Текст книги "Keep Coming (СИ)"

Автор книги: fox in the forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Негромкие шаги внизу кричали о возвращении хозяина комнаты, и Эффи захотелось исчезнуть, стать невидимой. Но было поздно. Она прислушалась. Противный женский смех коснулся её кончика уха.

– Тогда я быстро, – промурлыкала девушка. Тяжелые шаги возобновились. И вот он. Момент, когда тебя ловят на горячем.

Мужчина удивленно приподнимает бровь, на лице застывает вопрос.

– Какого чёрта?

Эффи шарахается в сторону.

– Я спрашиваю, Тринкет, – он подходит к ней. Девушка делает шаг назад и врезается в стену.

– Захотелось приключений, а? – и снова злость лизнула его затылок. – Где твои манеры? Я не помню, что приглашал тебя в гости? Или эти закрытые чёртовы двери уже ничего не значат?

– Я случайно зашла, – шипит девушка, вздернув подбородок. – Больно нужно.

– Боже, Тринкет. Признайся наконец-то. Ты просто бредишь мной.

– Что? – и вот оно, этот яростный взгляд.

– Думаешь я не заметил, как ты меня рассматривала?

Опять задыхается от нехватки слов. И снова эти “где манеры?”, “мерзавец”, “гад”. Словно пластинка. Неожиданно для Эбернети она теряет контроль. Будто не в силах больше подбирать нужные фразы. Срывается на крик, что моментально сносит крышу. Он хватает её за руку и прижимает к стене над головой. Смотрит прямо в глаза. Злость постепенно отходит на второй план, заменяясь на чистую ярость. Игра в гляделки, ей богу!

И вдруг эта мысль.

Хочется коснуться её губ. Совсем невесомо. Кончиками пальцев.

– Не трогай меня, – тихо слетает с этих губ. И этот испуг в глазах. Вид такой, будто разрыдается. Мужчина медленно отпускает её запястье.

Ты пугаешь её. Снова.

Ещё секунда и её уже нет. Только сладкий цветочный запах витает в комнате. Он понимает, что всё ещё смотрит ей вслед.

– Я что-то интересное пропустила? – мягкий голос заставил вернуться в комнату.

– Всё в порядке.

Девушка улыбнулась, подошла к нему вплотную и потёрлась, как кошка. Эбернети схватил её за подбородок и притянул к себе, мысленно обещая себе, что это будет грязно и громко. Чтобы Тринкет слышала.

***

Какого чёрта?

Именно этой фразой Эбернети смог бы начать любой вопрос в адрес любой своей сегодняшней мысли. Например:

Какого чёрта ты злишься на неё? Какого чёрта ты злишься чаще чем обычно? Какого чёрта тебя волнует её состояние? Какого чёрта ты смотришь на её губы ТАК? Какого чёрта происходит с тобой? Просто… Какого чёрта, Эбернети?

Он устало трет виски. Хронический недосып дает о себе знать.

Ну здравствуй, бессонница.

Он провожает девушку до двери лифта и, вернувшись, падает на кровать. Смотрит в потолок. Это место хотело выплюнуть его. Он осознавал это так четко, как осознавал, что хочет убраться отсюда куда подальше. Воспоминания отчаянно врывались в его сознание. Он оставался здесь только в тех случаях, когда сильно напивался. Либо потому что нужно было напоить спонсоров, либо потому что нужно было утопить боль от очередной неудачной игры. Это было так давно, но он помнил каждое поражение. Эбернети отчаянно пытался забыть, напиваясь до такого состояния, когда забываешь собственное имя. Но он всё равно помнил. И это бесило.

А она забыла. Вот так просто.

И снова она в его мыслях. Её вздернутый подбородок и горящие глаза. Эффи Тринкет.

Он снова напрягся всем телом, вспоминая её визг. Она сводила его с ума одними воспоминаниями о себе.

Желваки заиграли на его лице, он нахмурился.

Что если бы он не сдержался. Подлетел к ней, схватил за плечи и тряс бы её до тех пор, пока вся дурь не выветрится. А потом бы закрыл ей рот рукой. Чтобы не слышать. Чтобы не видеть её губы. Эти губы… Такие мягкие, нежные. Совсем не те, что он целовал несколько часов назад.

Чёрт возьми! Возьми себя в руки! Это же она. Откуда эта нежность?

Мужчина заметил, что расслабился, пока думал о ней. И это очень сильно напрягало.

И снова – какого чёрта мысли о ней расслабляют тебя?

Это уже не гребаное чувство вины. Это что-то новое. То, чьё название он давно забыл.

Просто нужно было закончить со всей этой хренью. И это прошло бы само собой, улетучилось из его головы. По крайней мере, он на это очень рассчитывал.

Тишина разорвалась на две части, когда Эбернети услышал крик. Тело среагировало быстрее мозгов. Опомнился, когда стоял напротив её комнаты, тяжело дыша.

Что ты делаешь, идиот? Вернись в свою комнату.

Но он стоял, сцепив пальцы на ручке двери в её комнату. Стоял, боясь пошевелиться, чтобы случайно не разрушить эту вновь возникшую тишину. Стоял и слушал. Вслушивался в каждый шорох за дверью прижимаясь лбом к двери.

Отпустило только когда почувствовал злость. Сжал челюсти, развернулся и поплелся к себе, проклиная её.

А ей снился какой-то странный кошмар. Она в платье украшенном бабочками, на огромных неудобных каблуках, пытается убежать от толпы незнакомых ей людей. Чем быстрее она пытается бежать, тем больше она спотыкается. А затем она видит эти глаза, полные ярости и пистолет направленный куда-то в грудь. Хлопок. Она резко просыпается и садится на кровати, обхватив руками колени. Слезы катятся из глаз, ключицу обжигает. На неё накатывает ужас, и она закрывает рот кулаком, чтобы не закричать от страха.

Тоска и ужас связаны незримыми узами, и Эффи убедилась в этом. Когда, обливаясь слезами от накатившего страха, вдруг на пике ужаса, посреди страшнейшего, впала в тоску и ей уже ни до чего не было дела. Просто сидела на кровати уставившись на колени. До утра оставалось несколько часов. За окном начинало светлеть.

========== Часть 7 ==========

– Нормальные люди закрывают двери, чтобы их не было слышно на весь Центр.

– Нормальные люди не подслушивают всю ночь за соседями, Тринкет.

***

На часах было десять утра. Девушка проснулась и первое, что пришло в голову был остаток вчерашнего вечера.

Вспомнила, как забежала в комнату, захлопнув дверь, запечатывая её на все замки. Прислонилась спиной, для верности, наверное, и стала прислушиваться. Тихо.

Чёрт. Чёртчертчертчерт! Конечно тихо. Что это вообще сейчас было? Эти глаза. Блин. Ты маньяк Эбернети! Чёртов маньяк!

Она закусила губу до крови, но вкуса так и не почувствовала. Нахмурилась. Ведь так не должно быть. Эффи перестала чувствовать вкус, но удивлялась тому, как легко выбросила из головы этот факт. Это точно ненормально. Думать о нём так часто, забывая обо всех проблемах.

Внизу снова послышались шаги, заставляя девушку напрячься всем телом. И снова этот голос. Затем странных хлопок, будто бы чьё-то тело припечатали к двери.

Бред. Ты же не собираешься слушать их? Эффи!

Но девушка только сильнее стала вслушиваться в тишину. Пока первый стон не оглушил сознание.

Чёрт. Дура. Где же звукоизоляция?

Эффи поднялась с пола, в два шага пересекла комнату и устало упала на кровать. Стоны в соседней комнате участились и стали громче. Она вдруг осознала, что ей просто необходимо выпить все таблетки снотворного. Залпом. Нарастающая страсть в соседней комнате подтверждалась равномерными глухими толчками в дверь. Эффи издала полу рык, накрывая голову подушкой.

Протяжный стон и на выдохе, она была уверенна, что именно на выдохе, эта женщина протянула его имя.

Захотелось закричать, забежать в его комнату и избить до полусмерти. Но она только плотнее прижала подушку, теперь уже к уху. Прижимала пока снотворное не начало действовать.

– Бред какой-то, – шепнула Тринкет, возвращаясь в реальность.

Заставила себя спуститься на завтрак. Мужчина его проигнорировал, что, конечно же, не удивило девушку.

Нужно перестать думать о нём. Это уже непозволительно часто. Ненормальная, честное слово.

Вкус еды она так и не почувствовала. Это чертовски расстроило девушку. И Тринкет, через силу дожевав омлет, вернулась в гостиную. На часах было около одиннадцати. Она заметила книжный шкаф. Скорее всего стоял он там для антуража. Никто бы и не подумал использовать книги, когда технологический прогресс достиг невероятных высот. Но Тринкет это не остановило. Она осторожно взяла одну с полки и, устроившись на диване, стала читать. Это здорово помогало отвлечься от ненужных мыслей и проблем.

***

Эбернети почти не спал. К восьми утра он уже был собран для встречи с Хэвенсби, которую тот назначил час назад. И если бы не многочисленные ударения на “это очень важно” и “касается Тринкет”, Хеймитч бы проигнорировал приглашение.

Выходя из комнаты задолго до назначенного времени, он прислушался. Тихо. Спустился в гостиную.

Она ещё спит, наверное. Может уронить что-нибудь тяжелое? Случайно, конечно же…

Гостиная была истоптана уже вдоль и поперёк, а шаги всё не прекращались, отдаваясь в голове. Стреляя по вискам.

Всё, нужно идти.

Плутарх встретил его в главном холле. Мужчина выглядел так, как и обычно. Быть может, лишь немного осунувшееся лицо, в последнее время он стал выглядеть немного напряженным. Он посмотрел на время, натянул приветливую улыбку и пошел на встречу.

– Хеймитч, рад, что ты пришел. Это действительно важно.

Здороваться с ним вот так, почти с улыбкой, почти непринужденно, стало чем-то вроде ритуала. Теперь их объединяла одна проблема, и она чертовски обязывала к таким жестам вежливости. Эбернети кривится, думая о том, что он должник.

Нужно иметь в виду, что он практически спас Тринкет, после того, как ты практически убил её. А это, блин, не мелочь.

– Прежде, чем мы начнём, предлагаю тебе выпить, – Плутарх улыбнулся, заставляя бывшего ментора чувствовать себя сбитым с толку.

Они прошли в его излюбленный бар, что всего на секунду заставило расслабиться. Но как только Хэвенсби делает шаг в помещение, скупо осматриваясь, как будто впервые зашёл сюда, Хеймитч снова напрягается, сверлит своим ледяным взглядом. Он готов был клясться, что Плутарху становится не по себе.

– Как Эффи? – Плутарх был спокоен и расслаблен, по крайней мере, так складывалось впечатление при подобном освещении. Он выбрал место в самом тёмном углу, подальше от лишних ушей. Эбернети знал зачем, и поэтому непринужденный разговор казался ему лишним. Это только раздражало.

Не верю. Не верю, тебе, что ты переживаешь за неё. И ни одна улыбочка не переубедит меня!

– Нормально.

– Вспомнила что-нибудь?

– Мне она не докладывает, – равнодушно бросил Эбернети, уставившись в бокал, покручивая его в руках.

– Очень жаль. Я надеялся…

– Давай покончим с любезностями, – перебил его мужчина. – Мы бы ещё век с тобой не виделись и оба были бы рады. Просто скажи, что тебе нужно?

Хэвенсби молчал. Только скептически смотрел на мужчину, будто сомневаясь, можно ли ему доверить тайну. Но через минуту, улыбнувшись, в его глазах проблеснул огонёк притворного интереса.

– Ты никогда не принимаешь чужую помощь и почему-то всегда отталкиваешь от себя друзей. Но ты прав, я тут не просто так. Убийства капитолийцев до сих пор продолжаются.

– Их же поймали.

– Не всех, как ты помнишь. Но мы стараемся.

– Плохо стараетесь.

Плутарх снова замолчал. Хеймитч сжал челюсти. Он перевёл острый, почти режущий взгляд на бывшего распорядителя, который сидел напротив него и показано-безразлично рассматривал меню.

– Так что же ты хочешь от меня? – мужчина поймал себя на мысли, что подбирает правильные подходящие слова. И это чертовски неправильно.

– Я хочу устроить приём в честь выздоровления Эффи, – спокойно произнес Хэвенсби.

– Нашел время.

– Проведем его в Центре, – продолжил он, игнорируя последнюю фразу. – Пригласим половину города. И пустим слух, что память нашей дорогой мисс Тринкет порадовала нас новыми подробностями. О том вечере, в частности, когда на неё совершили нападение.

– Чёрт, – Эбернети оскалился. – Хочешь использовать её?

– Хочу приобщить к общему делу. Она ведь не единственная капитолийка на весь Панем, Хеймитч. Капитолийцы умирают, и я готов поставить крупную сумму, что за этим стоят люди, которых мы не успели поймать в тот вечер. Всё это приводит к панике. А паника не то, что мне сейчас нужно.

Только о своей шкуре и заботишься. Могло бы быть иначе?

– Приём значит. Будет много людей, – Эбернети тяжело выдохнул. – По крайней мере, можно будет улизнуть пораньше.

– Эбернети, – он ужасно устал, и Хеймитч осознал это, смотря в покрасневшие глаза бывшего распорядителя. И, насколько он мог судить, сейчас его выражение лица могло означать, что Хэвенсби был ужасно раздосадован. – Она станет большой проблемой для тех, кто совершает преступления. И мы не знаем, кто и как именно захочет устранить её. Ты должен её защитить в случае, – он запнулся, подбирая нужное слово, – нестандартной ситуации.

И Хеймитч кивнул. Потому как мозг прокручивал фразу, что он должник не только для Плутарха, но и для Тринкет. Он мог бы отдать должное и снова забыть о капитолийке, как в прошлый раз. Как и каждый раз после очередных игр. Как и всегда.

Тогда какого чёрта Эбернети?

Он несётся по коридору, чтобы быстрее добраться до нужного этажа, пролетая мимо вчерашней пассии, одаряя её прохладной ухмылкой “не сейчас”.

Понятно, что ему не до того. Ясно, что он думал только о том, в какой форме сказать Тринкет, что она долбанная наживка. Он представил, как бы она отреагировала. Представил, как зажигаются глаза, как слетают с её губ упрёки и слова разочарования. Нет, она бы точно не согласилась. И теперь ему нужно было соврать. Соврать так, чтобы в его слова поверили. И это нормально, чёрт возьми, что он слегка нервничает.

Открывает дверь, заходит внутрь. Он больше не нервничает. Он почти в панике. А Тринкет спокойно читает книгу, совершенно не замечая Эбернети. Он мог бы свернуть ей шею, и она бы ничего не поняла.

Возьми себя в руки, придурок.

– Доброе утро, солнышко.

Тринкет вздрогнула всем телом, одаряя вошедшего взглядом, что говорил сам за себя:

Вот так просто, да? После всего, что было вчера?

Пронзительный стон ворвался воспоминанием в мысли Эффи, и она просто не успела сдержать эту эмоцию призрения, с треском выдавая себя.

– О, книжка. Не знал, что ты читать умеешь, – мужчина улыбнулся и сел напротив девушки, выжидая реакции. Мысленно отчитывал секунды до момента, когда её глаза снова вспыхнут, но уже гневом.

– Нормальные люди закрывают двери, чтобы их не было слышно на весь Центр, – медленно с расстановкой произнесла она, вздернула подбородок и снова уткнулась в книжку.

– Нормальные люди не подслушивают всю ночь за соседями, Тринкет, – моментально парировал Эбернети, заставляя её покраснеть. Она кляла его. Мысленно. Самыми страшными проклятьями. Но снова посмотреть на него не решалась. И Хеймитча это успокоило. Всё как обычно.

– И что? Совсем ничего не ответишь мне? – он прищурился.

– Иди. К чёрту. Эбернети.

Девушка захлопнула книжку, поднялась и хотела уйти, но он снова заговорил.

– Эй, ну ладно. Я не за этим пришел. Нужно обсудить кое-что.

Может составим график для твоих шлюх, чтобы я могла уйти и не слушать эти стоны?

– И что же ты хочешь обсудить?

– Хэвенсби хочет устроит приём. В твою честь.

– Плутарх хочет устроить приём в мою честь. – повторила девушка, возвращаясь диван. – Зачем?

– Ну ты ведь осталась жива, после такого, – он очертил воздух руками, подчеркивая этим жестом масштабность события. – Будут все твои друзья.

– Мои друзья, – она вопросительно уставилась на Хеймитча, но тот лишь кивнул головой.

– Я тоже был шокирован этим фактом, Эффи. Но да, у тебя были друзья.

– Идиот!

Мужчина расхохотался, и Тринкет зависла, наблюдая за ним.

Любуешься им? С ума сошла. Блин. Возвращайся на землю, Тринкет.

– Мне нужно подготовиться, – заметив его взгляд, осеклась, – наверное. Я ведь даже не знаю, где тут платье можно купить.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой…

– Нет, конечно нет, – перебила Эффи, представляя, как он ухмыляется, помогая мерять очередной наряд. – Может у меня была близкая подруга?

– Я не знаю, Тринкет. Меня никогда не интересовали твои подруги.

Видел ли кто-нибудь когда-нибудь такую дуру, как ты, Тринкет? Неужели никаких опасений за сохранность собственной жизни?

– Можешь обратиться за советом к Октавии. Она была в команде подготовки нашего Дистрикта во время Игр. Свой человек, – он пожал плечами и равнодушно уставился в мини бар.

– Хеймитч, – она сделала шаг на встречу, и тут же остановилась, почувствовав ледяной взгляд. – Спасибо.

Боже, Тринкет, не смотри на меня так, будто я твой герой!

– Может всё-таки я помогу тебе?

Девушка закатила глаза, мысленно посылая Эбернети.

Сжав книгу в руке, она прошествовала наверх в свою комнату, прикусывая край губы и на мгновение застывая перед дверью. Тишина.

Ну конечно, а как иначе. Думала, он очень интересовался твоей жизнью? Нужна ты ему больно.

========== Часть 9 ==========

Эффи дико хотелось написать речь, и только после этого позвонить подруге. Но времени на это уже не было, так как Октавия во всю визжала от радости, когда Тринкет произнесла слова приветствия. Так неловко и неуверенно, как будто бы совершала ошибку. Но девушка так радовалась звонку, что это расслабило Тринкет.

Возможно они даже и подругами никогда не были, но сейчас это выглядело так, будто они были связаны узами родства и ближе друг друга у них никого не было.

Октавия сразу же согласилась отправится с ней по магазинам, обещая прибыть к Центру через несколько часов, не смотря на погоду.

Утро началось серым небом и сгущающимся туманом, и такая погода обещала продержаться до вечера. Солнца почти не было видно.

Эффи посмотрела в окно. Погодные условия совершенно не интересовали Тринкет. Её настроение медленно катилось к отметке “ноль”. Даже слабое предвкушение предстоящих планов не могли вырвать её из этого состояния. Честно говоря, она и сама не понимала, что произошло. Просто неожиданно девушка ощутила дикую тоску.

– Тринкет, твою мать! – послышался голос из гостиной. Судя по раздражению в голосе, звал он её не первый раз.

– Господи, Хеймитч, – девушка закатила глаза, возвращаясь в комнату со злющим Эбернети. – Что случилось?

– Составь мне компанию, тут так скучно, особенно сейчас, когда прислуги нет, – он натянуто улыбнулся, чертыхаясь про себя. Какого чёрта вообще? Зачем ты её позвал? Придурок.

– Ладно, – неуверенно произнесла Эффи, опускаясь на кресло возле мужчины. Он уставился на её руки, мирно сложенные в замок на коленях.

В таких случаях, обычно, случается неловкость. Но ей было не до того, и Тринкет с особым равнодушием рассматривала странную картину. А Эбернети молчал и наслаждался тишиной. Ему до безумия нравилось молчать с ней, хотя он всячески отгонял эту мысль куда подальше. Она была такой же непростительной, как и его желание снова почувствовать вкус её губ.

– Хеймитч, – она нарушила тишину, разбивая порядок его мыслей. И он почувствовал, что готов придушить её, лишь бы она и дальше молчала. – Мне уже пора. Октавия ждёт.

– Тринкет, блин, – он устало выдохнул. Вся эта ситуация с наживкой не выходила у него из головы. И он искренне удивлялся, почему его вообще волнует вся эта чушь. – Просто побудь тут ещё немного, ладно?

– Но…

– Просто замолчи, – он посмотрел ей в глаза, отчего Эффи ощутила такую тяжесть, будто бы на неё свалилась гора. Она немного согнулась в спине, всего лишь на пару сантиметров, но её идеальная осанка уже не была такой идеальной.

– Что-то случилось? – голос дрогнул.

– Ты случилась, – Эбернети улыбнулся, приближаясь к девушке на опасное расстояние.

Девушка вдруг поняла, что не может отвести взгляд. Она была парализована им, и это совсем ей не нравилось. Эбернети облизнул губы, обжигая девушку горячим дыханием. Заставляя её покраснеть и жадно вдохнуть воздух.

Он снова улыбнулся и тихо прошептал:

– А вообще, тебя ведь Октавия ждёт.

Эффи издала странный звук, похожий на рык, и всплеснув руками обреченно выдохнула.

– К чёрту тебя, долбаный ублюдок! – кричало внутри сознание. Девушка почти выбежала из Центра, сталкиваясь с подругой. Узнать её не составило никакого труда. Девушка сразу же накинулась с объятьями и поцелуями, отрезвляя Тринкет от накатившего гнева.

– Во имя Пересмешницы, милая. Кто тебя разозлил так? – уже на ходу спросила Октавия, но Эффи только отрицательно покачала головой.

Оказавшись на улице, Тринкет почувствовала, как её окатывает забытая волна цвета и звука. Она шла, жадно впитывая в себя лица встречных людей и городской шум, будто можно вернуть потерянные, стертые из памяти, года за один день.

Бродя по улицам, девушка заметила, что все прохожие слегка угрюмы; настороженный вид и покрасневшие от бессонной ночи глаза раскрывали маленькие тайны капитолийцев, чьи сердца были переполнены страхом.

Некогда бывшая сопроводительница возненавидела чертов Капитолий. Она винила его, как живое существо, за то, что тот отвернулся от неё. Но теперь она забыла об этом. И снова открывала его для себя. Снова отчаянно влюблялась в него.

На противоположной улице, огромный экран вспыхнул яркой вспышкой, освещая улицу, несмотря на то, что было около трёх часов дня. На экране появился улыбающийся блистательной улыбкой мужчина с золотыми волосами. Он рассказал о новостях, при этом меняясь, словно хамелеон в оттенках эмоций, в зависимости от характера сказанного.

– Мне кажется, я помню его, – Эффи улыбнулась, искренне радуясь этому факту. Воспоминания врезались в сознание. – Только у него волосы голубые были.

– Действительно вспомнила? Это же замечательно, дорогая! – она обняла Тринкет.

Она вспомнила, что видела его на сцене с Китнисс. Мужчина брал у девушки интервью или что-то вроде того.

– Этот оттенок идёт ему больше, – всё ещё не отрывая взгляда от экрана произнесла Эффи, обнимая Октавию одной рукой.

– Спасибо, милая, – шепнул кто-то у самого уха, заставляя Тринкет вздрогнуть, а Октавию завизжать.

Цезарь стоял, как всегда блистая своей широкой улыбкой, рассматривая девушек. Его забавляла сложившаяся ситуация.

– Где же ты пропадал?! – вопрос вырвался сам собой, и Октавия поджала губы, чтобы сдержать последующие вопросы и обвинения. Но мужчина понимал и без вопросов, что от него ждут объяснений.

– Прости. Я хотел бы видеться чаще. Особенно после всех событий, – мужчина смотрел на Тринкет, заставляя её чувствовать себя неловко. – Но моя карьера висела на волоске. Нужно было привести жизнь в порядок.

Он выглядел уставшим. Несмотря на то, что продолжал улыбался, его глаза казались Эффи какими-то пустыми.

– Он был слишком занят своей личной жизнью, – прищурилась Октавия, но сразу же поправилась, заметив недовольный взгляд ведущего, – Мы были заняты. И теперь мы твои должники, Эффс.

– Даже и не знаю, что сказать. Всё нормально, я ведь ничего не помню.

– Пойдёшь с нами! – нахмурившись буркнула Октавия, недовольная, что мужчине спустили всё с рук.

Цезарь пожал плечами, запуская пятерню в волосы, которые сегодня не стягивала резинка.

– Всё, что угодно, – мужчина сделал какое-то неопределённое движение головой, а потом махнул рукой и резко повернулся к Октавии. – Идём, подберём ей что-нибудь умопомрачающее!

Всю дорогу они пытались шутить и всячески отвлекать Эффи от ненужных мыслей, иногда бросая взгляд полный вины. Но Тринкет только натянуто улыбалась в ответ. Октавия неустанно трещала о новых трендах этого сезона, как о самом важном. Цезарь увлеченно ловил каждое сказанное девушкой слово, и Тринкет показалось это забавным.

– Давайте сюда зайдём. Хозяин мой приятель, совсем недавно открылся, – предложил Цезарь, снова откинув волосы назад.

– Если я откажусь, мы же всё равно зайдем, да? – спросила Эффи с надеждой в голосе, потому как заметила один из ценников на манекене.

– Даже не сомневайся, – отозвалась её подруга, у которой загорелись глаза от нетерпения.

Эффи ещё не доводилось сталкиваться с ситуациями, связанными с финансами после возвращения с больницы. Честно говоря, она вообще не задумывалась о деньгах и откуда они берутся. Всеми подобными вопросами занимался Хэвенсби, и до этой секунды она считала это совершенно нормальным. Как будто, так и должно быть.

Но ты же не будешь звонить Плутарху с просьбой купить тебе платье. Дура. Боже, Эффи. Во всем Панеме не сыскать большей дуры!

– Я просто зайду посмотреть. Я ведь не обязана ничего покупать.

– Конечно, милая, – улыбнулась Октавия, переводя хитрый взгляд на Цезаря. Эффи выдохнула.

Чёрт с вами!

В помещении было тепло и пахло чем-то сладким. Этот запах дразнился, так и просясь, чтобы его вдохнули поглубже. И когда Октавия поделилась своими впечатлениями с друзьями, поддержал её только Фликерман. Эффи же никакого запаха не слышала. Она вообще давно не слышала никаких запахов. И эта мысль посетила её совсем неожиданно и так не вовремя, что она не хотела придавать этому большого внимания, лишь отмахиваясь, как от назойливой мухи.

Её внимание полностью захватил зал. Манекены стояли у стен в тесные ряды. Справа – шикарные платья, обшитые жемчужинами и бисером. Огромные воротники, гигантские цветы, нашитые на подоле или рукавах, пышные юбки. Это были самые эпатажные наряды Панема. Октавия была в полнейшем восторге, поэтому сразу же переместилась в правую сторону.

Слева – наряды поскромнее, но столь же нарядные, разнообразных цветов. Ленты, спускающиеся с рукавов и подолов, извивались змейками, а нежная ткань так и притягивала взгляд.

– Вау, – протянул ведущий, оглядываясь по сторонам. – Это впечатляет.

– Я подскажу вам с удовольствием, – около Цезаря сгруппировались все работники магазина, улюлюкая, бросая острые взгляды на его спутниц. – Есть ли у Вас предпочтения есть?

– Я… не знаю, – Тринкет жадно осматривала магазин.

– Мы сами. Между прочим, он единственная здесь звезда, – вздернув подбородок фыркнула Октавия, оставшись проигнорированной. Эффи поняла, что этот жест являлся чисто капитолийским, и это казалось забавным.

Цезарь только усмехнулся, поглядывая на Эффи, которая уже делала несколько осторожных шагов к платьям.

Её пальцы нежно коснулись шёлка одного из нарядов, наматывая пёструю ленту на палец.

– Ты ищешь что-то определённое? – Тринкет не успела удивиться столь быстрым перемещениям Октавии, когда она уже стояла рядом. – Тут есть отличные варианты.

– Да, – она протянула руку и легко отвела подол платья лилового цвета вбок, и девушке показалось, будто бы из мягких складок ткани, разбиваясь друг о друга, посыпались звёзды янтарных искр.

Девушка подняла взгляд на ведущего. И снова это виновато-улыбающееся лицо. Даже сейчас, будучи окруженным вниманием, он посматривал на Эффи. Мужчина кивнул в сторону следующего зал, и Тринкет послушно отправилась в витую арку, таща за собой подругу.

Яркие костюмы и комбинезоны с золотой пыльцой по краям, полупрозрачные рукава и лёгкая ткань рубашек с одной стороны зала, и с другой – шикарные, пышные платья.

Разнообразные оттенки пестрили и ослепляли. Октавия тут же подлетела к одному из нарядов. Огненного цвета, с огромными драгоценными камнями на поясе и на подоле.

– Во славу Панема, вот это да, – выдохнула девушка.

Тринкет двинулась в глубину помещения, рассматривая каждое одеяние, мимо которого проходила. Последний ряд начинался удивительным платьем. Тёмная ткань была чернее угля. А вдоль плотно стягивающую корсетом грудь пробегала яркая красная змейка, складывалась в замысловатый узор, напоминая раскаленную лаву. Собственно, это и была лава, это было чистое воплощение вулкана. Эффи могла поспорить, что от него исходит жар.

Цезарь самодовольно наблюдал за реакцией своих подруг.

– Эффи, кажется я знаю, – Фликерман помахал ей рукой, будучи в другом конце зала. Девушки подошли, буквально протискиваясь через заслон поклонниц. – Эти милые дамы сошлись на мнении, что это идеальное платье. Нравится?

– Это прекрасно, – завизжала Октавия.

Он кивнул в подтверждение её слов. А Тринкет словно потеряла дар речи, широко распахнув глаза.

Будто ничего особенного – не было пышности, вычурности, кричащих штрихов. Это был кусочек звездного неба, перетекающий по эфемерным формам. Легко спадающее вниз, без рукавов, подхватывающее грудь и уходящее за спину, а там – резко ныряющее вниз так, что видны ямочки на пояснице.

Утолщенная ткань на корсете с вырезом будто плавно растворялась до атомов, становясь невесомой звездной пылью. Такой казалась ткань, когда Эффи протянула руку и погладила прохладное изделие спины.

Подол легко струился едва заметным переходом от плотной черной ткани, растворяющейся в сиреневый, розовый цвет, до уже маревом из серебристого и совершенно невесомого тумана. Сквозь него можно было легко провести рукой и ощутить лишь лёгкую прохладу на коже. От линии, где была обозначена поясница, виднелись крохотные камушки, внутри которых сияли крохи изумрудных звёзд.

Оно было самое прекрасное, какое ей доводилось видеть, и Тринкет шумно выдохнула, сообразив, что затаила дыхание.

– Оно идеально для тебя, -откуда-то из-за спины тихо произнёс Цезарь, вырвавшийся из плена поклонниц.

– С ума сошел. Ты представляешь себе, сколько это стоит? – прошипела Эффи.

– Не имею понятия, но я не я, если мы сейчас же не купим его!

В голову Эффи эти слова влетели стрелами, выдёргивая из мечтаний. Девушка вздрогнула. Шаг в сторону.

Она не могла себе позволить подобное.

Чёрт возьми, а на что ты надеялась, когда поплелась рассматривать наряды абсолютно без денег? На то, что они посыпятся мешками с неба? Дура, блин.

– А знаешь, что? – Фликерман, обошел девушку, опуская руки ей на плечи, одаряя её лучезарной улыбкой.

– Ч-что? – голос дрогнул, Тринкет чувствовала, что он что-то задумал.

– Это будет мой подарок тебе.

Он улыбнулся своей фирменной улыбкой на все тридцать два, но получилось очень искренне. И Эффи вдруг подумала, что такой улыбкой можно убрать плохую погоду. Тучи действительно стали светлее, кое-где просматривалась прохладная и далёкая голубизна неба.

– Всё в порядке? – Цезарь отпустил плечи Тринкет и внимательно посмотрел ей в глаза.

Щёки девушки вспыхнули. Улыбка примёрзла к лицу, а брови полезли по лбу вверх.

– Ты же это не серьезно, да? Цезарь, это слишком дорогой подарок!

– Это все лишь платье, – он заискивающе посмотрел в глаза подруги, но встретил такой жёсткий взгляд, что поневоле осёкся.

– Тринкет, не глупи. Он совсем забыл о нас, когда занимался своей карьерой! А ты ему помилование выбила! – вступилась Октавия, топнув ножкой в подтверждение своих слов.

– Она права, платье – это пустяк в сравнении, что ты сделала для меня, – в который раз виноватая улыбка растянула его губы, и Эффи поневоле расслабилась. – Я все равно это сделаю.

На улице прибавилось народу, стоило первым за день солнечным лучам коснуться земли. Несколько минут Эффи шла молча, наслаждаясь присутствием своих друзей, которые переключились на разговор между собой. Октавия не упускала момента всячески подкалывать ведущего, когда тот начинал говорить за свою работу. И это веселило Тринкет, заставляя растягивать губы в искренней улыбке.