Текст книги "Keep Coming (СИ)"

Автор книги: fox in the forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Внимание, мои дорогие! Внимание, – весело закричала Октавия. – Хочу представить вам виновницу данного торжества: Эффи Тринкет!

Тысячи взглядов моментально намертво прикипели к застывшей на пороге в Главный холл Эффи.

– Она такая красивая, – шептались капитолийки рядом, и он расплылся в глупой улыбке, отмечая за собой ту же мысль.

Такая красивая. Такая охринительно великолепная.

Её светлые волосы больше не прятались за вычурными париками. Они были красиво уложены в не аккуратную прическу, с выбившимися прядями. Спускаясь волнами на плечи, их цвет плавным переходом менялся от светлого до нежно-фиолетового. Живые цветы, вплетённые в волосы, кричали: вот она я, живая, всё ещё капитолийка. Не естественно длинные ресницы взлетали вверх и опускались так невесомо, легко. Осторожно касались скул, кожа которых почти светилась звёздной пылью от бликов и вспышек фотокамер.

Взгляд невольно опустился ниже. И застыл. Никто бы не смог отвести взгляд. Платье идеально подходило под её фигуру. Он мог поставить состояние на то, что его сделал Цинна и послал с небес для неё. Только для неё.

– Волшебная! – закричал капитолиец под боком.

О, да, это была определённо магия. Чёрная. Самая сильная и страшная. Ибо то, что творилось с Эбернети невозможно было бы списать на что-то другое.

А вспышки продолжали ослеплять её, это была борьба “кто кого ослепит сильнее” и Эффи выигрывала с огромным отрывом. Блики отсвечивали в камушках, усыпающих ткань платья, бросая лёгкие изумрудные блики на обнажённую, будто бы светящуюся кожу. Она вся была светом.

Снова неправильная Тринкет. Слишком настоящая для Капитолия. Для Эбернети.

– Мне нужно выпить, – Хеймитч заставил себя отвернуться, и от этого стало почти физически больно.

Он выискивает глазами девушку, которую привел с собой. Чёрт, он даже имени её не помнил, не то, чтобы вспомнить что на ней было надето. Она стояла у бара, словно знала, что ему сейчас нужно. Стояла, надув губы, с вызовом смотря на него.

– Не обижайся, милая. Это моя работа, – он усмехнулся, – следить за ней.

– Ладно, только не исчезай так резко.

И вот где этот Фликерман, когда нужно рассыпать аплодисменты, корчить удивленные рожи, и всё потому, что так красиво солгал. Где, блять, твоя уверенность, когда ОНА смотрит на тебя?

А что Тринкет? Несколько часов пролетели совсем незаметно. Каждый второй хотел быть её другом, каждый первый – завидовал. Но ей было всё равно. Эффи, отчаянно выискивая его взгляд из толпы, ещё никогда не была так рада видеть Цезаря. Девушка почти вцепилась в него, умоляя отвести в место потише.

– Я довольна собой как никогда, – широко улыбаясь произнесла Октавия, обнимая подругу. Она около часа кружилась вокруг Эффи, укладывая волосы, занимаясь макияжем – любимым делом – и сейчас была счастлива, как никогда, наблюдая за успехом. – Ты самая прекрасная во всём мире. О! Слушай, там столько людей хотят с тобой пообщаться. Даже тот пришел, ну этот, – она щёлкнула пальцами, в надежде вспомнить имя, оглядываясь на Фликермана. – Ну этот, бледный такой…

– Тилопилус, – улыбнулся Фликерман стилистке, переводя взгляд на стоящего за её спиной мужчину. Тави прикусила губу, шепча одними губами слова проклятий. – Здравствуй, друг мой.

– Хотел поздравить тебя с выздоровлением и возвращением в нормальную жизнь, – приглушенный шумом зала, бархатный голос мог бы загипнотизировать любую девушку в зале.

Мужчина подошел к Тринкет, осторожно коснулся её плеча и поцеловал в щеку. Если бы она могла, то сразу же почувствовала запах его одеколона, слишком приторного. Не такого, как у Эбернети.

– Сколько мы не виделись? Кажется, с начала революции? Я скучал по тебе.

– Я никого не помню из прошлой жизни, – она нервно сглотнула.

Где чёртов Эбернети?!

– Тогда я приглашу тебя на танец, и мы снова познакомимся, – Тилопилус улыбнулся, и даже Фликерман не смог бы повторить столь смазливую улыбку. Даже, если бы от этого зависела его жизнь.

Капитолиец, не церемонясь, обхватил её талию, так по-свойски, что она сжала челюсти от накипающего негодования. Но он отступил, заметив взгляд, и она выдохнула с облегчением. Медленная песня, словно по заказу, разлилась по залу, и они начали движения в такт. Расслабляя. Погружая в состояние, когда уже всё равно.

– Так значит, это правда? – тихо шепнул новый знакомый. – Ты совсем ничего не помнишь.

– Да, – её взгляд неосознанно скользнул по окружающим танцующим парам.

– Мы встречались с тобой, трижды, кажется. Как раз перед предпоследними Играми. Я считал, эти ночи забыть невозможно.

Эффи почти не слышит его, хоть и понимает общий смысл. Да и какой смысл к чёрту, когда она видит Эбернети у бара. И девушку, жмущуюся под бок. Что-то кольнуло в груди. Заставило вздрогнуть. Прижаться к танцующему капитолийцу, что он, естественно, понял неправильно, снова опуская руки ниже, чем прилично.

Её яростный взгляд, проникает в Эбернети. Под кожу, в кости. Она знает – он почти ощущает его. До мурашек по коже.

Ему так и хочется оттолкнуть её. Нет, прижать сильнее. Но она танцует с этим, с другим, и смотрит. А вокруг восторженные капитолийцы. Рассыпают комплименты, падают к её ногам. Он бы и сам упал. Рухнул на колени перед ней. К чертям!

Просто, отвернись. Болван. Идиот.

И он срывается с места, сам не осознавая, что происходит. Бросает нелепое извинение капитолийцу, перед тем, как отшвырнуть его в сторону. Обнимает Тринкет одной рукой и шепчет на ухо:

– На сколько хватит твоей ярости? – она чувствует его ухмылку. – Готова отдаться первому встречному?

– Моей ярости хватит на что угодно, лишь бы это не было связано с тобой.

– К чёрту тебя, Тринкет!

Он отпустил её. Наверное, слишком резко, потому что она пошатнулась. Наверное, слишком быстро, так как он судорожно вдохнул воздух. Всё ещё чувствуя её сбившееся дыхание.

– Дафна, – тихо шепчет куда-то в шею капитолийка, вновь возникшая из толпы, возвращая Эбернети на землю. – Меня Дафна зовут.

Тринкет хватает нового знакомого за руку и тащит сквозь толпу. Обгоняя Хеймитча. Так, чтобы он видел.

И он смотрит. Злится. Бедняжка Дафна буквально чувствовала кожей, на сколько воздух был пропитан яростью и гневом.

Она, хватает Эбернети за подбородок, заглядывая прямо в глаза, задавая немой вопрос:

– Мы ведь не оставим им это просто так?

Эффи обернулась, десять тысяч раз жалея об этом.

И Эбернети рычит, впивается в губы Дафны, отвечая ей на вопрос. Притягивая за талию к себе, лишая воздуха. Грубо. Сегодня будет очень грубо. Как и всегда с ней. Потому, что она не Тринкет.

Мужчина отрывается, чтобы посмотреть, как далеко от него Эффи. Заметив её поблескивающее платье на пути к лестнице, он напрягся.

Дура! А ты просто фееричный идиот! Как ты мог отпустить её с ним?

Он тащит за собой Дафну, но девушка даже не думает сопротивляться. Она знает. Догадалась. И сейчас азарт в её голове лишь больше разжигал желание. А это было на руку Эбернети, который летел на Двенадцатый этаж.

Он сошел с ума. Этот момент навсегда запечатлится в его памяти – только что Хеймитч Эбернети окончательно тронулся!

Он обнял Дафну, переложив руку с талии на плечо, притягивая её снова и снова, каждый раз, как ловил на себе взгляд Тринкет.

До их гостиной оставался последний коридор.

Сейчас она попрощается с ним и уйдет к себе.

Но нет. Девушка оказывается прижатой к стене.

– Чёрт, – Эбернети дернулся, почти сорвался с места, но тёплая рука Дафны потянула его рукав на себя.

– Она не против, кажется, – капитолийка хищно улыбнулась, впечатывая Эбернети в дверь. Так, чтобы он мог наблюдать за ними. Так, чтобы Тринкет продолжала смотреть.

Тилопилус, ничего не соображая, стоял обнимая Тринкет за талию. Он попытался перехватить её взгляд, касаясь пальцами её подбородка. Он опустил большой палец на её нижнюю губу, чуть нажимая.

Смотри Эбернети! Смотри, тебе же всё равно!

Эффи поддаётся вперед, осторожно касаясь губами губ Тилопиуса, пробуя на вкус. И мужчина почти набрасывается на неё. Руки блуждают по телу, сжимая ткань платья. Яростно сминая её губы.

Хеймитч хотел зарычать. Разорвать грудную клетку, выпуская гнев наружу. Он готов был убить. Однако, Дафна прильнула всем телом, потёрлась об него и провела влажным языком по шее. На мгновение возвращая его к себе.

Эбернети переместил руку на округлый зад капитолийки, а другой схватил за бедро, подымая её стройную ножку.

Воздух почти закончился. Его было слишком мало. Легкие неприятно обожгло, из-за чего невероятно пошлый и громкий стон Дафны прозвучал так уместно. Так нужно.

Оттянув зубами нижнюю губу девушки, он снова перевёл взгляд на Тринкет. Дафна будто поняла, что от неё требуется, поэтому наклонила голову в сторону, перемещаясь на его шею, открывая вид на “сладкую парочку”.

Эффи не смотрела. Тилопилус перекрывал ей вид. Он исследовал рот девушки, вылизывая его изнутри. И ей почти нравилось, Эбернети был уверен. Так увлеченно, так глубоко и не в его руках. Это был почти отчаянный выдох.

– Покажем им, как нам хорошо, – снова немой вопрос мутных глаз от алкоголя. Он и не вспомнил бы, когда Дафна перестала оставлять на его шее влажные поцелуи.

Эффи слышит, как Эбернети сильнее впился в пухлые и покрасневшие от поцелуев губы. Ей больше не нужно смотреть, чтобы убедиться в этом. И вдруг, словно по голове ударили чем-то тупым и тяжелым – сладкий и нежный стон. Заставляющий отпрянуть. Посмотреть, ослабляя хватку капитолийца. Злость отступила, уступая обиде.

Почему тебя это волнует?

Один взгляд, чтобы понять: ты такой идиот, Эбернети! Мужчина словил её взгляд и сейчас смотрел прямо в глаза. Широко открытые, почти горящие. Нежные. Её.

Он больше не чувствует Дафну. Она будто испарилась из его сознания. Там была только Тринкет.

Что стало полной неожиданностью для Дафны, и это ввело в лёгкое замешательство. Но девушка лишь повторила положение рук Тринкет, на спине Тилопилуса. Дафна все понимала, и это несомненно радовало. Она лишь подчинялась его направлениям, реагировала на прикосновения так, как хотел Хеймитч. Умница.

Мыслей не стало. Он просто смотрел ей в глаза. Слушая её шепот:

– Я так соскучилась по тебе.

Девушка почти невесомо трётся подбородком о плечо капитолийца, слегка касаясь тонкими пальцами его затылка. Запуская их в волосы, переплетая пальцы – и Эбернети чувствует это прикосновение.

Он рывком опускает голову, прижимаясь щекой к макушке Дафны. А Эффи прикрывает веки, открывая рот в беззвучном выдохе, словно это её он сейчас держит в своих руках. Эбернети, не отрывая взгляда от ясных глаз Эффи, неосознанно повторял все движения того ублюдка, на месте которого должен был находиться. Он и только он. Потому что она его чёртова капитолийка.

Тилопилус перехватил взгляд Тринкет, и от этого стало больно. Чертовски больно. Эффи дернулась в сторону, но капитолиейц только сильнее вжал её в стену. Потерся возбудившейся плотью о её бедро, заставляя сжать зубы от отвращения.

– Может уединитесь где-нибудь, это уже не прилично, – последовало отвратительно-наигранное хихиканье.

Дафна. К чёрту, пусть болтает.

Эбернети хватает капитолийку за руку, уводя к двери в гостиную. Он бросает взгляд на Эффи, в которую почти вдалбливается этот придурок, видит, как она пытается оттолкнуть его. Он готов помочь ей. Но капитолийка открывает дверь в их гостиную, хватаясь за руку Эбернети.

Щелчок. Мозг срабатывает быстрее спускового механизма бомбы. Хеймитч захлопывает дверь, которую тут же выносит ударная волна.

Пыль, осколки и ошмётки того, что было мебелью пару секунд назад. Оглушительный протяжный звон в ушах и тёплая жидкость, стекающая по шее. Эбернети отключался, шепча:

– Блин, Тринкет…

========== Часть 13 ==========

В воздухе висели пыль и дым. Пол был покрыт осколками стекла вперемешку с кровью. В зале воняло порохом.

Эффи не знала, сколько именно времени она провела без сознания. В чувство её привело ощущение нестерпимой боли в районе шеи. В ушах сильно звенело, и прежде чем откинуть от себя мычащего капитолийца, она несколько раз моргнула, зажмуриваясь от боли.

Ей повезло больше всех, так как благородный Тилопилус своим не совсем благородным поступком неосознанно накрыл её телом, защищая от ударной волны.

Девушка попыталась подняться на ноги, осторожно сбрасывая с себя мужчину. Капитолиец протяжно застонал и, рассыпая проклятия, сел на полу, обхватив голову обеими руками.

Сердце Эффи подскочило, когда она разглядела в дымовой завесе Хеймитча.

– Эбернети, блин! – Эффи быстро, на сколько могла, подлетела к мужчине, падая на колени, стащила с него доски и обугленные обломки.

Его белая рубашка была пропитана кровью. А тело было изранено мелкими осколками стекла: на открытых участках кожи виднелись глубокие царапины.

Из глаз стремительным потоком начали литься слезы. Неконтролируемо. Словно глаза больше ей не подчинялись.

– Хеймитч, очнись, – девушка положила его голову себе на колени и начала аккуратно бить по щекам, пытаясь привести в чувство. – Если сейчас же не скажешь какую-нибудь глупость или оскорбление, я обижусь! Чёрт. Твою мать, Эбернети!

Только не бросай меня сейчас, пожалуйста.

– Нам пора прекращать так просыпаться, – прохрипел Эбернети, натягивая на себя улыбку.

Сперва он ничего не понимал, но постепенно пришел в себя и обнаружил, что лежит у стены, отброшенный к ней взрывом. Он хотел бы быть мёртвым, только бы не чувствовать адскую боль во всем теле. Хеймитч осторожно ощупал лицо, голову. Была повреждена бровь, небольшой осколок застрял в тканях лица и Эбернети небрежно вынул его. Из ранки засочилась кровь. Жар опалил его волосы, и они крошились под пальцами.

Он осмотрелся, замечая сидевшую рядом с блондинку, на чьем лице сияло облегчение.

Поднявшись в одно движение, он принял сидячие положение, и Эффи, что есть сил обняла его и еле слышно всхлипнув уткнулась носом ему в шею.

– У тебя вообще бывают спокойные дни, а, Тринкет?

– Заткнись, – тихо шепнула Эффи, глупо улыбаясь.

Всю эту идиллию нарушил достаточно озлобленный крик Тилопилуса, и резко оторвавшись от Хеймитча, перед ней предстала весьма странная картина.

Незнакомый парень, наставляя нож на капитолийца, бил его по щекам, пытаясь донести до него суть своего вопроса. Но Тилопилус только скулил от боли, пока его рука не взлетела вверх, указывая в сторону Эффи и Хеймитча. Незнакомец резко развернулся, оставляя рыдающего капитолийца, медленно двинулся в указанную сторону.

– Твой очередной знакомый? – съехидничал Эбернети, поднимаясь на ноги.

Парень, как успел заметить Хеймитч, был снаряжен тупым мачете. И это показалось ему забавным, он даже попытался подать на тему “какой хозяин, такое и оружие”, но незнакомец выругался и ударил Эбернети в челюсть. Тринкет вскрикнула, когда парень схватил её, резко разворачивая спиной к себе, наставляя нож к горлу.

– Да чтоб тебя, – Хеймитч ощупал переносицу. – Лучше не трогай её, заразишься ещё амнезией.

– Сучка!! – парень закричал от боли. Эффи укусила его за палец, из которого хлестала кровь. Парень снова развернул её, но уже лицом к себе. Он замахнулся и отвесил ей пощечину. Из глаз девушки посыпались искры. Она отступила на шаг.

– Ну вот и всё, ты заражен, – безразлично бросил Эбернети, замахиваясь обломком двери. Удар пришелся на голову. Парень осел на пол, выпуская меч из рук.

– Ты в порядке, – он почти обернулся, чтобы посмотреть на Тринкет. Она с трудом сдержалась, чтобы не съязвить, кивнула в ответ и отвернулась.

Эбернети поднял оружие, прокрутил в руках и наставил на незнакомца. Замахнулся…

– Эбернети! – Эффи упала на колени возле Дафны, которая так и не пришла в себя. Тринкет заботливо поглаживала её волосы.

– Чёрт, – он сжал челюсти и одним ударом вырубил парня рукояткой мачете.

– Эй, малышка, – слишком заботливо произнес он, присаживаясь рядом с капитолийками, осторожно приподнимая голову Дафны. – Ты же крепкий орешек.

– Крепче, чем ты, – прохрипела она в ответ.

Эффи сжала губы и нервно вздохнула. Таким она Эбернети ещё не видела. А если и видела, то редко, и сейчас не смогла бы вспомнить ни одной ситуации. Он засмеялся. Чёртов-Хеймитч-угрюмая-задница засмеялся. И это разозлило Тринкет.

Я не ревную. Просто он меня бесит. Да. Просто так. Это не ревность!

– С тебя выпивка, Даф, – он подхватил её на руки, и девушка хихикнула.

Эффи закатила глаза.

Не ревнуешь? Правда?

– Ты с нами или так и будешь сторожить своего кавалера? – Эбернети кивнул на Тилопилуса, забившегося в угол.

Ну надо же! Ты наконец-то заметил, что я всё ещё здесь!

– Она пойдет со мной, – улыбнулся Плутарх, выходя из-за угла. Рядом, с двух боков от него шагали миротворцы. Хэвенсби отдал им распоряжение, и ребята подняли парня (теперь уже без мачете), утаскивая его в главный холл.

– Удивительно, что взрыв не разрушил этаж. Но лучше нам убраться отсюда, – он подал руку Тринкет, помогая ей встать на ноги.

Тон чиновника можно было бы назвать холодным и полным безразличия, но Эбернети, слишком хорошо разбирался в интонациях капитолийцев. Настолько досконально, что безразличие, за котором прятался Плутарх, не произвело нужного эффекта и осталось помеченным как показательно-наигранное. Более того, Хеймитч заметил, толику беспокойства в его словах. Это был прокол в его четкой системе, и Эбернети чувствовал, как слабеет его уверенность.

Они спустились в холл вслед за миротворцами, которые то и дело заглядывали во все комнаты, проверяя наличие живых, раненых и убитых. К счастью, убитых не было. Как и раненых. Только несколько непуганых капитойцев, один из которых бахнулся в обморок. Это конечно же не осталось без внимания Эбернети.

Уже внизу он оставил Дафну на диванчике, и её сразу же окружили врачи. Один из них дал Хеймитчу носовой платок, и тот вытер лицо, отлепиливая от него куски штукатурки. Он почти не сводил глаз с Плутарха, увлеченно ведущего диалог с Тринкет.

– … мне жаль, что так вышло, но это были осознанные меры предосторожности. Мы с Хеймитчем даже не подумали о взрыве, так как здание всегда охранялось. Пронести бомбу, пусть и не большую, казалось очень непосильным заданием. Но я согласен, что это просчет.

– Вы с Хеймитчем? – она широко раскрыла глаза.

– Он тебе не сказал, – это определенно должен был быть вопрос, но за счет отсутствия удивления на лице Плутарха, получилось лишь разочарование при констатации факта. Он выдохнул, устало, тяжело. – И сейчас ты очень удивлена покушением.

Девушка молча уставилась в сторону Хеймитча. И ничего, пустота внутри, полное отсутствие эмоций.

– Тогда знай: ты отыграла в этом огромную роль, Эффи. Вся команда мародеров была поймана сегодня. Думаю, капитолийцы могут спокойно вздохнуть.

Она слушала его, но слова словно пролетали мимо. Эффи готова была плакать от обиды на весь мир, когда Эбернети подошел к ним.

– Ты знал?

– Это была не моя идея, солнышко, – мужчина нахмурился, и стал разминать плечо, пытаясь перенять эмоцию безразличия у Хэвенсби.

– Ты знал, что я на этом вечере была наживкой. Но не сказал, потому что… Что?

– Ты могла всё испортить.

– Меня же убить могли. Ты понимаешь, Эбернети? Это моя жизнь! – она срывается на крик. Но не яростный, глаза не горят знакомыми огоньками. И это вгоняет бывшего ментора в состояние неловкости. Это злит.

Какого хера ты собралась реветь сейчас? Когда всё закончилось…

Кристальная капелька скатилась по щеке, оставляя влажный след. Она, кажется, дрожала всем телом. Ей было страшно, а он не знал, что делать. Ему хотелось рычать. Вскрыть себе грудную клетку, спрятать Тринкет где-то под рёбрами, и рычать на каждого, кто хоть пальцем попытался бы коснуться её.

– Эффи, я думаю, что какое-то время ты можешь пожить у друзей, пока я буду заниматься твоим новым домом, – Плутарх осторожно накинул на её голые плечи свой пиджак, и отошел в сторону, бросая на последки что-то про помощь от Эбернети.

– Тринкет в моей квартире – я и мечтать не смел, – он рассмеялся, но получилось как-то неискренне.

Она яростно всплеснула руками, выдохнула через рот и с громким рычанием пихнула его в плечо, заставляя отступить на шаг.

– Даже и не думай! Не подходи ко мне!

Слова эти пролетели мимо ушей, потому что она уже бежала по коридору, направляясь к выходу, стискивая руки в кулаки и часто моргая. От злости в груди можно было ощутить физическую боль. Сильную, нарастающую, словно миллион раскалённых игл. Можно было, но она не чувствовала. Как и мелких порезов на коже, которых казалось было миллион. И раны, рассекавшей локоть. Она вообще ничего не чувствовала, кроме бессилия и подавленности.

– Тринкет!

Хэвенсби и ухом не повел, когда она пробежала мимо него к лестнице, звонко стуча каблуками, быстро спустилась на нижний этаж и хлопнула дверью так, что, казалось, полстены заходило от удара. Ещё один такой, и здание бы точно обвалилось.

– Во славу Панема! Милая моя, мы так переживали! – Октавия первая подскочила к девушке, уводя её к машине, дверь которой придерживал Цезарь. – Нужно быстро уезжать, пока журналисты не очнулись.

И правда, словно по команде, несколько репортеров подхватили камеры и почти бежали к Эффи.

– Я хочу быстрее уехать отсюда, но теперь даже и не знаю куда…

– Поживёшь у меня, – улыбнулась Тави.

Эбернети выскочил на улицу сразу же за ней, успевая заметить, как Цезарь закрывает дверь машины, обходя её с другой стороны.

Чёртов Фликерман. Давай, Тринкет, беги жаловаться. Расскажи ему, какой я больной ублюдок, что попытался уберечь тебя. Что постоянно пытаюсь спасти твою жизнь!

Выругавшись, Эбернети отмахнулся от журналистов, и вернулся в холл. Видит Сноу, ему до чертиков хотелось надрать зад Хэвенсби.

***

Ехать долго не пришлось, Октавия жила недалеко от Центра, и Эффи словила себя на мысли, что все места, которые она посещала после потери воспоминаний находились около этого места.

Это была последняя мысль за весь день. Девушка равнодушно смотрела в окно, сквозь город, словно она была где-то далеко, в другой реальности, но точно не в машине с друзьями. Октавия нервно кусала губы, бросая взгляд на Фликермана, и капитолиец опустил руку на плечо Тринкет.

– Ты в порядке? – спросил он, возвращая Эффи на землю.

– Да, нормально, – она улыбнулась Тави, которая почти издала облегченный писк.

Машина вывернула на стоянку, и Цезарь учтиво открыл дверь девушкам, помогая им выйти. Он осторожно обнял Тринкет, затем посмотрел на неё, прямо в глаза, словно искал что-то. Девушка вновь улыбнулась, только в этот раз более искренне. Устало-изнуренно. Фликерман пообещал, что скоро всё наладится, и попрощавшись с Октавией уехал.

Стилистка приобняла Эффи за плечи и повела в квартирку.

Поднимаясь, они не обмолвились и словом.

Октавия достала ключи из сумочки и открыла дверь, пропуская Эффи внутрь.

Девушка всё время бросала обеспокоенные взгляды на подругу, пока та разглядывала помещение. В комнатах везде был включён свет и даже звучала музыка, мягко разливаясь по воздуху.

-Можешь чувствовать себя как дома, – сказала девушка, проходя мимо Тринкет. Она быстро забежала в одну из комнат.

Эффи осторожно сняла пиджак, и даже слегка удивилась, поскольку не могла вспомнить откуда он взялся. Пройдя вперёд, она заметила зеркало справа от себя и повернулась к нему.

Увидев, в каком состоянии она находится, девушка прижала руки к губам и почти заплакала, вспоминая события, произошедшие с ней.

Шикарное платье больше не горело сторонами звёзд и марево на подоле выглядело совсем не впечатляюще. Прическа растрепалась, порезы на руках.

Прекрасный вид, Тринкет, что ещё сказать!

Октавия вышла из спальни с полотенцем и чем-то очень похожим на пижаму в руках.

– Вот, возьми. Можешь принять душ, – сказала она, протягивая девушке вещи.

Эффи взяла их в руки и неловко спросила:

-А где ванная комната?

Девушка по-доброму улыбнулась, наверное, впервые за последние несколько часов. Она указала в сторону нужной комнаты.

– Ты точно в порядке?

– Нет, – Эффи выдохнула и сразу же обняла встревоженную капитолийку. – Спасибо тебе, милая. Но тут ты не поможешь. Я скоро вернусь.

Она улыбнулась уголками губ, и зашла в комнату, закрывая за собой дверь.

В ванной она срывала с себя одежду и долго отогревалась под вялой струей горячей воды.

Что за дура! Ну что ты за дура, Эффи! Зачем ты вообще поперлась на этот приём? Для чего?

Дальше риторических вопросов мозг работать отказывался и буксовал, как севший на брюхо автомобиль. Перегревался, прокручивал одну и ту же фразу и ни в какую не хотел развивать мысль о неудавшемся вечере.

А что ты устроила с этим капитолийцем? Детский сад какой-то!

Девушка снова осмотрела себя в зеркале, когда закончила с водными процедурами.

– Так уже лучше, – улыбнулась Тави, подходя к девушке. – Кстати, Цезарь звонил. Просил передать тебе, что у тебе завтра важная встреча с каким-то Логаном.

– Я не помню такого, – и это фраза стала новым девизом Тринкет.

– Странно, но я тоже, – Октавия улыбнулась, и Эффи поддержала её смехом.

– Нужно выспаться перед важным-преважным днём, – подытожила она.

***

Хэвенсби как всегда был в самом лучшем костюме. Его образ не менялся. Всегда идеальный, всегда правильный. Просто образцовый капитолиец. Сейчас он выглядел почти так же, как и пару лет назад, когда только получил должность распорядителя. Почти.

Последнее время на его плечи упало слишком много проблем, и он не вылазил из своего кабинета. Строил и прогнозировал. Искал ответы. Он никогда не был так изнеможён, даже во время революции. И только глаза портили картинку “идеального капитолийца”.

Ещё пару часов назад он спокойно пил кофе, радуясь, что этой ночью он наконец смог выспаться. Схема сработала. Чёрт возьми, он снова хорош!

И вот через два часа, взяв в руки газету, он осторожно вылил кофе на штаны.

Заголовок гласил:

“СИНДРОМ ЭФФИ ТРИНКЕТ

Капитолийцу ввели неизвестную вакцину, отчего парень впал в состояние комы!”

Хэвенсби скомкал газету, ругаясь и проклиная всё живое. Очередная ошибка в сглаженной системе. Его ошибка. Он почти рычит от безысходности.

У него всего час, чтобы привести себя в форму, натянуть привычную маску безразличия и встретиться с Эффи. И Тринкет почти верит ему. После небольших формальных вопросов, Плутарх переходит к главному:

– Мне очень жаль, что Хеймитч не правильно понял меня. Я совсем не хотел скрывать от тебя наш план. Сейчас ситуация изменилась, но для тебя, думаю, всё закончилось. И, в целом, ты больше не нуждаешься в помощи Эбернети.

– То есть, нам больше не обязательно видеться, – Тринкет натянула улыбку.

– То есть, он уедет обратно в свой Дистрикт, туда, где и должен был находиться. Он ведь напомнил тебе, что не имеет права приезжать в Капитолий? – он разочарованно выдохнул, заметив её удивленно-расстроенный взгляд. – Не имеет. И пребывал тут, только в порядке исключения. Но теперь, когда всё снова на своих местах, он сможет вернуться домой. Как и хотел.

– Когда?

– Последний поезд задержали – поломки, – он пожал плечами, закатив глаза. – Поэтому, через три дня. Это ведь тебя не сильно расстроило?

– Нет, конечно же нет, – улыбка не сходила с её лица, пока мысли и вопросы в голове хаотично сменяли друг друга. – А что на счет Логана. Октавия сказала, что я должна с кем-то встретиться.

– Конечно, да, – мужчина нахмурился, словно решал в уме сложную логическую задачу. – Парень, который разработал вакцину. Он должен был помочь тебе вернуть память.

– Будет замечательно, – она действительно хотела вспомнить, но сейчас Эффи слушала мужчину вполуха, поэтому смысл сказанного доходил до неё не сразу.

– К сожалению, вашу встречу придётся отложить. Формальности, не переживай. Я планирую вложится за день, и сообщу тебе, когда у него появится свободная минутка.

Вот так просто, не оставляя шансов на сопротивление, оставил её одну и умчался обратно решать свои проблемы.

***

Эффи не хотела считать дни своей свободы от этого наглого самоуверенного Эбернети. Но как бы она не старалась переубедить себя (и Октавию), она не могла перестать думать о нем. Девушка часто вспоминала, как он кричал ее имя, когда она уже выходила из Центра, но ей так не хотелось оставаться там. С ним. Чтобы снова выслушивать какая она глупая. Не важная.

Она знала, что делала все правильно, но этот груз, появляющийся из-за ее совести, не давал покоя. Он же спас ей жизнь. И уехать не попрощавшись было бы просто непростительно. Она никогда бы не подумала, что будет сидеть в тишине и думать о Хеймитче в “этом направлении”, если бы не один единственный случай, изменивший её память. Тогда для неё это было низко, странно и ненормально. Но все же Тринкет не могла выбросить его из головы.

– Ты просто привыкла и теперь скучаешь, – пожала плечами Тави.

Стилистка была сама не своя последний день. Она сильно поссорилась с Фликерманом:

–… то ли из-за очередной бедовой фанатки, то ли из-за фанатки, попавшей в беду, но Цезарь предпочел помочь ей, нежели мне, – объяснила она, сдерживая поток слез, – и у меня сдали нервы. Я не хочу смотреть на него с другой. Но он всегда будет окружен другими, правда же? Это же часть его гребаной профессии!

Тринкет понимала её, сочувствовала. Но Октавия быстро пришла в прежнюю форму и старательно делала вид, что ничего не произошло.

– Мне интересно какой из себя этот Логан, – Октавия кокетливо улыбнулась Эффи, вопросительно приподняв бровь.

– Если ты забыла, он стёр мне память, потому что ненавидел капитолийцев. Не самый подходящий кандидат на роль любящего мужа.

– Подумаешь, может я не хочу замуж. Может мне нужно развеяться. Пока мысли о Фликермане меня совсем не погубили, – она рассмеялась.

– Тогда пойдёшь со мной. Завтра у меня плановый осмотр, и как раз встреча с Логаном.

– Отлично, – и хищная улыбка окрасила её лицо.

Звук знакомой мелодии разлился по комнате. Эффи напряженно вздохнула, чувствуя, как заставка очередной программы с участием Фликермана начала заряжать комнату атомами ненависти. Октавия бросила гневный взгляд на экран, где во всю блистала улыбка Цезаря.

– … Это будет феерично. Нет, честно говорю, она сразит Вас наповал! – болтал ведущий о новой участнице нового шоу.

– А что Эбернети? Ты с ним так и не встретилась? – Тави нервно сжимала подушку каждый раз, когда Цезарь касался руки собеседницы.

– Он должен был уехать. Не думаю, что мы увидимся вновь.

– Идиот! – прошипела она, отшвыривая многострадальную подушку в сторону.

– Кто, Эбернети? – переспросила Эффи.

– Да оба! Посмотри, как она жрёт его глазами! А он? Тут стоит поставить рейтинг передачи 18+!

Тринкет неосознанно вернулась к неудавшемуся вечеру, вспоминая поцелуи Дафны и Хеймитча. Пытаясь понять чувства, которые испытывала её подруга, наблюдая за Цезарем. Но Эффи видела только ледяные глаза, практически ощущая руки Эбернети на своей талии. Она мысленно перенеслась в их гостиную. Чёрт, что он с ней делал! Она плавилась. Растворялась в нём. И это так неправильно. Так нужно. Сейчас, когда он уже уехал домой.