Текст книги "На грани времени (СИ)"

Автор книги: Gordon_White

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

========== Часть первая ==========

Напряженно молча, Уильям нервным шагом бродил по древнему храму Предтеч. Ярость все ещё кипела внутри его оскорбленной души, и ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями в одиночестве и полностью остыть после ссоры с сыном, случившейся несколько минут назад.

Сделав глубокий вдох, он наконец остановился, оперся спиной на стену и опустился на холодный каменный пол, закрыв глаза и запустив пальцы в растрепанные седые волосы. У них осталось два месяца. Всего лишь два месяца и куча работы с ответственностью размером в миллиарды жизней на плечах. И вот Дезмонд внезапно заявляет ему, что его всё достало и он больше не хочет сидеть в анимусе. Как будто есть выбор. Им всем тяжело, и каждый делает всё возможное, чтобы предотвратить конец света. Они не имеют права терять время, которого у них и так нет. Он хочет, чтобы солнце выжгло всё живое на этой планете? Тогда к чему эти претензии? Неужели так трудно потерпеть? У них, черт возьми, могло быть столько времени, если б он тогда не сбежал и не прохлаждался девять лет в каком-то баре! Что ж, отдыхал, теперь пусть отрабатывает. Спасет мир, и больше никто не заставит его сесть в эту штуку.

И всё же, как бы он ни пытался успокоить себя, последние слова сына никак не уходили из его головы – слова, от которых рука вновь и вновь сжималась в кулак. Хорошо, он не должен был реагировать на это так бурно, но… как Дезмонд мог сравнить его с теми подонками, на борьбу с которыми он потратил всю свою жизнь? Отец слишком многого требовал от него, значит? Но сколько его сил и нервов было потрачено на те тренировки, сколько лет он не находил себе места, ища его повсюду, не отходил от анимуса, когда тот был в коме, и молился, чтобы он выжил – даже спал рядом с ним… Всё, что он делал и делает – всё было ради него, и что в ответ? Его сын всё такой же наглый, неблагодарный, упертый, эгоистичный…

Из тяжелых мыслей его вывело ощущение чьего-то присутствия рядом, неожиданного и непонятного, существующего и при этом словно… нереального одновременно, отчего ему сразу же стало не по себе. Но когда он услышал голос – будто бы доносящийся издалека, он казался странно знакомым, спокойным и ровным, пусть и с нотками неуверенности – его волосы вдруг стали дыбом, и он застыл на месте, не в силах пошелохнуться.

– Добрый день…

Медленно подняв взор, Уильям почувствовал, как в шоке расширились его ярко-голубые глаза. Пред ним предстал бледный, словно сама смерть, мужчина в синих треуголке и камзоле восемнадцатого века; в его мутных очертаниях просвечивалась остальная часть храма, что говорило, что он являлся чем-то вроде призрака или же просто плодом воображения. А кроме того – по лицу пришельца было видно, что он сам не знал, что ему говорить и делать.

Вдоволь наглазевшись, Уильям помотал головой, коснулся пальцами виска и вновь устремил прищуренный взгляд на призрака, надеясь, что видение исчезнет. Однако тот не уходил, причем от его реакции смутившись еще больше.

– Прошу прощения… – предпринял новую попытку заговорить призрак. Он, конечно, понимал, что для живого разговор с мертвым будет более чем шокирующим, но этот взгляд буквально дезориентировал его.

– А я ведь ещё даже в анимусе не был… – наконец смог что-то выдавить из себя Уильям, не убирая руку ото лба. Затем подумав, что стресс вполне мог быть объяснением тому, что он увидел, поднялся на ноги и двинулся в сторону своей команды. – Может, стоит выпить чуток?..

– Пожалуйста, подождите! – теряясь всё больше и больше, попробовал остановить его призрак Хэйтема Кенуэя, последовав за ним и даже умудрившись коснуться его плеча.

– Точно, мы же не покупали спиртное… – вспомнив о такой досадной детали, пробормотал Уильям. Тем не менее, он так и не обернулся, ничего не почувствовав.

Внезапно он услышал другой голос, звавший его по имени, и, посмотрев вперед, увидел направлявшуюся к нему Ребекку.

– Всё в порядке? – с беспокойством спросила она, внимательно вглядываясь в его уставшие и немного встревоженные голубые глаза.

– Да, всё хорошо, – обернувшись назад и больше никого не увидев, облегченно кивнул ей Уильям. Ускорив шаг, он пробормотал: – Похоже, и вправду просто перенапряжение…

========== Часть вторая ==========

С тех пор видение предка перестало давать Уильяму покоя. Хэйтем преследовал его почти везде, когда он оставался один – но как только в поле зрения показывался кто-то другой из его команды, призрак сразу же пропадал. Это наводило Майлса-старшего на мысль, что ему каким-то неведанным образом передался глюк через анимус, в который он не то чтобы не садился – вообще предпочитал держаться подальше от этой штуковины. Впрочем, о своей проблеме он предпочитал молчать, сам не зная почему, хотя и замечал, что остальные стали подозрительно часто спрашивать, всё ли у него хорошо, и кидать в его сторону странные взгляды, от которых ему становилось не по себе.

Не желавший же сдаваться призрак Кенуэя с завидным упорством пытался доказать, что он настоящий и у потомка с рассудком всё в общем-то было в порядке, но тот так же упорно продолжал игнорировать его, в итоге начав просто затыкать уши из-за того, что от речей галлюцинации его начала донимать еще и головная боль. И так бы это, похоже, и продолжалось, если бы Хэйтему не представилась возможность покончить с этим раз и навсегда.

Как-то раз Уильям бродил по пещере в поисках своего планшета, который таинственным образом исчез утром после того, как он вернулся с разведки. Остальные трое только покачали головами и даже немного поучаствовали в поисках, однако ничего не нашли, потому они лишь пожали плечами и вернулись к своей работе. Старший Майлс нашел их спокойную реакцию весьма подозрительной, однако никак не прокомментировал ее и продолжил разыскивать свою вещь в одиночку. Вскоре призрак снова дал о себе знать.

– Что-то ищете? – поинтересовался Хэйтем, приблизившись к нему. Он не удивился, получив в ответ всё тот же прекрасный вид на его спину, а потому не отступил и тем же спокойным тоном продолжил: – Вам ведь нужна та металлическая табличка, на которой появляются картинки, когда прикасаешься к ней? Я видел, как Дезмонд унес ее куда-то, пока вас не было.

На этот раз Уильям обернулся и наконец удостоил его хмурым взглядом, скептически хмыкнув. Но потом, по-видимому, решив, что это уже было слишком даже для воображения и описанная вещь была весьма похожа на его планшет, всё же направился обратно к своей команде, а именно к Дезмонду.

Вскоре Уильям на самом деле услышал подозрительный разговор сына с Шоном и остановился неподалеку, решив подслушать их.

– Дезмонд, ты ведешь себя как ребенок, честное слово, – упрекал Шон, откинувшись на спинку стула. – Лучше скажи ему об этом сразу, он всё равно скоро узнает.

– Ага, и тогда он меня точно убьет, – возразил Дезмонд приглушенным голосом, опершись руками на стол. – Помнишь, как он недавно разозлился? Просто представь, что будет в этом случае!

– Но а как ты представляешь себе это? Думаешь, просто подложишь его куда-нибудь, и…

– Что подложишь?

Вздрогнув, парни обернулись и увидели вышедшего из тени Уильяма, нахмуренный взгляд которого не предвещал ничего хорошего.

– Да ничего, пап… – пробормотал Дезмонд. Опомнившись, он попытался сделать самое непринужденное лицо на свете, однако под грозным взором отца тут же передумал. – Ну, понимаешь, тут такое дело, мы с Шоном…

– Вот только меня сюда не приплетай! – сердито оборвал его Гастингс.

– Хорошо, хорошо. Мы с Шоном обсуждали кое-что, но это всё моя вина, – примирительно подняв руки, поправился Дезмонд. – В общем, я просто проходил мимо твоего стола и нечаянно что-то задел, а это оказался твой планшет, он упал, и всё такое… Но Ребекка обещала его починить, так что ты не переживай, он скоро будет как новенький, да!

– Что ж, хорошо, если это так, – вопреки всем ожиданиям только и смог произнести Уильям, нервно хмыкнув, ибо на этот раз был ввергнут в слишком большой шок осознанием, что его галлюцинация, похоже, оказалась вовсе не галлюцинацией, а реальным призраком, чтобы рассердиться. С непроницаемым лицом он повернулся назад, добавив напоследок: – Возвращайся в анимус.

– И… это всё? – не веря своим ушам, изумленно пробормотал уже было приготовившийся к буре Дезмонд, широко раскрытыми глазами смотря ему вслед.

– Я ожидал большего, – согласился не менее озадаченный Шон. – Он вообще как-то странно ведет себя в последнее время.

– И не говори. – Дезмонд направился к анимусу. – Лучше пойду я, пока он не передумал…

Продолжение разговора Уильям не услышал, так как направлялся туда, где встретился с Хэйтемом в последний раз. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого живого на периметре не наблюдалось, он посмотрел вперед и обнаружил перед собой призрака, объявившегося буквально из ниоткуда.

– Ох… – Опешив от такой неожиданности, Уильям отшатнулся на шаг. Тем не менее, он быстро взял себя в руки и продолжил более спокойным тоном, едва выдававшим его нервозность: – Ну что ж, хорошо, так и быть. Я предположу, что… вы, – он замешкался, ибо всё еще не был уверен, что разговаривал не с пустотой, – и вправду существуете.

– Наконец-то вы признали это, – спокойно ответил Хэйтем, улыбаясь своей долгожданной победе.

– Я еще не сказал, что полностью поверил в это, – добавил Уильям осторожно, складывая руки на груди. – В таком случае у меня вопрос: чем же вас могла так заинтересовать какая-то группа ассасинов, что вы решили вернуться в этот мир?

– Признаться, я и сам не знаю, что меня вернуло, – ответил Хэйтем. Сцепив руки за спиной, он, скорее всего по привычке, начал медленно прохаживаться вокруг своего потомка – однако у Уильяма создалось впечатление, будто тот зачаровывал его, прогоняя волну мурашек по всему телу. Виной тому была настолько ощутимая, сильная энергия, исходившая от призрака. – Просто внезапно обнаружил, что стою внутри этого храма и вижу, как сюда входит группа людей в необычной одежде и несёт странные предметы в руках. Позже я понял, что это будущее и я на самом деле мертв. К тому же вы с Дезмондом чем-то напомнили меня и Коннора…

– Правда? – встряхнув плечами в попытке освободиться от наваждения, скептически отозвался Уильям – он и представить не мог, что, кроме кровных уз, могло быть общего у него и сына с этим тамплиером. Вот уж чего бы он хотел меньше всего, так это иметь дело с призраками, особенно с теми, что принадлежали тамплиерам.

– Можете отрицать, но в этом всём определенно есть нечто важное. – Хэйтем остановился и на мгновение встретился с ним глазами, после чего повернулся и продолжил шагать в обратную сторону – Уильям следил за каждым его движением, ни на секунду не позволяя себе потерять бдительность. – Вы оба мои потомки, как-никак. Да и грядущий конец света, который вы собираетесь остановить. Это всё пробудило во мне любопытство. К слову, еще и этот… анимус. – В этот момент его тон внезапно понизился: – Получается, вы видели мои воспоминания? Как они вам?

– Это было… впечатляюще, – ответил Уильям, удивленный этим вопросом. Он всё еще помнил, что до самого посвящения Чарльза Ли никто из них не догадывался, что Хэйтем был тамплиером, даже он сам.

– Впечатляюще… – пробормотал призрак, останавливаясь и устремляя взгляд в сторону выхода из храма. После чего повернулся к потомку полубоком и добавил: – Полагаю, у вас много работы? Что ж, не буду больше отвлекать. До встречи.

Уильям проводил предка долгим взглядом, пока тот не исчез во тьме храма.

========== Часть третья ==========

– И всегда у вас были такие недомолвки с сыном? – спросил Хэйтем, неторопливо прохаживаясь с Уильямом по залу храма.

– Нет, – покривив душой, холодно ответил Майлс. Вроде бы он уже смирился с тем, что призрак его предка был настоящим, но особого желания разговаривать с ним всё равно не имел, и потому приходилось терпеть его присутствие, ибо Хэйтем отставать от них совсем не собирался. Ведь если бы остальные узнали о том, что у них под боком завелся полтергейст, это бы могло вызвать ненужный всплеск волнений в команде и сорвать всю операцию по спасению мира. Да и с призраками лучше было не ссориться, мало ли как Хэйтем мог повести себя, если б разозлился. Худой мир был всяко лучше доброй войны с тем, от чего понятия не имеешь, что ожидать.

– Вижу, вы мне не доверяете, – заметил Хэйтем, ясно чувствуя его нерасположенность; он внимательно вгляделся в лицо потомка, отчего тот сразу же отвел глаза в сторону. Он никак не мог выдержать этот тонкий, проницательный взгляд, который, казалось, видел его насквозь. – Я понимаю ваши опасения, но поверьте, мешать вашей миссии для меня представляет наименьший интерес. Равно как и помогать моему ордену.

– Неужели? – недоверчиво отозвался Уильям. Тамплиер навсегда останется тамплиером, что бы ни случилось, так же как и ассасин – ассасином. Так что нужно было держать ухо востро и ни в коем случае не доверять ему.

– Со временем во всём может прийти разочарование. Я больше не хочу иметь ничего общего ни с тамплиерами, ни ассасинами. Тем более в будущем, – ответил Хэйтем немного изменившимся, низким тоном. И именно эта смесь равнодушия, разочарования и сожаления, которую Уильям смог уловить в голосе предка, поразила его больше всего. – К тому же если бы даже и хотел, выйти за пределы этого храма я бы всё равно не смог.

– Почему?

Призрак пожал плечами.

– Не знаю. Может быть, потому что он как-то поддерживает мое пребывание здесь. В любом случае, вернуться в тот мир я тоже не могу. – Хэйтем посмотрел в сторону выхода из храма. – Хотя мне бы хотелось посмотреть, как всё изменилось в этом веке.

– Вам было бы на что взглянуть, – согласился Уильям, не замечая, как его враждебность к призраку постепенно исчезала в тот момент. Кто, как не он сам, понимал цену свободы, а находиться запертым между двумя мирами без возможности увидеть хотя бы один из них он бы никогда никому не пожелал.

В этот момент вдалеке они услышали голоса остальных членов его команды, становившиеся всё громче и громче.

– Кажется, вам уже пора идти, – торопливо произнес Хэйтем. Двинувшись в обратную сторону, он вскоре исчез из виду.

«И почему он решил общаться именно со мной?» – пребывая в противоречивых чувствах, подумал Уильям, присоединяясь к своей команде. Новые вопросы рождались в его голове с каждой новой минутой, и на них все хотелось получить ответы.

***

С сыном отношения не улучшались. Еще до того как восстановленный планшет – слава мастерству Ребекки – был возвращен владельцу, Дезмонд стал избегать отца и больше не высказывал недовольства по поводу длительного пребывания в анимусе, дабы не нарваться на новый конфликт, хотя Уильям за порчу своего имущества сердиться на него не стал. Майлс-старший действительно сожалел о том, что не сдержался тогда и сорвался на младшем, и хотел поговорить с ним, но пока еще не находил нужных слов. Между ними словно бы стояла какая-то невидимая преграда – годы тяжелых тренировок отдалили их друг от друга, но теперь, когда между ними лежали долгие девять лет разлуки, они и вовсе казались чужими друг другу. И это ощущение чуждости с собственным сыном угнетало его больше всего.

Как-то раз оставленный Ребеккой следить за показателями на компьютере, Уильям наблюдал за тем, как Дезмонд проходил воспоминания Коннора, а именно за бойней на площади Бостона в тот день, когда Кенуэй-младший впервые очутился в городе. Внимательно смотря на общественное негодование, в любой момент готовившееся вылиться в бунт, он вдруг почувствовал знакомое ощущение чужого присутствия позади себя, а затем услышал над ухом изумленный голос:

– Получается, на крыше тогда стоял Коннор?

– Вы не знали? – не менее удивленно спросил Уильям, повернувшись к Хэйтему.

– Нет, – покачал головой призрак; его проекция в анимусе только что равнодушно указала солдатам на юношу, стоявшего на крыше. – Я тогда и не знал, что он – мой сын. А когда рассказали, уже и забыл об этом случае.

– Ясно, – не зная, что еще сказать, ответил Уильям и повернулся обратно к монитору. Ему оставалось лишь гадать, как могли развиваться отношения таких врагов – отца и сына, и развились ли они вообще.

После того как сессия была закончена, Дезмонд встал с анимуса и сразу же направился своей дорогой, даже не взглянув на отца. Тот хоть и не сказал ничего на это, но по его хмурому лицу было видно, что такое отношение ему явно не понравилось. Оставшись один, он увидел предка, вновь направлявшегося к нему.

– Смотрю, вы всё еще не особо ладите, – с легкой иронией заметил Хэйтем. Он догадывался, что между Майлсами уже давно происходили ссоры, и слова Уильяма не могли переубедить его.

– Мне просто нужно поговорить с ним, – холодно отозвался Уильям. Это были их проблемы, а не Хэйтема, и ему не нужны были чьи-то наставления, чтобы справиться с ними. Особенно от него.

– Так поговорите, – просто сказал призрак, пожимая плечами. – Ваша поддержка бы помогла ему.

– Мне кажется, в отношениях со своим сыном я могу разобраться сам, – теперь уже достаточно грубо, с прямым намеком осек его Майлс, складывая руки на груди.

– Вы, конечно, поступайте как пожелаете. Но если вы сами не сделаете шаг к примирению, всё так и останется, – теряя терпение, медленным, четким и низким голосом произнес Хэйтем. От взгляда стальных глаз, пронизывающих словно тысяча кинжалов, кровь застыла в жилах в ту же секунду – ибо сейчас, казалось, весь воздух был пронизан настолько ощутимой призрачной энергией, что Уильям, отступив на шаг, просто замер на месте, уже жалея о своих словах…

Однако Хэйтем, фыркнув, лишь повернулся назад и оставил его в одиночестве.

Проводив его взглядом, Уильям выдохнул в нескрываемом облегчении и поспешил вернуться к остальным, стараясь не думать о том, что могло произойти буквально несколько секунд назад, если б Хэйтем разозлился на него по-настоящему.

Как бы то ни было, он не мог не признать, что Хэйтем был прав – он должен был поговорить с Дезмондом. А еще он полностью убедился, что призраков действительно не стоило сердить.

***

И всё же, несмотря на все противоречия, отношения с Хэйтемом, на удивление, налаживались. Кенуэй оказался хорошим собеседником, и разговоры с ним, как бы ни отказывался признаваться себе в этом Уильям, становились интересными и ему самому. Нет, конечно, он не доверял ему – однако не заметить, что в его присутствии становился всё менее напряженным, тоже не мог. Что уж скрывать – он даже сам стал искать общения с ним. То, как на него действовало присутствие Хэйтема, было явно нечеловеческим – он и сам не понимал, что с ним происходило в эти моменты. Но чем больше времени он проводил с призраком, привыкая к нему, тем больше потом осознавал, что та энергия, исходившая от Кенуэя, спокойная, словно безмятежная небесная лазурь в безоблачный день, давала ему чувство… покоя. Да, как бы странно это ни звучало, всё было именно так. Покоя, отвлеченного от земной суеты, вечного и невозмутимого, которого ему так не хватало в эти полные стресса дни. Да и слова Хэйтема казались искренними – зачем бы ему было лгать теперь, когда его жизненная борьба давно была окончена, да и время было не его? К тому же в его жизни на самом деле встречалось так мало людей, с которыми он мог говорить открыто и на равных, не как руководящий или коллега, – людей, которые действительно понимали его. Но он сам был настолько скрытным и недоверчивым ко всем, что теперь едва ли знал человека, способного понять его мотивы и поступки. Но здесь… Хэйтем часто – с улыбкой, в которой, с одной стороны, виделась теплая ностальгия, а с другой – Уильям чувствовал это – крылась глубочайшая печаль, – повторял, что он и Дезмонд напоминают ему самого себя и своего собственного сына… Действительно ли он мог понять его так, как не понимал никто другой? Вправду ли они были так похожи? И что тогда на самом деле могли означать слова «потомок» и «предок»?.. Часть его души искренне желала узнать больше, понять, найти что-то родственное, чего у нее никогда не было… но на это нужно было время, время, время…

И тогда же другая часть его, подозрительная и осторожная, извечно боролась с собой, пытаясь понять, было это правдой или же ложью, умело скрытой под маской добродетели. Что могло вернуть Хэйтема сюда? Действительно ли случайность? Или он мог скрывать что-то? Знал ли вообще о своих новых возможностях в этом неземном обличии? И тогда были ли его действия направлены лишь на то, чтобы завоевать его доверие, а потом застать врасплох тогда, когда бы он меньше всего ожидал этого?.. Сомнения не переставая терзали Уильяма, когда он оставался в одиночестве, ибо он понятия не имел, правильно ли делал, что позволял их отношениям развиваться дальше, или же нет… Боже, сколько вопросов было в его голове, беспрестанно мучивших его! И все они взывали к ответам, которые он пока не мог получить. На всё нужно было время, которого с каждым днем становилось всё меньше и меньше.

***

– Предотвратить конец света пытаетесь только вы, ассасины? – спросил Хэйтем как-то раз, когда они вновь остались один на один друг с другом. – Тамплиеры знают об этом? Предпринимают ли что-то? Как-то помогают или наоборот мешают вам? В противном случае это ведь коснется и их в том числе.

– Я думаю, они знают о нем точно, – ответил Уильям со всей серьезностью, ясно говорившей об искренности его слов. – И более того – готовятся к нему. Строят убежища под землей, чтобы переждать. Не знаю их точных целей, но нам ясно одно – они пытаются мешать нам всеми способами, что у них есть.

– Получается, им всё равно?

– Похоже, что так.

Хэйтем ничего не ответил на это – однако по его хмурому лицу и изогнутым в презрении губам думалось, что он теперь был совсем разочарован в своем ордене. Некоторое время они прошли в молчании, которое Уильям не посмел нарушить, внимательно следя за поведением своего предка, погрузившегося в тяжелые размышления и словно бы переставшего замечать что-либо вокруг себя. Когда же Хэйтем наконец заговорил, то начал о другом, похоже, больше не желая обсуждать их ордена: – Хм, благодаря анимусу я столько всего узнал о Конноре. Я и представить не мог, что Чарльз мог так жестоко поступить с ним в детстве. Теперь я понимаю, почему они так ненавидели друг друга. – Говорил он это, испытывая теперь лишь отвращение к бывшему приближенному.

– На деле вещи часто оказываются совсем не такими, какими мы их представляли прежде.

– Это так, – качая головой, согласился Хэйтем; ему ведь самому пришлось узнать это на горьком опыте. Вздохнув, он вновь заговорил, и теперь в его тоне Уильям впервые открыто услышал грусть и боль, которые были скрыты годами в его некогда живом сердце: – И Дзио… Это было так ужасно – увидеть ее смерть. И Коннор был там, с нею… – мучимый виной, он вновь воскресил в памяти гибель любимой женщины в огне, кошмарном, яростном и безжалостном, что когда-то забрал вместе с отчим домом на площади Королевы Анны и его семью. И будто бы как тогда, в детстве, в том самом доме, когда смотрел на умирающего отца, прочувствовал боль, отчаяние и страх собственного ребенка, столь знакомые ему самому.

– Печально, что всё так сложилось, – сочувственно произнес Уильям. Он не знал, что на это сказать – ему ведь повезло сохранить свою семью, за что он должен был быть благодарен судьбе.

Между ними вновь воцарилось молчание. Силясь подавить неловкость, Уильям простоял несколько мгновений, не решаясь сменить тему. Наконец, он всё-таки задал уже давно интересовавший его вопрос:

– И всё же, почему вы решили общаться именно со мной и избегаете остальных? Дезмонд ведь тоже ваш потомок.

– Не хочу привлекать к себе слишком много внимания, – ответил Хэйтем уже привычным, спокойным тон. – К тому же еще придется снова доказывать, что я правда существую. Дезмонд, конечно, тоже мой потомок, но вы среди них самый старший, и с вами о многом можно поговорить. Так что меня всё устраивает.

– Да, вот только они всё еще считают, что у меня слегка едет крыша, – фыркнул Уильям, складывая руки на груди. Это на самом деле было правдой, ибо некоторые моменты разговоров с “пустотой” так и не смогли остаться в тайне от остальных и, понятое дело, вызвали большое подозрение.

– Что поделаешь, – лишь развел руками Хэйтем, умело скрыв ухмылку на губах, – его потомок же только закатил глаза, однако ничего комментировать не стал.

В этот момент они услышали довольный возглас Шона вдалеке. Прислушавшись, Уильям разом оживился и, повернувшись к предку, сказал:

– Похоже, мне пора идти. Найден еще один источник энергии.

– Удачи вам.

***

– Всё прошло не очень хорошо? – услышав несколько минут назад разговор группы о неприятностях, приключившихся с ними на вылазке в Манхэттен, встревоженно спросил Хэйтем, когда вновь застал своего потомка в одиночестве.

– Возникли некоторые проблемы, но добыть источник получилось, – ответил Уильям, поворачиваясь к нему; его голос был ровен, однако по нахмуренным бровям и губам, сведенным в тонкую линию, становилось понятно, что случившееся, чем бы оно ни было, всё же беспокоило его.

– Это хорошо, – сказал Хэйтем, видя его настроение и решая больше не касаться этой темы. Посмотрев же в сторону анимуса, который пока еще был пуст, он решил затронуть другую проблему, о которой уже давно подумывал поговорить: – Знаете, мне кажется, что Дезмонд проводит слишком много времени в анимусе.

– У нас нет выбора, – нахмурившись еще больше, ответил Уильям. Хотя он никому не признавался в этом, состояние сына действительно беспокоило его – а уж то, как Дезмонд стал меняться на глазах в отнюдь не лучшую сторону, и вовсе тревожило всё сильнее и сильнее.

– Это, наверное, так, но… я чувствую, что он с каждым днем становится всё более раздражительным, – добавил призрак участливо. Это тоже было правдой: Дезмонд на самом деле становился всё более нервным и угрюмым, а игнорирование присутствия отца, теперь уже ставшее постоянным, сильно напрягало Уильяма, заставляя чувствовать еще большую вину. – Думаю, анимус плохо влияет на него. В нормальном состоянии он вряд ли бы сказал вам то, из-за чего вы поссорились. Раньше наблюдались какие-то подобные случаи?

– Бывали… – встревоженно пробормотал Уильям – пересмотрев в памяти момент их ссоры, он неожиданно тоже задумался об этом. Дезмонд тогда и вправду был будто сам не свой, а анимус, скорее всего, и был тем, что так повлияло на него. Сам Уильям был слишком ослеплен яростью от его слов, чтобы заметить эти изменения, да и если вспомнить, как кончили Клэй Качмарек и другие объекты в анимусах «Абстерго»… Ребекка хоть и говорила, что показатели состояния Дезмонда в норме и он может подолгу работать с воспоминаниями предков, всё же так рисковать… Невольно стать причиной того, что собственный сын сойдет с ума? Нет уж, на это он точно идти не собирался. – Пожалуй, ему и правда не стоит сидеть в анимусе так долго.

– Тогда, может, уже пора поговорить с ним? – Хэйтем указал в сторону Дезмонда, направлявшегося к анимусу. – Прямо сейчас.

– Да. Вы правы. – В тот же миг чувство вины впилось когтями в его сердце – сколько можно было оттягивать этот разговор, если он сам мог быть причиной всего, что случилось на днях? Сделав вдох, он направился к сыну, предчувствуя, что так легко помириться с сыном ему точно не удастся.

– Дезмонд, может, ты сначала поешь? – беспокоясь, осторожно спросила Ребекка; плечи Дезмонда мелко подрагивали, пока он шел к анимусу раздраженной, быстрой походкой.

– Да брось, всё в порядке, – равнодушно отмахнулся тот, садясь в кресло. – Главное, что я не теряю времени, мир же не будет ждать…

– Сын.

Дезмонд не договорил, дернувшись, когда на его плечо легла – мягко и как будто извиняясь – крепкая рука. Подняв взгляд, он увидел отца, смотревшего на него с серьезностью и неожиданным участием в обыкновенно холодных голубых глазах – голос Уильяма звучал крайне осторожно, ибо он совершенно не знал, как начать разговор так, чтобы не усугубить дело еще больше.

– Что? – недоверчиво спросил Дезмонд, смотря ему в глаза.

– Нам нужно поговорить. – Уильям, несмотря на внутренние волнение и растерянность, внешне оставался достаточно спокойным.

– О чем?! – в раздражении смахнув его руку с плеча, огрызнулся Дезмонд и снова откинулся на спинку кресла. – Я же в анимусе, приближаюсь на шаг к спасению мира, что еще тебя не устраивает?!

– Если ты думаешь, что я не вижу, что с тобой творится, и мне плевать на твое состояние, то ты глубоко ошибаешься! – Уильяма было снова начал раздражать этот наглый тон, но он, сжав руку в кулак и выдохнув, тут же заставил себя успокоиться. После чего вновь положил ладонь на его плечо и мягко добавил, стараясь этим показать свои лучшие намерения: – Пожалуйста.

– Ну, хорошо, – спустя короткую паузу наконец сказал Дезмонд, от этой неожиданной перемены даже остыв, и встал с анимуса. Прежде чем последовать за ним, Уильям оглянулся на Ребекку, с огромным изумлением наблюдавшую за всем происходящим, – когда их глаза встретились, она кивнула ему, желая удачи.

Они прошли некоторое время в молчании и остановились перед разрушенной лестницей, где их никто не мог услышать. После чего Дезмонд повернулся к отцу и спросил уже более спокойным тоном: – Так о чем ты хотел поговорить?

– Я… – Уильям снова прервался, с трудом пытаясь подобрать слова. Черт, ему ведь столько пришлось пережить в жизни, но почему же поговорить по-человечески с сыном было так тяжело? – Я должен извиниться перед тобой. Мне не следовало так срываться. Ты должен понимать, мне это никогда не давалось. Уж не говорю, что наша жизнь довольно… экстремальна.

– Да, мне прежняя вполне подходила, – хмыкнул Майлс-младший. Казалось, этот разговор не особо трогал его, и он вообще не имел какого-то желания продолжать его.

– От себя не уйдешь, Дезмонд.

– Я заметил.

– Послушай, глупо вечно пререкаться вот так. – Видя, что повлиять на ситуацию в лучшую сторону не выходит, Уильям сделал вдох, собираясь с мыслями, чтобы сказать самые важные слова: – Да, хорошо, я был плохим отцом, и я прошу прощения. Прости меня. Но важно, чтобы ты понял, я не желал тебе зла. Ты мой сын, я люблю тебя. Я, наверное, слишком старался тебя защитить, что не оценил последствий. – Он остановился, ожидая услышать, что скажет на это сын. Не получив ни положительного, ни отрицательного ответа, он добавил уже со слабой надеждой: – Мир?

Дезмонд же едва слышно хмыкнул и устремил взгляд в сторону, так ничего и не сказав, – однако жестокая ухмылка, мелькнувшая на его губах и так неестественно исказившая его лицо – это открытое отвержение ранили сердце Уильяма сильнее острейшего клинка. Затем Дезмонд развернулся, намереваясь уйти, но отец удержал его за руку, желая сказать последнее: