Текст книги "Арлерт-Харт (СИ)"

Автор книги: Gabrie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Энни вскрикнула, но поцелуй заглушил ее крик. Армин отбросил все прелюдии и сразу начал целовать блондинку с нескрываемой жадностью, крепко держа руки уже на ее талии. Он открыто кусал губы девушки, слизывая после с них кровь, вместе с кусочками оторванной кожи. Леонхарт на вкус была восхитительной, и Арлерт еще раз помолился за собственный рассудок.

Энни глухо простонала в поцелуй. Армин отстранился от нее, сплюнул на землю, отчего-то довольный этому действию. Он молча начал глядеть на Энни, буквально прожигая ту взглядом. Кровь с верхней губы Леонхарт тонкой струйкой стекала вниз. Вкупе с расширенными в изумлении глазами, Энни представляла собой загнанную в угол жертву.

Это точно не то, что Армин постоянно желал. Энни в его объятьях – казалось, что может быть лучше! Обнимай, целуй, да радуйся! Сжимай пальцами худые щеки, кусай до крови губы и пытайся сломать на удивление тонкую талию, точно как хрупкую ветку. Радуйся, Арлерт. Она твоя!

Все тело Армина напряглось в попытке справиться с собой. Когда он слишком сильно сжал талию девушки пальцами, она громко выдохнула, тут же поджимая губы, и прогнулась. Запрокидывая голову назад, Энни продемонстрировала открытую шею. Армин провел по ней пальцами, чувствуя уже достаточно нежную кожу. Энни сделала судорожный вдох, чувствуя сначала легкий поцелуй, после чего тот перерос в грубый – в конце концов, Арлерт просто впился зубами ей в шею, оставляя уже, скорей, синяк, а не засос.

Энни не издала ни одного слова, ни одного всхлипа от боли и ни разу не попыталась вывернуться. Точно, как хрупкая девочка молча принимала наказание от злого мужа. Армин отстранился, снова бросил на блондинку короткий взгляд и вновь прижался в поцелуе. В этот раз он пригнул ее чуть ли не до земли, как будто они здесь были совершенно одни.

Армин ни разу за все то время, когда он дал волю чувствам, не забывал о том, что где-то здесь прячется один из шпионов Смита, с намерением проследить лично за ним. Проверить его верность. Убедиться в том, что он не предатель.

И Арлерт даже не считал примерно количество проблем, что обрушатся на него после этого. Он подумал о том, что эти губы Энни стоят всех этих проблем полностью. Может, стоят большинство других людей.

Но Леонхарт, пытаясь мягко отстраниться от Арлерта, считала иначе. Он выпустил из плена ее губы, не выпуская, однако, из кольца горячих рук. Лицо Энни также все горело, но и его, возможно, тоже. Наверно, сейчас он уже достаточно страшно выглядит.

Энни хотела выпутать одну руку, погладить Арлерта по щеке и попросить прекратить все это. Армин избавил ее от всех этих действий последним коротким поцелуем в губы и отошел на шаг назад.

Армин уже говорил, что знает Энни лучше всех.

Леонхарт своим зорким взглядом ясно заметила промелькнувшую тень за спиной блондина. Наверно, это был кто-то из солдат, с которыми Арлерт намеревается ее поймать. Он уже просто стоял перед ней, рассматривая блондинку, как ни в чем не бывало. Взгляд его был ни на что не похожий. Полное разочарование в нем перемешалось с открытым желанием. И это побуждало Леонхарт громко и иронично рассмеяться. Армин, наверно, посмеялся бы с ней тоже.

– Почему ты так вырядился? – равнодушно спросила Энни, только сейчас замечая на Арлерте широкий плащ.

– Я перевозчик, – также равнодушно ответил Армин, – Точнее, выдаю себя за него, – еще равнодушней добавил, – Этот плащ отлично скрывает, – закончил блондин, приподнимая плащ. Энни подумала, что у него там ножи – как раз подходящие для убийства чудовища – но там было лишь УМП.

– Что происходит? – уже совсем холодно спросила Леонхарт. И Арлерт тихо хмыкнул.

Армин никогда не был хорошим актером, а Энни тем более. Была черта, присущая обоим, ставящая в неловкое положение и иногда мешающая жизни.

Никто из них не умел врать. Разве что, можно было сделать ставку, кто здесь самый худший лгун.

– Энни… – начал говорить Армин, снимая капюшон, лучше показывая огромные голубые глаза, в привычной сейчас холодности которых можно было разглядеть едва заметную задоринку. Энни слизнула кровь с губы. Армин смахнул пот со лба.

Весь этот разговор был еще скучней, чем последняя учебная лекция, на который их всех еще умудрились задержать перед очень важной тренировкой. На ум Леонхарт пришло такое сравнение сейчас, когда Армин рассказал ей всю сказку, что придумал сам или придумал кто за него. В любом случае, она точно знала, что он ее тоже специально задерживает.

Тянет время? Уберегает от чего-то? Спустя где-то три минуты заученной, как учебный параграф, речи, Энни начало казаться, что кто-то сейчас не выдержит и выбежит ловить ее сам. Оттолкнет Армина с недовольным «Ты еще часов десять назад должен был ее куда-то туда привести! Может еще какую-нибудь книжку перескажешь?»

– Армин, ты уж прости, – собственный голос для Леонхарт звучал как со стороны, – Я не могу помочь. Я никому не скажу о вас, но выпутывайтесь сами.

Девушка бросила на Арлерта короткий взгляд и понурила голову. Он упирался глазами в землю, не говоря не слова. Без суеты, без театральных жестов и без предупреждения, Энни развернулась и собралась уходить. Армина какая-то простая бумажка на земле увлекла настолько, что он едва успел окликнуть Энни, что уже почти исчезла за поворотом.

– Энни, пожалуйста! – огромные глаза парня быстро заморгали, а мозг начал лихорадочно подбирать подходящую причину, из-за которой Энни бы осталась.

Меньше двух секунд ему потребовалась, чтобы крикнуть:

– Эрена же убьют!

И, ожидаемо, Энни остановилась. Армин сжал кулаки и начал рассказывать об опасности, что теперь поджидает Йегера. Он уже не врал – все, до единого слова было правдой. Энни слушала его внимательно, не двигаясь с места.

Совсем не в тему Арлерт чувствовал ревность, нарастающую внутри как ком и побуждающую его выдать вместе со своей громкой речью еще что-нибудь абсурдное.

Он сдержался. Когда закончил говорить, Энни обернулась на него через плечо. Девушка вскинула голову, недоверчиво глядя на невозмутимое лицо Арлерта и наигранно-удивленно спросила:

– Ты правда считаешь меня таким хорошим человеком?

Армин сжал зубы, прикусывая край левой губы; веки его задрожали и кончик носа покраснел, и блондин, словно видя себя со стороны, опустил голову, чтобы не встречаться с блондинкой глазами.

– Ты же знаешь, что я думаю о хороших людях, – будто огорченный таким вопросом, тихо ответил Армин. Последняя его фраза звучала, как неоспоримый факт, – Хороший человек не может быть хорошим для всех.

Армин начал тихо и быстро объяснять, кто же такие хорошие люди на самом деле. Что конкретно они из себя представляют. Слова из его уст вылетали с непоколебимой уверенностью, которая, однако, не относилась к Леонхарт никак. Она точно это знала. Армин смотрел то на землю, то отводил глаза в сторону, то вовсе закрывал их. Голос его дрожал так сильно, что Энни хотелось заткнуть руками уши или отрезать их вовсе.

– И если ты не поможешь, – блондин поднял глаза, цвет которых был подобен лазурному морю. Только затуманенные и почти полностью накрытые пеленой слез они уже не были так прекрасны.

Энни с нетерпением ждала, как он закончит фразу. Что добавит напоследок?

Если бы Армин прочитал письмо, то, возможно, убежал бы с ней сейчас за стену? Если бы прочитал, то, возможно, не сделал бы этого?

Сознание Арлерта уже почти гибло от противоречий. Сердце жадно ими питалось. И Энни могла поклясться, что сейчас с его губ должна была сорваться совсем другая фраза:

– Если ты не поможешь, то, определенно, станешь для меня плохим человеком.

Армин смотрел на нее из-под лобья с мнимой надеждой, которая, неизвестно, кого из них смешила больше.

Однажды, когда Жан попросил Армина помочь ему украсть запасы для кулинарного конкурса, блондин с ужасом заявил, что совсем не умеет врать. Энни тогда стояла в стороне и не поверила его словам. Она абсолютно была уверена в том, что умные люди легко могут справиться с такой задачей.

Энни развернулась, отставляя ружье к стене. Подумала немного, брать ли кольцо, внутри которого был шип.

Девушка чувствовала спиной прожигающий взгляд Армина и, кажется, слышала его внутренние вопли. Они хорошо заглушали ее собственные.

– Я с вами, – согласилась она.

В этом переулке она снова увидела боковым зрением промелькнувшую тень. Армин отвел взгляд как раз в ее сторону.

Армин совсем не умеет врать, да и актер из него никудышный. Энни, хоть и считая, что все равно он в этом преуспел лучше нее, все-таки надела на палец кольцо, мысленно сейчас делая ставку на саму себя. Она готова была поспорить, что Армину тоже очень интересно, как долго теперь продержится Леонхарт, и справится ли она с этим успешно.

Кто, интересно, победит? Светлая девочка или чудовище? И не загнутся ли обе по пути, по которому поведет ее Арлерт с могильным лицом? Специально идя впереди, чтобы Леонхарт его не видела. Энни подумала, что хорошо его знает.

***

Покидая родной город, Леонхарт оставила в нем все, что делало ее обычным ребенком родному отцу и твердо поклялась ему вернуться. Он посмотрел на нее глазами, полными боли, встал на колени, кладя обе руки ей на плечо и, не смотря на ее обещание, начал умолять ее вернуться. Будто пропустил слова дочери мимо ушей или не поверил им вовсе.

Казалось, что вместо, примерно, десяти ступенек их разделяла целая пропасть. Армин смотрел на нее все также из-под лобья, все также разочарованно и, кажется, абсолютно уверенно. В чем именно?

В том, что она ни за что не спустится в этот туннель? Или в том, что она точно это сделает?

Энни выдала практически правдивый факт о том, что она слабая девушка и боится темноты. Армин, наверно, ели сдержался от того, чтобы закатить глаза. Йегер странно посмотрел на нее, глазами выискивая на безразличном лице Энни, кажется, проблески здравия.

– Хватит чушь пороть, – все, что расслышала она, пиля глазами макушку Арлерта, скрытую под темно-зеленым плащом. Этот цвет был некрасивым и совсем ему не подходил.

– Нет. Я не пойду, – сообщила Энни. Армин застыл одной ногой на ступеньке, не делая еще шаг. Он оглянулся на нее через плечо, и вид у него был скучающий.

Энни очень не хотелось проиграть, и она произнесла последнюю фразу так убедительно, что, кажется, сама поверила в ее правдивость:

– Мне страшно. Если не пойдем по земле, помогать не буду.

Аккерман тенью стояла в стороне, держа руки по швам и сжимая кулаком одной руки край плаща. Энни точно знала, что там у нее лезвие меча. Эрен вызывающе глядел на нее, казалось, готовый броситься прямо так и затащить в этот чертов туннель силой. Армин все также скучал.

Может, он ждал от нее каких-нибудь слезливых речей или душераздирающих историй. Надеялся на более интересный исход событий, без ясно лживых отговорок. Но ничего нового. Энни всегда была холодной и скучной. Да и воображения у нее не было.

Может, надо рассказать о небольших психических проблемах? О них бы сообщила светлая девочка, роняя хрустальные слезы и катастрофически нуждающаяся в крепких объятьях? Или чудовище, что вырвалось бы на свободу и начало их всех топтать? Леонхарт даже представить не могла, какой из этих выборов был бы правильным.

Энни чувствовала, как ее тело пробивает дрожь. Слышала, как возмущения Йегера растворялись в бешеном стуке своего сердца. Она видела пелену, накрывшую ее левый глаз, словно кусок шелковой ткани. Он задергался, и через секунду развернувшаяся картина перед ней окрасилась в темно-красный оттенок. Энни прикрыла этот глаз, смотря теперь только правым. И он видел нормально, свободно, ясно солнечного мальчика, застывшего неподвижно, как она сама.

В этой подходящей обстановке две стороны ее разделились и, похоже, тоже сделали друг на друга ставку. Энни, открыв левый глаз, смотрела сейчас одновременно обеими своими сторонами на мир. Уголки ее губ непроизвольно поднялись, что заметил Армин. Аккерман грубо попросила Эрена не орать.

– А почему бы не поорать, Микаса? – в упор глядя на Арлерта, обратилась к девушке Энни. Она не видела всей кучи солдат, собравшихся сегодня здесь для ее поимки, но еще с переулка знала, что они точно здесь есть.

В глазах Арлерта вдруг блеснули слезы, и он с силой поджал губы, чтобы их сдержать.

– Черт, – равнодушно выдала Энни, замечая его изменившееся состояние.

Неизменная троица стояла друг от друга на разных сторонах. Эрена и Микасу, своих несправедливо главных врагов, Энни видела через красную пелену – глядела на них исконно чудовищем. На Армина смотрела светлая девочка, даже через темноту туннеля видя его все такие же золотые волосы. Некогда чистые голубые глаза горели жгучим огнем, который, казалось, собирался прожечь Леонхарт насквозь.

Или, возможно, у Армина тоже есть какие-то две стороны, или он также ведет внутреннюю борьбу. Борьба в Энни уже переросла в чистую войну, в которой, как правило, бывает место только одному победителю.

И они стояли по разные стороны баррикад. Леонхарт взяла одну руку в другую, представляя, что сейчас рядом с ней тоже стоит кто-то из товарищей: так стало себя жаль.

– Мне больно, – сообщила блондинка, в душе понимая, что подобная информация сейчас ни к чему. Гораздо интересней было спросить Армина, – Скажи… Когда ты начал так на меня смотреть? Армин?

Он держал в руках ракету – главный рычаг – что пустит сигнал – опустит занавес, заканчивая этот спектакль. Армин был бы рад услышать от друзей неодобрительные комментарии насчет того, как он отвратителен.

Кто именно?

Они оба считают секунды до его конца, да?

На первых десяти секундах Армин задавал бессмысленные вопросы насчет привода Марко. Энни все также стояла неподвижно, отводя глаза в сторону, толком не думая, что вразумительного ответить. Ответы ее были также глупы, как весь этот допрос. Забавно, что для ошеломленного Эрена и невозмутимой Микасы он выглядел вполне серьезно.

На вторых десяти секундах Армин задавал еще более бессмысленные вопросы насчет убитых титанов. Энни стояла не близко, но он видел, как губы девушки растянулись в усмешке. Наверно, она гадала, какие еще более абсурдные вопросы этот парень задаст.

– Почему ты сразу ничего не предпринял? – вопрос Энни был задан равнодушно, но нормальный ответ она очень хотела на него услышать.

Нормальный. Серьезный. Реальный. Арлерт, хотя бы в этот раз, давай вести себя по-взрослому.

Из невнятного бормотания Арлерта Энни разобрала только «Я хотел верить, что глаза меня обманывают.»

Ради бога, Армин, скажи честно, книжки со сказками у тебя случайно не за пазухой? Под своим плащом ты прячешь их, за мечами, орудием для убийств?

Она бы с радостью пнула его ногой в живот, напоминая о его давней выходке на их общем спарринге и, ничего не говоря, ясно напоминая о том, что в этом мире никому нельзя доверять. Интересно, знай он правду, он бы поставил ставку на светлую девочку? Или, может, на чудовище? Или на всю Энни в общем, которую просто рвут на части?

На третьих десяти секундах Армин говорил, что не понимает, почему она оставила его в живых. Лицо его стало жалким и, вкупе с глупыми вопросами и искренним удивлением, под боком у вторых мамочки и папочки, он снова стал для Леонхарт ребенком.

Они все равно продолжали играть роли людей, разделенных непониманием, враньем, предательством и войной, и о последней при упоминании Арлертхартов никогда не подумают.

На четвертых десяти секундах Энни не заметила, как начало говорить чудовище. Блондинка звучала по-настоящему удивленно, вслух рассуждая, почему оставила солнечного мальчика в живых. Он этому разозлился: сжал губы в линию и нахмурил брови, после чего на лбу появилась складка, похожая на глубокую морщинку.

Прости, пожалуйста, Армин. Ты, кажется, забыл, что мы тут играем роли мученика и чудовища. Только я уже, знаешь, не играю, Армин, нет.

Эрен начал сильно орать на Энни и умудрялся в своих оскорбительных возгласах еще ее защищать. Эрен шагнул в ее сторону и протянул руку. В его бешеных зеленых глазах Энни разглядела ясную мольбу.

Эрен. Сейчас ты тоже, в общем-то, бесишь. Но спасибо, что ли.

– Спускайся, Энни! Докажи, что ты не причем! – кричал Йегер.

Арлерт, молча смотря на все это, вдруг тоже заорал:

– Да, давай, Энни, спускайся, мы еще можем все уладить!

Голос Арлерта звучал еще громче истошных воплей Эрена, жаль, правда, совсем не воодушевленно. Он даже не принял другое выражение лица. Не жаль. Сплошное разочарование уже даже немножко смешило. Армин, точно такой же ребенок, словно не хотел оставаться в стороне. Или продолжал играть свою роль. Держался молодцом.

На последних десяти секундах Энни сдалась. Красивый звонкий смех, который Армин так любил, зазвучал еще громче, когда она заметила на его лице уже другую эмоцию.

Безнадежность.

Аккерман держала лезвие в руках, готовая прямо сейчас проткнуть им ее. Йегер, кажется, искренне недоумевал, что Энни так рассмешило. Круги под глазами Арлерта стали еще больше, словно он сильно захотел спать.

А во сне, на самом деле, хорошо. Недавно Энни снился отец: они, правда, были на тренировке, но Энни чувствовала себя почти счастливой.

Когда Энни закончила смеяться, Армин смотрел все также безразлично. Спадающие прядки закрыли ей практически всю красную пелену. Светлой девочкой она смотрела на солнечного мальчика, что сейчас не был бы похож на него даже издалека.

Какая, однако, дурная дилемма. До чего сумасшествие.

– Ты выиграл, – даже радостно сообщила Энни.

До этого обнимая себя руками, сейчас, она вскинула одну руку вверх. Ту, на которой было кольцо. Все развернувшееся представление окрасилось только в красный цвет.

Армин сжал ракету крепче. Энни поднесла палец к губам. Ледяные глаза переполняли разного рода эмоции. Огромные голубые глаза не выражали н-и-ч-е-г-о.

Занавес

Опускается

?

И пересвист тропических птиц, так смешно представленных Энни после какой-то сказки, где было лазурное море, сейчас казался действительно реальным. Птичка только, кажется, была одна. В родной деревне Энни было принято делать специальные кормушки для птиц, где они могли бы поклевать зерна или смаковать воды.

Она ясно представила себе, как кормит желтую птичку, с черной полосочкой на груди, свежим зерном тогда, когда падала на землю под весом неожиданно навалившихся на нее тел. Энни подняла глаза к небу – зеленый столб тянулся, казалось, в бесконечность.

Поднимаясь, кажется, прямо за этим столбом в светлое небо, оставляя прочих людей спелыми ягодками под ногами, Леонхарт, с присосавшейся кожей на сухих щеках, облизнула губы, подумав о вкусном черничном варенье.

И больше не думала ни о чем.

***

В конце этого дня, всматриваясь в ничтожные остатки когда-то полноценной женской особи, слыша гневные вопли Кирштайна на фоне и переводя глаза на светлое небо, Армин Арлерт четко выделил для себя три минуса.

Первый – как физическое, так и душевное состояние его друзей знатно подбито Энни Леонхарт. Эрену, что, не двигаясь, сидел на земле, просто было плохо. А Микаса, которая разрывалась между двумя важными мужчинами в ее жизни, просто не могла решить, кто из них сейчас нуждается в большей поддержке.

Второй – до командора Эрвина уже дошла информация о произошедшем в переулке. После окончания всего кошмара он подошел к Армину со спины, краткими словами выражая все, что он думает о своем доверии к его персоне.

Третий – крики Жана уже начинали раздражать. Но это по мелочи.

Голова начала болеть, и Арлерт устало потер руками виски, опуская ее. На его штанах и сапогах багряными пятнами застыла кровь. Хотя она была, в общем-то, повсюду.

Армин мысленно уже просил Жана успокоиться и смириться с тем, как этот жестокий и беспощадный мир дает тебе смачный пинок под зад. Еще и злорадно смеется вслед.

Энни, заточенную в кристалле и, наверно, отныне навсегда скрытую от всех других людей, уже увозили куда-то в подземный город. Армин не знал, куда после него ее повезут. Жан очень хотел это знать, но на свои назойливые вопросы он не получал никаких ответов. В конце концов, парень собрался идти следом и лично за всем проследить. Ему преградила путь Зоэ, поднимая ладонь:

– Тебе не зачем идти дальше, солдат, – спокойным тоном произнесла женщина. Кирштайн нагло оттолкнул ее руку в сторону и попытался прорваться. Тогда Ханджи схватила его одной рукой за плащ и недовольно сощурилась, – Тебе все равно никто не выдаст ее точное местоположение. Это будет засекречено. Вы все, – она также обвела взглядом собравшихся ребят, – уже сделали достаточно. Забудьте ее.

Горячий пар от испаряющегося тела чудовища густыми столбами поднимался в небо. В воздухе витал стойкий запах мертвого тела. Выражения лица каждого из присутствующих также не подавало никаких признаков жизни.

Армин прогнулся, поднимая руки к небу и вдохнул эту ужасную вонь. Он рукой поднял челку вверх, прикрыл глаза. До чего же интересная ситуация! Арлерт хихикнул, соглашаясь еще с ее абсурдностью. Микаса со спины добила нелепым вопросом:

– Ты в порядке?

И Арлерт хрипло рассмеялся. Микаса не знала, что еще сказать, до тех пор, пока смех парня не перерос в настоящую истерику и он согнулся пополам.

– Оставь его, – попросил Эрен, останавливая резкий порыв сестры броситься на помощь. Он сжал ее запястье, прижимая к земле. Ожоги на его щеках защипали еще сильней, и лицо парня перекосилось от боли.

– Эрен, – Микаса обратила внимание на него, кладя руку на ближайшую к ней щеку брата и аккуратно погладила ее. Она с сочувствием и небольшим укором взглянула все на смеющегося Армина. Было его, конечно, жаль. Но, с другой стороны, он должен был сейчас заботится о своих друзьях.

Армин до этого лишь молча смотрел в сторону кристалла, где покоилась Снежная Королева, но не решался к ней подойти. Когда ее увозили на грузовой телеге, он провожал ее взглядом. За все то время, прошедшее после того, как она скрылась из виду, блондин все еще не сказал ни слова.

Аккерман, слушая непрекращающееся возмущение из уст Кирштайна, смешливо подумала, что злости этого парня хватило бы на то, чтобы разорвать кристалл с мразью Леонхарт голыми руками. Но его вежливо, а после – уже не очень, попросили отойти от него подальше.

Эрен прикрыл глаза и положил голову на плечо Микасы. Буквально через несколько секунд послышалось его умиротворенное сопение, и брюнетка поняла, что брат провалился в сон. Даже шум на фоне ему не помешал.

Микаса никогда ничего не боялась. Угрозы Жана в адрес простых служащих разведки ее тем более не пугали. А вот смех Армина страх внушал. Особенно, если учитывать, через сколько всего он прошел, и как это могло его довести.

Аккуратно опустив Эрена на землю, девушка поднялась на ноги. Она обернулась через плечо на брата, что, кажется, вполне удобно устроился на земле, после чего медленными шагами пошла в сторону Армина. Она хотела обойти его, ибо ей казалось, что трогать друга со спины опасно. Брюнетка серьезно предполагала, что такой жест может его даже слишком напугать.

Ханджи коротко махнула Кирштайну рукой. Выражение ее лица говорило что-то на подобии «У тебя есть более важные дела, дружок». Кирштайн ясно понял это и успокоился. Ну, как. Глаза его все еще метали молнии в любого мирного прохожего, а бранные слова так и хотели слететь с губ, но парень, круто развернувшись, обратил свой взор на ребят, видя в них причину для успокоения.

В одной конкретно девушке он видел ее точно. Микаса вся излучала спокойствие еще за несколько метров. Сейчас она что-то тихо говорила, кажется, слетевшему с катушек Арлерту. Жан тяжело вздохнул и перевел взгляд на во всю сопящего Йегера. Громко фыркнул, помянув того, однако, добрым словом. Он сегодня хорошо отличился.

Жан поднял глаза на небо. Собравшись со скудным количеством оставшихся здравых мыслей, он покачал головой и пошел в сторону Армина с Микасой. В голове вертелось примерно две фразы, которыми он мог бы ободрить блондина. Например:

«Хэй, Армин, не переживай ты так! Твоя сука, может, еще не сдохла.»

«Говорят, что смех продлевает жизнь, Армин. Продолжай смеяться, глядишь, задержишься в этом чудовищном мире дольше всех нас.»

Кирштайн усмехнулся, чувствуя себя смешным и вполне находчивым. Еще, он был достаточно внимательным. Практически у самых ног Арлерта он заметил на земле какую-то бумажку. Неизвестно чем она привлекла так много его внимания, но Жан, подойдя к ребятам, тут же взял ее в руки, не взирая на то, что та была в грязи и в некоторых местах в каплях крови.

Жан быстро пробежался взглядом по надписи, возникшей перед его глазами. Он заскрежетал зубами и зарычал. Микаса удивленно взглянула на него. Кирштайн, вновь вскипев от злости, прервал все вопросы брюнетки, схватил Арлерта за грудки. Приподнял над землей и потряс в воздухе. Аккерман поразилась его силе, прежде чем недоуменно вскрикнуть:

– Жан, что ты делаешь?!

Арлерт прекратил смеяться, сейчас вглядываясь в гневные глаза друга. Он уже понял, что его так разозлило и мысленно поругал себя за невнимательность.

– Что это, Арлерт?! – спросил Кирштайн, бросая блондина обратно на землю. Тот не устоял на ногах, но Микаса вовремя спасла его от падения, придерживая за плечи.

– С ума сошел? – с гневом выпалила девушка. Кирштайн с вызовом взглянул на нее, после чего ткнул бумажкой в лицо Арлерта так, словно на нем было его личное признание во всех смертных грехах.

– Так что это? – еще раз спросил Жан, убавив голос, но не сбавляя злости.

Армин пожал плечами, словно издеваясь. Микаса прямо попросила Жана самого сказать, что такого страшного он обнаружил. Парень развернул письмо Леонхарт надписью к ним, писклявым голосом сообщая:

– Для Армина! – он попытался состроить на лице выражение, присущее вечно чертовой Леонхарт, – Нашему дорогому Армина белобрысая тварина написала письмо. Наверно, с признанием в любви или с докладом об общем положении дел. Как трогательно и неожиданно. Мерзко, блять!

Микаса кинула на Армина осуждающий взгляд. Он опять пожал плечами, вызывая уже и в ней желать кричать. Чувствуя нагнетающую обстановку, Арлерт выхватил письмо из рук Жана, впервые за долгое время заговорив:

– Не знаю, – коротко, правда, – Я сказал, что не знаю, что это.

Жан испепеляюще взглянул на него. Микаса, скрестив руки на груди, изогнула одну бровь в ожидании продолжения истории. Армин, совсем не понимая такого внимания, скороговоркой выдал:

– Энни обронила это в переулке, и я поднял, вот и все.

– Тогда давай посмотрим, что же она такого написала, – с энтузиазмом предложил Жан, протягивая руки к таинственному письму, но Армин быстро убрал его за спину. Прежде чем Кирштайн успел возмутиться, Микаса попыталась сама выхватить его у Арлерта.

– Не думаю, что ты должен скрывать послания от предателей, – с ледяным спокойствием заявила она. Эрен что-то пробормотал во сне, видно, соглашаясь.

Ребята точно хотели прочитать это письмо гораздо больше самого Арлерта. Он изначально взял его тупо для галочки – наверно, в знак уважения потраченного времени Леонхарт на это. Тогда было совсем не интересно, что там написано, а сейчас особенно.

Вероятно всего, там были какие-то сухие слова, от сухой Энни Леонхарт, на такой же сухой бумаге, что сейчас была в его сухой руке. И он сухо пожал плечами на нападки Кирштайна:

– Может, ты тоже на ее стороне?!

– Только глупостей не говори, Жан, – недовольно произнесла Микаса, уже не пытающаяся вырвать письмо из рук Арлерта. С Армином вообще всегда было сложно справиться, если он бился насчет чего-то до последнего.

– А что? – с удивлением ответил Кирштайн и показал двумя руками на него, говоря как само собой разумеющееся, – Неужели ты забыла, кто перед нами? Первая половинка Арлертхарта. Главный двигатель.

Кирштайн сейчас ненавидел Энни, наверно, даже больше Микасы. И злость эта переходила все границы, чего парень не замечал, бросаясь сумасбродными заявлениями.

Микаса, в силу своего спокойствия и щенячьей преданности к другу детства, заявила с уверенностью о его непричастности ко всему этому дерьму.

– Прости, Жан, – прервал Арлерт словесную перепалку этих двоих. Он твердо произнес, – Я не дам ни тебе, ни кому-то еще прочитать это письмо. Оно было написано для меня.

Он поочередно взглянул на каждого из собравшихся и после виновато понурил голову, испытывая стыд за свои слова, которые, однако, не мог не сказать:

– Я думаю, что это написала мне Энни перед тем, как начать свою операцию. Может, это правда любовное письмо и тогда я тем более не хочу, чтобы кто-то еще его прочитал. Но я не предатель.

Глядя на помрачневшего Кирштайна и от чего-то взволнованную Микасу, Армин задорно и без чувства собственного достоинства добавил:

– Просто дурак.

Микаса попрекнула Кирштайна в том, что он усомнился в преданности ее верного друга. Жан все еще не был доволен тем, что Армин не собирался показывать письмо. Но просить это сделать он больше не стал, только недавно фыркнув. Был, все-таки, в действиях Арлерта смысл. Кирштайн, грустно вздохнув, посмотрел на Аккерман. Она приобняла Арлерта за плечи, с силой укладывая его голову себе на плечо. Тут недовольство в серых глазах исчезло, и взгляд ее потеплел. Она губами что-то прошептала Кирштайну, чего парень не расслышал, но слабо улыбнулся, почему-то точно уверенный в том, что это было что-то хорошее.

Армин сжимал записку в кулаке, не заботясь о ее состоянии. Гораздо важней было то, что он спиной чувствовал прожигающий взгляд Зоэ, что наблюдала за их перепалкой и точно слышала все. К двум не очень большим проблемам Армина Арлерта прибавилась просто огромная.

Майор громко сообщила ребятам о скором прибытии помощи. Зоэ подошла потом к Армину и Микасе, говоря последней будить Эрена, волнуясь о его состоянии. Микаса, воодушевляясь от любого упоминания об Эрене, по матерински поцеловала Армина в лоб и ушла. Блондин нервно передернул плечами, встречаясь с вызывающим взглядом Зоэ. Карие глаза женщины недобро блеснули под очками, и она предостерегающе сказала:

– С тобой мы еще поговорим, Армин Арлерт.

Женщина обнажила зубы в улыбке, просто хихикая и подбежала к Йегеру. Армин горестно вздохнул, предчувствуя неприятности. Парень огляделся по сторонам, выискивая Жана. Он стоял рядом с каким-то парнем из военной полиции и вяло переговаривался с ним. С открытым пренебрежением разглядывая эмблему на его пиджаке, он перевел взгляд на Армина. Блондин улыбнулся ему, после чего вдруг заиграл бровями и кивнул в сторону Аккерман. Жан посмотрел на нее, не понимая, чего Арлерт добивается. Блондин несколько раз еще приподнял брови. Губы его растянулись в открытой усмешке, и до Кирштайна дошло, чего конкретно Арлерт имеет ввиду. Щеки русоволосого порозовели.

– Пошел ты! – беззлобно крикнул он блондину.