Текст книги "Арлерт-Харт (СИ)"
Автор книги: Gabrie
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Парень спрятал лицо в ладонях и замычал. Запрокинув голову, он вдруг начал всматриваться в потолок таким взглядом, будто там находился сам Бог, который его сейчас спасет.
Спасет… От чего?
Кто их спасет?
– Ты явно не в себе, Браун, – вынесла короткий вердикт Леонхарт, глядя в пол. Почему-то было очень стыдно смотреть на этого парня.
– Энни…
Было ясно, как тяжело Райнеру давались сейчас слова. Энни казалось, что парня сейчас сдерживали тяжелые невидимые цепи, одной из которых его изобьют, если он выдаст хоть слово.
Иначе состояние Брауна никак нельзя было писать.
Энни из уважения к этому когда-то по-настоящему сильному человеку подняла на него глаза.
Райнер закусил губу, словно собирался сказать сейчас что-то непристойное.
Но он сказал то, что звучало как приговор.
– Мы воины, Энни.
Невидимые цепи, кажется, исчезли, позволив Райнеру принять другое состояние.
Губы парня расплылись в широкой улыбке, словно он сейчас сказал самую смешную шутку на свете.
Леонхарт, не сдержавшись, дала ему рукой по лицу. Удар, возможно, слышался на улице.
Браун зашелся в кашле. Может, она выбила ему зуб. Энни посчитала эту мысль возможной, идя к выходу.
Душу кошки не сгребли, а рвали, словно старую бумагу, на части.
У самого выхода Энни остановилась, пожелав вдруг обернуться к Брауну и добить его пинками. Райнер зло матерился, закашлял еще раз и выплюнул сразу несколько зубов в раковину.
Ничего. К завтрашнему утру отрастут.
Как и ее обычная неприступная ледяная стена вокруг души, от чего-то позволившая себе практически растаять. От чего?
Правда, может, с ее восстановлением можно будет подождать. Совсем чуть-чуть подождать…
– Последний месяц, Энни, – выдал Райнер тогда, когда уже девушка скрылась за дверью и сплюнул сгусток крови в раковину. Помрачнев, добавил:
– Последний месяц.
Комментарий к 9.
Эта глава далась мне просто кровью, потом и другими жидкостями. Самая большая, самая разносторонняя и самая сложная в написании. При этом я считаю, что она вышла достаточно неплохой.
========== 10. ==========
Громкие барабаны не менее громко извещали всех курсантов о начале.
Армин стоял сзади, горящими глазами смотря в спины сразу нескольким людям.
Энни и Эрен очень удачно стояли рядом. Сказывалось занятое место Йегера, идущее прямо за местом Леонхарт. Парень постоянно коротко оглядывался на девушку, что только сверлила глазами землю и думал о том, как он ей благодарен за все тренировки, советы, даже за все синяки и ссадины.
Ведь если бы не она, то возможно, он тут не стоял бы. Зеленоглазого даже не сколько не смущал факт о не влиянии успехов в рукопашке на итоговые оценки. Энни помогла ему много чем другим.
Йегер весь светился от счастья, освещая общую шеренгу десятки лучших не хуже главных фонарей. После него сразу стоял Кирштайн – чуть помрачней, но тоже довольный. За ним люди, которые не смущались ни чему и точно ели сдерживались от того, чтобы не затанцевать на месте.
За Энни обстановка шла спокойней. Кажется, первой четверке курсантов вообще было все равно на то, что они сейчас стояли здесь, почетные и уважаемые всеми. Эрен подумал, что именно эта обычная холодность и безразличие к всеобщему признанию и давало им такую силу. Леонхарт часто ему говорила, что эмоции – зло.
Армин, в народе, первая половинка Арлертхарта, так не считал. Он улыбался, стоя с курсантами, которые уже ничем не выделялись. В его душе не было место зависти или злости. Не было скорейшего желания уйти, пойти напиться и поплакаться, что не попадешь в знаменитую военную полицию. Нет.
Этот день был хорошим, например, тем, что теперь Армин может называть себя настоящим солдатом. Может, он бы не полностью соответствовал ему физически – что скрывать, телосложение не такое массивное, как у того же Райнера. Может, он был не таким сильным, как Микаса или решительным, точно Эрен. Он точно не был расчетливым, словно рожденный командир, как Жан. И ему не была присуща холодность, незаменимая в бою, что была у Энни.
У него был только военный билет, семьдесят четвертое, кажется, место и полная уверенность в том, что большего ему и не надо.
Рядом будут Эрен и Микаса. Жаль только, что Энни – нет.
Последний месяц они общались уже не так близко. Настолько не близко, что об Арлертхартах практически забыли, перестали шутить, а библиотеку начали закрывать слишком рано, ибо они перестали там вечерами засиживаться.
После выпуска Энни пойдет в полицию. Он последует за друзьями детства в разведку, точно конченый идиот и полный суицидник. Немножко неудачник.
И он все равно пребывал в хорошем настроении. Армин думал о том, как сегодня они с Энни поговорят, может, о чем-нибудь интересном. Поделятся впечатлениями о последней прочитанной книге. Армин не будет против сделать это второй раз.
Энни постоянно уворачивалась от вопросов, куда пойдет служить и, когда в последний месяц учебы она подошла к нему на лекции, сказав:
«Армин. Я собираюсь идти в полицию. Думаю, что наше общение стоит ограничить. Все равно придется расходиться.»
и впервые села за другую парту, Армин подумал, что это было ожидаемо.
Примерно на такой ноте закончилась их дружба, когда-то жалко пытающаяся перерасти в любовь. Дальше они только иногда разговаривали.
Очень мало. Очень редко. Энни таскалась всюду рядом с Райнером. Бертольд пытался пристроиться рядом, но у него не получалось. Армина это очень подбадривало.
Сегодня он хотел с ней поговорить побольше, подольше и желательно вдали ото всех. Может быть, она согласится провести всю ночь в казарме, куда вряд ли кто-нибудь сегодня вернется, и где он спрятал много новых интересных книжек. Хорошо будет, если они встретят вместе рассвет. Этого хватит напоследок.
Армин помахал рукой живо мотающему головой Эрену и невзначай перевел взгляд на Леонхарт. Она стояла, точно статуя. Холодная.
В небо резко взмыли много выпущенных птиц, сегодня символизирующих начало новой жизни, расставание с детством, а для кого-то настоящую свободу.
Армин хотел бы быть свободным. Он бы хотел поймать одну из них и спросить, как же стать таким же.
Но он точно не знает, что это за птицы. Не разбирается в них. Хотя, ему и не привыкать.
***
Приземлившись прямо на колени возле блондинки, Армин с почему-то беспокойным выражением лица взглянул на нее. Затем, глаза его вдруг блеснули, губы растянулись в слабой улыбке, а сам он протянул ей открытые ладони, на которых Энни только сейчас заметила что-то, что было старательно завернуто в пеленку, в какие обычно заворачивают новорожденных малышей.
Энни сначала подумала, что у Армина реально на руках какой-то малыш. Но, оценив его размеры, блондинка отбросила эту мысль и, ткнув непонимающе пальцем, точно маленькая девочка, спросила:
– Что это?
Армин услышал в ее голосе четкие нотки любопытства, которые очень редко пробивались в привычном безразличии Леонхарт ко всему происходящему. Арлерт улыбнулся еще шире.
– Это птенчик, – объяснил он, указав пальцем на выступающий желтоватый клюв.
Пеленка, в которую он был завернут, была просто белоснежной, возможно, даже тщательно выстиранной несколько раз. Но при этом все равно было сложно заметить этот маленький, похожий, скорей, на кусочек острой ветки, клюв.
– А он не задохнется? – вскинув бровью, спросила девушка. Кажется, заботливый Арлерт слишком перестарался с укутаньем. Остального туловища птицы вообще не было видно.
– Нет, – с уверенностью заявил парень. Затем, нахмурившись, он рассказал, как производил по дежурству уборку в медицинском кабинете, шел выливать ведро и услышал тихий, едва уловимый для человеческого слуха, писк. Он пробрался в кусты, уже примерно зная, что там увидит.
– Я тщательно осмотрелся, выискивал его гнездо, но ничего не нашел. Словно его просто кто-то взял и закинул к нам за стену, – говорил Арлерт.
Такое сравнение показалось Энни забавным. Она-то сталкивалась с подобной ситуацией и не считала, как Армин, такое предположение глупым. В этом огромном, необъятной мире, в котором сложно было найти начало и отыскать конец, возможно все.
– И я быстрей забрал одну пеленку, шел сейчас к Саше…
– Чтобы она тебе его приготовила? – усмехнулась Энни, не понимая, зачем вообще идти с любым животным к Браус. К этой сумасшедшей и дикой девушке, в чьих жилах текла настоящая охотничья кровь.
– Что ты такое говоришь? – даже возмутился парень. Он приложил одну руку ко лбу, полностью, очевидно, пораженный такому заявлению. Энни просто пожала плечами, не находя в своих словах ничего такого.
Ну, подумаешь, птенец. Даже если он очень милый, все равно это в первую очередь животное, коих даже в их небольшом лесе возле лагеря водятся пруд пруди.
– Саша просто выросла в лесу, имела дело со многими животными, – пояснил Арлерт. Энни чудом подавила в себе желание не пошутить про обеды и ужины, – поэтому она бы знала, что с ним сделать. И необязательно бы предложила его съесть.
Арлерт еще раз осужденно взглянул на Энни, после чего положил птенца в пеленке на землю. Энни присела на нее, даже с интересом наблюдая за тем, как Армин разматывает пеленку, являя ее взору крошечный комок, вблизи легко принимаемый за мягкую игрушку, а издалека – за яркое странное пятнышко.
Окрас у него был преимущественно черным, лишь грудка с вкраплениями желтого, посередине которой еще была темная полосочка. Птенец быстро заморгал черными глазками, лежа с, кажется, довольным видом.
Энни не могла это точно утверждать, ибо животные, а особенно птицы были последними в списке ее интересов. Но сейчас девушке хотелось осмотреть это крохотное создание поближе. Даже не испытывая никакой неловкости под пронзительным взглядом огромных голубых глаз Арлерта, Энни осторожно погладила птенца. Он был очень мягким, точно плюшевым. Оперение его еще не успело смениться с детского пуха на настоящие перья.
– Нравится, да, – как вердикт, вынес Арлерт. Энни отдернула руку и наигранно фыркнула, – Не надо тут! Я знаю, что нравится!
Сложно было это скрывать. Птенец и правда казался Леонхарт очень милым. Она, возможно бы, даже поддержала его сама в руках, если бы не боялась его реакции. В одной из книг, которые они с Армином недавно прочли, один из персонажей говорил, что дети очень чувствуют эмоции и хорошо различают хороших и плохих людей.
Все-таки, ее руки, с вечно грубой кожей от ударов, не такие как у Армина. Даже не смотря на то, что они тоже были не в идеальном состоянии, с обычными трудовыми мозолями, Армин сам по себе внушал полное доверие. Может, птенцу даже пеленка не нужна была. Теплоты этого парня хватило бы на целый рой.
– Здорово, Армин. Ты такой хороший человек, – сказала вдруг Энни, сама не понимая, зачем. Армин тоже не понял – он непонимающе захлопал глазами, перевел потом, зачем-то, взгляд на птенца. Он уснул.
– Ты тоже хороший человек, Энни, – сказал в ответ парень и положил руку на плечо изумленной Леонхарт.
Меньше всего на свете она ожидала таких слов. Даже от него.
Армин чуть сжал ее плечо, приблизился лицом ближе, растянув губы в очередной улыбке, слегка неуверенно, правда, спросил:
– Ты же поможешь мне с ним дальше?
– Как? – только ответила она.
– Не знаю. Но вместе – придумаем.
***
Энни ясно выбивалась из общей атмосферы. Как неожиданно упавшая снежинка на раскаленный и мягкий песок.
Все здесь светилось такой радостью, счастьем, ликованием, что Леонхарт не удивилась бы, если даже из ее кружки вдруг вылезла бы очередная рука с протянутым «Дай пять!»
Она устала отбиваться от курсантов, ставших неожиданно слишком открытыми и любезными. Ей даже хотелось сделать лицо кирпичом и встать в боевую стойку на остаток вечера. Но скорей, даже если бы они ее обходили, то напоследок наверняка за что-нибудь потерли, точно статую Короля на удачу.
Энни, что была всю жизнь далека от эмоций, никогда не могла понять, как людям удается менять их с невероятной скоростью. Вот, курсант какой-то со с 102, кажется, отряда – только на линейке брезгливо оттолкнул ее, точно подзаборную шлюху. А сейчас улыбался в лицо, спрашивая, как настроение.
Настроение? Да нормально. А как ты, вшивый лицемер?
Может, она преувеличивала. Сказывалась вообще, возможно, расслабляющая атмосфера и мысль о том, что тяжелая учеба закончилась. Или просто алкоголь все так раздобрил.
Энни отпила опять пиво из кружки. Впервые в жизни пьет. Впечатление от напитка, который оказался не таким противным и даже немножко приятным, было бы гораздо лучше, если бы она сидела где-нибудь одна. В казарме, хотя бы. Потому что даже этот спрятанный ото всех угол казался ей слишком открытым и буквально громко кричащим что-то вроде «Смотрите, я здесь! Давайте же, подойдите ко мне! Дай пять, дружок!»
Бесцеремонно сплюнув на пол шелуху от пары семечек, закинутых в качестве закуски в рот, Леонхарт сделала еще глоток. Она выпила уже пару кружек и после окончания этой точно нальет себе еще. Даже не побоиться наткнуться на сошедшего с ума от счастья Йегера или, сто процентов, уже бухого в щи Брауна. Она пойдет и нальет себе еще!
Хмель приятно расслаблял, и Энни все ждала, когда он ударит в голову. Она наслушалась рассказы Мины о родителях, которые раньше много пили из-за каких-то тяжелых проблем в жизни и сейчас ждала, когда ей тоже полегчает.
Говорят, что табак еще расслабляет, но это утверждение Энни проверить не могла. И даже если бы у нее в руках были самые дорогие и крутые сигары – все равно бы не стала бы. От одного запаха начинало тошнить. Она часто чуяла его от Райнера, чуть-чуть от Бертольда и высказывала каждый раз свое презрение.
Однажды учуяла его от Армина, который, однако, был хорошим мальчиком и после одного раза больше не курил. Энни сделала поледний, самый большой глоток, с грохотом поставив кружку на стол. Она почти опустела.
Энни тоже уже пуста. Совсем.
Учеба пролетела просто катастрофически быстро. Она даже из нее ничего толком не запомнила, кроме теплых посиделок и, порой, захватывающих историй с солнечным мальчиком.
И как на зло, именно это хотелось меньше всего запоминать. Леонхарт громко сплюнула еще одну шелуху почти в ноги очередного проходящего, пуская в того убийственный взгляд. Он поспешно ретировался.
Жаль, правда, что не со всеми работает этот способ. Энни готова была килограмм семечек съесть и плеваться ими, точно патронами ружье, лишь бы это сработало и вдруг появившийся Гувер ушел.
– Привет, – тихо поздоровался парень, присаживаясь напротив. Энни хмыкнула, кивнула головой. Хоть чуть-чуть, но надо было вести себя прилично.
Ведь она, как сказал однажды Райнер, такая себе, конечно, но девушка.
– Чего тебе? – не смотря на Бертольда, Энни рассматривала его кружку. С таким вниманием, будто там был последний в мире целебный отвар, а она смертельно чем-то болела. Она была полной. Полной расслабляющегося и уже полюбившегося напитка.
Гувер заметил заинтересованность Энни и скромно улыбнулся, кивнув на ту головой.
– Хочешь бери. Я больше не хочу.
Бертольд не успел закончить последнюю фразу, как Энни схватила кружку и сделала несколько больших глотков. Даже слишком больших, ибо по ее подбородку потекло несколько капель, спускаясь и приземляясь пятнами на кофту. Энни также громко поставила кружку на пол, беспардонно вытеревшись рукавом.
– Спасибо, – так, будто ее заставили это сделать, поблагодарила Леонхарт и нагло добавила, – можешь идти.
Бертольд постоянно отводил глаза в сторону, не решаясь взглянуть на Энни. Даже если она сейчас выглядела не особо привлекательной, со своим полным отсутствием манер и хамоватой речью в разговоре, Бертольд находил в ней лучшую, полностью идеальную во всем девушку из всех возможных.
Он отчаянно краснел всякий раз, когда Энни смотрела на него полным презрения взглядом. Он не разбирался в эмоциях, что она к нему на самом деле испытывает. Хватало того, что она просто на него смотрела!
Парень, не зная, что ему еще сделать, выпил сам. Повторить подвиг Энни не решился, правда – захлебнулся бы еще, поймав ее насмешливый взгляд. А не смеяться над ним она просто не могла.
Мягкосердечные монстры, позволившие себе влюбиться в Снежных Королев, не могут не смешить.
– Энни… – открыл было Бертольд рот, но тут же закрыл его, опять отводя глаза в сторону. Леонхарт оглянулась на него, устало подперев рукой подбородок, параллельно с этим тщательно прикидывая в голове, сколько кружок еще надо выпить до полного помутнения рассудка.
Бертольд был очень далек от ее мыслей. Он почесал рукой затылок и стеснительно прикусил губу, упираясь глазами в стол, буквально, на одном дыхании выпалил:
– Я знаю, что тебе сейчас тяжело. Хочу сказать, что мы рядом. Можешь рассчитывать на нашу поддержку. На мою тоже. Ну, и на Райнера, конечно. Мы же не чужие люди, в конце концов и точно никогда не будем.
Энни не вдохновилась этим заявлением и не подхватила уверенность Гувера в людях. Сложно было доверять кому-то, зная, что тебе самой доверять нельзя.
Какая-то двойная диллема получается. Немного ироничная и жесткая, но Армин бы оценил.
Армин любил колкие и обрывистые фразы, точно клочки рваной бумаги, и бьющие прям в сердце. Может поэтому парню и нравились все ее приемы, большинство из которых Леонхарт считала слишком резкими и отрывистими. Но полностью ей подходящими.
– Я пришел сюда, чтобы поддержать тебя, Энни – осторожно сказал еще Бертольд, видя, что девушка не отвечает и вообще, вроде, полностью погрузилась в себя.
– Спасибо, но нет, – отрицательно покачала головой блондинка, поблагодарив, однако, за внимание.
В одном этот высокорослый был прав. Как бы старательно Энни не избегала этих двоих в течение всего обучения – при появлении первых серьезных проблем она к ним первым спряталась под большую руку. Теплую, хоть и по-своему.
С теплом солнечного мальчика, конечно, не сравнить. Как там Армин, кстати?
– Армин… – словно прочитав ее мысли, мрачновато заговорил Берт. Энни, не скрывая удивления в глазах, посмотрела на него.
Бертольд даже не смутился ее открытому взгляду. Казалось, что то, что он сейчас скажет, он сказал бы даже в том случае, если бы они находились в тесной кладовке, стоя напротив и только в обществе друг друга. И даже бы почти не покраснел.
– Армин тебе не нужен, Энни, – внушал он ей, говоря тихо и плавно, словно, как маленького ребенка боялся спугнуть, – завтра мы начнем свою операцию. А после уберемся отсюда подальше, домой. За эти чертовы стены, оставляя их и всех прочих как можно дальше…
Энни потянулась через весь стол, резким движением затыкая рукой Гуверу рот. Глаза ее зло сверкали. Лед в них сегодня был особенно твердым, казалось, не поддающийся растопке даже самым большим огнем.
Даже паром самого большого титана в мире, что был сейчас перед ней испуганным и полностью смятенным.
– Молчи, болван, – спокойно попросила Энни, даже со смешинкой произнеся его имя. Она практически сидела на столе, чуть не опрокинув кружку с пивом, и оглядывалась по сторонам, проверяя, много ли они привлекли внимания.
Нет. Никто вообще на них не смотрел. Все были слишком увлечены, наблюдая за разговором Эрена с некоторыми из курсантов. Энни не слышала, о чем он оживленно говорил. Наверно, опять о титанах.
– Хмм, – досадно протянула девушка, – Он никогда не успокоится.
Словно услышав голос, Армин рядом с Йегером обернулся в ее сторону, тут же приподняв брови в полном изумлении. Вместе с этим, на лице его застыло какое-то разочарование.
Энни совсем не разбиралась в эмоциях и не могла точно сказать оно ли это было. Девушка понимала сейчас только то, что находилась не в очень нормальном положении. Спустившись обратно на стул, она взяла кружку с пивом и стала пить так, будто все это время только этим и занималась.
Трудно было сказать какой из парней сейчас щедрился на эмоции больше. Энни могла бы устроить между ними соревнование, попутно еще поборясь за звание наиболее подходящего для нее человека, но это было последним, чего бы Леонхарт сейчас хотела.
Физиономия Бертольда скисла, словно выжитый лимон, когда он увидел, как изменилось поведение Энни, стоило ей только взглянуть на Арлерта. Она даже стала сидеть более приличней, что ли – закинула ногу на ногу, выпрямила спину, поправила прическу, твою мать. И пить стала так, будто в ее руках находилась фарфоровая кружечка с элитном сортом чая.
Когда Райнер позвал его, Гувер, не думая, встал и ушел. По пути даже не обернулся.
Зачем? Он знал, что там увидит. И тогда бы чудовище внутри него не сдержалось и, если бы не появилось прямо здесь, так направило бы душить Арлерта.
Голыми. Руками. Долго.
***
Энни шла быстрым шагом вперед, оглядываясь иногда на Армина, что слишком медленно плелся сзади. Парень заботливо держал в руках птенца, назад завернутого в пеленку, что-то иногда говоря ему и укачивая, точно настоящего ребенка.
Будь Энни в более-менее хорошем настроении она бы с легкой улыбкой сказала ему, что из него вышел бы замечательный отец. Но сейчас, когда они уже слишком долго шли до столовой, которая не так далеко находилась, Леонхарт только остановилась, раздраженно попросив:
– Можешь идти быстрей, а?
– Не могу. Вдруг я укачаю его, – отрицательно ответил Арлерт, остановившись.
– Ты постоянно это делаешь, – громко хмыкнула Энни.
Блондин резко приставил палец к губам и тихо шикнул, говоря «Разбудишь его!»
– Армин, это просто птенец! Ты слишком с ним возишься! – специально еще только громче заговорила блондинка.
Что, собственно, она вообще тут делает?! У нее еще личная тренировка, тренировка с недотепой Йегером, сбор в лесу с Райнером и Бертольдом. Со всем этим надо будет разобраться всего за часа два, а вместо этого она возится с Арлертом и его дитем, согласившись помочь достать тому немного еды из столовой.
Птьфу! Чтобы она еще хоть раз пообщалась с Браус. Ее воровские замашки, кажется, распространяются воздушно-капельным путем.
Армин наконец заметил, как недовольна была всей сложившийся ситуацией Энни.
– Прости, – скромно сказал парень. Точно груз вины за свое поведение давил на него, заставляя опустить голову, – Просто я никогда еще ни о ком вот так не заботился. И даже не думал, что это будет так здорово.
Тут парень поднял голову и, как ни в чем не бывало, спросил:
– А ты не хочешь о нем позаботиться?
Леонхарт не знала, что ответить на такое предложение. Она только показала на себя пальцем, удивленно вскинула бровью и уставилась на Арлерта в немом вопросе. Тот бодро закивал ей головой.
– Ты же будущая мама. Уверен, тебе это должно понравится, – сказал Армин и, больше ничего не спрашивая, подошел к Энни, поднял одну ее руку и уложил в ту птенца, придерживая его, на всякий случай, сам. Второй рукой девушки он крепко зажал его, чтобы точно уже не уронила и отошел, улыбнувшись.
Леонхарт стояла в шоке, держа птенца, которого Армин всунул ей в руки, как мягкую игрушку.
Мол, ничего такого, Энни. Играй!
Если бы Армин только сейчас напомнил ей о будущем материнстве, Энни бы точно не сдержалась от смеха.
– Армин, – усмешка, правда, появилась, – Я выгляжу тупо.
Армин восхищенно смотрел на эту картинку. Энни с птенцом. Энни с младенцем!
Еще вручая ей птенца в руки, Армин, не стесняясь, представлял, что это на самом деле их ребенок, и сейчас он отдает его любой жене на кормление или уложить спать.
Парень только хлопнул пару раз в ладоши, надеясь, таким образом сдержать радостный крик. Энни поправила пеленку, заглянув в лицо птенцу и чуть дотронулась до его клюва – словно проверила температуру. Аааа!
– Мне просто интересно острый он или нет, – оправдалась Леонхарт. Не в силах больше наблюдать за этим странным счастьем Арлерта, она дальше пошла к столовой.
В этот раз только, почему-то, заметно замедлив шаг. В голове звучали слова Арлерта об укачивании птенца. Арлерт за спиной чуть ли не в ухо горланил о том, что это самая лучшая картина, какую он только видел в жизни.
Добравшись наконец к столовой, Армин вдруг твердо сказал, что сам попытается достать что-нибудь из еды, а она пусть остается у входа. Так им с дитем будет безопасней.
Птенец наконец проснулся и громко запищал. Энни раскутала пеленку так, чтобы можно было видеть его мордочку.
Совсем незадолго до этого, Энни твердо была уверена, что ему она не понравится. Сейчас… Она точно не знала о том, почему она сама, держа это плюшевое чудо в руках, испытывала необычайную легкость на душе.
Было так спокойно. Приятно. Уютно, что ли.
– Тебя кто-то выкинул из родного гнезда, да? – грустно усмехнулась Леонхарт, поправив в очередной раз пеленку. Не могла она никак избавиться от мысли о том, что птенцу не удобно, и она должна с этим что-то сделать.
Вполне ожидаемо, он ей ничего не ответил. Энни, однако, все равно была уверена в правдивости своих слов, потому что такое поведение ей было хорошо знакомо.
Когда, точно брошенный всеми, жмешься к совсем незнакомому тебе человеку, который показался очень добрым… Когда следуешь за ним всюду, не думая, что он заведет тебя куда-то не туда…
Когда в очередной раз отказываешься от его куртки, отмахиваясь от волнительных «Тебе же холодно! Укутайся в нее!»
В ледяные глаза Энни уставились две маленькие черные бусинки. Леонхарт, смотря в них ответ, думала о том, что у этих двоих больше общего, чем кажется на первый взгляд.
***
Армин задорно подумал про себя, что сегодня весь мир был на его стороне.
Как иначе объяснить то, что Энни шла в его сторону таким уверенным шагом, что он бы точно получил, если бы сдвинулся с места. Но Арлерт и не думал этого делать.
Он так твердо стоял, что даже самый сильный ураган не сдвинул бы его и на миллиметр. Энни, заметив это, чуть поубавила шаг, облегченно думая про себя, что он хочет с ней разговаривать.
Неизвестно почему она правда думала, что Армин будет избегать разговора с ней. Как никак, не он ее выкинул из своей жизни, точно лишний мусор.
Леонхарт прикусила губу, чувствуя, как в ней медленно нарастает большое чувство вины. Алкоголь сделал то, что она хотела – хорошо расслабил и заставил выкинуть себя из течения жизни с ее привычными обязанностями и проблемами.
Хорошо бы только писать на нем какую-нибудь инструкцию. Или предостережения, вроде:
«Держаться подальше от АРМИНА АРЛЕРТА. В ОСОБЕННО не трезвом состоянии держаться ЕЩЕ дальше!»
Но Энни только приближалась к нему. Ей хотелось, правда, перейти на бег и повалить его на землю, душа в объятиях. Ох, она чувствовала, что сейчас оторвется за весь тот месяц, когда они мало общались.
– Я скучала, – сразу с порога заявила блондинка. Не дожидаясь от парня ответа, она обвила руками его за талию, кажется, испытывая недостаток сил дотянуться до шеи.
Но так она могла прижаться головой к его груди. Та быстро поднималась и опускалась, выдавая всю неловкость и смущения Арлерта с потрохами. Энни только умилилась, вспоминая, какая на самом деле ее половинка Арлертхарта душка.
Девушка слышала стук его сердца и почувствовала в себе большое желание дотронуться до него. Прямо под этой, как ей казалось, не к месту рубашкой она провела аккуратно пальцами от пупка к месту под левой грудью, подставляя к нему ухо.
Вслушавшись внимательней и поняв, что это оно, Энни накрыла сверху рукой то, что было самым важным и запоминающимся в ее жизни.
Вся эта любовь, даренная сердцем Армина. Смущало, правда, что находилась оно еще под несколькими сантиметрами кожи. Без них – она бы слышала стук еще четче.
Леонхарт блаженно улыбнулась, довольно замычала и не думала поднимать глаза на лицо Армина, что горело, кажется, адским пламенем.
– Эн…ни…
– Ммм?
– Ты скучала? – переспросил ее Арлерт. Вообще, он поверил ее словам изначально. Просто не знал, как завести сейчас разговор.
Как убрать Энни от себя? Или, хотя бы, куда бы им спрятаться подальше от любопытных и ухмыляющихся физиономий прохожих. Хорошо Энни, которую никогда не волнует происходящее вокруг.
Он осторожно отдернул ее от себя, сжимая руки на плечах. Энни уставилась на него во все глаза. Взгляд ее был, как показалось Армину, слегка помутненным. Но когда он учуял резкий аромат хмеля, то сообразил, что к чему.
Энни пьяна. Возможно, что очень пьяна. Нет, она абсолютно пьяна.
Стало немножко обидно от того, что только алкоголь подталкивал Энни на все эти действия, открытые улыбки и слишком приятные слова. Поэтому Армин откинул эти мрачные мысли подальше, уверяя самого себя, что Энни не лжет.
Может, она немножко не в себе. Но вроде бы кто-то говорил, что пьяные люди – всех честней.
Энни обнажила зубы в широкой улыбке, покачала почему-то головой и потянула руку к его лицу. Леонхарт потрепала Армина по щеке, словно маленького и умилительным тоном сказала:
– Дохляк, ты почти не изменился.
Армин просто сжал ее в объятьях, опустил голову к светлой макушке с мыслью, что сейчас он сделает то, что хотел уже долго.
Громкий вдох, не стесняясь, сменился счастливым возгласом:
«Ромашки! Ромашки, да!!!»
Энни тихо рассмеялась, не в силах повысить голос от слишком близкого расстояния. Армин сжимал ее с удивительной силой, словно успел за это время хорошо подкачаться.
Но может, он просто рад ее видеть. В любом случае, сегодня и только сегодня Леонхарт намеревалась оценить его мускулатуру.
Здесь и сейчас. Правда, возможно, все-таки не здесь.
– Армин, пусти, – попросила блондинка. Арлерт либо не расслышал ее, либо еще не до конца насладился объятьями и ее запахом.
Спрингер чуть ли не пробежал мимо, громко присвистнув им напоследок. Чертов Спрингер!
– Армин, пусти! – громче попросила Энни, придав голосу привычную холодность.
Арлерт, кажется, очнулся. Энни снова была той, с которой он проводил время. Не три года и не один месяц, на самом деле, несколько ее не изменили.
Но если подумать – именно в такую Леонхарт он и влюбился. И какой бы милой и богатой на эмоции не была пьяная Энни, старая – всегда лучше.
Снежная Королева.
Она взяла руку Армина в свою и повела куда-то. Они не разговарили ни о чем. Армин забыл в зале куртку, как и Энни вышла не в очень теплой кофте, но тем не менее, никто из них не жаловался на холод. Было тепло.
Энни привела Армина к мужской казарме. Она попросила парня первого войти в коридор и пройти в комнату, пока сама займется тут кое-каким вопросом. Арлерт беззаботно пожал плечами, не находя в ее просьбе ничего подозрительного. Единственное, боялся, что Энни сейчас растает, подобно снежинке или попросту уйдет.
Но это же Энни. Разве она может так?
Когда Армин скрылся за поворотом, Леонхарт быстро огляделась по сторонам, вошла в первые попавшиеся комнаты, найдя в третьей по счету то, что ей нужно. Веревку.
Из нее никогда бы не получилось хорошего плотника или инженера, что там, даже стратег из нее никудышный. Но то ли так действовал на нее алкоголь…
