Текст книги "1000 и 1 ночь или Как сохранить любовь (СИ)"

Автор книги: Grotten

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Значит так! – быстрым командным голосом начал выговаривать Вадим, понимая, что если он сейчас начнёт задумываться, то станет только хуже. – Сегодня работать больше не будешь. Вымоешься, отдохнёшь, а завтра займёмся ремонтными работами вдвоём. Я буду лично следить за каждым твоим шагом. И если ты сломаешь ещё что-нибудь, то я сам, собственными руками закопаю тебя в выгребной яме. Дошло? Или ты вообще человеческую речь не понимаешь?

– Как можно? – пробубнил Станислав, с двойным интересом поглядывая на парня, которым был первым за многие годы, кто проявил к нему сочувствие.

Дальше Вадим решил контролировать каждый шаг своего подопечного. Он выдал тому огромный эмалированный таз, ведро, в котором можно было вскипятить воду, большой кусок земляничного мыла и старое, банное полотенце. Причём вручал он это всё со столь суровым видом, что Станислав лишь боязливо молчал, понимая, что любое возражение может дорого ему стоить. И хорошо если только оденут ведро на голову и отшлёпают полотенцем, могут ведь и покалечить.

Только определив своего подопечного на помывку, Вадим смог немного расслабиться и обратить свой мысли на книгу, в которой оставалось не так много непрочитанных страниц.

До дракона принц так и не достучался, пришлось ему горемычному податься в близлежащий город. Принцесса всё больше ругалась, позабыв обо всех нормах придворного этикета, и требовала немедленно доставить её домой и взять замуж. При этом она рисовала столь «радужные» перспективы предстоящей жизни, что несчастному принцу сразу хотелось удавиться, ну или хотя бы напиться в стельку. Что он и сделал, повстречав в трактире уже знакомых гномов, точнее половину из них. Вторая половина в этот момент получала свою долю ласки и заботы от выторгованной у дракона бабы.

В голове принца зародился коварный план. Он между делом предложил скучающим гномам сыграть «по маленькой» в кости, а когда они, кряхтя и поглаживая длинные бороды, согласились, сходу поставил на кон принцессу.

Принцу везло. Рядом с ним уже высилась внушительная горка, выигранного у гномов золота, но вот принцессу никак не получалось проиграть. Гномы всё больше злились, подозревая какой-то подвох. С определённого момента принимать в качестве ставки принцессу они наотрез отказались, и игра сразу потеряла смысл.

Вадим настолько увлёкся переживаниями несчастного главного героя, что даже не заметил, как за его спиной к спинке кресла прислонился Станислав. Рукожоп был чист, свеж и издавал мягкий, чарующий запах земляники. Он непонимающе вглядывался в текст книги, на его лице отображался неподдельный интерес, правда, далеко не к печатному слову. Сейчас его больше волновал вопрос, как бы так ненавязчиво напомнить о себе, чтоб не схлопотать новой ругани, а то и чего покрепче. А напомнить было надо, потому что время близилось к вечеру, а единственной едой, оказавшейся за весь день во рту, были сожранные с утра ягоды. Причём последние несколько часов желудок отчаянно крутило, то ли от голода, то ли от того, что ягоды были слишком зелёными. Последний вариант, правда, в расчёт Станиславом не принимался. Он был твёрдо уверен, что его пищеварительная система способна переварить всё от коры деревьев, до подошвы старого сапога. Благо прецеденты тому в его биографии уже случались.

Вадим сразу всё понял и быстро двинулся к домику, ставить варить пельмени и рубить свежую зелень. Он уже и сам давно проголодался, но вот неожиданно захватившая книга долгое время не позволяла отвлечься. Сейчас ему было даже стыдно за то, что он, забывшись, так провинился перед Станиславом. Вначале завтрака лишил, а потом и обеда. Единственным способом хоть немного реабилитироваться оставалось накормить работника сытным ужином.

Пельмени медленно закипали в старенькой алюминиевой кастрюльке, помнившей, наверное, ещё дни молодости родителей Вадима. Однако разговор не клеился. Да и вообще, как можно разговаривать с человеком, который на все твои речи отвечает двумя-тремя словами? К тому же Станиславу сейчас явно было не до того. Он пристально жадными глазами смотрел на то, как пельмени медленно всплывают в кипящей воде, ловил запах еды и чуть ли не пританцовывал от нетерпения. Будь его воля он бы сожрал их даже недоваренными, но в данной ситуации приходилось сдерживаться.

Терпеть стало особо сложно, когда Вадим выставил кастрюлю на стол и начал раскладывать еду по тарелкам. Станислав придирчиво всматривался, в уме подсчитывая количество пельменей в каждой тарелке. Когда последняя из них заняла своё место и была залита ароматным, жирным бульоном, хитрый рукожоп резко схватил дальнюю от себя тарелку, в которой по его подсчетам было на две пельмени больше. Вадим даже не успел посыпать всё сверху зеленью и поперчить. Возмущаться такой безалаберности он, правда, не стал, только тяжело вздохнул и, молча, принялся за еду.

Ел Вадим медленно. Он только-только успел выхлебать бульон и готовился перейти к самим пельменям, когда почувствовал на себе пристальный, пробирающий до дрожи взгляд. Станислав уже успел съесть всё содержимое своей тарелки, облизать её и теперь с явным вожделением посматривал на Вадима. Причем вожделение относилось отнюдь не к самому парню, а к содержимому его тарелки. Каждый взмах ложки он провожал взором побитой собаки, полным тоски и отчаяния.

– Иди, приготовь себе чай, там печенье в шкафчике есть, – резко сказал Вадим, которому в данных условиях просто кусок в горло не лез. Пускать на кухню рукожопа было конечно опасно, но хоть доест спокойно.

Станислав, получив разрешение, быстро рванул в направлении кухни, откуда вскоре раздалось бульканье воды, а затем и громкий хруст, перемежающийся с чавканьем. «Откуда он только взялся на мою голову?» – печально подумал Вадим, но вслух ничего не сказал.

Как можно сожрать за один присест не только два килограмма печенья, но и половину буханки чёрствого, ржаного хлеба, Вадим совершенно не представлял. Чай в итоге ему пришлось пить в холостую, проклиная своего прожорливого работника, который к тому же после ужина бесстыдно бросил хозяина разбираться с мытьём посуды и плотно оккупировал туалет. Похоже, зелёная ягода всё-таки дала о себе знать.

Когда жертва обжорства всё-таки вернулась в домик, Вадим уже готовился ко сну. Он пребывал в том состоянии полной растерянности и отрешённости, которое порой снисходит на творческие личности после пережитых бед и катаклизмов. Попросту говоря, о событиях дня он всеми силами старался забыть и это ему вроде как удавалось, правда, ровно до того момента, когда прочистивший свой желудок Станислав не зашёл в домик.

– Упы-рё-нок, – протяжно вымолвил он с немым вопросом в голосе.

– Чего тебе? Иди спать, – отмахнулся было Вадим, но тут же вспомнил, что крыши, а вместе с ней и чердака теперь у домика нет, а значит и спать несчастному работнику негде.

– Как можно? – чуть ли не хныкая, протянул Станислав. Спать на улице, где полно злых комаров, ему совершенно не хотелось. Его и так успели основательно покусать, во время вынужденного заседания в туалете. Оставалось давить на жалость в надежде, что, может быть, хоть на полу постелют.

– Ладно, не ной, – принял Вадим решение, – будешь спать со мной. Кровать широкая, как-нибудь поместимся.

Вообще за последние сутки он не переставал себе удивляться. Столько самостоятельных решений он не принял за все предыдущие годы жизни вместе взятые. А тут, благодаря этому непонятному парню, Вадим неожиданно чувствовал себя уверенным. И хотя по-прежнему опасался гнева бабушки, в обморок заранее не падал и даже пытался что-то сделать. Крышу он, правда, ремонтировать всё-ещё боялся (криворук в душе так никуда и не делся), но это уже был не отнимающий разум тотальный страх, а просто острая, хроническая непереносимость неизведанной физической работы.

Кровать была старой полутораспальной развалюхой, притащенной на дачу ещё дедом Вадима, когда тот был жив. За многие годы службы матрас прогнулся и образовал в середине что-то напоминающее провал, куда скатывалось все, будь то брошенная сверху вещь или два парня, которые старались в меру своих сил разлечься по краям. Стоило им только задремать, как неумолимый закон всемирного тяготения делал своё дело, и юношеские тела скатывались к центру. Парни тут же просыпались, отползали каждый на свой край, проклиная неудобный ландшафт, но проходило немного времени и ситуация повторялась. Так что не было ничего удивительно, что проснулись они в обнимку, прямо в центральном провале.

Первым очнулся ото сна Вадим и тут же почувствовал, что в его бедро упирается нечто твёрдое, большое и горячее. Первой мыслью было отшатнуться, но внезапно проснувшееся любопытство возобладало. Парень аккуратно приподнял одеяло, чтобы посмотреть на размер упирающейся части тела. А размер впечатлял. По крайней мере, сравнивая своё достоинство со Станиславовым, Вадим чувствовал себя ущербным. И это при том, что всегда считался середнячком в этом деле.

Вадим с опаской протянул руку и прикоснулся в паху спящего парня. Раздалось прерывистое «Кр-р-руть». Рука моментально одёрнулась. Лицо вспыхнуло краской стыда и страха, и Вадим стремглав вылетел наружу, пока его не заметили. Станислав, не просыпаясь, скатился на середину провала и сладко засопел.

Возвращаться в домик Вадиму было страшно. Мысли путались. Он никак не мог понять, что толкнуло его на столь необдуманный поступок. Прямо какое-то помутнение рассудка. Ну не мог же он и вправду этого хотеть? Или мог?

Чтобы немного отвлечься, он уселся в бабушкино кресло, несколько раз лениво качнулся и раскрыл книгу.

Принц, обременённый теперь не только принцессой, но и тяжёлым мешком с золотом, понурив голову, покидал проклятый город. Мелькала предательская мысль, привязать мешок к ногам и сигануть в ближайшую в реку, положив тем самым конец своей нечастной жизни. Вот только решительности на такой ответственный шаг не хватало. Это же столько смелости нужно в себе найти, страшнее только жениться. Принцесса же всё это время трещала без умолку, составляя список гостей на предстоящую свадьбу. Каждую кандидатуру она долго и обстоятельно обсуждала сама с собой.

На развилке принц тяжко задумался. Дорога направо сулила возвращение домой, женитьбу, воспитание детей и ещё множество других ужасов. Прямо простиралась река, в которой при желании можно утопиться. Налево вела тропа, упирающаяся в замок дракона, куда иди было практически бесполезно. Старый ящер всё равно не откроет. В раздражении принц швырнул под ноги выигранное у гномов золото. Монеты звякнули и рассыпались по траве. Солнце отразилось о металл, рождая яркие блики. На принца снизошло озарение! Теперь он твёрдо знал, что ему делать. Нерешительность ушла. Он собрал золото в мешок, схватил за руку принцессу и быстрым шагом двинулся к замку. Всем известно, что дракон никогда не устоит перед блеском золота. Этим и стоило воспользоваться.

Торг был долгим и весьма не лёгким. Дракон то соглашался забрать принцессу в обмен на золото, то, наслушавшись противного девичьего визга, вновь отказывался. В итоге в этом противоборстве жадности и страха перед бабскими причитаниями, победила жадность. Принц торопливо попрощался и отправился в дорогу, справедливо опасаясь, что терпение дракона не безгранично и больше двух-трёх дней форы ему не дадут. Впервые за последние несколько недель он был счастлив. Свобода пьянила крепче самого крепкого эля. Жизнь удалась!

Последняя страница книги была перевёрнута. Вадим устало протёр глаза, пытаясь понять свои впечатления о прочитанном произведении. А они были весьма противоречивыми. С одной стороны главный герой обрёл себя, осознал ценность свободы, стал более самостоятельным. С другой – принцессу было жалко. Видно женщины автору сильно досадили, и он сознательно выставлял своих героинь злобными, недальновидными, тупыми склочницами.

Размышления Вадима были прерваны появлением на крыльце домика заспанного Станислава. Он был в одних шортах, непричёсанные волосы топорщились в разные стороны, на лице играла счастливая улыбка. Станислав широко потянулся, подставляя своё загорелое тело под лучи утреннего солнца, и сладко проурчал «Кр-р-руть».

Вадим поймал себя на мысли, что рассматривает юного строителя с явным интересом. Все те мысли и скрытые желания, что толкнули его утром на безрассудный поступок, вновь всплыли в голове и заставили смущённо покраснеть. Чтобы хоть как-то скрыть волнение, Вадим отправился готовить завтрак.

Путь к сердцу парня лежит через желудок. Наблюдая за тем, как Станислав уплетал обычную жареную яичницу, Вадим невольно подумал, что тот за еду продаст не только тело со всеми потрохами, но и душу. Вот только прокормить такого парня будет ой как не просто.

Станислав же, совсем не задумываясь о терзающих Вадима мыслях, в голове обдумывал своё положение. А оно было весьма выгодным – работодатель его кормил, поил, не бил и даже почти не орал. Идеальная ситуация – просто рай на земле. Вот только скоро всё это должно было закончиться. И ещё неизвестно по чему он будет скучать больше: по вкусной еде или по компании этого доброго парня?

Завтрак закончился, и настало время работы. Вадим с содроганием поднимался на домик по приставной лестнице, боясь даже помыcлить о том, что он там будет делать. Тем не менее, принятое накануне решение было непоколебимо – он должен контролировать работы. Станислав же с ловкостью обезьяны взобрался на самый верх и принялся с энергией газонокосилки освобождать пол бывшего чердака от обломков, расшвыривая их в разные стороны. Он даже не заметил, как брошенная в сторону палка ударила Вадима по спине, отчего тот резко шарахнулся в сторону, оступился и, влекомый земным притяжением, отправился знакомиться с тем, что осталось от любимой бабушкиной клумбы с флоксами. При этом с его губ сорвалось ёмкое, краткое и очень выразительное русское слово, призванное донести до Станислава всю степень его вины, заставить раскаяться и просить прощения.

Станислав слово это в своё адрес слышал часто, практически от каждого работодателя. Обычно после этого он твёрдо знал, что нужно бежать, иначе скоро будут бить, может быть даже ногами. В этот же раз слово прогремело совсем неожиданно. Он заторможено огляделся, не понимая, что происходит. И только услышав новые чертыханья Вадима, разносящиеся с земли, понял всю тяжесть своей вины.

– Упырёнок, как можно? – бросился Станислав вниз, полный искреннего желания помочь.

Такого с ним ещё не было никогда. Других людей он не любил и старался свести общение с ними к минимуму. Тут же острое чувство страха за постороннего парня заставило отключиться последние мозги. Он подбежал к всё ещё валяющемуся на земле Вадиму и принялся на свой собственный манер проявлять заботу. Выражалось это в хаотичном прощупывании всех костей на предмет переломов, жалостливых всхлипах и попытках робким «чё хошь?» выяснить состояние упавшего. Состояние это в целом было относительно удовлетворительным, всё-таки домик был не высоким, а земля на клумбе мягкой. Вот только своим рвением и заботой Станислав вполне мог его ухудшить. Пришлось Вадиму резко обхватить парня руками и прижать к себе, чтобы не дёргался и не тыкал куда попало.

Оказавшись в объятьях, неугомонный рукожоп быстро затих и успокоился. На несколько минут они как будто отключились, упиваясь моментом близости. Мысли парней унеслись куда-то далеко, они были счастливы, находя опору и поддержку друг в друге.

О том, чтобы продолжить работы, не могло быть и речи. Когда нахлынувшие чувства успокоились и объятия ослабли, Станислав всё-таки помог пострадавшему добраться до домика и заботливо устроил на кровати. Этим он не ограничился, тут же метнулся на кухню и уже через минут десять притащил Вадиму кружку горячего ароматного чая с печеньем. Учитывая, что официально печенье кончилось ещё накануне, похоже, Станислав пожертвовал личными, припрятанными на чёрный день запасами.

Злиться у Вадима сил не было, а потому он, развалившись на кровати и попивая чай, принялся внимательно рассматривать, незнающего, куда себя деть, Станислава. Обманывать он себя не мог – к парню его тянуло с неимоверной силой. Он давно забыл о гневе бабушки, о рухнувшей крыше и прочих бедах. Весь мир сузился до этого дикого, но такого обворожительного в своей детской непосредственности, парня. И уж что-что, а упустить свой шанс Вадим не мог.

Набравшись смелости, он резко поднялся с кровати, подошёл к Станиславу и робко поцеловал зазевавшегося рукожопа в губы. Вадим был уверен что его оттолкнут, возможно, оскорбят или ударят, но в глубине души надеялся и верил в лучшее. Лучшее случилось.

– Кр-р-руть, – прошептал Станислав и поцеловал в ответ. Его поцелуй был наполнен страстью и желанием.

Ночью, укладываясь спать, парни уже не старались уместиться по краям кровати, а, обнявшись, уместились в центральном провале, лаская друг друга и целуясь. Они были счастливы.

– Я тебя люблю, – тихо вымолвил Вадим в ночной тиши.

Больше всего он боялся в этот момент ставшего привычным «круть» или какого-нибудь жестокого «сфигали?». Уж лучше тогда вообще ничего не услышать. Тогда можно было бы по-прежнему верить.

Станислав шумно заворочался и натужно запыхтел от напряжения. А после, чуть заикаясь от непривычных слов, сказал:

– Упырёнок, я тебя люблю, – потом чуть помедлил и добавил из своего привычного словарного запаса. – На века!

На этом заканчивается эта история. Пусть криворук и рукожоп так и не починили крышу, а домик к концу недели вообще перестал существовать, но зато они обрели друг друга, нашли свою любовь. Каких только чудес порой не происходит на даче, особенно во время ремонта.

Я уже закончил рассказывать, а Илья всё молчал, о чём-то глубоко задумавшись. Я даже на секунду подумал, уж не уснул ли он. Но открытые глаза свидетельствовали об обратном.

– Ладно, я понял, что ты криворук и не готов делать ремонт, – наконец выдал Илья, – мог бы прямо сказать, а не целую историю сочинять.

– Значит, ремонта не будет? – с надеждой переспросил я.

– Пока не будет, – уверенно заявил мой любимый, а после расплылся в улыбке и добавил, – у меня теперь другая идея есть.

К счастью к теме ремонта мы больше не возвращались, зато через несколько дней, когда у моего любимого обнаружился приступ бессонницы, он нагло заявил:

– Рассказывай, давай, свою сказку!

– Какую ещё сказку? – удивился я, застигнутый этой просьбой-приказом врасплох. Я ведь ничего такого и не готовил, да и провинностей никаких за собой не чувствовал.

– Интересную! И именно сказку, а не твой философский бред. Про принцев там и чудовищ. Не видишь я уснуть не могу. Главное что-нибудь сказочное.

– Ладно, – легко согласился я, собираясь с мыслями, – будет тебе сказка о сказке.

========== 16. Сказка о сказке ==========

Гоблины – не злодеи, у них просто высокий уровень коррупции.

Дж. Р. Р. Толкин

В земле была нора, а в норе жил хоббит. Нора была довольно сырая и совсем небольшая, всего на две крохотные комнатки и кухню, даже для кладовки места не нашлось. Но на большее Гарри Рейнбоу, хозяин сего жилища, вряд ли мог бы рассчитывать.

Кто такие хоббиты, благодаря Профессору, сейчас не знает только ленивый, так что я, пожалуй, уклонюсь от излишних объяснений. Скажу лишь, что наш герой совершенно не походил на своих соплеменников. Он был высокий, худой и с абсолютно голыми, безволосыми ногами, за что получал насмешки не только от маленьких хоббитят, но и от добропорядочных хоббитов, находящих сей внешний вид попросту неприличным. А ещё он был мечтателем и фантазёром. Если бы не крайняя стеснённость в средствах, он давно бы отправился путешествовать, стал заниматься музыкой, живописью или ещё чем-нибудь творческим.

Его ровесники давно уже связали себя узами брака, а некоторые даже успели обзавестись парой-тройкой визжащих ребятишек, но вот Гарри никак не мог обрести себя. Пышные формы дам его совершенно не прельщали, впрочем, как и круглые пивные животики, вошедшие с недавних пор в моду как женской, так и мужской части населения. Ему, если разобраться, вообще никто не нравился. Даже прекрасные эльфы, время от времени захаживающие в деревню, вызывали лишь любопытство и не более.

Гарри целые дни отдавал нелюбимой работе, которая заключалась в преподавании счёта и письма маленьким хоббитятам. Платили за это сущие гроши, но заниматься чем-то другим наш герой не умел. Да и деловой хватки у него не было, даже в торговлю не пойдёшь.

Так бы прошла жизнь нашего героя в череде рутинных дел и забот, но в один из дней в деревню пришла страшная новость. На страну напало неведомое чудище. По деревням и хуторам спешно скакали гонцы, начался экстренный сбор армии. На быстро организованной деревенской сходке единогласно, при одном протестующем, было принято решение: от деревни отправить в армию Гарри. При этом звучало много обидных слов, среди которых самыми цензурными были: «неумеха», «разгильдяй» и «всё равно такого малохольного никто не хватится».

В итоге участь Гарри была предрешена. Через день ему пришлось заколотить входную дверь своей норы, спешно проститься с обучаемыми ребятишками и немногочисленными знакомыми, да, закинув дорожный узелок за плечо, отбыть в ближайший город, куда и стекались все новобранцы с окрестных деревень и хуторов.

Город пребывал в необычайном оживлении. По многочисленным трактирам гуляли байки одна страшнее другой. Упоминалось о трёх сожранных подчистую сёлах на границе, о пропавшем караване, который вёз самоё лучшее пиво из Южного четверика, а также, уже шёпотом, добавлялось, что скоро чудище доберётся до города, заляжет в ближайшем лесу и будет требовать ежедневную дань – по паре упитанных хоббитов на завтрак, обед и ужин.

На главной площади города уже маршировал первый отряд ополчения, собранный из местных молодых хоббитов. Они печатали шаг по мостовой, бодро размахивали блестящими мечами и всем своим видом демонстрировали желание сражаться с чудищем не на жизнь, а на смерть. Элита!

Гарри в этот отряд не попал. Для таких как он, без роду и племени, был создан отдельный, особый отряд. Туда собрали всех хилых, слабых, худых, безродных, короче, – «мясо». Маршировать их никто не заставлял, из оружия дали по сучковатой палке и пообещали, что им предстоит миссия особой важности – отвлекать чудище на себя пока в дело не вступит элитный отряд.

Таких как Гарри набралось две дюжины, за что местные острословы тут же окрестили их – «Набор на 4 дня», подчёркивая тем самым, насколько именно отряда хватит чудовищу на прокорм. По мнению добрых обывателей, на большее эти доходяги всё равно не годились. То ли дело элитный отряд – краса и гордость города.

А между тем новости стекались всё более страшные. С востока повалили беженцы, бедные измождённые хоббиты, бросившие всё, лишь бы спастись от неведомого чудища. Среди живых никто монстра в глаза не видел, что только увеличивало панические настроения.

Элитный отряд ответил на панику увеличением маршевой подготовки на площади с двух, до четырёх часов в день. Были привлечены даже участники второго отряда, которые должны были организовывать оцепление, чтобы страждущие горожане от радости и благоговения не кидались к своим будущим спасителям и не портили им бравый вид. А то того и гляди мундиры на ленточки для сувениров растащат.

– Хоть кормят каждый день, и то ладно, – думал про себя Гарри, давно смирившийся со своей незавидной участью и мечтающий только об одном, чтобы всё это побыстрей закончилось. Смерть в пасти чудовища – так смерть.

22 сентября по случаю праздника все жители города собрались возле памятника Фродо Девятипалому. Бронзовая статуя героя древности взирала на развернувшийся митинг с явным неодобрением. С трибуны звучали громкие лозунги:

– Не позволим поганому чудищу питаться хоббитами!

– Скажем твёрдое «Нет!» узурпаторам и монстрам!

– Хоббит это вам не три-четыре пуда диетического, легкоусвояемого мяса и ценный ножной мех, а прежде всего личность!

– Ответим на военные неурядицы увеличением производства пива и табака на треть!

В самый разгар праздничного митинга со стороны восточных ворот появился запыхавшийся, весь покрытый пылью и грязью хоббит. Он с трудом передвигал своими мохнатыми ногами, так и норовя упасть.

– Чудовище рядом! Залегло в ближнем лесу! – выпалил он, тут же картинно схватился руками за сердце и повалился на землю.

– Умер?! – единогласно взревела толпа, восторгаясь смелостью гонца, погибшего, но донёсшего ужасающую весть. А ведь до упомянутого леса, почитай, без малого сорок километров.

И только Гарри, стоящий ближе всех к телу несчастного, хорошо видел, как вздымается грудь над округлым животиком. Гонец был мертвецки пьян.

Митинг сразу превратился из агитационного мероприятия, в военное. Составлялся план боевых действий на следующий день. Поминали всё того же Фродо Девятипалого, прославившего мирный народ хоббитов на весь мир. Тут же гадали, кто из элитного отряда покроет себя такой же славой и сразит поганое чудовище. Быстро организовали тотализатор и начали делать ставки, шумно обсуждая каждого из возможных героев и его шансы в битве.

Сами будущие спасители отечества величественно прохаживались между рядами, то и дело выхватывали свои поблёскивающие мечи и демонстративно мерились ими меж собой.

Следующим утром с первыми лучами солнца раздался пронизывающий вой боевого рога, и громкий стук барабанов. На центральной площади, поблёскивая кирасами выстроились будущие герои. Их суровые лица выражали твёрдость и решимость спасти родину от неведомого зла. За их спинами понуро стояли представители второго отряда, среди которых был и Гарри. Чувствовал он себя при этом жалким и никчёмным. Сучковатая палка в руке натирала ладонь и только мешала. Хотелось её выкинуть, но тогда он остался бы совсем безоружным. А ведь жуткое чудовище жалеть не будет.

Между тем раздался зычный голос городского головы:

– Герои! Сегодня вы отправляетесь на подвиг, чтобы постоять за народ хоббитов, за нашу страну. Я верю, каждый из вас способен отдать свою жизнь, но не допустить наглое чудище до наших жён и детей. Хоббиты никогда не сдавались! Вперёд, орлы!

Ответом ему было звучное, громогласное «Ура!». Даже Гарри поддавшись всеобщему порыву орал, что было сил, пока совсем не охрип.

Крики не стихали. Элитный отряд, как будто красуясь, промаршировал по площади и чётким, строевым шагом двинулся к восточному выходу из города. Как только их спины скрылись за поворотом, городской голова принялся обсуждать со своим заместителем заказ на медали, посвящённые блестящей победе. Ровно пятьдесят штук, по числу будущих героев. Ну и два ордена, один тому, кто сразит чудище, другой самому голове, как организатору и вдохновителю победы. Второй отряд во все эти расчёты не принимался. Про него вообще на время забыли, списав в число безвременно погибших от лап чудовища.

Когда последние городские здания остались позади, а провожающие отстали, строй героев распался и бодрый, быстрый шаг перешёл на ленивое перемещение вразвалку. Гарри и его собратьев по несчастью это, правда, не касалось, им был отдан не терпящий возражений приказ, совершить марш бросок до леса и к полудню обнаружить и локализовать чудовище. После чего всячески отвлекать супостата, пока не подтянется основной отряд.

Потому и вышло, что, когда Гарри уже подходил к лесу, элитный отряд преодолел только четверть пути и уже около часа как разбил привал в придорожном трактире, распивая светлое пиво и обсуждая будущую схватку. Все герои сходились при этом в одном – торопиться не стоит. Вот когда первый отряд сожрут, тогда и можно будет приниматься за дело. А то и вовсе, может, с сытым чудищем удастся договориться по-доброму, и оно ограничится лишь завтраками или ужинами. Два хоббита в день это вам не шесть.

Гарри же с товарищами замер на самой окраине леса и совершенно не знал, что делать дальше. Командира не было. Элитный отряд тоже не появлялся. Зато лежащие впереди густые заросли внушали ужас. Над деревьями большими стаями кружили потревоженные птицы, какая-то неосязаемая злая сила буквально ощущалась впереди.

Солнце начинало садиться, однако за всё это время так никто и не появился. В итоге решили разбить походный лагерь и ждать утра. Развели костёр, чтобы хоть как-то согреться и отпугнуть зверьё. Было страшно и голодно. Хорошо хоть поблизости протекал ручей, из которого удалось набрать чистой, студёной воды и утолить жажду.

Спалось плохо, со стороны леса постоянно слышались отдалённые звуки, напоминающие то ли храп, то ли рёв исполинского животного. А утро принесло новое потрясение, из отряда в две дюжины осталась только треть. Куда делись остальные, было совершенно непонятно, может – чудище схарчило, а может – драпанули, пока не поздно. Это ведь только в Алой книге все хоббиты смелые и решительные, а на деле…

Принялись вновь ждать основной отряд, потому как оставшихся восьмерых хоббитов на прочёсывание леса и поиск монстра было явно недостаточно. На этот раз ожидание всё-таки принесло плоды. К полудню показался пошатывающийся курьер, который неспешно подскакал на пони и выложил:

– Господа приказали сегодня их не ждать. Накануне вечером они выдержали тяжкую битву с чудовищным змием, – при этом курьер разумно не уточнил, что змий был зелёным, – и теперь отдыхают после ратных трудов. Вам приказано удерживать чудовище до дальнейших приказаний.

Выложив всё это как на духу, гонец огляделся по сторонам и изумлённо уставился на оставшихся хоббитов.

– А где все остальные? – задал он вопрос и, не дожидаясь реакции, тут же ошарашенно добавил: – Неужели чудовище сожрало?

При этом Гарри не успел даже открыть рот, чтобы ответить, как курьер бодро вскочил на пони и, понукая пятками несчастное животное, потрусил в обратный путь, то и дело испуганно оборачивать назад.

– Господин курьер, нам нужна помощь, – крикнул Гарри вслед. – И ещё еды бы нам!

Курьер его услышал, но только сильнее пришпорил своего пони.

– Еды нет, но вы держитесь! – кричал он удаляясь. – Я приведу помощь!

Через несколько часов он рассказывал опохмеляющимся товарищам, что чудовище разбушевалось и отвлекающего отряда больше нет.

Начался спешный военный совет, на котором после долгих возлияний единогласно было принято решение: удерживать трактир до последней пинты пива, после чего по возможности отступать, цепляясь за каждый дом, каждый трактир или закусочную. Принятие решения тут же отметили, так что на следующий день в арсенале героев было уже целых два убитых змия. Весть о героических победах тут же послали в город, где начались праздничные мероприятия по случаю первых побед.