Текст книги "Достояние нации (СИ)"

Автор книги: Ginger_Elle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– И что там было, в этих файлах?

– Это достаточно сложно и, насколько я понял, каким-то образом касается того, почему вирус иногда не сразу поражает организм, а «засыпает».

– Думаешь, я не соображу, о чём речь? – поинтересовался Эйдан, заслышав в голосе Кендалла неуверенность.

– Это действительно не так-то просто, и без фотографий придётся объяснять на пальцах… – вздохнул Кендалл, будто оправдываясь, но потом всё же рассказал про снимки с микроскопа и про то, что было на них изображено.

Эйдан кое-что переспрашивал, но в целом неплохо понимал.

– А зачем ты поехал в Беркли к этому анадеологу? – спросил он, когда Кендалл закончил.

– С одной стороны, зря съездил, он ничего не рассказал мне про вирус, с другой стороны – я узнал другую важную вещь. После того, как омегам начнут колоть это новое лекарство, узы исчезнут. Не до конца, не совсем, но исчезнут.

Договорить они не успели – пришёл Дэрил. Эйдан был так ошарашен услышанным, что пропустил мимо ушей первую часть его разговора с Кендаллом. Впрочем, они обсуждали какие-то бытовые мелочи вроде того, где брать воду, так что он ничего важного не прослушал.

– Кендаллу не стоит здесь надолго задерживаться, – сказал Дэрил, искоса поглядывая на Эйдана, сидевшего в углу со странным отсутствующим видом. – Будет лучше, если он завтра уйдёт. На ближайшее ранчо идти опасно. Там на день останавливалась группа поисковиков, и неизвестно, что они оставили. На другом ранчо тоже есть наши… друзья. Они могут незаметно вывезти тебя в город.

Кендалл кивнул. Он понимал, что объявлять о собственном спасении, находясь в глухих местах на границе с Эльдорадо было опасно. С ним может произойти ещё один несчастный случай. Тем, кто пытался его убрать, уже нечего терять: если Кендалл расскажет о произошедшем, консерваторам и президенту сложно будет откреститься от действий военных. Чем больше окажется свидетелей у «воскресения» Питера Кендалла, тем лучше… Хотя и в этом случае не было никакой гарантии, что он останется жив и на свободе.

– Почему я не могу пойти с ним? – спросил Эйдан.

– Тебя объявили в розыск по «Красной тревоге». Ты не дойдёшь даже до ранчо, тебя сразу засекут: вчера понатыкали дополнительных сканеров. Мы знали, где стоят старые, и обходили их, но теперь – из-за вас – мы тоже не сможем сунуться в чистые земли, пока не найдём безопасную дорогу.

Эйдан слушал его, вытаращив глаза от изумления:

– Но как? Я не преступник… И я не сбегал… Почему?

«Красная тревога» была усовершенствованной версией «Янтарной тревоги»[5]5
  Янтарная тревога (AMBER Alert) – система экстренного оповещения о случаях пропажи и похищения детей в Соединённых Штатах.


[Закрыть] и использовалась для поимки беглых омег. Коды индивидуального чипа омеги могли считываться не только специализированным, а любым другим сканером, нужно было лишь настроить их так, чтобы они работали сразу на двух частотах. Когда пропадал омега, по системе оповещения передавалось сообщение о необходимости включить частоту тревоги. Омегу мог засечь любой сканер: на входе в метро, на выходе из магазина, на въезде на платную парковку, где угодно. Ни в одно здание в крупном городе нельзя было войти, не наткнувшись на следящее устройство, а стоило попасть в радиус его действия, как сигнал об обнаружении тут же передавался в полицию.

– Ты преступник, Эйдан, – сообщил Дэрил. – Со вчерашнего дня. Ты обвиняешься в убийстве Питера Кендалла. Как и твой отец.

– Мой отец? – воскликнул Эйдан и беспомощно и растерянно посмотрел на Кендалла, который вернул ему не менее недоумённый взгляд.

Дэрил открыл принесённый с собой ноутбук, и показал запись новостного выпуска. Даже нескольких.

– Есть только старые записи, новых нет. Из-за того, что поиски сместились сюда, телефонами пользоваться нельзя: сигнал засекут, – пояснил Дэрил. – Смотрите то, что есть. Они с самого начала так забавно путались в версиях, что сразу было понятно – врут.

В новостях, вышедших наутро после нападения, сообщалось, что Питер Кендалл бесследно пропал в Эльдорадо, скорее всего, машины попали под очередной оползень или же провалились сквозь подмытый грунт. Через пару часов те, кто дирижировал СМИ и скармливал им информацию, поняли, что быстро найти и прихлопнуть Кендалла не удастся, и сообщили уже другое: машины найдены; одна взорвана, взрывное устройство, подложенное во вторую не было активировано; найдены убитые телохранители и организован поиск уцелевших. Эйдан даже не обратил особого внимания на то, что сообщалось именно о подрыве машины, а не о том, что в неё стреляли с воздуха, – среди прочего вранья этой мелочи удивляться не приходилось.

Смысл обмана стал понятен лишь потом, когда в следующем выпуске сообщили, что в подрыве машин подозревается Глен Стивенс, отец супруга Питера Кендалла. Говорилось, что омега рос с ним до девятнадцати лет, и Стивенс, сильно привязанный к сыну, организовал ему побег, в ходе которого исчез Кендалл – был или убит, или захвачен в качестве заложника. Стивенс получил инженерное образование, более десяти лет прослужил в армии и имел опыт, необходимый для того, чтобы заминировать машины. (Представители полиции не сообщали однако, каким образом Стивенс узнал о прилёте Кендалла в Сан-Франциско и сумел подложить взрывчатку в машины, которые были взяты в прокате за несколько часов до прилёта). История была шита белыми нитками, но со стороны выглядела вполне правдоподобной и поучительной: вот что происходит с альфами, которые решаются на контакт с семьёй омеги.

Стивенс и его сын были объявлены в розыск – с подключением «Красной тревоги». Сообщалось, что Стивенс вооружён и очень опасен, и полиция настоятельно рекомендует не приближаться к нему, не пытаться задержать самостоятельно, а дожидаться полиции. Эйдан подумал, что если бы они с Кендаллом вышли к людям и сработал сканер, то, увидев рядом с беглым омегой оборванного, грязного и обгоревшего на солнце альфу, любой бы посчитал его опасным Гленом Стивенсом. Разве что совсем вблизи в нём можно было признать Питера Кендалла. От них или бы начали разбегаться в разные стороны, или бы пристрелили обоих без лишних слов… Скорее, второе.

Эйдан сжал кулаки и выругался.

– А что сейчас с моим отцом? – сказал он потом. – Где он?

13

Дэрил задержался у них надолго. Вернее, у себя – Кендалл с Эйданом жили в его доме. Он ушёл только тогда, когда Эйдана стало клонить в сон, и он начал отчаянно моргать и тереть глаза, чтобы не заснуть прямо посреди разговора.

Было видно, что они с Кендаллом Дэрилу интересны: ему почти не с кем было поговорить здесь «на равных». Для остальных омег он был больше учителем.

Дэрил рос с отцом и, к тому же, не в Соединённых Штатах. Отец был дипломатом и много лет жил в Европе. Если он и возвращался на родину, то всегда оставлял сына-омегу за границей под тем или иным предлогом. Дэрил не стал рассказывать, как он всё-таки попал в распределительный центр, но ему тогда было уже под тридцать. Каким-то чудом он вполне сносно сосуществовал с двумя первыми альфами, которые ему достались.

– Я люблю секс, – сказал он, – а им, в общем-то, больше ничего и не было нужно.

Обоим он родил по ребёнку. С третьим мужем повезло меньше: всё закончилось побоями, переломами ребёр и выкидышем.

– Он бил беременного омегу? – не поверил своим ушам Эйдан. – Это же его ребёнок!

– Не удивлюсь, если Джо, мой тогдашний муж, рассчитывал, что этим всё и кончится, – равнодушно пожал плечами Дэрил. – Ребёнок был омегой, а дети, которых через три года придётся отдать, никому не нужны.

– Ты хочешь сказать, он специально?!

– Нет, не специально, но Джо не сильно бы переживал, если бы не переломы, из-за которых меня у него забрали. Врач, который меня осматривал, позвонил в Бюро, и лечился я уже в распределительном центре. Пока валялся там, познакомился с одним бетой из персонала, он сказал, что такое сплошь и рядом… Я ему рассказывал про жизнь в Европе, а он мне про…

– Что сплошь и рядом? – перебил его Эйдан. – Альфы вот так бьют своих супругов, чтобы…

– Зачем бить? Можно отвезти к доктору. Всё просто: сделали УЗИ, избавились от омеги и есть ещё полгода на то, чтобы заделать маленького альфу или бету.

– Не думаю, что такое происходит часто, – покачал головой Кендалл, весьма заметно напрягшись.

– Очень часто. В распределительных центрах об этом знают. Тот бета сказал, что был знаком с одним врачом из генетической службы, который хотел получить премию Кендалла, – сказал Дэрил, бросив взгляд на альфу, носившего ту же фамилию. – Он проанализировал медицинские данные о тысячах омег за последние пятьдесят лет – надеялся найти какую-нибудь закономерность и понять, что влияет на пол ребёнка. Не знаю, как там у него были дела с премией, но он в статистике увидел, что омег истребляют ещё до рождения. Может, слышали, в дикой природе часто такое бывает: самки начинают рожать больше детёнышей дефицитного пола. Есть какие-то механизмы саморегуляции численности… У людей после эпидемии произошло то же самое – омег зачинается в четыре раза больше, чем альф. А вот рождённых омег всего лишь в полтора раза больше.

– Неужели они их всех… – неуверенно, почти испуганно прошептал Эйдан.

– Да, – Дэрил дёрнул головой, словно отмахиваясь от неприятных воспоминаний. – На омег только траты. Нужно или уходить с работы, или платить бэбиситтеру – и всё для того, чтобы потом Бюро забрало ребёнка себе. Альфы хотят семью и наследника.

– Тогда получается, что если бы государство не забирало омег, то у альф не было бы причин от них избавляться и нехватка восполнялась бы быстрее? – сразу же предположил Кендалл.

– Не знаю, насколько быстро, но при нынешней системе это точно произойдёт нескоро, – зло посмотрел на него Дэрил, словно Кендалл сейчас воплощал для него всех тех альф и бет, которые управляли системой распределения.

– Господи, – только и смог выдохнуть Эйдан.

Больше у него не было слов. То, что это происходило, казалось логичным, но он и представить себе не мог, что масштабы могли быть такими. Природа сама позаботилась о восполнении недостающего пола, но люди создали общество, искусственно сдерживающее этот процесс. Полнейшее безумие: система, призванная увеличить число населения, работала против себя самой. Росло число альф и бет, которые сейчас были не так уж и нужны, а омегам не давали появиться на свет собственные родители.

Эйдан ещё никогда, даже когда его самого привезли в воспитательный центр, не испытывал такой ненависти по отношению к Бюро воспроизводства. В груди давил и не давал дышать какой-то холодный комок, и Эйдану казалось, что сейчас у него слёзы брызнут из глаз.

Кендалл и Дэрил тоже молчали.

– Но ведь Бюро про это знает… – начал снова Эйдан.

– Знает, но предпочитает скрывать. Тот врач, который собрал статистику, потом подозрительно быстро исчез из центра, вроде как призвали в армию. Наверное, испугались, что он сольёт информацию прессе или «Второму шансу».

Активисты «Второго шанса» боролись за то, чтобы те альфы, у которых родился омега – ребёнок не для них, а для государства – получали бы дополнительный год пользования супругом. Они долгие годы судились с Министерством внутренних дел и Бюро воспроизводства, но добились пока только того, что альф возвращали в очередь, правда, в самый конец, так что второй шанс у них был лишь теоретический. Но если бы они узнали об изначальном перевесе в сторону омег и то, что Бюро эту статистику скрывает, то их аргументы в судах могли бы стать более весомыми.

– Я не понимаю, – сказал Эйдан. – Почему правительство разрешает аборты? Они же должны бороться с этим…

– В некоторых штатах они запрещены, но альфы или везут супругов в соседний штат, или делают подпольно. Это даже хуже.

– Но почему? Почему Бюро покрывает это? Они же должны понимать, что тормозят рост населения…

– Прирост населения есть, и очень хороший, – произнёс Кендалл, задумчиво и слепо глядя куда-то перед собой, будто только сейчас поняв что-то. – А вот увеличение числа омег, возможно, не так уж и нужно.

Дэрил согласно кивнул в ответ на эти слова, но Эйдан не понял содержавшегося в них намёка. Пояснил Дэрил:

– Пока омег мало, государство имеет повод контролировать их распределение. Это почти то же самое, что контролировать воду или пищу. Омегу может получить только социально благонадёжный альфа, так что если хочешь супруга – веди себя хорошо и не выступай против правительства. Это власть. Государство не просто омег присвоило, оно каждого альфу буквально за яйца держит. Так что люди наверху заинтересованы в том, чтобы ресурс оставался дефицитным. А то, что омег мало – плевать, зато из каждого выжмут все соки.

Эйдан с трудом уснул в ту ночь из-за того, в голову лезли путаные, назойливые мысли. Он то думал о том, где теперь его отец и жив ли он вообще, то опять возвращался к рассказу Дэрила и жуткой правде, скрываемой правительством.

И что самое ужасное – при всём при этом он хотел Кендалла. Тот лежал рядом, тоже не спал, и Эйдан его невыносимо хотел. Они занимались сексом всего несколько часов назад, но желание опять пульсировало внизу живота, и он знал, что Кендалл сейчас мучается точно так же, просто не решается прикоснуться… Не решается, потому что почти стыдится того, что он альфа, один из тех миллионов альф, что создали и поддерживали эту систему и пользовались её благами…

Эйдан сам повернулся к нему – не потому, что не мог больше сдерживать желание, а просто потому, что хотел утешения, хотел забыть, выбросить всё из головы, отдохнуть от страхов и сомнений.

На этот раз Кендалл остался в нём до конца, и он был прав: всё было иначе. Боль была не такой резкой и разрывающей, как раньше, она казалась слабой, тянущей, и в какой-то момент приспособившееся тело вообще перестало её чувствовать. Изнутри давило плотно и возбуждающе, так что сначала Эйдану даже хотелось двигаться, но Кендалл придержал его.

– Не надо… Останься так.

Узел набухал внутри, посылая вдоль позвоночника импульсы яркого, почти болезненного возбуждения, но одновременно на Эйдана накатывало и ощущение покоя. Его как будто окутывало слоями тишины, нарушаемой лишь стуком двух сердец. Он вряд ли мог сейчас слышать, как бьётся сердце Кендалла, по крайней мере, слышать ушами. Он ощущал пульс и биение всем телом, и он почти идеально совпадал с его пульсом, объединяя их в одно целое, связывая, запечатывая, налагая узы…

Ему было так хорошо, как не было, пожалуй, с детства. И он не хотел, чтобы Кендалл выходил из него. Эйдан хотел его в себе, желал, любил, и эти чувства переполняли сердце…

«Ничего, это только пока течка, – успокаивал он себя. – Ещё один день, и всё кончится. Такого больше не будет. Я стану нормальным и больше не буду его хотеть».

Но в глубине души он знал, что как прежде уже не будет никогда, что он теперь зависим от Кендалла, прикован к нему и привязан, обречён… И Кендалл точно так же зависим от него.

Потом Эйдан провалился в сон.

Проснулся он от тихого стука где-то рядом. Оказалось, это Дэрил вежливо стучал в дверь дома прежде, чем войти. На улице было уже совсем светло – не утро, а день.

Дэрил пришёл предупредить, что Кендаллу можно будет уйти с наступлением темноты.

Сегодня вертолёты порой пролетали совсем близко от лагеря омег: место гибели наёмников показало, что Кендалл шёл на юг, и теперь его разыскивали в этом направлении. Из-за поисков омеги не могли выйти из своих укрытий наружу, и Сид злился на гостей больше прежнего.

После того, как Дэрил ушёл, Кендалл дорассказал Эйдану оставшуюся часть истории – про вакцину и узы. Эйдан слушал внимательно, изредка задавая вопросы, а в конце сказал:

– Бюро, наверное, ждёт не дождётся начала вакцинации: избавятся разом и от вируса, и от пар.

– И не только Бюро. Узы многим мешают. Все акции протеста, общественные инициативы за освобождение омег и тому подобное, – всё это обычно начинают альфы, у которых забрали пару. Лекарство от уз вроде укола успокоительного для общества.

– Но Марстон прав – из-за этого не стали бы убивать доктора Платта… и покушаться на тебя.

– Значит, есть что-то ещё. И теперь единственный способ выжить – узнать, что именно.

– Не понимаю, – растерянно тряхнул головой Эйдан.

– Если я сейчас объявлю о своём воскрешении из мёртвых, меня или попытаются убить, или засунут в камеру под каким-нибудь предлогом. Но если я пойму, что нашёл Платт, и расскажу об этом, то убивать меня будет бессмысленно, разве что из мести… Другой вариант – я могу ничего не сообщать прессе, и шантажировать консерваторов тем, что в случае моей смерти вся информация окажется в открытом доступе. В любом случае: я должен разобраться с файлами Платта. После разговора с Марстоном у меня не было возможности толком подумать об этом. Разве вот сейчас…

– И что ты думаешь?

– Пока ничего, – признался Кендалл, – разговариваю с тобой.

– Я мешаю?

– Нет. Когда начинаешь пересказывать другому, у самого всё лучше в голове укладывается.

Они пару часов провели в разговорах о вирусе Гранта, змеевидном факторе, узах и докторе Платте, примеряясь к ситуации то с одной, то с другой стороны.

– Наверняка ведь что-то простое и очевидное! Ясно только, что узы связаны с вирусом, – подвёл итог их размышлениям Кендалл.

– Это с самого начала было ясно, – заметил Эйдан, – раз Платт специально брал омег с узами у Марстона. Тут и думать нечего.

– Он даже альф хотел к ним провести.

– Зачем?

– Скорее всего, чтобы попробовать второй раз, возобновить связь. Он лечил омег «Трисгемом», SA распадался, а с ним и узы…

– Интересно, почему раньше не замечали, что связь после «Трисгема» ослабевает? – подумал Эйдан.

– На фоне того, что омега несколько дней болтается между жизнью и смертью, а потом полгода едва ходит, наверное, это не очень заметно, – хмыкнул Кендалл. – Но Платт был готов ждать несколько месяцев, пока омеги поправится, а потом устроить им встречу с альфами, чтобы SA-фактор «перезаписался» заново.

– С его подходом, – едко заметил Эйдан, – Платт мог и не ждать. С него бы сталось сунуть альфе полуживого подопытного сразу после «Трисгема».

– Бесполезно, – пожал плечами Кендалл. – Узам не на что будет записываться: сразу после «Трисгема» змеевидного фактора просто нет.

– Ну ладно, через пару недель, наверное, уже есть. Хватит для опытов.

– Знаешь, о чём мы не подумали? – медленно, почти по слогам сказал Кендалл. – О том, что это происходит постоянно, и без «Трисгема». Организм постоянно вырабатывает новые клетки крови взамен погибших и с ними вместе новый SA. Чистый.

Он посмотрел на Эйдана, и по застывшему выражению его лица догадался – тот тоже понял.

***

Ближе к вечеру за Кендаллом пришли двое незнакомых омег и Сид. Они должны были показать тропу, которая вела к ранчо в обход проезжих дорог. Попрощаться с мужем так, как хотелось бы, под внимательными взглядами троих омег не получилось, и Эйдан просто торопливо обнял Кендалла и смущённо отошёл в сторону.

Сид лично довёл Кендалла до тропы и объяснил, как идти дальше. Альфа поблагодарил его, а потом крепко схватил за руку, так что Сид перепугано отшатнулся, и взгляд стал испуганным, просящим. Кендалл усмехнулся: то, что вбили в голову в распределительном центре, не скоро забудется…

– Скажу тебе одну вещь на прощание, Сид. Я улажу дела и вернусь за Эйданом. Только не вздумай меня шантажировать, понял? – глаза Кендалла опасно сощурились.

– С чего ты взял, что… – попробовал возразить Сид.

– Ты трус, Сид, но не дурак. Вам нужны еда, оружие, лекарства, много чего… Тебе должна была прийти в голову такая мысль.

– Нам, правда, много чего нужно, – твёрдо сказал Сид, давая понять, что он свой шанс упускать не намерен.

– Вам явно кто-то помогает, беты с ранчо, так? Может, даже альфы… У вас есть чем расплатиться с ними, да вам и самим это нужно во время течки. Но я могу достать то, что эти пастухи не смогут, например, препараты для хелирования. Но в ответ ты тоже должен играть честно. Если нет – готовься к неприятностям. Я видел ваши тропы, и я знаю, что вы зависимы от людей из чистых земель. Без их помощи вам не выжить, я прав? Вы берёте большую часть продуктов у них. У вас есть телефоны и, по крайней мере, один ноутбук, значит, есть генераторы, значит, вам нужно топливо. У вас не будет ничего, если ты не вернёшь мне Эйдана. Запомни.

– Он пострадает первым, – зло заявил Сид.

– И что, ты обречёшь на смерть всю вашу колонию из одного только удовольствия убить моего омегу? Мы с ним не выжили бы без ваших знаков и без помощи Дэрила, и я вам благодарен. Я буду ещё более благодарен, если вы позаботитесь об Эйдане. Так что давай расстанемся друзьями.

– Это не дружба, это шантаж, – сказал Сид.

– Взаимный шантаж, что полностью меняет дело. У вас мой омега, у меня ваша тайна.

– Я могу взять и пристрелить тебя сейчас.

– Зачем? Моя смерть не даст тебе ничего, – ничуть не испугался угрозы Кендалл.

***

Дэрил отвёл Эйдана в главное убежище омег, бывший склад неподалёку от шахт. Внутри он был подновлен, вычищен и разгорожен на маленькие помещения. Эйдан понял, почему омеги поселились именно здесь: почти сразу за задней стеной склада находилось забранное решёткой отверстие вентиляционного ствола шахты. Вниз, в непроглядную темноту спускались металлические скобы-ступени. Металл блестел – значит, ступени были новыми.

– Запасной выход, – пояснил Дэрил. – В случае опасности можно спуститься туда. Мы храним всё ценное внизу, но жить там никому не хочется.

– Думаете, там вас не найдут?

– Выработка огромная, целый лабиринт, хотя нижние ярусы затоплены. Там полно других выходов или вентиляционных каналов вроде этого.

Дэрил поселил Эйдана в выгороженной неумело сколоченными досками комнатушке рядом со своей.

– Стучи в стену, если что. Обычно я ночую в доме, но сейчас в поселок лучше лишний раз не соваться.

Перед уходом Дэрил сунул Эйдану завёрнутую в конфетный фантик ярко-жёлтую таблетку. Эйдан не принимал таких, но в распределительном центре видел, как другие омеги пили. Это был подавляющий препарат, который давали во время течки.

– Из личных запасов, – сказал Дэрил. – Они тут на вес золота.

– Мне не надо.

– Бери. Ещё передумаешь.

Эйдан таблетку на всякий случай взял.

Ночью он не мог уснуть. Поначалу это напоминало обыкновенную бессонницу, потом перед глазами стали навязчиво мельтешить вполне однозначные образы: лицо Кендалла, его большие ладони, все в ссадинах и в чём-то влажном и тягучем, его мускулистая грудь, блестящая от пота и… ещё образы, ещё жарче, грубее, отчётливее…

Эйдан пытался об этом не думать, но ничего не помогало. Вскоре жар из головы и мыслей перекинулся в пах. Эйдан обхватил возбуждённый член рукой, сделал несколько движений, но даже кончая он понимал, что это не то… Он хотел чувствовать Кендалла внутри. Там была зудящая, ноющая пустота, от которой хотелось выть… А во всём теле творилось что-то такое, от чего хотелось то согнуться, то вытянуться, то опять свернуться в клубок. Эйдану вспомнились слова Кендалла, что во время течки он сам к нему приползёт. Эйдан не думал, что в самом деле дошло бы до такого, будь Кендалл здесь, но он был невероятно близок к тому.

Дыхание стало частым и прерывистым, в суставах появилась слабая ломота, словно их медленно выкручивали, перед глазами всё плыло, и Эйдан понял, что ещё чуть-чуть, и он не сможет сдерживаться – заскулит. Он бы и скулил, если бы в соседних помещениях не спали Дэрил и другие омеги.

Вот что испытывали остальные во время течек… Он не знал. До Кендалла – не знал.

Он нащупал в кармане таблетку и положил на язык. Она была сладковато-кислой с каким-то травянистым привкусом и оставляла на языке лёгкое онемение.

Эйдан вертелся и кусал костяшки пальцев, пока лекарство не начало действовать. Через десять минут пришёл сон – спокойный, химический, глубокий.

Последняя мысль, проплывшая в голове, была о Кендалле – на этот раз не о его руках, губах или члене – а о том, дойдёт ли он, сумеет ли избежать патрулей, вернётся ли за ним…