Текст книги "На грани времени (СИ)"

Автор книги: Gordon_White

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– А как же! Сегодня ведь канун Рождества, – позади раздался знакомый мужской голос.

Обернувшись, Дезмонд увидел шедшего к ним Уильяма, еще одетого в домашний халат; следом за ним, изящно ступая на своих маленьких лапках, шла гордая красавица с лоснящейся черной шерстью – это была любимая всеми кошка по кличке Фэйт, которая вот уже несколько лет вносила уют и покой в тяжелую жизнь их небольшой семьи и оберегала дом от нашествия мышей. Подойдя ближе, Уильям положил руку на плечо сына, и Дезмонд заметил улыбку на губах отца – такую редкую, но оттого лишь более теплую и искреннюю.

Ну точно же, канун Рождества, двадцать четвертое декабря…

– Получается, сегодня не будет тренировок? – расплываясь в широкой улыбке, спросил Дезмонд, чувствуя, как по всему его телу разливается волна непередаваемого счастья.

– Да, – кивнул отец.

– А елка будет?

– И елка будет.

– Ура, ура! Елка будет, елка! – сияя глазами, Дезмонд аж подпрыгнул от радости, звонко хлопая в ладоши. А так как всё это время он был в пижаме, то помчался обратно к себе одеваться, чтобы сразу же начать готовиться к празднику.

Проводив скрывшегося за дверью сына взглядом, Уильям подал завтрак своей четырехлапой любимице и принялся помогать жене накрывать стол. Рождество было одним из тех немногих дней, когда он был в прекрасном расположении духа и мог позволить себе ненадолго забыть о делах ордена, тамплиерах и утомительных тренировках с сыном – просто снять маску строгости со своего лица и провести это прекрасное время с любимой семьей. Ведь в этом празднике, уже столько лет объединявшем людей по всему миру, всегда было что-то особенное и для него – что-то светлое и согревающее душу, скрытое в улыбках счастливых детей, разноцветных огоньках и песнях, полных надежд на лучшее.

Весь этот день Дезмонд провел с родителями и другими детьми, играя в снежки и помогая старшим – жизнь забурлила в их небольшом поселении, улица наполнилась смехом, шутками и песнями, а люди, помогая друг другу, хлопотали с приготовлениями к празднеству, точно ставшему для всех глотком свежего воздуха. Вечером же все собрались в огромном здании, в котором детям обычно преподавали уроки – но теперь в центре стояла высокая ель, украшенная гирляндой и игрушками. Дети водили хороводы, кружились, бегали вокруг нее, играли друг с другом, а их родители, сидя за столами или же танцуя, с улыбками наблюдали за ними. Атмосфера счастья сплотила их семьи, и они наконец смогли ненадолго забыть о своих проблемах, отдыхая вместе со своими детьми в эту дивную зимнюю ночь.

А на следующее утро…

Едва проснувшись, Дезмонд сел на кровати и лениво потянулся, протирая сонные глаза. Однако в следующую секунду он расплылся в радостной улыбке и мигом соскочил с кровати, стремглав помчавшись в коридор – ведь он уже предвкушал, что вот-вот раскроет свой рождественский подарок.

Вбежав в гостиную, он увидел Уильяма – тот сидел на диване и читал книгу, поглаживая Фэйт, мирно дремавшую на его коленях.

– С Рождеством, сынок, – откладывая книгу в сторону, поприветствовал его отец. Услышав это, Фэйт сладко зевнула, подняла голову и тоже посмотрела на своего младшего собрата, словно приглашая присоединиться к ним.

– С Рождеством, пап! – воскликнул Дезмонд, в одно мгновение вскочив на диван и сев рядом с ним. Погладив по голове кошку, благодарно замурчавшую в ответ, он рассмеялся и сказал: – И тебя тоже, Фэйт, с Рождеством!

– Тут тебя кое-что заждалось, – чувствуя его нетерпение, сказал Уильям – он загадочно улыбнулся и передал ему на руки Фэйт, после чего встал на ноги и ушел в другую комнату. Вскоре он вернулся обратно с подарочной коробкой в руках, сел на диван и сразу же вручил ее сыну.

В одно мгновение Дезмонд стянул ленту с коробки, но задержался, когда убирал крышку – он смотрел на то, что лежало внутри, с таким изумлением, что, казалось, слышал в ушах биение собственного сердца. Протянув руку, он осторожно вытащил на свет три белых клыка, нанизанных на крепкую веревку.

– Волчьи, – с улыбкой добавил Уильям, видя, как губы сына медленно разошлись в восторженной улыбке. – Нравятся?

– Пап, они… – Дезмонд даже слов не мог найти, чтобы описать свое восхищение, скользя пальцами вдоль больших гладких клыков и ощущая силу их бывшего владельца. – Они просто потрясающие!

– Знал, что тебе понравится, – тепло произнес Уильям и обнял его за плечи, сам обрадованный тем, что его подарок вызвал у сына столько эмоций. В этот момент он заметил, что Фэйт тоже протянула любопытную лапу к клыкам, и добавил: – И кажется, не только тебе.

– Да любой от такого в восторге будет! – рассмеялся Дезмонд, смотря, как она играла с его подарком. Затем он вновь перевел восторженный взгляд на отца и спросил, всё ещё не веря своим глазам: – А они правда настоящие?

– Правда.

– Как у индейцев?

– Ну конечно же! – рассмеялся Уильям. – Его ведь и сделал мой друг – представитель индейского народа.

Он замолчал, собираясь с мыслями. После чего продолжил уже более серьезным голосом:

– Мне рассказывали, что волки уже многие столетия считаются символом свободы, силы, семьи и верности, и амулеты могут передать владельцу часть этих качеств. Кроме того, они скрепляют семью, придают уверенность и мужество. Кто знает, может, в этом есть своя доля правды. Носи его с достоинством.

– Здорово… – восхищенно произнес Дезмонд, крепко сжимая клыки в руке. Подняв же взгляд на отца, он улыбнулся и обнял его за шею. – Спасибо огромное, пап.

Обернувшись, они увидели женскую фигуру, стоявшую в стороне и с улыбкой смотревшую на них. В этот момент с улицы раздался стук в дверь, и миссис Майлс, остановив было собравшихся встать мужа и сына быстрым: «Я открою», развернулась и скрылась в коридоре. Вскоре она вернулась следом за черноволосым мальчишкой того же возраста, что и Дезмонд, – тот вбежал в гостиную с радостным кликом:

– Дез, смотри, что мне подарили!

Крис Бэнкс, лучший друг Дезмонда на «Ферме», подбежал к Майлсам. Показав им кожаный чехол, он потянул за костяную рукоятку, на которой было вырезано изображение медведя, и наполовину обнажил блестящий стальной клинок.

– Ого. Какой красивый… – восхищенно прошептал Дезмонд, спрыгивая с дивана и осторожно беря в руки протянутые ножны.

– Ага. Очень, – широко улыбнулся Крис, с гордостью наблюдая за тем, как его друг в восторге переворачивал в руках клинок, рассматривая его со всех сторон.

– Только будьте осторожны с ним, – предостерег Уильям, прекрасно помня этот нож: он и его друг Гэвин как раз выбирали своим сыновьям подарки во время одной из своих поездок по делам ордена – тогда они искали храм Предтеч, который им помогли найти члены братства из индейского народа, ибо он был скрыт глубоко в лесах, где дикие звери до сих пор таили для людей великую опасность.

– Не волнуйтесь, всё под контролем, мистер Майлс, – выставив руку вперед, заверил Крис с видом знатока своего дела. Однако тут он вспомнил, что на радостях забыл поздравить их с праздником, а потому чуть покраснел в неловкости и добавил: – И это, ну, с Рождеством вас всех.

– Тебя тоже с Рождеством, Крис, – ответили отец и сын.

– А это тебе подарили? – заметив в руке друга амулет с клыками, удивлённо спросил Крис.

– Ага, – кивнул Дезмонд, теперь уже в свою очередь чувствуя прилив гордости внутри. – Волчьи.

– Здорово! – восторженно воскликнул Крис, с горящими глазами взяв в руки амулет. – Прям как у индейцев! – Тут, немного подумав, он посмотрел на друга и добавил, расплывшись в еще более радостной улыбке: – Так ты это, у нас теперь как вождь будешь!

– Как вождь? – даже немного смутившись от такой почести, удивленно переспросил Дезмонд, забирая амулет.

– Ага, как у настоящих индейцев! Будешь… Белым клыком, во, Белым клыком! – продолжил Крис, размахивая руками от переполняющих эмоций. – Пойдем скажем остальным!

– Если только разрешат… – Дезмонд повернулся к отцу и вопрошающе посмотрел на него, всей душой умоляя дать согласие.

– Что ж, сегодня ведь праздник, поэтому вы можете ещё немного отдохнуть. Но не забудьте, завтра тренировки снова возобновятся, – кивнул в ответ Уильям.

– Но только после рождественского завтрака, – добавил донесшийся с кухни голос миссис Майлс.

– Отлично! Тогда через полчаса встретимся. – В радостном предвкушении увлекательной игры Крис чуть ли не бегом направился к дверям, а Дезмонд, с благодарностью глядя на отца, направился за ним и Фэйт на кухню.

И пусть с годами тренировок, становившихся всё тяжелее и тяжелее, отчуждение и непонимание раскололи их семью на части, Дезмонд часто с невыносимой тоской вспоминал о своем лучшем Рождестве, когда отмечал этот праздник в Нью-Йорке, среди пустых улыбок и равнодушного веселья.

***

– Дезмонд.

Дезмонд сидел за столом и проверял свою электронную почту, когда услышал голос отца позади себя. Обернувшись, он увидел Уильяма – тот стоял рядом с ним, опираясь рукой на стол.

– Ты что-то хотел, пап? – удивлённо спросил он. Почувствовав же теплую тяжесть на плече, он повернул голову и увидел на нем отцовскую ладонь, державшую…

– Подожди, это же тот самый… – Губы расплылись в радостной улыбке, и Дезмонд в ту же секунду выхватил из рук отца свой старый амулет, смотря на них и не веря собственным глазам.

– Тот самый, – улыбнулся Уильям, садясь на соседний стул. – Всё искал подходящего момента, когда смог бы отдать его тебе – но лучше, наверно, всё равно не будет. Конечно, может, он тебе больше не нужен…

– Еще как нужен! – яро откликнулся Дезмонд, разглядывая некогда столь бережно хранимый подарок, скрывавший в себе множество воспоминаний.

– Ты ведь оставил его тогда, – лишь пожал плечами отец. Взяв в ладонь один клык, он произнес, продолжая улыбаться – пусть эта улыбка и была теперь полна теплой грусти: – Он тебе так нравился. Я с тех пор всегда носил его с собой и, смотря на него, вспоминал твою счастливую улыбку, смех, как ты радовался в то Рождество. Когда мы все чувствовали себя настоящей семьей.

Остановившись на мгновение, он добавил:

– Жаль, что таких дней было так мало.

– Да… – качая головой, согласился Дезмонд. Радость начала медленно угасать в его глазах, когда он вновь посмотрел на свой амулет.

С ним были связаны не только светлые воспоминания.

– Как же всё это достало!

Уйдя с тренировки с отцом, закончившейся несколько минут назад, Дезмонд нервным шагом бродил по пустому двору, готовый рвать и метать на своем пути. Крис стоял в стороне и растерянно смотрел на него, думая, что сказать: подобные проявления злости у его друга случались далеко не впервые.

– Дез, я, конечно, согласен, что Уильям переборщил… – наконец решился подать голос Крис – однако тут же был прерван новым гневным выкликом:

– Да он постоянно перебарщивает!

Дезмонд резко обернулся, яростно взмахнув руками. Разбитая губа всё еще жгла его лицо и гордость, как бы он ни старался не обращать на это внимания, – и никакие извинения отца, который в очередной раз подойдет к нему и попытается загладить свою вину, больше не смогут умерить его ярость.

– Он хочет только, чтобы ты смог постоять за себя, если нас найдут…

– Он нам пятнадцать лет это втирает, и что с того? Кто-то приходил? Ты видел кого-нибудь из этих тамплиеров? – Дезмонд вновь продолжил ходить из стороны в сторону, крепко сжав кулаки. – «Ты ассасин, ты должен делать то, ты должен делать это, ничто не истинно, всё дозволено»! К чему всё это? От чего мы скрываемся? Кто они – наши враги? Неужели тот самый пузырек таблеток? – На этой ноте он, не удержавшись, нервно рассмеялся. – И ты всё ещё веришь в эти сказки?

– Это всё отнюдь не сказки, Дезмонд, – серьезно ответил Крис, ничуть не улыбнувшись.

– Не сказки?! Тогда почему мы сидим тут годами и в страхе не можем сделать и шага?! – Дезмонд развернулся и указал рукой вдаль. – Открой же наконец глаза, Крис! Там, за этими холмами, от нас скрыт он, весь остальной мир, люди, свобода, цивилизация! Неужели ты не понимаешь этого?

– Мы не готовы к нему, Дез. Уильям решит, когда…

– Ничего он не решит. Он сумасшедший. Они все сумасшедшие. Прячутся от мнимой угрозы, возомнив себя спасителями человечества, и нас хотят сделать такими же, – тон Дезмонда понизился, приняв мрачные, гнетущие ноты. После чего он добавил разочарованно: – Хотя ты, похоже, уже стал.

– Дез, всё… – Крис сделал шаг к нему, желая положить дружескую руку на плечо в попытке хоть как-то охладить его пыл – но тот лишь презрительно фыркнул и направился к своему дому.

«Я не стану одним из этих помешанных. Они не смогут… – думал Дезмонд, пнув попавшийся под ногу камешек. – Так больше не может продолжаться…»

Он направлялся к дверям, стараясь ни с кем не столкнуться. Никто не понял этого во время празднования его шестнадцатого дня рождения, не придал значения. Пока. Он и сам плохо осознавал, что делал. Только лишь знал: он должен был уйти. Прочь. Неважно куда. Где-то в стороне он услышал голос Криса, звавшего его, и тут же свернул в сторону.

И вот, незамеченный, он уже стоял у той самой двери – как вдруг услышал новый зов позади себя:

– Мяу?

– Боже, Фэйт! – Вздрогнув, он обернулся и увидел свою маленькую подругу, остановившуюся у его ног. В этот миг сердце будто сжалось внутри, и он наклонился, чтобы ласково погладить ее по голове в последний раз.

– Пока, Фэйт. Я буду скучать по тебе, – с грустью произнес он, нежно проводя рукою по ее мягкой черной шерсти, и поднялся на ноги. В ее золотых глазах и тревожном мяуканье чувствовалось огромное удивление, однако он больше не смотрел на нее, понимая, что ему нужно было поторапливаться, пока его не заметили.

Он приоткрыл дверь и выскользнул на улицу – и вдруг остановился, не в силах сдвинуться с места.

Удерживаемый чем-то, Дезмонд будто бы очнулся от жуткого наваждения и испуганно заозирался вокруг. Он только сейчас осознал, что там, перед ним, была непроглядная мгла, безлунная ночь и черный лес, где начинались пугающая неизвестность и мертвая тишина, а позади его всё еще звали назад человеческие голоса, разговоры, смех – его друзья и семья…

Семья…

Рука сама потянулась вверх и коснулась висевшего на шее волчьего клыка – отцовский подарок, с которым он никогда не расставался с того самого дня.

Волк никогда не отвергнет свою семью…

– Нет.

Сняв с шеи амулет, он бросил его в траву.

– Он мне больше не нужен, отец.

Только не такую семью.

Не желая больше мешкать, Дезмонд двинулся вперед, навстречу мгле – к свободе, прочь от прежней жизни, бессмысленного кредо, ненавистных тренировок и судьбы, которой он не выбирал и которой не хотел подчиняться. И казалось, больше его не волновало ничего, когда позади послышался…

– Дезмонд?..

Мама…

Он побежал. Позади раздались крики остальных, отца, друзей, но в ушах, словно бы находясь совсем рядом, эхом отдавался зов матери, отчаянный, срывающийся, умоляющий вернуться и разрывающий его сердце на части. Но он не остановился. Нет, он лишь напряг все силы и побежал еще быстрее. Тренировки пригодились. В конце концов крики затихли вдали, и он наконец позволил себе остановиться и отдышаться. После чего огляделся вокруг.

Здесь были лишь тишина и давящие со всех сторон темнота и неизвестность. А в душу прокрадывалось сомнение в том, что он сделал правильный выбор.

Он еще мог повернуться назад. Но не стал. Жажда, казалось, наконец обретенной свободы манила вперед, несмотря ни на что.

Если бы кто-то знал, куда ему теперь идти…

– Ладно, ладно, пап, я уже встаю…

Нехотя Дезмонд заставил себя вылезти из-под одеяла, потянуться, а затем по давней привычке засунул руку под подушку, чтобы отыскать под ней любимый амулет. Однако вместо клыков ладонь нащупала лишь пустоту.

Удивленный и озадаченный, Дезмонд сел на кровати и стал оглядываться вокруг. Отойдя же ото сна, он осознал, что был не в их доме на черных холмах, а в квартирке, которую он снимал в Нью-Йорке, один, и никто его не будил и не трогал. Но за окном только-только светало, как тогда – во время подъема на «Ферме» под звон колокола, с песней первых птиц.

Это был всего лишь сон…

Тряхнув головой, Дезмонд поставил ноги на пол, продолжая сидеть на кровати. Ощущая внутри лишь леденящее опустошение, он закрыл лицо руками, злясь на себя за вновь проявленную слабость, и пробормотал, пытаясь отпустить ненавистные воспоминания:

– Они больше никогда не вернутся, Дезмонд.

Вот только в сердце после этих слов пришла еще более гнетущая пустота.

Никогда не вернутся…

– Дезмонд?

Вздрогнув, Дезмонд очнулся от воспоминаний, слыша обеспокоенный голос отца. Помотав головой, он посмотрел на Уильяма и рассеянно пробормотал:

– Не переживай, я просто вспомнил кое о чем. Всё в порядке. – Затем он сделал вдох и спустя мгновение спросил уже более спокойным голосом: – Как там Крис? Где он сейчас? И остальные ребята? – Вспомнив же о другом, не менее дорогом члене своей семьи, он добавил с теплой улыбкой: – Ну и Фэйт, конечно, как? Она сейчас с мамой, да? Боже, не представляю, как они обе там уже соскучились по мне!

– Твои друзья разъехались по всему миру и помогают остальным членам братства чем только могут. Только Брюс сейчас в Чикаго. – Мрачнея на глазах, Уильям сделал тяжелую паузу, словно думая, говорить дальше или нет – отчего Дезмонд вмиг напрягся, предчувствуя, что правда будет совсем не такой, какой он себе представлял. Наконец Уильям продолжил низким, тихим голосом:

– Грэйс погибла, помогая мне и другим выжившим покинуть «Ферму», Крис – пытаясь вызволить тебя из «Абстерго». – Сердце пропустило удар, и Дезмонд замер, чувствуя, как что-то, только что горевшее теплым пламенем в груди, в один момент покрылось льдом и угасло внутри него. – Сару и Ника убили два года назад в Италии во время нападения на штаб, Алана выследили в Англии.

Дезмонд смотрел на свой амулет, не двигаясь, не в силах поверить в то, что только что услышал. Он уже видел и пережил столько смертей – и всё равно это не укладывалось в его голове. Не укладывалось, что кого-то из его друзей, которых он знал с детских лет, с кем играл, учился, смеялся, шутил, разделял печали и радости, с кем прожил в их поселении столько лет – больше не было. Что он больше не спросит, как у них дела, не увидит их улыбки, не услышит, как они бы обрадовались тому, что он вернулся к ним. Что они погибли, пытаясь помочь другим людям, пытаясь сражаться с тамплиерами, черт возьми – что его лучший друг погиб, пытаясь вызволить его из лап «Абстерго». Что они погибли, пытаясь помочь ему и его семье.

И что он также мог потерять кого-то из своей семьи.

– А что касается Фэйт…

Дезмонд точно вздрогнул, когда вновь услышал голос отца – охрипший, он стал до того тихим и мрачным, что без всяких слов дал понять, каков будет ответ.

– Как я и говорил, не многие выжили во время нападения на наш дом. И она… тоже. Погибла.

Дезмонд сидел, не в силах вымолвить ни слова. Потому что он действительно надеялся на это. Надеялся на то, что это действительно не коснулось членов его семьи.

Он смотрел на отца, в печали опустившего голову, не промолвив ни слова. Внезапно вспомнился их разговор, который состоялся как раз после той самой ссоры из-за анимуса – о том, как он терял время в Нью-Йорке и ничего не делал, пока другие пытались что-то изменить. Он вспомнил и то, как Уильям тренировал их вместе с остальными членами братства, что они росли и учились под его взором. Вспомнил о том, как Шон писал ему, что отец никогда не бросал его, когда он лежал в коме, что он всегда был рядом с ним. А еще вспомнил, как тот маленький черный комочек проводил с ними теплые вечера, свернувшись калачиком на коленях или же гоняясь за игрушкой на верёвочке, и приносил им столько счастья и радости, когда кто-то из них грустил.

Раньше отец казался ему холодным, расчетливым человеком, который заботился прежде всего о делах ордена, а ни о каком-либо другом живом существе. Но теперь, в эту минуту молчания, казалось, что и он тоже думал о тех молодых людях, которых он воспитывал и которые отдали за их дело свои жизни – и о Клэе Качмарике, быть может, в том числе. О той маленькой пушистой подруге, которая приходила к нему в кабинет, когда он, угрюмый, оставался один на один со своими чувствами и мыслями, и, вопрошающе мяукнув, запрыгивала на колени – но теперь больше никогда не придет и не уткнется головой в его ласковую ладонь. Что он когда-то боялся, что однажды потеряет своего сына, который столько лет был так далеко от него, и он понятия не имел, как он живет, где он, и жив ли он вообще. И конечно же, не было ничего удивительного в том, что он, как и вся их команда, всей душой желал спасти мир и людей, жизни которых целиком и полностью зависели от них четверых.

Что на самом деле сделало Уильяма таким, каким он казался всем теперь? Какие мрачные секреты скрывало его сердце? Какую боль он прятал глубоко в себе, не показывая никому? О чем он сам, Дезмонд, раньше никогда не задумывался, чего он – а может быть, и никто другой – прежде никогда не замечал? Ему искренне хотелось стать ближе к отцу, как-то преодолеть все эти разногласия, которые лежали между ними. И быть может, если он найдет ответы на все эти вопросы, у него наконец получится разрушить стену, стоявшую между ними?

Сейчас?..

– Знаешь, в Нью-Йорке мне правда так не хватало вас. Всех. – Он чувствовал, что тоже должен был сделать шаг к примирению и как-то поговорить с ним об этом всём. Высказаться. Выслушать его самого. – Мне на самом деле нравился новый город, вся эта красота, огни, тусовки с новыми друзьями, как передо мной открывались новые возможности. И в то же время… не знаю, может, это всё из-за воспоминаний о детстве, но мне как-то не хватало той теплой, искренней атмосферы. Как в то Рождество. Так хотелось рассказать ребятам о том, что никаких тамплиеров нет и всё было в порядке. Показать им, что я увидел, поделиться впечатлениями, услышать, что они сами об этом думают – и, как раньше, пойти на пробежку в лес и наконец вдохнуть свежий утренний воздух. Сходить с Крисом в бар, напиться мартини и тусить до утра. – В этот момент он точно шмыгнул носом, и на глазах выступила теплая влага. Он смахнул слезу, а потом посмотрел на отца с грустной улыбкой: – И мне так хотелось, чтобы ты мог посмотреть на это всё моими глазами, забыть всю эту чушь про ассасинов и тамплиеров. Чтобы между нами не было всех этих разногласий, чтобы ты просто был рядом. Вместе с мамой. И Фэйт. Чтобы ты просто… понял меня.

– Может, ты и не поверишь мне, но это… тоже было. Моим желанием. – Дезмонд вновь перевел удивленный взгляд на отца, и Уильям продолжил, изредка прерываясь – ибо также пытался подобрать слова и справиться с собственными чувствами. – Я ведь… на самом деле хотел сказать тебе тогда, в твой шестнадцатый день рождения, что наконец хочу взять тебя в город с собой – думал, что ты уже готов к этому и сможешь постоять за себя. Хотел показать маленькую часть мира, который ты конечно же так хотел увидеть. Показать, что всё, о чем я говорил тебе, было правдой. Чтобы все эти тренировки, кредо, мои рассказы о тамплиерах – всё это наконец обрело смысл для тебя. Чтобы ты тоже просто… понял меня.

Уильям замолк на несколько мгновений, а Дезмонд замер. В ошеломлении слушая его.

– В те годы, когда искал тебя повсюду, я так боялся, что не смогу тебя найти. Что тебя, как и остальных, найдут тамплиеры. И они заберут тебя у меня. Навсегда. – Голос дрогнул, и Уильям вновь остановился, собираясь с мыслями. – И я всё думал, что же я сделал не так, когда растил тебя. Что мне делать дальше, чтобы не повторить те же ошибки. А еще… смотря на твой амулет, я пытался вспомнить, что было раньше. Я помню все эти тренировки – слезы, кровь, крики, ссоры – и ничего, кроме того самого Рождества. Я знаю, что у нас были и другие счастливые дни, но в голове всё будто застелено туманом, и я… просто не могу ничего вспомнить. Совсем.

Уильям вздохнул, опуская голову. После чего медленно поднялся со стула – а Дезмонд так и сидел не двигаясь, потрясенный, без слов.

– Что ж… думаю, уже пришло время начинать новую сессию в анимусе. Заканчивай со своими делами и приходи, я буду ждать тебя.

Дезмонд только кивнул, в ошеломлении думая о том, что только что услышал – и Уильям оставил его, погруженный в свои собственные мысли и воспоминания.

Подойдя к своему столу, он краем глаза заметил призрачный силуэт, направлявшийся к нему.

– Всё в порядке?

– Да, – ответил Уильям, садясь на стул и закрывая глаза. Со словами Хэйтема фрагменты картин из прошлого стали чуть более смутными, и он помотал головой, пытаясь избавиться от них. – Это всего лишь воспоминания, не более того.

– Вы правильно сделали, что поговорили об этом с ним. Он поймет вас. Как и вы – его. Вам обоим просто нужно время.

– Да. Время, – тихо повторил Уильям, качая головой.

Он наконец повернулся к призраку – и увидел на его губах ободряющую улыбку. И почему-то от этого в тот же миг стало легче. Немного – но легче.

***

Золотые лучи вечернего солнца опускались над пристанью стихающего Нью-Йорка. Моряки отправлялись домой, к своим семьям, и широкоплечий юноша в капюшоне, не мешая никому, внимательно оглядывался вокруг, тоже ожидая кого-то. Вскоре он услышал позади знакомый голос – его-то обладатель и был нужен ему.

– Привет, Коннор, – обернувшись, он увидел отца – тот шел к нему, привычно сложив руки за спиной. – Вижу, ты жив и здоров.

– А ты пришел в себя от побоев? – съехидничал в ответ его сын.

– Кажется, Коннор в острословии был не менее хорош, чем вы, – заметил в настоящем Уильям – Хэйтем же, поджав губы, лишь недовольно покосился на него, точно как и его проекция в анимусе – на Коннора, однако ничего не сказал.

– Черч засел в заброшенной пивоварне вблизи порта. К рассвету нужно покончить с ним, – как ни в чем не бывало продолжил в прошлом Хэйтем. Быстро обсудив всё, они двинулись к месту назначения.

– Должен сказать, что для ассасина и тамплиера вы пока весьма неплохо ладите друг с другом, – внимательно наблюдая, как их проекции бежали по крышам, заметил Уильям. – Не думал, что такое возможно.

– Мы ведь были отцом и сыном, в конце концов, – пожал плечами Хэйтем, уже почти привыкнув к тому, что ему также приходилось наблюдать за собой со стороны. Посмотрев же на потомка, он добавил, чуть улыбнувшись: – К тому же, по-моему, мы и с вами вполне неплохо ладим.

– Что ж, полагаю, это так, – встретившись с ним глазами, кивнул Уильям и тоже улыбнулся в ответ.

– Скажи вот что… – произнес Коннор, наконец остановив отца на крыше одного здания.

– М?

– Ты ведь мог убить меня тогда, – продолжил Коннор. («Он мог тебя еще на виселице убить», – пробормотал в настоящем Уильям). – Что тебя удержало?

– Любопытство. Еще вопросы?

– Исчерпывающий ответ.

– Что всё-таки нужно тамплиерам?

– Порядок. Цель. Путь к ней. Всего-навсего, – просто ответил Хэйтем, после чего между ними начался разговор об орденах и политике.

– Сильные слова, – выслушав их, сказал Уильям, поворачиваясь к предку.

– У вас ведь всё равно на это другое мнение, разве нет? – удивленно спросил призрак.

– Вы в принципе высказали всю истинную суть политики, ничего не изменилось и по сей день. – Уильям вновь повернулся к монитору. – В мире до сих пор всё решают высокопарные речи, чужие амбиции да увесистый мешок с деньгами, в том время как честь и человеческое достоинство зачастую остаются в стороне. Да и патриоты, честно говоря, были ничем не лучше, согнав индейцев с их земель и держа тех, кто не был белыми, в качестве рабов.

– Что ж, кое в чем мы действительно сошлись, – задумчиво произнес Хэйтем и тоже устремил взгляд в экран.

– Погоди-ка, – остановил сына старший Кенуэй, скрывшись за проулком напротив пивоварни. – Черч умный мерзавец.

– Почему?

– Я думал провести тебя мимо охраны, но он заменил их теми, кого я не знаю, – объяснил Хэйтем, выглядывая из-за угла. – Может быть, я смогу пройти не вызвав подозрений, но ты… – Повернувшись к сыну, он немногозначительно указал рукой на его одеяние и было собрался двинуться вперед, но Коннор удержал его за руку.

– Нет. Либо вместе, либо вообще никак.

– И что ты предлагаешь?

– Я найду сменившегося солдата и возьму его мундир.

– Хорошо, – согласился Хэйтем. Присев на землю, он добавил только: – Я буду ждать тебя здесь.

– Ясное дело, – не преминул поддеть его в ответ Коннор. После чего развернулся и двинулся на поиски мундира.

– Так держать, Коннор, – вновь поддержал его Уильям, улыбаясь и совсем не замечая новых раздраженных взглядов на своей спине.

– Ой, прости, так мне пойти с тобой, подержать за ручку? Может, еще похвалить напоследок? – кинул ему вслед последнюю подколку Хэйтем, на что Коннор лишь махнул рукой и оставил его в одиночестве.

– Вы вообще на чьей стороне? – всё же не удержал своего недовольства в молчании Кенуэй, устремив на потомка леденящий взгляд.

– Разве не очевидно? – отозвался Уильям с всё той же наглой улыбочкой на лице и развернулся к экрану.

– И правда, как же я мог забыть, – фыркнул призрак. Больше не получив в ответ никакой реакции, он лишь пробормотал, качая головой: – Эх, ассасины…

Коннор без малейших трудностей разделался с наемником и вскоре вернулся к Хэйтему переодетым – тот поправил его новую форму и в конце концов разрешил последовать за собой к пивоварне.

– Стой кто идет! – остановил их охранник. – Это частная собственность. Что вам здесь нужно?

– Отец понимания направляет нас, – последовал спокойный ответ старшего Кенуэя.

– Тебя я узнал, – тот устремил пристальный взгляд на младшего, – дикаря не знаю.

– Это мой сын.

– Что? – вдруг раздался удивленный голос Уильяма, едва сдержавшего смешок в руке; в этот момент анимус внезапно заглючил, действие предстало от некоего третьего лица, и они увидели нехило так изумленное сим поворотом лицо младшего Кенуэя, в непонимании уставившегося на отца. – Коннор…

– У него правда было тогда такое выражение? – улыбнулся Хэйтем – в тот момент, полный невозмутимого спокойствия, он был слишком занят, чтобы повернуться и заметить такую забавную мелочь.

– У меня б вообще глаза на лоб полезли, назови вы меня внуком, – не удержал нового комментария Уильям, даже не обернувшись к предку – ибо тот сейчас особенно сильно жалел, что у него больше не было физического тела, чтобы хорошенько дать в этот самый лоб или еще лучше – достать где-нибудь кляп.

В конце концов их пропустили дальше. Вскоре перед ними предстала закрытая дверь, и Хэйтем, решив взломать замок, заодно начал разговор с сыном о Дзио и том, какой могла бы быть его жизнь, останься он с нею. Увы, беседа закончилась не на самой теплой ноте.

– Наверное, тяжело было узнать об этом спустя столько лет, – в сочувствии произнес Уильям, слушая их.