Текст книги "Драконье золото (СИ)"

Автор книги: Hegg

Соавторы: Лилия Аджитарова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Первые два задания показали Бадахильдису, насколько человек может быть жаден до чужого добра и самолюбив. Для начала Арвил потребовал три мешка золота – исполнил. В сокровищнице этого добра за глаза, тем более дракон не был падок конкретно на этот драгоценный металл, предпочитая собирать в отдельной комнате необычайно красивые камни и самородки. Второй меркантильной просьбой жадного короля было украсть священную книгу Великих Стражей Жизни в Храме им же посвященном. Видимо, все же, Арвил не отчаивался стать бессмертным. Не знал же он, что в книге той лишь два слова и те неприличные. Стражи всегда славились коварным чувством юмора. А что ещё делать вечным, как не потешаться над глупыми людьми?

Дракон выполнил и это поручение. Просто пришел в Храм, попросил у главного настоятеля Ту Самую книгу, заплатил за неё пару золотых и пообещал вернуть лет через пятьдесят. Да еще и в красках описать ярость меркантильного человека, когда тот раскроет пыльный фолиант с пустыми страницами, но очень колоритным заглавием. А теперь Бадахильдис выполняет последнее, глупейшее и иезуитское задание. И, кажется, что Арвил и тут попал в свою ловушку…

Вдали показались шпили королевского дворца, возвышавшегося над городом массивным, чуть нелепым, но все же величественным строением. Дракон, не обращая внимания на панику от его появления, стремительно летел вперед, вглядываясь в тускнеющую изумрудную нить. Совсем скоро дворцовая стража пиками попытается сбить его с верного пути, но время еще было. Еще пару взмахов, и дракон завис над одной из башен, ища взглядом добычу. Нить вдруг раздвоилась. Бадахильдис растерялся от неожиданности и сморщился, проверяя, не треснула ли материальная оболочка его простого фокуса с нитью-проводником. А затем успокоился, чуть погодя вспомнив, что у принцессы есть брат – принц Дорос. Либо их связь сильна, либо ауры настолько схожи, что магия дракона не может разобраться, кто из них кто. Решив действовать наугад, дракон ринулся вправо, где был сад – чутье подсказывало, что то, что ему нужно, именно там.

И он не прогадал! Нить оплела стройную девушку, скромно скрывающуюся за веером. Правда, аура на этот раз казалась совершенно другой. Не кристально-ледяной, а сапфировой – такой же, как и чешуя Бадахильдиса. Он опять замешкался: может, девушка за прошедшие годы изменилась, поменяла приоритеты или просто выросла, оставляя детской скорлупкой былую ауру. Но внизу уже обозначили его появление криком… Назад пути не было. Обдумает всё позже.

Рывком, но осторожно, дракон подцепил принцессу и взлетел, почти сразу же спрятавшись за высокими башнями. В саду поднялся истошный визг, больше похожий на крик бессильной ярости. Над головой пролетели зажженные стрелы – не больше спички по сравнению с величественными размерами дракона, который и так попытался уменьшиться, чтобы поместиться в городе. Бадахильдис поспешно взмахнул крыльями и стремительно начал набирать высоту, на ходу сплетая магический кокон, чтобы ноша в передних лапах не успела замерзнуть и умереть от нехватки кислорода – дракон собирался лететь над облаками.

========== 2. ==========

Дикий крик разнесся по саду, спугивая задремавших птиц, только успокоившихся после появления дракона, которые тут же взметнулись в небо. Порой живые существа, лишенные толики разума, превращающей простое существование в неподъемное бремя жизни, гораздо проще и точнее чувствовали отсутствие угрозы со стороны окружающих объектов. Король Филандер уже знал, что над дворцом видели дракона, но даже не догадывался о похищении первого наследника. Он выбежал в сад как раз в то время, когда крылатое чудовище скрылось за башнями, а на земле неоформленной кучей валялся Ганс, а рядом, срывая голос, кричала Фрона, перемешивая крики с проклятиями. Король не сразу понял, что случилось, пока дочь не взревела баньши:

– Дорос!

Сердце короля пропустило пару ударов. Филандер на мгновенье замер, а потом кинулся к дочери… Та отчаянно отбивалась от отца, пинала ни в чем не повинные камушки садовых дорожек и пыталась растормошить никак не хотящего приходить в сознание ближайшего из слуг.

…Принцесса уже не могла говорить – хрипела. Бессильные слезы катились по щекам, смешиваясь с кровью, когда она пыталась их утереть руками, истерзанными осколками зеркал. Она сидела на полу, покачиваясь из стороны в сторону, чуть поодаль лежал опять потерявший сознание Ганс, искренне разрывающийся между потерявшей голову живой принцессой и украденным принцем, который уже виднелся бестелесным призраком, а за дверью умолял впустить отец. Покои Фроны сейчас казались местом побоища, даже шторы были сброшены и похоронно прикрывали остатки картины, которая раньше вызывала у принцессы бурный восторг, а теперь дикую ярость. Там был изображен снежный дракон, поражавший своим величием и неприступностью – она хотела быть такой же: сильной, грациозной, внушающей уважение. Но теперь ненависть клокотала в груди, заставляя желать смерти всему роду драконьему. Если бы у неё были силы, она бы лично растерзала каждого на мелкие кусочки.

Филандер метался между покоями жены и дочери, при этом сам истязаемый страхом. Сейчас он мог потерять всю семья разом – Алгая уже который час не приходила в себя, Фрона, если верить визгу Ганса, серьезно поранилась и обещала вовсе сброситься с балкона, если кто посмеет войти. А сын, возможно, уже убит – лишь слабая надежда теплилась в груди, что Дорос жив, что его похитили ради выкупа. Впервые за долгое время Филандер чувствовал себя беспомощным щенком, потерявшим дорогу домой. Но опускать руки он не собирался. Даже наоборот – нападение дракона на королевскую семью, наконец-то, заставило короля сделать решительный шаг. Он уже отправил гонца в Фрэвардин с печальными вестями и просьбой о помощи – отныне драконы были официально объявлены врагами королевства.

***

Бадахильдис недоуменно прислушался: голос принцессы казался совершенно не женским. Да и вряд ли высокородные леди знают такие обидные ругательства, намекающие на интимные отношения дракона с троллями, даже если учитывать, что принцесса росла с братом! Чуть погодя и вовсе раздался истошный лай, уж который точно не мог принадлежать девушке.

Когда добыча особо витиевато выругалась грубым, однако все ещё юношеским голосом, Бадахильдис выругался уже сам. Перепутал! Некоторое время дракон летел ошарашенный, мысленно кляня себя на все лады – так оплошать! Но почему принц – наверняка это был он, нить должна была привести либо к принцессе, либо к её брату – одет в женский наряд? Дракон сглотнул. Теперь угрозы, исходящие из кокона, стали более ужасающие, особенно те, что относились к будущей интимной жизни похитителя. Юноша извращался на свой лад, собирая названия разных пыточных орудий вперемешку с известными проклятиями в одно предложение, которое на выходе заставляло кровь стынуть в жилах.

Бадахильдис хотел было вернуться во дворец и вернуть неправильного принца, однако задумался над последствиями глупой идеи. Там сейчас явно неспокойно, и втихую пробраться будет невозможно, и есть шанс получить пару заговоренных золотых стрел в бок – Филандер, как сосед драконьих гнезд, скорее всего знает, что оружием, скованным из золота в день весеннего солнцестояния, можно пробить щиты и чешую дракона. Бадахильдис и другие его сородичи пытались скрыть эту тайну, но люди всё равно прознали об этом. И слава Богам, что многие не верят в эту глупость – иначе бы от экзальтированных идей охоты на драконов отбоя не было. Но что тогда делать? Вряд ли Арвил примет в качестве невесты принца? Хотя сама «невеста», судя по наряду, против не будет – только бы Арвил согласился. А если откажет, то что прикажете делать скромному дракону с озлобленным сыном короля?

Отогнав панические мысли, Бадахильдис задумался серьезно. Что делать? Артефакт нужно возвратить, во что бы это ни стало. Если король вдруг прознает о его скрытых свойствах, вернуть Амулет будет стократ тяжелее. Первым делом нужно добраться до замка, сдать добычу прислужникам на руки, затем лететь к заказчику —, а по дороге обдумать план, уже вырисовавшийся в мыслях дракона. Хватит играться с Арвилом, Бадахильдис и так от безделья поддавался ему, ну, а теперь придется действовать решительно…

***

Доросу быстро наскучило строить из себя невинную жертву, и принц принялся за свое освобождение с троекратным усилием – в ход пошли небольшие каблуки легких летних туфелек из гардероба Фроны. После первого удара воздух вокруг Дороса и скулящей Булочки всколыхнулся и пошел серебристой рябью. Принц разгневанно выругался и предположил, что его запаковали в какой-то магический кокон, но не оставил попыток выбраться из него. Сквозь чешуйчатые пальцы были видны облака и бескрайняя краснеющая от почти зашедшего солнца гладь небесного свода. Если бы не такая нетипичная и опасная обстановка, то Дорос заметил бы красоту окружающего мира, но сейчас он был сосредоточен на мысли побега, совсем не заботясь о том, что полетит с невиданной для простого человека высоты – лучше было умереть, разбившись в лепешку, чем быть съеденным прожорливой чешуйчатой тварью. Вскоре юноша определился с размерами кокона – они практически полностью совпадали с клеткой из лап дракона. Дорос выругался, помянув всю родню дракона, и принялся ему угрожать, в красках описывая, что сделает с ним, как только в его руках появится достойное орудие для пыток. Видя, как распаляется ее хозяин, Булочка залилась лаем, а Дорос затряс головой. Как оказалось, кокон обладал еще и прекрасной звукоизоляцией и, судя по всему, защищал от холода небес. Булочку пришлось насильно затыкать, обхватив удлиненную морду руками, чтобы звонкий лай перестал давить на уши.

Солнце уже зашло, когда дракон начал стремительно спускаться к горам, среди пиков которых виднелся большой, но не такой огромный, как королевский, дворец. Пленник припал к щели между пальцев похитителя и не мог не отметить тонкость линий башен и полного отсутствия хоть каких-либо слуг. А во внутреннем дворике замка располагался небольшой, но ухоженный садик с выстриженными из кустов фигурками животных. Именно к этому клочку зеленой земли в снегу гор спускался дракон, а затем и вовсе завис над скамьей, куда и отпустил пленника. Булочка взвизгнула от неожиданности, а когда лапы коснулись твердой земли, подпрыгнула в попытке укусить дракона, но промахнулась, притянутая лишним весом вниз. Дорос же неприкрыто рассматривал сапфирового дракона, взмывающего ввысь к облакам. Чешуйчатое брюхо было молочно-белым и поблескивало в свете факелов сада, длинные когти на всех четырех лапах казались черными, но скорее были черничного оттенка. Огромные крылья были кожистыми снизу, а по краям, на концах диагональных темных уплотнений симметрично располагались костяные шипы. Дракон изогнул длинную шею, чтобы посмотреть вниз. У него были темные глаза с белоснежными вертикальными зрачками, а голова по бокам на уровне надбровных дуг была украшена костяным обручем, напоминающим те, которые иногда надевал для волос принц.

– Впечатляюще, – нехотя признал принц, с трудом отрываясь от созерцания летающего ящера. Тот же не стал дожидаться какого-либо окончания и полетел дальше, оставляя своего пленника и его верную собаку в саду.

Дорос еще во время полета успел снять перчатки, туфли давно использовались как оружия освобождения, бант слетел с головы еще в момент похищения, а веер был сломан напополам в приступе ярости от бессилия. Булочка с любопытством обнюхивала ножку скамьи, когда сад начал наполняться странными существами. По форме они больше напоминали вытянутые капли больших размеров, ростом были не больше трехлетних детей, а в целом напоминали огоньки. Придворный маг иногда рассказывал принцу и принцессе о прислужниках – существах, сотканных из магии, которые выполняли все пожелания своего хозяина, который был достаточно силен, чтобы поддерживать в них жизнь постоянно.

– Большие капли чистого огня, ясно.

У каждого существа были маленькие ручки, но не было ног, поэтому они парили в нескольких сантиметрах над землей. Маленькие черные глаза смотрели прямо на Дороса, крохотные рты были плотно закрыты, пока одно существо не издало звук, напоминающий смесь шелеста травы и бульканья пузырьков воздуха в воде. Вскоре этот крик подхватил каждый из прислужников дракона, окруживших принца. Самый большой из них бесцеремонно приблизился к юноше и уверенно взял того за руку. Крохотная ручка казалась сухой и приятно теплой, а не обжигающей, как предполагал Дорос. Прислужник настойчиво тянул принца за собой, и юноше ничего не оставалось, кроме как повиноваться, свистом позвав за собой трусящую Булочку. Капли огня завели Дороса в замок и довели его до огромных покоев, а когда принц зашел внутрь, захлопнули за ним дверь.

Покои не уступали размером и убранством королевским, вот только поражали отсутствием хоть какого-либо гардероба. Зато были сносные покрывала и занавески, которые тут же оказались сдернутыми со своих мест. Булочка деловито обнюхивала новое помещение, заглядывая в каждый угол, а Дорос озлобленно стаскивал с себя платье и чулки. Спасибо Фроне – сестра несильно затянула корсет, поэтому тот не успел надавить на грудную клетку, и дышалось довольно легко и свободно. Когда с вечерним туалетом прекрасной леди было покончено, юноша победоносно вскрикнул, закручиваясь в самое тонкое из покрывал на манер тоги жрецов его страны. В конечном итоге принц сменил одно платье на другое, но все же чувствовал себя свободнее в одеяние из накидки. Булочка, долбя хвостом по округлым бокам, подскочила к хозяину и несколько раз толкнула его по направлению к софе, куда юноше в конце концов пришлось сесть.

Дорос помнил, как гончая впервые появилась в его покоях. Это был самый обычный осенний день. Король Филандер отпустил сына раньше обычного, Фрона была занята с Алгаей, разучивая новые па в танце, а тринадцатилетнему Доросу было отчаянно скучно. Даже библиотека с полными стеллажами книг никак не могла помочь принцу, который от отчаяния подумывал найти Ганса и пожаловаться ему на несуществующую боль в подреберье. Вообще-то донимать тонкую натуру, коей и являлся любимый слуга детей короля, было привилегией сестры, но иногда Дорос позволял себе отпускать такие шуточки в сторону Ганса, что где-то вдалеке на границе государств краснел один наемный убийца с двадцатилетним стажем, сидя за кружкой первосортного эля. Принц все же решил донять слугу, поэтому отправился на его поиски, для чего пришлось спускаться во дворик, где был выход в псарню и дверь, ведущая в крыло для слуг. Там-то Дорос и столкнулся нос к носу с придворным задирой, пятнадцатилетним громилой, – сыном придворного кухмейстера, – который в окружении свиты из таких же детей слуг гонял визжащего на весь двор щенка. Пегий детеныш одной из ощенившихся сук королевской псарни жался к земле и скулил каждый раз, когда носок сапога проносился в сантиметре от его головы.

– Ну и ну, – Дорос нахмурился и вышел из тени, привлекая внимание придворных. Те опасливо огляделись в поисках короля или гувернера принца. Но мальчик был один, даром что сжимал в руке черенок от швабры.

– Вашему Величеству сюда нельзя, – пробасил громила и повернулся к своей жертве, наступая щенку на хвост.

– Кто ты такой, чтобы говорить мне, что можно, а что нельзя? – усмехнулся принц, в пару шагов преодолевая расстояние между собой и мучителем животных. Его прихвостни малодушно расступились, а часть из них уже успела скрыться за толстыми балками и на кухне.

– Все знают о разделении территории, – лениво обернулся сын дегустатора и с вызовом уставился в глаза принцу. Тот, не будь белокурым ангелочком, резким движением ударил черенком в грудь сопернику с достаточной силой, чтобы тот согнулся, а свободной рукой ухватил его за ворот рубахи, приподнимая лицо на один уровень со своим.

– Послушай меня внимательно. Ты говоришь не с дочерью кухарки, не с пастухом, а с принцем, в котором течет кровь величайших из людей королевства. По моему приказу выстроится вся твоя разношерстная свита, и каждый бросит в тебя камень, если я только скажу. Ты станешь свинопасом, будешь жить в грязном, загаженном поросячьем дерьмом загоне, есть с ними помои, потому что вмиг превратишься из человека во всеми презираемое существо. Но я ведь этого не делаю. А знаешь почему? Потому что я – сильный, а ты – слабый, мелкий и жалкий. Как этот щенок. Но с сегодняшнего дня он будет жить в королевских покоях, а ты и ступить на территорию дворца не сможешь. Скажи спасибо, что за твою дерзость я тебя милую, а не отправляю на плаху, – Дорос разжал руку, но громила не разогнулся.

Принц поспешно поднял щенка на руки, прижал его к груди посильнее, чтобы никто не заметил, как трясутся руки мальчика. Когда Дорос заходил обратно в замок, во дворе уже никого не было, кроме насупившегося сына кухмейстера. Принц сдержал обещание и вынудил отца отказать семье придворного дегустатора заходить на территорию замка, а остальные дети придворных и самые юные из слуг старались больше не перечить юному принцу. Он, в свою очередь, поразмыслив над произошедшим, твердо решил больше не давать волю эмоциям, а держать марку хладнокровного, но справедливого будущего правителя.

С тех самых пор пегая собака жила в покоях принца, проводила с ним практически все время и толстела на глазах, уплетая всевозможные закуски, особенно уделяя внимание выпечке. Именно поэтому, подведя хозяина к софе в незнакомом месте, Булочка запрыгнула следом и устроила свою голову на коленях человека. Гончая внимательно следила за звуками снаружи комнаты, готовясь кинуться защищать принца в любую секунду.

========== 3. ==========

Дорос уже обследовал половину новой темницы, представленной покоями соизмеримыми с размером величия принца, когда Булочка залилась пронзительным лаем и кинулась к двери. В проеме тем временем показались три капли огня, как про себя продолжал называть их юноша. Первый из прислужников толкал перед собой небольшую тележку, на которой находился посеребре́нный поднос и одна большая миска с мелко нарезанным мясом для собаки. Второй и третий несли на своих ручках одежду и обувь, которую оставили тут же у входа, и сразу удалились. Первый, которого принц окрестил поваренком, докатил тележку до софы и поспешно поплыл в сторону выхода.

– Милейший, погодите! – переходя из угла комнаты, Дорос остановился позади прислужника, который обернулся, озадаченно наклоняя заостренный верх влево. – Скажите, могу я увидеть вашего хозяина?

Поваренок невнятно забурлил и указал ручкой на одежду, положенную своими соратниками. Принц нахмурился, пытаясь сообразить, как же объяснить незадачливому служащему дракона, – в возможности чего Дорос был не уверен, – что тот хочет добиться аудиенции с похитителем.

– Ясно. Я не понимаю, что говоришь ты, ты не понимаешь, что говорю я…

Принц сменил официальный тон на фамильярный и задумчиво потер подбородок, на котором начала пробиваться щетина – уж чем, а скупостью волос на подбородке юноша не отличался, явно в этом походя на отца с окладистой бородой. Судя по всему, все режущие и колющие предметы были заведомо убраны из покоев, поэтому был резон попытаться найти общий язык с прислужником, который медленно продвигался в сторону двери. Причем огненная капля двигалась спиной, все так же пристально смотря на задумавшегося юношу.

– Погоди! – взмолился Дорос, на ходу пытаясь придумать, как попросить брадобрея или хотя бы бритву с куском мыла – чай не сахарный, побриться сам сумеет.

Принц активно потер щеки, указал на них пальцами и нагнулся, чтобы огонек рассмотрел своими глазами-пуговками еле видимый проступающий волос. Прислужник приблизился, задумчиво побулькал, коснулся крохотной ладошкой до кожи принца, от чего тот дернулся, но затем терпеливо замер. Прислужник перещупал всю нижнюю часть лица, затем присвистнул и торопливо вышел из покоев, оставляя юношу в недоумении. Булочка напоследок попыталась тяпнуть волшебное создание за округлый зад, но наткнулась носом на дубовую дверь и обиженно заскулила. Дорос распрямился и коснулся своей щеки, с детским восторгом отмечая, что она стала гладкой и нежной, как щеки ребенка. На ходу вспоминая, где видел зеркальце, принц ринулся на поиски любой отражающей поверхности, которая нашлась на прикроватной тумбе. В отражении юноша увидел себя как после утреннего туалета – без единого волоска на лице. Щеки и подбородок были девственно чисты, словно никогда не зарастали щетиной.

– Пойдем есть, – скомандовал гончей принц, усаживаясь на софу и потирая в предвкушении руки. Уж если он и был заложником замка, это еще не значило, что принц позволит себе аскетический образ жизни и напрочь откажется от удовольствий. Однако, поднос был уставлен не утонченными блюдами, которыми должны были баловать гостей праздника в честь Алгаи, а постной кашей не очень аппетитного вида, тонко нарезанного хлеба из муки грубого помола, маленького кувшина с элем и подкопченного перепелиного окорока – буквально на пару укусов. Булочке мяса досталось явно больше, чем законному пленнику. Дорос тоскливо оглядел свой скудный ужин, но все же почти сразу к нему приступил, потому что сказывался стресс, и становилось нестерпимо голодно.

Принц с должным удивлением отметил замечательный вкус каши, которую явно сдобрили чем-то особенным, и сокрушался по поводу маленького кусочка птицы – мясо было приготовлено шедеврально. Юноша даже решил для себя, что в следующее посещение его прислужником обязательно передаст повару дифирамбы, излитые на бумаге. Только вот эту самую бумагу еще только предстояло найти, собственно как и пишущий предмет. Дорос отодвинул от себя тележку и, заскучав, направился к окну. Из его покоев была видна одна из стен, окружающих замок. Вдруг принц прильнул к окну, рассматривая что-то, что было видно только ему одному – в стене была небольшая дверца, которая наверняка вела наружу.

Солнце уже давно скрылось за горами, окружающими замок, а Дорос в неподобающей для его положения позе сидел под дверью, прислушиваясь к происходящему снаружи. Юноша успел переодеться, сменив тогу из покрывала на непомерно большие вещи: коричневые штаны, которые пришлось подвязывать найденным в закромах шкафа шнурком, гигантская свободная рубаха, рукава которой пришлось закатать, а низ завязать узлом, чтобы хоть как-то уменьшить объем. Хорошо хоть обувь вдруг оказалась впору – Дорос вновь натянул чулки сестры, потому что щеголять в полусапожках на босу ногу было очень неудобно. В одной руке принц держал пресловутое покрывало, другой придерживал рвущуюся побегать по покоям Булочку. За дверью было тихо. Юноша навалился боком на створку, но та не поддалась даже после того, как Дорос разбежался и подсадил дверь боком. Но когда над дубовой поверхностью занесли стул, явно магическая дверь приоткрылась, спасаясь от возможных разрушений.

– Ай да я! – подмигнул гончей, с интересом наблюдающей за извращениями хозяина, Дорос и, жестом приказав Булочке идти рядом, взял в руки покрывало и вышел в коридор.

В замке действительно было тихо и спокойно. Прислужников нигде не было видно, да и коридоры освещались только холодным лунным светом, поэтому, поплутав немного по закоулкам замка, Дорос добрался до выхода. Принц всю жизнь провел во всевозможных дворцах, поэтому даже не сомневался в своем умении отыскивать нужную ему дверь. Оказавшись на улице, он зябко поежился и накинул покрывало как плащ. Булочка жалась к ногам хозяина и озиралась по сторонам, а Дорос уверенным шагом направился к той самой стене, где виднелась дверь. Четкого плана в голове еще не было, но юноша теоретически знал, что если спуститься на определенную высоту, то можно будет повстречать ушлых крестьян, отправившихся на поиски целебных трав. А там уже и до поселения недалеко, тем более Дорос сохранил весь принесенный хлеб, и сейчас нес его за пазухой.

Дверь в стене оказалась незапертой и выводила путника на проторенную тропу шириной в полтора шага. Кто-то явно пользовался этим выходом довольно часто, и Дорос, вцепившись в загривок Булочки, посеменил по ней вниз к еле виднеющемуся подножью горы. Пленный принц то и дело оборачивался на темный силуэт замка, в котором не было ни одного светлого пятна. Идти спокойно и хоть немного быстро не было никакой возможности – вокруг была непроглядная темнота ночи; в горах только пробивающийся сквозь набежавшие облака лунный свет время от времени освещал неровную тропинку. Юноша успел порядком продрогнуть, пожурить скулящую собаку, когда в нескольких метрах от него взорвался гигантский шар пламени. Дорос бросился бежать, через плечо оглядываясь на темный силуэт того самого дракона, который так жестоко и некультурно украл его с приема. Как бы сильно не петлял, перескакивая с камня на камень, принц, подгоняемый плевками огнем, а похититель в скором времени устал от этой бессмысленной чехарды и уже привычным движением сграбастал в лапы юношу и его собаку, ни на шаг не отстающую от хозяина. Дорос закричал в бессильной ярости, пнул один из пальцев крылатого чудовища и уселся, скрестив ноги. Парень достал нарезанный хлеб и, пыхтя, принялся его жевать, не забывая насильно впихивать краюхи Булочке.

***

Дракон, уже отлетев от замка на приличное расстояние, вспомнил о правилах приличия и мысленно приказал прислужникам позаботиться о еде и одеянии для принца. Вдобавок строго запретил выпускать того из комнаты до его прилета. Старший прислужник отозвался тихим недовольным шелестом, укоряя Бадахильдиса, – а то он, самый разумный из всех огней драконьих, сам не догадался: он уже отправил с поручением младших.

Бадахильдис летел быстро, слово боялся не успеть – а куда? Не знал. Он чувствовал, что артефакт под угрозой. Наверняка Арвил опять пытается заставить работать амулет – сколько опытных магов погибло из-за этих жалких попыток. Или ещё хуже – артефакт попал в лапы другого дракона. Бадахильдис уже усмирил несколько желающих занять его место, но понимал, что пока амулет опять не вернется к хранителю, поток ищущих власти и вечности не иссякнет.

Дворец встретил дракона яркими огнями и галдящим народом – и тут праздник. Бадахильдис мягко опустился на плоскую крышу одного из храмов и не успел обратиться в человека, как к нему уже мчалась дюжина стражников. Спустившись, дракон независимо прошел мимо них, не боясь получить стрелу в бок – Бадахильдиса здесь знали, уважали и боялись не меньше, чем собственного короля.

Арвил уже ждал его, раскрасневшийся от вина и с остекленевшими глазами от курительных трав. Привычное его праздничное состояние. Бадахильдис видел короля таким чаще, чем в трезвом уме, и даже удивлялся когда от того не несло как от трактирщика. С одной стороны, дракон обрадовался такому повороту событий – пьяного легче запутать, а с другой – была опасность, что Арвил сдуру может нагородить дел. Но Бадахильдис, так или иначе, был уверен, что в замок он вернется с Амулетом. Если даже для этого придется разнести весь дворец и пристукнуть самого захватчика артефакта хвостом.

Арвил предложил ему не очень качественного вина – все запасы хорошего кончились давно. Дракон принял инкрустированный изумрудами и горным хрусталем кубок, – и как это люди умудряются опошлить прекрасные камни грубо отлитой тарой для виноградного сока? – но даже не пригубил, а сразу начал разговор, попросив перед этим выйти слащавого советника короля.

– Начнем с того, что похитить принцессу не удалось. – Голос Бадахильдиса в тиши кабинета звучал раскатами баса. Сразу было видно, что он – не человек. Люди в присутствии алчного короля переговаривались вполголоса и елейно заглядывали в глаза Арвилу.

– Не справился?! – с искренним изумлением выпучил глаза заказчик, утирая масляный подбородок не менее масляной тряпочкой. – Ты, да и не справился?..

Дракон пропустил слова короля мимо ушей и невозмутимо продолжил, крутя в руках чашу:

– Но зато я похитил принца. Если честно сказать, принципиально разницы я не заметил…

– Что? – не понял Арвил.

– Кажется, принц… хм, с наклонностями не подобающими человеческому мужчине. Он был в платье – вот я и перепутал. – И, не дав ошарашенному властолюбцу опомниться, припечатал: – Он симпатичный. Может, и он сойдет?

К удивлению дракона, Арвил похабно улыбнулся, но тут же сменил выражение лица, видимо вспомнив, кто перед ним. Однако Бадахильдис уже знал, в какую сторону надо идти, чтобы выкрутиться без применения силы и забрать амулет. В этот момент он мало думал о том, что будет с его добычей – своя рубашка ближе к телу.

– И что мне с ним делать? Вернуть Филандеру за мешок золота? Глупо надеяться, что после возвращения мной принца, этот зазнайка воспылает ко мне таким благодушием, что отдаст дочь в жены.

– Почему бы и нет? На месте Филандера, я бы так и поступил. – Тон дракона по-прежнему был спокоен и уверен.

Арвил задумался вслух:

– Да и к тому же можно переиграть – принца можно не возвращать. Мы сделаем так, чтобы слава о его… наклонностях дошла до соседей. Вот тогда Филандеру ничего не останется, как отдать дочь за меня – ведь я и сына его спас, и не стал обращать внимания на такой позор…

Бадахильдис поморщился, смотря на пьяно хихикающего, жирного, похожего на зажравшеюся свинью «короля», в сторону которого даже глядеть противно и вздохнул, понимая, что помогает ему с осуществлением гадкого плана. Хотя, в то же время, он понимал – план был наивен. Но зная Арвила, можно было ожидать чего угодно – этот может обыграть ситуацию так, что корона на его лбу будет сиять ореолом святого мученика. Бадахильдис поставил бокал на стол рядом с креслом и чуть прикрыл глаза. Да, он чувствовал некоторую вину перед Филандером и его страной, – при этом надеялся, что король Сибхайона не глуп и сможет спасти себя и свое королевство, – однако главным было для него сейчас завладеть артефактом, спасти свой народ. Где-то в глубине души, а может и на подсознательном уровне, дракон верил, что оскорбленный любыми словами о неподобающем поведении любимого отпрыска Филандер может разнести половину соседнего королевства, несмотря на свою тщедушную армию. А вместе с тем и перехватить Амулет Неба, что приведет только к ухудшению ситуации, ведь именно сапфировый дракон выкрал кронпринца, о котором поползут слухи.

– Амулет, – тихо сказал дракон, отрывая Арвила от капания в документах.

– Что? Ах да, амулет… Видишь ли, так как ты выполнил задание не совсем… хм, правильно и доставил мне лишние хлопоты, я думаю, что вправе просить тебя…