Текст книги " Серый (СИ)"

Автор книги: Freedom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

   восточную часть особняка преграждала обливавшаяся балка. Зато противоположная

   сторона выглядела практически нормально. Стены не только сохранили свой цвет, но на

   них до сих пор висели огромные парадные портреты в изящных деревянных рамах. На

   первом портере был изображен мужчина с пышной седой бородой и ястребиным

   взглядом, на втором – щеголеватый молодой человек с тонкими чертами лица и завитыми усиками. Третий портрет изображал мужчину средних лет с широким, несколько

   одутловатым лицом и блеклыми серо-зелеными глазами, четвертый – молодого мужчину, в котором Пейн угадал нынешнего хозяина поместья – Владомира Злота. С последнего

   портрета на него смотрел хмурый мужчина с болезненного цвета тонким лицом и

   темными, почти черными глазами, судя по всему, сын Владомира, хотя Пейну так и не

   удалось отметить сильного фамильного сходства. Еще раз оглядев каждый портрет, Пейн вновь вернулся к последнему. Что-то тревожило его, но вот что именно? Поза молодого

   человека была расслаблена и абсолютно статична: руки, сжимающие эфес шпаги, голова

   чуть наклонена набок, взгляд направлен сверху вниз, губы плотно сжаты, но в глазах

   застыло что-то...

   Дверь со скрипом отворилась, и Лиза шустро выскользнула из комнаты, держа в руках небольшой сверток. Увидев Пейна, она подскочила от неожиданности, словно вовсе не

   ожидала увидеть его здесь. Сначала она инстинктивно прижала сверток к груди, а затем

   передала его парню, не сводя с него маленьких, практически бесцветных глаз.

   – Когда была доставлена посылка? – спросил Пейн, глядя на темную оберточную бумагу в своих руках.

   – Вчера вечером, – тихо проговорила девушка, уголки ее губ чуть приподнялись, словно он сказал какую-то шутку. – Кажется, вас заинтересовали фамильные портреты?

   Пейн повернул голову вправо, наткнувшись на холодный взгляд самого молодого из

   Злотов.

   – О, это сир Радомир Злот, младший сын дедушки. Двое старших умерли еще во

   младенчестве. Радомир погиб десять лет назад. Это стало ужасным ударом для нашей

   семьи. Дедушка так и не смог оправиться. Нелегко умирать, зная, что на тебе твой род

   прервется.

   – А как же вы?

   Лиза скорчила гримасу:

   – Древние роды наследуются только по мужской линии. Я являюсь последней из семьи Златов, но мои дети ими уже не будут.

   – А кому достанется все имущество? Этот особняк, все золото, люди?

   – Людей у нас почти не осталось. Золото уйдет на покрытие долгов. Все, что осталось у нашей семьи – это ее честь, но она держится на связях и страхе, а значит, умрет вместе с

   дедушкой.

   Золото, связи и страх.

   Глядя на старика невозможно предположить, что его может кто-то бояться, подумал

   Пейн. Но, тем не менее, Злоты – одно из самых древних и самых могущественных

   семейств, существующих задолго до появления первых серых. Вместе с ними погибнет

   не только часть старого мира, но и часть нового. Это как если убрать один из кубиков в

   основе и удивиться, из-за чего рухнула пирамида.

   Тем временем Лиза стала медленно спускаться вниз. Ее юбка подметала пыльные

   ступеньки, но девушка и не думала подобрать ее. На какое-то мгновение у Пейна в

   глазах встала картинка: яркий свет, громкие голоса внизу, музыка, прерываемая смехом,

   и Лиза в прекрасном золотистом платье...

   Возможно, так и было бы, родись девушка на столетие раньше, еще до того, как

   случился переворот, но не теперь, когда старый мир медленно разлагался, издавая

   тошнотворный запах гниения.

   Старый Злот не соизволил подняться со своего кресла, чтобы проводить их, и в доме

   не было дворецкого, который сделал бы это, поэтому Пейн и Арес сами следовали по

   пустынным грязным коридорам к выходу. Трудно было сыскать более мрачного и

   серого места, чем поместье Злотов. Горел не только особняк, но и близлежащие леса и

   прекрасные богатые сады, прежде славившиеся на весь мир. На многие мили вокруг не

   осталось ни единого живого дерева, ни единого пучка травы. Животные и птицы уже

   двадцать лет как покинули эти проклятые места.

   Садясь в черный закрытый экипаж, Пейн облизал губы, почувствовав на языке вкус

   соли и гари. Небольшой сверток мирно покоился в его нагрудном кармане.

   – Как думаешь, они не ошиблись? – просил его друг, задвинув легкие, как пух,

   занавески, не желая и дальше наблюдать этот унылый пейзаж за окном. – Действительно ли старик служит черным?

   Пейн несколько секунд смотрел в темные глаза сидевшего напротив мейстра, а затем

   громко крикнул:

   – Трогай!

   Кучер хлестнул посеребренной плетью по спинам лошадей, и экипаж стремительно

   сорвался с места, поднимая в воздух огромное облако пыли, смешанной с пеплом.

Морт

   Воздух пах апельсинами и восточными пряностями. Высокая пышная торговка носила огромное блюдо с различными сладостями. Здесь была и сладчайшая пахлава, и

   воздушный рахат-лукум, и нежное персиковое суфле с кремом из взбитых сливок, и

   медовые пирожные, просто тающие во рту. Морт представила себе, как кладет в рот

   хотя бы одно из этих угощений, и почувствовала на языке соленый привкус крови.

   Оставшуюся часть площади ей пришлось пробежать, зажав нос и рот ладонью, чтобы

   удержать в себе скудный завтрак.

   Солнце с удивительной силой жгло ее непривыкшее лицо и обнаженные плечи. На ней были надеты длинные светло-коричневые брюки и белая майка, к которой она до сих

   пор не привыкла, несмотря на то, что это было ее не первое посещение Жемчужного

   города. Ей постоянно хотелось прикрыться, накинуть что-то на плечи. Она привыкла

   носить длинные платья с пышными юбками или на худой конец просторные мужские

   брюки, но это совсем не то же самое, что обтягивающие светлые бриджи и майки, в

   которых она чувствовала себя почти что голой.

   Носящим черное под страхом смерти было запрещено выходить на улицы до захода

   солнца, и даже Морт – наследницу одного из самых знатных семейств, ведущего свой род от Черного Короля – ждет очень серьезное наказание. Если ее поймают, конечно.

   Она бывала на этих залитых солнцем площадях уже не меньше сотни раз, и ее еще ни

   разу никто не ловил. Разве можно, глядя на эту высокую стройную девушку с длинными

   русыми волосами, заплетенными в причудливую косу, ярко-голубыми глазами и

   ямочками на щеках, хотя бы предположить, что она одна из ужасных воинов, наводящих страх на всех серых?

   Каждый из семи ее братьев унаследовал волнистые черные волосы отца, его черные

   глаза и тонкие хищные черты. Она же больше пошла в мать. При дворе даже частенько

   поговаривали, будто она вовсе и не дочь сиру Блэквулу, что, в общем-то, было и особо

   неважно. Женщина, родившая своему мужу-лорду шестерых наследников, имеет право

   на небольшие плотские развлечения. За долгие годы, проведенные в поместье, Морт

   привыкла не обращать внимания на подобные сплетни. Она была единственной

   женщиной знатного происхождения в их доме, не считая матери, конечно, и вполне была этим довольна.

   Хотя Морт уже давно исполнилось шестнадцать, отец не разрешал ей бывать здесь

   ночью. Она могла свободно передвигаться по всему королевству, но вход на земли серых был ей строго воспрещен. Но ведь именно здесь бурлила настоящая жизнь. Ей нравилась

   оживленная площадь и бурный поток людей, одетых во все цвета радуги. Такого не

   встретишь на ее родине, где все носят исключительно черное. Нравилось слушать голоса людей и чудные звуки, которые они чудесным образом извлекали из своих музыкальных

   инструментов. Но больше всего ей доставляло удовольствия наблюдать за потрясающими фонтанами, украшавшие главные улицы города, каждая струя которых была подсвечена в свой цвет. В Королевстве не было электричества, от него отказались еще полвека назад, не было ламп, а улицы освещали только газовые фонари и масляные лампы. Но если

   серый мир жил днем и засыпал с наступлением ночи, черное королевство оживало вместе с луной и искрилось под ее серебряным светом до самого рассвета.

   Она бы не глядя променяла все пестрые чудеса серых на праздник Восходящей Луны

   или ледяные скульптуры Мозаичного Лабиринта. И никакие кушанья серых не

   сравняться с невесомыми десертами, которые готовятся в их кухни.

   И все же ужасно утомительно было все дни просиживать взаперти в пыльной

   библиотеке или проводить за учебой. Морт хотелось свободы и приключений. У нее

   никогда не выходило шитье, а с мечом она управлялась искуснее, чем с иглой. Ей

   хотелось думать, что хоть чем-то она пошла в отца. И пусть ей не достались его волосы

   цвета воронового крыла и бледная, как лунное сияние, кожа.

   Со всех сторон ее окружали всевозможные запахи: жареное мясо, выпечка, специи и

   смесь пота, железа и крови. Издалека доносились звуки кузни. Пестро одетые торговцы

   наперебой предлагали свои товары, заманивая кто чем горазд: кто диковиной, кто ценами, а кто обещанием жениться на первой даме, которая изволит купить что-то в его лавке.

   Солнце еще даже не достигло своей высшей точки, и люди чувствовали себя в

   безопасности.

   В Жемчужном городе, который нынче называли не иначе, чем Серый, проживало почти триста тысяч человек, в то время как во всем Черном Королевстве – всего восемьсот

   тысяч. Но при этом серые до дрожи в коленях боялись черных, и даже заговаривать о них боялись в ночное время. Война между двумя народами, некогда составляющими один,

   длилась уже долгих сорок лет, но ни у одной из сторон до сих пор не вышло удержать

   победу. Черные время от времени пробирались по ночам в города серых, совершая

   поджоги или набеги, те же в отместку грабили города королевства. После того, как

   двадцать лет назад после окончания долгой зимы, длившейся целых семь лет, население

   обоих государство сократилось едва ли не втрое, был подписан договор. С тех пор черные не могли выходить из своих домов после восхода солнца, а серые – после. Конечно, обе

   стороны воспринимали этот договор, как простую формальность и нередко нарушили его, но черные, поймавшие ночью на своих землях серого, имели право казнить его или

   помиловать по своему выбору.

   После этого пропасть между двумя народами стала такой же широкой, как море, и

   такой же глубокой. Черными называли тех, кто отверг практически все дары цивилизации. Они поклонялись старым богам и избирали короля, их женщины носили длинные платья, а мужчины ездили на конях или в экипажах. В отличие от серых, у которых были поезда,

   электрическое освещение и заводы. Черные двигали науку вперед, а серые воплощали

   их идеи в жизнь. Вместе они были как часть единого, некогда разломанного на две части механизма, который хочет, но все же упрямиться вновь срастись воедино.

   Морт часто думала, какого было бы ее королевство, если бы люди, не таясь, могли бы

   днем выходить на улицы. Так было бы гораздо проще. Люди бы больше не опасались

   потерять кого-то из своих близких или навеки проститься с сыном, который заступает на

   ночное дежурство, готовясь совершить очередной набег на земли серых. Но при этом

   оно наверняка потеряло бы какую-то важную свою часть, стало бы безликим

   братом-близнецом серого мира с его продажными истинами и чудовищными лживыми

   законами, призванными не оберегать людей, а заковывать их в цепи.

   Человеческий поток вынес Морт прямиком к зданию церкви, которое, впрочем, не

   имело ничего общего с великолепными соборами черных, с их серебристыми фресками,

   мраморными статуями и витражами на окнах. Церкви серых были обычно квадратными,

   редко прямоугольными. Морт как-то, развлечения ради, зашла внутрь. Стены там были

   светло-серыми, само помещение было разделено на одинаковые комнаты-квадраты, где

   не было ничего, кроме выкрашенной серой краской деревянной скамьи и светильника. Это было место, где каждый желающий мог побыть наедине с собой и своим богом. Какая

   чушь! Когда черные просили о чем-то, они писали просьбы и пожелания на маленьких

   клочках бумаги, а затем, помолившись, кидали их в огонь, чтобы послание вместе с

   дымом достигло богов.

   Морт повернула в противоположную сторону от церкви и быстрым шагом направилась прочь. Ноги сами привели ее в старый полузаброшенный парк, где она любила сидеть,

   свесив ноги в прохладную воду. Вот и сегодня скрывшись в тени раскидистых

   золотисто-багряных деревьев, она вытянулась на мягкой траве, подложив себе под голову дорожную сумку. Лето подходит к концу и, скорее всего, это ее последнее посещение

   Жемчужного. Когда наступит зима, день будет слишком коротким, чтобы добираться

   сюда. К тому же тогда она сможет часами кататься на коньках по замершему озеру или

   подолгу гулять по заснеженному лесу, где будет почти так же светло, как и днем. Морт

   радовалась выдавшемуся погожему деньку и старалась впитать кожей как можно больше солнца. Она закрыла глаза, чувствуя, как лучи скользят по ее щекам и плечам, оставляя на них невидимые глазу золотистые линии.

   Иногда ей хотелось остаться здесь навсегда ...

   Морт проснулась от холода. Над ее головой закаркал ворон. Она улыбнулась,

   потянувшись. Уже ночь, значит, она сможет наконец-то выйти наружу. Проведя руками

   по постели, она замерла. Та была острой и больно поранила пальцы. И ей было холодно. Наверное, Грета опять забыла закрыть окно в ее комнате.

   Открыв глаза, Морт увидела над собой кроваво-красное закатное небо и

   раскачивающиеся мохнатые ветви, увитые плющом. Страх быстрым насекомым заполз ей в душу, принявшись мерзко копошиться внутри. Она рывком села в траве, обнажив меч. Ей, дочери ночи, неестественно было бояться звездного неба и свежей прохлады. Но это

   дома она была принцессой луны, одетой в легкие шелка и белоснежную меховую шубу.

   Здесь же, в сером мире, она была всего лишь одной из непрошенных гостей.

   Ничего, сказала она сама себе. Нужно только как можно скорее покинуть город и

   вернуться домой, пока ее еще не успели хватиться. Она всегда ложилась с первыми

   лучами солнца, а потому вставала так же поздно. У нее еще хватит времени на обратный путь, только бы не попасться на глаза патрулю.

   Солнце дало ей еще несколько коротких минут, пока она пробиралась сквозь густо

   растущие стволы, и окончательно улеглось, стоило ей ступить ногой на асфальт. Ей еще

   ни разу не приходилось бывать ночью в городах серых. То, что казалось ей таким

   незавершенным днем, сейчас приобрело какое-то удивительное очарование и эфемерную легкость. Сердце медленно билось в груди, она была спокойна, пока с ней был ее верный меч, закаленный в крови белого льва, Латвиен.

   Она неслышно пробиралась по пустынным улицам, погруженным в кромешную тьму.

   Как ей не хватало привычного света газовых фонарей, каждую ночь зажигающихся на

   Звездной Алее. К тому же она не знала эти места так же хорошо, как родные. Здешние

   улицы обманчивой улыбкой легко могли заманить ее в ловушку, прямо в руки к

   бездушным мейстрам, которых на ее родине прозвали адскими гончими. Она ненавидела их всей душой, желая им смерти. Это были худшие представители серых. Злобные,

   жестокие твари, убивающие каждого черного, который встретиться им на пути. На ее

   глаза до сих пор наворачивались слезы от мысли о милой, улыбчивой Анне, которой было всего тринадцать. Девочка так и не вернулась домой, и даже ее кости никогда не обретут

   покоя в родной земле.

   Морт неоднократно упрашивала отца, чтобы вместе с братом Вейераном, бывшим

   старше ее всего на несколько лет, войти в состав гвардии, чтобы сражаться с мейстрами.

   Но он был категорически против, говоря, что женщине не престало заниматься кровавыми делами. Как она могла спорить?

   И вот сейчас, пробираясь по темным улицам, она ужасно боялась и одновременно

   жаждала услышать приближающиеся шаги и получить возможность напоить Латвиен

   адской кровью.

   Боги были милосердны к ней этой ночью. Миновав центр, вдалеке она услышала

   хлопанье крыльев и свист, а затем чью-то речь. Так громко и так вызывающе ночью могут говорить только мейстры. Взяв Латвиен в правую руку, Морт пошла на голоса, стараясь держаться поближе к стенам.

   Их было всего двое. Лица скрыты за ярко-желтыми масками. Судя по голосам, парни. Они о чем-то весело переговаривались и были настолько увлечены беседой, что даже не

   заметили ее. Морт испытала сильное возбуждение, но заставила себя не двигаться с

   места: вдруг рядом находятся и другие мейстры. С двумя она сумеет справиться, но если

   их будет больше, то кто-то успеет поднять тревогу и тогда...

   Поздно...Один из мейстров резко повернулся, указывая пальцем прямо на нее. Морт

   вздрогнула. На ней была цветная одежда, но кто из серых рискнет высунуться ночью на

   улицу? К тому же она, не таясь, держала в руке меч.

   Первый оказался около нее, нанеся размашистый удар по ногам. Морт легко ушла от

   корявой подсечки, ответив целой серией ударов, переведя финт в рубящий. Мейстр

   только чудом успел уйти, но уже через несколько секунд был вынужден спасаться от

   нового удара. Он принял его, сблокировав лезвием собственного меча, и тогда Морт

   ударила его ногой, отбросив на несколько шагов назад.

   К тому времени подошел второй. Нужно было закончить с ними как можно скорее,

   пока на шум не сбежались другие. Сделав обманное движение, Морт снова атаковала

   первого мейстра, уже через несколько секунд наколов его на лезвие своего меча, после

   этого она толкнула тело мертвого на другого. Опешив, тот неуклюже завалился назад,

   выронив меч. Дело было решено. Сбив его с ног, Морт отодвинула в сторону убитого

   врага и одним движением сорвала с другого желтую маску, обнажив бледное испуганное лицо парня на несколько лет старше себя. Отец всегда говорил, что когда убиваешь

   поверженного врага, нужно смотреть ему в глаза, чтобы никто не мог обвинить тебя в

   трусости. Она победила в этом поединке, и его жизнь теперь принадлежала ей. Парень

   сглотнул, в ужасе уставившись на нее. Влажные от пота волосы прилипли к его лбу. Она

   могла бы проявить милость и отпустить незадачливого мейстра, мальчишку.

   В этот миг она вспомнила об Анне. И занесла меч.

   Недаром ее звали смертью. Луна серебрила ее лицо.

   Когда все было кончено, она вытерла лезвие о рубаху убитого мейстра и убрала в свою сумку обе золотые маски. Так было принято у ее народа. Она представила, как будет

   гордиться отец, когда она покажет ему свои трофеи,...после того, как накажет, конечно.

   Кроме масок, она забрала изогнутый кинжал и фонарик у одного и хлыст у другого.

   Тащить два тяжеленных меча ей было ни к чему.

   Уже поднявшись, она услышала за своей спиной еле слышный шорох. Морт резко

   обернулась, выставив вперед меч, готовясь ко встречи с очередным врагом. Но перед

   ней стоял не враг. Это была испуганная женщина лет тридцати. Она тряслась всем телом, прижимая к губам окровавленную руку.

   Морт действовала, не задумываясь. Каждая секунда промедления может стоить ей

   жизни. Если эта женщина начнет кричать, призывая кого-то на помощь, то Морт конец.

   После того, как она убила двоих мейстров, ее не ждет ничего лучше виселицы. Подлетев

   к женщине, она занесла клинок и ударила в грудную клетку, пронзив сердце. Женщина

   медленно сползла по стене вниз. Ее светлое платье окрасилось багрянцем.

   Морт побежала, направляясь к северным воротам. Она вовсе не чувствовала

   раскаяния. Это днем серые были для нее просто людьми, а ночью становились врагами,

   жаждущими ее смерти точно так же, как и она жаждала их. За жизни двоих мейстров

   можно было заплатить одной невинной. Этим она, возможно, спасла одного черного. Или даже двух. Всякая цена должна быть оплачена.

   Она бежала, не разбирая дороги. Бежала так быстро, что в ее легких почти не осталось воздуха, и немного успокоилась, только увидев впереди громадные черные ворота. Она

   почти дома. Не став связываться с замком, Морт пробежала еще несколько метров,

   подсвечивая себе фонариком, отобранным у одного из мейстров. А вот и она, небольшая

   дырка, через которую она вполне сможет перебраться на другую сторону. Как ни трудно

   ей было расстаться с фонариком, его пришлось оставить здесь. Девушка спрятала его в

   тайнике под стеной в нескольких десятках метров от дырки, чтобы найти в следующий

   раз. Трофейные маски негромко позванивали в сумке и радовали ее слух, как радует

   богача звон монет.

   Солнце не станет ждать.

   Морт снова побежала к видневшемуся вдалеке замку из черного матового камня. Ей

   еще предстоит три часа бежать через лес, прежде чем она доберется до тернового сада, но все это не волновало ее. Здесь ей больше ничего не угрожает.

   Этой ночью она доказала, что она воин, а не кисейная барышня. Латвиен, испив крови, пел звездам свою печальную песнь, прославляя новых и старых богов.

   Луна ярко светила с чистого неба, освещая каждый ее шаг.

Джейс

   Солнце медленно приближалось к земле. Как только оно окончательно сядет, он

   сможет выйти из своего убежища и двинуться дальше, на юг. Дым прижался всем телом

   к земле, издавая негромкое утробное урчание. Джейс легонько стукнул его по волосатой

   голове, чтобы пес вел себя потише.

   Отсюда открывался прекрасный обзор не только на стену, но и на площадь, значит, он сможет выждать удобного момента и уйти незамеченным.

   Уже три дня он провел в старой, давно покинутой хижине, скрываясь от своих

   преследователей, ютясь среди пропахших рыбой бочек, рыболовных сетей и снастей.

   Все же здесь было не так плохо, как ему показалось вначале. Была и крыша над головой,

   и печка, и даже скудные съестные запасы, оставшиеся от кого-то в наследство. Было бы

   неплохо остаться здесь на зиму, но это опасно, так близко к стене, почти под самым

   носом у черных.

   Мимо него, не таясь, проходили одетые в серое мейстры, чьи лица были скрыты за

   разноцветными масками. Он столько насмотрелся их за последнее время, что мог бы

   назвать каждого. Вот изумрудно-зеленые воины Малахита, носящие имена камней,

   ярко-желтые, называющиеся в честь зверей, их главарем был огромный широкоплечий

   мейстр по имени Вепрь, кроваво-красные люди Зевса, каждый из которых выбрал себе

   имя одного из древних богов, темно-синие Дракона – почитатели звездного неба и,

   наконец, белоснежные – личная гвардия Мастера, которых называли не иначе, как

   Безликие.

   Джейс из тени наблюдал, как они покидали свои дома и выходили в ночь с

   обнаженными мечами. Они вели себя дерзко и вызывающе, хотя каждый знал, что это

   ночь может оказаться для него последней. Неделю назад за одну ночь было убито трое

   мейстров, причем двое из них были золотыми, и черного, ответственного за это, так и

   не поймали. Кроме того они нашли еще и тело женщины из серых, неизвестно как

   оказавшейся на улице в столь поздний час.

   Ночи нынче были неспокойными, и Джейс ни на минуту не позволял себе сомкнуть

   глаз до самого рассвета. Да и днем он не мог отдохнуть из-за преследующих его

   кошмаров. Ему снились то черные, вломившиеся в его скромное жилище, то мейстры. И

   он ни на кого не мог положиться, кроме Дыма. Словно прочитав его мысли, пес

   оскалился, глядя на своего хозяина.

   Как только совсем стемнело, Джейс вылез из убежища, недоверчиво осматриваясь по

   сторонам, не видно ли кого. Первым делом нужно проверить кладовую, где он только

   вчера оставил большой кусок мяса и бутылку вина. Кладовая – комнатка два на два метра – располагалась под землей, там было достаточно прохладно и сухо, чтобы оставлять на

   день пищу, которая сразу же испортилась бы в его хижине, как если бы он просто оставил ее на солнце. Но там существовала другая опасность – крысы. Эти бестии пролезали

   через щели в полу, и от них не было никакого спасу. Кроме того, крысы – лучшие

   разносчики заразы.

   Откатив огромную железную бочку, Джейс освободил проход. Стоило ему открыть

   дверь, как крысы бросились врассыпную, забиваясь в щели в полу и стенах. Джейс

   спустился вниз, освещая себе путь масленым фонарем. Мерзкие вонючие твари прогрызли толстую ткань полотняного мешка, где когда-то хранилась мука, и обгрызли почти

   половину свиной лопатки. Так что сегодня вечером ему придется обойтись хлебом, сыром и овощной похлебкой. Жаль, нельзя было придумать другое место для хранилища. Но

   если он будет оставлять продовольствие в своей сторожке, то туда сбегутся не только

   местные крысы, но и оставшиеся в городе кошки, собаки и серые.

   Наскоро поужинав безвкусной похлебкой, Джейс поспешно загасил костер, засыпав

   его песком. Хоть об этом здесь можно было не волноваться: у стены дымило столько

   труб различных фабрик и котельных, что тонкий дымок его костра терялся, как луч

   фонаря днем.

   Похолодало. Ему приходилось кутаться в поношенную куртку, но она не особо

   спасала от холода. Зима уже на носу. Скоро придется покинуть эту тихую хижину, уже

   почти ставшую для него родной, и снова двинуться в путь.

   Дым, развалившийся у его ног, оторвал окровавленную морду от полусъеденной

   жирной кошки, и низко зарычал, не сводя пронзительных бледно-голубых глаз с

   противоположной стены. Джейс потянулся за мечом. Несколько минут он, не шевелясь,

   ожидал, а затем, как только шерсть на загривке Дыма разгладилась, положил меч себе

   на колени.

   Ночь была облачная, и не было видно ни луны, ни звезд, из-за чего казалось, что тьма

   окружает его со всех сторон. Только под фонарем она трусливо отступала, ожидая своего часа. На душе у него было неспокойно, поэтому он поднялся на ноги и принялся нервно

   расхаживать взад-вперед. Не покидало ощущение, что должно случиться что-то очень

   плохое. Конечно, это можно было назвать простой паранойей, но Джейсу было чего

   бояться. Не только черные, но и серые, застав его врасплох, позаботятся о том, чтобы

   его шея не минула петли.

   Где-то вдалеке завыла собака. Протяжно и надрывно, а затем лай резко затих. Стало

   так тихо, что единственным громким звуком казалось его спокойное сердцебиение. Джейс не из тех, кого просто напугать, иначе бы он и единой ночи не пережил здесь.

   Затем послышался скрежет, и у него за спиной послышался металлический звон -

   кто-то отворил калитку. И это не мейстр – шагов Джейс не слышал. Он молниеносно

   скосил взгляд на пса. Дым был одной из самых больших собак, которых ему приходилось видеть в своей жизни. Стоя на четырех лапах, он доходил Джейсу чуть ли не до пояса.

   Шерсть черная с белой, раскраска как у северных собак, и удивительные глаза:

   льдисто-голубой зрачок, словно углем обведенный по краям. Правое ухо было разодрано

   в одной из многчисленных драк. И все-таки Джейса не покидало чувство, что где-то в

   родне у Дыма попадались волки. Не те тощие с грязно-серой шкурой и выпирающими

   ребрами, которых можно найти в ближайшем лесу, но огромные с шерстью цвета только

   что выпавшего снега. Сейчас Дым поднялся с земли, оставив свою добычу, и не сводил

   глаз с калитки.

   Других подтверждений Джейсу было не нужно. Он погасил фонарь, и небольшая

   площадка перед хижиной погрузилась во тьму. Даже острое зрение Джейса позволяло ему различать только контуры особо крупных предметов.

   Он стал медленно обходить площадь так, чтобы выйти прямо к калитке, которой

   пользовалась стража. Калитка была открыта и раскачивалась на ветру, издавая жалобный писк. Огромный амбарный замок лежал на асфальте. Проход в город был открыт, чего уже давно не случалось. Стражников в темно-сером, которые должны охранять стену от

   проникновения, нигде не было видно. Черные практически каждую ночь пробирались в

   город, но обычно они делали это через наименее защищенные восточные ворота, где

   знающие мейстры частенько устраивали засады. Но чтобы здесь? Джейс прожил в

   сторожке уже несколько месяцев и еще ни разу такого не видел. Северные ворота были

   отлично защищены, и даже о существовании небольшой, практически неразличимой в

   темноте калитке, мало кто знал из посторонних.

   И все же здесь кто-то был. Джейс подошел к самой стене, присев на корточки, и

   вытянул левую руку, коснувшись замка. Его дужка не была гладкой, как если бы ее

   перепилили или расплавили кислотой, ее края были острыми, и Джейс порезался, лишь

   чуть коснувшись. Похоже на то, как если бы кто-то просто вырвал замок. К его горлу

   поднялась тошнота.

   Вскочив на ноги, Джейс стремительным шагом бросился прочь от стены, в город.

   Сейчас он, наверное, даже был бы рад, столкнувшись с мейстрами. Он еще долго шел,

   не понимая, куда направляется, пока ноги сами не привели его к сторожевому посту.

   Лампочка негромко гудела, раскачиваясь на тонком длинном проводе, прямо в центре

   площадки. У двери стояла железная лавка, где дозорные частенько рубились в карты, но

   сейчас она также была пуста. Джейс сделал еще шаг вперед, теперь его точно должны

   были заметить. Он простоял под лампочкой несколько минут, но никто так и вышел, хотя по правилам, на этой территории запрещено было находиться гражданским, не говоря уж о существовании комендантского часа.

   Помедлив еще несколько мгновений, он легко толкнул дверь, и она, к его удивлению,

   поддалась. В нос ударил неприятный, ни с чем несравнимый запах. Крепче сжав рукоять

   меча, он шагнул в большую комнату. Пес за ним не последовал, оставшись снаружи.

   Внутри царил полный беспорядок, словно здесь только что побывал ураган.

   Разбросанная бумага кипами лежала на полу, шкафы были перевернуты, все ящики

   вывернуты, плакаты со стен содраны. Один труп лежал у окна, смотря невидящими

   глазами в потолок. У него была разорвана шея, правая рука вывернута под

   неестественным углом, и еще, судя по всему, сломан хребет. Второй лежал посреди

   комнаты, лицом вниз, и темно-красное пятно медленно расплывалось рядом с его головой. Они умерли совсем недавно. Джейс подошел ко второму трупу, прикоснувшись к нему.

   Еще теплый! Кровь, оставшаяся на его пальцах, казалась совсем свежей и еще не успела

   свернуться. В соседней комнате послышался какой-то шум, и Джейс, рывком поднявшись на ноги, подошел к двери, потянув на себя ручку, и нос к носу столкнулся с черным.

   От неожиданности оба отпрянули назад. Черный не рассчитал силы и споткнулся,

   тяжело повалившись на пол. Джей владел собой лучше.

   Неужели он?

   Парнишка не старше семнадцати на вид. Щуплый. В разодранном черном пальто. Его