Текст книги " Серый (СИ)"

Автор книги: Freedom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

   мягкие кожаные туфли ее ноги двигались бесшумно, когда она поднималась по лестнице и шла по длинному узкому коридору. В ее руках блеснула сталь изогнутого кинжала.

   Скрипнув, отворилась тяжелая дубовая дверь...

   И в комнату вошла старая служанка, неся в руках поднос с едой. Шая от

   неожиданности вздрогнула и выронила ножик для бумаг.

   – Вы что опять замечтались, миледи? – заботливо спросила женщина, положив поднос

   ей на колени. – Ваши мечты забирают слишком много сил. Вам нужно поесть.

   – Я не голодна.

   – Ваш отец настаивает, чтобы вы принимали пищу три раза в день.

   Шая знала, что спорить бесполезно:

   – Хорошо. Можешь идти.

   – Леди Халиса навестит вас через полчаса.

   Служанка поклонилась и вышла из комнаты. Шая скривилась, есть ей совсем не

   хотелось. Взяв поднос двумя руками, она хотела поставить его на прикроватный столик,

   но он был так горяч, что она едва не пролила обжигающе горячий суп на себя. Ее руки, в

   отличие от ног, еще не потеряли чувствительность. Чтобы сесть прямо, ей пришлось

   подтянуть на руках. Резко откинув в сторону одеяло, она несколько секунд смотрела на

   свои тонкие, покрытые бледной сеткой вен и артерий бесполезные ноги, а затем

   медленно, одна за другой, руками свесила их вниз. В своих мечтах она всегда была

   сильной и храброй, настоящей принцессой черных, а не умирающей. Ум и фантазия -

   единственное, что служило ей безоговорочно.

   Шая знала, что служанка вернется к ней через десять минут, чтобы забрать нетронутый поднос с едой, и еще через три минуты, чтобы помочь ей облачиться в ужасное платье.

   Люди говорят, что немногим везет родиться в королевской семье. Шая с радостью

   согласилась бы поменяться местами с любой, пусть самой страшной и самой бедной

   крестьянкой, даже рабыней, если бы та обладала хорошим здоровьем и не походила на

   полумертвую. Пусть она совсем не чувствовала ног от бедра до кончиков пальцев, но

   зато спина болела от сидячего образа жизни, и никакие массажи не помогали ей.

   Непослушными негнущимися пальцами она сняла с себя рубашку, борясь с каждой

   пуговицей в отдельности. Служанка сделала бы это меньше чем за минуту, но Шае

   хотелось хоть что-нибудь сделать самой.

   Вошедшая служанка подхватила со столика нетронутый поднос и, не сказав ни слова, вышла с ним из комнаты, даже не взглянув на принцессу. Так было лучше для них обеих. Несколько минут спустя она вернулась с другой, чуть помоложе. Они вместе раздели

   девушку и обмыли ее теплой водой. Женщины работали быстро и ловко, стараясь

   лишний раз не смотреть ни на нее. Именно поэтому они работают здесь уже несколько

   месяцев, хотя Шая так и не запомнила их имена. Служанки менялись так часто, что для

   нее было проще называть их просто "служанка", а когда ей бывало что-нибудь нужно,

   она просто говорила нечто вроде: "Принесите мне еще одну свечку, – или, – Принцесса

   хочет, чтобы окно было открыто".

   Принцесса Шая четыре месяца назад отпраздновала свои тринадцатые именины, и

   никто в замке не верил, что она переживет еще хотя бы несколько. Она родилась слишком маленькой и слишком слабой, но почему-то выжила. Матери и отцу сказали, что, скорее

   всего, она умрет еще в первый год жизни, но Шая продолжала жить, даже когда ее мать

   умерла четыре года спустя, пытаясь произвести на свет своего четвертого ребенка.

   Больше всего на свете Шая ненавидела жалость. Поэтому каждую служанку, хоть раз

   посмотревшую на нее с жалостью, тут же выгоняли прочь. Сама Шая никогда себя не

   жалела, хоть и знала, что скоро умрет, и не терпела этого от других.

   Длинное бледно-розовое платье скрывало ее негнущиеся ноги и даже выпирающие

   острые ребра, но ему было не под силу скрыть неестественную бледность ее кожи и глаз, из которых, казалось, день за днем уходили оставшиеся капли жизни.

   Сколько, спрашивала она, просыпаясь утром. Год, месяц, день? Сколько ей еще

   придется терпеть?

   Иногда ей на некоторое время становилось лучше, переставали болеть суставы и кости, головные боли становились почти терпимыми, и сердце не болело при каждом вздохе,

   но после этого становилось только хуже. В последний раз, когда она закашлялась, ее

   начало рвать кровью, и она больше недели не могла ничего взять врот. Сейчас снова

   была передышка. Три, нет четыре дня. Буря могла налететь в любую минуту.

   Каждый раз, когда болезнь отступала, она целыми днями читала в кровати, стараясь

   прочитать как можно больше, чтобы было о чем думать потом. Терпеть такую боль просто немыслимо, единственное, что ей оставалось, – абстрагироваться, стать кем-то другим,

   хоть на время. Ей хотелось узнать как можно больше, ведь каждый день может стать для Шаи последним.

   Младшая служанка больше пяти минут причесывала ее волосы. Хоть они были у Шаи

   красивыми: длинные и шелковистые, на несколько оттенков светлее, чем у ее брата.

   После служанка вышла, и в комнату вошел один из ее стражников, привычно

   склонившись над ней. Шая протянула руку и обхватила его за шею, когда стражник легко, как пушинку, поднял ее на руки. Шая была маленькой даже для своего возраста, но на

   руках у Рида она была выше большинства слуг в замке. Это было приятно.

   Ей нравилось смотреть и наблюдать за другими, слушать смех, когда сама она не могла смеяться. Тогда частичка чужого веселья доставалась и ей. Когда Рид нес ее по коридору, ведущему на кухню, она любопытно косилась на каждого из слуг, стараясь приметить

   что-то такое, чего не знала ранее. Внешне же ей удавалось сохранить невозмутимый вид. В замке короля было слишком много слуг, чтобы знать каждого из них, но некоторых она все же знала по именам: старушку Бетси, работающую на кухне, двухметрового повара с

   темной, как эбонитовое дерево кожей и единственным глазом, а еще слепого парня, так

   же работающего на кухне. Его называли Чудак и любили, каждый по-своему. Несмотря

   на то, что парень был слеп от самого рождения, у него был удивительно острый слух и

   обоняние. Шая втайне восхищалась им.

   Дойдя до кухни, Рид сказал старой управительница, к скольким должен быть готов

   ужин для короля, а уходя, прихватил с собой два пирожных: одно для Шаи, другое для

   себя. Нежное слоеное тесто и воздушный крем из сбитых сливок внутри – райское

   угощение.

   В Королевском зале Шая бывала всего несколько раз. Там устраивались главные

   приемы и принимались только самые важные гости. Шая знала, что там стоит огромный трон, а на стенах изображены все девять гербов закатного мира.

   Когда ее словно куклу усадили на высокий стул, она не проронила ни слова. Смотреть и слушать – это все, что ей оставалось. А слушать Шая умела. Она знала множество

   вещей, о которых ей никто никогда не рассказывал, сотни имен и преданий, сплетен и

   тайн. Она видела множество лиц, молодых и старых, красивых и уродливых. И слышала

   голоса, приторно сладкие и убийственно резкие. Большинство гостей отца считали ее

   чем-то вроде говорящей обезьянки, слабой и глупой. Иногда они питали к ней жалость,

   но никто и никогда не считал ее настоящей принцессой.

   Сейчас ее отца не было в замке: он отбыл по каким-то важным делам, но обещал

   вернуться еще до вечера. Она чувствовала бы себя несколько спокойнее вдали от него,

   если бы не леди Халиса. Она была хранительницей Чертога Мудрых, жрицей Черной

   Богини, но в замке поговаривали, что бастард, которого она привела в мир, рожден от

   самого короля. Шая никогда не видела своего так называемого названного брата, а в ее

   семье никто и никогда не говорил об этом.

   Леди Халиса вошла в зал, отчетливо стуча каблуками по мраморному полу. Сердце

   Шаи билось в такт с шагами женщины, считавшейся красавицей. Высокая и стройная,

   рыжевато-красные волосы, темно-синие глаза. Остановившись перед Шаей, она

   приветствовала ее простым кивком.

   Ты должна была опуститься на колени, приветствуя свою принцессу, подумала Шая.

   Обворожительная, как змея, решившая погреться на камне, Халиса встряхнула

   головой, и красные волосы рассыпались по округлым плечам.

   – Принцесса.

   – Приветствую вас, леди Халиса. Отец уже вернулся?

   – Еще час назад.

   – Почему же мне никто не сказал об этом?

   Потому что никто не обязан ни о чем докладывать поломанной принцессе, которая

   может умереть со дня на день.

   – Его величество не хотел тревожить вас, госпожа, – в ее тоне прозвучал легкий намек на улыбку, но на лице не дрогнул ни один мускул. – Ваш брат со своей невестой вернется с минуты на минуты. Все приготовления уже завершены.

   – Чего ждут от меня?

   – Вы так же должны приветствовать будущую королеву.

   Будущую королеву...Эта Шая должна быть королевой, рожденная от крови короля, а не какая-то дочь лорда Блэквула. Вот только корону не возьмешь с собой в могилу.

   – Что-то еще?

   – Нет, миледи, – на этот раз Халиса поклонилась ей, прежде чем уйти.

   Шая сделала знак Риду, и он поднял ее на руки, чтобы вынести на балкон. Последний

   месяц только разговоров и было о предстоящей свадьбе принца Айрона.

   Ее собственную свадьбу никто никогда не отпразднует.

   На небе горел огромный ярко-желтый глаз луны. Ветер с огромной силой гнал вверху

   тучи, каждые несколько минут закрывая луну, но затем она показывалась снова. За

   несколько дней выпало почти по пояс снега, но дорожка, ведущая к замку, была тщательно расчищена. Шая никогда не играла в снежки, никогда не лепила снеговика. Да что там,

   она только один раз держала в руках снег, и то, собрав его с перил этого самого балкона.

   – Вам не холодно, госпожа? – заботливо спросил Рид, но она только нетерпеливо

   покачала головой. Разве призраки чувствуют холод?

   Вдалеке заревел рог, послышался стук копыт. Шая даже удалось разглядеть в

   мерцающем свете черного, как вороное крыло, жеребца Айрона. Брат назвал его Ворон,

   ни долго думая над именем. Айрон терпеть не мог передвигаться в карете, предпочитая

   самостоятельно задавать темп путешествия. Но где же принцесса? Шая безрезультатно

   всматривалась в сутулые фигуры на лошадях и в окошко единственной кареты, надеясь

   рассмотреть ее.

   – Пора, принцесса.

   – Еще несколько минут.

   Она неотрывно смотрела вниз, пока Айрон передал поводья Ворона пажу и соскочил

   на землю. Брат должен был подойти к карете, чтобы помочь выйти принцессе, но вместо

   этого подошел к темному жеребцу, негромко сказав о чем-то его всаднику. Шая слышала его голос, но не могла разобрать слов. Тихо что-то ответив, всадник спрыгнул с лошади и, поправив на голове капюшон, быстро пошел прочь. Айрон последовал за ним. Принцесса так и не показалась, но медлить больше нельзя.

   – Вниз, – приказала Шая.

   Рид доставил ее в зал еще до прибытия гостей. Король наградил ее яростным взглядом, но не сказал ни слова о ее задержке. Халиса стояла рядом с ним, раздавая какие-то

   приказания собравшимся внизу слугам. В зале было тепло, но Шая вдруг почувствовала

   озноб. Заботливый Рид набросил ей на плечи меховую накидку, но это едва ли помогло.

   Голоса в зале смолкли. Двери распахнулись, и вошли стражники принца в

   красно-черных матовых доспехах. А следом за ними показался принц и тот самый

   всадник в черном капюшоне. Нет, не всадник, женщина в наброшенном на платье черном плаще. Шая открыла было рот, но затем, когда женщина сбросила с головы капюшон,

   почувствовала острое разочарование.

   Будущая королева была на голову ниже своего жениха, но при этом ростом почти что

   с дядю Рейнольда и очень худая. С вытянутым бледным лицом. Волосы темно-русые, а

   вовсе не черные, как у ее отца. Что уж там говорить, Шае она представлялась гораздо

   красивее, нежели оказалась на самом деле. Ее лицо было красным от мороза, а с кончиков волос свисали острые кристаллы льда. И даже платье не делало ее более женственной.

   Невеста-ребенок.

   Шая украдкой покосилась на Айрона, но по его лицу ничего нельзя было прочитать.

   Брату не позавидуешь.

   Иногда в том, чтобы быть говорящей обезьянкой, есть и что-то хорошее. Никто не

   смотрел на нее и не ждал, чтобы она что– то сказала. Все взгляды были обращены к

   Мортенрейн Блэквул, и даже верный Рид, казалось, забыл о существовании Шаи.

   Мортенрейн вслед за Айроном преклонила колени перед троном, полы ее длинного

   платья разметались по черному мрамору. Король приказал ей подняться с колен, затем

   сам сошел с пьедестала и остановился перед ней. Его лицо было как всегда холодно,

   только уголки губ чуть приподняты, словно он только что заметил что-то весьма

   интересное, что было известно только ему.

   Шая вздрогнула от звучания низкого голоса отца, но Мортенрейн только улыбнулась,

   попросив позволения поцеловать его руку.

   На этом официальная часть подошла к концу. По протоколу здесь должен был так же

   присутствовать лорд Блэквул и леди, но никто из присутствующих не упомянул об этом

   вслух.

   Только когда зал полностью опустел, Рид аккуратно поднял Шаю на руки и отнес

   обратно в ее покои. Она терпеть не могла, когда на нее пялились знатные господа и дамы. Рядом с ними она чувствовала себя еще более нелепой и рожденной на этот свет по

   досадной ошибке.

Морт

   Королевский дворец был по истине огромен. Больше, чем она даже могла себе

   представить. Шестьсот сорок четыре комнаты. Из них члены королевской семье занимали не больше десяти. Втрое больше занимали слуги. Остальные комнаты либо пустовали

   совсем, либо служили местом обитания древней мебели и предметов искусства.

   Морт посчитала символичным, что ей выделили небольшую башенку, окнами

   выходящую на темницы. Ее покои состояли из трех небольших комнат, расположенных

   цепочкой: приемная, спальня и гардеробная. Потолок над спальней достигал в высоту

   восьми метров. Лепнина на потолке, резные медальоны и барельефы на выцветших

   стенах, мраморная лестница, ведущая на самый верх и огромная хрустальная люстра,

   висящая под потолком, – все это было бы прекрасно, не находись оно в таком запустении. Так же, несмотря на то, что по личному приказу принца камин топили на протяжении

   трех дней, в покоях было пусто и прохладно. Ветер проходил сквозь мелкие щели в

   камне и со свистом вырывался наружу, из-за чего по комнате почти постоянно ходил

   сквозняк.

   Ледяные покои для северной принцессы.

   Впрочем, Морт даже нравилось здесь. Гораздо хуже, если бы ее поселили в комнате,

   отделанной золотой парчой или чем-то в этом духе.

   Она не доверила служанкам свой багаж и занялась им сама. Ее вещи не заняли и

   десятой части шкафа.

   Подойдя к окну, девушка несколько минут простояла, смотря вниз. Здесь еще была

   поздняя осень. Золотые и багряно-красные деревья, словно стыдливые девушки,

   прикрывали своими ветвями темницы. Левее располагалась королевская конюшня, а

   справа удавалось разглядеть краешек знаменитого на все королевство Лунного парка.

   Вся эта красота ничуть не трогала сердца девушки, не вызывая ничего, кроме

   презрения.

   Ей здесь не место.

   В дверь кто-то постучал. Морт пригладила руками платье и разрешила войти. В

   комнату вошла служанка:

   – Принц ждет вас в своих покоях.

   Морт сделала рукой нервный жест, отсылая служанку, и брезгливо сморщила нос. И

   только когда дверь закрылась, она позволила своему страху отразиться на лице. Ее сердце трепыхалось в груди, как испуганная птичка в клетке.

   Набросив на плечи шаль, Морт направилась к покоям принца. Их разделял всего один коридор, по которому в любое время суток блуждали сквозняки. И именно отсюда по

   ночам доносились жуткие завывания ветра.

   В то время как она шла по коридору, паркетные доски трещали под ее ногами, шаль

   колыхалась, волосы развивались в разные стороны, заслоняя лицо.

   Иногда, когда ветер дул особенно неистово, галерея начинала легко раскачиваться, и

   тогда казалось, чем земля уходит из-под ног.

   Покои принца, как всегда, охраняли двое стражников в матово-черных доспехах.

   Забрала их шлемов были опущены, они стояли без единого движения, и потому казалось, что это статуи, а не живые люди. Не один не препятствовал тому, чтобы Морт вошла.

   Закрыв за собой дверь, она задержала дыхание, прежде чем повернуться.

   Айрон сидел в кресле у камина, скрестив длинные ноги. Его веки были опущены,

   голова наклонена вниз. Только через несколько мгновений Морт поняла, что он

   рассматривал что-то, лежавшего в его ладони. Девушка негромко кашлянула. Принц

   поднял голову и вскинул на нее свои темные глаза.

   – Приветствую тебя, Мортенрейн, – его голос был строг, но глаза смеялись.

   – Морт, – по инерции поправила она прежде, чем успела себя отдернуть.

   – Что? – все веселье его покинуло. Глаза снова стали холодными. На лице ничего

   нельзя было прочитать.

   – Морт, – глухо повторила она, опустив глаза, а затем заставила себя посмотреть на него. Айрон не сводил с нее непонимающего взгляда. – Никто не называет меня полным

   именем, – то есть никто из близких. – Меня зовут Морт.

   – Смерть? – усмехнулся он.

   Она пожала плечами, ощущая тяжесть корсета, расшитого драгоценными камнями:

   – Мортенрейн звучит не лучше.

   – Почему лорд Блэквул дал тебе такое имя?

   – Меня назвали в честь Темной Жрицы.

   – Ах да, конечно. Северяне всегда были излишне суеверны, – он поднялся из кресла,

   спрятав что-то в карман. В свете камина блеснул металл.

   Комната принца была обжитой, но едва ли более уютной, чем комната Морт. Стены

   были попросту каменными, лишь у изголовья резной кровати украшенные шпалерами

   из черной парчи. С двух сторон от кровати висели королевские гербы. Рядом с камином

   стояли два кресла с кривыми ножками и журнальный столик, заваленный книгами. У

   Айрона была привычка читать много, можно даже сказать запойно. Каждый раз, когда

   Морт входила сюда, у него в руках была книга. Единственное, что делало эту комнату

   особенной, – другое увлечение принца. Коллекция оружия Айрона превосходила даже

   коллекцию лорда Блэквула. Здесь были собраны мечи со всего мира: традиционные

   мечи этого мира с черным, как обсидиан, лезвием, самурайские мечи, насчитывающие не одну сотню лет, смертоносные арбалеты, всевозможные луки, а так же по истине

   великолепная симфония кинжалов. Все стены комнаты от пола и до самого потолка

   были увешены ножнами и полками, на которых хранились изысканные смертоносные

   произведения искусства, для большей части коллекции места все же не хватило.

   Повинуясь приказу принца, Морт прошла мимо него и села в кресло. Ее взгляд

   скользнул по ближней стене, на которой крепились девять хлыстов, каждый из которых

   был военным трофеем. Рядом с хлыстами, на самом видном месте, висели двадцать

   четыре гладко отполированные маски.

   Двадцать четыре рядом с ее двумя! Краска гнева прилила к ее бледным щекам.

   – Для чего вы прислали за мной, принц Айрон? – спросила она, не слыша собственного

   голоса.

   – А разве мне нужна причина для того, чтобы увидеть свою невесту? – усмехнулся он,

   возвышаясь над ней. От камина дыхнуло жаром, словно в подтверждение его слов.

   – Подождите еще три дня, тогда вам придется каждый день смотреть на меня, хотите

   вы того, или нет.

   Он опустился на одно колено перед креслом, теперь их лица оказались на одном

   уровне. Так близко, что она почти чувствовала его дыхание на своей щеке. Его глаза

   горели, теперь они казались почти черными. Морт видела в них свое осунувшееся лицо. Пламя освещало только одну половину его лица, вторая же казалась окаменевшей.

   Затем он усмехнулся правым уголком рта. Морт дернулась назад, больно ударившись

   спиной о спинку кресла.

   – Тебе не удастся сбежать ни сегодня, ни завтра, ни в день свадьбы. Твой отец дал

   слово, а ты сдержишь его.

   Морт обожгла его взглядом, а он встал, достав что-то из кармана и бросив ей.

   Девушка рефлекторно поймала предмет. На ее ладони лежал круглый серебряный

   медальон, который она вчера вечером отдала...

   – Откуда он у тебя? – она едва не кричала, слыша оглушительное биение своего сердца.

   – Это не важно. Я принц, и мне принадлежит не только замок. Тебе не удастся найти

   здесь союзников втайне от меня. Если будет нужно, я стану приковывать тебя на ночь к

   кровати.

   Она не решилась ничего сказать. Бесстрашная, своевольная Морт, которая всегда

   делала то, чего хотела сама, боялась своего будущего мужа. Здесь не родной дом. Здесь

   она никто и ничего не имеет. Она просто вещь, принадлежащая принцу, как висящие на

   стене кинжалы.

   – Я тебя не понимаю, – пробормотал он, тряхнув головой.

   Теперь был уже ее черед переспрашивать.

   – Что?

   – Я тебя не понимаю, – повторил он, глядя в окно. – Ты могла бы стать женой

   какого-нибудь речного лорда или хранителя пустыни, жадного толстяка или столетнего

   хрыща. Вместо этого ты станешь королевой. Неужели это настолько плохо, что ты

   предпочитаешь побег жизни со мной? – на последних словах его интонация подскочила

   вверх.

   Действительно ли Айрон не понимает ее, или же не может смириться с тем, что кто-то не восхищается им?

   – Ты любил? Когда-нибудь, кого-то? – ответила она вопросом на вопрос.

   Айрон обернулся, мрачно посмотрев на нее:

   – Так дело в этом? Ты любишь другого? – он снова презрительно усмехнулся.

   Нужно было оставить все так. Такой ответ вполне удовлетворил бы его, но Морт уже

   не могла остановиться.

   – Я люблю свободу больше, чем все это, – она обвела руками комнату. – Должно быть, это единственное, что я люблю на самом деле. Неужели тебе никогда не хотелось быть

   не принцем, а простым парнем, который мог бы делать то, что ему нравится? Это место

   тюрьма для меня.

   Его пронзительный взгляд не давал ей сделать вдох. Пусть он ничего не значил для

   нее, пусть она мечтала только о том, чтобы больше никогда его не видеть. Ей еще в

   жизни не доводилось видеть никого красивее его.

   Красивая пустышка. Прекрасная оболочка, жесткая и ничем не наполненная.

   Он никогда не отвечал на ее выпады. Да и сейчас она и на мгновение не думала, что

   он ответит.

   Но Айрону удалось очередной раз удивить ее.

   – Мне не только всегда этого хотелось. Я хочу этого до сих пор, – он сглотнул, словно

   только что произнесенные слова приносили ему ужасную боль. – Но это ничего не

   меняет. Возвращайся к себе в комнату. С этого дня у двери твоей спальни будут

   ежеминутно дежурить четверо стражников.

   Поднявшись, она поклонилась ему, прежде чем выйти. Ловушка захлопнулась,

   птичка попалась.

   Почти перед самым рассветом ее разбудил звон и крики. Она на ощупь зажгла лампу

   на прикроватной тумбочке и потушила спичку пальцами. Первой ее мыслью было, что

   шум ей только приснился, но уже через мгновение все повторилось опять. Откинув

   одеяло, Морт подошла к окну, ступая босыми ногами по ледяному полу, и застыла,

   всматриваясь.

   Внизу, на тренировочной площадке, царило какое-то оживление. Затем ей удалось

   различить блеск лат, а звон, который она уловила в полудреме, оказался звоном мечей.

   Сегодня начинался рыцарский турнир, устроенный в честь свадьбы. Ее свадьбы.

   Голова пошла кругом, и ей пришлось ухватиться руками за стену, чтобы не упасть.

   Платье ужасно жало ей. Корсет был затянут так туго, что она могла делать только

   крошечные вдохи. И то ей казалось, будто она крадет их неведомо у кого. Горящие

   факелы коптили почти ей в лицо, но она даже не чувствовала жара, только озноб. Зато из

   королевской ложи открывался прекрасный вид.

   Людей собралось столько, что было не протолкнуться. Кроме цвета общества, сюда

   съехались так же рабочие и жители близлежащих деревень. Бедняки держали в руках

   свечи, те, кто побогаче, – лампы. Саму арену освещали самые яркие лампы, какие только

   разрешалось использовать в королевстве.

   Морт любила сражение. Она присутствовала на каждом турнире с того момента, как

   ей исполнилось семь, и ни разу не плакала. Что-то завораживающее было в движениях

   противников, в том, как блестели в свете луны их доспехи, в реве толпы, топоте

   лошадиных копыт. Вот только сегодняшнее представление приносило ей не столько

   удовольствие, сколько отчаяние.

   Каждый раз, когда копье пробивало насквозь чье-то тело, ей казалось, что именно она

   сидела в этот момент на коне. И самым ужасным было то, что она одновременна была и

   убийцей и жертвой. Нередко Морт ловила себя на мысли, что сильно сжимала кулак,

   словно намеревалась обхватить невидимое древко.

   Она занимала крайнее кресло, рядом с леди Халисой и принцессой Шаей. Для Морт

   это было более чем оскорбительно: сидеть рядом с калекой и королевской шлюхой.

   На мгновение она даже пожалела о том, что здесь нет Айрона. Не более чем на

   мгновение. Ей сказали, что у принца какие-то срочные дела, связанные с сегодняшней

   свадьбой, и он не смог прийти на турнир.

   Поскольку ей не нравилось общество двух ее компаньонок, а король был увлечен

   разговором с одним из своих лордов, то все, что ей оставалось, – топить свое горе в вине. Обычно Морт не пила больше одного-двух бокалов, но сегодня позволила себе впасть в

   крайность. Шая то и дело бросала на нее удивленные взгляды, но Морт делала вид, что

   ничего не замечает.

   В первом поединке сошлись сер Брустар и сер Каирстар. Оба были высокие и

   широкоплечие, примерно одного возраста и уровня мастерства, так что неудивительно,

   что они были и главными соперниками в нынешнем турнире. Морт могла различать их

   только по щитам. У сира Брустара на нем было изображено дерево, а у Каирстара -

   падающая звезда.

   Когда они сошлись в первый раз, конь Брустара резво дернулся в сторону, из-за чего

   наездник только чудом удержался в седле. Во второй раз его сбил оттуда Каирстар.

   Уже во втором поединке между сером Бросом и девятнадцатилетнем рыцарем в

   ярко-синих доспехах пролилась первая кровь. Пока кровь засыпали чистым песком, а с

   арены уносили неподвижное тело, Морт приказала принести еще вина.

   После этого зрелище уже практически не приносило ей никакого удовольствия.

   Впрочем, и вино утратило свой опьяняющий вкус. Морт бы лучше предпочла сейчас

   выйти на арену, нежели сидеть здесь, задыхаясь.

   Подайте мне доспехи, подайте мой меч. К черту вашу свадьбу.

   Когда на арену выехал рыцарь в серых доспехах, она невольно подняла голову из-за

   доносящегося со всех сторон громкого шепота.

   – Это он.

   – Посмотрите только! Рыцарь, на счету которого нет ни единого поражения.

   Морт различила голос лорда Серра:

   – Посмотрите на него, ваше величество. Говорят, ему нет еще и двадцати. Великолепно держится в седле.

   Король только усмехнулся сквозь густую бороду, но ничего не ответил.

   Против загадочного рыцаря выставили того самого сера Каирстара, для которого

   этот бой должен был стать последним. Каирстар даже поднял забрало, приветствуя

   зрителей. Его противник не делал ничего подобного. Морт наблюдала за тем, как ловко

   он забрался в седло.

   Постепенно шум толпы утих. Наблюдая за тем, как противники скачут друг к другу,

   Морт удивилась, как она могла настолько впасть в беспамятство, чтобы не обратить

   внимание на серого рыцаря. Он не был таким огромным, как Каирстар, но зато обладал

   скоростью и мастерством. Когда они сошлись в первый раз, его копье чуть царапнуло

   щит Каирстара, который успел взять чуть влево, спасаясь от удара.

   Во второй раз их копья со звоном ударились, а затем все захлестнул рокот толпы.

   Каждому было ясно, что третий раунд решающий.

   Серый рыцарь несколько мгновений смотрел на своего противника, прежде чем

   пришпорить коня и броситься в бой. Каирстар заревел, как медведь. Оба почти

   одновременно подняли копья. Морт, как и добрая половина зрителей, задержала дыхание.

   Острие копья Каирстара с силой ударилось в шлем, пройдя всего в нескольких

   сантиметрах от глазниц. Тем временем копье рыцаря в серых доспехах пробило его

   грудную клетку, выйдя из спины. Каирстар захрипел, выронив копье, и мешком повалился на песок. Конь его встал на дыбы. Послышался вой и град аплодисментов.

   Кто-то бросил победителю красную розу, и тот ловко поймал ее, направив коня к

   ложам знатных особ. Какой турнир может быть без этой традиции? Девушки взволновано переглядывались, поправляя платья и прически. Серый рыцарь бросил розу.

   Морт выронила бокал с вином, когда цветок упал ей на колени. Красное вино

   расплескалось, забрызгав низ ее платья. Благо, оно так же было красным.

   Ей пришлось подняться под плеск аплодисментов и поблагодарить рыцаря за

   проявленную честь. Когда она села, Шая удивленно посмотрела на нее. В глазах Халисы

   скользнула досада.

   Теперь для победы серому рыцарю оставалось преодолеть последнее испытание.

   Во времена Средневековья на арену выпускали специально обученных рабов, которые сражались с дикими зверями, отвоевывая не столько деньги, сколько собственную жизнь. В королевстве царили другие порядки.

   Серый рыцарь спешился. Ему помогли снять доспехи, все, кроме шлема.

   Единственным его оружием на арене будет длинный кинжал, даже не меч. И никакой

   защиты, кроме шлема. Из одежды на нем были простые черные брюки и черная рубаха

   из дешевой ткани. Женщины принялись перешептываться, разглядывая красивое

   поджарое тело.

   Загрохотали цепи, затем сработал подъемный механизм, и ворота поднялись, выпуская на арену льва. Огромный разъяренный хищник грозно рычал на зрителей и на

   дрессировщиков, которые издали хлестали его хлыстами.

   И только серый рыцарь, казалось, не боялся, спокойно ожидая, пока зверь сам

   подойдет к нему. Дрессировщики поспешили покинуть арену, оставив претендента один

   на один со зверем.

   Лев был огромен. Мощные лапы, особенно задние, длинные острые когти и

   великолепная золотистая шкура. Сразу становилось ясно, кто здесь действительно царь.

   Жаль, Айрон не видит этого.

   Серый рыцарь отступил назад, сжимая в левой руке кинжал. Лев, увидев, что жертва

   отступает, двинулся следом, то и дело издавая грозный рык. Человек снова отступал

   , даже не предпринимая атаки. Со львом нужно быть предельно внимательным, одно

   неверное движение, и он насладиться, пожирая твои внутренности.

   – Струсил, – недвусмысленно выгнул бровь лорд Серр.

   – Ты бы точно в штаны наложил рядом с таким монстром, – заверил его король.