Текст книги "Находка (СИ)"

Автор книги: gaisever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Они миновали группу камней и оказались в хаосе окаменевшей лавы – застывшие в движении гребни, в провалах которых копился пористый пеплопесок. Часто попадались небольшие разломы, из которых поднимался дым, с таким составом, что компенсатор воздушной смеси перекрывал внешний доступ, и расходовал дыхательные элементы. Тусклое рубиновое пятно карлика, прилипшего к восточному горизонту, таяло в пепельной дымке; свет рассеивался, и мир превращался в бесконечный серо-малиново-бурый туман с черными шпилями наверху, словно сгущавшимися из нематериальной основы.

За весь переход случилось только одно «приключение». До станции оставалось меньше пяти километров. Шли медленно – на первые десять потребовалось четыре часа. Вдобавок к сложностям почвы, из-за магнитного фона и возмущений навигация и контроль антуража плавали; сканер костюма временами терялся и выводил «нолики».

Алекс шел впереди. Костюм обрабатывал нагрузку, помогая ноге экономить силы, но все равно идти было нелегко. Вдобавок под покровом пепла могли скрываться полости. Неожиданно, совершенно «на ровном месте», он провалился по пояс – сканер костюма вообще никак не предупредил о возможных проблемах по курсу.

– Что за черт! – воскликнул Виктор, который шел в шести метрах за Алексом. – Держи!

Он сцепил с костюма трубу моста, разблокировал замок. Якорь улетел к Алексу, увлекая за собой трос. Однако вытянуть Алекса самому у Виктора не хватило ни сил, ни опоры. Он разблокировал второй замок – второй якорь улетел назад, и зафиксировался на сажевой стене глыбы. Вспыхнул индикатор нагрузки, и механизм медленно потянул Алекса из непонятного плена. Наконец Алекс выбрался на устойчивую поверхность – оставив в пепле дымящийся след. Затем поверхность снова застыла, будто ничего не было.

– Нам еще таких киношных засад не хватало, – сказал Алекс со злостью.

Вскоре костюмы стали сигналить о грядущем дефиците энергии. И это когда идти становилось труднее буквально каждые пятьдесят метров – застывшая хрустящая лава проседала под ногами глубже и глубже.

– Куда здесь уходит заряд? – сказал Виктор со злостью. – Четыре часа только идем!

– Надо было ставить на «эконом», – сказал Алекс так же. – Не дураки, не первый раз замужем?

– И как бы ты шел, на «экономе», в этом болоте? – огрызнулся Виктор, обведя рукой антураж. – Ты что, первый раз замужем?

Алексу захотелось возразить предельно язвительно, но он сдержался. В висках начало пульсировать – слабо, но навязчиво. Прошло еще полчаса. Алекс чувствовал как нарастает странное ощущение – будто кожу изнутри покалывают тысячи микроигл. Было не больно, скорее раздражающе, как постоянный зуд, до которого нельзя дотянуться и почесать. Магнитное поле делало свое дело. Эффекты развивались как по учебнику – раздражительность и головная боль, парестезия, тремор, судороги, нарушение координации, в худших случаях – галлюцинации и потеря сознания. Комплектные костюмы на такой сильный фон, который оказался здесь на поверку, рассчитаны не были; здесь, похоже, была нужна защита даже не третьего, а уже второго класса.

– Меня пробирает, – сказал Виктор спустя пять минут. – Даже ломает.

– Меня тоже. По нервам просто скребет. И кирпич в голове жуткий. И все так раздражает, что хочется кого-нибудь убить. Не помню чтобы такое было. Меня так не бесил даже Гройт.

– Это лейтенант который? Помню… Четыре часа тридцать восемь минут под небом. А норматив для этих костюмов – двенадцать.

– Двенадцать где – здесь? Ты циферки что, не видишь уже? Сколько ноликов осталось до запятой? Не пори чушь!

– Сам заткнись, умник, – огрызнулся Виктор. – Мне вот что интересно, все больше, – почему такая чушь в отчетах? У нас-то не просто обзоры, у нас все полностью, до последнего пункта. Основной массив разведки ушел отсюда четыре года три месяца назад. Каким образом за четыре года три месяца условия на точке могли так измениться, вот так? Чтобы магнитный фон подскочил на три порядка?

– Это ко мне вопрос?

– Ну ты же, умник, не порешь чушь? Давай нажмем.

Они увеличили темп. Индикаторы заряда на глазах уходили в оранжевую зону.

* * *

Маяк станции обозначился только за три километра. И затем в воздухе стал возникать странный свербящий звон. С мутного красного неба посыпалась морось мелких частиц – крупнее пепла, но меньше местного базальтового песка. Они были очень горячие – термостабилизатор костюма функционировал на пределе. Магнитный фон подскочил дальше.

– Какая-то непонятная дичь, – сказал Алекс, изучая показатели немудреного костюмного анализатора. – Похоже, разгоняются там наверху так, в вихрях, что вылетают и несутся сюда. А тут их, вдобавок, еще что-то притягивает. А мы как раз в этой аномалии.

– И опять в отчетах ничего подобного, – отозвался Виктор с еще большим раздражением. – Я их отлично помню, изучаю регулярно! По своей должностной инструкции!

– Да верю, верю. Давай успокоимся.

– Хорошо, что мы больше не стали пить стимуляторы. А то сейчас бы уже передрались, наверно.

– Фон растет еще больше. Надеюсь за эти три километра мы все-таки не передеремся.

Алекс глубоко вздохнул, закашлялся – новый картридж компенсатора надо было уже менять. В висках пульсировало сильнее. Стали дрожать руки.

– Черт, – выругался Виктор. – У меня в пальцах судороги начинаются.

– Потерпи. Меньше трех километров.

– Легко говорить.

Алекс сжал зубы. Раздражение копилось, как статический заряд перед грозой. Хотелось сорваться, огрызнуться, может быть даже на самом деле подраться.

Затем антураж раскололся жутким ударом. В пятидесяти метрах к северу в черную пемзу вонзилась синяя молния. Пепел, песок, крошево лавы взметнулись тучей, видимость на время исчезла; даже визор, от таких запредельных наводок, ослеп. Биостазис костюма ушел в красную зону.

– Жив? – позвал Алекс когда звон в ушах ослаб.

– Не дождешься.

Туча пепла, песка и лавы рассеялась, обнаружив вокруг синие столбы огня. Разряды били по вершинам скал, выжигая базальт докрасна. Сканер костюма сбросился и ушел в отказ. Каждый удар далекой молнии отдавался всплеском «мурашек» по коже и нервам.

– Удивляюсь как эти скорлупки еще как-то держат, – Виктор стукнул себя по шлему. – У меня упал сканер.

– Дойдем без него. Вперед!

– Тебе легко говорить. Ты уже впереди.

Затем недалеко ударила еще одна молния.

– Готово, – сказал Виктор. – Визор. Я слеп на полполя.

Так они шли еще полчаса. Потоки частиц струились с кровавого неба, стекали как жидкость по спинам камней и откосам скал. Свербящий зуд превратился в вой. Алекс чувствовал, что начинает терять адекватность. Голова раскалывалась, в глазах полыхали цветные пятна – пока еще не галлюцинации, просто перегруженные нервы сетчатки. Руки тряслись так, что приходилось сжимать их в кулаки, чтобы контролировать движения.

– Сколько еще? – расколотым эхом прозвучал в шлеме возглас Виктора.

– Километр.

– Я не уверен, что дойду.

– Дойдешь. Или у тебя есть варианты?

– Ты всегда такой мотивирующий?

– У меня хотя бы не такие мотивы, как у тебя. Тогда, десять лет назад.

– И чем тебе не понравились мои мотивы? Тогда, десять лет назад?

Алекс сдержался.

– Это были мои мотивы, – сказал Виктор, не дождавшись ответа. – Тебе до них никакого дела не было.

– И сейчас нет.

– Ну и заткнись тогда?

Алекс снова сдержался – с огромным трудом. Вспомнилось, что Виктор не очень хорошо держал радиомагнитные тренажеры; во всяком случае, хуже чем Алекс сам. И, между прочим, хорошо, что сейчас закипел. Если бы смолк, ушел в себя – тогда было бы плохо.

Еще через десять минут Алекс почувствовал очередной симптом – судороги в мышцах ног. Это сильно сбивало шаг, что в итоге приводило еще к большему расходу энергии. Индикатор заряда уже давно миновал «апельсин» и катастрофически летел в «помидор» (красная зона, критика). В общем, покидать шлюп имея только эти костюмы – идея на поверку оказалась плохая. Но опять же – кто знал? Даже у шлюпа еще такого кошмара не было.

– У меня сводит ноги, – сказал Виктор.

– У меня тоже. Терпи.

– А я что, по-твоему делаю? Я, кажется, только и делаю, что терплю?

– А я, по-твоему, нет? Десять лет только и делаю, что терплю. Напомнить из-за кого?

– Заткнись, говорю. Терпелец.

Алекс стиснул зубы.

* * *

Наконец это случилось. В багрово-малиновой полутьме по курсу возникла четверка мерно пульсирующих огней – обрамлявших диафрагму входа, у основания купола станции. На вершине купола угадывался маяк антенного блока. Северо-восточный сектор купола был занесен пеплом, который, казалось, застыл, растекаясь по матовой полировке вязкой черной мастикой. Вход представлял собой круглую диафрагму стандартных трех метров в диаметре, в кольце с четверкой конциклических точек-огней.

Алекс и Виктор остановились у сомкнутых лепестков. Справа виднелась панель с сенсором замка – круглая пластина со слепым, почти невидимым огоньком. Алекс тронул сенсор. Ничего не произошло. Алекс тронул еще, еще – безрезультатно.

– Замок не мог свихнуться даже в таком аду! – сказал Алекс, ударив кулаком по сенсору.

– И, кстати, почему пульсирующий сигнал? – Виктор оглядел четверку красных огней. – Ты в курсе что это значит? Это значит, что станция заблокирована! Если бы ее просто законсервировали, после работ, они бы горели ровно! И открыл бы ее любой кретин! Вроде нас! – Виктор ударил ногой в сомкнутые лепестки диафрагмы.

– Не психуй, наконец! – заорал Алекс. – Про это забыл?

Он достал из ранца анализатор и повертел им перед забралом шлема Виктора.

– Ну, а что тормозишь тогда? И так хреново, еще ты идиот!

Алекс приложил анализатор бесконтактной панелью к сенсору. Огни перестали мигать и стали зелеными. Лепестки диафрагмы начали расходиться, утягиваясь в толщу кольца. Вошли в шлюз. Диафрагма закрылась, лепестки вернулись на место, активировалось резервное освещение.

Прошли внутреннюю диафрагму. И сразу умерла надежда снять маску осточертевшего компенсатора – на полу лежал слой черной пыли, пепел. Ладно, главное – магнитный фон в пределах экранов станции был человеческим.

Алекс почувствовал облегчение почти сразу. Пульсация в висках начала стихать, руки перестали дрожать, мышцы в ногах расслабились. Он снял шлем, потер затылок, шею.

– Ну и ну, – выдохнул Виктор, тоже снимая шлем. – Я думал не дойду. Еще полчаса – и я бы свихнулся.

– Ты держался хорошо.

– Хватит врать. Я ныл как ребенок.

Виктор опустился на пол, прислонился спиной к стене. Алекс рядом. Несколько минут они просто сидели молча, давая нервной системе успокоиться.

– Здесь, да, похоже, даже третий класс не поможет, – сказал Виктор наконец.

– Даже если они тут остались, они весят сам знаешь сколько. Поэтому миссия здесь была по классу «ноль», робот на роботе. Попробуй в таких поработать, по-человечески.

– Да, но не роботы же так накосячили с данными?

– Вот тебе сейчас дела до этого, все-таки?

Они наконец поднялись, двинулись по стволу, прошли в лабораторный блок. Дверь в блок была раздвижная – створка откатилась в стену. За ней простиралось большое помещение – метров пятнадцать в длину, десять в ширину, с потолком метра три.

Вдоль левой стены тянулись столы, захламленные свидетельствами суеты. Открытые панели, брошенные инструменты, опрокинутый контейнер с какой-то непонятной мелочью – маленькие кубики, часть которых была раздавлена на полу чьей-то подошвой. Справа возвышались стойки – полки пусты, только одиноко ютится пара анализаторов. И еще один, на полу, с разбитым корпусом – словно зацепили в спешке. Картину хаоса покрывал слой равнодушного пепла.

– Похоже на то, что они торопились отсюда убраться, – сказал Виктор оглядевшись. – Тебе не кажется, эксперт по киноподелкам?

– Классика жанра. Пошли посмотрим что они нам оставили.

Они вышли, двинулись по стволу, миновали центрум – круглое помещение метров десяти в диаметре, откуда расходились стволы в разные секции, – направились в инвентарный блок. Проходя мимо ангара, двери которого были открыты, остановились; Алекс присвистнул. В ангаре стоял четырехколесный ровер. Свернули в ангар; миновав сектор зарядки – несколько постов со слотами и мониторами, – прошли к машине. Алекс стянул шуршащую пленку – пепел взвился облаком, измученный компенсатор воздушной смеси отчаянно пискнул.

– Смотри-ка, – сказал Виктор. – ММК-420! Не думал, что когда-то увижу такую роскошь своими глазами.

Это была мощная компактная техника; четыре на почти два метра, с кабиной на двоих и грузовой платформой за элемент-отсеком. Устройствами такого класса комплектовалась Разведка и Флот. Эта модель была новой, таких своими глазами Алекс тоже не видел – когда он ушел, их еще не было.

– Надеюсь они его бросили не потому что он глючный? – сказал Виктор. – И еще мне интересно почему они его бросили. Что бросают недорогие расходники – это норма. Но бросать такие-то вещи? Только если у них реально не было времени собраться обычным образом.

– Да уж. Как минимум шанс вернуться домой с комфортом. Давай смотреть, может они оставили еще что-то полезное?

Они вышли из ангара, дошли до конца ствола, вошли в инвентарный блок. И полезного здесь оказалось намного больше – чем следовало ожидать от законсервированного объекта.

Во-первых, в секторе расходных элементов обнаружились запечатанные упаковки с блоками крепления отражателей реакторной камеры. Алекс остановился у стеллажа – РК-77, РК-85, РК-93. Один из типоразмеров, РК-85, как раз подходил для всей серии «СТД». Впрочем, это было не удивительно, опять же, РК-85 – из самых ходовых типоразмеров; «корыта» на которых он используется можно встретить где угодно в Галактике, от, опять же, «элитной» Разведки до какого-нибудь туршлюпа.

Во-вторых, почти рядом же по соседству ждали своего часа плоские параллелепипеды с дефлекторами ДДС-200, которые равным образом подходили для всей серии «СТД». Насколько Алексу было известно, в Разведке они использовались для субпланетарных шаттлов, сообщающих солианные станции с орбитальной базой, и способных на вояж по области спутников.

Призрачные надежды на собственно отражатели, разумеется, сразу рассеялись – ремонтом отражателей здесь никто заниматься не будет. Такие вещи делаются в доке, и если здесь у какой-то машины «сгорит» камера, ее просто оставят в покое, и дальше использовать будут только как комплект запчастей.

Еще, интересное дело, на консервации не осталось ни одного скафандра. Алекс и Виктор двинулись дальше – секция защитного снаряжения оказалась почти пустой. Блоки зияли пустыми нишами. В одной из них под слоем пепла скучала перчатка скафандра – третьего класса, судя по запястному кольцу. На разведочных станциях должны присутствовать устройства защиты всех классов, до «нулевого». Скафандры входили в число элементов обязательных для консервации, несмотря на всю свою стоимость (в частности класса «ноль»).

Они продолжили осмотр хранилища. В секторе базовой аппаратуры виднелся массивный силуэт. Они прошли строй стоек; Алекс стянул пленку, заставив компенсатор запищать снова. Перед ними стоял универсальный интегратор R-5. Это была портативная мобильная серия, то есть весила не больше трехсот килограмм.

– Очередной вопрос, – сказал Виктор, – в смысле того почему они бросили такую-то вещь. Интегратор!

– Я могу сказать только одно, – Алекс усмехнулся. – Ясно не потому, что имели в виду нас.

– Картина рисуется такая. Четыре года три месяца назад основная группа спокойно, штатно закончила работу, свернулась и ушла. Вернулась домой, предоставила все отчеты, все как полагается, норма. А группа консервации свою работу не завершила. Консервация обычно занимает три месяца. А отчеты «консерваторов» не публикуются.

– То есть в диапазоне этих трех месяцев, на точке случилось что-то такое что уже не попало в стандартный отчет. Если попало вообще хоть в какой-то, – Алекс оглядел слой пепла на интерьере, под неярким освещением блока. – И ты, как я понял, не прочь связать это что-то такое с нашим СД-800.

– Не против. Давай проверим железку.

Виктор обошел интегратор, извлек фидер, подтянул его к слотам питания, зафиксировал. Алекс активировал устройство. Интегратор ожил.

– Живой! Представляешь если получится?

– У меня тоже появилась такая идея.

Алекс включил симуляцию сеанса. Монитор ожил строками теста загрузки. Затем появилось сообщение: «Модуль-интегратор в функции. Запрос параметров синтеза».

– Я думаю у нас появился шанс, – сказал Алекс. – Боюсь сглазить, но без богов, да, похоже не обошлось.

– Да. Но никто не делает отражатели из инсидия! Думаю даже никто не пробовал!

– Разумеется. Сколько он стоит? В Галактике десятки элементов из которых можно слепить отражатель за гораздо дешевле.

– Да, но к инсидию нужна будет еще куча всякого.

– Во-первых, не такая и куча. Во-вторых, попробуем найти все это здесь, – Алекс обвел рукой блок. – И наверняка найдем. Смотри сколько всякого вкусного они нам оставили! Даже ровер – как в воду глядели, что называется. Бери и катись за рудой.

– Кстати, – Виктор огляделся снова. – Вот оружия они не оставили. Забрали, похоже, все, даже то что обычно оставляют по протоколу. И мне это не очень нравится.

Они прошлись по секции. Нашли блок БЭС – базовых элементов синтеза. Стандартные параллелепипеды металлов, емкости-цилиндры с жидкостями. Этот блок хаосом был помилован – все в идеальном порядке, со всей загадочной маркировкой. Алекс сдул пленку пепла с табличек.

– ЭБС ноль-двести триста тридцать один черный.

– Будем разбираться. Ладно, давай за дело. Надо проверить ровер. Потом его еще зарядить, если не глючный… Потом обновить все комплекты в костюмах. Надеюсь этого они нам оставили тоже. Потом еще надо перекусить. Надеюсь в этом плане здесь что-нибудь тоже найдется.

– Бутерброд с пеплом?

– Не умничай. В туалетах пепла наверняка нет.

* * *

Глава 8

В пищевом блоке неожиданностей не оказалось – штатный по рутине консервации набор пайков. Все что обнаружилось перенесли к роверу, чтобы в итоге забрать «домой». Хотя на шлюпе имелся стандартный автономный комплект, пренебречь дополнительным запасом провизии было бы как минимум неразумно. На данный момент ограничились питательной смесью через трубочку, в предусмотренный для этого клапан маски компенсатора.

Дефект ровера показал норму. Элемент был в рабочем состоянии, хотя довольно существенно изношен. Свежих на станции Алекс и Виктор не обнаружили. Тем не менее, если верить дефекту, на ожидаемые сорок семь километров – экспедиция за инсидием, возвращение к шлюпу – ресурса элемента хватало.

Обновили комплекты костюмов. Привычных инструментов для добычи пород на станции не было – в миссиях класса «ноль» эту задачу возлагали на роботов, пусть приходилось мириться с вечными проблемами избыточного искусственного интеллекта. Взяли пару стандартных резонансных осцилляторов – резервных комплектов для кернороботов.

Их эффективность ограничивалась твердыми хрупкими материалами, вроде нелегированного инсидия (и соответственно какой ожидалась руда). Они были малопригодны для работы с аморфными или композитными материалами со сложной неоднородной структурой, но этого сейчас и не требовалось. Недостатком можно было считать необходимость в «подстройке», поэтому обработка участков с переменной структурой могла существенно растянуться.

И опять же, было удивительно, что их тоже бросили. Все оборудование такого типа – осцилляторы, плазмостабилизированные резаки, вакуумные экстракторы – узкоспецифические устройства, которые консервации не подлежали. В отличие от обычных контейнеров для образцов, которых набралось больше чем нужно.

Наконец Алекс втиснулся в кабинку, и расположился за контроллером ровера. Виктор втиснулся с другой стороны.

– В этой штуке, – сказал Алекс, имея в виду экран кабины, класс защиты которого на роверах ММК соответствовал третьему, – должно быть полегче.

– Все равно нам надо шевелить чулками. Мы и так уже получили столько, что живем в кредит.

Алекс активировал двигатели. Приводная система отозвалась приятным глуховатым шелестом – Алекс отметил как приятно ему услышать звук который он, наверно, уже начинал забывать, к концу этих лет. Ровер упруго тронулся с места, колеса бесшумно покатились по полу ангара. Открылась четырехметровая диафрагма шлюза; вкатились в камеру, дождались смены замков – и вот снова пепел и серо-багровый мрак.

Магнитные возмущения стихли; пик, по крайней мере, прошел. Струящихся с неба частиц больше не было; само небо очистилось – насколько было возможно в этом аду. Рубиновый диск субкарлика медленно отлипал от мутного горизонта, заливая мир унылым призрачным светом, похожим на свет умирающего костра. Пепельная равнина простиралась до горизонта, изборожденная гребнями застывшей лавы, которые формировали причудливые узоры – будто гигантские змеи проползли здесь когда-то, оставив окаменевший след.

Звезда поднималась, температура повышалась – число в поле визора выросло до «+58,4».

– Появляются шансы еще и поджариться, – прокомментировал Виктор.

– Думаю опасаться нечего. До девяноста костюмных, думаю, вырасти не успеет. По идее, с конвекцией поднимется пепел, и здесь будут тучки, а под ними приятная прохлада.

– Не говори, просто курорт.

Далеко на юге, в свете восхода прорисовался откушенный конус действующего вулкана – над ним клубился дым, подсвеченный снизу раскаленной породой. Сканер ровера, следуя своему алгоритму пути, пускал машину хитрыми петлями. Скорость, несмотря на общую сложность трассы, была довольно высокой – до двадцати километров в час. ММК-420 проявлял качества благодаря которым, очевидно, заработал свою репутацию.

Магнитное сумасшествие напомнило о себе сразу – легкое давление в висках, слабое покалывание в конечностях, появился еще странный металлический привкус во рту. Однако сейчас, в экранированной кабине ровера, даром что по третьему классу, эффект был далеко не критичен.

– Намного лучше чем пешком, – заметил Виктор, озираясь по сторонам.

– Ровер – наша лучшая находка на станции, – согласился Алекс.

– Не знаю. Интегратор тоже неплох.

– Спору нет. Только тащились бы за породой сейчас ножками, и по дороге, возможно, наконец бы передрались.

– Вот и давай помолчим. И так в ушах звенит, что почти ничего не слышу.

Ровер уверенно катился по застывшей лаве, рассыпая сухой хруст, добросовестно доносимый микрофонами в уютную тесноту кабины. Слева, на западе, в километре от трассы, в багрово-пепельном мареве прорисовалась диковинная формация – будто башня из черного камня, метров тридцати высотой. Она стояла отдельно, окруженная плоской равниной. Похоже, вулканический столб – застывшая магма, которая когда-то заполнила жерло мини-вулкана, а потом окружающая порода эродировала. В таких условиях – явление, очевидно, частое (и неизвестно какие еще здесь бывают ветры).

Алекс подумал – насколько бесконечно разнообразны условия на планетах Галактики. Здесь, например, – безжизненная вулканическая зона по экватору и субэкватору (во многом, очевидно, провоцируемая излучением карлика), и в то же время – вполне населенные умеренные пояса, с жизнью которой хватает скудного света, и которой не мешает такое подавляющее соседство.

В двух километрах по курсу перспектива снова раскололась молнией. Кривой серо-фиолетовый ствол сверкнул над высоким камнем; даже через экран кабины и костюма нервы отреагировали волной колкой дрожи.

– Знаю про что сейчас думаешь, – Алекс посмотрел на Виктора.

– Не угадал. Сейчас думаю о том откуда те вмятины, видел, у шлюза?

– Да, кстати. Вот еще интересно. Чем надо было долбить в купол, чтобы его помять? И, продолжая тему, – почему внутри столько пепла?

– Верно, дыра. Кто-то долбил, и добился успеха.

Дорога до места добычи заняла меньше часа. Алекс, с некоторой нервозностью, следил за накопителем ровера – дельта расхода превышала ожидаемую. Будет очень обидно, после всех удачных находок, возвращаться пешком (при том, что нужно еще доставить килограмм пятьдесят, хотя бы, руды). Наконец в пепельной дымке прорисовался отрог кряжа, под которым находился выход инсидиевой породы.

Алекс остановил ровер в ста метрах от крутого склона. Выбрались на хрустящую лаву. Нужно было выложиться, и собрать нужную массу как можно быстрее, пока не возобновились проблемы. Звезда продолжала свой вязкий подъем в мутное небо. Воздух раскалялся и тяжелел.

Взяли осцилляторы, контейнеры, лопаты, оружие; хрустя лавой, двинулись по отлогой подошве. Чтобы определить залежь, не потребовался ни сканер, ни визор – характерный сапфировый блеск инсидия не смог погаснуть даже в этом пепельно-багровом сумраке. Подошли к сверкающей волнистой плоскости, прошли метров на двадцать вглубь.

– Почти рафинированный инсидий, – сказал Виктор, оглядываясь. – Вот так, под моими ногами, и я вижу это вот так, своими глазами.

– Планета интересных вопросов, – Алекс кивнул. – За работу. Пока не начало сводить конечности.

Алекс сцепил карабин, положил на породу. Навел фокус осциллятора на ближайшую «волну», активировал томотрон. Послышался густой гул; на серой синеве руды вспыхнул веселый белый «прицел» луча. Несколько секунд осциллятор подбирал параметры, «настраивался»; гул менялся, затем зафиксировался ровным, почти музыкальным звуком. Алекс активировал дезинтеграцию; музыкальный звук резко набрал силу и высоту, и растворился в негромком свисте, в чем-то даже приятном.

По гребню «волны» пробежала мелкая дрожь. К свисту устройства добавился сухой костяной треск – порода начала фрагментироваться. Алекс двинулся в сторону, расширяя зону воздействия. Виктор активировал свое устройство, двинулся в другую сторону. Порода была однообразная, аппараты не перестраивались, работа шла быстро. Через пятнадцать минут они обработали сколько требовалось.

– Нет, все таки!

Виктор подождал пока порода остынет, наклонился, зачерпнул рукой горсть тускло сверкающего материала. Горошины почти чистого металла – концентрация феноменальная.

– Место потянет на миллиарды, – Алекс набрал горсть также. – Мне даже жалко, что нам сейчас столько не нужно.

– Это называется «не было печали». Теперь у нас и миллионы в грузовике, и миллиарды вот здесь, – он стукнул подошвой. – И еще мне начинает казаться, что конкурентов у нас прибавится. В связи со всем что мы здесь обнаружили. И, не исключено, еще обнаружим.

– Давай грузить. Температура уже под шестьдесят. Кстати, странное дело! У меня перестали дрожать руки. И смотри – на сколько упало поле!

– Инсидий?

– Каким образом? Свойств нейтрализовать радиомагнитный фон за ним не наблюдалось.

– Это по условно-стандартным. А какие свойства у него могут появиться здесь, и в такой концентрации? Об этом, возможно, могли бы сообщить наши разведчики… Давай грузить.

Виктор подтащил к обработанной зоне контейнер, подхватил лопату, вонзил в гущу «горошин».

И здесь сканер костюма выдал сигнал амбиентной опасности.

Алекс застыл. В поле визора появились красные пульсирующие маркеры – сигнатуры движения, тепловые источники. Много.

– Очередные новости? – сказал Виктор.

Затем, впервые за все время здесь, раздался звук – не принадлежащий ни ветру, ни пеплу, ни камню, ни работе техники. Низкий надтреснутый звук, чем-то напоминающий скрежет камня по пластине металла. Затем еще, еще, и еще.

С востока, со стороны где оставался шлюп, двигалась группа объектов. Сканер насчитал двенадцать источников, и даже смог определить температуру – сорок градусов.

– Похоже, белковая жизнь, – сказал Алекс. – Интересно, откуда ее сюда занесло.

Он увеличил сектор в визоре. Силуэты приближались, росли, двигаясь медленно, осторожно – вытянутые, похожие на крупных ящериц, шестиногие. (Шесть конечностей – как ясно, один из вселенских шаблонов формирования фауны; такое встречалось нередко.) По мере того как существа приближались, становилось видно, что они испускают оранжевое свечение. Это было диковинно – биолюминесценция существ такой величины еще не была описана; не было ничего подобного и в отчетах по 4-227-АД-12-КР-4.

Сканер определил размеры – каждое около четырех метров в длину с хвостом. Тела покрывали полупрозрачные панцири, под которыми струилась сеть фотофоров, пульсирующих в такт какому-то внутреннему ритму. Головы были треугольными, стандартного типа – рот, два глаза, два выступа, очевидно скрывавших органы слуха. Они двигались рывками, останавливались, поворачивали головы, снова двигались – медленно приближаясь

– Надеюсь, что это просто любопытство, – Виктор бросил лопату, положил под ноги осциллятор, подхватил карабин. – А не, например, голод.

Существа приближались. Теперь их было видно яснее – панцири отсвечивали в красноватом свете карлика, под которым переливалось слабое оранжевое мерцание. Они были красивы своей чужеродной, диковинной красотой.

Наконец они оказались рядом. Остановились. Одна из тварей выступила вперед. Подняла голову. Раскрыла пасть – пара сверкающих зубных пластин – и издала этот звук.

– Незнание языков убивает, – Алекс поднял ствол карабина.

– Я тоже не понял, – Виктор поднял ствол своего.

Секунды тянулись. Существа не двигались. Затем тварь тронулась с места, подошла еще ближе. Снова блеснули бритвы пластин, снова тяжелый звук. Мерцание под панцирем усилилось, пульсация участилась.

– Они не уйдут, – сказал Виктор. – Слишком любопытные. Аж светятся.

Одно из существ оставшихся в группе шагнуло вперед. За ним шагнуло еще одно – они приближались медленно, осторожно. Поравнялись с первой; все трое снова раскрыли пасти, снова огласили пепельный полумрак своим скрежетом-воем. Закрыли пасти, уставились черными зернами глаз, снова застыли. Время, казалось, застыло с ними.

– Знаешь что, – сказал наконец Алекс. – А давай просто уйдем? Потихоньку, загрузим руду, без лишних движений, и свалим. Я буду загружать, а ты меня подстрахуешь. Держи.

Он медленно протянул Виктору свой карабин. Тот медленно принял, медленно навел оба ствола на животных. Алекс медленно поднял лопату, стал медленно насыпать руду в контейнеры. Он работал неспешно, плавно погружая лопату в пласт измельченной руды и пересыпая ее в контейнер. Твари не двигались. Они стояли, словно каменные изваяния; только мерная пульсация фотофоров могла выдать в них живых существ.

– Первый готов, – сообщил Алекс, аккуратно защелкнув герметизатор контейнера.

Он плавно поднял контейнеры, и, не поворачиваясь к существам спиной, двинулся к роверу. Сорок метров по сыпучему грунту показались километром. Когда Алекс сошел с руды на обычную лаву, ботинки захрустели – показалось, так, что можно было оглохнуть.

– Стоят, – прозвучал в шлеме голос Виктора. – Следят за тобой. Повернули головы, смотрят.

Алекс добрался до ровера, поставил контейнеры на платформу. Щелчок фиксатора воткнулся в нервы горячей иглой. Взял два новых, тем же медленным, осторожным шагом двинулся обратно. Существа провожали его взглядами, их головы поворачивались синхронно, следя за его возвращением.