Текст книги " Серый (СИ)"

Автор книги: Freedom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

   что грудь сдавило от нехватки воздуха, не чувствуя под собой ног. Даже сам он не знал,

   намеревается ли каким-то чудом догнать черных, или убежать от них.

   Когда перед ним неожиданно возник ручей, Джейс остановился как вкопанный, а затем согнулся пополам, стараясь отдышаться. У него болели ноги, а еще ребра, и дико ныли

   виски.

   А затем снова вернулся гнев. Не в силах совладать с ним, Джейс подошел к дереву и со

   всех ударил кулаком по стволу. Сверху на него падали листья. Еще удар и еще, пока не

   брызнула кровь из израненных костяшек. Ему нравился вид собственной крови в этот

   момент. Это напоминало о том, что он живой. А еще помогало заглушить внутреннюю

   боль.

   Он бил до тех пор, пока с дерева не сошла кора, а его руки превратились в две

   кровоточащие раны.

   Джейс сел, прислонившись спиной о поруганное и избитое дерево, созерцая красное

   мясо на своих руках. Затем медленно поднялся и подошел к ручью. Прикосновение

   холодной воды еще больше помогло ему успокоиться. Оторвав от рубашки полоску ткани, он забинтовал сначала одну руку, затем вторую. Деловито осмотрелся. В лесу не было

   ни одного человека, по крайней мере, в ближайших трех километрах. За проведенные в

   городе годы он еще не успел позабыть язык леса. Иногда уши оказываются куда полезнее глаз, а сердце более надежный советник, чем разум. Но только не всегда.

   Воспоминания заполонили его сознание, заглушая последние неуверенные мысли. Его

   руки онемели, и только где-то глубоко внутри продолжала пульсировать тупая

   изматывающая боль.

   Годы, проведенные в королевском дворце, должны были стать для него лучшими,

   открыть множество невообразимых возможностей.

   Стоило ему закрыть глаза, он видел перед собой комнату, где жил с самого рождения.

   В конюшне у него был собственный боевой конь, на псарне – шесть лично

   выдрессированных им собак, каждый раз сопровождавших его на охоте. У него было

   кресло в совете, хоть он и был слишком юн, чтобы иметь право голоса. Он мог говорить

   и делать все, что только придет ему в голову. Его уважали не только во дворце. Храбрый воин, отчаянный наездник, умелый дипломат, умевший себе во благо использовать яркую внешность. Тогда он имел практически все, тогда он готовился стать королем. Прежде,

   чем окончательно повзрослел.

   А еще у него был брат. Когда у короля есть два сына, только один из них может стать

   наследником, и не имеет никакого значения, кто из них более достоин этого, или кто

   родился первым.

   Той ночью он долго не мог уснуть.

   Ворочаясь с боку на бок, он снова и снова мыслями возвращался в лес. Позванивал

   меч в багровых ножнах, блестели в лунном свете доспехи, а издали доносился

   протяжный волчий вой. Отряд уже более четырех часов преследовал тройку серых,

   непонятно зачем пробравшихся ночью на территорию королевства. Это были мейстры

   зеленых масок. Он ненавидел мейстров всем сердцем. Только у них хватило бы наглости

   заявиться сюда после всего того, что они совершили, после всех тех бед, причиненных

   его людям.

   Но видимо что-то пошло не так, раз они не покинули королевства до захода солнца и

   решились переждать ночь в лесу. Бежавшая впереди собака резко остановилась, принюхиваясь, а затем приняла стойку.

   Они близко.

   Это открытие не столько взволновало его, сколько обрадовало. Сегодня ночь крови,

   его ночь.

   Он шел вторым, стараясь не издавать ни единого звука. Впрочем, это уже давно вошло в привычку, и, пытаясь двигаться тише, он только больше шумел. Отец приказал ему

   держаться рядом с капитаном, отчего еще больше хотелось броситься вперед, чтобы

   первыми увидеть их. У каждого воина есть собственная коллекция масок, и у него она

   тоже вскоре появится. Вскоре после сегодняшней ночи.

   Собаки вели себя нервно. Они то мчались вперед, то вдруг замирали, прислушиваясь,

   и могли по пять минут не двигаться с места.

   – След теряют, – сказал один из охотников, хлебнув из фляжки. Спрятав ее в карман,

   он принялся растирать толстыми пальцами короткую шею.– Наверняка серые

   побрызгались какой-то дрянью, чтобы сбить нас со следу.

   – Ничего, моих собачек таким трюком не проведешь, – ответил другой.

   В темноте Джейс мог разглядеть только очертания его длинного носа с горбинкой,

   остальное скрывал накинутый на голову капюшон.

   Вдруг охотник скинул с головы капюшон, прислушиваясь. В свете луны его лицо

   казалось бледным, как у покойника, кожа плотно обтягивала выступающие скулы и

   массивные надбровные дуги.

   Одна из собак вдруг завыла, за что получила пинок тяжелым ботинком. Толстый

   охотник громко выругался.

   – Заткнись, мерзкая тварь, – сказал он под конец, наградив ее еще одним ударом.

   Джейс был уверен, что собаки не теряли следа. По их поведению скорее было похоже, что они чего-то боятся. Впервые за ночь он почувствовал, как по коже пробежали

   мурашки. Охотник погнал собак вперед.

   След заводил их все глубже в чащу. Повсюду попадались обломанные ветки и словно

   специально разбросанные по земле листья. Собаки гнали их дальше.

   – Вон они, – закричал кто-то.

   Слова сработали как бомба. Охотники уже не шли, а бежали, не чувствуя тяжести

   своей ноши. Прилив адреналина на время заменил утраченные силы. Лишь через

   несколько минут Джейс заметил впереди скачущие тени, а затем услышал рев, от

   которого кровь заледенела в жилах. Что-то было неправильно. Что-то...

   Кто-то резко отпихнул его в сторону, и он покатился по земле, пока не врезался

   спиной в ствол дерева. Он сел, но картинка продолжала вертеться перед глазами.

   Зажмурившись, просидел минуту, а затем поднялся на ноги. Охотники исчезли где-то

   впереди, преследуя свою добычу. Они двигались в темноте, не зажигая света, чтобы не

   выдать себя, и найти их сейчас было практически невозможно. Стоило подумать об этом, как снова послышался рев. Но на этот раз не впереди, а слева. Джей перекинул лямки

   рюкзака и принялся карабкаться вверх. Он скатился на самое дно оврага. Ноги скользили по мягкой податливой земле, не успевшей как следует просохнуть после позавчерашнего дождя. Он пробовал хвататься руками за ветки, но доставал только до травянистых

   растений, которые не могли выдержать его веса, и вырывал их с корнем. Ухватившись,

   наконец, за какую-то корягу, Джейс обрадовался, обвив ее руками, но был вынужден

   отпустить из-за колючек, впившихся в кожу.

   Выбравшись наверх, он испугался, что упустил шанс найти своих, но в этот момент

   снова послышался вой. Двигаясь по звуку, он бросился вперед через колючки и заросли

   крапивы, хлеставшей его по ногам и обнаженным ладоням. Сердце бешено прыгало

   вверх-вниз и, казалось, тянуло его к земле.

   Постепенно вой начал затихать, пока не исчез вовсе. У Джейса перехватило дыхание.

   Запутавшись ногами в траве, он упал, затем снова поднялся и бросился бежать еще

   быстрее. Под ногами громко хрустели ветки.

   Он совсем выбился из сил, когда впереди, наконец, замаячили чьи-то тени. Сейчас

   ему было все равно, охотники это или серые. Главное, чтобы живые. Он ускорился,

   игнорируя боль в щиколотках и легких. Теперь он мог с уверенностью сказать, что их

   было четверо, и ни одной собаки. Люди быстро бежали, время от времени оглядываясь.

   Попытавшись окликнуть их, он почувствовал сильную боль в горле и закашлялся, теряя скорость.

   Спереди послышался пронзительный женский крик, и одна из фигур рухнула на колени. Вторая остановилась, чтобы помочь ей подняться, остальные бежали дальше, больше не

   оглядываясь. Как Джейс ни присматривался, ему так и не удавалось понять, отчего они

   так бегут, вряд ли от единственного двенадцатилетнего подростка. Поднажав из

   последних сил, он выбежал на небольшую поляну, поравнявшись с замешкавшимися

   беглецами. У стоявшей на коленях женщины застывшее от ужаса лицо посерело, зрачки

   в глазах расширены, губы раскрыты, словно она все еще продолжала кричать. Мужчина,

   держащий ее за руку, изо всех сил пытался поднять женщину на ноги, но она словно

   приросла к земле.

   В этот момент один из его товарищей обернулся и закричал:

   – Уходи, Грег. Ей уже не помочь.

   Грег замешкался на мгновение, а затем побежал, оставив женщину. Она снова

   закричала, но не сделала ни одной попытки подняться. Джейс замер в нескольких шагах

   от нее.

   Со стороны кустов послышался шорох, а в следующий миг оттуда вышел человек.

   Он был обнажен по пояс, длинные густые волосы свободно лежали на широких плечах.

   Его опущенные вниз ладони были пусты. Увидев его, женщина издала несколько

   оглушительных визгов, а затем резко замолчала.

   Мужчина подошел к ней, внезапно повернув голову, и обнаружил Джейса. У него

   были удивительно светлые глаза, но было в них что-то неправильное, нечеловеческое.

   Джейс стал медленно пятиться назад, стараясь не отводить взгляда. Мужчина равнодушно отвернулся и снова занялся женщиной. Он опустился перед ней на колени.

   В этой сцене совершенно не было ничего страшного, но Джейс при этом не мог

   отделаться от парализующего чувства ужаса. Сделав над собой еще одно усилие, он

   развернулся и побежал обратно, не слыша ни единого звука, кроме биения собственного

   сердца и хруста под ногами. Как ему теперь выбраться отсюда? Где охотники?

   Он вступил во что-то влажное, и земля чавкнула у него под ногами. От неожиданности Джейс поскользнулся и упал вперед на руки. Они так же были все мокрые. Встав на

   колени, он вытянул руки вперед, ладонями вверх, но смог разглядеть только то, что они

   были покрыты чем-то темным.

   Поднявшись, он сделал шаг вперед, наткнувшись на что-то, откатившееся в сторону,

   как мячик. Рассмотрев, что это, парень почувствовал прилив тошноты, а затем его едва

   не вырвало. Поляна была завалена разорванными на части трупами, а земля была

   влажной от крови. Крови на его руках. Отпихнув в сторону голову толстяка, он подходил от одного трупа к следующему. У одного были оторваны все конечности, у другого не

   хватало только руки. Самым ужасным оказалось тело капитана. Что-то разорвало его

   напополам, отделив нижнюю часть туловища от верхней. Теперь единственным, что

   связывало эти части между собой, были длинные нити кишок. Мутные светло-серые глаза, казалось, смотрели прямо на него.

   Бросившись прочь с поляны, Джейс закрыл уши, уже предвидя, что будет дальше, но

   все равно услышал леденящий кровь вопль, длившийся всего одно мгновение...А затем

   в лесу разлилась абсолютная тишина.

   Сев в кровати, Джейс закашлялся. Одежда и простынь под ним были липкими от пота. Руки так же были мокрыми. Закрыв глаза, чтобы не видеть, он поднес ладонь к лицу и

   провел по ней языком. Это просто пот. Он вспотел во сне. Его рот наполнился слюной, а

   затем появился соленый привкус. Кровь.

   Он галантно поклонился, а затем предложил девушке руку. Ее щеки вспыхнули от

   смущения, но во взгляде читалось что-то еще. Она была польщена. Ну, конечно же. Дочь

   лорда Блэквула была симпатичной. В ней отсутствовала та броская красота, что в первую очередь привлекает взгляд во время бала, но чем дольше он на нее смотрел, тем больше

   ему хотелось смотреть еще.

   Она приняла его руку, и они вместе медленно шли по садовой дорожке. Даже сквозь

   ткань перчатки он ощущал холод, исходящий от нее.

   – Мы не виделись всего несколько дней, и за это время вы очень изменились, миледи, – неожиданно для себя проговорил он.

   – Изменилась? – спросила она с легкой улыбкой.

   Он почувствовал, что выставил себя дураком, и от этого еще больше покраснел:

   – Мне кажется, вы стали выше ростом, – закончил он неуверенно.

   Девушка изящно пожала плечами:

   – Моя мама говорит, что люди растут очень внезапно.

   – Должно быть, она права. Когда лорд Блэквул снова почтит нас визитом?

   – Нескоро. У отца много дел на севере. Быть может, мы не увидимся несколько месяцев или даже дольше.

   Из беседки показалась леди Блэквул, одетая в длинное черное платье:

   – Морт, дорогая, мы отправляемся прямо сейчас.

   Как он мог забыть это лицо?

   Девушка, которая спрыгнула с крыши, – Мортенрейн Блэквул, дочь лорда Блэквула и

   будущая королева черных. Как знать, состоялась ли уже свадьба? Впрочем, какое это

   уже имеет значение. Даже если свадьбу уже сыграли, черным потребуется новая

   принцесса. Джейс против воли улыбнулся, вспомнив ошарашенное лицо своего братца.

   Он вернулся в город. Судя по всему, его отсутствие так никто и не заметил. Хорошо

   быть незаметным и исчезать, когда тебе вздумается. Когда он жил во дворце, то не мог

   позволить себе ничего подобного.

   На пути в свой дом, он наткнулся на Ксара. Причем тот уставился на него с таким

   неподкупным удивлением, что Джейс сразу же понял, что парень долго ждал его здесь.

   – Привет, Ксар, – небрежно бросил Джейс, открывая дверь ключом.

   Иногда Торис присылал Ксара к мейстрам, если ему были нужны какие-нибудь детали, или же, наоборот, у него появлялось то, что нужно мейстрам. Впрочем, сейчас у Джейса

   ничего не было для Ториса.

   – Мне ничего не нужно, приятель, – сказал он с порога, собираясь захлопнуть дверь у

   парня перед носом.

   – Знаю. Меня прислал сюда Торис. У него проблемы с девушкой, которую вы нашли.

   Джейс резко остановил дверь, удивленно изогнув бровь:

   – В каком смысле проблемы?

   – Это лучше увидеть своими глазами.

Шая

   После побега, а затем и скоропостижной смерти принцессы Мортенрейн королевский

   замок погрузился в настоящий хаос. Король принял решение не сообщать всему

   королевству об этой печальной новости никому, даже ее родным. По крайней мере, так

   скоро. Все произошло так быстро, что это даже в голове не укладывалось. Ужаснее всего было смотреть на Айрона. Шая еще ни разу в жизни не видела брата таким подавленным. Он ни с кем не разговаривал, отказывался есть и пить, и все время пропадал в конюшне,

   ухаживая за лошадьми, разогнав оттуда всех слуг.

   Король был скорее разозлен, чем опечален.

   Что касается самой Шаи, она, услышав эту новость, испытала странную даже для нее

   радость, тот час сменившуюся ужасом. Подобная мысль была просто омерзительна.

   И все же Морт недолго была принцессой. Такое обращение с собственной жизнью

   было насмешкой над Шаей, всеми силами своей души ухватившейся за жизнь. Она

   старалась сделать как можно больше, зная, что каждый день может стать для нее

   последним, в то время, как Морт добровольно лишила себя всего. А ведь она могла стать королевой, Айрон и все королевство принадлежали бы ей. Стоит ли этого какое-то

   эфемерное ощущение свободы? Шая была уверена, что жизнь, какой бы она ни была, -

   самый ценный дар для человека, тот, что дается только один раз и стоит любой цены,

   какую человек решится за нее заплатить.

   В последнее время во дворце стало совершенно скучно, но со скукой Шая умела

   бороться, в отличие от боли. Ремиссия закончилась так же внезапно, как и всегда.

   Просыпаясь, Шая могла только открыть глаза и смотреть в потолок. Так она и лежала,

   пока кто-то из слуг не входил в комнату и не помогал ей принять сидячее положение:

   слишком уж больно было пошевелиться. Обычно она приказывала поставить перед собой книгу и читала, но в этот раз болезнь лишила ее и этого. Уже через несколько минут

   чтения глаза начинали ужасно слезиться, а следом следовала жуткая мигрень, словно в

   мозг вбили множество гвоздей. Служанка пробовала читать ей вслух, но как Шая не

   напрягалась, ей так и не удавалось понять смысла прочитанных слов.

   Она могла только сидеть и весь день смотреть в окно. Служанка была слишком занята, чтобы весь день сидеть с ней, а членам собственной семьи она была глубоко безразлична, никто из них даже не вспоминал о ней в такие моменты. Риду так же было не до нее

   сейчас, так как он был занят по хозяйству.

   В такие дни, как этот, Шая часто думала о том, что все это можно было прекратить.

   Как она не пыталась убедить себя в том, что она истинная принцесса, которая может

   справиться с чем угодно, ей все равно было страшно. Она не боялась смерти или боли,

   не боялась одиночества или пренебрежительно отношения к себе, безразличия людей,

   только всепоглощающей обреченности, отсутствия надежды, чувства, что ничего нельзя

   изменить.

   Когда бывало особенно тяжело, высокий худой доктор с запавшими глазами, тихо

   шептал ей на ухо:

   – Только скажи, и я прекращу эти страдания.

   Она знала, что это было против правил. Если король узнает, доктора будут пытать,

   пока тот не умрет, но все же это предложение было безумно соблазнительным. Одна

   инъекция – и она будет свободна. Навсегда. Но все же были вещи, которые останавливали ее от того, чтобы поддаться малодушию и согласиться. Во-первых, ей было жаль доктора, который один из немногих относился к ней по-доброму, во-вторых, постоянная жажда

   знаний требовала того, чтобы она жила, а в-третьих, где-то глубоко внутри в ее теле,

   скрытый под кожей и мышцами, скрывался стальной стержень гордости. Сдаться

   означает проявить трусость, признать свою слабость и то, что она недостойна быть

   принцессой.

   Шая не слабая!

   Сделав глубокий вдох, она скомкала простыню в кулаках и сжала зубы, стараясь

   сдержать крик, а затем медленно, словно в трансе, попыталась пошевелить пальцами ног. Тело отозвалось болью; зародившись в ступнях, она ледяной волной прокаталась вдоль

   щиколоток и бедер, достигла груди и замерла лишь в затылке. Шая крепче сжала кулаки, чувствуя, как затряслись руки. Смешанная с кровью слюна стекала по подбородку.

   Эта безумная попытка не принесла ей ничего, кроме нового унижения. К тому же

   теперь она не могла пошевелить и руками. Она уставала так быстро, что чувствовала

   себя столетней старухой.

   Даже далекая страна фантазий стала недосягаемой. Было слишком больно даже для

   того, чтобы плакать.

   Она сидела, облокотившись спиной о высокую гору подушек, широко раскрыв глаза.

   Стоявшая на коленях перед кроватью служанка убрала с ее лба влажный компресс.

   В дверь без стука кто-то вошел. Служанка тут же вскочила на ноги.

   – Ваша милость!

   Айрон жестом приказал ей замолчать:

   – Можешь идти.

   – Милорд...

   Он выразительно посмотрел на нее из-под черных бровей.

   Служанка вышла, прихватив со столика поднос с компрессами. Айрон подошел к

   кровати, склонившись над Шаей.

   – Я принес тебе кое-что.

   Она сфокусировала взгляд на его руках, но в них ничего не было. Он как-то грустно

   улыбнулся и закрыл дверь на ключ, прежде чем снова подойти к ней. Затем достал из

   кармана пластмассовый прозрачный цилиндр с чем-то блестящим на конце. Шая сделала глубокий выдох, не в силах отвести взгляд от шприца. Несмотря на запрет, многие

   аристократы черных использовали достижения науки и медицины для своих целей, но

   только не король.

   Шая инстинктивно подалась назад, позабыв на миг о боли, подушки смягчили удар.

   – Пожалуйста, нет.

   Айрон удивленно посмотрел на нее.

   – Не делай этого, Айрон, – прошептала она. – Прошу тебя.

   Он опустился на колени перед ней.

   – Это поможет тебе и не причинит вреда, даю слово. Просто обезболивающее.

   – Где ты достал это?..Нет, лучше не говори, если отец узнает...

   – Не узнает, если ты ему не скажешь. А ты ведь не скажешь, верно? Ты умная девочка, Шая.

   Не обращая внимания на ее слабое сопротивление, он вколол лекарство в ее вену.

   Шая лихорадочно соображала. Не одна из служанок была не особо знакома с медициной серых, и вряд ли кому-нибудь из них придет в голову проверять ее вены. Через несколько минут она почувствовала облегчение, настолько сильное, что ей показалось, будто она

   попала в рай. Сделав вдох полной грудью впервые за несколько дней, она блаженно

   закрыла глаза. Мысли вяло текли в голове, учащенный пульс постепенно пришел в

   норму. Айрон помог Шае лечь, накрыл одеялом и, прежде чем покинуть комнату, на

   мгновение нагнулся к ней и прошептал:

   – Это останется нашей маленькой тайной.

   С того раза Айрон приходил еще трижды. Шая ждала его появления с нетерпением,

   и даже не настолько из-за лекарств, а потому что ей было приятно его внимание. С

   другой стороны столь внезапная забота брата пугала ее до дрожи.

   Он проводил в ее комнате по несколько часов в день. Слуги опасались встречаться с

   ним, и поэтому избегали восточного крыла на протяжении всего дня, кроме разве что

   служанки и Рида.

   Айрон был более хмур, чем обычно, и предпочитал слушать Шаю, а не говорить

   самому. Иногда он читал ей вслух, или играл на скрипке, но это случалось очень редко.

   Шая говорила о всяких глупостях, боясь затронуть тему, которая действительно

   интересовала ее. Однажды, когда, как ей показалось, Айрон был настроен довольно

   миролюбиво, она все же спросила.

   – Почему?

   Он поднял на нее темные глаза. За все эти годы Шая видела десятки разных чувств,

   появлявшихся иногда в глубине этих глаз: гнев, жестокость, наслаждение, безразличие,

   пренебрежение, удовлетворение, чувство собственного превосходства, даже ненависть.

   Но не страх и не боль, которой было так много, что она вот-вот была готова вылиться

   наружу. Все это было для него впервые.

   Айрон пришел сюда не для того, чтобы помочь ей, а чтобы хоть немного уменьшить

   собственную боль. Он здесь, потому что нуждается в ее, Шаи, помощи, а не наоборот.

   Но вот что ему было нужно от нее? Почувствовать себя нужным? Полезным? Доказать себе, что он контролирует ситуацию? Что может принести в чью-то жизнь что-то

   хорошее?

   Или увидеть, что кто-то страдает больше, чем он?

Торис

   В его сне тело пахло маргаритками.

   Воображение рисовало весенний луг, усыпанный толстым слоем оранжево-желтых и

   фиолетовых цветов. Лес казался далеким и каким-то нереальным, словно отражение в

   водной глади озера, затерявшегося неведомо далеко. Солнце ласкало кожу лица и

   обнаженных рук. Воздух пах безумным коктейлем весны, цветов и чего-то еще ужасно

   знакомого, находившегося дразняще близко от него.

   Торис пошел быстрее.

   С каждым шагом ощущение того, что он спит, только росло. Торис еще не слышал,

   чтобы птицы пели так радостно, а воздух был таким сладким. Во рту появился вкус

   цветочной пыльцы, горько-сладкий. Облизал пересохшие губы, смахнул со лба пот.

   Теперь он уже почти бежал.

   Вкус пыльцы становился все сильнее, пока, наконец, не стал назойливым, как и птичье пение. Теперь это только раздражало. От сладкого запаха к горлу подкатывалась тошнота.

   И вот, когда силы почти покинули его, Торис понял, что все это время настойчиво звало его. И этот вкус во рту...это была не пыльца.

   В десятке шагов от него в траве что-то лежало. Подойдя еще ближе, он рассмотрел

   ярко-желтую футболку и простые серые штаны. Это была девушка. Она лежала на спине, закрыв глаза, словно замечтавшись, раскинув руки в разные стороны. Желтая футболка

   притягивала его взгляд. Радостный, беззаботный цвет, которого так не хватало в Сером

   мире.

   Он нагнулся к земле, вдохнув сильный запах маргариток, и прикоснулся к девушке.

   Несмотря на то, что она лежала на поляне под обжигающим солнцем, ее кожа была

   прохладной на ощупь. А когда он отдернул руку, на пальцах осталась кровь...

   В жизни все было не так. Торис специально проверял. Но как он не принюхивался,

   уловить цветочный аромат у него не выходило. Тело пахло потом, кровью и

   дезинфицирующим средством, которым пах сам Торис. Но вот девушка была та же самая.

   Это было и пугающе и волнительно одновременно. Пожилому служителю морга

   раньше никогда не снились вещие сны.

   Ее доставили в морг несколько часов назад. Самоубийство. Девушка спрыгнула с

   крыши, спасаясь от черных. Бедняжка. Когда подъехала скорая, врачам оставалось только констатировать смерть. Сюда же ее привезли только для окончательного осмотра. Никто

   не сомневался в том, что она спрыгнула. Имелись так же двое свидетелей из мейстров,

   утверждающих, что она сделала это сама. Ториса сейчас интересовало только одно: может ли она оказаться полезной.

   Надев одноразовые перчатки, патологоанатом вооружился своим любимым скальпелем и, задержав на мгновение руку над телом, выбирая правильный угол, быстро и точно

   сделал разрез.

   Это было целое искусство. Сделать все так, чтобы не повредить внутренние органы,

   если они еще могли пригодиться кому-нибудь. Он еще раз взглянул на лицо девушки.

   Следуя данным рапорта, можно было сделать вывод, что, упав с такой высоты, она

   должна была не только сломать себе шею и повредить множество костей, но и лицо.

   Несмотря на это, оно выглядело безупречно, не считая небольшого шрама на левой щеке. Пожалуй, даже слишком безупречно, как если бы просто умерла от сердечного приступа

   или что-то в этом роде.

   Приказав себе не отвлекаться, Торис сделал еще один надрез, аккуратно вскрывая

   грудную клетку. Он проделывал эту процедуру столько раз, что смог бы сделать это

   даже с закрытыми глазами. Через его руки прошло множество тел. Больших и совсем

   крошечных, светлокожих и темных, полных и напоминающих мумии. Но у всех из них в

   грудной клетке помещалось сердце – мотор, перекачивающий по телу кровь, благодаря

   которому становились возможными процессы энергетического обмена и клеточного

   питания.

   До этой секунды. Потому что у девушки в груди не было ничего, похожего на сердце.

   В центре ее грудной клетки, находясь под надежной защитой ребер, располагалась

   небольшая металлическая коробочка, размером со сжатый кулак Ториса.

   Торис неоднократно видел трупы с пересаженным сердцем, или даже механическим

   имплантатом, но это было нечто другое. Проведя тщательный осмотр, патологоанатом

   пришел к выводу, что девушка, лежащая на его операционном столе, не принадлежит

   ни к серым, ни к черным, так как никому из них были не под силу настолько сложные

   операции. Складывалось ощущение, что это тело в прямом смысле слова складывали по

   кусочкам. Настоящие артерии сменялись трубками из какого-то эластичного твердого

   бесцветного материала, которые снова становились обычными артериями. Треть

   жизненно важных органов были заменены на сложные высокочувствительные приборы,

   по сравнению с которыми изобретения серых были просто детскими игрушками. Кровь

   казалась настоящей. Сделав анализ, Торис увидел, что это не так. Красная жидкость,

   струящаяся по сосудам, состояла из плазмы, а так же форменных элементов крови, в

   которых, кроме эритроцитов, лейкоцитов и тромбоцитов, были так же крошечные

   тельца металлического цвета.

   Измененными оказались и соматические клетки организма.

   Ксар застал Ториса за микроскопом. Заглянув в окуляр, Ксар удивленно ахнул:

   – Что это такое?

   – Измененные кровяные тельца, – ответил Торис, не поднимая головы от своих записей. – Что-то вроде эритроцитов, но вместо гемоглобина в них присуще другое вещество,

   переносящее...что-то вроде смазки. Питание для механических частей.

   – Смазка в кровяном русле?

   – Это наименьшее, что меня удивляет. Ты только посмотри на само тело, – с

   восхищением воскликнул он. – Идеальный механизм. Нужно взять это на вооружение.

   Серые давно научились заменять поврежденные ораны искусственными, но создатели

   этого, кем бы они ни были, пошли намного дальше. Постепенно можно заменить каждую часть тела. Таким способом можно раз и навсегда победить болезни, старость, смерть. А

   используя сверхпрочные материалы, создать разновидность лучных воинов, когда-либо

   существовавших на земле.

   – Значит, это не сделано серыми.

   Торис энергично затряс головой.

   – Мне только раз в жизни приходилось встречаться с чем-то подобным. Это было лет

   двадцать назад, и механизмы в то время еще не были такими...совершенными.

   – Черные?

   За этот вопрос Ксар был награжден недоуменным взглядом. Торис встал из-за стола и

   принялся ходить взад-вперед. Ксар еще никогда не видел, чтобы его учитель прибывал в

   таком возбуждении.

   – Это работа зашитых. Однозначно.

   Ксар вздрогнул. Зашитые были чем-то вроде старой городской легенды, в которую

   верили маленькие дети. Собираясь ночью, они рассказывали друг другу страшные

   предания о том, как появились первые зашитые.

   – Это только сказки, – презрительно выдохнул он.

   Торис дернул плечами.

   – Это больше, чем просто история. Конечно, по городу ходило множество

   недостоверных слухов, попахивающих откровенным безумием, но все это действительно происходило на самом деле. Я видел своими глазами тело одного из них.

   Началась эта история пятьдесят лет назад. Еще до того, как мир разделился пополам

   на серых и черных. Парнишка десяти лет по имени Брандон Свифт однажды не пришел

   домой ночевать. Он всегда любил лазить по различным стройкам, подвалам и

   заброшенным строениям да и нередко возвращался домой под утро. Но в тот раз он не

   вернулся вовсе. Через три дня его искал уже весь город. Были тщательно обшарены все

   закутки, развалины, заброшенные дома и даже лес, но никаких следов ребенка не

   обнаружили. Его нашли только через девять дней. Точнее, нашли тело, да и то опознали

   его не сразу. Из тела вынули все внутренние органы, выпотрошили через единственное

   отверстие в центре живота. Как будто просто всосали наполнение вакуумной установкой. Раздев мальчика, доктора обнаружили еще одну странность: левая нога и рука

   принадлежали другому телу. Они были длиннее, чем остальные конечности и немного

   отличались по цвету кожи. Похоронив тело, об этой истории вскоре забыли, решив, что

   это работа психически ненормального человека. Об этом вообще бы забыли, если бы

   одной из следующих жертв не стала дочка мера города. Как выяснилось потом, Брандон

   был не единственной жертвой, и, возможно, даже не первой. Просто после этого

   похитители стали действовать осторожнее, подбирая беспризорников, в то время города

   еще кишели ими, словно крысами.

   После исчезновения Миранды, на розыск убийцы или убийц были задействованы все

   резервы города. Ее отец публично поклялся, что не успокоится, пока виновные не будут жестоко наказаны. И вот каждую ночь с наступлением сумерек многочисленные отряды

   вооруженных добровольцев выходили на патрулирование города. Несмотря на это

   исчезновения продолжались. Городской мэрии пришлось провести новую перепись