Текст книги "Находка (СИ)"

Автор книги: gaisever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Но вот оно лежит там, – сказал Алекс мрачно. – И антитерраформирует всю планету.

– Врет прибор.

– Почему вдруг стал сейчас?

Шлюп продолжал снижение. Изображение СД-800 увеличивалось. Характерный форм-фактор машин с атмосферной базой – плоский параллелепипед почти двухсот метров в длину, сорока в ширину; четыре атмосферные плоскости с искрами шаров-плазмотронов на конце каждой; две трубки индукторов маршевой тяги по верхней грани коробки (на машинах этого класса, грузоходах высокой вместимости, их по два).

Машина явно садилась штатно – глиссада на атмосферных плоскостях, векторное зависание, посадка на ШВБ – шток временного базирования, одноразовый посадочный «кронштейн», который при нерутинной, например аварийной посадке затем оставляется на планете. За свою флотскую карьеру Алекс не просто насмотрелся подобных «реликтов» на разнообразных точках по всей Галактике – сам был вынужден прибегать к такой процедуре четыре раза. Первый раз на Росс-126-8, когда за сотню километров от порта отказала правая планетарная группа; второй – на инхабитабельной точке 4-012-АМ-08-КС-8 (название навсегда въелось в память), когда на ровном месте «вскипел» генератор первичного поля, и пришлось садиться чтобы его остужать и реанимировать. Третий и четвертый случаи были во время боевых операций, и Алекс предпочитал о них не вспоминать.

Алекс уже собрался активировать конфигуратор посадки, как все, что называется, «пошло не так».

Сначала отключился контроль трака планетаров. Затем отвалился модуль-стабилитрон. Автоматика перешла в «ручки»; Алекс вогнал локти в контроллеры, ладонями вцепился в гашетки, выровнял машину, и застыл, не рискуя лишний раз шевельнуться, чтобы не опрокинуть шлюп – который, без модуль-стабилитрона, не валился с глиссады сейчас только волей богов (и, возможно, собственным умением Алекса держать баланс на неведомой интуиции).

– Стабилитрон отвалился, – выдавил Алекс. – Не дыши громко…

А затем отрубились планетарные двигатели. Сначала правый, затем и левый, со своим новым дефлектором и новыми отражателями в реакторной камере.

– Не нервничай, – выдавил Алекс (голос прозвучал гораздо спокойнее чем он сам себя чувствовал). – Планер на тренажерах – мое любимое дело.

– Жизнь немного отличается от тренажеров.

– Зато за что я люблю эту серию – что все резервы здесь по уму, на прямых приводах, по старинке…

На третьем курсе Академии их заставляли отрабатывать посадку на планерах снова и снова. «Десять раз упадете виртуально – один раз спасетесь реально», – любил повторять инструктор Каассе́н. Алекс тогда, хотя и любил подобные вещи, намучился «до тридцатого пота». Теперь мысленно благодарил Каассена (у которого вообще поучился много чему).

Гашетки в режиме прямого привода не задействовались. Алекс разблокировал ключ локтевых контроллеров, переведя их в режим прямого управления планером. Затем, оперируя только контроллерами и педалями, выполнил переворот. Шлюп заскользил обратно. Поверхность приближалась «с пугающей скоростью».

Алекс уже наметил наиболее подходящий для посадки участок – относительно плоскую площадку между двумя куполами псевдолишайника. Не идеально – грунт мог оказаться слишком рыхлым, между «бочкообразными» маловато места, – но выбирать не приходилось.

Он уже начал разводить локти, активируя базовые интерцепторы… В бортовых мониторах уже различались, без увеличения, отдельные камни, трещины в грунте, даже, казалось, «ворс» на лишайнике…

Контроль трака планетаров вспыхнул зеленым. Модуль-стабилитрон активировался с приветственным писком. Двигатели ожили – левый, затем правый, и вышли в рабочий режим за свои штатные восемь секунд. На мониторе в секторе хода столбики активной тяги взлетели вверх.

Шлюп вернул себе управление и успел провести посадку в штатном режиме. Машина коснулась поверхности с мягким толчком. Алекс снял руки с контроллеров, откинулся в кресле.

– Все кристаллы нейтрализовались – видел такое? – он обернулся к Виктору. – Ну, кроме как в «Ветре»? Что скажет компетентный специалист, восемь лет отработавший в Службе Галактической навигации?

Алекс деактивировал секторы управления на курсовом мониторе. Пейзаж казался порождением сурового компромисса – между жаром недр и атмосферной прохладой. Глаз субкарлика отбрасывал длинные, окрашенные во все цвета спектра тени – от темно-лилового до сиреневато-карминного. Воздух над плато плыл, искажая очертания далеких скал, отполированных ветром до красного блеска.

Повсюду стелился охристо-зеленый лишайник – плотные кожистые подушки, больше похожие на органы неведомого существа, чем на растительность. Поверхность была испещрена сетью тонких трещин, из которых сочилась прозрачная, слегка мерцающая жидкость. От подушек тянулись полупрозрачные, бледно-фиолетовые щупальца, медленно качаясь в несильном ветре, словно морские анемоны в незримом течении.

Между подушками возвышались «бочкообразные» – приземистые купола, здесь высотой в человеческий рост. Восковая поверхность переливалась радужными разводами, отражая багровато-оранжевый свет. Некоторые купола были покрыты сетью тонких корней или грибных гиф, создававших причудливые узоры. От каждого отходило от пяти до семи длинных стеблей, увенчанных вздутыми шишками. Капсулы медленно пульсировали, словно дышали – очевидно, способ распространения спор с помощью конвекционных потоков.

В нескольких местах из трещин в камне поднимались тонкие струйки пара. По стенам трещин и рядом пушились красноватые нитевидные образования, образующие плотные, похожие на войлок маты. Насколько Алекс помнил экогенезиологию, такие древнейшие термофилы, питающиеся минералами из геотермальных источников, были одной из базовых форм жизни – от которой происходило большинство организмов на большинстве исследованных планет.

– Ну что, – наконец сказал Виктор. – Пойдем знакомиться с загадкой номер шесть?

– Пойдем… Надеюсь у нас мозги не отрубятся, как у него, – Алекс хлопнул пальцами по гашеткам, и выкарабкался из капсулы.

* * *

Глава 12

ММК-420, извлеченный из трюма манипулятором, мягко опустился на поверхность планеты. Алекс забрался в кабинку, активировал машину; по теплому бархату камня рассеялся шелест приводных систем – неуместно громкий для совершенно безмолвного здесь антуража.

Ровер весело катил вперед, объезжая кожистые подушки охристо-зеленого лишайника и приземистые купола «бочкообразников». Толстые стебли, торчащие из вершин куполов, увенчанные тяжестью фиолетовых шишек-капсул, плавно раскачивались на ветру. Трещины, испещренные красными волокнами термофилов, резали грунт паутиной разломов. Будучи в среднем не больше метра в ширину, для ровера они сложной задачи не представляли – тот преодолевал их даже не сбавляя скорость.

– Шесть восемьсот, – Алекс посмотрел на параметры цели у маркера грузохода на мониторе.

– Прекрасно, – Виктор вгляделся в даль через фронтальный экран. Горизонт дрожал в мареве, очертания плато размывались, почти как акварель на мокрой бумаге. – Если верить нашей железке, блэкаут случился за шесть. Как будем тащить наши триплексы?

– Давай хотя бы сначала удостоверимся, что они там есть, и СД-800, например, не «кукла».

– Ты решил пошутить? Или правда только сейчас об этом подумал?

Сканер ровера постоянно обновлял данные об атмосферном составе. Локальные примеси уменьшались; диоксид серы упал до 0,3 %, сероводород – до 0,15 %, хлороводород – следы, фтороводород – следы, водород пока шкалил до 2,1 %. Стандартный набор вулканических газов для большинства точек в исследованной Галактике.

Через восемьсот метров ровер наконец достиг мертвой зоны. Сначала выключился монитор; затем затих шелест систем, растворившись в подушках лишайника. Ровер, подчиняясь инерции, с мягким хрустом прокатился еще с десяток метров и замер. Здесь появились шумы – тихий гул ветра, со стороны плато с грузоходом, и новый шелест, похожий на шелест ровера, который раздавался от фиолетовых капсул. Воздух вокруг дрожал маревом; здесь оно было гуще, плотнее – казалось будто ровер застыл внутри гигантского прозрачного пузыря, по которому расплывается вязкая жидкость, только снизу вверх.

Открыли дверцы, выпрыгнули на грунт. Зашли спереди, уперлись в платформу лебедки, стали толкать. Несмотря на совершенство подвески, предполагавшей легкость и такой работы с машиной, занятие оказалось сложным. Светло-коричневый грунт был по-странному цепкий, словно липкий, и «отпускал» протекторы с неохотой, создавая заметное сопротивление; причем казалось, что сопротивление возникало только при движении в обратную сторону, от плато. На этот десяток метров ушла какая-то уйма времени – минут десять непрерывных усилий, – и масса сил.

Наконец ровер вернулся к жизни. Алекс деактивировал машину, снова выпрыгнул из кабинки, подняв ботинками облачко пыли.

– Пошли, – Виктор с неприязнью оглядел заросли «бочкообразных» – маслянистые поверхности, мерцающие в желто-оранжевом свете.

– И давай осторожнее, – Алекс достал из багажного бокса карабины, подцепил к костюму свой, второй бросил Виктору. – Держимся от этих бочонков подальше. Не нравятся мне их глазки.

– Опять тащиться, – Виктор сделал тройку шагов по рыхлому грунту. – И опять по какой-то мочалке, – ботинки проваливались сантиметров на пять. – Сам смотри под ноги.

Они двинулись в путь, обходя валуны и купола «бочкообразных». Субкарлик, по-прежнему невысоко над горизонтом, окрашивал весь антураж в оттенки ржавчины и коричневой плесени, придавая пейзажу болезненный, почти инфернальный вид. Подушек лишайника становилось меньше – они растворялись в сплошную поверхность; наконец экстремофил покрыл светло-коричневый грунт полностью, и идти теперь пришлось по этому охристо-зеленому бархатному покрову. Лишайник пружинил, упруго проминаясь и медленно возвращая форму, местами похрустывал – где пересох от близости горячих камней, и стал ломким, как тонкий сухарь.

Прошли порядка пятисот метров, когда Алекс заметил впереди участок с необычно яркой, почти изумрудной окраской лишайника. Пятно выделялось на фоне общей охристо-зеленой массы – как свежая трава на выжженном поле.

– Смотри, – Алекс указал вперед. – Может, другой вид?

– Вопрос не ко мне, – Виктор всмотрелся. – Эксперт по экогенезиологии у нас ты, я только скромный навигатор.

Они дошли до пятна. Алекс остановился в метре, пригнулся, разглядывая насыщенную зелень. Это была снова подушка, но другая – более сочная, плотная; поверхность была гладкой, почти лакированной, совершенно не морщинистая, как у встреченных до сих пор. Цвет был интенсивным, живым, даже в мерклом свете субкарлика.

И через две секунды лишайник взорвался. Подушка вспыхнула облаком темно-зеленой пыли – плотным, казалось даже, почти осязаемым через костюм. Алекс отшатнулся, но было поздно. Облако окутало его по пояс, осело на костюм плотным слоем, и через секунду Алекс почувствовал, как что-то начинает мешать движениям.

– Какого… – он попытался передвинуть ногу – и не смог.

Споры прилипли к костюму – тысячи темно-зеленых точек, покрывших защитный состав, – и начали плести нити. По ногам поползла сеть тонких волокон – они появлялись, казалось, из ниоткуда, и с каждой секундой становились плотнее, толще. Прямо на глазах формировалась паутина, оплетающая конечности снизу вверх.

– Не двигайся! – воскликнул Виктор. – Умри!

Однако Алекс, пытаясь освободиться, дернулся – инстинктивно, не контролируя. Нити натянулись, и мгновенно сжались, словно живые. Алекс почувствовал как они хватают ноги, впиваясь в костюм. Он не смог удержаться и рухнул на колени.

Нити продолжали плестись, процесс ускорялся. Они оплелись вокруг бедер, поползли к поясу, толстея и уплотняясь.

– По-моему, у нас проблема, – сказал Алекс как можно более безмятежно.

– По-моему тоже… Не двигайся, говорю!

– Что за дьявол? – Алекс всмотрелся в нити. – Эти штуки, похоже, врастают в защиту… А костюм не работает! Они его разъедают, ты понял?

В некоторых местах под сетью волокон появились тонкие прозрачные струйки дыма.

– Может где-то что-то такое и было описано, – отозвался Виктор, – но я эту главу пропустил.

Он выпрямился, стал оглядываться. Здесь отчетливо проявлялась странная, почти математическая регулярность – «бочкообразные» купола возвышались строго на участках лишенных зелени экстремофилов. Словно две формы жизни, не перенося друг друга, или следуя негласному договору, поделили территорию – лишайник стелился сплошным полотном на одних участках, а купола занимали свободные от него «островки» на других.

Он подскочил к ближайшему «бочкообразному», выхватил из ножен на поясе нож – стандартный многофункциональный клинок, сантиметров двадцать длиной, – и полоснул по одному из щупальцевидных стеблей. Незапитанный нож с трудом справился с твердой упругой плотью – Виктору пришлось резать еще. Наконец стебель поддался. Обрубок, потеряв тяжесть капсулы, выпрямился как пружина, и выпустил веер густой молочно-лимонной жидкости.

– Держись! – Виктор подхватил отрезанный фрагмент, метнулся обратно к Алексу, рухнул рядом, стал выдавливать сок на нити опутавшие костюм. Эффект был мгновенным – волокна под жидкостью задымились, стали хрупкими, как обугленная бумага. Алекс рывком дернул ногой – и нити лопнули с тихим треском, рассыпавшись мелким пеплом. Алекс отряхнул остатки мертвых волокон.

– Ну, ты красавец, – он перевел дух. – Откуда ты знал?

– Вспомнил твои конспекты, – Виктор усмехнулся, стряхивая остатки жидкости с перчаток. – По планетарной экогенезиологии. Помнишь – давал пару раз, когда я зависал на зачетах? До сих пор тебе благодарен, если честно… Там была целая глава, про условный мутуализм и антагонистический симбиоз. Ты сам что, забыл, профессор?.. Про то, что виды в симбиозе могут быть жизненно необходимы друг другу – обмениваются метаболитами, создают общую экосистему, – но при этом побочные продукты метаболизма бывают взаимно токсичны. И чтобы не отравить партнера, они распределяют места, избегая прямого контакта. Пространственная сегрегация при биохимической взаимозависимости. То есть, должно быть взаимное ингибирование.

– Хорошая память у двоечника, – Алекс улыбнулся. – Ладно, идем дальше… И подальше от этих антагонистических симбионтов, обоих.

Они обошли опасный участок широкой дугой и продолжили путь.

* * *

Следующие полкилометра одолели без происшествий. Местность стала чуть больше холмистой – возвышения высотой метров десять-пятнадцать, на которые переселилась темно-изумрудная разновидность экстремофила; между буграми растекались понижения, испещренные куполами «бочкообразных». Рельеф напоминал застывшие волны древнего моря, окаменевшие и покрытые чуждой жизнью.

В одной из таких низин обнаружилась новая аномалия. Купола здесь были другими – более темные, бурые, местами почти багровые, цвета запекшейся крови. Они были заметно крупнее обычных – некоторые достигали полутора метров в высоту, а стебли, торчащие в стороны и в угрюмое небо, были толще и мясистее, диаметром в голень взрослого человека. Капсулы спор свисали тяжелыми гроздьями, фиолетовый цвет их был темнее, почти черным.

– Низины – возможно, ближе к грунтовым водам? – предположил Алекс, остановившись на краю спуска и оценивая обстановку. – Больше влаги – больше биомасса.

– Или остаточная влага, от некогда бывшего озера. В обход идти, думаю, смысла нет. Добавлять минимум километр, а шансы нарваться на то же самое остаются. Только потеряем время. Тем более, что меня снова начинает колбасить. Не так, как там, – Виктор указал на юг, – но перед глазами уже плывет… А еще костюм не работает.

Алекс оценил маршрут. Низина тянулась метров на сто вперед, с обеих сторон обрамленная грядами коварной зелени.

– Пошли здесь, – закончил Виктор. – Про аккуратность напоминать не буду. И теперь я первый.

Они начали спуск. Лишайник под ногами стал заметно мягче, влажнее – ботинки оставляли отпечатки, которые медленно восстанавливались. Алекс почувствовал как подошвы, которые перестали вязнуть в грунте на ковре лишайника, стали уходить снова. Не критично, сантиметра на два – на три, но создавая ощущение какой-то странной неустойчивости. Ощущение так же по-странному неприятное – будто они идут по толстой губке, пропитанной чем-то густым, или по шкуре, наброшенной на что-то дышащее. От новых необычных усилий ноги заныли.

– Мне все это не нравится, – сказал Виктор.

Они прошли метров тридцать. Поверхность становилась все мягче. Алекс заметил, что местами на лишайнике выступает влага – мерцающая радужная маслянистая пленка.

– Мне тоже. Здесь запросто может быть…

Он не успел договорить. Виктор сделал шаг – и провалился. Мгновенно, словно поверхность под ним в миг просто исчезла. Корка лишайника треснула с влажным звуком, разошлась лепестками, и Виктор ушел под поверхность по пояс.

Алекс бросился к нему, но вовремя сдержался и остановился. Виктор дернулся, пытаясь выбраться, но только погрузился глубже – почти по грудь.

– Не двигайся же! – воскликнул Алекс. – Умри!

– Приятная расслабляющая ванна, – прохрипел Виктор. – Градусов шестьдесят минимум, как мне кажется… Без костюма можно свариться, как лобстер в медленноварке.

Алекс огляделся. Мост? Костюм не работает, да и не за что зацепить. Самому, понятно, не вытащить… Взгляд упал на рюкзак Виктора.

В памяти вспыхнул эпизод из детства – Алексу лет десять, лето на Беттее, они с приятелем Гремом убежали гулять в Хрустальные чащи за городом. Возвращались решив сократить путь через Слезную топь. Это был достаточно редкий тип болот, но весьма характерный для умеренных поясов на Беттее, коллоидный раствор наносиликатов – мерцающая равнина, словно загустевший свет. Идти по проложенным тропам было вполне безопасно, но они заболтались и сбились, и Грем наступил не туда, и бирюзовая поверхность, хрустнув как ледяная корка, не выдержала. Грем так же мгновенно ухнул по пояс в неяркий фосфоресцент болота.

Алекс, с колотящимся в горле сердцем, тем не менее действовал на автомате, вспомнив обрывки школьного инструктажа по безопасности – сбросил рюкзак, лег плашмя на зыбкую корку у самого края, и, растопырившись для распределения веса, толкал рюкзак по искристой поверхности, пока Грем не ухватился за лямку.

Нет, что за болван. Забыть такую жизненно элементарную вещь. Пора пить препараты для стимуляции мозговой активности.

Он отцепил свой рюкзак – элементы, комплекты, аптечка, паек, вся стандартная мелочь – килограммов пятнадцать, но благодаря контактной площадке, соединявшей со спинной фалангой костюма, нагрузка на грунт была минимальной. Алекс присел, затем лег на живот, толкнул рюкзак к Виктору, прополз дальше, толкнул еще раз.

Рюкзак скользнул по лишайнику. Виктор протянул руку, схватил. Алекс тянул; Виктор, на животе, медленно выползал из топи. Наконец, после минуты напряженных усилий, Виктор оказался на твердом месте.

– Мне нужно остыть, – он провел перчаткой по панели визора, снимая грязь. – Слишком горячая пища вредна для пищевода и желудка.

Из низины выбрались без дальнейших приключений. Наконец появились чистые скалы – отполированный ветром камень, красно-багровых оттенков, испещренный тонкими жилами более темного материала.

Алекс и Виктор поднялись на гряду. Голый камень, без признаков органической жизни, твердый, надежный… Здесь дул довольно сильный ветер – он звенел тонко и пронзительно, будто в атмосфере были натянуты струны, и ветер играл на них свою леденящую песнь.

– Похоже здесь было озеро, – Алекс обернулся назад. – Вода ушла, осталась грязь, насыщенная минералами – лакомый кус для нашего экстремофила. А снизу остаточное тепло поддерживает эту массу полужидкой. Плюс споры, мертвая биомасса… Классическая криптобиотическая топь. Надо было предполагать.

– Толку, от этих предположений? Другой дороги нет, – Виктор огляделся. – И, кстати, насчет воды. Она не «ушла», а испарилась. А этой твоей биомассы еще эти четыре года назад здесь могло не быть.

– Ладно, вперед, – Алекс отвернулся. – Еще три километра.

* * *

Двинулись дальше по возвышению. Идти здесь стало сложнее – мелкобугристая поверхность, усеянная к тому же булыжником, заставляла мышцы ног напрягаться сильнее. Костюм по-прежнему не работал.

Воздух плыл маревом еще сильнее; очертания скал впереди колебались, дрожали, словно видимые сквозь воду которая греется в прозрачном сосуде – пейзаж из волшебной сказки или странного сна.

Дойдя до конца гребня, они остановились, чтобы перед спуском передохнуть. Перед ними простерлась долина, за которой возвышалось плато, приютившее СД-800, – почти отвесные стены, темные, угрюмые, мрачные в мерклом свете звезды.

– Как жив? – спросил Виктор.

Он нагнулся, уперся руками в колени, расслабляя позвоночник. Алекс хотел ответить, но запнулся. В поле визора возникли два синих маркера, затем данные экспресс-анализа, график с характерными пиками – снова инсидий. Виктор медленно выпрямился.

– Во-первых, у меня заработал костюм, – сообщил он. – Во-вторых, у меня тут два выхода почти чистого инсидия, опять же.

– У меня тоже, и то, и то. И, если железка не врет, почти такая же концентрация.

Алекс расширил режим сканирования. Универсальный сканер костюма, не специализированный под такие задачи, тем не менее построил раскрытую карту (значит очень хорошо было на чем строить). Сеть объемов обозначила два участка – фрагменты концентрических дуг, слева на юге, справа на севере, оба с явным геометрическим центром – в точке посадки СД-800.

– Надо думать, фрагмент чего-то значительно большего, – прокомментировал Алекс.

– Явно система, вокруг нашего ящика. Просканируй по-человечески, сверху, не одним детектором, – наверняка найдешь закономерность на премию Ли́нгера.

– Смотри, – сказал Алекс задумчиво. – Давай правда допустим, что та воронка в Ноль-ноль-два не случайна.

– Ну?

– Насколько я разбираюсь в физике… Вся эта картина – бешеный магнитный фон, кипяченый экватор, зомби-фауна, нереальная концентрация стабильного элемента… Вписывается в гравитационное воздействие. Косвенно, разумеется, но уши оттуда. СД-800, возможно, перевозил некую экспериментальную систему, которая так или иначе манипулирует показателями гравитационного поля, и далее квант-состоянием на уровне сильного взаимодействия, например. Мне вот сейчас пришло в голову, что Т-заряды тогда снесли крышу не только кристаллам самого ящика, а еще, например, приборам защиты груза. Экран отрубается – шлеп, и «воронка». Затем эта хрень без экранов падает сюда.

– Вон ты про что, – Виктор кивнул. – Трансмутация атомной структуры. Своего рода «холодный» ядерный синтез – инсидия из близких изотопов. И паттерн распределения, да, – концентрические сферы вокруг источника, и, возможно, некие зоны гармоник на удалении. И синтез происходит, очевидно, там где подходящий состав исходного материала.

– Да. Где-то концентрация исходных изотопов оптимальна – и там идет синтез… Кстати, бешенство магнитного поля также хорошо вписывается в эту модель. Груз создает, скажем, локальные искажения метрики – не собственно «воронки», не нервничай, – которые усиливают конвекционные потоки в мантии, ускоряют вращение и циркуляцию проводящего ядра. То есть ускоряют геодинамо-эффект, механизм генерации планетарного магнитного поля. Генерируются дополнительные, вторичные магнитные поля, которые, по идее, должны быть резонансными, согласованными с общим… Ладно, пока будем считать, что часть загадки мы разгадали. В нашем ящике – железо работающее с гравитацией, то есть опосредованно влияющее на структуру материи на расстоянии.

– Тогда, коллега, нам тем более следует поторопиться, – Виктор обернулся к плато. – Пока наш ящик не стал новым гравитационным центром этой несчастной планеты. Как выбираться из сингулярности, из-под горизонта событий, – я, если честно, не представляю даже теоретически. Хотя по астрофизике у меня было «пять».

* * *