Текст книги "Три – вариант нормы (СИ)"

Автор книги: Foury

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Сколько прошло времени? – спросил он ровным тоном.

– Понятия не имею, – ответил Арчибальд, почесав затылок. – Около получаса, мы выехали в Небоград незамедлительно.

Торн кивнул.

– Тридцать четыре минуты, – сказал он. – Путь занимает тридцать четыре минуты. Каким образом он пропал?

Сей вопрос был адресован Офелии, но ответ на него знали все трое. Она была благодарна его непреклонности, ведь размеренное принятие решения сейчас было необходимо, а ее и так съедала паника.

– Обычно свойство проходить сквозь зеркала проявляется в детстве, а не в подростковом возрасте, – объяснила она, сжимая борт пальто. – Гектор стал исключением. Так как на Аниме подобный случай весьма редкостный, смысла везти его обратно было мало, ибо ассортимент учителей крайне скуден. Последние четыре дня я занималась его обучением, и проходы сквозь зеркала получались у него очень неплохо. Я решила, что он способен учиться без меня, но, как оказалось, ошиблась.

Торн кивнул. Его выражение лица излучало лишь спокойствие, никаких других эмоций. Он не был ни разочарован, ни зол – ничего, ведь сейчас важным было другое: найти Гектора.

– Какие он пальцы показал? – спросила Офелия.

Арчибальд и Ренар замялись. Арчибальд положил ладонь на затылок, готовясь ответить Офелии, но лишь вздохнул.

– Дело в том, что когда он проходил, по всей видимости, споткнулся, упал и не успел показать ровным счетом ничего, – сказал он.

Офелия готова была рассмеяться на весь Полюс своей огромной удаче, ведь ее мизерное количество – единственное, что обратная инверсия не забрала.

– Придется искать везде, – сказала она, устало вздыхая. – И с чего начинать?

Торн оценочно посмотрел на Арчибальда, Ренара и Офелию.

– Кто-то еще занимается поисками? – поинтересовался он.

– Мадам Розелина и Гаэль, – ответил Ренар.

– Все лучше, чем ничего, – надменно сказал Торн, – но времени у нас еще меньше, ибо Фарук, как оказалось, хочет видеть спектакль сегодня, а мы все на него приглашены. По подсчетам, самый эффективный вариант следующий: вы вдвоем будете искать в Небограде, мадам Розелина и Гаэль займутся учреждениями за его пределами, когда как мы захватим радиус промышленных заводов и лесов.

Арчибальд озадаченно нахмурился.

– Разве это не местность с наименьшим количеством зеркал?

Торн кивнул.

– Именно. Дети легко поддаются панике, а спустя тридцать шесть минут, как он в одиночестве ждет спасения на незнакомой территории, велика вероятность поисков выхода в одиночку. Импульсивное решение испуганного подростка чревато плохими последствиями в виде ночи в лесу или около чанов с жидким металлом, а еще стоит учитывать климатические условия. Если Гектор оказался на окраинах, ему грозить наибольшая опасность.

Арчибальд и Ренар были вынуждены согласиться, да и Торн с его математическими мозгами знал куда лучше их, как эффективнее потратить то мизерное количество времени, по милости Фарука отведенное им на поиски.

– Да, чуть не забыл, – начал Ренар и обратился ко внутреннему карману пиджака. Оттуда он достал темные перчатки из бархатной ткани, от которых Офелия сегодня отказалась в пользу удобного ношения протезов. Увидев любимую пару, она с вопросом посмотрела Ренару в глаза, но тот лишь невозмутимо положил ее на стол и вернулся в прежнее положение. – Поскольку спектакль сегодня, Гаэль не советует появляться при дворе с голыми руками.

Комментарий к Глава 8. Полюс.

Продолжение в пятницу)

========== Глава 9. Дежавю ==========

Расчет, протокол, алгоритм, методика, холодный ум – всё, что им требовалось, но именно эти вещи в моменты самого большого страха исчезают в небытие, словно и не существовали вовсе, а что уж говорить о рациональном подходе, который поглотила бесшумная паника, похожая на самого расчетливого в мире злодея, что подкрадывается незаметно и бьет в уязвимые места, оставляя после себя эмоциональность, неспособность мыслить здраво и импульсивность.

Паника поглотила бы и Офелию во время поисков Гектора в промышленных районах и лесистых местностях Полюса, если бы не общество Торна с его хроническим здравомыслием и трезвым взглядом на вещи, что помогали держаться собранно и Офелии. Однако очки ее выдавали, а точнее мигающий красный цвет тревоги.

– Насколько далеко осмелится уйти ваш брат? – спросил Торн, как только они вышли из заброшенного домика у асфальтированной дороги – инновационного изобретения Корполиса.

Офелия не переставала судорожно оглядываться по сторонам, надеясь, что Гектор просто изучал местность на случай ночлега, но вокруг не было ни одной живой души. Ее силы и без того были на пределе, Офелия находилась на грани нервного срыва, но несоизмеримое чувство вины, преследовавшее ее сейчас, заставляло подавлять в себе подступающие слезы беспомощности и двигаться дальше. Она не не знала, получится ли у них найти Гектора к вечеру, и это пугало сильнее всего, ведь ночи на Полюсе куда суровее дня.

– В такой ситуации полагаю, уйти мог далеко, – ответила она. – Лишь бы вернулся обратно…

На последнем слове ее голос дрогнул, Офелия скрестила руки на груди и попыталась успокоить себя наблюдением за мирной жизнью леса. Строгие под стать характеру территории, хвойные деревья охватывали километры в радиусе, темный зеленый цвет иголок контрастировал с сурово-белыми горами на горизонте, уходящими в зенит. Лес их отторгает. Бурые медведи – основные обитатели этих мест – не будут рады им с Торном как не были рады его семье в ту роковую охоту, а потому и Гектора загрызут в считанные минуты, он и глазом моргнуть не успеет.

Она повернулась лицом к Торну: он вытягивал шею в попытке захватить больший радиус, чем Офелия. Сосуды на его руках набухли от холода, внешняя сторона ладоней покрылась багровой сеткой под кожей, отмечая, что ему холодно. Офелия и не сомневалась: в отличие от нее, Торн вышел на мороз в одном мундире, открывая дикой температуре снаружи лицо, шею и руки. Она видела, как кожа реагирует на холод покраснениями, но Торн упрямо делал вид, что ничего не происходит, и оценивал местность в поисках Гектора.

– Ушел далеко, отсюда более чем на три сотни метров, – сказал он и опустил глаза на Офелию. – В теории он может услышать.

Она, как и прошлые десять раз, развернулась лицом к дороге, приложила руки ко рту и заорала во всю имеющуюся силу имя брата, напрягая голосовые связки до предела и зная, что завтра говорить не сможет. Офелия истошно орала, как в последний раз, лишь бы услышал. Ее не волновал ни Торн, стоящий рядом, ни возможные люди в окрестностях, ни животные в глубинах леса. Тысячу раз Офелия уже пожалела о своей уверенности в том, что Гектор справится без ее помощи, и теперь расплачивалась за свою опрометчивость хрипотой голоса, хотя орать необходимо еще восемь раз.

Офелия наклонилась к ногам, устав кричать. Громкий голос поднял из чащи ворон, заставил проснуться рысей, испугал кроликов и белок, но не принес пользы ей. Как и предыдущие десять раз.

Пройдя сквозь одиннадцать зеркал, Офелия не чувствовала головной боли и озноба, все затмило желание найти брата, но тому виной адреналин, и когда организм достигнет предела, она наверняка потеряет сознание. Раньше эмоциональных ее покинут физические силы. Она ведь не Торн: устает быстрее, чувства играют в жизни более значимую роль, да и тревога отнимает много времени, слишком много. А солнце все клонилось к горизонту…

– Вы в порядке? – спросил Торн. Офелия удивилась резкому голосу над ухом, выпрямилась и запрокинула голову назад. Торн внимательно осматривал ее лицо на предмет усталости, что явственно демонстрировала Офелия, однако говорить ей об этом не решился. – Не думаю, что ваш брат здесь. В леса он не пойдет, если обладает хоть малейшим чувством самосохранения, а с трассы уже давно уехал, иначе бы вас услышал.

Офелия сглотнула, чувствуя щиплющий ветер на щеках. Ей уже осточертело находиться на холоде в вечернее время с риском быть съеденной здешними медведями, и она согласилась. Торн знал Полюс лучше и если говорил, что до ближайшего подходящего для ночлега места есть зеркала, значит, до него есть зеркала.

Значит, больше в этой местности делать нечего.

– Да, я в порядке, – ответила Офелия на самый первый вопрос Торна и заправила прядь волос за ухо, открыв себе вид на небо. – Нужно спешить, до конца дня уж точно меньше часа.

Щелк-щелк. Она стремительно обернулась к Торну. Звук открывания крышки его карманных часов в подсознании Офелии заставлял оборачиваться почти на уровне рефлексов.

– Пятьдесят семь минут, – уточнил Торн и закрыл крышку часов. – Еще восемь зеркал.

Офелия ощутила недовольство в голосе Торна, ведь и ее расклад событий мало устраивал. По семь минут на местность, каждая из которых может отличаться и на сто, и на двести метров в радиусе, а еще неизвестно, будут ли они на фабрике искать, где все весьма просто, либо же попадут в гнилой замок среди леса в окружении стаи волков.

Офелия покачала головой, тяжело вздыхая.

– Тогда не стоит терять ни минуты.

Буквально за тридцать секунд они вошли обратно в халупу из прогнивших досок и с мертвыми мышами в каждой щели, откуда с крыши поначалу капало, но вскоре капли заледенели. Офелия, взяв Торна за руку, чтобы следовать своей легенде, шустро скользнула в зеркало и вышла в соседнее по интуиции, ибо чем ближе был выход – тем ближе зеркало находилось к тому, в которое она вошла.

На этот раз они очутились в весьма необычном месте: посреди леса. В прямом смысле посреди. Вокруг стояли одни деревья, ни единой души, но Торн и Офелия, обретя контроль над собой и принимаясь изучать место, мигом сообразили что к чему: детская ярмарка не увенчалась успехом и была подвержена нападению хищников. Посетители спасались бегством, имущество оставили впопыхах.

– Дилетанты… – протянул Торн, сопровождая чопорным и осуждающим взглядом разорванных в клочья игрушечных медвежат, кукол с отсутствием конечностей, разбитый фарфор, на котором засохла кровь. Люди бросили все незамедлительно, а худшим для Офелии было незнание, случилось ли это давно.

Офелия присела на корты перед медвежонком без глаза, брюхо его оказалось вспорото, опилки – разбросаны вокруг игрушки, по всей ткани. Искусал медвежонка его большой брат весьма жестоко – оставил рванье и лоскуты ткани, из-за чего Офелии стало не по себе от одного представления такой же жестокой сцены, но по отношению к родне Торна пять лет назад.

“Фрейя, Годфруа, кузен Владимир и остальные. Похоже, все они погибли”.

Она не могла увязать ткани игрушки, висевшие клочьями, с живой человеческой плотью, висящей на живых людях. Перед Офелией призраком предстали родственники Торна, полностью в крови, где открывался вид на кости и суставы. Сквозные раны, рваные царапины и раздробленные конечности на телах почти всех из клана Драконов в неизбежный день ударили в голову Офелии и она рывком вскочила на ноги, пошатываясь назад в немом страхе.

– Вы что… – Торн не успел закончить, рефлекторно выставляя руки и хватая плечи Офелии.

За чудовищной картиной к ней пришел животный страх, но в ту же секунду она ощутила, как на плечи легли широкие ладони, а бесстрастный голос вернул в реальность. Офелия облегченно выдохнула, сжимая в кармане пальто маленькое зеркальце, по которому могла связаться с Ренаром и Арчибальдом.

– Гектор ушел бы отсюда, только покажи ему это, – сказала Офелия и развернулась к Торну, замечая на его лице беспокойство за нее и отмечая, что зрачки расширены. – Нужно идти дальше, кажется…

– Хищники неподалеку, – закончил Торн. – Вы связывались с остальными?

Она отрицательно покачала головой и тут же достала зеркальце из кармана. Пальцы крепко сжимали маленький круглый предмет, будто он исчезнет, стоит только отпустить. Медленно она стала его открывать, стараясь контролировать каждое действие большого пальца. Контроль над протезами ощущался как попытки двигать конечностями после обморожения: заторможенная реакция и недостаточная скорость моторики, но Офелия чувствовала, что с каждым часом ношения этих протезов движения становились более плавными и подвластными ей.

Открыв зеркальце, она сунула руку в отражения и представила Ренара. Постучала пальцами друг о друга заместо щелчка и ощутила, как по коже постучали так же – место назначения верное. Спустя пару секунд в ее руку вложили записку, и Офелия наконец вытащила запястье из волнистой поверхности.

В ее руках оказался листок, сложенный вчетверо. Офелия захлопнула крышку зеркальца и убрала его в карман, отдавая бумагу Торну. Он развернул его в два счета и показал Офелии, после чего оба замерли в недоумении.

Театр. Он здесь.

Офелия почувствовала, как звонкое облегчение охватило сердце и тело, растекаясь по конечностям и волосам со скоростью света. Еще минуту назад она боялась, что Гектора искусала стая голодных волков, думала, как бы эффективно потратить оставшийся час… Она громко выдохнула, улыбаясь и оголяя белые зубы.

Гектор жив.

– Подлый ход, – процедил Торн сквозь зубы.

Офелия нахмурилась, не понимая его недовольства, пока не заметила вторую строчку в записке:

Они сместили время на час раньше.

– Как это нам мешает? – спросила она, разворачиваясь к Торну.

Его непреклонность с новостью о сдвиге графика возросла в момент, но Офелии никак не удавалось установить, с чем это связано. То ли сей факт задевал его перфекционизм, то ли причина крылась в более серьезном событии. Глаза Торна молчали в солидарность хозяину, она не нашла во взгляде ни намека на ответ. Он уставился в пол, думая над чем-то неизвестным Офелии, пока ее настороженность от ситуации с Гектором только росла, пересекая новые пределы. Она уже не была так уверена в его сохранности даже в театре.

– Вам стоит надеть перчатки, – сказал Торн властно и поднял на Офелию сочувствующий взор. Правда это сложно назвать сочувствием, ибо она не была уверена, обладал ли Торн этой чертой характера сейчас. – Появление при дворе с металлом в руках влечет за собой преследования аристократии.

Офелия и без объяснений Торна понимала, что ее ждет в случае сенсационного выхода к знати во второй раз. Слыша холодные завывания ветра вдалеке и наблюдая за оранжевым заревом в небе, она достала из кармана пару простецких перчаток. Неуклюжие пальцы принялись натягивать ткань на правую руку. Левая кисть держала перчатку только за счет двух пальцев, а правая была вынуждена справляться сама, из-за чего Офелия протискивала именно руку внутрь перчатки, а не наоборот, как обычно. Внутри просыпалась злость на саму себя за излишнюю самоуверенность вместе с беспомощностью, что пробуждала слезы. В горле встал ком, руки переставали слушаться и Офелия уже раздраженно вдевала руку в перчатку, пока та не упала на землю.

Она ощутила сильнейший жар, приступ стыда за неловкость движений, ибо осознала, что Торн все это время стоял и наблюдал. Стыд поглощал ее, она тратила время того, кто ненавидел потраченное впустую время сильнее всех.

– Так мы не успеем, лучше идти без, – сказала она, поднимая на него виноватые глаза. – Это займет много времени.

Она рассчитывала на молчаливое согласие с его стороны, так как каждая минута была на вес золота, но Торн в очередной раз удивил. Не проронив ни слова, он наклонился к земле и поднял упавшую перчатку. Руками струсил с нее грязь под ошарашенные глаза Офелии.

Она еще помнила все ритуалы дезинфекции с флаконом спирта, знала, как Торну отвратительно касаться чужих вещей. И тем не менее наблюдала за тем, как он не брезговал трогать ее перчатки. Весь стыд исчез в момент, оставив после себя теплое чувство, навевающее что-то родное. Без лишних слов Офелия поняла, что Торн намеревался сделать, и подняла руку. Аккуратно и быстро он натянул на правую кисть перчатку, застегнув пуговицу на запястье. Офелия неотрывно следила за процессом и замечала еще больше покраснений на руках Торна от холода. Все же ему стоило захватить плащ.

Торн застегнул пуговицу на левой перчатке, скрыв от посторонних глаз новые протезы Офелии.

– Спасибо, – поблагодарила она, сжимая и разжимая пальцы.

Подняв голову, чтобы посмотреть Торну в глаза, она увидела не прежде строгий взгляд, а сильнейшую растерянность и абсолютное непонимание, будто бы Торн только сейчас понял, что сделал. Офелия кинула секундный взгляд на свои руки ради подтверждения, что перчатки не были иллюзией, и вновь посмотрела на Торна.

– Мы теряем время, – отчеканил он последнее слово с маниакальной строгостью, будто пытаясь сохранить рушащийся образ бесстрастного интенданта, но едва ли получалось.

Офелия кивнула и, не теряя себя из поля зрения Торна, схватила его за локоть. Место расправы над веселой ярмаркой угнетало их двоих, а осознание скоротечности времени вновь вернулось в умы: они сильно опаздывали, и если Ренар сообщил о переносе спектакля, значит, перенос их касался.

Она откинула все чувства, стерла с холста эмоции и увидела перед собой очертания закулисья театра, где прямо сейчас блистали на сцене актеры, пытаясь воссоздать великий день. Офелия и Торн растворились в глади старого грязного зеркала, чтобы выйти из роскошного ко всему двору. Однако сейчас аристократия Полюса не волновала ни капли, все остатки внимания они направляли на спасение Гектора с самого жестокого поля боя в жизни Офелии: общества аристократов.

Она ступила на гладкие доски, в уши ударил манерный тон актеров, к глазам припали крайне нелепые движение и жесты, несвойственные реальным людям. За плотными шторами занавеса, ударивших в лицо им с Торном, скрывались зрительские места. Торн встал сзади, наблюдая за игрой актеров.

– Я во второй раз спасу этот мир, – парировал актер Другого, – а потом создам новые правила. Много правил. Я прочно оближу… то есть лично прослежу, чтобы каждый им следовал. Больше никаких посредников. Я буду вездесущ и всеведущ.

Офелия ощутила прилив гнева за столь достоверный сценарий и безошибочность слов. Видимо, среди находившихся в Мемориале тогда затерялся Летописец с Полюса. Она не желала отвлекаться на созерцание воспроизведения событий, где была главной героиней, но в рядах одинаковых бледнолицых людей со светлыми волосами различить Гектора оказалось трудной задачей.

Она нашла на сиденьях партера Беренильду, та с волнением уставилась вбок. Офелия проследила за взглядом на другую сторону закулисья и увидела, как в цилиндре стоял Гектор. Непроизвольно она раскрыла рот и распахнула глаза, понимая, что его видно, что он на сцене и играет роль Арчибальда.

– Это очень плохо, – прошептала Офелия.

– Не могу не согласиться, – ответил Торн и кивнул в сторону группы людей с татуировками на веках – Миражи. – Они не оставят вас в покое, если что-то пойдет не так.

Офелия принялась думать, вспоминать произошедшее. Диалог Другого, Элизабет и Офелии продолжался, актеры отыгрывали зрелищно и пафосно, позволяя ей сосредоточиться. Как только упадет тот самый камень, который остановила Артемида анимизмом, Арчибальд получит слово. А точнее Гектор.

Глазами она нашла в толпе настоящего Арчибальда, он стоял позади сидений партера, у входа вместе с Ренаром. Взгляды обоих также были направлены на сцену, на Гектора, будто благодаря их абсолютному вниманию он вспомнит все слова Арчибальда в тот день. Офелия не могла допустить отнюдь не позора – его и она, и Гектор переживут, – она не могла допустить подозрений в подмене. Каким образом Гектор оказался на месте актера, игравшего Арчибальда, она разберется позже, главной задачей было выудить со сцены актрису ее собственной персоны и занять ее место под прожектором.

Тем временем, актриса Офелии подошла к середине сцены. Благодаря маленькому размеру сцены в теории Торн мог схватить актрису и сказать о замене незаметно для публики, поэтому Офелия повернулась к нему.

– Нужна ваша помощь, – сказала она. Торн опустил на нее глаза. – Как только я дам знать, вы хватаете девушку за руку.

Он перевел взгляд на происходящее на сцене. Последовал медленный кивок. Офелия стала готовиться к выходу, благодаря себя за монотонность в выборе сегодняшнего наряда – излюбленного платья, копия которого сидела на актрисе идеально. Пальто улетело прямо на раму зеркала, а шарф помог подогнуть волосы под ткань тугого платья. Кудри лишь добавляли прическе правдоподобности, а внешне их было не отличить.

– Есть различимые детали? – спросила Офелия. Она старалась говорить тихо, но времени оставалось запредельно мало, ибо камень Артемида уже разбила.

Торн оценивающе посмотрел на Офелию сверху вниз, затем на актрису.

Он повернулся к ней и покачал головой.

– Вы идентичны, – сказал он.

Офелия кивнула. Послышался завывающий свист, не такой умелый, как у Арчибальда, но довольно громкий и протяжный, услышав который Офелия сосредоточила все свое внимание на сцене.

Актриса обходила высящуюся вверх к глобусу Секретариума лестницу с высокими ступенями. Офелия до сих пор, хотя прошло уже немало времени и она прочувствовала силу их свойства даже на собственной шкуре, поражалась силе иллюзий Миражей и их реалистичности, ибо из-под досок никак не могла направиться вверх лестница, то была лишь видимость для зрелищности.

Актриса Офелии оказалась прямо возле кулис, не говоря ни слова, предоставляя им идеальную возможность.

– Надеюсь, у вас имеется план, мадам Торн, – протянул Гектор самым басистым тоном, какой только мог изобразить в свои шестнадцать.

– Ну же, – приказала Офелия, после чего Торн мигом ухватил девушку за руку.

Актриса готова была заорать, глаза ее стали вдвое больше от неожиданности, но перед ней тут же предстала Офелия с дружелюбной улыбкой.

– Вы совсем забыли о смене, – напомнила она. – Дальше я.

Голос Офелии нес добрый угрожающий характер, но взгляд говорил о серьезности намерений. Испуганной резкостью Торна девушке не оставалось ничего, кроме как подчиниться их воле и пустить вместо себя Офелию. Она вышла из тени занавеса, в который раз ощущая, что ей это не впервой: и побеждать Другого, и выступать на этой сцене.

– Имеется, – твердо сказала Офелия.

Она старалась передать уверенность Гектору, у которого в глазах произошли взрывы радости. Офелия знала, как повернуть ситуацию в их пользу, сделав это здесь же однажды: единственным вариантом было доиграть сценку до конца, так как после следовали странствия Офелии и Элизабет по Изнанке – финальный акт, который увидели трое: они вдвоем и Торн.

Офелия и Гектор оказались в самом центре представления, наблюдая, как Другой и Элизабет поднимались вверх по винтовой лестнице, очерченной иллюзией. Стоило отметить, что иллюзия и для Другого выглядела потрясающе. Все постарались на славу ради Фарука, но он навряд ли это оценит, давно забыв о том дне. Она не знала, наблюдает ли он за представлением сейчас, окружают ли его фаворитки и есть ли они у него вообще – не суть дела. Фарук находится здесь, прямо в первых рядах, и провал обречет их на суровое наказание.

Всех до одного, кто занимался театральной постановкой. И ее, и Гектора, и Торна.

Офелия решительно двинулась к лестнице, как и предполагалось по сценарию. Большая рука легла на ее плечо, обернувшись, Офелия увидела актера Фарука. На визуальный контакт отведено не так много времени, а она не являлась профессиональной актрисой и правдоподобно изображать собственные чувства двухлетней давности оказалось весьма непросто, но она справлялась хотя бы с моментами, где молчала.

После томного взгляда Офелия продолжила порывисто двигаться вперед, как ее окликнула Гаэль:

– Не ходи туда. Я сорок три раза пыталась его прикончить, а у меня, не в обиду тебе будет сказано, все пальцы на месте. Эта штука не может сдохнуть. В отличие от тебя.

И тут Офелия поняла, что за недочет совершила: на ее руках все еще надеты перчатки, без пальцев они не надобны. Внешне она не показала шок и испуг, словно каждый зритель разоблачил ее обман, но внутри под уверенным лицом бушевала паника. Она перевела взгляд на свои руки, импровизационный жест вполне походил на прописанный в сценарии. Надеясь обнаружить коричневые ладони, Офелия морально подготовилась к шокированным вздохам, нарочито ошарашенным возгласам и осудительным речам, но вместо этого оказалась приятно удивлена: один из Миражей, что отвечал за иллюзии на сцене, создал еще одну для Офелии и убрал пальцы от посторонних глаз.

С приливом уверенности, она вновь подняла глаза на Гаэль, замечая некачественную линзу. Голубизну искусственного ока настоящей Гаэль передать не под силу ни одной линзе в мире.

– Евлалия Дийё больше не знает, кто она. Я единственная, кто способен помочь ей вспомнить, – произнесла Офелия, снизу вверх оглядывая столб.

– Это и есть ваш план? – спросил Гектор и потер подбородок. Его игра уже начинала смешить Офелию, ибо в отличие от настоящего Арчибальда, щетины у него на лице и в помине не было.

– Я не прошу вас идти со мной, – сказала Офелия на удивление серьезным тоном, стирая игривое настроение на время выступления. Нельзя расслабляться: не здесь и не сейчас.

Как и в прошлый раз, Офелия стала взбираться по высоким, неудобным ступеням из камня вверх, к прикрепленной балке. Совсем скоро конец сцены, и пока что никто не заметил подмены, безумно радуя ее. Офелия не чувствовала ни осколков стекла, ни острых щелей между каменными кирпичами, ни пугающей высоты подъема, как то ощущалось в Мемориале. Все было иллюзией, реконструкцией тех событий, воссозданием происходящего, но настолько точная постановка сцены будоражила ее сознание, колыхая воспоминания того дня за исключением эмоции страха, что позволяло отыгрывать четко и точно.

– Ты родилась в далекой стране, очень давно, – вещала Офелия без нужды подавлять эхо, ее голос был ровным, все отчетливо слышали монолог. – Тебя забрали в армию Вавилона. Ты работала над военным проектом. Ты кристаллизовала свой отголосок при помощи телефонной трубки. Ты создала Духов Семей своими словами и своей кровью. Именно здесь ты устроила для них школу.

Она поняла, что сценаристы пользовались сведениями очевидцев, причем с хорошей памятью, ибо актеры Другого и Элизабет казались подозрительно спокойными, словно Офелия выучила сценарий. Она его знала, помнила каждую свой фразу, как будто бы все произошло вчера и до этого момента она переслушивала весь разговор. Тем не менее реалистичность и правдивость ее слов лишь внушали доверие к актерской игре.

Офелия уже была практически под потолком театра, но ее все еще было видно. Она знала, что снизу поднимались актеры Гаэль и Ренара вместе с Гектором, но старалась не обращать на это внимания, уставившись вверх. Другой и Элизабет уже находились на балке, сверху на Офелию падали камни и ветки, по крайней мере, она так видела эти предметы. Неизвестно, что это было на самом деле, но восстановление препятствий Другого всколыхнуло зал бурными воскликами и волнением, люди окунались в атмосферу происходящего с головой.

– Ты придумала код Книг. Ты писала сказки под инициалами Е. Д. Ты подружилась со старым комендантом. У тебя был хронический насморк, – продолжала Офелия. В реале она должна была сказать это позже, в Секретариуме, но высота сцены не позволяла продолжать представление наверху, а диалог разрывать не позволялось правилами театральной постановки.

– Прекрати! – послышался крик Другого. Актер вещал в своеобразный рог, создающий десятки волн искусственного эхо по всему театру, имитируя рты истинного Другого.

Офелия встала на балку и скрылась с глаз зрителей. За ее исчезновением опустился и занавес, знаменуя конец сцены и глуша громкие аплодисменты.

Настал час антракта.

Она встала на ноги на широкой балке и посмотрела на свои руки, куда вновь вернулись пальцы.

– Вы молодец, – похвалил актер Другого. – Запомнили реплики идеально, я поражен.

Офелия кивнула молодому человеку, с которого сняли иллюзию. Теперь его грим казался весьма нелепым и глупым, представлять жестокий отголосок с жаждой всемогущества зрителям как человека с по-детски нарисованными глазами по всему телу и обмазанным синей краской было бы очень интересным и рисковым решением, но на самом деле неряшливый грим нанесен на актера в технических целях, для удобства Миражей. Наглядный знак, где какую иллюзию создавать.

Наконец изначальная цель их прибытия в театр вспомнилась Офелии, и она зашагала к одному из концов балки, к тому, где за кулисами находился Торн. Она слезла вниз по стремянке, только по мере своего спуска осознав, насколько высоко она поднялась. Не Мемориал с двумя десятками метров в высоту, но для закрытого театра высота и в один десяток являлась достижением.

Ноги почувствовали под собой устойчивую поверхность, Офелия обернулась назад и увидела Гектора рядом с Торном.

– Сколько длится антракт? – спросила она, подбегая к ним.

– Пятнадцать минут, – ответил Торн. Его лицо выражало сильнейшее изумление и крайнее потрясение, даже испуг, но Офелия была слишком занята Гектором, чтобы заметить на себе пропитанный вопросами взгляд.

– Нужно скорее вывести тебя отсюда, – сказала Офелия, оглядывая Гектора с беспокойством. – Все в порядке?

Гектор стянул с себя цилиндр и с разочарованием швырнул на столик.

– Да, – тихо ответил он. – Но кто будет играть?

Офелия боялась этого вопроса, ибо понятия не имела, как поступить. Если Гектора снова выпустить на сцену, получается, что вся ее игра была впустую.

Однако сегодня судьба смилостивилась.

– Кто-то идет, – прервал ее размышления Торн и схватил обоих за руки.

Все трое поспешно забежали за штору, где актеры переодеваются. Черного цвета плотная ткань скрывала любые просветы, как темнота ночи, создавая для Торна, Офелии и Гектора надежное укрытие.

– Кто может прийти спустя два часа после начала? – задалась вопросом Офелия, но тут же ощутила на плече руку Торна, одним сжатием ладони он пресек все ее попытки спросить еще хоть что-либо.

Ногой гость в приступе гнева толкнул тележку с реквизитами для выступления и схватился руками за волосы. Офелия сжала губы, уже окончательно приковав взгляд к мужчине, одетому в точности как Гектор.

– Перенос! – взвыл он. – Перенос, сегодня, никто не сообщил! Что сподвигло организаторов перенести важнейший спектакль на час раньше?!

За мужчиной забежала в помещение девушка, ее лодочки на тонком каблучке звонко постукивали по полу. Она выглядела рассеянной, записывала все в толстую тетрадь и старалась при этом поспевать за ним.

– Таковой была воля монсеньора, – объяснила она.

Актер остановился в ступоре. По лицу пробежала тень испуга, словно сейчас его ждала самая жестокая в мире кара. Он медленно повернулся к остановившейся девушке в безмолвии.

– Вы ведь не забыли, что воля монсеньора бывает непредсказуема и зачастую импульсивна? – спросила она и кивнула на сцену. – Вашу роль исполнил другой человек, благодарите судьбу, что такой нашелся. Через десять минут ваш выход, постарайтесь не быть в неведении.