Текст книги "Драконье золото (СИ)"

Автор книги: Hegg

Соавторы: Лилия Аджитарова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Пролог ==========

Или знакомство с героями

В этом тяжёлом, тягучем, до невозможности прогретом возле горячего камина воздухе дым от трубки рассеивался очень медленно. Усы и окладистая черная борода короля поблескивали от капель пота, стекающих по лицу, но мужчина не замечал жара, полностью погруженный в свои раздумья. Скрипнула дверь, в проеме показалась взъерошенная голова молодой помощницы повитухи, которая, слепо щурясь, пыталась выхватить взглядом фигуру правителя в полутемной комнате.

– Ваше Величество, девочка! – торжественно и как-то особо громко в доселе тихой комнате объявила помощница, улыбаясь во весь рот.

Король нахмурился, вынул трубку изо рта, сделал несколько неуверенных шагов вперед, а затем, срываясь на неподобающий для королевской особы бег, поспешил в покои супруги. Оказавшись в хорошо освещенной комнате, мужчина увидел королеву с искаженным от боли лицом. На ее побледневших губах застыл беззвучный крик, руки крепко сжимали предложенное повитухой и лекарем покрывало. Сорочка вымокла от пота и прилипала к телу, обрисовывая все еще стоявший живот роженицы. В углу испуганная служанка, – совсем еще девчушка, – держала на руках маленький кричащий сверток, в котором угадывался младенец. Первенцем короля Филандера стала девочка. Но сейчас мужчину привлекал больше не его ребенок, с которым было все в порядке, а мучившаяся в схватках жена.

– Будет второй, Ваше Величество, – учтиво склонив голову, обратился к королю лекарь. Повитуха согласно закивала и косо поглядела на Филандера. Этот взгляд красноречивее всех слов говорил о том, что мужчине нужно выйти из комнаты. Король понимающе кивнул, слабо улыбнулся жене и вышел, прикрыв за собой дверь. Стражи в этом коридоре не было, и Филандер еще немного постоял у двери, содрогаясь каждый раз от звучавших криков своей жены.

Ему повезло больше, чем многим другим коронованным особам. Филандер влюбился в дочь графа, и ему было позволено взять ее в жены. Девушка полностью оправдывала свое имя – Алгая, что значило «блестящая». Она будто светилась изнутри, одетая в изысканное бальное платье, подчеркивающее ее простую красоту. Без одежды Алгая выглядела еще лучше, и через год после их свадьбы королева обрадовала супруга известием о своей беременности. Единственное, что печалило Филандера, скорая смерть отца, так и не успевшего посмотреть на внуков. Старый король был тяжело болен уже на момент свадьбы сына, и все лекари как один пророчили ему скорую смерть. Он тоже полюбил свою невестку, приняв ее как родную дочь, и был очень рад, что сын его обрел свое счастье. Однако как король он не достиг больших высот, и их королевство не славилось особой мощью, только своими прекрасными лугами, на которых паслись овцы. Так Филандеру досталось небольшое царствие с налаженной торговлей шерстью соседям. Войско было откровенно маленьким и не особо умелым, и хотя из казны поступало достаточно золота на его содержание, никто не стремился стать рекрутом.

Дверь распахнулась, и в коридоре показалась служанка с новорожденной принцессой на руках. Она спешила передать ребенка кормилице и приступить к поиску еще одной, которой достанется следующий отпрыск короля. Филандер тяжелой поступью прошел в соседнюю от покоев комнату и остался там, вновь раскуривая трубку. Король переживал за свою супругу даже больше, чем за детей, боясь сойти с ума от горя, если с Алгаей что-нибудь произойдет во время родов. Он хотел отогнать от себя хмурые мысли, вспоминая кого-нибудь из сегодняшних крестьян, пришедших поведать о своих бедах. Впереди была еще неделя аудиенций с королем, но простой люд забил тронный зал плотнее, чем при отце, и все жаловался и жаловался. Действительно, этот год выдался неурожайным, но даже в королевских подвалах было недостаточно зерна и овощей, чтобы наполнить пару мешков каждому крестьянину. Филандер всерьез подумывал о размере выдачи помощи, все больше склоняясь к мешочкам такого рода, в которых носили хлеб путники. Часть полей должно было покрыть это количество, а остальное было делом крестьян, пусть они сами завяжут пояса туже и перетерпят последний месяц зимы. Она выдалась теплой, но снежной, что сулило выходом всех рек из берегов и последующем подтоплении поселений, но жители деревень сами знали, как укротить разбушевавшуюся стихию. Другой проблемой могли стать драконы, время от времени залетавшие на территорию государства, привлеченные горным массивом по соседству с вечно воющим королевством. Пока летающие ящерицы не проявляли агрессии, практически сразу снимаясь со скал и удаляясь за горизонт, но нельзя было быть совершенно уверенным в том, что они не решат разгромить стада, от которых зависело благополучие подопечных короля.

Филандер достаточно глубоко погрузился в свои раздумья, чтобы вздрогнуть при появлении лекаря. Тот выглядел усталым, и королю стало не по себе.

– Вы стали отцом дважды, примите мои поздравления, – лекарь учтиво поклонился. – Оба ребенка абсолютно здоровы и сейчас со своими кормилицами. Ваша супруга отдыхает в своих покоях.

Филандер рассеяно кивнул и поспешил к Алгае. Она все так же лежала в своей кровати, укутанная одеялами и переодетая в сухую ночную рубаху. Бледная и изможденная королева улыбнулась супругу и протянула к нему руку. Филандер поспешно сел на край ложа и сжал ладонь любимой в своей, вглядываясь в поблескивающие в свете свечей зеленые глаза.

– Второй – мальчик, – чуть хриплым голосом тихо сказала Алгая, улыбаясь. Мужчина коснулся ее ладони губами в жесте благодарности.

– Настоящий подарок тебе, любовь моя, – устало прикрывая глаза, шепнула королева. – Назовем его Доросом, устроим в честь принца шумный праздник. А девочку – Фроной, в честь твоей матери. Прекрасного ей сына удалось вырастить.

На этих словах королева провалилось в сон, все еще сжимая руку супруга. Король поднялся с кровати и нагнулся к спящей жене, целуя ее в лоб.

– Ты мой единственный подарок, прекрасная Алгая. Отдыхай.

***

Десяток пажей бегали по саду, сталкиваясь друг с другом, оглушая всю округу отборной руганью, на которую были способны мальчуганы четырнадцати лет. Их светлые костюмы были выпачканы в грязи и траве, но сейчас это их нисколько не заботило – пажи потеряли детей короля. Старшая – принцесса Фрона – полностью оправдывала свое имя, ведь с самого того момента, как девочка пошла и начала говорить, никто не был ей указом. Мальчик же, принц Дорос, был спокоен и очень мил, никогда не перечил отцу и матери, сносно справляясь с обязанностями коронованной особы уже в детстве. Король и королева уделяли огромное внимание воспитанию сына, но топили в нежности дочь, поэтому Фрона отличалась избалованностью и самовольностью, а Доросу нравилось потакать капризам любимой сестры.

Вот и сейчас двойняшки сидели на ветке самого высокого дерева в саду, свесив ноги вниз и помахивая ими. В кармане маленьких бридж Дороса лежали небольшие яблоки, в складках пышного платьица принцессы была спрятана маленькая буханка хлеба, вымоленная у дородной кухарки. Против мольбы в больших зеленых глазах Фроны не было приема ни у одной из служанок, а если рядом крутился Дорос, такой же светловолосый и чуть кудрявый, вторя изумруду глаз сестры, то просьбы выполнялись с молниеносной скоростью. Кормилицы шутили, мол два волчонка в шкурах ягнят, но королевские дети пока еще ни разу не перегнули палку и не устроили дебош. Хотя какие их годы – на двоих им было десять лет.

– Может, выйдем? – выуживая из кармана яблоко для сестры, посмотрел вниз Дорос.

– Вот еще, – весело фыркнула девочка и с удовольствием откусила сочную мякоть.

Один из пажей, нюня Ганс, уже шмыгал носом и стенал, что их всех повесят, вначале обесчестив. Остальные по разу отвесили подзатыльник или тычок в бок, но даже детский взгляд улавливал ту перемену, присущую смене настроения пажей. Младшие слуги были напуганы, ведь раньше принц и принцесса находились быстрее. Фрона фыркнула и толкнула брата, привлекая внимание к кудрявому новенькому пажу, который опустился на четвереньки и заглядывал под каждый куст. Но девочка не рассчитала силы, и принц свалился с ветки на землю, мужественно сохранив молчание. Хрустнули кусты излюбленного шиповника королевы, и пажи бросились к дереву. Ганс, все так же причитая, бегло осматривал уже поднявшегося на ноги Дороса на наличие ссадин и переломов. Мальчик только вяло отмахивался, хмуро косясь на хохотавшую над головой сестру. Пажи провели еще долгое время под деревом, моля принцессу слезть.

***

Фрона крутилась у зеркала, рассматривая отражение и то приподнимая, то опуская подол нового платья. Сегодня был их с братом день рождения, и одиннадцатилетняя принцесса хотела поразить всех своей красотой, для чего потребовалось чуть помучить придворного портного. Было испорчен не один моток великолепной дорогой ткани, но юная венценосная особа хотела чего-нибудь необычного, и портной уже был готов рвать волосы на голове, когда Фрона наконец-то сказала заветное «да, мне нравится». Дверь в покои тихо отворилась, и в комнату вошел Дорос в простом облачении. По случаю дня рождения мальчику обрезали волосы по плечи и собрали две тонкие пряди от висков на затылке.

– Красиво, – открыто улыбнувшись, подмигнул сестре принц. Та согласно кивнула и оценивающе посмотрела на брата через отражение в зеркале.

– А ты даже не попытался нарядиться, – поправляя легкие кудри, укорила принцесса Дороса.

Мальчик пожал плечами и присел на софу у открытого окна. Середина февраля как обычно выдалась ветряной, но покои принцессы и принца располагались в башне, укрытой от ветров хитроумным решением зодчих. Доросу было не до празднований, он был всерьез обеспокоен все больше погружающимся в думы отцом. Тот как-то раз обронил перед сыном, что драконы вновь пытаются обосноваться в горах, устраивая настоящие бойни друг с другом ради наиболее удобного расположения в пещерах. Вообще, принц с трудом представлял себе, кем были эти самые драконы. Ему показывали книги с рисунками и подробно описывали этих существ, но он так и не смог их себе представить. Если мальчик правильно понимал проблему, то соседство с драконами сулило большие неприятности в скотоводстве, на котором и держалась вся экономика страны. Дорос, в отличие от сестры, гораздо более серьезно относился к урокам, на которые их обязали ходить родители. Фрона больше склонялась к изучению этикета, танцам и умению правильно одеваться, чему учила ее мать, плотно занявшаяся воспитанием дочери совсем недавно.

– Как ты думаешь, что подарит мне отец? Тебе-то понятно, это будет меч или кольчуга, какая-нибудь очень прочная. Неинтересно. А вот что они придумают со мной?

– Замуж тебя отдадут. Познакомят с будущим супругом. Это будет пузатый Клаудио с бородавкой на носу, – с видом знатока предположил Дорос. Сестра при его словах только скривилась и махнула в его сторону рукой. Клаудио был восьмилетним толстеньким сыном рано лысеющего барона, часто появляющегося во дворце с очередной проблемой. Принц с принцессой втихую называли его ходячей катастрофой, а затем так же окрестили сына. Клаудио даже больше подходил на эту роль. Чего стоил только последний его приезд на прием, когда он, в попытке грациозно слезть, рухнул с лошади, затем перевернул на себя блюдо с овощами, после упал в чан с отходами – и это все за один день.

– А может мне скажут, что я – наследная принцесса, и это ты будешь у меня на побегушках, – закончив наконец с бантом на груди, повернулась к брату Фрона.

– Хвала небесам, я уеду в лес и стану лесничим, буду скакать по деревьям с белками и есть кору зимой, – картинно взмахнув руками, воскликнул принц. Фрона на это не удержалась и прыснула, поспешно прикрыв рот руками. Ей было смешно даже представить брата в такой ситуации.

– Пойдем скорее, а то нас заждались, – спохватился Дорос и, подхватив сестру под локоть, поспешил в тронный зал.

***

Фрона задумчиво прикусила губу, смотря с нижнего балкона летней игровой комнаты в сад, где придворные дамы, забавно хихикая и обмениваясь веселыми репликами, развлекались игрой в «лунки». Юные девушки более умело забивали деревянные шары в небольшие лунки, а чинные леди возраста королевы – осторожно и нежно, словно держа в руках не палку, а дорогую изолтийскую вазу, не били, как положено, а толкали крюком шарики, которые неохотно катились к цели, останавливаясь на полпути. Но принцессу волновал отнюдь не результат игры дам. Она выбирала очередную жертву на перевоспитание.

Взрослея, Фрона начала замечать, что леди стали относиться к ней не как к королевской особе, даже не как к ребенку, а как к обычной придворной девчонке, нагло и хитро осмеивая её характер и внешние достоинства, при этом глупо надеясь на безнаказанность. Конечно, дамы и не догадывались, что тринадцатилетняя принцесса может легко распознать лесть, ложь, лизоблюдство. А Фрона могла – уж во вранье-то у неё соперников не было. Как и не было соперников в коварстве и изворотливости ума. Выжить в замке короля без умения вертеться ужиком, не умея почувствовать обман в льстивых и приторных речах, было невозможно. И месть не по годам прозорливой принцессы всегда настигала обидчиц неожиданно, не давая сразу осознать, что юная венценосная особа изволит гневаться, заставляя расслабиться, чтобы потом обрушиться лавиной стыда и испуга. Тогда жертвы осады либо шли на поклон, либо торопливо покидали дворец, в страхе быть наказанными уже не самой Фроной, а её венценосными родителями.

Сейчас взор изумрудных глаз нацелился на пышногрудую леди Лиадан, посмевшую неделю назад в окружении благородных лордов лживо посочувствовать подростковой худости и «плоскости» принцессы. Первым делом после позора Фрона нашла брата, который большую часть свободного времени проводил рядом с отцом, учась управлять государством, или в Большой библиотеке, вечно что-то выискивая в пыльных фолиантах. Вот в облачке книжной пыли между огромными стеллажами она его нашла, по пути, правда, чуть не столкнувшись с Гансом – этот, если вдруг заметит, что кто-то из двойняшек бродит по дворцу один, прицепится как репей к шерстяной юбке, во век не отцепишь! Дорос, выслушав гневные стенания сестры, вдруг вскочил, кинулся вправо, прячась за высоким стеллажом. Поискав там что-то, вышел к принцессе с маленькой книгой.

– Это, – Дорос щедрым жестом протянул книгу сестре, – записи нашего прадеда. Тут говорится о военной стратегии.

– Но зачем мне это? Я не собираюсь из-за этой дамы начинать войну!

– Почитай. Всё поймешь.

Фрона присела в большое кресло, в котором обычно сидел отец, открыла пахнущий чем-то приторным дневник и, щурясь, стала читать.

– Сколько же я не знаю! – чересчур невинно пропела принцесса, косясь на брата.

– Дворец не разнеси, – грустно сказал тот, понимая, что он жестоко подставил всех будущих недругов сестры, подсунув ей обширные описания подготовки к войне: накопление сведений о противнике, точный расчет выгодных положений войск, обманные маневры.

И вот Фрона, не без помощи болтливых прислужниц, выведала о леди Лиадан нужные для мести вещи: пышногрудая красавица, оказалось, не особо уважает солнечные дни, видите ли, кожа портится, так же не любит верховую езду, ругая скакунов за дурной запах, и, что самое главное, предпочитает всегда находиться в обществе двух-трех служанок. Идея была проста: уговорить даму на конную прогулку в примыкающем к дворцу лесу. Конечно же, без сопровождения свиты.

После недолгих уговоров, обидчица поддалась мольбам Фроны составить ей компанию, ведь ни с кем другим, кроме как с мудрой и такой красивой леди Лиадан, принцесса посоветоваться не может.

Переборов гордыней отвращение к лошадям, леди Лиадан, злобно косясь на глупую королевскую дочь, с помощью пажа забралась в дамское седло, стараясь невинно улыбаться при этом. Вскоре маленькая процессия из двух дам и трех стражников двинулась к восточным воротам дворца, выводящих путников прямо к лесу.

Фрона без умолку болтала, довольно морщась от горячих лучей летнего солнца, и из-под ресниц наблюдая за зверевшей Лиадан. Та молчала, боясь, наверное, сказать лишнего. Постепенно принцесса стала намекать спутнице на причину такого неожиданного внимания к её персоне. Сначала та не понимала ничего, а потом, когда голос Фроны стал схож с угрожающим звоном колоколов, а взгляд не уступал по холоду льдам севера, леди Лиадан ошарашено хлопала глазами, не решаясь даже открыть рот.

– Поверьте, моя дорогая, – тихо, зловеще говорила принцесса, смотря перед собой, – красотой я не обделена и, когда придет время, Вы и все вокруг в этом убедитесь. А сейчас я лишь подросток. И вам не стоит больше указывать мне на этот, как и на любой другой недостаток, иначе уже я вдруг неожиданно обнаружу наличие промахов природы в Вас. Думаю, мы друг друга поняли?

– Да, – Лиадан была неприятно удивленна. Она злилась на девчонку за то, что та отчитывает её, и злилась на себя – за беспечность. Но леди Лиадан ещё не догадывалась, насколько сильна обида венценосной особы…

– Предлагаю вам перемирие, милая, – вдруг совсем по-детски улыбнулась принцесса. Дама заинтересовалась. – Да-да, вы ведь действительно мне нравитесь! Ну так что?

– Конечно, – неискренне улыбнулась Лиадан.

– Замечательно, – протянула Фрона. И только она хотела сообщить девушке о том, что та отныне каждый день будет сопровождать её на конных прогулках, как вдруг ближайший страж, вскрикнув «Берегись!», с лошади кинулся на принцессу, сшибая на землю. Чудом ей удалось упасть ему на грудь, а не под него. Не понимая, что происходит, она уже готова была разразиться гневной тирадой, но заметила, что страж не шевелится – «Мертв?!».

Сзади послышался лязг стали. Кто-то противно вопил – леди Лиадан.

– Заткнись! – Фрона вскочила на ноги. Три человека в черных одеждах теснили оставшихся двух стражей, нападая с рвением зверей – «воины дерутся не так», думалось принцессе. Она, не особо увлекающаяся фехтованием, все же обучалась пару лет этом искусству и могла увидеть брешь в обороне противника. Стражники, будучи опытными бойцами, тоже это видели, поэтому пока были целы и не давали добраться до неё.

Нервно оглядевшись, Фрона взглядом наткнулась на камень с ладонь размером.

– Вставай! Бери камни, кидай в них! – Влепив пощечину Лиадан, она подняла первый камень и, прицелившись, метнула, надеясь, что свои не станут мишенью. Попала – в ногу самому большому. Леди взялась за дело – и тоже удачно: снаряд пришелся как раз по лицу нападавшего. Стражи старались увиливать в стороны, когда дамы прицеливались, поэтому, наверное, ещё не пострадали. Один из противников вдруг вывернулся и оказался совсем рядом с метательницами. Фрона не растерялась:

– В стороны! Атакуй!

Мужчина на мгновенье опешил и не успел увернуться от маленького, попавшего прямо в левый глаз, камня. Леди Лиадан победно вскрикнула. Стражники быстро управились с остальными двумя, а потом добили и этого, попытавшегося сбежать.

***

Вчерашний день отметился проливным дождем, которого еще не было этим летом. Он сполна напоил уже начавшую трескаться землю, наполнил озера достаточно, чтобы те начали выходить из берегов. Сегодня же палило солнце, и вся влага, оставшаяся на траве, испарилась в воздух, не давая спокойно дышать. Но именно на этот день был назначен большой прием в честь дня рождения королевы Алгаи. Годы шли, в ее волосы не закралась седина, морщины не коснулись лица, а только глаза немного потускнели. И Филандер ради воспевания красоты королевы каждые пять лет устраивал большой бал.

– Так что, по рукам? Я подкладываю лягушонка матери в кубок, а ты – отцу?

Фрона испытующе посмотрела на брата, который все возился с неподдающейся застежкой на сюртуке. Он исподлобья глянул на девушку и хмуро буркнул в ответ:

– Семнадцать лет девке, а ума так и не прибавилось.

– Что, мой милый младший брат? – елейным голоском переспросила девушка.

– Если я проиграю, что будет?

– Оденешься девушкой, наденешь мою диадему и будешь вынужден провести на приеме десять минут. Сверху будет шляпка, а твой мужественный подбородок прикроет веер.

Дорос картинно закатил глаза, в уме прикидывая, что может посулить ему победа. Впрочем, проигрыш отнимет немногое, тем более лицо принца будет прикрыто, а кто знает, куда делся сын короля на десять минут? Может, как и хотел все это время отец, положил глаз на какую-нибудь графиню-баронессу и увел ее бродить по вечнозеленому лабиринту, месту, где сбывались все самые потаенные романтические мечты дворцовых девушек от фрейлин королевы до помощниц кухарок.

– Хорошо, моя милая старшая сестра, уговор, – явно передразнивая Фрону, подтвердил свое участие в споре Дорос.

========== 1. ==========

В перечень далеко идущих планов Дороса не входило выставление себя самого на посмешище перед разноцветным бомондом, собравшимся в большом королевском саду. Да и проигрывать очередной спор сестре тоже не было задумано, но ведь в жизни не все идет своим чередом и так, как запланировано одним человеком. Вот и сейчас мечтания принца разминулись с решением судьбы и направились в абсолютно противоположную сторону. Даже из покоев Фроны было слышно, как слуги, покрикивая друг на друга, бегали в нижних залах, пытаясь найти виновника переполоха. Сестра оказалась проворнее Дороса, и спустя каких-то полчаса после начала официального пиршества королева огласила всю округу душераздирающим криком – подсаженная к ней лягушка громко квакнула в полупустом кубке. Фрона хорошо сыграла испуг и, уличив момент, торжествующе улыбнулась брату. А Дорос даже не успел поймать квакушку к тому моменту, как их спор был прекращен.

– Не хмурьте брови, фрейлин Патрис.

Фрона со свойственной ей расторопностью крутилась рядом с братом, потуже утягивая корсет, набивая лиф клубками ткани, бросая взгляд на полочку со шляпками. Принца облачали в пышное платье небесно-голубого цвета с великолепным длинным шлейфом. Сама Фрона выросла из него, явно не помещаясь в груди и бедрах. Брату же она чуть оголила плечи, чтобы вечерний туалет не казался таким неуклюжим на мужской фигуре, немного отпустила подол, до этого подшитый заботливыми горничными.

– Почему бы тебе не взять в камердинеры Ганса?

– Почему бы тебе не переодеть Ганса во фрейлину и не оставить у своей юбки? – беззлобно огрызнулся Дорос и потопал ногами. Туфли сестры были безбожно малы, и пальцы начинало сводить, стопы немели, а лицо приобретало мученическое выражение. Фрона скользнула в гардеробную, чем-то там погремела и вернулась к брату с улыбкой на лице и пышным бантом в руках.

– Как хорошо, что у тебя волосы совсем похожи на мои, – мурлыча себе под нос незатейливую мелодию, сказала принцесса, водружая бант на затылок. Отойдя на несколько шагов назад, Фрона задумчиво оглядела Дороса и осталась довольна увиденным. Пряди чуть вьющихся светлых волос брата она собрала в мягкий пучок, закрепила его чуть ниже макушки, а сверху плотно прикрепила бант, из-под которого не было видно настоящей длины мягких локонов.

– Держи свою диадему, сестричка, – Фрона протянула все больше мрачнеющему Доросу украшение, которое он тут же пристроил на голову. – Всегда мечтала о младшей сестре, если честно. С тобой тоже интересно, но не покомандуешь, как следует.

– Тиран, – фыркнул принц и с грацией раненного в филейную часть оленя продефилировал к ближайшему зеркалу. Оттуда на него смотрела вполне себе симпатичная девушка семнадцати лет в легком сверху, но утяжеленном огромными складками снизу платье. Парня выдавал излишне мужественный на общем фоне мягких черт подбородок. Но его было решено прикрыть веером, который вложила в раскрытую ладонь Фрона вместе с перчатками.

– Дорри, а Дорри, – кладя руки на плечи новоиспеченной фрейлине, пропела принцесса. – Ты ведь не злишься на меня?

Юноша отвернулся от своего отражения и заглянул в глаза сестре. Разве мог он обижаться на эту юную прекрасную особу с пылающим взором в зеленых глазах? Как можно было злиться на самого близкого человека, который прокрадывался в его покои после страшных сказок бывалых охотников у камина? Дорос был готов променять практически все на одну только возможность всегда жить недалеко от сестры, видеть ее как можно чаще и участвовать в ее мелких проказах.

– Ясно. Чувствуешь себя виноватой? – Дорос поправил выбившуюся прядь пшеничного цвета волос сестры и слегка ущипнул девушку за щеку. – Не волнуйся, я мужчина, а значит, стойко переживу все обиды и мучения, приготовленные мне на следующие десять минут.

– Ты лучше стойко защищай свой зад, – фыркнула принцесса. – Может, муженька себе подыщешь. Я слышала, отец тебе невесту выбирать из соседних начал, так что куй свое счастье сам, пока есть возможность.

Лицо принцессы приобрело серьезное выражение, и Доросу стало не по себе. Фрона, конечно, была веселой, взбалмошной, капризной девушкой, но суть она всегда улавливала подозрительно точно. И знала о скорой встрече с невестой явно не от дворцовых сплетников, а, возможно, от болтливой матери. Однако брат с сестрой рьяно хранили секрет Дороса, заключавшийся в предпочтении принца мужчинам, нежели хрупким дамам, падающим в обморок при виде первой капли крови. Принц не хотел даже думать о том, что мог сделать с ним отец, если бы узнал, что его единственный сын – мужеложец. Наверное, именно поэтому Дорос ограничивался томными взглядами и мимолетными поцелуями с миловидными служащими гостей. Впрочем, те, может, и хотели поделиться своими мыслями по поводу любвеобильности принца, но после встречи с верными гвардейцами принцессы всегда держали рот на замке.

– Идемте, дорогая принцесса, Ваша публика давно заждалась, – Дорос присел перед сестрой в глубоком реверансе и поспешно занял положение за ней.

Спускались в сад они уже под звуки оркестровой музыки, которая извещала о начале более веселого момента приема – танцах. Дорос закатил глаза, прикрывая лицо веером. Главное, чтобы его не успели пригласить на танец, или чтобы Фрона не уступила его какому-нибудь расплывающемуся жиром барону. Принц привык вести в танцах, а все они подразумевали использование двух рук – маскировка могла быть испорчена напрочь. Солнце еще освещало сад, но слуги незаметными тенями проскальзывали к факелам и поджигали их. Близилась ночь. А, судя по предыдущим двум приемам в честь красоты Алгаи, это мероприятие грозилось продлиться до полуночи, если не дольше. Фрона была завидной невестой, Дорос – прекрасным женихом, поэтому сад был полон галантными молодыми людьми и пышущими красотой юности девушками. Однако все по достоинству оценили прошедшего за уверенно шагающей принцессой медленно краснеющего за веером юношу.

– Ваше Высочество! – первым юлой взвился, оборачиваясь назад, Дорос, по привычке реагируя на довольно распространенное обращение к королевским отпрыскам. Фрона также остановилась и обернулась, но более чинно, как подобает принцессе на таких приемах. Перед братом с сестрой стоял высокий смуглый сын посла одной южной страны, который по своему чину не мог претендовать на руку принцессы, но вполне мог себе позволить приударить за ее фрейлиной.

– Можно украсть Вашу прекрасную спутницу? – южанин отвесил низкий поклон, сверкая белозубой улыбкой и россыпью камней в тюрбане.

– Конечно, только Патрис сорвала голос на недавней охоте, поэтому позвольте ей немного помолчать.

Южанин благодарно кивнул и подхватил Дороса под локоть. Принц только успел оглянуться на сестру, посылая в ее сторону гневные взгляды, как из-за угла навстречу чинно прогуливающейся паре выскочила упитанная борзая, никогда не участвующая в охоте. Булочка, а именно так назвал свою любимицу Дорос еще четыре года назад, узнала хозяина сразу и, повизгивая от радости от встречи, бросилась тому под юбки.

– Никак Шайтан вселился в этого пса, – цокая языком и качая головой, сказал южанин, когда толстый зад откормленной борзой скрылся под подолом голубого платья.

Дорос кокетливо замахал свободной рукой, попытался было приподнять юбку, но вовремя опомнился – он был прекрасной фрейлиной с сорванным голосом, а не тем шаловливым в детстве принцем. Булочка же начала вытворять что-то неописуемое, приплясывая под нижней юбкой и крутясь за своим хвостом. Вдруг сад накрыла большая тень, и сын посла, что-то прошептав на своем языке, крикнул теперь уже вполне понятно:

– Бегите! – и бросился под ближайшее дерево.

Дорос обернулся слишком медленно, чтобы успеть разглядеть огромного дракона, тянущего гигантские лапища к нему. Принц мужественно попытался проткнуть когтистую лапу веером, но этот предмет туалета мало подходил для самообороны. А когда дракон взмыл ввысь, Дорос с тоской понял, что находится в клетке из сомкнутых лап летающего монстра, а к ногам боязливо жмется Булочка, жалобно поскуливая.

***

Бадахильдис нервно махнул крылом, отгоняя от себя назойливую сойку – откуда она вообще взялась в этих краях? Птичка, словно признав в драконе родственную душу, настойчиво крутилась рядом, норовя попасть под мощный удар крыльев – её и так сносило от сильных потоков воздуха. Глупая то ли атаковала магическое создание, то ли заигрывала с ним, пытаясь подстроиться под небывало быстрый темп передвижения, время от времени пристраиваясь под передними лапами. Вскоре маленькой пичужке надоело поспевать за странным собратом, и она устало ухнула вниз. Дракон даже извернулся, чтобы посмотреть, не упала ли сойка в кусты. Но нет, внезапная спутница аккуратно села на ветку ближайшего дерева и принялась деловито чистить перышки. Бадахильдис, мысленно попрощавшись с неожиданной подружкой, полетел ещё быстрее. Ему нужно спешить – праздник может окончиться в любой момент и добычу будет достать сложнее.

Сосредоточившись, дракон припомнил портрет юной принцессы Фроны, второй наследницы на трон Сибхайона, и призвал на помощь магию – еле видимая зеленая искрящая нить понеслась вперед, обгоняя своего создателя, зовя его к цели. Ему повезло, что однажды он виделся с юной дочерью Филандера и смог почти в точности запомнить запах её кристальной, напоминающей чистые льды севера, ауры. Тогда принцесса была совсем еще крошкой, крепкой рукой ухватившейся за узды своего ретивого коня. Бадахильдис был уверен – эта особа станет поистине великой, даже в чужой стране она с корнем вырвет власть и заставит всех стоять на коленях. Поэтому-то он не жалел о предстоящем преступлении, которое, хоть и было постыдно для дракона и его положения, предстояло совершить. Он сейчас больше сочувствовал королю Арвилу – коварному и ничтожному человеку, заказавшему такую дивную игрушку в надежде отхватить лакомый кусочек от соседнего государства. Бадахильдис никогда бы не опустился так низко, если бы не нужда – у Арвила хранилась важная вещь, Амулет Неба, мощный артефакт, когда-то давший вымирающим эльфам крылья, превратив их из сынов земли в детей небес. И чем быстрее Амулет окажется в руках дракона, тем спокойнее ему будет за весь свой род – рано или поздно люди могут догадаться, что сила, скрытая в артефакте, способна не только дать бессмертную жизнь, но и забрать. «Слава всем Богам, – думал Бадахильдис, смотря на толстого, отвратительного Арвила, помыкающего своими придворными, – что Небо не сочло его достойным крыльев». Собственно из желания стать вечным, Арвил и охотился за Амулетом и, в конце концов, охота увенчалась успехом. Дракон даже боялся представить, сколько невинных душ было погублено, сколько великолепно обученных воинов не вернулось к своим семьям ради прихоти их короля. И теперь, когда небеса не приняли властолюбца, он решил использовать артефакт по-другому – дразнить им его хранителя, Бадахильдиса. Условием возврата Амулета стало исполнение трех поручений. Стиснув зубы, дракон согласился, деваться ему было некуда: то, что должен был охранять он, охраняет орава головорезов-троллей и черные шаманы Подгорья. Не подобраться, с какой стороны не подойди. Тонкий лучик магической отмычки вызывал оглушающий рев громилы-орка, сидящего как курица-наседка у входа в импровизированное святилище. Дракон с ноткой садистского удовольствия думал, как пришлось повозиться Арвилу, чтобы воссоздать пусть и небольшой, но храм для маленькой побрякушки, не хотевшей работать так, как положено. Больше всего его интересовало как магам короля удалось воссоздать чашу с лунным светом, на дне которой должен был находиться Амулет Неба все то время, пока не был задействован в магических ритуалах.