Текст книги "1000 и 1 ночь или Как сохранить любовь (СИ)"
Автор книги: Grotten
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
========== Пролог или как я стал сказочником. ==========
– Киииир, – протяжный голос Ильи зазвучал с кухни, когда я только погрузился в пучины интернета и залез в контакт. Вот, что ещё ему нужно, он же знает, что я обиделся. Зачем дёргать по мелочам? – Иди сюда, я вкусняшек наготовил! – А вот это уже интересно. В отличие от меня, Илья готовит просто мастерски. Задабривает меня, но я стойкий. Буду сопротивляться! Хотя кушать-то хочется. Была не была, бросаю свой ноутбук и иду на кухню.
Илья встретил меня обворожительной улыбкой, взлохмаченной тёмной головой, слегка припорошенной мукой, и блинчиками с черникой. Вот как можно на него злиться? Мы встречаемся уже два года, и за всё это время у меня ни разу не получалось обижаться на него больше чем пару часов, а ведь поводы он подбрасывает постоянно. Особенно после того, как несколько месяцев назад мы сняли квартиру и стали жить вместе. Илье тогда только стукнуло 18, и он заявил, что теперь совершеннолетний, а значит, не собирается жить с родителями при наличии любимого парня, то есть меня. Родители его давно были в курсе наших взаимоотношений и с радостью сплавили своё непоседливое чадо на мою шею. Думаю, им надоело каждый вечер выслушивать монологи Ильи на тему, какой хороший у него парень. Вот так и живём с тех пор, учимся в одном университете, только я на курс старше, оба работаем программистами по удалёнке и любим друг друга также как в самом начале знакомства.
Стоило мне появиться на кухне, Илья усадил меня на стул, развалился на моих коленях и запихнул в рот ароматный блинчик. Это чтоб я глупостей не наговорил.
– Кир, ты уже не обижаешься? Я же тебя люблю! Почему ты не хочешь попробовать? Тебе понравится – я уверен, – понимая, что я уже не обижаюсь, Илья завел свой привычный монолог.
С самого начала наших отношений он пытается уверить меня, что мне больше подходит роль пассива. И это при том, что я на 17 сантиметров его выше и на два года старше. Но ладно бы только это, чего не сделаешь для любимого человека, я бы рискнул, но первый же наш опыт показал, что совершенно не переношу резкой боли, а Илья просто не способен сделать это безболезненно. Отрастил себе достоинство в 21 сантиметр, вот и пусть мучается теперь. Вот откуда такой агрегат при его-то 172 сантиметрах роста. В итоге Илья проявляет чудеса изобретательности в надежде уломать меня, но пока безуспешно.
– Кир, по глазам вижу – ты согласен, – озорно заявляет Илья, запихивая мне в рот очередной блинчик, лишь бы я не успел отказаться. – Давай попробуем, не получится, так не получится.
Так как рот занят, не могу ничего ответить. Пытаюсь отрицательно помотать, но Илья предусмотрительно зажимает мою голову своими руками.
– Пойми Кирилл, мне тоже иногда хочется быть активом. Нельзя сдерживать свои желания, иначе это будет закладывать раскол в наши отношения. Ты со мной согласен? – продолжает любимый уговаривать меня. На что я неохотно киваю головой. Илья сразу срывается с места, чуть не отдавив мне самое ценное.– Супер! Доедай блинчики и дуй в ванну.
*
– Кирилл, потерпи немного, – шепчет мне на ухо Илья. Я стою в классической коленно-локтевой позе, в народе называемой «раком», любимый сзади трётся членом о мой зад.
Смазка нанесена, но вот поможет ли она – уверенности нет. Илья приставляет свой член к моему анусу и начинает медленно вводить его. Меня пронзает адская боль, так что я невольно пытаюсь податься вперёд и отстраниться, но любимый крепко держит меня. На глазах наворачиваются слёзы.
– Илья, вынимай, – кричу я, не в силах сдержаться. – Больно!
– Ну, потерпи чуть-чуть, – жалобно просит мой персональный мучитель.
– Мне больно. Хватит, или это последний день, когда мы вместе, – я готов на любые угрозы лишь бы прекратить мучения. Илья нехотя вынимает. Боль отступает, и я вздыхаю с облегчением.
– Кир, ты как? – заботливо спрашивает любимый, вытирая пот с моего лба.
– Большой он у тебя слишком, – отзываюсь я. – Ты хотя бы половину вставил?
– Да я полностью вошёл, – отзывается Илья.
– Полностью? Так какого фига вынул? Я думал это только половина. Не мог сказать, что уже весь во мне? – говорю я. Ведь, действительно, если б не думал, что будет ещё хуже, мог бы и потерпеть немного.
– Так давай повторим, – радостно заявляет Илья. – Я буду тебе отсчет вести по сантиметрам, сколько уже вошло.
– Неееет! Никаких повторов сегодня, у меня зад теперь болит. Всё, мы попробовали, не получилось, как-нибудь в другой раз повторим.
– Но когда? – Илья прижимается ко мне всем телом, обнимая.
– Вот день святого Валентина скоро, вот и попробуем.
– Обещаешь? – с надеждой в голосе говорит Илья.
– Обещаю! – искренне отвечаю я, думая лишь о том, что заработал себе небольшую передышку.
*
– Кирилл, ты обещал! – после очередной заваленной попытки Илья был в бешенстве. – Сколько ты можешь тянуть. Мы должны быть равными как в отношениях, так и в сексе!
– Илья, ну не могу я переносить боль. А ты у меня первый. Давай потерпим ещё немного. Вот будет у тебя день рождения, и обязательно попробуем.
– Нет, больше ждать я не буду, – с вызовом заявляет Илья. – Либо мы становимся равноправными партнёрами, либо я ухожу!
– Ты не можешь уйти, мы же любим друг друга, – хватаюсь я за последнюю соломинку. От мысли о том, что Илья может оставить меня, хочется выть на Луну.
– Кир, я люблю тебя, но всему есть предел, – Илья вскакивает с кровати и начинает одеваться.
Нужно что-то сделать, как-то задержать его. Если Илья сейчас уйдёт, вернуть его будет в сотню раз сложнее. Не смогу я уже жить без него.
– Ты никуда не пойдёшь!
– Это ещё почему?
– Уже поздно, ночь на дворе. Я тебя не отпущу по темноте, – нахожу я повод в последний момент.
– Хорошо сегодня я останусь, но завтра уйду к родителям, – любимый вновь раздевается и залазит под одеяло, демонстративно отвернувшись от меня.
Гляжу на взъерошенные волосы, торчащие из-под одеяла. Опускаю руку, чтобы пригладить их, но Илья одёргивает голову, как будто моё прикосновение ему неприятно. Это самая наша крупная ссора на моей памяти и виновен тут только я. Значит надо исправлять ситуацию. Но как?
– Илья, ты спишь? – тихо шепчу я.
– Нет, не спится, – зло отвечает любимый. – И не смей ложиться рядом. Иди на диван спать.
– Хочешь, я расскажу тебе сказку на ночь? – тоном змея искусителя говорю я. Илья поворачивает голову, видно не ожидал такого от меня.
– Рассказывай! Но завтра я всё равно уйду, – делает мне уступку любимый. Значит, у меня есть шанс всё исправить.
– Любимый, я расскажу тебе сказку о современной молодёжи.
========== 1. Сказка о современной молодёжи ==========
Когда я вижу эту новую жизнь, эти сдвиги,
мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться!
И. Ильф и Е. Петров
Среди нынешних молодых людей различаются два основных типа: мажоры и братишки.
Братишки имеют рабоче-крестьянское происхождение и гордятся собой до крайности. Носят обтягивающие футболки с прикольными надписями и спортивные штаны, хотя к спорту не имеют никакого отношения. Частенько зависают на матчах любимой хоккейной команды, или просто большими компаниями лузгают семечки в парке. Летом с палаткой и гитарой забираются куда-нибудь в глушь, чтобы кормить комаров. Зимой грызут любезно раскрошенный гранит в прохладных аудиториях, а вечерами подрабатывают в McDonald’s, громко выкрикивая: «Свободная касса».
Мажоры происходят из обеспеченных слоёв. Они искренне гордятся дедушкой замминистра финансов СССР или папой крупным бизнесменом. Носят зауженные джинсы и рубашку на выпуск, почему-то полагая, что так они выглядят круче. Являются завсегдатаями пенных вечеринок Ибицы, шоу трансвеститов Таиланда, караоке баров Вьетнама и других злачных заведений всего мира. Время проводят, предаваясь любимым своим занятиям – походам по клубам, танцам и пьянству. При этом всегда глядят на окружающих с долей презрения и пренебрежения. Грызть гранит отказываются, полагая, что самого их присутствия в родном вузе более чем достаточно, для успешного получения диплома.
Есть еще смешанные фигуры, которые даже более распространены в окружающем мире: мажоробратишки и братишкомажоры. Но герои нашей сказки были классическими представителями породы.
Ваня Игнатов был типичный братишка. Спортивный костюм Adibas, трёхдневная щетина и короткий ёжик светлых волос дополняли атлетично сложенную фигуру ростом под два метра.
Макс Тимошевский всем своим видом демонстрировал принадлежность к классу мажоров. Костюм от Армани, галстук от Версаче и ботинки от Lacoste приковывали гораздо больше внимания, чем невзрачный шатен невысокого роста, который был в это всё одет.
История эта началась с того, что в один из весенних дней Ваня со всей мочи впечатал кулаком в бледное лицо Макса, сломав последнему нос.
– Это тебе за Леночку, гнида, – Ваня сопроводил словами второй удар, пришедшийся Максу по почкам и заставивший хлипкого мажора согнуться пополам.
Леночку Зуеву Ваня обхаживал полгода, не теряя надежды однажды затащить в свою кровать. Она была последней симпатичной девственницей на их курсе и умело этим пользовалась, заставляя парня выполнять все свои капризы. Сколько бы длилась эта ритурнель сказать сложно, но на свою беду Максу удалось то, что не удавалось Ване, причем после первой же ночи в любимом клубе. После этого интерес к Леночке потеряли сразу оба ухажёра, но вот взаимная неприязнь только обострилась.
– Вы быдло, Иван, – резко выговаривал Макс через несколько дней, демонстрируя окружающим легкую горбинку на носу, оставшуюся после встречи с кулаком Вани. – Я не могу оставить так оскорбление, нанесённое мне вашими ударами. Я требую сатисфакции!
– Чего? – проревел Ваня, услышав незнакомое слово и стараясь понять, нужно ли чувствовать себя оскорблённым и дать еще раз в морду зажравшемуся мажору.
– Такие оскорбления смываются только кровью. Вы имеете хоть какое-то представление о чести? Дуэль, – веско произнес Макс, представляя себе, как его дедушка-замминистра одобрительно ухмыляется действиям внука и гордо кивает.
– К дуэлям мы привычны, – расплылся в улыбке Ваня, разминая большие кулаки со сбитыми костяшками. Макс стал подозрительно озираться по сторонам и впервые подумал, что идея о дуэли была слишком смелой. – Тогда я тоже требую этой … как его … сатифации, – пробасил Ваня, коверкая незнакомое слово, – Ты меня без секса оставил, вот тебя я и трахну.
Макс уставился на Ваню со священным ужасом. Сознание подкинуло ошеломлённому мажору несколько особо пикантных картинок. Хотя чего ему бояться, его дело правое. Главное защитить честь семьи.
– Игнатьев, не паясничайте. Дело серьёзное. Дуэль возможна только до смертельного исхода, на меньшее я не согласен. Хотя мы можем объединить ваше условие и моё, – принялся рассуждать Макс, демонстрируя уверенность, свойственную всем в его роду. – В наше время, к сожалению, классическая дуэль уже не реальна, поэтому возможна только дуэль по американской системе. Мы тянем жребий, тот, кто вытянул бумажку с крестом, может использовать другого для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Мы с вами понимаем, что пережив такой позор, жить в нашей стране невозможно, и вторым условием дуэли будет последующее самоубийство проигравшего. Только предварительно нужно оставить записку: «В моей смерти прошу никого не винить…»
Ваня на такие условия, не задумываясь, согласился. Одна мысль, что он может проучить этого мажора, перекрывала все возможные последствия. Жизнью своей Ваня нисколько не дорожил, другое дело пятой точкой, но и тут он готов был смириться. Макс же в своей победе был уверен на все сто процентов, предвкушая, как сладка будет его месть.
Враги потянули бумажки. Крест достался Ване. В глазах у Макса потемнело, стремительно пахнуло затхлой водой, и мажор рухнул в обморок.
– Что же теперь будет? – первое, что вымолвил Макс, приходя в сознание.
– Чего же тут непонятного, – отозвался Ваня, нависший над своим врагом в угрожающей позе. – Сегодня вечером ты побудешь моей девочкой. Так уж и быть, я постараюсь тебя не порвать. Затем ты возьмёшь чистый листок белой бумаги и ровным подчерком напишешь: «Прошу в моей смерти никого не винить». А после этого – у тебя огромный выбор. Можно уподобиться Анне Карениной и броситься под колёса поезда. Можно вскрыть себе вены в горячей ванне. Но проще всего прыгнуть из окна высотки. Только не советую бросаться меньше чем с 9-го этажа, нам же нужен гарантированный результат. Лучше выбрать один из городских небоскрёбов и напоследок насладиться полётом.
Макс, придя домой, делал всё на автомате. Он даже, пройдя в ванну, сделал себе клизму и немного растянул анус, рассудив, что хоть ему и недолго осталось жить, но доставлять себе лишние мучения не стоит. Дедушка с портрета в гостиной благосклонно взирал на внука, демонстрируя непоколебимую уверенность в стойкости его характера в выполнении всех условий дуэли. Честь семьи не должна пострадать.
Илья настороженно замер, весь поглощенный моим рассказом. Из-под одеяла торчит уже не только голова, но и большая часть тела. Я замолкаю и чувствую уставившиеся на меня в немом изумлении глаза.
– А дальше что было? – задаёт он вопрос.
– Извини, Илья. Уже поздно, а завтра на учебу рано вставать. Мне еще диван стелить.
– Но я хочу знать, что было дальше, – с видом испорченного ребёнка заявляет мой любимый.
– Завтра, всё завтра. Если не уйдёшь, то вечером дорасскажу сказку. Это всего один день, немного осталось.
– Хорошо, завтра я не уйду, но послезавтра ноги моей тут не будет, – заявляет Илья и вновь окутывается в одеяло.
*
День выдался тяжёлый, я переживал из-за нашей ссоры с Ильёй и никак не мог сконцентрироваться на учёбе. Потом ещё работа, приближалось время сдачи очередного проекта и приходилось ускоряться. В итоге расположиться в спальне мы смогли, только когда стемнело. Илья вновь забрался под одеяло и всем своим видом демонстрировал, что ждёт продолжения истории.
В семь часов вечера Макс услышал громкий стук в дверь, не оставляющий сомнений в том, кто бы это мог быть. Ваня был явно навеселе, и практически с порога начал лапать Макса за его филейную часть. Как и предполагал Макс задумываться о смазке или презервативе его враг не стал. Если там вообще было, чем думать. Да и зачем заморачиваться о какой-то защите, если через несколько часов хрупкое тело Макса будет изломанной куклой валяться на асфальте. Несмотря на обещание быть нежным с партнёром, всё скорее напоминало какой-то механический процесс. Точные движения, абсолютный ритм, даже продолжительность, ровно 10 минут и не секундой меньше или больше. Наверное, если б не вторая часть условий дуэли, Макс даже попытался получить удовольствие, но сейчас всё было лишено смысла.
Когда Ваня ушел, Макс взял лист и написал: «В смерти моей прошу никого не винить». Поставил число и подпись. Дедушка с портрета одобрительно кивнул.
Умирать не хотелось. Макс всхлипнул и, пытаясь набраться решимости, сделал несколько кругов по комнате. Не помогло. Он разорвал листок на мелкие части. Взял другой и написал: «В моей смерти прошу винить Иван Игнатьева, который изнасиловал меня и довел до самоубийства». Дедушка на портрете презрительно скривился, но Максу было всё равно. Пусть этому гаду впаяют лет 15-20 лесоповала где-нибудь на Колыме.
Умирать по-прежнему не хотелось, хотя портрет деда на стене всем своим видом демонстрировал необходимость перехода к решительным действиям в виде прыжка с балкона вниз. Хотя этаж только седьмой, но этого должно было хватить. Ситуацию ещё усугубляло то, что в целом секс Максу понравился. И вместо желания смыть позор, мелькала мысль повторить всё, пусть и с более чувственным партнёром.
– И чего ты на меня уставился?! – с вызовом воскликнул Макс портрету. – Сам, небось, пока должность замминистра получил и зад свой подставлял, и по морде раз сто получил. Тоже мне образец морали. Тьфу на тебя.
Всю ночь Макс ходил по комнате, не зная, что делать. Он писал разные записки, рвал их, потом снова писал. К утру под глазами наметились большие мешки, зад ощутимо болел и требовал мщения. Скрипнув зубами, Макс твёрдой рукой потянулся к телефону и набрал номер.
– Отец, здравствуй. Мне нужен один из твоих охранников, готовый ко всему и не задающий лишних вопросов, – заговорил он в трубку уверенным голосом.
В следующий понедельник Ваня Игнатьев пришел в родной вуз со слегка погнутым носом и странной походкой, как будто каждое движение отдаётся болью в районе поясницы. Макс торжествовал и строил ему глазки, Ваня сконфуженно хмурился и старался не смотреть на своего бывшего врага.
– Вот видишь даже они стали оба универсалами, – выпалил Илья, едва я закончил рассказ.
– Кто тебе это сказал? Там еще ничего не ясно, может это охранник постарался? – отвечаю я, а потом ехидно задаю вопрос. – Нам же третий не нужен?
– Нам никто не нужен! Да и вообще, ты не забыл, что я от тебя ухожу? – надув губки, выкрикнул Илья.
– Не забыл. Уходить, пожалуй, сегодня поздно, а вот еще одну сказку могу рассказать. Тебе какую?
– А какие есть? Давай выберу, – загорелся Илья.
1) Сказка о негритянской негрооперетте.
2) Сказка о студенте Алладинове и волшебной карте
3) Сказка о толстом верблюде
– Выбирай!
– Давай сказку о студенте, – выбрал Илья.
========== 2. Сказка о студенте Алладинове и волшебной карте ==========
Гомск гадкий городишка. Деревьев почти нет.
Летом зной и ветер с песком, зимой буран.
Природы я не видел. Городишка грязный,
военный и развратный в высшей степени.
Ф. М. Достоевский
В глухом цахурском селе в горном Дагестане было неспокойно. Сегодня в семье Алладиновых старший сын Алимхан закончил школу. Высокий спортивный парень с копной чёрных волос, настоящий джигит, получал поздравления от многочисленной родни. Окончить 11 классов и получить невероятно высокие баллы ЕГЭ в их селе ещё никому не удавалось. И пусть каждая оценка любимого сына стоила главе семейства по двадцать баранов, но гордость рода была поддержана. Теперь совет семьи спешно решал дальнейшую судьбу Али, который, тихо сидя в уголке, настороженно слушал старших. Первым поднялся дедушка Азават.
– Впервые в нашем роду появился такой умный джигит. Аттестат с отличием покажет нашим соседям, кто есть кто в селе. Да благословит Аллах того, кто придумал ЕГЭ, сыновей и внуков его, – начал речь дедушка, предпочитая не упоминать про роль баранов в получении этого аттестата. – Я считаю, что нельзя останавливаться на достигнутом и Али нужно поступать в ВУЗ.
– Отец, ты совершенно прав, – наступила очередь говорить Магомета, отца Алимхана сына Азавата. – Но сейчас, когда мы остались без большей части своего стада, как сможем мы снарядить молодого джигита в большой город?
В доме повисла напряженная пауза. Хотя семья Алладиновых была довольно большая, дальше родного села никто из них не выбирался. Али старался даже не дышать. Мысль о том, что он вырвется из родных гор и увидит большой город вживую, внушала трепет. Ах, как он мечтал оказаться без навязчивого присмотра старших родственников.
– Нужно послать его к Виктору, – прозвучал в тишине голос матери Али.
Прозвучавшее имя вызвало тихие перешёптывания среди родственников. Глаза дедушки Азавата налились гневом. Виктор был позором их семейства. Единственный русский, принятый в семью. Пять лет назад он женился на родной тётке Алимхана, но, не выдержав и года в семье Алладиновых, сбежал. Причем бежал он долго и далеко и обосновался в далёкой Сибири в Гомске. Имя его было предано позору и поруганию, но сейчас, когда встал вопрос о дальнейшей судьбе Али, все вдруг разом вспомнили о беглом родственнике, осевшем в большом городе и по слухам ставшим довольно состоятельным бизнесменом.
Дальше семейный совет разворачивался стремительно. Было решено отправить Али учиться в Гомскую Государственную Медицинскую Академию. Жить он будет в общежитии, а Виктор, если что, поможет. Всё-таки родной племянник, а не посторонний человек. Мысль о том, что в семье будет свой врач, вызывала на лице старших родственников мечтательную улыбку. Уж теперь-то соседи точно с зависти подохнут. Спрашивать Али никто не стал. Так молодой цахур оказался в Гомске. Если бы он только знал тогда, куда он попадёт и к чему это приведёт.
Гомск это поистине удивительное место. Испокон веков сюда стекались неудачники разных статей, да так тут и оставались. Попасть в Гомск мог каждый, причём зачастую помимо своей воли, выбирались только единицы. Когда шло покорение Сибири Ермаком Гомска ещё даже не существовало, но, если нанести на карту весь путь славного казачьего атамана, окажется, что двигался он как раз в том направлении, где позже будет основан этот развратный город.
Почти двести лет спустя Петр Великий отправил своего сподвижника Ивана Бухгольца в поход, чтобы разграбить богатый золотом Яркенд. Но вместо Яркенда храбрый генерал двинулся прямиком в другое место, тянувшее его как магнитом, и основал Гомскую крепость. Стоит ли говорить, что с тех пор началось твориться форменное безобразие, город затягивал людей и менял по собственному усмотрению. Три раза Гомск сгорал дотла, поджигаемый отчаявшимися жителями, но восставал вновь.
В середине 19 века великий русский писатель Фёдор Михайлович Достоевский был приговорён к смертной казни. Если б это случилось, то миллионы русских школьников никогда б не познали искушения взять топор и пойти крушить черепа въедливым старушкам. Но вместо лёгкой смерти Достоевский попал в Гомск. Смерть или Гомск другой альтернативы перед ним не было. Именно тут он стал писателем и, вырвавшись через много лет из города, вспоминал его не иначе как с содроганием.
Звёздный час Гомска наступил во времена революции, когда в сети этого города угодил адмирал Колчак со всем царским золотым запасом. Прочувстовавшись духом разврата и непотребства, мятежный адмирал объявил Гомск столицей России. Войска мятежного адмирала штурмовали Уфу, а новая столица расцвела во всей красе, подгребая под себя все окрестные земли. Правда, столицей долго побыть не получилось: Колчак бежал, а золотой запас растворился в неизвестном направлении.
Можно долго еще рассказывать о людях и вещах нашедших последний приют в Гомске, но пора возвращаться к главному герою нашего повествования. Али уже третьи сутки трясся в вагоне, приближаясь всё ближе к месту своего обучения. По баллам поступил он без проблем, а о том, как он будет учиться, не имея под рукой стада баранов, думать пока было рано. Проблема была в том, что денег было мало, а надежды на помощь дяди Виктора весьма призрачны.
Прошло заселение в общежитие и начались учебные будни. В Гомске Али выглядел как белая ворона. Кавказцев тут практически не было, и он пользовался большим вниманием девушек. Половина их группы строила ему глазки, но джигит хранил гордую холодность. Не признаваться же, что в свои 18 лет он даже ни разу не целовался.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Прошло два месяца обучения Али в академии. Деньги кончились, и вот уже несколько дней он голодал. К тому же стало холодать и, хотя до сибирских морозов было еще далеко, южному парню уже приходилось не сладко. Доведенный до отчаяния, он не знал, на что решиться. В этот момент Али отправился на встречу к дяде Виктору. Вся надежда была на родственника.
– Дядя, – обратился он к мужчине среднего возраста, открывшему дверь, – я ваш племянник Али. Я уже два месяца в Гомске учусь и остро нуждаюсь в материальной поддержке. Иначе, боюсь, пойду по неверной дороге.
– То есть ты просишь у меня денег? – уточнил Виктор, старательно разглядывая родственника. Бывшая жена ему звонила и упоминала о племяннике, но воспоминания о семье Алладиновых до сих пор отдавали ужасом. – Ты делаешь ошибку, ибо денег у меня нет.
– Я ужасно мёрзну. Уже довольно холодно и еще немного и я отморожу уши. К тому же я не ел три дня. От голода я теряю рассудок и сразу иду неправильной дорогой, – продолжал упирать Али.
– Дорогу осилит идущий, – отозвался Виктор, задумавшись, как бы побыстрей избавиться от надоедливого племянника.
– Но это не по родственному, – с мольбой в голосе простонал Али. – Можно я хотя бы буду у вас питаться.
– Это никак невозможно, – отозвался дядя. – Я питаюсь только в дорогих ресторанах, и водить тебя с собой не собираюсь. Могу помочь тебе только советом. У тебя есть только один способ устроиться в Гомске.
– Какой? – с надеждой спросил Али, ощущая, как последние его надежды рушатся.
– Вот тебе карточка клуба, найди себе того, кто возьмёт тебя на содержание. Парень ты молодой, горячий, отбою не будет, – с этими словами дядя протянул ему прямоугольную карту, на которой было написано название клуба и красовалось слово «VIP».
С этими словами тяжёлая дверь захлопнулась. Али остался один, осознавая, что последняя надежда растаяла как дым. Понимание того, как дядя предложил ему устроить свою жизнь, доходило медленно. Роль содержанца парню претила. Он хотел сразу выкинуть карточку, но, подумав, оставил. Всё-таки будет повод еще раз наведаться к дяде, чтобы вернуть её и, если повезет, покушать.
В общежитии пришлось ложиться спать на голодный желудок, однако сон не шёл. В животе противно урчало. От нечего делать Али достал карточку. Если в первый раз он только мельком глянул на неё, то теперь решил изучить более досконально. Увиденное его потрясло, оказывается, дядя дал ему карточку не обычного, а гей-клуба. Кто такие геи, Али хоть смутно, но знал. И такое ему предложил его родственник? Али был возмущен до глубины души.
Прошло еще три дня, за которые Али удалось покушать только один раз за счет соседа по общежитию. Жить так дальше было нельзя. Можно было бросить всё и вернуться в родное село, но такого позора пережить он бы не смог. Вместе с чувством постоянного голода росло чувство смирения. Гомск затягивал парня в свои сети. Мысль, пойти в гей-клуб и раскрутить кого-нибудь на еду, казалась всё более соблазнительной. Идею, что всё это может плохо кончиться для его пятой точки, Али сразу отмёл. Тут же одни хлюпики в городе, куда им поиметь горячего кавказского парня. Скорее уж он кого-нибудь. Еще через неделю карточка в его воображении уже представлялась волшебной лампой, из которой он достанет своего джина – красивого, богатого и исполняющего все желания. С каждым днём джин в воображении становился всё красивей и богаче.
– Всё на сегодня, – остановил я свой рассказ. Во рту пересохло и жутко хотелось пить. Илья в очередной раз скуксил расстроенную мордашку.
– Ты так и будешь мне по пол сказки рассказывать? Я же понимаю, что ты время тянешь.
– Если тебе не интересно, что будет дальше, то я не буду тебя удерживать, но если хочешь узнать продолжение истории, то только завтра, – выдвинул я ультиматум. По лицу Ильи было видно, что он борется между двумя желаниями: плюнуть на всё и прямо с утра сбежать от меня и дослушать историю, оставшись на еще один день.
– Хорошо, завтра дорасскажешь, – буркнул Илья. Победило любопытство.
*
Наступил вечер и я продолжил свой рассказ.
В субботу окончательно смирившись с мыслью о походе в клуб, Али отправился по указанному на карте адресу. Идти пришлось пешком, денег не было даже на проезд. Увидев карточку, молодого джигита сразу же запустили внутрь, и он окунулся в атмосферу шумной музыки и ярких красок. Народу пока было немного, и Али расположился за барной стойкой, оглядывая зал. Во взглядах направленных на себя Али видел заинтересованность, от чего ему становилось не по себе. Такими жадными и откровенными взглядами на него еще ни одна девушка не смотрела. Сам же Али думал больше о том, удастся ли покушать или ему придется второй день подряд сидеть на хлебе и воде.
Взгляд Али блуждал по залу и вдруг установился на расположившемся рядом парне. От изумления Али распахнул свой рот. Впервые в жизни он видел негра. Настоящего, прямо как по телевизору, негра! На вид ему было лет двадцать, хотя кто этих черномазых поймёт. Откуда в Гомске по среди Сибири взяться негру Али не знал, хотя любой местный житель смог бы ответить на этот вопрос легко. Всё дело в находившемся в городе танковом институте, где из представителей Камеруна, Кении, Конго и прочих африканских стран пытались сделать бравых вояк. Жили они на казарменном положении, и только изредка кто-нибудь из этих сыновей Лумумбы показывался в городе.
– Моиз, – широко улыбаясь, представился негр, протягивая широкую руку Али.
– Алимхан, – представился в ответ наш герой, продолжая пялиться на парня напротив.
– Вип? – задал вопрос Моиз, ткнув пальцем в карточку, которую Али всё еще держал в руках.
Али растерялся, подумав, что интерес этого африканца вызвал не он, а его карточка. Джигит отрицательно помотал головой и попытался объяснить плохо понимающему негру, что карта не его, а дяди. Знание русского языка у Моиза были весьма поверхностным, а уж, слушая Али с его кавказским акцентом, он вообще ничего не понимал. Зато не забывал, растерянно улыбаясь, кивать головой.
Африканец мотнул головой в сторону танцпола, как бы приглашая кавказца. Али стушевался. Из всех танцев он мог изобразить только лезгинку, но гей-клуб было не то место, где такие умения было уместно демонстрировать. Видя растерянность Али, Моиз взял его под руку и отвел к стоящему в углу столику. Джигит пребывал в глубокой задумчивости, не зная, что дальше делать, и почему этот африканец действует на него так странно. Очнулся он только тогда, когда его обоняние отреагировало на запах еды. Оказывается, пока он пребывал в прострации Моиз сделал заказ. Все посторонние мысли были отброшены, желудок на какой-то период победил разум.
Всё протекало просто замечательно. Парни весело смеялись, сами не зная над чем, ведь языковой барьер по-прежнему мешал нормально общаться. Зато уже спустя пару часов рука Моиза спокойно лежала на бедре Али и даже периодически поднималась выше, легким касанием проходя вдоль паха. Идиллия была разрушена, когда официант принес счёт и остановился в нерешительности, взглядом спрашивая кому из двоих его отдать. Парни синхронно указали друг на друга и ошарашенно замерли. Денег не было ни у одного, ни у другого.
– Ты же вип! – жалобно проскулил Моиз на ломаном русском языке.
– Это же ты делал заказ! – синхронно сказал Али, коверкая своим сильным акцентом слова.
Официант, моментально поняв все по их изумлённым лицам, кинулся вызывать администратора. Суд был скорым и безжалостным. Вип карту отобрали, Али переодели в униформу официанта и заставили бегать принимать заказы. Моиза, с которым незнание языка не позволяло поступить также, раздели практически догола и поставили у входа, демонстрировать входящим сочетание мускулистого чёрного тела и белозубой улыбки.
