Текст книги "1000 и 1 ночь или Как сохранить любовь (СИ)"
Автор книги: Grotten
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Через два дня прадед скончался, и потянулись унылые будни, связанные с похоронами, вступлением в ограниченное наследство и организацией поездки в Россию. Для всех окружающих он был безраздельным наследником огромного состояния, и только узкий круг лиц знал о поставленных прадедом условиях.
*
Село Синертава уже давно переживало свой упадок. Во времена Российской империи, когда по местным улочкам носился маленький Паша Каунов, оно носило название Синертава Жарви и состояло из более двух сотен дворов. В советское время непривычное русскому уху название быстро изменили на Красное. На этом интерес власти к потерянному в глуши населённому пункту пропал. Село потихоньку ветшало и в итоге к нынешнему времени сократилось до тридцати дворов. На заре новой России удалось вернуть историческое название пусть и в усечённом варианте. Правда, вернуть былой размах селу это не помогло. Дорога до районного центра отсутствовала, а из всех благ цивилизации было только электричество, подаваемое с большими перебоями.
Вызов председателя сельсовета Виктора Петровича Семенова, даже не в райцентр, а напрямую к главе республики, был сродни шоку. Вспомнились советские времена, в голову полезли разные крамольные мысли о напряжённой политической обстановке в мире и близости границы с Финляндией. Хотя до той границы было тридцать километров непроходимых болот. Разговор с высоким начальством был краток и быстр. Виктору Петровичу вменялось в обязанность встретить молодого американского миллиардера, которого неожиданно потянуло на родину предков, и добиться от него обязательств по инвестированию средств в родную республику.
– Вылижи ему задницу хоть до дыр, но такого инвестора мы не должны упустить, – ёмко вещал глава республики.
– Но как? – робко пытался возразить Виктор Петрович.
– Как хочешь! Главное, ты должен показать, что у нас нисколько не хуже чем в какой-нибудь Европе или Америке. Напирай на местный колорит. Короче, у тебя есть три дня на подготовку.
Всё бы хорошо, но два дня ушло, чтобы добраться по бездорожью до родного села, а в последний день делать что-либо уже не было ни сил, ни желания. Виктор Петрович решил сильно не переживать, день продержится, а больше и не надо. Уж сколько он лапши навешал дотошному начальству, неужто какому-то заезжему иностранцу не сможет наврать с три короба?
Родина предков встретила Павла обильным снегопадом и метелью. В поездке его сопровождал только уже знакомый пожилой мужчина, который оказался семейным адвокатом. В его обязанности входило проследить за выполнением условий завещания. Путешествие протекало быстро: самолёт до Санкт-Петербурга, поезд до Петрозаводска, встреча с главой республики, который весь прямо сиял приторной улыбкой, и отбытие в городок Калевала на предоставленном внедорожнике. Не привычному к таким холодам Павлу становилось не по себе, но он мужественно терпел. Очередное испытание ожидало его, когда из внедорожника пришлось пересесть на снегоходы и в сопровождении проводника двинуться к нужному селу. «Вот почему нельзя было потерпеть с путешествием до лета? Или в этом богом забытом месте его не бывает?», – сокрушался Павел всё сильнее, но упрямо шёл к намеченной цели. Хотя, что он будет делать в селе, и сам пока не знал.
Встречали Павла на родине предков с размахом. Пять размалёванных старушек в народных нарядах поднесли хлеб-соль, распевая карело-русские песни и приплясывая. Чуть в стороне, напялив на лицо радостную улыбку, стоял Виктор Петрович. Каждой из старушек он с утра поднес по бутылке первача и теперь с тайной злостью взирал на виновника таких трат со своей стороны. Немногочисленные детишки сновали вокруг, с любопытством разглядывая живого негра.
– Мы рады приветствовать Вас на родине предков, – начал свою речь председатель сельсовета, заметив, что старушки стали выдыхаться. – Хотя мы и являемся частью России, но ближе к просвещённой Европе, так что здесь вы сможете найти всё то же, что и в любых городах старого света…
Виктор Петрович заливался соловьём, описывая все прелести вверенного его заботам села. Будущее Нью-Васюков, описанное Остапом Бендером, меркло перед перспективами Синертавы. Павел слушал, открыв рот и, хотя понимал далеко не всё из речи, радовался, что его занесло не в глушь, а во вполне продвинутый населённый пункт. Хотя червь сомнения нет-нет, да и вгрызался в мозги, заставляя относиться скептически к некоторым утверждениям речи. А Виктор Петрович всё никак не мог остановиться, хотя мысли его были далеко не радужными. «Вот треплю тут этому негру не понять что, а стоит ему хотя бы захотеть нужду справить и увидеть наши удобства на морозе, как все мои речи будут напрасны».
– То есть у вас тут абсолютно всё есть? – решил уточнить Павел, когда речь Виктора Петровича закончилась. Говорил он с жутким акцентом, так что слова было очень сложно понять.
– Абсолютно, – быстро ответил председатель. Потом, подумав, оставил для себя лазейку, – но только то, что нам самим нужно.
– Есть ли у вас тут театр или какие-нибудь музыкальные шоу?
– Конечно, – бодро отрапортовал Виктор Петрович, бросив взгляд на притихших в стороне старушек. Интересно, сколько они возьмут за представление? Запасы первача были не бесконечны, а другой валюты старые кошёлки не принимали.
– А как насчёт доступа к интернету в селе? – поинтересовался Павел. Если уж тут обосновываться на житьё, то хотелось бы это делать с удобствами.
Виктор Петрович в ответ замялся. Вопрос в целом он понял, но одно слово было незнакомое. Что это за интернет такой? Однако, отвечать что-то было надо.
– Только для жителей села, – гордо заявил он. – Всё-таки граница близко, режим.
Павел уже радостно осматривался, мысль о том, что можно без всякой женитьбы устроиться в этом месте со всеми удобствами и жить на проценты, казалась ему всё более привлекательной. Хотя если у них тут всё как в Европе, то может и последний вопрос решится положительно.
– А гей-клуб есть? – спросил Павел. Надежды, что искомое заведение расположено в самом селе, практически не было, но, может быть, где-нибудь поблизости.
Виктор Петрович опять замер, пытаясь понять, что от него хотят. Слово «клуб» он вроде разобрал. А вот перед ним? Вот гады, не могли иностранцу переводчика дать, теперь сиди и разбирай его ломаный русский. В этот момент его осенило, это иностранец слово «где» так странно выговаривает.
– Клуб у нас есть, работает по выходным, – быстро ответил он, прежде чем сообразил, что сегодня как раз воскресенье, и иностранец может захотеть приобщиться к местной культуре. Клуб же был старый и давно заброшенный, с дырами в полу и крысами размером с крупную кошку. Но обратной дороги нет, раз уж сказал.
– Гей-клуб? – решил уточнить Павел, удивлённый донельзя.
– Да, тут недалеко, на соседней улице, – председатель принялся объяснять, где находится сельский клуб. – Мой сын, если надо, покажет. Он часто там ошивается. Мне уже возраст не позволяет, а вот раньше, бывало, и я ходил.
– Ваш сын гей? – выдал ошарашенный Павел. Впервые он встретил человека, который так свободно говорит об этом.
«Вот заладил где, да где, морда негритянская», – думал про себя Виктор Петрович. Так и хотелось ответить русское «в пизде», но приходилось сдерживаться. Во-первых, отвечать так иностранцу было бы некультурно. Во-вторых, это вполне могло оказаться правдой. Сыну Виктора Петровича Ивану было всего девятнадцать лет, но он успел прославиться на все окрестные деревни своей неуёмной страстью к женскому полу. Иван перепортил всех окрестных девок, но останавливаться совершенно не собирался. «Я в поиске», – каждый раз отмахивался он от намёков родителей на то, что пора бы остепениться. Попытка отправить неразумное чадо в город на учёбу в техникум тоже не увенчалась успехом. Выгнали его через полгода за связь с дочкой директора сего учебного заведения.
– Да, я вас познакомлю, – ответил председатель, думая про себя, что пора заканчивать этот разговор. – А теперь позвольте проводить вас в приготовленный дом, где вы можете отдохнуть с дороги.
Пока гости отдыхали, местные мужики спешно приводили в порядок клуб: забили самые крупные дыры в полу танцевального зала, украсили стены еловыми ветками, к потолку подвесили зеркальный шар, валявшийся тут с непонятно каких времён. В это же время единственного на всё село гармониста выводили из месячного запоя, окуная в специально вырубленную прорубь. Гармонист громко матерился. Бабы всех возрастов и комплекций спешно наводили марафет на свои потускневшие физиономии. В ход шли свекла, черника, морошка и прочие дары природы, заготовленные коротким карельским летом.
Виктор Петрович образумливал своего непутёвого сына, пойманного на полатях родительского дома с очередной девкой. Вот ведь детина, вымахал под два метра, а до сих пор по полатям лазит, хоть бы на сеновале своим постыдным делом занимался. Ни стыда, ни совести. Информацию о том, что сегодня ему нужно будет сопровождать иностранного миллиардера в клуб, Иван воспринял без удивления, только поинтересовался, не приехало ли с иностранцем каких-нибудь баб, а то все предыдущие ему не по душе. Вместо ответа он получил подзатыльник от отца, и обещание женить его на первой попавшейся девке от матери. Иван обижался на родителей минут двадцать, а потом плюнул и предался размышлениям о том, какой из деревенских красавиц дать второй шанс на сегодняшнюю ночь. По первому разу он перебрал уже всех. На этом приготовления к вечеру в клубе закончились.
*
Павел тем временем обживался в выделенном ему доме. Радужное представление о предстоящем житье медленно разбивалось о деревенский быт. Первый удар, как и ожидалось, был нанесён видом местного туалета. Стоящее на улице одинокое деревянное строение никак не ассоциировалось в голове новоявленного миллиардера с представлениями о санитарии и гигиене. Ржавый умывальник с холодной водой нанёс второй удар. Третьим стала печальная толстая крыса, прошествовавшая посередине дома, совершенно не обращая внимания на окружающих. Павел как никогда понимал своего прадеда сбежавшего в далёкие годы в просвещённую Америку.
Лучом света в царстве тьмы для Павла оказался Иван, который пришёл ближе к вечеру, чтобы сопроводить иностранца в клуб. Если существует в мире любовь с первого взгляда, то это была именно она. Павел смотрел на широкоплечего, высокого, светловолосого красавца и понимал, что готов мириться со всеми неудобствами местной жизни, только бы быть с ним. Тем более Виктор Петрович говорил, что его сын гей.
Клуб в этот вечер собрал всю окрестную молодёжь от десяти до шестидесяти лет, два десятка жителей села и ещё столько же приезжих из близлежащих деревень. Осматривая местных представительниц прекрасного пола, дородных с румяными от свеклы щеками и косами толщиной в руку, Павел по-настоящему испугался. Взгляды этих хищниц были намного страшнее местного туалета, умывальника и крыс вместе взятых.
Местный гармонист со всей мочи грянул плясовую, девушки пустились в танец, бросая на Павла призывные взгляды. Иван, впервые обделенный вниманием прекрасного пола, с горя принял на грудь первые двести грамм для сугрева. В этот момент в зале погас свет, очередной раз отключили электричество. Гармонист, одной рукой продолжая играть, достал бензиновый фонарь и водрузил рядом с собой. Откуда-то достали ещё несколько фонарей, дававших рассеянный свет. В полутёмном помещении веселье продолжалось, на Павле висла то одна барышня, то другая. «Какой же это гей-клуб?», – мысленно возмущался он, выискивая глазами Ивана. Юный богатырь обнаружился в углу с пятилитровой бутылкой первача, которая уже была на треть пуста. Его глаза поблёскивали в темноте.
– Вот сейчас и узнаю гей он или нет, – сказал сам себе Павел и резво двинулся тёмный угол, где засел предмет его страсти.
Он подошёл к сильно захмелевшему Ивану, страстно поцеловал его в губы и замер в ожидании, дадут ли ему теперь в морду или нет. В морду не дали. Более того сильные руки Ивана притянули к себе темнокожего парня и начали лапать за задницу.
– Ух, какая негритянка. А я уж думал, этот иностранец баб с собой не привёз. Эх, грудь, конечно, маловата, – бубнил себе под нос парень, не соображая, кто перед ним.
А дальше была ночь, сеновал и сплетение двух горячих тел. Утром Павел проснулся раньше. Боль в заднице напоминала о произошедшем ночью событии, но хотелось повторять это снова и снова. Он бы ещё повалялся в объятиях Ивана, но хмурый взгляд адвоката, стоящего в дверях и наблюдающего за ним с неодобрением, заставил оставить любимого одного.
Иван проснулся только ближе к обеду. Воспоминания о произошедшей ночи накатили мощным тайфуном. Это была именно она: та, которую он искал, та, с которой секс напоминал бы ураган. Лица вот только он в темноте не рассмотрел. Ну да бог с ним, главное, что он нашёл ту, которую искал всё это время.
– Матушка, папенька, женюсь, – заявил он с порога родителям. – Возражения не принимаются, я всё решил.
– На ком? – прозвучал одновременно вопрос от обоих родителей. Лица Виктора Петровича с женой приняли радостное выражение. Наконец-то их оболтус остепенится.
– Я имени ещё не знаю. Негритянка с маленькой грудью, ну с иностранцем ещё приехала, – принялся объяснять Иван, немного конфузясь от того, что так и не узнал имя своей любимой. – Нужно её найти.
Улыбка с лица Виктора Петровича стремительно слетела. То, что иностранец приехал только с адвокатом и проводником, он знал отлично. К тому же вспомнился утренний разговор с адвокатом, который никак не мог найти Павла. На предположение о том, что иностранец мог загулять с какой-нибудь барышней, ему было доходчиво объяснено, что наследник предпочитает парней. Дальнейшие выводы, о том с кем провёл ночь его сын, напрашивались сами. С одной стороны позор, с другой возможность остепенить сына и заполучить в семью богатого иностранца, хотя бы на время. А в то, что это увлечение надолго, Виктор Петрович нисколько не верил.
Павел тем временем устроил своему адвокату форменный допрос на тему, будет ли выполнено условие завещания, если он возьмёт не жену, а мужа, заключив брак в ближайшей Финляндии или дома в США. По всему выходило, что будет, так как пол будущего супруга в завещании не фигурировал. Лицо Павла расплылось в улыбке.
А дальше был пир на всё село: веселый Павел и смирившийся Иван, довольные родители и печальный адвокат, пьяный гармонист и расстроенные сельские красавицы, пять упившихся старушек и печальная толстая крыса, получившая пинком под зад и провалившаяся в дыру местного сортира.
– И я там был, мёд-пиво пил, по губам текло, да в рот не попало… – закончил я очередную сказку.
– Знаю я, что там у тебя по губам течёт обычно, да в рот не попадает, – сверкая глазами, вымолвил Илья.
– Но-но-но, только без пошлых намёков, – смеюсь я, замечая, что мой любимый уже не настроен так воинственно. Хотя форсировать события, думаю, рано, пускай немного привыкнет. – Ещё сказку?
– И какие варианты? Люблю выбирать.
1) Сказка об Алике Бабаеве и сорока трансвеститах
2) Сказка о гее на час
3) Сказка о хитром джине
– Расскажи сказку о гее на час, – откликается Илья, закутываясь в одеяло.
========== 6. Сказка о гее на час ==========
Но что может вас защитить против дурака? Никогда в
предыдущую минуту вы не знаете, что он выкинет в последующую. Упадет ли
он вам с крыши на голову, бросится ли под ноги, укусит ли вас или
заключит в объятия… – кто проникнет в тайны тёмной дурацкой психики?
А. Аверченко
В районном центре Н., Гомской области начинался рабочий день. Хотя рабочим назвать его было сложно, потому как местный колхоз давно развалился, и практически всё население посёлка жило натуральным хозяйством. Единственным действующим предприятием была контора по заготовке лекарственных трав «Чабрец и Ко», которая относилась к крупному фармацевтическому холдингу. Сейчас все пять работников этой конторы собрались в кабинете директора, Суходольского Виктора Петровича, и напряжённо замерли. Впервые их собрали всех вместе в такую рань.
Виктор Петрович поднялся из-за стола, обвёл взглядом притихших подчинённых и заговорил хриплым басом.
– Товарищи, я пригласил вас, чтобы сообщить пренеприятное известие: к нам едет ревизор.
– Как ревизор? – подскочила с места Галочка, высокая, стройная блондинка лет двадцати, работающая секретаршей, но выполняющая функции совершенно другого рода.
– Пришла беда, откуда не ждали, – отозвался высокий, смуглый мужчина с нездоровым цветом лица и подрагивающими руками. Работал он начальником отдела заготовки лекарственных трав. Звали его Аркадий Александрович.
– Но, что же теперь делать? – воскликнул Михаил, личный водитель директора, числящийся начальником транспортного отдела.
– Пущай едет, мне скрывать нечего, – отозвалась уборщица тётя Нюра, дородная женщина лет пятидесяти.
Пятый участник совещания ничего не сказал, а только ещё сильнее забился в дальний угол. Это был Виталик, эльфоподобное существо 22 лет от роду с длинными, густыми ресницами и печальными голубыми глазами на тонком, красивом лице. Он приходился сыном троюродной сестры жены директора конторы и принят был на должность главного бухгалтера чуть больше года назад. Главной его задачей, помимо собственно бухгалтерской работы, было ставить подписи там, где нужно Виктору Петровичу, и не задавать лишних вопросов.
Тем временем Виктор Петрович, удовлетворившись действием, которое произвели его слова, вновь сел в кресло и, откинувшись на спинку, принялся сверлить взглядом присутствующих. По штатной ведомости, которая отсылалась в головной офис, в конторе работало более пятидесяти человек: сборщики трав, сушильщики, укладчики, водители и специалисты контроля. На самом же деле травы за бесценок скупались у местного населения, а лишние деньги большей частью шли ему в карман, правда, и подчинённым немного перепадало.
– Итак, нам предстоит решить, что мы будем делать? – прервал Виктор Петрович затянувшееся молчание. – Благодаря связям в столице мне удалось выяснить, кто именно к нам послан. Артемьев Степан Григорьевич, 23 года, любимый и единственный сын генерального директора холдинга. Только в этом году окончил Лондонскую школу экономики и политических наук и вернулся на родину. Умён, в неприятных историях замешан не был. Взятку такому не дашь. Одинок, но к девушкам безразличен. Короче, пидорас он по слухам, – мужчина презрительно сплюнул на пол. Виталик ещё сильнее сжался в углу, стараясь сделаться как можно незаметней. Остальные безмолвствовали. – Но и здесь не получится под него копнуть, отец в курсе увлечений сына. Приезжает он завтра на два дня, нам нужно решить, товарищи, как действовать. Попрошу высказывать предложения.
– Я предлагаю, устроить фуршет по случаю приезда проверяющего, – поднялся со своего места Аркадий Александрович, – и напоить его так, чтобы он два дня провалялся в отключке, не успев сунуться в наши дела.
– Можно, отправить его вначале на осмотр места сбора растений, – подскочил Михаил. – Вывезу его в поля, а там сделаю вид, что машина сломалась. Два дня пусть на травки любуется, а потом ему уже и назад пора будет. Ничего раскопать не успеет.
– Нужно завалить его малозначащими бумагами, – подала голос Галочка. – Будем давать ему только те, которые особой значимости не имеют, но в огромном количестве. Какой бы он умный не был, а быстро с ними не разберётся.
– Моё дело маленькое, полы мыть, – буркнула тётя Нюра. – Пущай у начальства голова трещит.
Все взгляды обратились на Виталика, который тут же сжался и опустил взгляд в пол, спрятавшись за длинной чёлкой волос.
– А может быть во всём честно признаться, и нас простят, – чуть слышно пропищал он, заставив презрительно хмыкнуть директора. – План же мы выполняем…
– И это всё, что вы можете предложить? – с насмешкой спросил Виктор Петрович.
– Всё! – хором ответили работники.
– В таком случае вас всех нужно немедленно уволить и гнать поганой метлой на все четыре стороны. У вас нет ни фантазии, ни смекалки, – начал громко отчитывать директор. – Но я вас прощаю. Знайте же что существует более пятидесяти способов избавиться от проверяющего, и на каждый способ пятьдесят вариантов, и на каждый вариант пятьдесят тонкостей. У меня есть идеальный план! С его помощью ревизор будет настолько ошарашен, что даже не вспомнит о проверке нашей деятельности, и сбежит от нас в тот же день.
Работники настороженно замерли, ожидая изложения плана. Даже Виталик, чуть выполз из своего угла. Виктор Петрович обвёл их победным взглядом и принялся излагать.
– Этот план гарантирует нам изжитие ревизора в тот же день, как он приедет. Слушайте же и учитесь. Я не буду заваливать проверяющего бумагами, ибо так поступают только отпетые дураки. Я не буду спаивать его, как это делают завзятые алкоголики. Да и не стоит вывозить его подальше, тем более по бумагам у нас в конторе десять машин, и они не могут сломаться все сразу. Я поступлю совсем иначе. Он пидорас, и этим всё сказано. Я буду смотреть на него влюблёнными глазами, оказывать знаки внимания и смущённо замирать, когда он на меня смотрит. Я отведу его в гараж, чтобы познакомить с тобой, Миша. И ты будешь стыдливо краснеть и строить ему глазки. Ты же Аркадий будешь добивать его внимания более настойчиво, пытаться зажать в каждом углу, лезть с поцелуями и признаваться в своей любви с первого взгляда. В секретарской, когда бы он туда не вошёл, ты Галочка должна с тётей Нюрой изображать вселенскую любовь двух лесбиянок. Он должен заставать вас с пикантных позах и бояться лишний раз зайти, чтобы не помешать. Но главная задача на тебе Виталик. К тебе будут его основные вопросы. Каждый раз, когда он обращается, ты должен страдать и плакать от неразделённой любви. Ты будешь вымаливать у него свидание на вечер, и ревновать ко всем окружающим, закатывая истерики, как беременная барышня. Такого он не выдержит и быстро сбежит. Если вопросов больше нет, то все свободны до завтра…
Работники выглядели немного шокировано от плана директора, особенно женская часть коллектива и Виталик. Руки последнего подрагивали от страха, но, сказать что-то против, он был не в силах. Тётя Нюра попробовала возмутиться, но, получив обещание солидной премии, вмиг успокоилась.
*
На следующий день ровно в десять часов утра напротив крыльца заготовительной конторы «Чабрец и Ко» остановился тонированный внедорожник. Из него ленивой походкой вышел стройный молодой человек в классическом костюме. Лицо было абсолютно серьезно, короткие волосы уложены в идеальную стрижку. Весь его вид излучал уверенность и спокойствие. Это был Степан Григорьевич Артемьев. Он никогда не был избалованным ребёнком богатых родителей, всего добивался сам, и сейчас за внешней строгостью скрывался страх перед первой самостоятельной инспекцией.
– Отправлю-ка я тебя с инспекцией в один из дальних филиалов, – напутствовал его отец перед поездкой. – Присмотрись, может, чего накопаешь. Если не сожрут тебя там с потрохами, значит, не зря в своём Лондоне столько лет учился. Заодно на деле узнаешь, как в России бизнес ведётся.
Степан шёл уверенной походкой к входу в контору. В голове крутилась только она мысль: «Главное, сразу показать, кто тут хозяин». Уже практически у крыльца нога в дорогом кожаном ботинке провалилась во что-то мягкое. Взгляд сам собой опустился вниз и упёрся в большую коровью лепёшку. Запах потревоженного говна шибанул в нос.
– Деревня, мать его, так, – громко высказался Степан, так что вся заготовленная серьезность слетела в один момент. Далее по просторной улице полился живописный русский мат, заставляющий усомниться в качестве воспитания и обучения в Лондоне.
В это время двери конторы бесшумно распахнулись, и на пороге появился сияющий Виктор Петрович. Лицо его просто лучилось от счастья, глаза, маслянисто поблёскивая, блуждали по телу Степана, руки молитвенно сложились на груди. Степан, ещё не успевший прийти в себя от деревенских реалий, был шокирован таким восторженным приёмом. Так на него обычно смотрели девушки, когда узнавали о размере состояния отца. Но вот видеть такой взгляд от сорокалетнего мужчины ему ещё не доводилось.
– Степан Григорьевич, как же я рад вас видеть, – щебетал Виктор Петрович, подхватив под руку ничего не понимающего парня. – Как здоровье Григория Алексеевича? Какой же у него красивый и взрослый сын! Передайте ему мои поздравления с этим. Пойдёмте, я вам всё покажу.
Степан пытался прийти в себя от всё набирающих скорость событий, но сделать это никак не получалось. Через пять минут он уже стоял посреди большого, пустого ангара с одной единственной машиной и жал руку начальнику транспортного отдела Михаилу, парню лет двадцати семи с вытянутой лошадиной физиономией и тупыми глазами. Едва его увидев, этот Михаил театрально схватился за сердце и быстро захлопал глазами. Напоминало это всё постановку очень паршивого, провинциального театра.
– Вы не смотрите, что машин сейчас нет. Все в разъездах, в полях. Самое время сбора трав, – продолжал заливаться соловьём Виктор Петрович. – Да, и не обращайте внимания на поведение Михаила, это его так поразила ваша красота. Он у нас такой влюбчивый. Эх, если б я был лет на двадцать моложе…
Михаил, услышав эти слова, слегка покраснел, то ли от любви, то ли от еле сдерживаемой злости, и принялся еще более часто хлопать глазами, заламывать руки и смущённо замирать. Несколько раз он загадочно подмигнул. Правда, походило это больше на нервный тик, чем на заигрывание.
Дальше Степану был представлен Аркадий Анатольевич, начальник отдела заготовки лекарственных трав. Судя по большим мешкам под глазами и неестественному цвету лица, предыдущую ночь он провёл, обильно налегая на спиртное. Однако стоило его взгляду упасть на Степана, как в глазах загорелся огонь страсти, спина распрямилась, грудь выгнулась колесом, лицо приняло героическое выражение. Прямо живое воплощение альфа-самца, ставшего в стойку.
Виктор Петрович, сославшись на телефонный звонок, быстро вышел из кабинета. Стоило двери захлопнуться, как тяжёлая рука мужчины легла на задницу парня и по-хозяйски притянула к себе. Этого уже Степан стерпеть не мог и со всей мочи двинул Аркадию Анатольевичу ногой в пах.
– Да что здесь творится? Такое ощущение, что в гей-клуб попал, а не на инспекцию приехал, – воскликнул парень и быстро выскочил из кабинета. У него было большое желание плюнуть на проверку и уехать отсюда немедленно.
За дверью обнаружился улыбающийся Виктор Петрович, который тут же принялся в витиеватых выражениях извиняться за то, что вынужден покинуть дорогого гостя. Ему, видите ли, нужно ехать контролировать работу заготовителей. На самом деле хитрый директор решил удалиться из конторы на время, пока парня приставаниями не доведут до белого каления, и он не сбежит.
– Можете располагаться в моём кабинете, – продолжал быстро говорить Виктор Петрович, – там вам будет удобно работать с документами. Мои подчинённые будут рады вам помочь во всём, что бы вы не захотели. Извините, что приходится покидать вас так быстро, но работа есть работа.
Виктор Петрович пронзил напоследок Степана похотливым взглядом и быстро удалился. Оставшись один, парень немного успокоился. Мысли о бегстве ушли на второй план. Идея сесть в кабинете и зарыться в бумаги показалась весьма соблазнительной. Однако стоило ему открыть дверь приемной перед кабинетом директора, как все планы вылетели из головы.
На вертящемся стуле сидела, подобно статуе Брахмы, тётя Нюра. Руки её смыкались вокруг талии Галочки, которая сидела на коленях уборщицы и тискала её большую, белую грудь. Стоило Степану войти, как женщины тут же пришли в движение, прижимаясь друг к другу и изображая страсть. Тётя Нюра думала о том, что внук давно клянчит велосипед, и теперь, наконец, будет возможность порадовать его, хотя и терпеть такое непотребство было сложно. Галочка же ни о чём не думала. Всю предыдущую ночь Виктор Петрович доходчиво, чуть ли не срываясь на крики, вдалбливал в ее блондинистую голову, как себя вести перед проверяющим. Зачем это нужно она до конца не поняла, но зато теперь считала себя великой актрисой, получившей главную роль.
Степан засмущался от увиденной картины. Ему пришлось быстро заскочить в директорский кабинет, чтобы не мешать женщинам. В голове был полный сумбур. Как же теперь просить у секретарши бумаги, если она там занята ЭТИМ? Лишний раз даже из кабинета выйти боязно.
Несколько часов Степан сидел в кабинете, ничего не делая. Он ходил из угла в угол и корил себя за то, что ему не хватает смелости поставить всех на место и призвать к порядку. Несколько раз тянулся к ручке двери, чтобы выйти, но каждый раз одёргивал себя. Вспоминались белая грудь бабы Нюры, подмигивающий Михаил и ощущение руки Аркадия Анатольевича на заднице. А ведь по штату тут почти полсотни работников, вдруг все такие же извращенцы? Уж лучше в кабинете переждать.
В это время Виктор Петрович, который никуда не уехал, сидел в одном из кабинетов и получал отчёты от подчинённых. Всё шло просто отлично, ревизор уже который час сидел в одиночестве, без бумаг и возможности что-либо накопать. Оставалось добить его одним последним ударом. Настало время запускать Виталика. Только бы этот мелкий недоумок всё не испортил.
Когда рабочий день уже двигался к завершению, а Степан всё-таки решился покинуть место своего невольного заточения, дверь приоткрылась, и в кабинет влетел красный от смущения молоденький паренёк. Ускорение ему придавал пинок под зад от Виктора Петровича, но Степан этого даже не заметил. Он вовсю любовался большими, миндалевидными, голубыми глазами, выглядывающими из-под длинной чёлки.
Виталик, потирая ушибленный зад, замер от смущения. Как же он не хотел сюда идти. Как уговаривал директора отпустить его. И всё без толку. Смотреть на ревизора было боязно, вон он какой – высокий, красивый, сильный, аж поджилки трясутся и дрожь в руках.
– Извините, я главный бухгалтер. Меня к вам послали по вопросу проверки, – отчаянно смущаясь, прошептал Виталик.
В голове парня бродила мысль, что ему нужно как-то позвать этого ревизора на свидание, иначе Виктор Петрович его просто убьет. Или что ещё хуже уволит, а он и так с трудом нашёл эту работу. А ещё вроде надо плакать и ревновать, или что там у него просили. Директор же ему даже список давал, только вот он опять всё забыл. Подсмотреть бы сейчас на этот листочек, где всё записано. Только как его незаметно из кармана вынуть?
– Я это… Я хотел… Может быть, Вы… Ну, это… Как его, – путался в словах Виталик. Под пристальным взглядом тёмных глаз Степана из головы парня вылетели последние наставления Виктора Петровича.
