Текст книги "Арлерт-Харт (СИ)"

Автор книги: Gabrie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Парень, не сдерживая скуления от боли, медленно опустился на колени, встречаясь тут же взглядом с Армином.

Армин не любил, когда кто-нибудь, а особенно Микаса за него заступались.

Но сейчас мог забыть обо всех своих неприязнях и позволить громко засмеяться.

Ллойд с дружками убежали также неожиданно и быстро, как появились. Вода из опрокинутого ведра смыла за ними половину следов.

Микаса спросила о наличии еще одной тряпки и, получив неудовлетворительный ответ, покачала недовольно головой и заявила, что Армин ее обманывает.

– Спасибо за помощь. Как всегда, – улыбнулся Армин, – но ты итак делаешь слишком много для меня.

– Не бывает чего-либо «слишком много» для тебя или Эрена, – хмыкнула азиатка. Схватив ведро, девушка пошла по направлению к крану с водой.

Армин молча проводил ее взглядом и, когда фигурка Аккерман скрылась за поворотом, снова улыбнулся и вздохнул.

Когда-то они с Эреном пошутили, что, если дать задание Микасе не опекать их в течении двадцати четырех часов, по истечению первых десяти она умрет от недостатка смысла в своей жизни. Шутка показалась Армину излишне жесткой. Но после он еще долго смеялся над ее правдивостью.

Микаса вернулась с полным ведром воды, откуда не возьмись взявшейся тряпкой и, не спрашивая никакого разрешения, начала вытирать полы вместе с Армином.

– Эрен тренируется с Энни, – сообщила она, выделив пренебрежительной интонацией имя девушки, – и мне нечем заняться.

Армин промолчал. Совсем не в то русло пошел разговор.

– А тебя ведь Шадис наказал? – спросила Микаса. Она понимала, что это совершенно глупый вопрос. Просто не знала, как еще завести с парнем разговор. Его изменившееся за одну секунду настроение от чуткой и проницательной Аккерман невозможно было утаить.

Честно признаться, она просто ненавидела Леонхарт. За то, что она крутила Эрена, как чучело, на тренировках и полностью, как считала девушка, отравляла жизнь Армину.

Забежавший утром в казарму к Саше Конни успел рассказать девушке по секрету о визите Энни к парням. А, так как, Спрингер всегда очень громко разговаривал, об этом узнали все.

Через него же она потом узнала подробности ее визита. Хорошими они не были.

Микаса могла бы спросить Армина, что эта дрянь Леонхарт сделала ему, чем обидела. Но вопросы в лоб задавать было слишком неприлично даже для близких друзей, поэтому приходилось подбираться издалека. Наверно.

– Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить.

Потому что Армин в три раза проницательней ее.

Микаса лишь кивнула головой, ожидая рассказа, но блондин взглянул на нее с таким кислым выражением лица, что девушка даже пожалела, что вообще завела этот разговор.

Тема была, определенно, неприятной.

Но… Как иначе она может ему помочь?

– Она чем-то тебя обидела, да? – с больше утвердительной, чем воспросительной интонацией сказала азиатка.

Армин отрицательно покачал головой, выжимая тряпку в ведро. Вода была настолько же грязной, насколько были далекими от правды заявления Аккерман.

– Нет, Микаса, – снова покачал Армин головой, – просто я, кажется, на слишком многое понадеялся.

Девушка, не думая больше ни о чем, взяла руку парня в свои ладони и уставилась на него, покорно ожидая дальнейшего рассказа.

И он был. Армин выдал все историю с поцелуем, словами Энни и его переживания, как открытую книгу, после чего поддался с объятьями и зарылся головой в плечо брюнетки.

У Микасы никогда не было детей, но сейчас она чувствовала себя настоящей мамой, поглаживая аккуратно Армина по спине и слушая его тихие всхлипы.

Эрену тоже можно было всегда высказаться, но только этой девушке Армин мог полностью раскрыть душу, не боясь получить осуждающий взгляд и заезженную фразу «Ты же мужчина!»

С Микасой можно было быть жалким.

– Я не верю, что я это говорю, – вздохнула Аккерман, когда Армин отстранился от нее и спешно начал вытирать слезы рукавом пиджака, – но, я думаю, она просто запуталась. Вряд ли у нее когда-либо был парень. А сейчас такое время… Когда страшно к кому-то привязываться.

Аккерман, для девушки, которая сама была привязана стальными цепями к одному человеку в этом мире сильно и навсегда, говорила такое слишком просто и обыденно. Армин лишь восхитился ее непоколебимой силе духа.

Эта была их общая с Эреном черта.

– Ты сильная, – лишь сказал блондин.

Микаса пожала плечами и, решив, что разговор окончен, продолжила вытирать пол.

Она, в своей привычной манере, сделала почти всю работу сама и сейчас ждала, когда Армин закончит домывать свою половину. Помогать здесь он ей запретил, пригрозив, что расскажет Эрену о том, что она опять строит из себя их мать.

Сейчас был подходящий момент для того, чтобы поразмышлять об Энни и о том, что делать с ней дальше.

Армин не размышлял. Он домывал уже не очень грязный пол и не думал ни о чем.

Не о чем было думать. Разве что о вопросе Микасы о том, что он дальше собирается делать с Ллойдом.

А с Энни было понятно все и так.

Микаса всегда объясняла все четко, ясно и по делу.

Вечернее построение было в лучших традициях шумным, унижающим и полным желания поскорей сбежать в казармы. Настроение Шадиса, как выразился Жан, было хуже, чем у девицы в разгар женских дней. Мужчине так и хотелось докопаться до какого-нибудь бедного курсанта, отправить набегать круги или сбежать под юбку к мамочке, напустив кучу страха.

Армин, так удачно, стоял прямо напротив Энни. Девушка высматривала в рядом стоящем с ним Марко что-то очень интересное, а Арлерт в свою очередь не сводил взгляд с Мины. Соседей этих двоих это начинало уже раздражать.

– Энни, – недовольно шепнула блондинке Мина, – может вы решите ваши проблемы уже? Твой Армин уже начинает меня смущать.

– Мой Арми… – недоуменно начала Леонхарт, но ей не дал закончить фразу громкий рев Шадиса.

Офицер как-то умудрился услышать ее с конца шеренги и сейчас громким шагом шел в ее сторону, оставляя позади себя курсантов с перекошенными от страха лицами.

Во всей этой ситуации только это и раздражало Леонхарт.

Шадис уже оказался возле девушки, взирая на ту сверху своими черными, как сама смерть глазами. Он был выше ее голов на пять, от чего закинутая вверх шея девушки слишком быстро начала болеть.

– Леонхарт, – растягивая слоги ее фамилии, прошипел Шадис. Мина Каролина рядом, кажется, вросла дрожащими ногами в землю, мысленно многократно прося у Энни прощение за то, что вообще начала разговор.

Сзади обстановка была не лучше. Если впереди стоящие курсанты хоть как-то старались сохранять невозмутимое выражение лица, то ребята сзади все до одного были белей, чем первый снег. Конни шепнул что-то про смертный приговор, но тут же заткнул себе руками рот. Сверху приземлились еще руки Имир и Бертольда.

Энни была спокойна. Энни никогда не волновало происходящее вокруг, если только это не Армин Арлерт, внезапно вышедший из шеренги.

Парень окликнул офицера простым «Простите» и отмахнулся от кучи рук, пытающихся затянуть его назад.

Шадис медленно поворачивал голову, наверно, мысленно отсчитывая секунды до смерти суицидника. Энни хотела снова обратить на себя внимание, но резкий и, на удивление, больной толчок Мины в бок нарушил ее планы.

– Арлерт, – так же нарочито медленно сказал Шадис, – Что?

Армин очень любил Энни и сейчас хотел защитить ее, но даже его необъятная любовь сгорала дотла перед этим человеком и превращалась в пепел. А слова все комом застревали в горле.

Энни чувствовала себя не лучше.

Действительно страшно, черт возьми.

– Вы двое, – поняв, что от Армина больше внятных слов не дождешься, он снова обернулся к Энни. У нее вид был гораздо лучше, – Вы, блять, очень смелые что ли?

– Никак нет, сэр, – четко выдала Энни, отдав честь. Армин повторил за ней, хоть Шадис и не мог этого заметить. Имир за его спиной покрутила пальцем у виска, за что получила предостерегающий взгляд неподалеку напротив стоящей Кристы.

– Тогда какого хуя вы творите? Арлерт, Леонхарт, вы тут совсем охуели? – Шадис резко развернулся снова к парню, который чуть не потерял равновесие, – А, Арлерт?

– Нет, сэр, мы…

– Заткнись, Арлерт!

– Послушайте, сэр… – вмешалась в разговор Энни, но тоже была прервана Шадисом.

– Заглохни, Леонхарт!

– Позвольте нам объясниться, сэр!

– Арле…

– Да, дайте ему сказать, пожа…

– АРЛЕРТХАРТ, ЗАТКНИСЬ! – заорал Шадис, ткнув пальцем девушке прямо в лицо. Энни изумленно хлопала глазами, постепенно, но верно, начиная краснеть.

Шадис только по не сдержавшемуся смешку Жана понял, что сказал. Пока Кирштайн тут же в ужасе начал думать, что с ним теперь сделают, Шадис вдруг усмехнулся и прервал мрачные мысли парня:

– Да, блять, – покачал головой мужчина. Ему и самому хотелось смеяться от всей этой ситуации. Прочие курсанты тоже ели сдерживались.

Но когда Шадис обратился поочередно к каждому из ребят с: «Арлертхарты, назад в шеренгу» воздух, словно землетрясение, потряс громкий, откровенный, безудержный ржач.

Армин думал, что, наверно хорошо, что все так закончилось. Они сумели развеселить всех и даже Шадиса и теперь, может, не будут отбывать наказание.

Но… Арлертхарт…

Твою мать. Это, определенно, будет надолго.

Энни, не стесняясь, хлопнула себя рукой по лбу.

***

Спустя час они оба будут нарезать в полной темноте круги, держа друг другу за руку, чтобы, в очередной раз, не споткнуться об камень, пусть даже самый заметный и большой.

Энни тактично промолчит и не скажет, у какого из Арлертхартов тут не очень хорошее зрение.

========== 7. ==========

Жизнь Арлертхартов и всего остального сто четвертого кадетского корпуса шла своим чередом. Шла очень скучно.

Беря во внимания прошлые годы учебы, которые сопровождались постоянными приключениями, вроде, похищения Кристы или проведения конкурса между Сашей и Жаном, сейчас стоял полный тухляк.

Беспорядочное лежание на твердой кушетке в свободное время начало доставать где-то спустя несколько недель. Жизнь была слишком тихой, размеренной и неправильно спокойной, от чего всех это, в конце концов, достало и каждый начал искать себе какое-то веселое занятие.

А у некоторых личностей недостаток неприятностей в крови особенно давал о себе знать, от чего их поиски приключений заканчивались часто встречами в кабинете Шадиса. Но все равно они, вытирая грязный пол вместо ужина с друзьями, радостно делились с ними новостями о том, что нашли хоть какое-то себе развлечение.

В группу эти весельчаков входили неизменные Конни с Сашей, Имир и, как ни странно, Армин с Энни. Последние так особенно отличались, отрабатывая почти каждый день какое-нибудь наказание.

Трудно было сказать, что двигало ими. Инициатором, как правило, была Энни. Армин молча следовал за ней.

Бывает, они сбегали в учебное время в город или прогуливали лекции. Не возвращали даже вовремя книги в библиотеку! Армин каждый раз места себе не находил, понимая, что творит неправильные дела, а Энни только безразлично пожимала плечами. Наверно, она начала так делать еще с рождения.

Леонхарт не просто было скучно. Ей было страшно от одной мысли о том, что им с Армином осталось провести слишком мало времени вместе.

Выпуск был совсем на кону… Оставалось меньше полугода до того момента, как они разойдутся в разные стороны и не встретятся, очевидно, никогда.

Энни никогда не говорит на эту тему и отмахивается от назойливых вопросов Армина о том, куда она все-таки решит пойти. Сам он ей сказал однажды о том, что собирается за друзьями в разведку, но, если ей захочется, они вместе могут пойти в Гарнизон.

Армин предложил ей это с самым невинным и милым выражением лица, крепко держа параллельно за руку. Энни осторожно выпустила руку и погладила ею Армина по щеке, сказав, что это глупо.

Она последний человек в мире, ради которого он должен идти на подобное. Вслух Леонхарт это, конечно, не сказала, но Армин понял все и так. Шутливо отругал и дал слабый подзатыльник.

В тот день Энни впервые ночью не сдержала слезы.

Поэтому сейчас она готова была пойти на все, лишь бы провести все оставшееся время с Армином. Пусть она даже в итоге окажется худшим курсантом из выпуска. Плевать.

То, как Армин в лесу рвал для нее ромашки, было выше всяких мест.

Принимая из его рук собранный букет, Энни еще подумала, что, может, выше даже ее основной цели пребывания здесь.

Букет упал на землю вместе с ней, и Армин весь оставшийся день ходил за ней и пытался узнать, что ее так расстроило.

Это было примерно неделю назад, а он так и не забыл тот случай и верно надеяться, что Энни расскажет ему, в чем дело.

Леонхарт старается не думать о плохом.

Сегодня они сидели на лекции, решив в этот раз побыть послушными ребятами. Разве что очередную книгу Армин не вернул вовремя в библиотеку, читая ее всю ночь. Не трудно было об этом догадаться – тихое сонное дыхание и текущая изо рта слюнка выдавали парня с потрохами.

Энни прилегла рядом, вслушиваясь изредка в рассказ учителя о еще одних предполагаемых слабых местах титанов.

Хотя это глупое дерьмо слушать не надо было.

Энни смотрела на Армина, борясь с желанием потрепать парня по щеке. Армин недовольно сморщил нос во сне, словно возмущаясь тому, что она не хочет этого делать. Энни от этой мысли ели сдержала смешок.

Девушка прикрыла следом за парнем глаза, думая, что тоже поспит. Хотя она и не читала ничего этой ночью, все равно спать очень хотелось.

Чем ближе день выпуска, тем больше Энни беспокойно спит.

– Энни, – позвал ее кто-то сбоку.

Леонхарт, не поднимая головы с парты, развернулась в сторону того, кто ее позвал. Это был Жан.

Вид у него, мягко говоря, был не очень. Не то чтобы он выглядел как-то непривлекательно и плохо, нет – такой себе обычный Жан. Вот только выражение его лица была таким страдальческим, словно от того, что он сейчас ей скажет, будет зависеть вся его жизнь.

– У тебя есть конспект с последней лекции, Энни? – умоляюще спросил он. Наверно, он бы плюхнулся сейчас на колени и начал молиться, чтобы у Леонхарт был этот конспект, но лишь небольшое расстояние между их партами и риск поймать замечание от учителя мешали ему это сделать.

Энни даже стало по настоящему жалко этого парня. Не секрет, что он мечтал попасть в военную полицию и с серьезностью относился не только к тренировкам, но и ко всем домашним заданиям.

У этого парня была мечта. А это многого стоит.

Энни вздохнула, думая, что, наверно, здорово иметь мечту. Хотя что тут думать – у нее тоже она была.

Любой человек о чем-то мечтает.

Но Энни прервала мечты Жана на данный момент, подняв и показав парню открытую тетрадь с идеально чистыми белыми страницами. И она таки при всем своем сочувствии не сдержалась от короткого смешка.

– Позови Армина, у него точно есть, – с еще большей надеждой в голосе попросил Жан.

Энни откинулась на спинку стула, позволив явить Кирштайну мирную, умиротворенную и во всю сопящую голову Арлерта, с удобством расположившуюся на парте.

Жан хотел стукнуть кулаками по парте, но вовремя отдернулся и, коротко кивнув головой Энни с выражением «Чтоб вы сдохли все» начал искать другого человека для списывания.

Справа, на парту впереди него сидели Имир с Кристой, а чуть поодаль – Микаса. Кирштайн понимал, что его попытки достучаться до Кристы будут прерваны пожеланием Имир пойти куда подальше, а к Микасе он просто не сможет обратиться. Это же Микаса!

Парень обреченно вздохнул, поняв, что ему конец. Зачем он вообще тогда принял предложение Спрингера и Браус обрыскать склад с провизией. Черт бы побрал этот бездонный желудок Браус, подлизывания Спрингера и его желание порадовать себя чем-нибудь вкусным прямо перед предстоящим экзаменом. И как идти на этот экзамен без конспекта?!

Спишет он, как же! Ведь тут столько добрых, умных и отзывчивых людей!

Кирштайн зло посмотрел в сторону Арлертхартов, которые, кажется, провалились в безмятежный сон. Чтоб они и не просыпались!

– Жан, ты в порядке? – неожиданно донесся до парня голос Микасы. Девушка смотрела на него настороженно, нутром чувствуя, что сейчас с ним произойдет что-то не то.

– Ммм, да… – только и выдал Кирштайн. Микаса пожала плечами и хотела уже отвернуться, но парень поспешно добавил, – Просто мне тут конспект с прошлой лекции нужен, а ни у кого нет. Может…

Микаса не дала ему закончить, передавая через другого курсанта Жану тетрадь. Он не успел поблагодарить ее, ибо девушка продолжила слушать рассказ преподавателя, устало подперев подбородок рукой.

Жан сглотнул, тут же растягивая губы в довольной улыбке. Почерк в тетради Микасы был размашистым и неаккуратным, что весьма удивило Кирштайна. Однако он все равно находил в нем особую красоту.

***

– Армин, – плюхнулся на стул напротив Жан, внимательно всматриваясь в лицо блондина, – ты мне нужен.

– А? – только удивленно выдал он, не в силах сказать что-то большее. Рот парня был полностью забит очередной невкусной кашей и, после того, как Армин прожевал все содержимое, он добавил, – И для чего я тебе нужен, Жан?

– Я попросил у Микасы тетрадь с конспектами.

Армин только осторожно кивнул, не зная, что ему сказать на это. Торжествующий и дико довольный взгляд Жана намекал на то, что его надо поздравить так, словно он стал новым Королем стен. Благо, Жан не стал обременять парня размышлениями о поздравлении, добавив:

– И теперь мне надо отблагодарить ее.

– Ну… благодари, – пожал плечами Армин, так и не понимая, что Кирштайн от него хочет. Может, чтобы он оформил Жану на письме всю его благодарность или от его лица просто сказал ей «Спасибо»?

Последний вариант был вполне возможен, учитывая, что Жан порой даже стеснялся вставать с ней рядом в шеренге.

– Армин, – уже зло прошипел Кирштайн, перегибаясь к парню через весь стол и хватая того за воротник рубашки, – Мне. Нужно. Отблагодарить. Микасу.

Армин нервно сглотнул, обнажив зубы в смутном подобии улыбки.

– Здорово, – закивал блондин головой, – Хорошая идея, Жан.

Энни только сейчас пришла в столовую и, видя, какая сцена разворачивается сейчас за их любимым с Армином столом прямо в углу, девушка сжала кулаки и смело направилась в их сторону.

Армин вовремя остановил ее где-то на пол пути, едва ли не в зрачках выводя твердое «Все хорошо! Спокойно! Все под контролем!»

Энни сщурила глаза и сжала губы. Она не собиралась далеко уходить, поэтому приземлилась за первый подвернувшейся ей стол и стала внимательно следить за происходящим.

Леонхарт изо всех сил пыталась расслышать о чем они говорят. Это было сложно и чертовски выводило из себя. Поэтому, когда рядом сидящая Саша как-то смешно про них пошутила, Леонхарт прожгла шатенку таким взглядом, что та, трусливо пискнув, забралась чуть ли не под стол. Энни недовольно смахнула выбившеюся из пучка прядь с лица и продолжила вслушиваться.

– И ты должен мне помочь, – закончил говорить Жан. Как примерный ученик, который сейчас рассказал учителю какой-то пересказ, он скрестил руки на столе и стал дожидаться дальнейших комментариев Арлерта.

Тому комментировать было нечего. Еще раз бросив на Энни сто первый по счету короткий взгляд, он понял, что опасности нет и сосредоточился наконец на Кирштайне.

– Жан, это все, конечно, хорошо, – неуверенно начал говорить Армин, рассматривая пальцы своих рук с большим интересом, – но понимаешь… Это будет очень сложно…

– Только не говори мне, что ты никогда не сбегал никуда ночью, – не дал ему закончить Жан, подняв ладонь вверх, – В жизни не поверю.

– Вообще-то, это правда, – недоуменно сказал Армин, не понимая, в чем причина его неуверенности. Да, может, в последнее время он зачистил с нарушениями и уже перестал быть в лице сослуживцев типичным пай-мальчиком, но все равно. Интересно, они уже много плохого успели о нем подумать?

– Да ладно, Армин, – оскалился Жан. Армин тут же понял, что не стоит ждать ничего хорошего, – Я же твой друг. Можешь не стесняться и рассказать мне о том, как бегаешь с Энни ночью на какой-нибудь сеновал.

– Сеновал? – удивленно вскинул бровями Арлерт.

– Ну, может в душевые. Хотя стоя, говорят, не очень удобно.

Когда до Армина дошло, о чем говорит Жан, тот уже пил чай, смешливо выглядывая на блондина из-под кружки.

Сколько бы Армин не объяснял всем своим друзьям, что с Энни его связывают чисто дружеские отношения, все равно они стояли на своем.

Армин не отрицал, что ему она нравится. Да и Энни это знает. Знают все.

Но все же его никому ненужные чувства и реальная действительность – это совершенно разные вещи.

– Жан, – только устало вздохнул Армин, надеясь, что не слишком покраснел, – Я уже говорил вам всем, что между нами ничего нет. Мы друзья.

Жан нахмурил брови и, усмехнувшись, сказал:

– К сожалению.

Арлерт опустил голову, выглянув на парня из-под челки. Также нахмурив брови, он лишь повторил:

– К сожалению.

Жан никогда не испытывал неловкости от своих высказываний и шуток, но сейчас был, очевидно, редкий случай.

Хотя, стоило принять во внимание тот факт, что Арлерт сам по себе внушал какое-то сочувствие. Но Кирштайн все равно не испытывал к нему никакого негатива.

Армин был отличным другом. Жан не знал, говорит ли тот правду о своих отношениях с Энни или в очередной раз отмахивается, его все равно сейчас было как-то жалко.

Парень поспешил сменить тему, чувствуя уже себя сегодня слишком любезным.

– Так ты поможешь мне с Микасой?

– Во первых, – блондин начал поочередно загибать пальцы, начиная с большого, – Нам нужно найти две корзины, куда будем собирать все вещи.

– Две? – недоуменно спросил Жан.

– Да, – кивнул головой Армин, пересекаясь взглядом с Энни, – Я тоже тогда кое-что для себя соберу.

Он помахал девушке рукой, чуть улыбнувшись. Жан усмехнулся, поправив его:

– Для Энни.

Армин не обратил на это внимание и продолжил свои перечисления, загибая на этот раз указательный палец.

– Во-вторых, нужно придумать способ обойти дежурных.

– Это ерунда, – махнул рукой Кирштайн, – Сегодня дежурят Эрен и Саша. С первым ты договоришься, а второй я пообещаю свою завтрашнюю порцию завтрака. Дело в кармане.

– Не спеши, Жан, – покачал головой Армин, загибая безымянный палец, – В-третьих, нужно найти фонари и компас. В ночном лесу заблудиться проще всех остальных дел в твоей жизни.

На это Жан лишь почесал подбородок и после согласно кивнул. Все это они стащат у Райнера.

– Сделаем, Армин, – уверенно сказал Кирштайн, допивая уже оставший чай, – не переживай.

– Ладно. Посмотрим.

Кирштайн недоуменно спросил Армина, почему он загиб только три пальца, если всего их пять. Армину очень хотелось пошутить про одну извилину, но он все-таки сдержался.

***

– Скажи мне вот что, дружище, – шлепая ботинками по свежим весенним лужам, коротко взглянул на блондина Жан. Тот обернулся к нему, – Ты считаешь, что я идиот?

Армин тихо рассмеялся, покачав головой. В душе он много раз сказал «Да», но вслух сдерживался от комментариев.

Все они здесь были немножко идиотами. У Армина вот вообще весьма идиотская походка, которой он следует для того, чтобы уберечься от грязных брызг. Штаны только недавно постирал.

Каждый из парней нес по одной маленькой корзинке, изначально предназначенной для хлеба и тайком украденной из столовой. В свою Жан должен был собирать бутоны мирно спящих ночью одуванчиков, а Армин – свежие плоды черники, всеми силами выискивая их в непроглядной тьме.

Жан очень хотел в благодарность Микасе сварить ей свой любимый компот из одуванчиков. Лучшей благодарности он и придумать не мог, потому что, во-первых – это было очень вкусно, во-вторых – можно было подбросить ей просто бутыль с напитком и короткой запиской, не заговаривая самому.

А у Армина, в свою очередь, Энни очень любит черничное варенье. Как-то он выбил из нее этот факт за завтраком, когда Леонхарт сказала, что терпеть не может кашу.

Непонятно, как были свзяаны овсяная каша и черничное варенье. Может, Энни вообще ляпнула о первом попавшемся лакомстве, пришедшем ей на ум, чтобы отвязаться. Оставалось проверить достоверность этого факта только баночкой свежего варенья, подкинутой ей утром.

– Ты умеешь делать варенье? – спросил Жан, когда они уже подходили к лесу. Во тьме высоко было видно лишь кроны деревьев, освещаемые тусклым лунным светом. Армин нервно сглотнул. Неприятная картина.

– Нет, – ответил парень, – я просто передавлю ягоды в кашу и посыплю сахаром. Думаю, это тоже будет вкусно.

– Тогда зачем ты называешь это вареньем? – остановился Жан, развернувшись к Арлерту так резко, что тот чуть не врезался ему в спину. Армин непонятно взглянул на друга, который скривил губы и смотрел на блондина так, словно ему сказали нечто омерзительное.

– В смысле, Жан?

– Если не умеешь варить варенье – не берись! И не преподноси девушке, которую любишь, какое-то отвратительное мессиво вместо по настоящему вкусного лакомства, – как клятву, громко, быстро и четко выдал Жан и, гордо развернувшись на каблуках, пошел дальше.

Армин уже забыл о том, что после того кулинарного конкурса Жан провозгласил себя настоящим гуру кулинарии. Ох. Лучше бы не вспоминал.

Когда Армин догнал Жана, тот сказал, что сделает все за него сам.

– Спасибо, – Армин не стал противиться. От его кулинарных экспериментов правда не стоило бы ожидать ничего хорошего.

Блондин смущенно добавил:

– Уверен, Микасе понравится твой компот из одуванчиков.

– Конечно понравится, – ни капли не сомневаясь в своем будущем напитке твердо заявил Жан, – Он не может не понравится. Ведь я сделаю его для той, которую люблю.

Армин понимал, что в этой фразе Жана было куда больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Кирштайн подтвердил его слова:

– Главное делать все с любовью, Армин, – важно заявил Кирштайн, – Тогда не получится плохого продукта.

– Тогда как ты планируешь варить Энни варенье сам, если не любишь ее?

Жан пожал плечами и весело хохотнул, так, словно Армин был полным дурачком и не понимал очевидных вещей.

Так, в общем-то, и было.

– Вы с Энни – ветераны любовного фронта, друг. А у нас с Микасой все только начинается.

Армин хотел спросить Жана еще о чем-то, но радостный крик парня «Нашли!» не дал ему это сделать. Кирштайн с большим восторгом в глазах освещал подсвечником большую поляну из одуванчиков, начало которой было сложно найти, а конец заканчивался еще далеко.

Арлерт мысленно порадовался за друга, а сам направился на поиски кустов с черникой.

Как старый и отчаянный ветеран.

***

Энни проснулась от странного шума возле окна. Ее койка располагалась совсем рядом, поэтому, лениво приоткрыв один глаз, девушка обернулась на источник шума, который уже, тем временем, поспешно выпрыгивал обратно на землю.

Леонхарт слишком поздно спохватилась. Незнакомец уже ретировался в неизвестном направлении, не закрыв за собой окно. На нем был накинут капюшон слишком большой для него кофты, от чего нельзя было разглядеть цвет его волос. Единственное – телосложением он был весьма худым. Вообще, похожим на девчонку.

Последняя мысль как лампочка загорелась в голове Энни, и она тут же поняла, кто это. Весьма поздно, но ей простительно – только проснулась.

Что Армин задумал? Блондинка осматривала взглядом комнату на наличие изменений, но ничего такого не нашла.

Разве что…

Она заглянула в тумбочку возле своей койки, тут же нащупывая руками что-то круглое. Содержимым оказалась маленькая – даже очень маленькая – деревянная баночка, кажется, из-под вазелина. Леонхарт удивленно крутила ее в руках, не думая пока открывать.

Но с виду не было ничего особенного. Что тогда внутри?

Энни только открыла крышку, как ей в нос ударил резкий и до одури приятный, сладкий и пробуждающий аппетит запах спелой черники. Она была перемолота до кашеобразного состояния.

Энни не сдержалась и облизала губы, в предкушении божественного вкуса любимой ягоды.

Тут она снова вспомнила, что этот подарок оставил ей Армин. Армин…

Ища что-то еще в тумбочке, Энни вынула оттуда тетрадный листочек, на котором знакомым почерком было аккуратно выведено:

«Энни! Съешь это и начни свой день хорошо. Прости, что так мало. Все, что нашел. И извини, что это не варенье. Я сделал эту кашку сам и искренне считаю, что она порадует тебя больше сегодняшней. Приятного аппетита.»

Энни подошла к окну, опустив пальчик в черничную кашку и с удовольствием облизав его. Даже самая маленькая ложка в эту баночку не поместилась бы.

Девушка грустно прикрыла глаза.

Пожалуй, даже парень с самой большой и чистой душой не справился бы со всеми ее проблемами.

Тем временем, покончив с лакомством, рядом с койкой Микасы Энни учуяла едва уловимый запах одуванчиков.

Комментарий к 7.

Я с одним человеком посоветовалась и решила, что эта глава, все-таки, идет как небольшое отступление от основного повествования. Бонус, дополнение, *зачем ты вставил этот пейринг, автор* – можете называть как хотите. И это, пожалуй, последняя часть, где все происходит слишком мило и гладко.

========== 8. ==========

Начало июня выдалось просто отвратительным.

Не из-за упрощенных тренировок, не из-за окончания многих лекций и даже не из-за мысли о том, что до выпуска оставалось всего около двух месяцев.

Жара.

Сильней и аномальней любого титана, встреченного когда-либо людьми, жара, в буквальном смысле, выжимала все соки из курсантов.

Термометр зашкаливал, градом лился пот, наверно, изо всех щелей, а на тренировках больше половины часто не выдерживали и теряли сознание.

Их форму, сшитую так, чтобы подходила под все сезоны, хотелось сжечь прямо под этим раскаленным полуденным солнцем.

– Или украсть пару яиц и сделать омлет прямо без сковородки, – шутливо добавил Армин, громко вздыхая. Дышать даже было тяжело.

Это с учетом, что практически все кадеты сидели без рубашки, не обращая внимания на предостережения девчонок о том, что могут сильно сгореть.

Вчера Жан сказал очень заботливой Кристе, что девочки просто придумывают себе оправдания, дабы не щеголять с открытым верхом. А сегодня он сидел спиной к Марко, кусая от боли губы каждый раз, когда парень размазывал сметану по его красной, словно румянец девицы на первом свидании, спине.

– Придурки, – покачал головой Жан, оглядывая недовольно товарищей, которые расположились на нижних ступеньках, – это вы сейчас говорите, что обгорелая спина – ерунда. Тяжело вам будут стоить эти несколько часов прохлады.

– Прохлады, – передразнил его Эрен, – Даже если я сниму с себя слой кожи, мне все равно не будет по-настоящему прохладно.

Как только заканчивались тренировки, все курсанты, как тараканы, разбегались в поисках какого-нибудь угла, где солнце не достанет. Некоторые сидели в казармах, наивно полагая, что в деревянных домах будет прохладней. Но снаружи они нагревались так сильно, что внутри происходила настоящая парилка. Тот, кто однажды испытал это на себе, сейчас даже под угрозой смерти ни за что не зашел бы ни в какое помещение раньше, чем зашло бы солнце.