Текст книги "Драконье золото (СИ)"

Автор книги: Hegg

Соавторы: Лилия Аджитарова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– И как же уважаемый дракон, – на последнем слове Филандер запнулся, все ещё не придя в себя от новости, что драконы могут обращаться в людей, – объяснит свои действия?

Хильд хмуро оглядел толпу, которая сейчас не несла физической угрозы, но могла сработать против потом, растрепав на весь мир об особенностях драконьей жизни, и плюнул на всё, надеясь на чудо и авось. Тем более, Дорос стоял и смотрел на него с такой тревогой, что хотелось блаженно улыбаться от осознания, что он кому-то так дорог.

– Я все расскажу, Ваше Величество, – чуть склонил голову Хильд и кинул быстрый взгляд на племянника. – Уместно ли это будет здесь? Или хотите пройти в замок? Увы, могу пригласить всего десяток человек внутрь, остальные будут ожидать снаружи. Мои прислужники обеспечат едой и людей и коней.

– Ему можно доверять, – кивнул Дорос. Филандер прищурился на сына, боясь, не очарован ли он магией дракона. Нет, слишком знакомый взгляд, слишком знакомая поза и манера разговаривать, когда дела касается чего-то важного. Это был Дорос. Помятый и слегка растерянный, но Дорос. – Всё дело в Арвиле.

Сын и отец обменялись понимающими взглядами, и Филандер согласно кивнул дракону. Процессия из императора, короля и их сопровождающих двинулась вверх к замку Бадахильдиса, а сам дракон, мягко попросив Дороса встать рядом с ним и объяснив всем, что принц немного болен и не стоит ему пока напрягаться, исчез в огне.

Оказавшись в замке, Дорос выдохнул. Встреча прошла хорошо, никто не пострадал. Осталось уладить мелочи, и он может отправляться домой. Одно лишь омрачало день – ему придется расстаться с Хильдом. Конечно, тот обещал прилетать, тем более, он хочет наладить политические отношения с королевством, потому что под боком у обоих сидит такая гниль, как Арвил, а это значит, что Дорос, как наследник и первый помощник Филандера, непременно будет с ним контактировать. Но не забудет ли Хильд о них? Не остынут ли чувства?

– Ну вот, а ты боялся, – улыбнулся дракон.

– Я и сейчас боюсь, – Дорос пожал плечами и посмотрел в окно. Они стояли в самом широком коридоре замка, где у Хильда было всё разрисовано разными рунами, и каждая отвечала за какую-то особенную магию. Правда вся она работала лишь в приделах владений дракона. Вот почему он не смог появиться в королевском саду и похитить правильную жертву. Для магии тоже были законы.

– Чего именно? – Хильд положил руку на плечо принцу и притянул к своей груди. – Что бы ни было впереди, мы справимся. У нас всё началось не так, как следовало бы, но кто мешает продолжить правильно?

– Фрона бы не оценила твоей философии. Для неё всё правильное – скучно. Если бы ты не решился меня похитить, я бы и не узнал о твоем существовании.

– Это значит, что ты больше не злишься? – дракон усмехнулся и обнял возлюбленного крепче.

– Ещё чего. Злюсь и буду злиться. Будешь вечно за моё душевное здоровье расплачиваться.

– Золотом?

– Так легко ты не отделаешься.

Когда король и император оказались на крыльце, усыпанном листьями и ветками с ближайший деревьев, а Бадахильдис, как прилежный хозяин, извинялся за беспорядок вокруг, вдруг зазвенел колокол на восточной башне. Дорос недоуменно посмотрел на дракона – за все время его пребывания здесь ни разу не звучали колокола.

– Прислужник! – голос Хильда сейчас не был похож на человеческий. Он эхом пронесся над замком и замер где-то на вершине. Огонек тут же появился и что-то яростно зашипел. Дорос, видя, что сопровождающие короля и императора волнуются, предостерегающе поднял руку.

– Что случилось? – Ристерд сделал шаг вперёд, нахмурился, но замер, пристально рассматривая мальчишку, вставшего сейчас между ним и Хильдом, того самого похищенного принца, с которым, наверняка, ему не раз придется вступить в спор на политическую тему. Он уже сейчас уважал его, хотя принц Сибхайона ещё был глуп от юности и неопытности.

– Арвил, – прошипел Бадахильдис. – Он заходит с востока. Войско почти в три сотни. Есть маги. И лучники, много лучников.

– Что ему здесь надо? Это ловушка? Вы нас заманили? – высокий мужчина вырвался из-за спины задумавшегося короля и уставился на Дороса. – Ваше Высочество, что происходит?! Вы в заговоре с этим…

– Молчи, Таирнас! – рявкнул Филандер.

– Отец, я не знал, – Дорос посмотрел на Хильда, мысли которого явно были не здесь. Видимо, дракон колдовал. – Думаю, никто не знал.

– Ристерд, защити амулет любыми силами. Король, дайте приказ вашим солдатам спрятаться за той башней, когда будет время я дам знак действовать. Дорос… – Бадахильдис нахмурился, не зная, куда пристроить мальчишку, зная его характер. Оставить с отцом в безопасном месте? Конечно, он не усидит. Взять с собой? Опасно. – Дорос, иди с Ристердом. Он плохо знает замок. Не дайте людям Арвила подобраться к хранилищу. Ристерд, активируешь круг, и не выходите за него, пока я не явлюсь. Он будет держаться с час, если не вмешаются маги. Я попытаюсь их устранить сразу. А вас, Ваше Величество, – дракон посмотрел на Филандера, – мои прислужники проводят в самое безопасное место замка. Там вы будете в безопасности. Не будем вами рисковать, – видя, что король собирается возмутиться, кинул просящий взгляд на Дороса.

– Отец, делай, как он говорит. У него опыта в военных делах побольше нашего в два раза.

– Остаешься с королём, – приказал Ристерд громиле, что не отходил от него. – А вы трое, – он указал на высоких широкоплечих мужчин, – идете со мной. Бадахильдис, я настаиваю на том, чтобы Его Высочество тоже…

– Сейчас, бегу, – по-детски насупился Дорос и посмотрел на Хильда. – Постарайся, чтобы с нашей стороны было меньше крови. И будь осторожен. Ваше Императорское Величество, идемте!

Дорос уже знал всю историю, связанную с драконьей реликвией, и понимал важность сохранности амулета. Если Аврил завладеет им, Хильд опять окажется в его власти. Ристерду ничего не оставалось, кроме как последовать за спесивым мальчишкой – ведь сам хранитель амулета доверился ему.

Филандер посмотрел в след сыну и, повинуясь просьбе дракона, пошел следом за двумя капельками огня в замок. Следом за ним шли три советника и личный страж Ристерда; доверенные политические лица императора остались во дворе – видимо, они не привыкли прятаться от боя, в отличие от королевских соратников. И это опять вина Филандера. Слишком мягок он был в правлении. Но сейчас думать о таком казалось глупым – волнение за сына охватило его с новой силой. А ещё странное отношение дракона к императору. Слишком много фривольности и доверия. Филандер вспомнил о том, как вел себя Ристерд на советах, как задерживал их и много мелочей, которые до этого были незаметны. А Фрона ведь чувствовала! Да, женщин обмануть тяжело. Наверное, потому что, они преуспели в деле обмана больше, чем мужчины.

========== 16. ==========

Замок словно опустел после отъезда союзных войск, даже несмотря на то, что фрейлины королевы стайками перелетали из залы в залу, о чем-то тихо щебеча, а слуги наводили порядок к возвращению принца. Все хотели верить в то, что Дорос вернется домой. Не обязательно целый, не обязательно такой же красивый, пусть в шрамах и с одной рукой, лысеющий, сгорбившийся – без разницы, главное, чтобы был живым. Всем хотелось верить в чудо, и эту веру принесли воины Ристерда, выглядящие устрашающе даже без копий и мечей. Фрона время от времени оживленно ворковала с Нуалой, плела витиеватые розыгрыши над зазевавшимися слугами с Лиадан, но каждую ночь садилась в принесенное на балкон огромное кресло отца, куталась в шаль и смотрела за горизонт туда, где должна была находиться гора, разделявшая их с Доросом. Порой принцесса проклинала Ристарда за то, что тот так опрометчиво оттягивал возможность выступить сию же секунду, а временами вспоминала о сильном императоре с теплотой и легкой улыбкой на губах. Она так и не определилась, какое место может занять южанин в ее сердце. Но одно она точно знала – если по его вине Дорос не вернется домой, она сделает все возможное, чтобы отомстить за своего брата.

Тихо было только в покоях принцессы. Ганс послушно сидел у ног Фроны, которой вдруг захотелось научиться плести красивые мелкие косички, и думал о своем. Тихое пение необычайно спокойной принцессы усыпляло, но мужчина держался из последних сил. Он должен дождаться хотя бы обеда, чтобы прилечь отдохнуть, пока Фрона меняет наряды и освежается. Охранять сон уставшей от всего принцессы Ганс не мог доверить никому другому, свято веря в силу своей привязанности. Сегодняшнюю ночь он пропустил по независящим от него обстоятельствам – сон сморил в библиотеке, когда Ганс относил книги, которые Фрона утащила к себе в покои.

– Знаешь, я соскучился, – дождавшись, пока принцесса возьмет перерыв между песнями, как бы между прочим заметил Ганс наигранно безразличным голосом.

Фрона откинула получившуюся косу на плечо Ганса и нагнулась к другу ближе, чтобы рассмотреть его застывшее лицо в слабом свете пасмурного дня. Обычно Ганс был менее терпелив, когда дело доходило до его волос, но сегодня, спустя чуть больше недели по отъезду короля и войска, друг был привычно тих и спокоен, будто знал, чем закончится встреча дракона с Филандером, как знал обо всем всегда.

– По кому же?

– По этому чудовищу. Я так привык от него прятаться, а сейчас словно чего-то не хватает, – Ганс вздохнул, взявшись за косичку с необычайно горестным выражением на бледном лице. Говорить о том, что он скучает по Доросу, было бессмысленно. Они оба скучали.

– Хочешь, я попрошу стражу за тобой побегать? – фыркнув, Фрона принялась за следующие пряди.

– Я серьезно. И меня уже на так страшит мысль о нём. Я тут вновь взялся за кисть… – Фрона изумленно открыла рот, помня о клятве друга никогда больше не заниматься искусством после того случая, когда его чуть не отстранили от королевских детей. Клятвы этот человек не нарушал никогда. Ганс запрокинул голову, чтобы посмотреть на принцессу. Да так и остался лежать на её коленях. – Как нахлынуло. После очередной встречи с этим кошмаром. – По имени личного стража императора никогда не называл, что веселило Фрону. – Опомнился уже в мастерской Татира. Он и холст мне выдал, и краски, и молча ушел, оставив меня, полоумного, наедине с… прекрасным. Ночь, а я рисую. Под утро понял, что именно рисую. Но сил порвать картину не хватило.

– Дай мне посмотреть!

– А вот Татир смог, – многозначительно сжав губы, остановил порыв принцессы Ганс.

– Ну ты! – Фрона, подумав, не стала особо долго обижаться и через минуту уже улыбалась. – Измором тебя мужик взял.

– Я согласен только на серьезные отношения! Ты там долго ещё?..

– Какой нетерпеливый – жди!

Ганс послушно выпрямился. Он и обычно ни в чем не отказывал своей любимой принцессе, а сегодня и вовсе старался потакать в любой мелочи, даже в споры не вступал. Утром Фрона встретила его тихой и с опухшими глазами. Ганс всё понял, и сам помог ей собраться к завтраку, не привлекая горничных. Благо с самого детства нянчился с неугомонными двойняшками и видел каждого из них в исподних не раз и не два.

– Три косички есть! – В торжествующем жесте Фрона легонько стукнула гребнем Ганса по макушке.

– Осталось сколько?

– Чуть меньше, чем звезд на карте у Гилуза. У тебя волос-то вон сколько… – Фрона рассмеялась горькому вздоху друга и вдруг резко замолчала.

– Дорос… – шепот на грани слышимости. Ганс обернулся и вздрогнул. Взгляд принцессы стал сумасшедшим, лицо белее снега и гримаса боли на лице. Через несколько секунд комнату сотряс крик. – Дорос!

Ганс вскочил на ноги, вглядываясь в сереющее на глазах лицо принцессы, и попятился к дверям, окликая стражу и требуя немедленно привести королеву в покои ее дочери. Отбросив свой навязчивый страх потерять королевских отпрысков, Ганс с трудом взял себя в руки и плеснул из стоящего на каминной полке графина слабого вина в кубок. Принцесса дрожащей рукой приняла его, уже беззвучно шевеля обескровленными губами и вздрагивая всем телом. После пары глотков кубок был отброшен, а лежащая поодаль подушка тут же подверглась истязаниям, сопровождающимися пронзительным воем разъяренной своим бессилием принцессы. Истерика, казалось, охватила весь дворец. Алгая, зная о связи своих детей, стояла в коридоре у дверей, боясь входить и услышать приговор. Лиадан и Нуала тоже уже были здесь – обе находились подле королевы, слушая ее неспешные нотации о правилах составления букетов на свадьбу. Чужестранка была ошарашена происходившим – ей ещё не приходилось видеть буйство Фроны.

– Пока не устанет, – ответила шепотом Лиадан. Руки её тряслись. – Или Ганс не успокоит.

– С ней такое часто? Что это? Болезнь? – Нуала нахмурилась. Если Фрона чем-то больна, она не подходит в императрицы. А то, что принцесса была неплохой партией ее брату, Нуала решила для себя уже давно.

– Нет. Но так сильно в третий раз. Первый в детстве из-за Ганса, – по-прежнему шепотом говорила Лиадан. – Его попытались отстранить от их воспитания из-за… – леди посмотрела на королеву, которая явно слушала их разговор, и продолжила ещё тише. – Одной картины, где Ганс изобразил не очень приличную сцену. Но Фрона не дала. Второй раз, когда похитили Его Высочество. И вот…

Нуала понимающе хмыкнула. Местные женщины очень эмоциональные. И очень болтливые. Разве кто из ее личных служанок стал бы рассказывать все тайные сведения чужестранке пусть и благородного происхождение? Нет, категорически нет. Ничто не в силах помешать хорошо воспитанной девушке держать язычок за зубами, особенно когда дело доходит до правящей диаспоры.

Вскоре в покоях всё стихло, и дверь открылась. Ганс, лохматый и бледный, подошел к королеве и что-то прошептал ей на ухо. Алгая сухо кивнула и в сопровождении своих фрейлин ушла.

– Всё хорошо! Расходитесь, принцесса засыпает.

– Что случилось? – Нуала сделала к нему шаг. – Мы можем чем-нибудь помочь?

– Думаю, да, – через несколько мгновений, поколебавшись, ответил Ганс. – Пойдемте. Леди Лиадан, прошу навести порядок, – строгий взгляд прошелся по столпившемся в коридоре зевакам. Лиадан поджала губы и надменно обернулась, что произвело гораздо больше впечатления, чем любые слова с призывом к порядку.

Гостиная покоев была похоже на побоище, Нуала удивленно огляделась и не сразу среди хаоса заметила на диване принцессу. Та вздрагивала и что-то шептала, судорожно сжимая побелевшими пальцами вышитый носовой платок.

– Почитаете ей что-нибудь? За вчерашний день Ее Высочество не раз выразила восхищение вашим талантом. – Ганс, видя нерешительность гостьи, решил, что будет лучше объяснить случившееся. – Фрона чувствует Дороса. – Его голос предательски дрогнул. – Что-то произошло с принцем.

Нуала ещё раз посмотрела на Фрону. Та уже не казалась сумасшедшей. Сейчас перед ней сидела напуганная и заплаканная девочка. Пройдя к стеллажу с книгами, она выбрала самую интересную и села рядом с принцессой. Та словно не обращала на неё внимания, но шептать перестала.

– Ваше Высочество, если Ристерд уже там, он не позволит случиться плохому, – Нуала осторожно провела по щеке Фроны и открыла книгу.

Ганс выскользнул за пределы покоев, как только Нуала начала читать строки поэмы нараспев. Доверенное лицо принцессы сейчас был похож на оборванца – растрепанный, бледный, с синяками под глазами, с вывернутыми манжетами он стоял, прижавшись к косяку лбом. Гулким боем отдавались удары сердца в ушах, губы пересохли, а в голове была только одна мысль, что он опять всех подвел – вначале не уберег Дороса, оставив его на растерзание чешуйчатой твари, которая непонятно что делала с принцем, теперь Фрона начала таять на глазах еще быстрее. Что будет с ним, если не станет наследников? Как пережить потерю и Фроны, и Дороса? Чем он может помочь, как остановить опустошение принцессы, как заставить ее перестать усыхать изнутри? Ганс не знал. У него опускались руки и не было сил даже пытаться придумать, как спасти то единственное, что оставалось от его любимых детей. Вместе с Доросом погибала не только Фрона, но и разрывалось сердце Ганса.

========== 17. ==========

Доросу, откровенно говоря, не очень нравился Ристерд. Как-то слишком фривольно он вел себя с великим и могучим драконом. Это было подозрительно и одновременно било по самолюбию. Дорос невольно сравнивал себя – худого, светловолосого, какого-то чересчур женственного, с этим императором, который был раза в полтора шире его в плечах и намного (намного) мужественнее. А еще он знал о хранилище для амулета и мог создать волшебный круг – это гораздо больше, чем знал и умел принц Сибхайона. Дорос с недовольством покосился на сурового Ристерда и толкнул дубовую дверь, ведущую в пустой коридор. Как-то, когда юноша бродил по замку, он уже сюда заглядывал, но за неимением чего-либо привлекательного, оставлял его без внимания. Сейчас же император широким жестом отодвинул кронпринца Сибхайона со своего пути и, сделав пять шагов, – тут-то Дорос решил проявить внимательность и следить за Ристердом – повернулся влево, отсчитал какой-то из интересующих его камней, надавил на него и перед ним раскрылась стена. Дорос шагнул в коридор следом, а воины остались стоять у дверей, повинуясь жесту своего императора. Из развернувшейся стены повеяло холодом и дунуло снегом в лицо южному императору, который явно не ожидал такого подлого хода от заснеженной вершины горы. Дорос с ноткой злорадства ухмыльнулся и сунул нос в сторону образовавшегося хода.

– Принц, мне кажется, это неоправданный риск, оставаться вам… – Ристерд не успел договорить, как Дорос уже вышел за пределы стен замка и, зябко ежась, передернул плечами. Не в его правилах было лишать себя возможности приключений, а тем более оставаться за спиной другого человека.

– Вы идете, император? – Дорос вопросительно выгнул бровь и скрестил руки на груди. Вызов брошен, вызов принят, и Ристерд, Дорос был готов поспорить, скрипнул зубами и вышел на пик горы в самую бурю. Несмотря на то, что во дворе замка не было и намека на снег, стихия у храма разыгралась не на шутку. И в этом была определенная доля вины Бадахильдиса.

– Рядом с храмом должен быть хранитель, мне о нем писал Бадахильдис, когда сказал, что вернул амулет. Вы что-нибудь знаете о хранителе? – Ристерд опустил руку на эфес меча и сжал ладонь, но внешне оставался все таким же непоколебимым.

– К сожалению, – Дорос огляделся в поисках этого самого хранителя. Принцу показалось, что он увидел проблески огня в снегу, но тут же откинул эту мысль за ее несостоятельность. Откуда здесь может быть огонь? Вокруг снег, стужа и леденящее душу расстояние от одной площадки выступа до другой. Ущелье смерти, подобное тому, в котором чуть не погиб Дорос.

Ристерд задумчиво кивнул и, выбрав направление в самую гущу вьющихся снежинок, пошел вперед, так и не убрав руку с меча. Впереди их ждала новая дверь, вполне реальная, а не магическая, как представлял себе кронпринц. Император пару раз дернул за заледенелую ручку, но было предсказуемо заперто. Сбоку послышалось шуршание и сдержанное рычание. Ристерд обернулся раньше Дороса, выставляя перед собой меч. Принц только краем глаза успел заметить огромную, пышущую жаром фигуру кого-то, передвигающегося на четырех лапах, а Ристерда уже откинуло к проходу в стене замка.

– Принц, спасайтесь! – просипел император, поднимаясь с колен.

Рядом с Доросом приземлилась огненная фигура, даже в снегу напоминающая огромного кота, и с шумом втянула воздух – звук воды, падающей на раскаленные камни. Принц дернулся в сторону дверей храма, огненный кот сделал шаг следом, а затем, извернувшись, прыгнул. Дорос успел увернуться, только рукой ощутив не опаляющий жар, а тепло. Спиной принц чувствовал тепло, ноги тоже грело – огненный кот свернулся клубком вокруг него и теперь урчал, вибрируя всем своим огненным телом. Магическое существо явно не собиралось причинять вреда.

– Император, кажется, вопрос с хранителем решен, – Дорос смущенно кашлянул и неуверенно потрепал кота по тому месту, где подразумевалась холка.

– Какой дракон, такой и хранитель, – опасливо косясь на сгусток энергии, Ристерд, прихрамывая и массируя руку, вернулся к двери храма амулета. – Все еще заперто. Ваше высочество, попробуете?

Дорос кивнул и, выпутавшись из объятий кота, подергал дверь за ручку. Не поддавалась. Огненный кот последовал за принцем, положив ему голову на надплечье – так велик был созданный драконом зверь.

– Может, есть другой вход? – Ристерд огляделся в поисках подтверждения своего предположения. Где-то раздался шум, похожий на падение огромного камня, а за ним последовал рев разъяренного дракона.

– Что это? – Дорос обернулся, словно старался рассмотреть за пеленой снежной бури причину ярости Хильда.

– Война, смерть и хаос, – хмуро бросил Ристерд через плечо, внимательно ощупывая косяк. – Ничего. Как спасти амулет, к которому нет доступа?

Огненный кот блеснул и уменьшился в размерах. Дорос вдруг заметил какое-то темное пятнышко, просматривающееся сквозь толщу огня.

– Император, скажите, это может быть ключом? – Ристерд развернулся, чтобы посмотреть на хранителя в тот момент, когда кот последний раз блеснул и исчез, оставляя на своем месте – принц оказался прав – крохотный черный ключ, который стремительно утопал в снегу; вверх от него поднимался пар. – Почему он исчез? – Дорос осторожно взял остывающий подарок хранителя и взглянул на мужчину.

– Он из энергии Бадахильдиса, – император нахмурился. – Значит, ему понадобилась вся сила.

Дорос кивнул, пытаясь подавить беспокойство. Раньше война казалась ему нереальной, далекой перспективой, той частью жизни, с которой он встретится только сидя у стола переговоров, словно не надо одним своим решением отправлять сотни людей на убийство и гибель. Теперь же, когда у стен замка бились солдаты трех государств, а в небе настоящий дракон пытался сладить с искусными магами врага, война больше не казалась такой незначительной и призрачной вещью, от которой можно было с легкостью откупиться. Выбор был сделан не в пользу разума, не в попытке уладить все мирно. Цена за мир была слишком высока – гнилые щупальца Арвила тянулись к самому ценному, что было у драконов, и без битвы Хильд не отдал бы судьбу своего народа. Собранная по кусочкам армия содружественных государств преследовала свои менее глобальные, но не менее значимые для людей цели: суверенитет Сибхайона и спокойствие для соседней империи тоже значили достаточно много. А еще много значил Хильд.

Дверь открылась, впуская коронованных особ в теплую крохотную пещерку. Внутри пахло грозой. Ристерд замер у входа, жадно рассматривая подвешенный в воздухе амулет. Дорос не знал о том, что в императоре соседней страны текла кровь драконов, и он был ближе всех остальных людей и к хранилищу, и к амулету. Он не знал и поэтому пристально следил за Ристердом, опасаясь вероломного похищения самой большой ценности во всем замке дракона.

– Круг, надо создать круг, – сбрасывая наваждение, которое его охватило при виде главной драконьей ценности, вернул себя к реальности Ристерд. Он знал о том, что мог когда-то стать драконом. В юношестве долго вынашивал эту мысль, засыпая с мечтами о том, как будет бороздить небеса. Судьба распорядилась иначе. И стоит ли горевать об этом? Подумает на смертном одре, а сейчас надо уберечь крылья собратьев.

– Но если мы создадим круг, то у Хильда будет меньше сил.

– Другие предложения?

– Закрыть дверь.

Ристерд не успел ответить. За пределами пещеры что-то затрещало, и на площадке между входом в замок и входом в маленький храм появились три фигуры, плотно закутанные в мантии. Ристерд, словно этого и ждавший, без лишних слов и движений вынул меч из ножен и шагнул навстречу незваным гостям. Воины, что нападали сейчас снаружи замка, оказались всего лишь отвлекающим маневром, в то время как настоящая опасность исходила от появившейся перед ними троицы. Император мысленно похвалил Арвила – сам бы он тоже сделал нечто подобное.

Дорос понимал, что против магов ни одному императору не выстоять. Нужно было искать помощи. Но где? Внутри замка он знал уже каждый закуток и мог вырваться наружу, где призвал бы Хильда. Но оставить Ристерда одного? Впрочем, сам император справлялся неплохо – явно заговоренные доспехи и меч поблескивали всем спектром, отражая брошенные в него заклятия магов. Долго ли он продержится? Дорос не знал, но был уверен, что оставаться здесь было нельзя. Без магии Хильда хранилище было обычной пещерой с дверью, а вся сила сейчас нужна была дракону самому. И принц решился. Он выхватил амулет из столпа света, плотно оборачивая серебряную цепочку вокруг ладони, зажимая амулет в кулак, и в считанные секунды оказался у Ристерда за спиной.

– Нам нужно оказаться в замке, – перекрикивая лязг отражения одной магии от другой, привлек внимание принц. Ристерд, сосредоточенный на отражении сгустков энергии, только скупо кивнул и сделал шаг вперед по направлению к троице.

– Я постараюсь занять их, твое дело – проскочить за моей спиной.

– Как трус? – Дорос не хотел бросать мужчину здесь на растерзание магов, хотя умом прекрасно осознавал – либо император весь удар возьмет на себя, либо врагам достанутся два венценосных трупа и артефакт на десерт. Всегда была возможность выбора. Просто иногда он бил по самолюбию, которое нужно было спрятать глубже в себя, думая об общем благе.

– Как спаситель драконов, – рыкнул Ристерд и сделал еще один выпад в сторону противников.

Отвлечь их действительно удалось – все трое были сосредоточенны на императоре. По крайней мере, так казалось Доросу, который юркнул в сторону замка с твердой уверенностью остаться незамеченным. Там, за стеной, ждут солдаты Ристерда, они будут гораздо более полезны в битве, чем Дорос, у которого нет ни меча, ни заговоренных доспехов. Так успокаивал себя сбегающий и сгорающий от стыда из-за этого принц, когда в его сторону полетел блестящий пучок извивающихся энергетических нитей. Увернуться не удалось – заклинание сбило его с ног и подтолкнуло к обрыву. Всего два шага, чтобы удержать равновесие на не держащих от боли ногах. Всего два шага и твердыня скалы исчезает. Остается только пропасть, от которой нет спасения…

Дорос не хотел умирать. Не сейчас. Не так, оставляя отца, мать, Фрону. Он хотел жить, любить и быть любимым. Он хотел быть важным для кого-то, хотел помогать своему народу. Он просто хотел еще немного времени. Кто-то проживает длинную и скучную жизнь. Кто-то сгорает в считанные мгновения. Видимо, Доросу досталось второе. И Хильда нет рядом – никто не спасёт. Он мечтал умереть по-другому, почитаемым королём, в окружении любимых, не так. Он успел об этом пожалеть, успел почувствовать горечь сожаления, а потом пришла ослепляющая боль, обрывающая нити жизни.

А маги наверху были самонадеянны и не ожидали такого отпора. Первый из троицы повалился на землю с перерезанным горлом, второй лишился руки – закаленный в пламени дракона меч смял магический щит мага, – но Ристерд всё равно опоздал. Третий достал Дороса. Заклятие ударило в принца, отбрасывая мальчишку к обрыву. На секунду показалось – устоит. Не смог. Императору приходилось видеть смерть в бою, и с каждой такой смертью он научился быть хладнокровным настолько, чтобы выжить самому и не дать погибнуть тем, кого он вел за собой и защищал, – горевать нужно в безопасности. Он ударил последнего мага в спину, как не делают с врагами, которых уважают. И только уверившись в кончине противников, кинулся к обрыву.

***

Над замком развернулась настоящая битва. Летели стрелы и били заклятия, воздух сотрясался ревом дракона и стоном раненных, лязгом орудий и воинственными кличами. Бадахильдис уклонялся от заговоренных стрел лучше, чем когда-либо, не отвлекаясь на то, что происходило в хранилище – там был Ристерд и Дорос, а значит, амулет было кому сохранить. Дракон не любил убивать людей, особенно тех, кто не был черен душой и отравлен ненавистью. Однако, когда речь шла о собственной и чужой жизнях, выбирать не приходилось.

Сначала огромное туловище дракона пронзила мимолетная слабость, затем, сметая первое чувство, пришло ощущение раскаленного металла по коже. Бадахильдис замер всего лишь на мгновенье, прислушиваясь к слышимому только ему зову, несколько смельчаков воспользовались этим замешательством дракона и погибли раньше, чем собратья по мечу. Невинные люди, по приказу глупца умирающие… Артефакт драконов призывал, и Бадахильдис оказался не в силах сопротивляться. Внутри клокотала сила, словно он впитал в себя как минимум жизнь одной драконьей стаи, а так бывало только при рождении нового дракона или смерти вблизи амулета дракона. Он был здесь единственным представителем своего племени, не считая Ристерда. Неужели он все же погиб, защищая единственную настоящую ценность предков? Нужно было лететь как можно скорее, амулет беспокоился и пульсировал, призывая к себе хранителя. Опалив последний раз противников огнем, Бадахильд ринулся в сторону тайной пещеры.

Вблизи храма он увидел три человеческие фигуры, темными пятнами выделяющиеся на снегу, и Ристерда, стоящего около обрыва. Ужасная догадка заставила вновь забыть о том, что надо махать крыльями, однако разум вовремя подсказал, что амулет звал на помощь не просто так, а значит, ему нужна была сила дракона. Мог ли амулет признать смерть Дороса – кого же еще? – родной и требовать с почестью проводить собрата? Нет, Бадахильдис заставил себя верить в лучшее. У него есть на это несколько минут. И он будет надеяться до последнего.

На землю он опустился уже человеком. Дверь в храм была распахнута, внутри, на беглый взгляд, было пусто. Ристерд был мрачен и не выдержал взгляда родственника. Он хотел извиниться, но понимал, это ничем не поможет, и его вины в гибели юноши тоже нет, только вот хотелось убить тех магов ещё раз, а потом и самому стукнуться обо что-нибудь, лишь бы не чувствовать на себе пронзительный взгляд дядюшки. Артефакту ничего не угрожает – хранитель его здесь, – однако мальчишку не вернешь. И император не знал, как после этого он сможет посмотреть в глаза Фроне? Почему-то это на данный момент его тревожило сильнее, чем-то, что скажет Хильд.

– Он не устоял, – Ристерд смотрел в сторону и чего-то ждал, сам не понимая, чего. Ласкового подзатыльника, которым награждал его Хильд во времена перевората в империи, когда племянник забывался? Долгой речи о том, как же это было глупо довериться человеку и позволить ему взять с собой амулет? Ничего этого не последовало, а по телу прокатилось легкой волной незнакомое ранее чувство. Ощущение не было плохим, наоборот, с каждой секундой внутри словно что-то наполнялось и от этого становилось лучше, теплее. Он бы сравнил это с насыщением после долгого голодания.