Текст книги "1000 и 1 ночь или Как сохранить любовь (СИ)"

Илья появился в комнате ровно через час минута в минуту. Волосы его блестели в лунном свете, тонкие струйки воды сбегали по красивому телу. Я невольно сглотнул слюну, от представшей картины.

– Ты рот то прикрой, – тут же включил язву любимый. – Ну, что ты там решил?

Он некоторое время рассматривал мои записи и разрисованный лист с картой города, потом удовлетворенно кивнул.

– Ну что ж, теперь ты можешь закончить эту сказку не хуже меня. Решение верное.

Миша каждый раз проходил ровно половину пути, приближаясь к неведомой цели. Но вот какой она будет, он пока не знал.

Если поместить Санкт-Петербург на комплексную плоскость и разбить последовательность точек, в которых Миша менял направление своего движения, на три подпоследовательности, по числу кандидаток на первую ночь с нашим героем, то каждую подпоследовательность можно представить в виде отображения, которое является сжимающим. А значит по теореме Банаха о неподвижной точке, существует единственная неподвижная точка этого отображения. Таким образом, мы получим три точки на карте Санкт-Петербурга между которыми и будет блуждать наш герой. Эти точки соответствуют адресам: Ломоносова, 1; Разъезжая, 43 и Набережная Фонтанки 90, корпус 7. По первому адресу находится гей-клуб «Центральная станция», по второму – «Кабаре», по третьему – «Бункер».

В первом же из этих мест Миша познакомился со своим ровесником Эдиком, который выслушал историю хождений несчастного парня по городу и вызвался помочь. Вместе они обсудили достоинства каждой из девушек и даже несколько раз попытались двинуться вместе к наиболее подходящей из трёх. Но каждый раз их попытка оканчивалась попаданием в очередной гей-клуб.

После третьего прохода по кругу между тремя гей-клубами, Мишу уже не шокировали целующиеся по углам парни и похотливые взгляды, обращенные на него. Да и сам он начинал задумываться о том, что ничего плохого не будет, если свою девственность он потеряет не с привередливой девушкой, которой так сложно угодить, а с симпатичным парнем.

К пятому кругу, имена девушек уже не вспоминались, их заменило только одно имя – Эдик, который был всегда рядом и принимал его таким, какой он есть. И пусть в эту ночь наш герой так и не лишился своей невинности, но зато нашел прекрасного парня, который в перспективе мог стать чем-то гораздо большим.

– Вот вроде и вырвался я из родного Гомска, а все равно того и гляди окажусь в ж.пе, – сокрушался Миша перед сном, когда уже начинался рассвет. Ноги нещадно болели от пройденного за день пути, голова покоилась на груди лежащего рядом Эдика, руки обнимали горячее тело парня. Но не было ни какого внутреннего противоречия или обиды – великая наука математика распорядилась по своему, и кто такой человек, чтобы сопротивляться неизбежному. Да и вряд ли бы он сейчас захотел сопротивляться столь явным велениям царицы наук.

– А теперь, внимание, вопрос. Какой вывод из этой сказки можно сделать применительно к нашей ситуации? – спросил Илья.

– Эээ, не знаю, – растерялся я.

– Так, ты что издеваешься? – разозлился Илья. – Включай логику!

– Ну, Илья, будь добр, объясни. Пожалуйста!

– Хорошо. Запомни, то, как я бегаю вокруг твоей задницы – это тоже сжимающее отображение. Так что как ты ей не верти, но неподвижной точки я достигну. Рано или поздно, так или иначе. Понял?

– Понял, – обреченно ответил я.

– То-то же, а теперь, может, займемся, наконец, сексом?

– Илья, я пока не готов, – попытался оправдываться я.

– Зато я готов, а с твоей пассивной ролью так уж и быть повременим, – обрадовал меня любимый.

А потом была одна из лучших ночей в нашей жизни. Я старался быть одновременно нежным и страстным, ловя каждое мгновение единения с любимым. Угроза расставания с Ильей, давившая на меня все эти две недели, осталась позади. Я чувствовал необычайную легкость, даже не знаю, что в тот момент толкнуло меня на очередную попытку стать универсалом. Глаза Ильи в темноте лихорадочно заблестели, когда он сообразил, что я смазываю его член и сейчас попытаюсь сам сесть на него. Наверное, это был тот самый момент, когда я был способен вытерпеть любую боль, но её не было. В ту ночь мы стали по настоящему целым.

Как и герои сказки засыпали мы уже под утро, оба взмокшие и счастливые от осознания свершившегося.

– Илья, я все хотел спросить, – прервал я молчание, – тебе сказки-то понравились?

– Да, очень, – отозвался любимый после секундной задержки.

– Тогда буду тебя и дальше баловать, хотя бы раз в неделю, – великодушно согласился я.

– Нет, не надо! – чуть ли не подскочил Илья с кровати. – В смысле не стоит так себя утруждать. У нас же теперь всё хорошо!

– Но тебе же понравилось? – удивился я.

– Да, но я же о тебе забочусь, – отозвался он, затем печально вздохнул и добавил, – ну давай раз в две недели. Или нет, лучше раз в месяц. Да, точно, раз в месяц! Не хочу, чтобы ты перенапрягался.

– Хорошо, раз в месяц, – согласился я, прижимая Илью к себе.

========== 13. Сказка о пропаганде ==========

Сплю я, сплю, вдруг слышу, что-то меня кусает… высекаю я огонь,

и что же! – оказывается, Иван Николаич за ногу. Уже чуть не пол-икры

отъел! Убил я его, повернулся на другой бок, снова заснул.

А. Аверченко

Много ещё в нашей стране мест, куда не добрались блага цивилизации, а уж в Гомской области таких населённых пунктов пруд пруди. Вот есть вроде точка на карте, с гордым названием сельское поселение Куево-Кукуево, а поди ты до неё доберись, если дороги отродясь не было, даже грунтовой, не то что из благородного асфальта. Точнее дорога-то есть (не будем огульно обвинять власти), но только на бумаге, лежащей на столе большого чиновника из Гомского министерства строительства. Эту дорогу, по тем же бумагам, каждый год ремонтировали и содержали в идеальном порядке, осваивая из бюджета многомиллионные суммы. Спроси ты этого чиновника про Куево-Кукуево, он только мечтательно вздохнёт и расплывётся в самой благожелательной улыбке, в мечтах вспоминая внеочередную поездку с любовницей на Бали и пятизвёздочный отель у моря. А потом скажет: «Эх, будь моя воля, я б такие дороги по всей Гомской области проложил!»

Может и влетело бы этому чиновнику однажды, доберись кто-нибудь из жителей села до стен областного правительства, да только куда там. Куево-Кукуево и селом то называли только в память о былых заслугах. Но зажиточные времена давно прошли, все, кто мог, сбежали в город, а оставшиеся два десятка жителей доживали свой век в обветшалых домишках. Средний возраст жителей давно перевалил за шестьдесят, и был бы ещё больше, если бы не одно существо не пенсионного возраста тут затесавшееся.

Существом этим был Федя, юноша восемнадцати лет отроду, более пятнадцати лет назад занесённый в село немилосердной судьбой. Родители мальчика погибли в автомобильной катастрофе, а единственной родственницей оказалась двоюродная бабка по матери Матрёна, которой уже тогда было под шестьдесят.

Так и получилось, что юный Федя неспешно рос в забытом богом селе, ходил в школу в соседний городок, расположенный в десяти километрах, помогал по хозяйству доброй дюжине старушек и деду Козьме, местному главе сельского поселения, как он себя называл. Дед этот, единственный кроме Феди мужчина на десятки километров вокруг, вот уже много лет вёл непримиримую борьбу за соответствие условий жизни в Куево-Кукуево общероссийским стандартам. Именно им были приняты многие местные законы, например, о запрете бабке Агафье продажи самогона после захода солнца, или о необходимости хранения навоза в течение пяти лет, после естественного производства. Над этим законотворчеством посмеивались, но выполняли неукоснительно – связываться с дедом Козьмой никто не хотел.

Что могло вырасти из Феди в таких условиях? Правильно! Сильный, рослый парень с абсолютной наивной душой и без какого-либо знания жизни. Самогон он не пробовал (Матрёна не разрешала), девок на сеновале не валял (ближайшей по возрасту была та самая бабка Агафья шестидесяти трёх лет отроду), об обстановки в мире знал только из еженедельных выступлений деда Козьмы с политинформацией в местном клубе (у него единственного на всё село был работающий радиоприёмник).

Однако эта сельская идиллия не могла продолжаться долго. Пришёл день, когда школа была закончена, ЕГЭ сданы и новоиспечённый выпускник предстал перед советом села в лице деда Козьмы и бабушек-активисток, призванным решить судьбу юноши.

Дед Козьма, взяв слово, долго и обстоятельно доказывал, что в условиях тяжёлой политической ситуации в стране, а также ввиду угроз со стороны враждебно настроенного Запада, просто необходимо отправить Федю в областной центр для получения высшего образования.

– Нам нужен свой человек в городе! Наш Засланец! – пламенно закончил свою речь дед Козьма, стукнув по столу кулаком.

Возражения от старушек не последовало, а самого Федю никто и не спрашивал. Молод, мол, он ещё ответственные решения принимать. Вот выйдет на пенсию, тогда пусть что хочет, то и делает! А пока опытные люди пущай решают.

ВУЗ, куда определить парня на учёбу, тоже выбрали быстро. Решающее слово, как всегда, было за дедом Козьмой.

– Нам эти хреновы экономисты с юристами без надобности, – шамкая губами завёл речь дед, – чай, не в городе живём, а на земле. Идти тебе Феденька надобно в аграрный инститьют, там и поступить проще и польза родному селу будет.

Судьба парня была решена.

Сборы не заняли много времени. Короткое напутственное слово бабушки Матрёны на дорогу и длинная пространная речь деда Козьмы, картонная папка на тесёмках с бумагами для поступления и тысяча рублей на расходы в городе. Всего и делов-то – подал документы и назад, ожидать результатов можно и дома.

Перспектива оказаться в городе Федю пугала и радовала одновременно. С одной стороны терзало любопытство, с другой страх перед неизвестным. Душный маленький автобус казался то каретой, везущей в светлую жизнь, то катафалком, увозящим в последний путь. В итоге протрясясь на ухабах и колдобинах добрых два часа и так и не решив, как воспринимать своё прощание с селом, Федя добрался до Гомска, центра одноимённой области.

Город встретил Федю палящим солнцем, удушающим запахом выхлопных газов и толкучкой в переходах автовокзала. Поначалу парень совсем не знал, куда податься, шокированный обилием снующих повсюду людей.

Первая же попытка пробраться через толпу к остановке городского транспорта привела к сильному столкновению с высокой блондинкой, одетой столь откровенно, что общее количество пошедшей на её наряд ткани было сравнимо с половиной Фединой рубахи.

– Извини, пожалуйста, – промямлил Федя, не зная, куда спрятать глаза от открывшейся наготы.

– Куда прёшь, деревня? – резко выкрикнула девушка, поднимаясь с асфальта и поправляя мини-юбку.

– Ой, я не с деревни, я с села, из Куево-Кукуево! – радостно расплылся в улыбке Федя, воображая, что встретил родственную душу. – Давай знакомиться! А ты из какой деревни?

То, что ответила Феде девушка, он так и не понял, ибо ни дед Козьма, ни бабушка Матрёна, ни окрестные старушки мата в своей речи никогда не употребляли и Федю ему не учили. Однако то, что девушка разозлилась, не ускользнуло от внимания парня, только вот винил он во всём себя и свою невоспитанность.

– Нет! В городе нужно всем помогать, а не кидаться с расспросами, – внушал он себе, садясь в полупустой автобус, идущий до будущей альма-матер. – Вот дома я соседкам помогаю, и они ко мне в ответ добры, так и тут надо!

Автобус медленно шёл, по городским улицам, а Федя любовался видами из окна, разглядывал людей и особенно их одежду. Приходило осознание того, что в спортивных штанах с лампасами, чёрных потёртых туфлях на босу ногу и красной в крупную клетку рубахе он выглядит весьма отлично от всех других. Стало немного неловко, но наш герой себя быстро успокоился. Вот подружится с кем-нибудь, и тот ему обязательно объяснит, как нужно одеваться в городе и как себя вести.

Гомск раскрывался перед Федей во всём своём «великолепии». Улицы вдоль гостевого маршрута спешно готовили к приближающемуся трёхсотлетию: укладывали асфальт поверх луж; развешивали флаги, выцветшие от солнца; облупившиеся фасады зданий прятали за рекламными вывесками.

Когда до конца пути, если верить транспортной схеме маршрута, Феде оставалось две остановки, в автобус вошло блондинистое ОНО. Нет, приглядевшись, Федя всё-таки сообразил, что перед ним парень, хотя длинная чёлка на пол-лица и широкая, бесформенная одежда значительно затруднили опознание.

Колечко пирсинга в носу неизвестного парня всколыхнуло воспоминания о селе. Точно такое же, только побольше, было у злобного быка-осеменителя Борьки, который своей любвеобильностью изводил всех окрестных коров. Для чего Борьке кольцо Федя хорошо знал, а вот для чего оно незнакомому парню для нашего героя было полной загадкой.

– Он, наверное, много может о городе рассказать. Вон как вырядился, – подумал Федя, разглядывая незнакомца. – Только вот как с ним заговорить, чтоб не нарваться на отпор?

Некоторое время Федя сверлил взглядом затылок заинтересовавшего его парня, не решаясь заговорить. Вот уже и подошла нужная остановка, и наш герой, тяжело вздохнув, отправился на выход. Какого же было его изумление, когда объект его пристального интереса двинулся следом.

Вырвавшись из душного автобуса на свежий воздух, Федя настороженно огляделся по сторонам, пытаясь понять, куда ему двигаться теперь. Взгляд его в очередной раз скользнул по парню и остановился на широких прорехах в штанах на коленях.

– Вот ведь бедный, порвал штаны и даже не заметил. Что люди-то подумают! Хотя, это хороший повод познакомиться! – решил для себя Федя, разглядев в этом перст самой судьбы.

Он быстро, в несколько шагов, догнал парня, который уже успел уйти на порядочное расстояние, и хлопнул его по плечу, останавливая.

– Привет, я Федя, – бодро заявил наш герой, стараясь выглядеть максимально дружелюбно.

– Рад за тебя, – с сарказмом ответил парень, даже не взглянув на собеседника.

– У тебя, я вижу, штаны порвались, а ты и не заметил!

Лицо парня вытянулось от изумления, глаза увеличились в размерах, с губ сорвалось смачное ругательство.

– Да ты не переживая так, с кем не бывает, – Федя попытался успокоить собеседника, неправильно истолковав всю ту гамму чувств, что отразилась на лице парня. – Сейчас всё поправим! У меня иголка с ниткой есть. Бабушка в дорогу дала. Зашьём, и будут как новые!

С этими словами Федя быстро достал иголку с ниткой, заколотые за воротник рубахи, и опустился на колени, приноравливаясь, как лучше зашить дырки.

– Грабли убери! – выкрикнул парень, успев отойти от шока раньше, чем Федя взялся за дело. – Они новые совсем. Фирменная вещь, за немереные бабки в бутике купленная.

– Твои бабушки купили тебе порванные штаны? – изумился Федя.

Несколько секунд на его лице отображалась мучительная умственная деятельность, потом, наконец, что-то щёлкнуло и проступила лёгкая сочувствующая улыбка.

– Я тебя понял, у вас не было денег на нормальные, и тебе купили порванные. Но я тебе помогу, мы же теперь друзья. Кстати как тебя зовут?

– Зовут меня Кирилл, но никакие мы не друзья, – со злостью отозвался парнишка. – На свой прикид посмотри, деревенщина! Да таким как ты в городе вообще не место. Свали с моих глаз!

С этими словами парень смачно сплюнул под ноги, развернулся и быстрым шагом двинулся прочь. Федя остался один, смятый и раздавленный. Он-то хотел как лучше, а вышло всё равно чёрте что такое. Как же ему в городе друга найти?

Размышлял обо всей несуразности своего положения Федя довольно долго и пришёл только к одному выводу. Нужно будет понять, что представляют собой эти непонятные «городские» и брать с них пример. С этими мыслями он двинулся по аллее в направлении аграрного университета.

Гомский Государственный Аграрный Университет открылся уже более ста лет, и его здание несло на себе отголоски вековой истории. Попросту говоря, было типичной развалюхой с претензией на старину. Однако Федя входил с благоговением в широкие двери, над которыми красовалась надпись «Приёмная комиссия».

Стоило нашему герою только войти внутрь и сделать несколько шагов, как к нему подлетели две молодых девушки, блондинка и брюнетка.

– Привет, ты поступать собрался? А на какой факультет? – тут же выпалила одна из них.

– Я ещё не знаю, – замялся Федя, непонимающий такого интереса к своей персоне.

– Мы тебе поможем! – выпалили девушки одновременно, глаза их загорелись от азарта.

Федя застеснялся, не зная, что делать. Однако девушки подхватив его с двух сторон пёрли через толпу прямо к столику в названием «Факультет зоотехнии». Обе они относились к той распространённой категории студенток-двоечниц, которым обещали простить хвосты за определённое количество приведённых абитуриентов. Федя для них был идеальным кандидатом.

– Ты же животных любишь? Вот и хорошо. Специальность «Зоотехния», – не давая парню опомниться, трещала блондинка. Стоило ей замолкнуть, в разговор вступала брюнетка. – У нас самый низкий проходной балл, точно поступишь. А и куда тебе в таком виде на приличный факультет, а так для деревни самое то.

Не успел Федя опомниться, как уже подписывал какие-то бумаги, а его документы прятала в пухлую папку толстая женщина столь сурового вида, что возразить ей было страшнее, чем встать между возбужденным быком Борькой и полюбившейся ему коровой.

Если наш герой думал, что на этом его мучения закончились, то девушки так явно не считали. Они, проконтролировав подачу бумаг Федей, тут же оттащили его в сторону и зажали в углу.

– Ты же спортсмен, судя по фигуре? – пошла в атаку блондинка.

– Поди, и бегаешь хорошо? – вторила ей брюнетка.

– Ну, так немного. Школа далеко, десять километров, когда опаздываешь, приходилось и бегом.

– Отлично! – воскликнули девушки хором. Затем брюнетка продолжила, – Тебе предоставляется уникальная возможность представлять наш факультет на Сибирском Международном Марафоне!

Федя оторопел, такой чести для себя он не ожидал. Слово «международный» шокировало его больше всего.

– Я не могу, это такая ответственность. Да и я же ещё не поступил. Вдруг не пройду по конкурсу.

– За это не переживай, на ту специальность, куда ты подал документы – все проходят. Приходится ещё уговаривать. Да и вообще тебе же общежитие нужно будет?

– Да, – потупив глаза в пол, кивнул Федя.

– Вот! А если поучаствуешь в марафоне, можешь заселяться сразу после зачисления, – привела решительный довод брюнетка.

Вскоре согласие Феди было получено. Очередная подпись поставлена. Вводные инструкции по поводу зачисления, заселения в общежитие и участия в марафоне получены. Девушки сразу потеряли интерес к парню и двинулись на поиски новой жертвы. Федя был бы счастлив донельзя, что так всё уладилось, если бы не услышанная фраза удаляющейся блондинки.

– Отлично! Одного лоха деревенского мы нашли. Осталось ещё два, и, можно считать, с хвостами мы рассчитались. Вот ведь умора – такой лопух. Ещё и бежать согласился.

Расстроенный Федя двинулся в обратный путь. Хотелось быстрей оказаться в родном селе и забыть об издевательствах городских.

До автовокзала наш герой добрался без особых приключений, только вот до следующего автобуса, идущего в нужном направлении, оставалось три часа. Время Федя решил потратить с пользой и, наконец, разобраться, как одеваться и вести себя в городе, чтоб другие не смеялись. Раз получить объяснения от окружающих не представлялось возможным, он решил обратиться к печатному слову.

Пожилая продавщица киоска Роспечати долго выслушивала сбивчивые объяснения Феде, но, в конце концов, поняла, что он хочет, и выдала несколько молодёжных журналов с красочными картинками. Федя углубился в чтение.

Через два часа чтения и разглядывания картинок наш герой совершенно запутался в непонятных названиях. Хипстеры, готы, эмо, скинхеды и прочие представители городской молодёжи смешались в голове Феди в одну сплошную кашу. Слова были совершенно не знакомые, а глядя на некоторые картинки хотелось перекреститься, хотя верующим наш герой никогда не был. В итоге перелистав журналы ещё на раз, Федя решил, что он будет метросексуалом. А чё? Слово знакомое, хотя понять при чём тут метро так и не удалось. Да и стиль одежды без перегибов. Где вот только взять денег на своё преображение в городского, Федя пока не решил.

Возвращение в родное село было триумфальным, даже не подумаешь, что уезжал всего лишь утром, а вернулся ближе к вечеру. Всё село собралось в обветшалых стенах сельсовета. Дед Козьма, выслушав юного засланца, выбор специальности одобрил.

– Зоотехния значит, правильно! – радостно заявил он. – Очень полезно. Но как же ты в городе осваиваться собираешься? Дело это ведь непростое. Друзей надо найти. А вот о женитьбе пока думать рано.

– Я это, метросексуалом хочу стать. Там таких много, подружусь с кем-нибудь, – запинаясь, ответил Федя, пряча глаза в пол.

Старушки с шумом выдохнули, услыхав незнакомое слово. Бабка Матрёна начала громко причитать:

– Кровинушка, родный. Да чего ж ты удумал? Эку пакость паскудную измыслил!

Один дед Козьма смотрел на юношу с восторгом. В его голове рождались грандиозные планы по созданию нового указа на селе.

– А ну цыц, квочки, – утихомирил он старушек. – А ты Федя слушай меня! Никакой ты не метросексуал, таких нам даром не нать, а самый настоящий гомосексалист! – лицо деда Кузьмы так светилось от счастья, как будто он выиграл в лотерею миллион.

– А это кто ещё такой? – спросил ничего не понимающий Федя. Упоминаний о таких он в журналах как-то не встречал и был в растерянности.

– Это я тебе потом, наедине объясню, не переживай, – примирительно заявил дед Козьма, продолжая улыбаться. – Тут понимаешь закон сверху спустили о борьбе с пропагандой гомосексолизма среди несовершеннолетних, вот, почитай, целый год отчитаться об исполнении не можем. Эх, голубчик, как же ты вовремя!

Старушки были спешно отправлены по домам, чтоб не мешать мужскому разговору и не причитать на пустом месте. Дольше всех сопротивлялась бабка Матрёна, переживая за внука, но в итоге под действием очередной обличительной речи деда Козьмы смирилась.

– Гомосексалист, это такой «фрукт», что и объяснить не так просто, – принялся проводить ликбез дед Козьма. – Вот представь, что у нас на селе вместо одного быка Борьки, есть ещё один бык, допустим Колька. Короче два быка у нас на селе. Представил?

– Ну, так, дело не сложное, чего уж, – торопливо ответил Федя. – Зачем нам только тут два быка, коров то немного?

– Это не важно. А теперь представь, что Борька, вместо того чтоб коров брюхатить, лезет на Кольку. И только его подминает. Вот тебе и гомосексолизм в явном виде.

– Так ведь я ж ни на кого не лезу, – попытался оправдаться Федя.

– Село сказало надо – значит полезешь! Как нам отчёт сдавать? – приказным тоном гаркнул дед Козьма. – Есть правда одна загвоздка…

– Какая? – с надеждой спросил наш герой. Всё-таки быть метросексуалом ему хотелось больше, чем непонятно кем.

– Ну, там по закону ты ещё должен несовершеннолетних растлять, а их на селе у нас кроме тебя, почитай, лет двадцать не было.