Текст книги " Серый (СИ)"

Автор книги: Freedom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

   Мейстр даже не изменился в лице.

   – Кто ты такая, девочка?

   – Я та, кто хочет служить на благо серых.

   – Твое имя.

   – Рейн.

   – Откуда ты, Рейн?

   – Из Градного.

   – Ты черная?

   – Была ею, но вынуждена была бежать, чтобы сохранить свою жизнь.

   Мейстр внимательно наблюдал за ее лицом, девушке даже казалось, что он мог видеть

   ее насквозь, но, конечно же, это было не так, иначе клинок бы уже торчал в ее сердце...

   если это сможет ее убить.

   – Королевская армия убила моих родителей и сожгла нашу ферму.

   – И как ты вошла сюда?

   – Его высочество были так добры, что отозвали свою стражу, чтобы я могла войти, или же так безрассудны.

   – Я ожидал прихода гостьи, – усмехнулся мейстр, и его морщины практически

   разгладились, – но пришла совсем не та. И так, почему ты хочешь стать мейстром?

   – Я жажду мести, – ответила Морт, – и ничего не хочу так сильно, как увидеть на

   своем клинке королевскую кровь, – и добавила, вспоминая слова из старой истории

   серых, ходившей среди народа. – Пусть плаха сера, но она расцветет, как розовый куст,

   коль падет на нее королевская кровь.

   – Три слова всегда, – подхватил старик, – и ночь пусть уйдет, рассеется мгла. Король

   пусть умрет. Король пусть умрет.

   – Смерть королю, – закончили они в один голос.

   Старик покрутил на длинном узловатом пальце огромный перстень с изумрудом в

   серебряной оправе, а затем его лицо тронула слабая улыбка.

   – У тебя будет шанс доказать, достойна ли ты носить маску, Рейн.

   И она доказала. Не зря она училась у лучших воинов королевства с шести лет,

   чтобы не говорила об этом ее мать. Чтобы добыть маску, ей пришлось сразиться со

   всеми претендентами, общим числом двадцать четыре человека, и она вышла

   победительницей в каждой из схваток.

   Теперь девушка сидела на полу, скрестив ноги, и старалась даже дышать как можно

   тише, чтобы не тревожить лишний раз уставшее израненное тело, где, казалось, не

   осталось не единого живого места, несмотря на это ее распирало от гордости: ни у

   одного из ее братьев не хватило бы смелости совершить то, на что решила она.

   Девушка на вытянутых руках держала завоеванный приз – тяжелую железную

   маску – точно такую же, как те две, висевшие в ее комнате, а теперь хранившиеся в

   надежном месте, зарытые в земле, под стеной. Ее собственная маска была насыщенного

   изумрудно-зеленого цвета, что не очень-то вязалось с ее новым именем, которое ей дал

   Мастер.

   Теперь для всех мейстров ее будут звать Опал, и это уже второе имя, которое она

   получила по другую стороны стены. Принцессы Морт больше нет, вместо нее теперь

   есть бесстрашная девушка Рейн и жесткий, непреклонный, безликий воин, имя которому Опал.

   Тони был первым, кому она рассказала о своем назначении, и вместе с ним, хотела

   она того или нет, об этом узнал и тот другой, клон ее принца, Джейс. Она больше не

   принимала его за своего мужа, но все равно старалась избегать его, так как, видя его, не

   могла ни вспоминать о Айроне. И в эти короткие мгновения, прежде чем ей удавалось

   взять себя в руки, она испытывала тяжелое щемящее чувство, справиться с которым с

   каждым разом становилось все труднее и труднее.

   Она не хотела возвращаться обратно, даже мысль об это была для нее невыносима.

   Она не скучала ни за королевством, с его вечными запретами, ни за дворцом, ни за

   семьей, всегда относившейся к ней с таким холодом.

   Единственным, о чем Рейн позволяла себе скучать, был Айрон. И хотя девушка

   отдавала себе отчет в том, что придуманный образ, существующий в ее мыслях, мало

   соответствует действительности, забыть о нем надолго было выше ее сил.

   Иногда по ночам она садилась у окна, раскрыв ставни, и любовалась звездным небом, вспоминая о доме и о месте, которое могло бы стать ее новым домом, если бы она только позволила. Именно тогда ей казалось, что стоит только закрыть глаза и сосредоточиться, и она узнает, о чем сейчас думает принц.

   Но вряд ли он хотя бы вспоминает о ней.

   Надо же, ведь Айрон уверен, что она мертва.

   И так для нее будет только лучше.

   Здесь только Рейн и ее зеленая маска, гладкая и прохладная внутри, но зато покрытая тонкими, острыми, как крошечные иглы, шипами снаружи: сверху вдоль лба и по бокам.

   Она должна будет убивать черных. И станет делать это.

   Она больше не принцесса, а они не ее народ.

   Она мейстр и намерена доказать всем и, прежде всего, самой себе, что заслуживает

   носить эту маску.

Камилла

   В то время как дворец придерживал траур, и о скоропостижной смерти принцессы

   Мортенрейн в королевстве ничего не было известно, леди Камилла все свое свободное

   время посвящала малышке Эмроуз.

   Это было, наверное, лучшее время в ее жизни. Девочка была не только очень

   послушной и милой, она проявляла склонности в игре на рояле и рисовании акварелью,

   попросила придворную швею научить ее шить платья для своих кукол, любила гулять по

   саду, и уход за маленьким садиком в ее комнате, приносил ей просто неимоверное

   удовольствие. И Камилла не могла ни радоваться, наблюдая за девочкой. Даже лорд

   Блэквул заметил, что никогда не видел, чтобы его жена улыбалась так часто и так много, как сейчас.

   Все в поместье шло своим чередом. Слуги справлялись со всем без ее помощи,

   сыновья с позднего вечера и почти до самого рассвета были заняты тренировками на

   ристалище, лорда почти не было дома, и леди почти все время была предоставлена сама

   себе.

   И еще ей приносило непередаваемое удовольствие то, что с каждым днем она все

   чаще и чаще замечала в поведении малышки жесты и мимику, как две капли похожие

   на собственные. Камилле доставало радость исполнять все прихоти своей питомицы. Она почти каждый день заказывала для нее новые прекрасные наряды, для нее делали

   невероятно искусных дорогих кукол из фарфора, одну из комнат специально для Эмри

   переделали на теплицу и запустили внутрь с полусотню разноцветных бабочек, от крошек, не больше пальца мизинца, до настоящих гигантов, размером с мужскую ладонь.

   Камилла была счастлива: наконец-то она получила то, чего хотела так долго, и что у

   нее отняли, так и не дав насладиться. Она вспоминала о Морт, но теперь мысли о старшей дочери почти не занимали ее, ведь та никогда не принадлежала ей так, как Эмри.

   Морт была упрямая, своевольная, прямая да к тому же обладала мужским характером. Она была больше похожа на своего отца, чем каждый из ее братьев. Ни женственности, ни нежности, ни обходительности. Морт предпочитала хитрости силу, и всегда шла

   напролом, даже зная, что потерпит неудачу. Это даже несправедливо, почему не Эмри

   ее родная дочь? Почему роль принцессы не досталась такому милому и очаровательному созданию?

   Камилла была почти уверена, что брак изменит Морт, и надеялась на то, что королева из нее выйдет лучше, чем принцесса.

   Во время ужина она по привычке смотрела на третий стул слева, готовясь сделать

   очередное замечание, но он теперь пустовал, серебряный сад так же опустел без Морт,

   и ее комната, откуда прежде даже днем иногда доносился грохот оружия. В остальном же, казалось, ничего не изменилось. Рана затянулась слишком быстро. И Камилла знала, что

   где-то это и ее вина в том числе.

   Шорох ее прекрасного серебристо-голубого платья напоминал хруст снега. Длинная юбка волочилась бы по полу и темно-серым ступенькам винтажной лестницы,

   одновременно огромной и узкой, массивной и в то же время невесомой, если бы Эмри

   не несла ее конец в своих маленьких пухлых ручках, одетых в голубые перчатки. Точно

   такие покрывали изящные руки Камиллы.

   Камилла родилась в знатной семье, насчитывающей ни один десяток поколений, но

   еще ее дедушка, имевший непреодолимую страсть к азартным играм и выпивке, оставил свою жену и пятерых детей без средств на существование. К тому времени, когда Камилла появилась на свет, огромный темно-синий особняк превратился в руины, а к знатной

   фамилии все чаще и чаще стали прибавляться слово "мертвецы". Старый лорд Блэквул

   был очень добр к ее отцу, когда женил своего старшего сына на представительнице

   одного из "мертвых домов", и Камилла никогда этого не забывала.

   Попав сюда впервые, когда ей было столько же лет, сколько сейчас Морт, леди

   Блэквул почувствовала, что попала сказку. И даже теперь, после стольких лет, холодная

   красота поместья все еще волновала ее. Полы в зале были из серого мрамора,

   темно-синий потолок, усыпанный крупными бриллиантами, сверкал при свете серебряных канделябров подобно звездному небу. В самом центре комнаты, в круге среди

   белоснежных колон, стояла статуя грифона, присевшего на задние лапы. Высота статуи

   была не менее пяти метров, но простора зала вполне хватило бы на, чтобы этот грифон

   оторвался от земли, расправил крылья и взмыл бы под потолок.

   Сегодня здесь собралось множество гостей, знатных лордов и леди, в причудливых

   туалетах, стоявшие по краям столы ломились от всевозможных изысканных блюд. Все

   было великолепно, включая убранство и оркестр.

   Камилла надела привычную маску, придав своему лицу холодное и даже отчужденное выражение, и, глядя на всех собравшихся здесь, чувствовала то, что и всегда. Пустоту и

   холод.

Джейс

   Джейс скучал по Дыму. С самого детства он привык ухаживать за животными,

   сначала за ястребом, которого ему подарил отец, затем за конем, и, наконец, за гончими,

   которых лично научил охотиться. И которых бегал кормить по ночам, чтобы его не

   поймал никто из слуг.

   Дымом он обзавелся совершенно случайно, несколько лет назад, когда пробирался

   через лес, пытаясь перебраться через стену. Удивительно, но тогда каждый пост охраняло десять человек по обе стороны стены, теперь же мейстров едва хватает на то, чтобы

   патрулировать город. Еще год назад, когда Джейс прибыл сюда, спасая свою жизнь, его

   ненависть к мейстрам уступала только перед ненавистью ко дворцу, теперь же он стал

   одним из тех, кого так долго презирал. Убийцей со знаками на лице.

   Но куда же подевался пес? Последний раз парень видел его в тот день, когда

   одновременно столкнулся и с медведем, и с мейстрами. На следующий день он напрасно

   обыскал весь город, продолжая звать друга и расспрашивать прохожих. Дым исчез.

   Джейс сидел в кухни Тони, развлекая себя тем, что подбрасывал в воздух яблоки и

   пытался жонглировать ими. Рейн сидела напротив него, скрестив ноги, и демонстративно жевала одно из укатившихся яблок, громко причмокивая губами, и то и дело бросала на

   Джейса насмешливые взгляды.

   Джейс напрасно пытался сосредоточиться под ее пристальным взглядом. Яблоки

   все время выпадали у него из рук. Смерившись, он бросил одно в Рейн, а остальные

   просто горкой сложил на столе. Теперь настала его очередь смотреть на нее. По какой-то причине девчонка заставляла его вспоминать о Дыме. А еще о доме. И о брате.

   И все же последнее время ему была приятна ее компания. Здесь, в этом мире, даже

   после стольких лет оставшемся для Джейса чужим, Рейн стала для него частичкой дома.

   Для него ее кожа пахла ночью, а глаза светили подобно луне. Бред, конечно, но ему

   нравилось садиться на небольшом расстоянии от нее и пытаться расслышать звук ее

   сердцебиения. Так он пытался раскрыть одну из давних детских загадок: почему сердце

   серого бьется сейчас, а черного в прошлом и будущем одновременно?

   Ему многое хотелось спросить у нее, но он так и не мог на это решиться, ведь

   на каждый его вопрос она захочет задать свой. Любопытство так и терзало его.

   Что случилось в королевстве за время его отсутствия?

   Как поживает его семья?

   Жива ли еще Шая?

   Ну, так почему его язык намертво примерз к небу?

   Неожиданно для себя он услышал голос Рейн.

   – Как вышло так, что ты прозябаешь здесь в то время, как твой брат живет во дворце

   и готовится стать королем?

   Джейс готовился услышать этот вопрос, как только увидел, что она не умерла, и был

   на сто процентов уверен, что не станет на него отвечать. Они с Рейн из одной страны, но у них разное прошлое, и он не мог ей доверять. То, что они оба теперь предатели и

   перебежчики вовсе не делает их союзниками. Но с другой стороны вот уже два года рядом не было никого, с кем бы он мог обсудить то, что так долго разрывало его изнутри.

   – Я был вынужден сбежать, чтобы спасти свою жизнь. Меня должны были умертвить, чтобы мой брат мог спокойно взойти на престол, не опасаясь государственного

   переворота.

   – И все же тебе удалось сбежать, – заметила Рейн, смотря на него не отрываясь.

   – Как и тебе, – он заставил себя улыбнуться, чтобы хоть чуть-чуть сгладить в душе

   постепенно поднимающуюся волну гнева, возникавшую каждый раз, когда он думал об

   этом. Эта улыбка была страшна, как звериный оскал, но только не для Рейн.

   – Мне просто повезло. Никто не ожидал от принцессы такой прыти, особенно на

   второй день после свадьбы.

   – И почему ты решилась на побег?

   Она вздохнула, запрокинув голову назад. Ее глаза бродили по тусклому,

   потрескавшемуся потолку, перебегая с одной трещины на другую.

   – Я не хотела быть проданной, как какой-то товар. Но все же ради растоптанной

   гордости не рискнула бы разгневать короля и своего отца и сбежать из дворца.

   – И что же стало главной причиной? – Джейс все никак не мог решить, верить ей

   или нет. Не мог понять, чего хочет сейчас, и что испытывает к этой девушке, все еще

   принадлежавшей его брату, как и все остальное. Как и вся жизнь Джейса.

   – Мой брат, – прошептала она, опустив глаза. Кровь тут же отлила от ее лица. – За

   несколько дней до свадьбы пришло письмо, в котором говорилось о том, что мой брат,

   единственный, которого я любила из всей моей многочисленной семьи, собирается за

   стену. Прошло несколько месяцев, а от него не появилось ни единой весточки.

   – И ты решила сама отправиться на его поиски, – хмыкнул Джейс. Поднявшись на

   ноги, он подошел к месту, где сидела Рейн, и облокотился о стену в нескольких шагах

   от нее.

   – Не так, наверное, в глубине души я просто хотела быть здесь, избрать свой путь

   вместо того, что был уготован мне еще до того, как я появилась на свет. Пусть это и

   эгоистично. Ну а письмо, о котором я тебе говорила, было написано рукой моего брата.

   – И чего он хотел от тебя?

   – Чтобы я закончила его дело, если у него не выйдет.

   – Какое дело?

   – Ты. Мой брат хотел найти второго принца, который может оспорить право Айрона на престол, если тот, то есть ты, конечно, еще жив. Но, честно говоря, я не понимая зачем, – она продолжала говорить без остановки, не глядя на Джейса, и, казалось, вообще забыв о

   том, что он находится здесь. – Где гарантия того, что сын Халисы...

   – Сын Халисы? – Джейс грубо перебил ее своим хохотом. – Твой брат разыскивал

   здесь сына Халисы? Тогда неудивительно, что он пропал.

   – Почему?

   – Потому что не того брата вы искали. – Джейс говорил громко, возбужденно. Его

   глаза горели, как у сумасшедшего. – Я – Айрон, я тот, кто был рожден править, в то время как тот, кого все принимают за истинного принца, всего лишь сын шлюхи короля, которая строит из себя королеву. Это от ее людей я должен был скрываться, как какой-то трус.

   Это из-за нее и ее сына я вынужден сейчас скрываться в этой дыре. Они отняли у меня

   все. Все.

   В припадке гнева он схватил ее за плечи и начал трясти, как тряпичную куклу. Рейн

   смотрела на него широко распахнутыми глазами, слишком удивленная даже для того,

   чтобы попросить остановиться.

   Земля медленно уползала из-под ее ног.

Чет

   К концу двухнедельного путешествия Чет, наконец-то, добрался до монастыря

   Святого Пантелеймона, служившего резиденцией Магистра. Сказать, что монастырь был

   огромен, значит прослыть слепцом. Четыре главных здания храмов великих мучеников

   королевства, образовавшие совершенно ровный квадрат, и несколько сотен небольших

   построек и домиков, где жили монахи и прислужники, образовывали целый городок, со

   своими собственными законами и правилами. Со своим королем, хотя среди церковников Магистр был даже выше короля.

   Чет был готов проделать весь путь еще раз с самого начала, только бы снова очутиться здесь.

   Еще никогда он не чувствовал себя настолько наполненным божественным духом,

   как сейчас. Казалось, не ноги, а крылья несли его вперед.

   Еще более невероятно было то, что сам Магистр ждал появления Чета. Парень

   чувствовал себя неуверенно под взглядами монахов, которые проходили мимо, старых и

   молодых прислужников, одетых в коричневые и темно-зеленые одежды, наблюдавших

   за каждым его шагом.

   Магистр сидел за широким грубо сколоченным столом из самого дешевого дерева,

   которое только можно найти. Его перо, зажатое в старческих, покрытых пятнами пальцах, со скрежетом водило по белоснежной бумаге высшего сорта.

   Услышав, как открылась дверь, Магистр поднял на Чета свое сморщенное

   грушевидное лицо. Трудно было точно определить его возраст, но Магистр выглядел

   очень и очень древним. На нем была надета совсем простая одежда, какая подойдет скорее рядовому священнику, чем носителю наивысшего церковного сана, и только висевшая

   на шее цепь с кулоном в форме глаза говорила о том, кто перед тобой. Старик был

   уродлив, со своей бледной, тонкой, как пергамент кожей, старческими пятнами на лице

   и руках, совершенно лысой головой и редкими пучками бровей и ресниц, грязно-рыжего цвета. Но его большие, светло-голубые глаза, ясные и добрые, несмотря на суровое

   выражение лица, могли бы принадлежать красивому молодому человеку, или даже

   ребенку, если бы не таившаяся в них мудрость.

   Чет тут же опустился на колени, как того велел обычай, и прочитал приветственный

   стих, восхваляя небо, наполненное воздухом, которым дышит величайший и мудрейший из людей, и землю, по которой он ступает.

   – Поднимись, сын мой, – сказал старик. Голос его был похож на звук скрипучего

   колеса.

   Парень беспрекословно повиновался.

   – Ты знаешь, зачем ты здесь, сын мой?

   – Нет, отец.

   – Не мною, а самим Господом нашим ты был избран для того, чтобы совершить эту

   миссию.

   – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не разочаровать моего отца. Клянусь в этом

   перед вами, Магистр. Но скажите, прошу вас, что именно я должен делать?

   Старик достал из ящика своего стола перстень и положил его перед собой, жестом

   пригласив Чета подойти поближе. Это было совершенно простое железное кольцо,

   лишенное каких-либо украшений, кроме мелкой надписи по кругу. Буквы эти были

   слишком мелкими, чтобы Чет мог их прочесть, не беря кольцо в руки.

   – На нем написано: "Лишь небо наша совесть, и наш судья".

   – Пятый стих двенадцатой главы "Откровения от Себастьяна", – тут же сказал Чет.

   При необходимости он мог по памяти цитировать любую из семи священных книг.

   – Совершенно верно, – старик улыбнулся. – Я доволен тобой Чет. Это в очередной раз

   доказывает, что недаром перст Божий пал именно на тебя. А теперь слушай меня очень

   внимательно. Несколько месяцев назад было совершенно нападение на наших братьев из Красной Башни. Те немногие, которым удалось выжить, вынуждены были попросить

   защиты у Жемчужного.

   У серых? Чет был слишком преданным слугой, чтобы перебивать своего господина.

   Вместо этого он ждал, пока Магистр разрешит ему задать вопрос. И только потом

   спросил.

   – Вы хотите, чтобы я привел их обратно?

   Старик грустно покачал головой.

   – Пути Господни неисповедимы, сын мой. Не иначе как сам гнев Божий обрушился на

   Красную Башню, и только стороннее вмешательство помешало этим планам. Наша

   обязанность, как самых преданных Его слуг, завершить начатое до конца. Все трое

   должны умереть.

   – Как прикажете, Магистр, – сказал Чет, принимая кольцо.

   Все разрозненные картинки в его голове, наконец, встали на свои места. И комнату,

   и Магистра, и кольцо – все это он уже неоднократно видел в своих снах.

Рейн

   Она чувствовала себя так, словно кто-то ударил ее ножом в сердце. Оглушенная, она

   не могла даже дышать, только открывать рот и пытаться сделать судорожный вдох. После того, что ей рассказал Джейс, все стало еще сложнее, чем раньше.

   Вот он, настоящий принц, которому она была обещана, истинный наследник престола, тот, кто сможет покончить с королевской тиранией и привести королевство к свету.

   Она пришла сюда, чтобы найти одного принца, а вместо этого нашла другого. Это

   было и хорошо, и плохо одновременно. Если удастся доказать, что история Джейса

   правдива, это резко увеличит их шансы на победу в борьбе против короля. Но в то же

   время это означает смерть для самозванца. Для ее мужа.

   Сердце Рейн разрывалось от этой правды.

   И еще одна мысль не давала ей покоя. Ее отец знал, он просто должен был знать о

   том, что все выйдет именно так, но не сказал ей. Как и о том, что она не человек на самом деле.

   Так подтвердилась вторая часть послания, разом изменившего течение ее жизни.

   Послания от того, что назвал себя ее создателем, словно она была каким-то механизмом,

   а не живым существом. Морт не поняла этого тогда, но зато Рейн прекрасно понимает.

   Но при этом обе они эгоистки, и именно такова истинная причина того, почему Рейн

   сейчас здесь. Не столько для помощи брату, который решился бросить вызов королевской власти, и не отцу, который поддержал его в этом, в тайне от всех, даже от своей жены,

   сколько для того, чтобы узнать правду о себе.

   Цена за эту правду оказалась непомерно велика.

   Согласно плану, она должна была тут же сообщить шпионам черных о

   местонахождении второго принца, как только узнает эту информацию. Но сейчас она не

   станет этого делать. Сейчас у Рейн новая жизнь, новая семья, любимая работа, так почему она должна оставить это все ради места, где все только делали, что лгали ей: брат, отец,

   мать, Айрон...

   К тому же пока настоящий Айрон здесь, самозванец остается в безопасности, а Рейн не хотела, чтобы с ним что-нибудь случилось. Даже сейчас.

   В ту ночь Тони ушел на патрулирования, и они с Джейсом остались в квартире вдвоем. Это было неловко, находится так рядом с человеком, который должен был стать ее

   мужем, и который по документам и является им.

   Она не очень хорошо знала Айрона, во всяком случае, гораздо хуже, чем теперь знает

   его брата, но даже она видела, насколько они не похожи между собой. Речь идет не о

   внешних отличиях, хотя и они, безусловно, присутствуют. Айрон чуть выше ростом, в

   то время как Джейс шире в плечах, у Айрона глаза темно-синие, у Джейса темно-карие,

   почти черные, в остальном же они практически идентичны. Рейн не знала, насколько это

   прирожденное. Возможно, Халиса специально обучила своего сына двигаться, как

   настоящий Айрон, говорить, как он. Быть его точной копией. Верной марионеткой на

   троне в ее руках. Интересно, удалось ли ей .

   Но Джейс не был принцем. Он был охотником, воином, храбрым рыцарем,

   разбойником и плутом, но только не принцем. И, главное, невозможно понять, был ли

   он таким от самого рождения, или же жизнь в бегах сделала его таким.

   Они сидели рядом на диване, их бедра практически соприкасались, что заставляло тело Рейн дрожать, но она не позволяла себе отодвинуться. Джейс все время говорил. Он

   рассказывал ей о том, как впервые увидел ее, хотя она этого не помнила, о своей жизни

   в замке, своей лошади, своих собаках. О своем начале, и о своем конце. Она не перебивала, зная, что ему просто надо выговориться. В его рассказах постоянно всплывало имя

   Халисы. Она вынудила его бежать. Вынудила отца забыть о его существовании и

   поверить в то, что именно ее сын – настоящий Айрон и единственный истинный

   наследник престола.

   Рейн было жаль Джейса, но при этом она не могла выдавить из себя ни слова

   утешения. Она не только не умела утешать,но и не знала, как на это отреагирует Джейс.

   Когда поток слов, наконец, исчерпался, Джейс взял Рейн за руку и повернул к себе.

   Не так, как это сделал бы Айрон, а грубо.

   – Они так же украли тебя у меня, – его голос был хриплым, глаза сверкали, как у

   сумасшедшего. – Ты тоже должна была принадлежать мне.

   Когда его ладонь легла ей на лицо, а его рот накрыл ее губы, она не стала сопротивляться. В конечном счете, неважно, действительно ли она нужна ему, или же Джейс желает ее только потому, что она, как корона, была отобрана у него и отдана его брату. Сейчас для нее важно только одно: привязать Джейса к себе, а еще лучше, влюбить его в себя, чтобы в случае чего именно она могла использовать его, а не кто-то еще.

   Его прикосновения, его поцелуи были приятны для нее. Ей нравилось целовать его.

   Его губы полные и мягкие, волосы темны, как вороново крыло, ладони большие и

   сильные, с огрубевшей от оружия кожей. Запах одновременно мужественный и свежий.

   Внешне он был идеален. Она наслаждалась его поцелуями и его близостью. В комнате

   царил полумрак, и, не видя его глаз, было еще легче поверить в собственный обман. Она

   могла владеть одним братом, а иметь тень лучше, чем не иметь вообще ничего.

   Когда Джейс целовал ее, на его губах остался соленый привкус.

Айрон

   Он рисковал своей головой, чтобы привести сюда настоящего доктора. Но это ничего

   не значило. Айрон бы сделал это еще сотню раз, только бы в этом был смысл. Но

   несмотря на силу своей веры, даже он понимая что уже поздно.

   Шая лежала на кровати, маленькая, худая и бледная, как приведение. Ее глаза были

   закрыты, а веки слабо трепетали, как крылья бабочки, которая вот-вот готовиться улететь. Жизнь медленно уходила из нее.

   Доктор, одетый в светло-серую униформу, смотрел на него с состраданием. Выпустив

   ручку Шаи, он повернулся к Айрону.

   – Ничего нельзя сделать. Болезнь прогрессировала много лет, девочке вообще повезло, что она прожила так долго. Даже по ту сторону стены дети с таким диагнозом обычно

   долго не живут. Мне очень жаль.

   – Сколько ей осталось? – бесцветным голосом спросил Айрон. У него в голове все еще

   звучало одно единственное слово, все сыпалось и сыпалось, как мелкий горох. Повезло ... Что он знает о везении, этот доктор?

   Ему казалось, он спрашивает, сколько осталось жить ему, а не Шае. Все происходящее напоминало дурной сон, не более того.

   Просто один из его постоянных кошмаров стал реальностью.

   – Несколько часов. Я ввел ей морфий, чтобы облегчить боль. Доза большая, но не

   смертельная. Правда, для тела с такой маленькой массой много наркотика и не надо. Я

   мог бы сразу ввести смертельную дозу, но, боюсь, это будет выглядеть подозрительно, и

   сможет поставить под удар, как вас, так и меня. Король будет в ярости, если узнает, что

   врач серых был в его дворце.

   Не король, – подумал Айрон, – моя мать будет в ярости. И тогда даже меня ничто не

   спасет от ее гнева.

   – Я верю, что вы сделали все, что могли. Можете идти. Рид проводит вас до самой стены. Он заплатит вам.

   Доктор покачал головой.

   – Я ничего не сделал, ваше высочество. Девочка умирает, а я ничего не могу сделать, чтобы ей помочь. Вам даже не за что меня благодарить, и денег я тоже не возьму.

   – Можете идти, – повторил Айрон, едва ли вообще слыша, о чем только что говорил

   доктор.

   Он отпустил всех слуг и остался рядом с Шаей один, взяв ее тонкую полупрозрачную руку в свою.

   Наверное, он проклят за свою мать, раз уж ему приходится во второй раз переживать

   такое. Ему не нужно была тогда корона и титул, не нужны они и сейчас, но и умереть он

   тоже не хотел. Он сам предложил отцу уйти, покинуть дворец, королевство и перебраться за стену, но его мать из-за этого пришла в такую ярость, что и словами передать

   невозможно. В конечном итоге это все был ее план: избавиться от законного наследника и поставить его, Айрона, на это место. Хотя Айрон на самом деле даже не его имя.

   Единственное, что он смог сделать, так это помочь брату бежать, за что так же был

   жестоко наказан.

   Они с братом никогда не были дружны. Принц всегда относился к своему

   незаконнорожденному брату холодно и с пренебрежением, в последний раз, когда они

   виделись, холод сменился ненавистью.

   Но разве он в чем-то виноват?

   Грудь Шаи вздымалась все реже и реже, по мере этого ее кожа становилось все

   бледнее, а Айрон чувствовал, как сжимается от боли его сердце. Впервые за долгое

   время его глаза жгло от слез, а в горле стоял огромный ком.

   Если бы только можно было поменяться с ней местами, он сделал бы это, ни

   задумываясь. Такое чистое, такое прекрасное создание должно жить, но не он, ублюдок,

   метивший на королевский трон, пусть и не по своей воли.

   Айрон презирал себя за собственную трусость, за то, что не решился раньше рассказать обо всем отцу и спасти брата. За любовь к матери, ради которой он готов на все, несмотря на то, что она даже никогда не любила его.

   Наверное, так для нее только лучше, ведь единственное существо, которое относилось к Айрону по-доброму, вот-вот уйдет на тот свет.

   И снова он останется один.

   Он просидел, не шевелясь, несколько часов в той самой позе, не выпуская руки Шаи. Шторы были раздвинуты, а окно распахнуто настежь. Как только луч восходящего солнца упал на постель, осветив бледное личико Шаи, Айрон нагнулся, целуя девочку в лоб. Ее кожа была неестественно холодной. Он попытался нащупать ее пульс, почувствовать дыхание...

   Но Шаи больше не было. На кровати перед ним лежала только пустая оболочка.

   Айрон резко подскочил со стула и дернул за веревку, задергивая шторы, чтобы комната погрузилась во мрак. Идеальное место, чтобы провести похороны для того, что осталось

   от его души.

   Слезы бессильной ярости стекали по его лицу, а в ушах снова и снова звучали ее

   последние слова, сказанные в те несколько минут, когда она пришла в себя четыре часа

   назад.

   – Я люблю тебя, брат. – Его особенно радовало то, что она не назвала его по имени,

   которое ему даже не принадлежало. Это было так, словно она обращается именно к нему, а не к призраку его брата, который и сейчас, кажется, находится где-то в замке. Он, как

   верная тень, повсюду следует за Айроном. – Прошу тебя, не позволяй себе снова

   замыкаться. Как жаль, что у нас было так мало времени...

   И больше всего он ненавидел себя за то, что сумел сказать это только сейчас, когда она уже не могла его слышать: