Текст книги "Keep Coming (СИ)"

Автор книги: fox in the forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

От этих слов Тринкет немного успокоилась – ей не стало легче, но слезы перестали бежать ручьем с глаз.

– С ней что-то случилось, – тихо прошептала она в пустоту перед собой, а сиделка несколько раз моргнула, пытаясь уловить смысл сказанного, – и она погибла внутри этого тела.

Этой ночью Тринкет заснула от снотворного и проснулась на следующее утро с холодной пустотой внутри и полным отсутствием желания.

Физически она быстро шла на поправку, и ей разрешили встать с постели. Эффи долго не могла отойди от окна, рассматривая каждый миллиметр своего лица в его отображении, надеясь понять кто она или кем была когда-то. Свободная казенная одежда медперсонала не могла скрыть грациозности ее фигуры, светлые мягкие волосы кончиками касались небольших шрамов под ключицей, бледное лицо не выглядело больным, но эти факты не помогали вспомнить, и она решила бросить эту затею и больше никогда не пытаться.

Приняв эту мысль, смирившись с ней, девушка выдохнула, и, почувствовав пристальный взгляд на себе, улыбнулась мужчине, которого заметила у самой двери. Мужчина был взволнован и рассеян, но сразу повеселел, заметив улыбку Эффи.

– Тринкет, – прозвучал голос мужчины, затем она почувствовала себя в безопасности, когда он осторожно обнял её. Тогда ей показалось, что она вспомнила или была близка к этому. Но лишь на секунду, пока чувство безопасности не сменилось чувством гнева и недоумения.

– Представьтесь, – потребовала та, думая о том, что это самый бестактный, грубый, ужасный человек, ничего не знающий о манерах и правилах поведения, и которого она, по неизвестной ей причине, любит всеми клеточками своего тела.

Комментарий к Часть 3

Воот, жду отзывов, иначе снова заброшу месяца так на четыре (лис-вымогатель ликует внутри меня)

========== Часть 4 ==========

***

Солнечные лучи, пробираясь через тесные окна в комнате, освещали грубое лицо Хеймитча. Он проснулся. Нехотя перекатившись на бок, мужчина открыл глаза, осознавая насколько он, не хочет этого делать. Не хочет находиться в этой реальности. Эбернети просто лежал, истинно надеясь, что Эффи ещё не очнулась, или даже не была ранена вовсе. Когда в его голову пришла мысль о том, что её амнезия осталась далеко в его снах, он немного приободрился. Эта мысль ещё долго не отпускала его, он готов был поверить во что угодно, лишь бы с его капитолийкой было все в порядке.

Хеймитч решил, что пока Тринкет полностью не восстановится, он поживет в своей старой капитолийской квартирке. Ещё во время Игр он выиграл её в карты у одного чудика, и иногда оставался там на несколько дней, когда ему надоедала роскошь тренировочного центра. И сейчас, рассматривая полупустую комнату, он хотел думать только о том, как же поживают его гуси.

Мужчина приподнялся на локтях и бросил взглянул на часы. Девять утра. С трудом мужчина заставил себя встать с постели, привести себя в чувство и приличный вид, чтобы в очередной раз навестить Тринкет.

Собравшись, мужчина направился к станции, откуда шел транспортный поезд, прямой рейс к её больнице. Эбернети передвигался как-то по-особенному медленно, осторожно и не видя, куда, полностью погруженный в раздумья, смешно хмурясь. Очнулся на станции, откуда уже отъезжал небольшой вагончик, неспешно проходивший мимо платформы. Эбернети в последний момент сорвался с места, ворвался в вагон, чьи двери едва не зажали его ногу.

– К чёрту, – почему-то подумалось ему, и он снова начал думать о тех несносных днях с капитолийкой, не замечая вокруг себя ничего.

Если бы он мог, то написал целую книгу, или даже том, о поездах и перепалках с Эффи в этих же поездах. Нет. Она не была во всех его воспоминаниях, и точно не являлась частым гостем в его голове. Просто так вышло, что большую часть его сознательной жизни она была рядом.

– Я бы хотел тебя забыть, – думал мужчина, рассматривая проносящийся мимо пейзаж за большим окном вагона. – Но у меня никогда не получится.

С горем пополам, он добрался до больницы, и, по привычке, снова стоял у двери в её палату, не решаясь открыть её.

– Хеймитч? – послышался мягкий голос, и он нервно сглотнул, когда рой воспоминаний снова закружился в его голове. Её голос. Только она могла произносить его имя с ноткой восхищения и горстью отвращения. Он должна была это помнить.

«Хеймитч» кричали воспоминания, и каждый раз его имя звучало по-разному, только у Тринкет так получалось. Казалось, она успела вложить каждую эмоцию в это слово. Она не смогла бы этого забыть.

Эбернети вошел в палату. Девушка была в ужасном состоянии. Хоть больше и не рыдала, но глаза испуганно блуждали по пространству. Невыносимо было видеть в ее глазах это неподдельное недоумение. Нет. Она его не помнила.

– Эбернети, ты стал слишком стар, чтобы верить в сказки, – пронеслось в его голове.

Начиная с гнева, заканчивая неоправданным притяжением и даже любовью, Эффи каждый день наблюдала за Хеймитчем. А он, в свою очередь, всегда старался держаться рядом. Обычно, они молчали, изредка перекидываясь взглядами, думая о чем-то своём. Иногда она слабо улыбалась ему, но ничего не спрашивала, а он по-прежнему смешно хмурился, искренне надеясь, что когда-нибудь она все вспомнит и жизнь снова вернется в нормальное русло. Когда в палату заходили врачи, он требовал ответов, а она смотрела отсутствующем взглядом в окно, пропуская мимо ушей странные сложные термины.

– Амнезия – странная штука. Обычно, наши пациенты вспоминают, частично или наоборот, даже то, чего не помнили при прежней жизни. Но у вас особый случай. Память начисто вытерта из мозга. Вы и не вспомните тех ужасов.

– Я хочу, – задумчиво произнесла Эффи.

– Что, милая? – переспросил удивленно врач.

– Хочу всё вспомнить.

– Это могут быть слишком болезненные воспоминания, – мужчина беспомощно посмотрел на Эбернети, но тот лишь пожал плечами, пытаясь спрятать улыбку. – Нет, категорично. Я против.

– Но я должна вспомнить, – девушка капризно нахмурилась, и у Хеймитча противно кольнуло в груди. Его капризная капитолийка.

– Твое состояние очень тяжелое. В одиночку ты не справишься, – вмешался бывший ментор. Его голос – охрипший и грубый – действовал на девушку как-то особенно.

– Тогда ты поможешь мне, – это была одна из немногих фраз, сказанных ею после комы, адресованная непосредственно ему, и Эбернети, слегка удивленно кивнул в знак согласия, а Эффи с благодарностью улыбнулась все той же раздражающей его улыбкой.

– Это плохо кончится, – прошептал врач, удаляясь из комнаты, и он был, конечно же, прав.

В один из дней, когда Тринкет навещал Плутарх, врач, не удержавшись, выдал все планы Хеймитча и Эффи, сопровождая свой донос яркими сравнениями и метафорами того, что может произойти с психикой девушки. Он искренне надеялся на поддержку влиятельного человека, но Хэвенсби был другого мнения.

– Говорят, – после нескольких минут раздумий, наконец заговорил он, – сильные эмоции могут пробудить воспоминания. Да, думаю вам двоим необходимо попробовать этот метод.

– Спасибо, – прошептала Тринкет, умиротворенно улыбаясь.

В тот же день она покинула больницу.

***

– Сейчас город не в самом лучшем виде. До сих пор мы отстраиваем ту часть, где Сноу устроил свою последнюю игру, – Плутарх запнулся, внимательно всматриваясь в лицо девушки, но через пару секунд продолжил, мягко, снисходительно улыбаясь. – К несчастью, для тебя, дом, в котором ты жила до революции, находился как раз в этой части города, а резиденции, как ты уже знаешь, тоже больше нет.

– Получается, мне некуда ехать?

– Ну почему, есть вариант, но тебе, – но обратился к Эбернети, делая акцент на последнем слове, и, выдержав драматичную паузу, продолжил, – может это не понравится.

Они доехали до бывшего тренировочного центра и поднялись в апартаменты, когда-то принадлежавшие Трибутам Двенадцатого Дистрикта. Это был умный ход, и хоть Хеймитчу эта затея совершенно не нравилась, он понимал, что Хэвенсби был прав. Где как не здесь можно было разузнать о Играх, да и вообще о всём, что случалось с девушкой до потери памяти, вспомнить все взлеты и падения, все потрясающие сознание моменты. Именно в этом месте наверняка был хотя бы одно из самых сильных впечатлений за все время работы, который смог бы заставить её вспомнить.

– Она должна была вспомнить уже на пороге, – думал Эбернети, – но нет. Она восхищается этим ужасным зданием. Капитолийка.

Проходя из комнаты в комнату, девушка, рассматривала причудливую мебель. Радости не было предела, ей определенно тут нравилось.

– Я вспомнила, что любила – прошептала она, – или заново влюбилась в это место?

Вопрос остался без ответа, только Эбернети скривился и что-то грубо ответил Плутарху.

– Сегодня сюда привезут твои вещи, думаю, это тоже может помочь, – подытожил распорядитель. – Да, и Хеймитч останется тут. Даже не спорь.

– Тогда Хеймитчу нужно напиться, – язвительно отозвался мужчина.

– Я думала, мы с тобой старые друзья, – немного разочарованно сказала Эффи, наблюдая, как уходит Хэвенсби. – Но ты странно себя ведёшь. Это сбивает с толку.

– Скажем так, – он выдохнул, поворачиваясь к ней лицом. – Наши мнения часто расходятся. И данный момент не исключение.

Мужчина развернулся на пятках и бросив «я в бар», оставил девушку в огромном холле. Эффи с интересом разглядывала помещение, затем поднялась на верхний этаж, заглядывая в каждую комнатку, что попадалась ей на глаза. В одной из них, она наткнулась на очень странную вещь. Красивое яркое красное платье. Все люди, которые встречались ей на пути в тренировочный центр, казались заложниками всех оттенков серого, и сейчас она не могла оторваться от мирно лежавшего кровавого пятна платья на кровати.

– Похоже, ты нашла свою комнату, – прошептал ей на ухо Эбернети, бесшумно подкравшись сзади.

– Это мое любимое? – спросила она, даже не пошевелившись. Её тело оцепенело от неожиданной близости с ментором.

– Это? Нет, солнышко. Только не это.

– Есть что-то лучше? – удивленно прошептала она, делая несколько шагов вперёд, так, чтобы губы Хеймитча перестали будоражить каждую клеточку её тела.

– Целый склад одежды в соседней комнатке. Быть может оно там. А знаешь, ты всё забыла, но ничуть не изменилась, – укоризненно выпалил мужчина.

– Что ты имеешь ввиду? – она нервно сглотнула.

– Именно в этом месте, где мы вежливо прощались со своими трибутами, отправляя их на смерть, где они доживали свои последние дни перед бойней, ты вспомнила о платьях.

– Я не знала, – прошептала она, отступая чуть дальше, чувствуя, что снова на грани истерики.

– Ничего страшного, для тебя человеческие жизни всегда были на втором плане. Ничто не могло сравниться с этими тряпками.

Девушка повернулась к Эбернети спиной, отходя к окну, пытаясь собрать всю свою волю в кулак, чтобы не заплакать перед ним. Но слезы предательски катились с глаз, вгоняя её в ещё большее чувство беспомощности.

– Хотя знаешь, Тринкет, – он засмеялся, – кое-что так же осталось прежним в тебе. Твой прелестный зад.

В два прыжка мужчина оказался возле Эффи, продолжая противно хохотать, и резко хлопнул её по заду.

– Ты отвратительный! – закричала она, задыхаясь гневом. – Как мне в голову могло прийти, что ты…

– Что? Хороший парень? Что ж я по-прежнему тебя разочаровываю.

– Уходи, – прошептала она еле слышно, смотря прямо ему в глаза, нервно теребя край свитера. Она больше не прячет заплаканные глаза, и Хеймитчу хочется плеваться желчью из-за всей отвратительности ситуации. Но она должна была вспомнить, а он должен был попытаться.

– Чуть не забыла, – Хеймитч резко остановился и обернулся, удивляясь явной переменой в настроении девушки. Она выглядела немного воинственно, намереваясь убить его взглядом. – Подойдете ко мне еще раз ближе, чем на три метра, и я подам на вас в суд за домогательство.

Эбернети засмеялся, но уже тепло, по-домашнему. Это его капитолийка, бесспорно.

Она облегченно выдохнула, когда дверь захлопнулась за спиной бывшего ментора.

– Нужно успокоится и попытаться заснуть – произнесла она с непередаваемой усталостью. Искать снотворное в комнате не было смысла, поэтому она достала из сумочки свои таблетки и выпила двойную дозу, чтобы наверняка, даже не запив водой, и легла на кровать, надеясь, что новый день принесёт больше ясности, чем сегодняшний.

Комментарий к Часть 4

Ну, как-то так. Не серчайте)

========== Часть 5 ==========

Погода в конце августа бывает непредсказуемой, и Эффи, лежа на кровати, всматривалась в горизонт, думая о том, что скоро будет дождь. Что по вашим меркам двойная доза снотворного? Ерунда.

– Диво-лекарство, говорите, – улыбнулась девушка, отбрасывая на противоположную сторону кровати пузырёк с таблетками.

Она отыскала часы на тумбе: было далеко за полночь. Ей никак не удавалось уснуть, хотя Эффи чертовски устала за целый день. От бессилия ей хотелось разрыдаться.

– А ещё было бы неплохо найти Эбернети и высказать ему всё, что я о нем думаю, – размышляла она. Тринкет подошла к окну, рассматривая сонный город. – Ужасный, мерзкий тип! – прошептала она в темноту, представляя образ мужчины перед собой. Её видение отсалютовало рукой и, подмигнув, отправил ей воздушный поцелуй. Эффи не смогла сдержать улыбки, так он действовал на неё. Она снова отвернулась к окну. Панем никогда не спит. Он как зверь, всегда начеку.

– Нужно узнать про это место всё. Благо, вся ночь впереди.

Девушка понятия не имела с чего начать. Казалось, ей не хватит вечности, чтобы осилить то, о чём она забыла. Она устроилась на диванчике у окна, и уже через несколько минут, прочесывала сеть.

Первое видео, попавшееся ей на глаза, первые впечатления.

– Хороший старт, – подумала она.

Приятный, как ей показалось, голос бывшего президента заполнял комнату.

«И в наказание за мятеж, каждый год 12 округов Панема должны выбирать по одному юноше и одной девушке от 12 до 18 лет, обучать их искусству выживания и готовить к смертельной битве.»

– Жестоко, но ведь в этом есть смысл, – шепнула она, снова пытаясь представить Хеймитча. – Запись жатвы будем смотреть?

Это не было её ошибкой. Она до конца думала, что поступает правильно. Яркие сообщения, анимации, видео всплывали на экран её компьютера. Статья о Голодных Играх. Видео-эксклюзив с 76-ых. Её дыхание постоянно сбивалось. Поражало то, как к этому относились капитолийцы – страсть и азарт охватывали людей; им нравилось смотреть как люди убивают друг друга.

Она не могла отвести свой взгляд, забывая о дыхании. Чувство незащищенности и нарастающая паника взяли верх. С каждым видео ей становится только хуже, но она продолжала смотреть, включая следующую запись. Девушка ахнула, не веря своим глазам.

«Война. Ужасная война. Вдовы, сироты и безотцовщина. Восстание потрясло, пошатнуло нашу страну… – она слушает это второй раз, только сейчас ей не кажется голос бывшего президента приятным. Она прячет глаза, закрывая их ладонями. Нужно досмотреть любой ценой. В конце концов, это уже прошлое. – Единственный выживший победитель будет награжден, и станет служить символом нашей щедрости и нашего великодушия. Так мы вспоминаем наше прошлое. Так мы охраняем наше будущее.»

Женщина-капитолийка одарила всех стоящих на площади своей очаровательной улыбкой, эмоционально добавляя в конце:

– Я это обожаю!

– Нет, не может быть, – она отрицательно качает головой, больше не в силах сдерживать слёзы. Судорожно выключает компьютер. В голове всплывает недавний допрос врача:

– Кем работали?

– Сопровождающая Дистрикта 12.

Эффи сворачивается в клубочек, думая только о том, каким монстром она была. Речь сопровождающей, чьи руки вытащили бумажечку с именем Китнисс Эвердин, была страстной, полной предвкушения. Это была Эффи Тринкет. Существо, желающее зрелищ и хлеба, любой ценой.

В глазах потемнело. Девушка начала задыхаться. Ей не хотелось дышать вовсе. Она вдруг почувствовала, что умирает.

***

Она не могла просто остаться в огромном особняке и просто ухаживать за гребанными розами, отчаянно делая вид, что ничего особенного не произошло. Не смогла бы, ни за какие деньги и предложения, просто забыть о Китнисс, которая столько всего перенесла, и уж точно не смогла бы забыть его.

Мужчина поморщился, вспоминая их последний разговор, когда она была ещё собой. Он, как и пообещал Эффи, направился в бар, пытаясь отыскать бутылку побольше, дабы напиться и забыть этот приятный вечер.

Она конечно же возвращалась в Тринадцатый, якобы забрать остатки роскоши – свои вещи, и случайно опаздывала на поезд. Она приезжала в Двенадцатый, чтобы узнать, как поживают её детки, изредка заглядывая к Эбернети, чтобы прочитать мораль. Она бы не смогла оставить их. Никогда. Только не его Эффи.

– Чёртова дура, – пронеслось в его голове, а внутри что-то сжалось.

В последний раз, когда она забежала в его дом, он остановил её очередной приступ. Обычно он просто слушал, не снимая с губ надменной улыбки. А она так старалась подбирать нужные слова, снова вызывая в нём это восхищение от наглости и смелости в её глазах. Но в тот раз что-то случилось с ним. Он чертовски устал, ему было не до неё.

Просто встал с кресла, подошел в два шага и положил руки на плечи.

– Что.. Что ты делаешь? – это подействовало сразу же. Девушка запнулась, слегка краснея.

Он посмотрел ей в глаза, смотря внутрь, возможно, впервые не СКВОЗЬ неё. Он пытался почувствовать, разглядеть в ней хоть что-то. Тринкет только поморщилась от перегара. Ей до ужаса хотелось сжаться до размеров атома, но отнюдь не от запаха.

– Ты не жертва в этой истории, Эффи. Ты никто, массовка, хорошо сыгравшая на сцене. Спасибо тебе.

– Что?! – Эбернети почувствовал, как она задохнулась от возмущения, и прежде чем она успела сообразить, он приблизился к ней настолько непозволительно близко, что она снова задохнулась, почувствовав у висков горячее дыхание.

– Заткнись, – шепнул он. – Просто проваливай в своё королевство и оставайся всем недовольной капитолийкой до конца своих дней. Но только без нас.

Она глотала воздух, как рыба, выброшенная океаном на сушу. Он отпустил её подрагивающие плечи.

– Мы не семья, – швырнул напоследок, будто бы так и нужно. Будто бы он устал играть роль, и теперь снял маску. Слезы предательски накатились на её глаза. Развернулась на каблучках, и зашагала прочь. Не выбежала, а вышла. Потому что знала, он не станет бежать ей вслед и извиняться. Он сказал правду. Он был прав, чёрт возьми! И ему хотелось кричать об этом прямо ей в ухо.

Эбернети крепко сцепил зубы. От этих воспоминаний становилось тошно.

– Как всегда всё испортил, кретин, – шептало подсознание. – А теперь сделай вид, что это ничего, что ты не виноват перед ней, запей эту мысль виски, и постарайся заснуть со спокойной душой.

Эбернети не удалось бы заснуть после всего, даже если бы он скупил всё снотворное Панема.

Казалось, бывший Центр имеет особенную энергетику. И Хеймитч, ощущая её всем телом, не мог чувствовать себя в безопасности здесь.

Когда Игры перестали существовать, Центр выкупили местные богачи, чтобы фанатики не смогли разрушить это здание. Теперь же место, где тренировали будущих убийц, служило гостиницей с той же схемой, как и во время Игр. Номер этажа – означает номер дистрикта.

Бар был полон, как и всегда, всякой капитолийкой дрянью. Эбернети, нашел уютный уголок и упиваясь алкоголем уставился в стенку, не замечая Хэвенсби.

– Она вспомнит, не переживай, -мужчина кивнул официанту, присаживаясь напротив.

– Я не уверен, что это хорошо.

– Послушай, Эффи умница. Она справится с этим. Главное, подготовить её к воспоминаниям постепенно.

– Да, – протянул мужчина, закуривая сигарету. Впервые за очень долгое время.

Он просидел в баре почти всю ночь. Выкурил все запасы сигарет, что у него были, но практически ничего не выпил. Словно он чего-то ждал. Что-то происходило внутри него, и он не мог найти покоя. Чёртовы кошки раздирали горло изнутри. Он чувствовал дикую вину.

– Думать о домашней птице куда лучше, чем о тебе, Тринкет, – усмехнулся он, поднимаясь к себе на этаж. Лифт медленно поднимал его, возвышая над миром. Время тянулось как мед.

Он нашел её в холле, без сознания. В руке, в крепко сжатой ладошке, девушка держала маленький листочек, с надписью: «Китнисс Эвердин. Никогда не смей забывать.»

***

– Это просто непостижимо! – возмущался врач, гневно поглядывая на Хэвенсби. – Нервное истощение, очень сильное. Я предупреждал, ей нельзя волноваться. Организм и без того истощен. Знаете, чем это могло закончится?!

– Ну ладно, – закатил глаза Эбернети, – что мне сейчас с ней делать?

– Дайте ей выспаться. Будьте рядом, когда очнется. Сейчас ей нужна поддержка близких. Не переживайте, Хеймитч, Вы тоже подойдете.

Она открыла глаза только на следующие сутки. Настроение было паршивое, как и самочувствие. Эффи по поднялась на локтях, ощущая на себе взгляд. Глаза цвета пасмурного осеннего неба, настороженно и строго смотрели на неё, от чего ей стало только хуже. Слезы снова предательски покатились с глаз.

– Так не пойдет, Тринкет. – он покачал головой. – Я ждал, когда ты проснешься два дня, не начинай утро с истерик. Пожалуйста.

– Уйди, прошу тебя, – выговорила она.

– Ах, да, я помню, в суд подашь, – он улыбнулся, присаживаясь на край кровати.

– Я знаю, почему меня хотели убить, – тихо прошептала девушка.

Она резко села на кровати, спустив ноги. Пальцы ног коснулись холодного каменного пола и обожглись холодом. Она как будто остекленела. А он почему-то смотрел на её ноги.

Чёртовы ноги. Её чёртовы ноги.

– Вспомнила что-то? – собрал все эмоции в кулак и перевёл взгляд с ног на глаза. Стал пристально всматриваться, будто бы там должна пробежать бегущая строка ответов на все его вопросы.

– Не совсем. Я пыталась понять, почему ты так реагировал. И знаешь, я думала, ты ужасный хам. А сейчас я не могу понять… Кто из нас больше ужасен.

– Это без вариантов я, Эффи. Не стоит претендовать на мои звания, солнышко. Вот, выпей, – он протянул ей стакан, куда недавно налил красного вина. Для себя, конечно же, но, увидев состояние Эффи, решил, что лишний алкоголь в крови не помешает ей.

– Я наслаждалась зрелищем! Мне нравилось смотреть, как они умирают! Господи, – она выпила залпом содержимое, даже не морщась, и, вернув стакан, запустила пальцы в свои волосы.

– Эффи, – нахмурившись, Эбернети пытался понять, что только что произошло, пытаясь отвлечься от скребущего ощущения под рёбрами. – Ты только что стакан вина залпом выпила. Я понимаю, стресс, но…

Она резко соскочила с постели, теряя равновесие. Хеймитч успел подхватить девушку.

– Прости, – она зажмурилась, затем осторожно поднялась и подошла к графину. – Я вкуса не чувствую.

– Ерунда, просто не уловила. С вином такое бывает.

Она с недоверием посмотрела на Хеймитча, затем перевела взгляд на тумбу. Там лежали яблоки и несколько конфет. Недолго думая, она откусила понемногу от каждого фрукта. И с каждым укусом, на её лице проявлялась паника.

– Ничего, – слетало с её губ, каждый раз, и каждый раз это слово хлестало Эбернети по щекам.

Эффи почувствовала, как снова теряет равновесие, и снова эти руки хватают её за плечи.

– Так, сладкая моя, мне это совсем не нравится, – он усадил её на свои колени.

– Прости.

Какого чёрта?! Тринкет, какого, мать твою, чёрта ты просишь прощения?

– Не в первый раз ты в обмороки падаешь, при капитолийских диетах с тобой и не такое случалось, – он улыбнулся, вышло некрасиво, натянуто, фальшиво. Его серые глаза излучали такое беспокойство, что Эффи поняла, что отлично разбирается в эмоциях. Он молчал, смотрел на неё, а она кусала губы, жмурясь в попытках сдержать слёзы.

– Солнышко, ты не виновата.

Сказал. Думаешь, этого достаточно? Думаешь, ей стало лучше?

– И ты вспомнишь, я обещаю, – Эбернети передёрнуло от того как мягко он произнёс это.

– Спасибо, – прошептала она, пытаясь изобразить улыбку на губах. Такую же фальшивую, как и у него.

Снова затянулась тягучая пауза, разговор не клеятся. Она понемногу приходила в себя, и Хеймитч заметил это по тому как ярко вспыхнули её щеки. Видимо от осознания, что она всё ещё сидит на коленях у Эбернети.

– Ты совсем лёгкая, – вырвалось у него, – Обсудим это?

– Почему бы и нет. В конце концов, что еще остается делать леди, оказавшейся на коленях не совсем джентльмена?

– Не знаю, – попробовал подыграть Хеймитч. – Наверное, сохранять лицо?

Она засмеялась. Отчаянно, звонко, будто бы это сможет разрядить обстановку.

– И еще манеры.

– Манеры, – Хеймитч сжал её талию чуть сильнее, рассматривая мягкие губы, растянувшиеся в искренней улыбке. Так она действовала на него. Смотрел и думал, что его чёртова выдержка катиться к чертям.

Ещё немного Тринкет. Поулыбайся мне ещё чуть-чуть.

Не смог удержаться. Притянул её ближе за подбородок и поцеловал.

========== Часть 6 ==========

Комментарий к

Ребят, предыдущие главы изменены, так что рекомендую начать с начала)

Хеймитч прикрыл глаза, осторожно поднял руку, чтобы коснуться её затылка. Совсем легонько и невесомо, чтобы не спугнуть. Она вдруг широко распахнула глаза.

Нет, Тринкет. Не сейчас. Просто побудь нормальной ещё несколько секунд.

Девушка вдруг напряглась всем телом, когда осознала, что происходит. Он почувствовал, сквозь плотно сомкнутые губы. Эффи вскочила на ноги так быстро, словно её прошибло током. Эбернети зажмурился.

– Что?! – она ловила воздух ртом, задыхаясь от эмоций. От ярости, что заставляла закипать кровь.

– Что? – перекривлял мужчина.

– Как ты смеешь?! Без моего разрешения?! Кем ты себя возомнил, чтобы позволять себе такое?

Снова этот капитолийский визг. Снова она пытается подбирать слова, чтобы не вышло слишком грубо или слишком непристойно. И это злит. Эбернети сжимает пальцами переносицу до боли, но это не помогает.

– … ужасный, пошлый мужлан…

Он почти не слушает её. Почти не разбирает слов. Его уши отказываются воспринимать ЭТУ тональность.

Чёртова капитолийка!

У него жужжит в грудной клетке от желания взять чёртову вазу для цветов и ебануть о стену. А следом за ней – часы, старую тумбу, все стулья в комнате. Голову Тринкет. Просто взять эту чёртову дуру, закинуть на плечо и выбросить из окна. Лишь бы она заткнулась.

К моменту, когда в дверь стучат, он молча сжимает ледяные руки, сидя на её постели. Его бросает в жар, но пальцы холодные и, кажется, онемевшие. Он напряжен так, что болит всё тело. Эбернети пытается вспомнить с каких пор он стал таким раздражительным.

В комнату забегает перепуганный врач. Кидается к девушке, хватает за плечи, пытается успокоить.

И Эбернети злится уже на это.

– Вы что совсем меня не слушаете? Ей вообще КА-ТЕ-ГОРИЧЕ-СКИ нельзя нервничать! – доктор тоже начинает злится, и это вызывает истерическую улыбку у Хеймитча.

– Так, – он медленно поднимается и закатывает глаза на её “куда ты?”.

К чёрту в пекло, вот куда я.

– Эбернети!

Только она могла произносить это имя так, что каждый раз был с новой интонацией. Он даже ждал, когда она повторится. Но даже сейчас это было “по-другому”. С ноткой беспокойства и неостывшего гнева.

– В Центр, – рявкнул мужчина в ответ и вышел из комнаты.

Она хотела пойти за ним. Нет, побежать. Уже сделала рывок, но врач остановил её.

– Я должен осмотреть вас и убедиться, что все в порядке.

– Ничего не в порядке, если я до сих пор не могу вспомнить! – получилось слишком грубо, и она сжала губы. – Простите, я нормально себя чувствую. Могу я уйти?

Он кинул на неё скептический взгляд, но отрицательно покачав головой, махнул рукой.

– Идите.

Она догнала его в коридоре. Уткнулась взглядом в его спину, надеясь прожечь в ней дыру. А он шел, сжимая кулаки.

Ещё слово Эффи, и он убьет тебя. Прихлопнет как надоедливую муху.

Всю дорогу они шли молча. Она считала шаги. На один его приходилось минимум два её.

Почему виноват он, а извиняться хочешь ты? Да и перед кем? Напыщенный индюк!

Она наконец подняла глаза, снова уставившись в его спину. Сверлила, с надеждой добраться до сердца и убить гада.

Он резко остановился, и девушка буквально припечаталась сзади. Дорожное движение никто не отменял.

– Осторожнее, Тринкет, – она почувствовала, как завибрировал его голос. И это подействовало как толчок в грудь. Она отпрыгнула в сторону и стала наравне с ним, только чуть дальше, шагов в три. Он заметил это и надменно усмехнулся. А она, заметив усмешку, фыркнула и отвернулась.

Мужчина снова пришел в движение, когда машин на дороге стало значительно меньше, и она снова оказалась за его спиной.

Лучше так, чем терпеть этот взгляд и эту ухмылочку на его глупой роже!

Благо до Центра оставалось совсем недалеко. Пару поворотов и огромное здание уже перед ними.

Поскорее забраться к себе в комнату и сидеть там до скончания веков! Лишь бы не видеть этого…

Девушка посмотрела на открывшуюся взгляду щёку, обещая себе, что это в последний раз. Взгляд зацепился за опущенный уголок губ. И, всего на секундочку, в её голову влетела мысль, что она бы хотела снова посмотреть в эти серые глаза, увидеть эти губы без наглой улыбки, чтобы эти губы ещё раз…

– Пришли, – буркнул он. – Дальше сама!

– А ты? – сама того не ожидая выпалила она и сразу же прокляла себя десять раз.

– До уборной меня провести хочешь?

Она сверкнула глазами, и новая волна ярости накрыла с головой.

К чёрту тебя, Эбернети! К чёрту тебя и твои губы!

Она ничего не помните из прошлого, но новая информация запоминалась феноменально быстро. Отыскать свой номер было совсем не сложно. Любой бы догадался, применив чуть логики.

Оказавшись в своей комнате, она вдруг почувствовала себя в безопасности. Наконец она смогла расслабиться.

В комнате было тихо и светло. На часах горели цифры, оповещающие, что перевалило за восьмой час. Вечер медленно катился к чёрту вместе с Хеймитчем, его улыбкой и его губами.

Она поднималась по лестнице, но вдруг остановилась и развернулась на все сто восемьдесят.

Никто бы не смог ответить ей на вопрос типа “любопытна ли Эффи Тринкет?”. Но сейчас она представила себя шпионкой, роющейся в чужом белье. На секундочку стало противно, но против маньякального интереса эта мысль показалась такой ничтожной… И вот она у его двери.

Он был загадкой для неё. Хеймитч Эбернети гребанный мистер икс. Она думала, что, открыв дверь в его комнату сможет понять почему он такой раздраженный. Чем она его так не устраивает?

Эффи открывает дверь и медленно входит. Комната такая же, как и у неё, только с зеркальным расположением мебели. На столе какие-то стопки бумаг, разбросаны образуя организованный хаос. Дверцы шкафа раскрыта наполовину, так, что можно разглядеть торчащую мятую рубашку. Постель идеально застелена.

Он пробыл в больнице всю ночь и утро. Чёрт, даже спасибо не сказала. А потом удивляешься, почему он зол.