Текст книги "Три – вариант нормы (СИ)"

Автор книги: Foury

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Мы знаем о нем не больше вас, – ответила Гаэль, принимаясь ходить из стороны в сторону. – Я не помню ничего, кроме момента на Вавилоне, когда я туда собственно и попала, и пяти минут в снежной пустыне Полюса. Остальное время заняло недолгое пребывание в больнице и работа здесь.

Офелия видела в выражении ее лица горечь от неимения понятия о том, что происходило с ней все два безмолвных, пустых года, и слышала в ее голосе досаду с разочарованием: не такой она представляла свое будущее после всего произошедшего. После длительных поисков Аркантерры с Арчибальдом, после тысяч загадок и тайн, после обвала Мемориала и бесконечных инверсий… Изнанка забрала все, что успела дать, и даже то, чего не давала вовсе…

Офелию медленно обуздывал гнев и жажда восстановить справедливость. Никто не имел права отобрать у нее воспоминания! Ни у нее, ни у ее друзей! Изнанка и Другой сами заварили эту кашу, но Офелии предстояло ее расхлебать, за что она и ее близкие теперь расплачивались собственными провалами в памяти…

– А вы… помните Ренара? – она ощутила, как ее голос дрожал от злости.

Гаэль с отвращением фыркнула.

– Кто ж его не знает… Разумеется, бывший слуга бабушки Арчибальда, нахальный, но огромный тип, что сейчас работает в секретариате, – хмуро глянула она на Офелию. – А тебе зачем?

Офелия попыталась скрыть обиду, что вонзилась в тело сквозной раной, и лишь формально покачала головой. Она получила главный ответ на свой вопрос, что сформировал некую цепочку взаимосвязи всех вышедших из Изнанки: все связано с памятью, но каким образом Изнанка так точно способна определять нужные воспоминания и стирать их, осталось тайной.

Офелию окутала потребность рассказать кому-то о своих догадках. Первым на ум пришел Торн, но для этого надо сначала вывести его на разговор об Изнанке в целом, что априори гарантирует его безграничное доверие к ней, с чем у Офелии в последнее время имелись большие проблемы. С Октавио разговор состоится однозначно, ибо он и некоторые другие вавилоняне занимаются вопросом Раскола и Соединения детально, но… То будет не совсем то, чего она давно ждет. С Торном беседы о мироздании протекали куда комфортнее, она могла часами сидеть, слушать, рассказывать, пока тело не скажет ей идти спать силой. В их разговорах было нечто родное, чего Офелии никто иной не мог дать, вот почему она так сильно и жаждала вернуть себе былые чувства энергии и жизни, что за все время практически исчезли.

С Гаэль Офелия не была столь многословна, а потому вышла чуть ли не сразу же после того как зашла, и направилась в нужное ей место немедленно.

– Вроде как он сегодня даже открыл для господина интенданта нижний ярус, – сказала ей невзначай Гаэль во время их разговора о Ренаре. – Не знаю, что там может быть, но я думаю бесспорно это тайны и проклятия.

Офелию осведомили об обязанностях Ренара в секретариате и она знала, что право на открытие нижнего яруса имеют лишь весьма влиятельные люди, как Арчибальд, покойный барон Мельхиор, при желании могла заиметь право и Беренильда.

Неудивительно, что и Торн как суперинтендант обладал такой возможностью, более того, она была ему действительно необходима. И Офелия направлялась именно в секретариат, надеясь застать там Торна, ибо к нему у нее еще остались дела.

Тогда в интендантстве она засомневалась в том, что способна вернуть ему память, думала даже оставить Торна на Полюсе и вернуться домой, но вскоре откинула подобную мысль, ведь знала саму себя: она не сможет смириться с тем, что где-то на просторах мира Торн, сам того не понимая, оказался проклят Изнанкой. И все сомнения мигом отошли, на их место встала твердая уверенность, приправленная щепоткой беспокойства, как то было всегда. Пусть Торн и обманывался, мол, не нуждается в Офелии, она не могла примириться с его участью противного старика, которого все ненавидят.

Торна никогда никто не ждал. Если он уйдет, погибнет или исчезнет, о нем никогда никто не вспомнит, не прольет скупую слезу, не прижмет к сердцу дорогую ему вещь. На его могиле никогда не будет написано: “Любимый муж, брат и отец”. Его жизнь всегда казалась людям пеленой неизвестности, островом тайн, куда он никого не впускал. А Офелию впустил. Поэтому она остается единственной, кто будет его ждать, кто будет о нем помнить, даже когда он сам об этом забудет.

Офелия и сама не заметила, как уже несколько минут бродила в межзеркальном пространстве, разыскивая нужную дверь. Спасибо всему сущему, оба заведения: лавка Гаэль и секретариат находились в Небограде, отчего Офелия не ощущала ни головной боли, ни температуры, ни давления – лишь любопытную легкость в груди как при взлете дирижабля. Миновав пару зеркал, она наткнулась на то, где прошла в архив секретариата и нырнула в него, взрыхляя посеребренную поверхность.

Она вынырнула из зеркала и встала на ковровое покрытие уже знакомого гигантского архива с десятками тысяч документов и протоколов, что обрамлялся дневным светом из окон, поражающих своими размерами. Офелия сделала пару шагов к широкой лестнице, но ее мозг отказывался воспринимать такие большие габариты у окон, да и в принципе у зданий. Мемориал не был столь велик, как архив секретариата.

Офелия заметила изменение ландшафта внизу и вытянула шею в попытке посмотреть получше, что же произошло. Увиденное ее изумило, но не удивило: между стеллажами с документами с Весперала и Аль-Андалузии образовалась узкая лестница вниз, под пол. Офелия опасливо обернулась вокруг, убеждаясь, что никого поблизости нет, и подошла к спуску на нижний ярус.

Уже перед углублением она заметила прижавшегося спиной к стене Ренара, томящегося от скуки. Услышав Офелию, он улыбнулся и с удивлением принялся разглядывать.

– Малыш, что ты здесь делаешь? – спросил он. – Неужто новое задание?

Офелия покачала головой.

– Нет, я тут по собственной инициативе, – она кивнула на ступеньки. – Слышала, как нижний ярус открывается…

Ренар тут же покачал головой, цокая языком. Она замолчала и посмотрела на него, хмуря брови.

– Нет, туда я тебя не в силах пустить. И даже не умоляй! – Ренар заметил в выражении лица Офелии крайнее непонимание и вздохнул. – Это не в моей компетенции, – прошептал он, приставляя ладонь к щеке.

Офелия уныло глянула на спуск и с небывалым спокойствием перевела взгляд на Ренара.

– Скажите администрации, что я ассистентка господина интенданта. Никто не посмеет перечить суперинтенданту, а потому бояться вам нечего.

Возможно, сказанное Офелией было довольно опрометчивым и излишне самонадеянным, но у нее не имелось много времени, чтобы придумать отмазку понадежнее. Тем не менее, Ренар поверил и встал в свою прежнюю позу, прижавшись к стене.

Офелия мигом поняла, что он делает вид, будто бы никогда с ней не разговаривал и вообще ее не видел, а потому шустро спустилась вниз по ступенькам. Коридор имел вид темного тоннеля, уходящего вниз довольно далеко. Офелия спускалась осторожно, стараясь не скрипеть старыми досками. В ушах звенело от тишины, глаза не различали ни единого силуэта или блеска в непробиваемой темноте, идти приходилось с ориентировкой на алгоритм и интуицию. Если говорить честно, Офелия порядком боялась реакции Торна на ее приход и в плане физического вреда, и в плане неприятного разговора. Только если первое можно было предотвратить, второе походило на лотерею без единой льготы или жульничества, когда у Офелии имелась мизерная вероятность получить желаемый результат.

Но она не сдастся.

Офелия ступила на пол, замечая желтый свет за поворотом. Звуки все еще не были доступны, кроме тихого скрипа от ее шагов, и она опасливо пошла дальше по коридору. Офелии никогда не доставляли удовольствия прогулки по темным улицам и таинственным подземельям без единого света и звука, а потому и это ее отнюдь не порадовало.

Только она зашла за угол, перед ней предстала круглая комната, напоминающая библиотеку. Офелия вышла на втором ярусе помещения с тысячей и одним ящиком с документами, оценивая цокольный этаж под собой. Посредине стоял большой круглый стол с мозаикой по центру, а вокруг рассредоточились все те же шкафы, но с более старыми письменами, краем глаза Офелии даже удалось понять их примерный возраст, ибо бумага была пожелтевшая и сухая, разваливающаяся от одного лишь прикосновения пальцев.

Внезапно ей стало жаль, что она не была способна прочитать хоть один свиток и документ, что отныне история всех предметов будет тайной, видимой лишь другим чтецам. Она угрюмо вздохнула.

В эту же секунду к ее взору припал Торн. Офелия нахмурилась и с внезапным удивлением сопроводила его взглядом до самого стола. Он не знал о ее присутствии, и она не спешила давать о себе знать, разглядывая его снизу вверх. Вмиг все слова извинения встали комом в горле, ладошки погарячели от незнания, что же ей делать и сказать. Способность разговаривать у нее как украли, а ноги буквально приросли к древним доскам, на которых она стояла. Очки меняли цвет от одного к другому, наглядно показывая спектр эмоций, охвативших Офелию. Ей хотелось подойти и начать формальный диалог, хотелось подскочить и сказать все сразу, чтобы они вместе смогли продолжить разгадывать тайну Изнанки, и она не могла определиться с выбором. Вся ее сдержанность исчезла как будто ее и не было вовсе.

От нервов она бесшумно положила руки в карманы и вновь наткнулась на игральные кости. Глаза Офелии расширились, она повернулась к Торну и застыла, принимая решение. Сейчас ее мало волновала конспирология Торна, мысли о заговоре против него: она чувствовала острую необходимость вернуть ему то, что ей никогда не принадлежало.

Офелия все же решилась сдвинуться с места и пошла к лестнице, отмечая ее позолоту и относительную новизну. Только застучали ее каблуки по металлическим ступенькам, как Торн выпрямился во весь рост, чтобы посмотреть на пришедшего.

Вероятно, он рассчитывал на Ренара, поэтому стоило Офелии подойти к столу, как она наткнулась на вечно чопорный взгляд, полный недовольства оттого, что его прервали. В иной раз она бы отшатнулась, но на сей была готова к строгому выражению лица, несмотря на то, что Торн смягчил взгляд после опознания гостьи.

– Не думал, что это вы заявитесь, – сказал он, возвращаясь к делу.

Услышав обыденный тон, Офелия почувствовала облегчение, и плечи ее расслабленно опустились. Она подошла чуть ближе и глянула на документы, что сортировал Торн. Ни один из них не относился ни к съезду, ни к конкурсу, а пару из них он, заметив любопытство Офелии, даже прикрыл другими.

Он что-то скрывал.

Офелия незаметно приподняла одну бровь в немом вопросе, изучая взглядом остальные, видимые ей документы. История Полюса, физика, метафизика, черная материя – Торн искал что-то не по просьбе Фарука или Арчибальда, то было нечто… личное, но он позволял Офелии наблюдать. Значило ли это, что он начал ей доверять?

Она не знала точного ответа, но все равно подошла чуть ближе, стараясь оставаться в поле зрения Торна. Положила локти на стол, что в реалии был ей по уровень талии, и принялась следить за длинными пальцами Торна, методично перекладывавшими бумаги из одной стопки в другую.

– Что вы хотите найти? – спросила Офелия.– Фарук вас уже не за интенданта-инспектора, а за интенданта-инспектора-физика держит?

Торн мельком взглянул на нее с раздражением из-за неподобающей шутки, но все же достал с начала стопки одну из бумаг и протянул ей. Офелия подвинула листок к себе и пробежалась по подчеркнутым пунктам.

– Это не связано с моей работой, но вы уходить без ответа явно не собираетесь, поэтому… – Торн смущенно откашлялся. Фраза была не закончена, но суть дошла до Офелии и нужды договаривать не было.

– Разговор Фарука и Бога… – произнесла она и подперла рукой подбородок, ибо на границах сознания произошли мыслительные процессы, а мозг тут же выдал ответ: – Фарук воочию застал Раскол, слышать этот разговор мог лишь он и, собственно, Бог.

– Именно, – согласился Торн. – Фарук никогда бы не занялся документацией, ему это не нужно.

Офелия подняла взгляд на Торна, окончательно вспомнив события перед бракосочетанием.

– Значит, это сделал кто-то, кто услышал диалог после него, – продолжила она, следя за тем, как Торн все меньше и меньше понимает, к чему она клонит. – Фарук в деталях не расскажет, поэтому никто иной не мог задокументировать диалог, кроме чтецов с Анимы.

Офелии на секунду показалось, будто бы брови Торна поползли вверх, создавая рельеф на лбу, но она не подала виду. Разговор сейчас имел большую значимость, как для нее, так и для него.

– У Книги Фарука сзади имелась металлическая деталь, что и содержала этот диалог. Ее и читали все, кому выпадала такая возможность, – продолжала Офелия. – В том числе и я, – сомневаясь, прошептала она.

– Вы чтица? – поразился Торн, остановив свою деятельность. Офелия ощутила на себе его острый взгляд и замолчала, позволяя ему осмотреть ее с ног до головы, вдоль и поперек, пока математический ум формировал нужный вопрос. – И как давно без способностей?

Офелия со скепсисом посмотрела на руки, что легли поверх листа.

– Два года, – ответила она.

Слов от Торна не последовало, вновь зашелестели бумаги. Из-за молчания и недосказанностей Офелия ощутила неловкость и сильное желание вылезти из тела, будто бы нахождение в нем щекотало кожу изнутри. Извинения никогда не были ее сильной стороной, каждое признание вины давалось сложнее запутанного расследования, так еще и во время извинений тело выставляло ее в самом конфузном свете, какой только существовал.

Офелия пристыженно отвела взгляд от документов к безынтересному краю стола, собираясь с мыслями. Ее голосу нужна мягкость, а не дрожь, словам – лаконичность, движениям – размеренность, но идеальный план разговора прозвучал лишь у нее в голове.

– В интендантстве я сказала весьма неприятные и бестактные вещи, – начала Офелия, прочистив горло. – Мне не стоило оценивать ваш образ жизни столь строго и непреклонно, да и лезть туда в принципе, – вздохнула она, чувствуя предательскую дрожь, которую так старательно избегала. – В общем… я не должна была говорить об этом, но по-другому показать, что я не преследую цели подставить вас, не нашла.

Стало тихо. Бумаги не шелестели. Торн с удивлением уставился на нее. Ему нечасто удавалось слышать в свою сторону искренние признания, да и вообще, он не мог вспомнить ни одного. В голову выстрелила мысль, что все его задачи на нижнем ярусе секретариата можно отложить на несколько минут ради их разговора, он ощущал потребность в том, чтобы услышать из ее уст эти слова, не в силах понять, почему же только Офелия вызывала у него желание отменить все свои планы.

– Я… – неуверенно продолжала она. – За это я прошу у вас прощения.

Офелия заметила, как в глазах Торна произошли небольшие взрывы, будто бы она сказала что-то, что он уже слышал. Торн, безвольно приоткрыв рот, глядел куда-то в сторону и обрабатывал сказанные Офелией слова, пока та тщетно пыталась вспомнить, что же такого шокирующего выдал ее рот.

Ситуацию, и без того чересчур странную, нужно было исправить. Офелия вытянула шею в сторону с намерением поймать взгляд Торна, что у нее получилось. Прежняя, присущая ему мягкость взгляда осталась, но теперь тот наполнился небывалым подозрением. Торн смотрел на Офелию так, как будто бы она была искомым сокровищем, кладом, неотмеченным на карте. Она постаралась не обращать на это внимания, растерянная столь яркой переменой настроения, и сунула руку в карман, нащупывая игральные кости.

Торн и Офелия непрерывно смотрели друг другу в глаза, Офелия замечала, как ей становилось жутко неуютно от пронзительного взгляда, возникало желание вжаться в собственное пальто и не высовываться. Позади Торна стена будто стала ближе, а потолок – ниже. Но виду она старалась не подавать. Хотя что там: красного цвета очки выдали ее с потрохами. Офелия старательно делала вид, что ее это не беспокоило, и достала руку из кармана с двумя игральными костяшками в ладошке. Прочитать их уже не являлось реальным, все воспоминания, связанные с детством Торна, остались лишь в его памяти да в памяти Офелии, от которых на душе кошки скребли.

Торн перевел стальной взгляд на кости, уже не в состоянии удивляться. Офелия знала о Книге Фарука слишком много для уроженки с Анимы, была чтицей большую часть своей жизни, да и, как оказалось, ничего Торн о ней толком не знал.

Игральные кости, оставшиеся у него с детства, оказались в его ладони моментально, цвет дерева по сравнению со снежно-белой кожей Торна казался удивительно темным, пусть и был также белым. Торн глядел на кости как на нечто обычное, не имеющее особого значения, будто бы Офелия передала ему не кладезь детских воспоминаний, а простую автоматическую ручку. Офелия нахмурилась, ничего не понимая, и как только наткнулась на выражение лица Торна, олицетворяющее усталость от шокирующих новостей и буквально кричащее вопросом: “Интересно, а что будет дальше?”, все же решилась закончить прерывистый разговор:

– Кроме вас ведь никто не знает об этом, так?

Торн сжал руку в кулак, перебирая кости пальцами, будто бы проверяя на подлинность. Сосуды на тыльной стороне ладони набухли от напряжения, и ей показалось, Торн прямо сейчас потеряет над собой контроль, но вместо этого он убрал кости в карман мундира и выдохнул через нос.

– Полагаю, вы? – допытывался он, плотно сжимая зубы.

Офелия подняла брови, соглашаясь.

– И вы знаете, что никто мне о них сказать не мог, кроме вас, так? – спросила она, намекая Торну как только можно. – На самом деле Изнанка это механизм куда сложнее, чем вам кажется, и его я хочу разгадать не меньше вас, а потому не вижу смысла нам с вами действовать порознь, – Офелия отвела от себя бумаги. – Однако если вы хотите работать со мной вместе, я не потерплю малейшего неверия, уж тем более на Полюсе – рассаднике сплетен.

Она прочистила горло, немного стыдясь своего самоуверенного тона, словно рассчитывала на беспрекословное согласие Торна. Однако слова были сказаны, суть их предельно ясна, и Офелия имела основания полагать, что Торн согласиться действовать сообща, ибо его тяге знать и контролировать все происходящее в мире мало кто мог противостоять.

– Я уже дал согласие, – сказал он, посмотрел на бумаги на столе и одним махом руки собрал все в одну ровную стопку. – Да и вы вряд ли останетесь довольны неугодным вам ответом. Зная вас…

Торн схватил стопку и постучал ею о стол три раза, ровняя листы, как до него внезапно дошел смысл сказанных им слов. Он остановился, застыв столбом, и стал прокручивать в голове последнюю фразу снова и снова.

Зная вас.

Офелия была удивлена не меньше Торна, уставившись на него в полнейшем недоумении. В глубине души у нее постепенно зарождалась надежда и медленно окутывала все тело вплоть до несуществующих кончиков пальцев. Что бы Изнанка с ним ни сделала, Торн запомнит сказанное.

Друг на друга они смотрели, не зная, как реагировать, пока все за них не решили обстоятельства…

Нижний ярус архива сотряс стремительный спуск увесистого тела по шатким ступенькам, Офелия подпрыгнула от неожиданности такому звуку, а Торн со скоростью молнии обернулся к лестнице, понимая, что не все имеющие доступ к ярусу доброжелательны к ним с Офелией и их намерениям.

Офелия заметила высокий силуэт в коридоре, а в следующую секунду на втором этаже оказался Гектор. Она распахнула глаза и рот, не в силах сказать ни слова и только наблюдая, как брат радостно пляшет на мостике. Мало того, что его впустил Ренар, так еще и был загадкой его путь из как-никак замка Беренильды в секретариат Небограда.

– Ты не поверишь! – говорил Гектор.

Очки Офелии оказались яркого желтого цвета, показывая ее сильнейшее смятение и шок, но она все же решила взять себя в руки и скачущим голосом спросила:

– Что ты тут делаешь?!

Торн молча наблюдал за сценкой, переводя глуповатый взгляд то на Офелию, то на Гектора, но вмешиваться не решался. Гектор улыбался во весь рот, готовый запрыгать вновь, но успел вовремя оценить прочность досок, а потому широко развел руками и прокричал:

– Я тоже проходящий сквозь зеркала!

Комментарий к Глава 7. Интендант, чтица и проходящий сквозь зеркала

Продолжение во вторник)

========== Глава 8. Полюс. ==========

Офелия стояла, скрестив руки на груди, посреди гостиной с небольшим зеркалом, похожим на то, из которого она пять лет назад подслушивала разговор Торна, Беренильды и Арчибальда. Гектор стоял с серьезным видом напротив нее и старался не делать лишних движений, пока она изучала внешний вид брата. Красная шапка и болотного цвета пальто горячили его кожу, но иного варианта у них не было, ибо все новички со способностью проходить сквозь зеркала поначалу оказывались черт знает где, и они сейчас пребывали не на Аниме, которую оба знали идеально, а на Полюсе – территории, которую и Офелия едва запомнила вблизи.

– Постарайтесь действовать осторожнее, – предупредила Гаэль. – Навык развиваться будет постепенно.

Офелия задумчиво поднесла руку с приделанными протезами пальцев и покрутила запястье в разные стороны, наблюдая, как механизмы сгибаются и обхватывают зеркальце посильнее. Металлические спицы смотрелись диковинно и порядком страшно, а управлять ими Офелии удавалось через раз, но она упрямо их не снимала.

Она опустила руку и протянула Гектору зеркальце, сопровождая взглядом Ренара и Арчибальда – те должны фиксировать любой момент, какой Офелия пропустит.

Уютный стук сотряс ступеньки, и она поднялась повыше, чтобы уследить за Гектором. Офелия сосредоточенно, подобно учительскому взгляду, посмотрела на брата в попытке зрительно успокоить.

– Ты пытаешься пройти одной рукой, а если получится, то следом голову, – сказала Офелия. – Только не забудь вытащить руку: зеркало маленькое для головы и руки.

Гектор с сомнением посмотрел на зеркало и сжал пальцы вокруг него, немного побаиваясь грядущего прохода. Слова Офелии о том, что в следующий раз вместо секретариата он может попасть в ледяные пустоши, насторожила не на шутку. Когда Офелия училась проходить сквозь зеркала, Гектор был слишком мал и не запомнил уроков отца, ведь никто и подумать не мог, что свойство проявится столь поздно. Никогда еще на Аниме жители не обретали семейные способности в подростковом возрасте, а не в детстве, что усложняло Офелии задачу выбрать верный подход. Если десятилетнего ребенка можно переучить, то шестнадцатилетнего вряд ли.

Гектор вздохнул и закрыл глаза, сосредотачиваясь на своих эмоциях и чувствах, как и учила Офелия. Она следила за каждой мышцей, чтобы не пропустить ошибки. Она никогда не забудет, какую сама сделала во время первого перехода. Гектору судьба освободить озлобленный на мир отголосок, конечно, не была уготована, но щекочущая настороженность сидела внутри Офелии, не давая сдвинуться с места.

Пальцы Гектора стали медленно погружаться в поверхность зеркала, пункт назначения его перехода не был известен Офелии. Она откинула назад мешающую кудряшку, но та зацепилась за протез указательного пальца. Офелия больно шикнула своей неаккуратности и медленно высвободилась из плена волос, понимая, что управление новообретенными конечностями дается ей трудно, и, опустив руки по швам, принялась следить за Гектором. Рука того уже по запястье вошла в зеркало, а глаза ошарашенно смотрели на магию, созданную собственным носителем. Он смотрел на свой первый осознанный переход как на нечто самое ценное, словно получил гору денег и дорогостоящих бриллиантов за бесплатно.

– Теперь медленно доставай, не переставая концентрироваться на том, чего сейчас желаешь и что чувствуешь, – учила Офелия, пытаясь удержать голос ровным и спокойным, но улыбка ее образовалась на лице в момент, стоило увидеть, как у Гектора все получается.

Тетушка Розелина прижимала сложенные в замок руки к лицу, с томным ожиданием наблюдая за действиями Гектора. Ренар, Гаэль и Арчибальд стояли поодаль, пристально следя за происходящим с нескрываемым интересом, пока Офелия контролировала каждое действие Гектора взглядом.

Он достал руку из зеркала и, не поднимая ни на кого глаз, поднял его к голове. Само зеркало было чуть больше того, через которое Офелия подслушивала беседу, а потому влезла вся белокурая голова в красной шапке.

– Только медленно, а то вдруг станешь темноволосым, – предупредила тетушка Розелина, кидая на Офелию лукавый взгляд. – Тогда нам проблем не избежать.

Офелия скривила губы в улыбке и мельком глянула на прядь своих волос. Тренировки Гектора, как теоретические ранее, так и практические сейчас, доставляли ей прежнее чувство контроля и нахождения в собственной тарелке, она зналась в алгоритмах и могла учить им других. Она следила за тем, как брат медленно надевал на голову зеркало, что получалось.

Они условились на том, что: палец указательный обозначает что-то в Небограде, палец средний – промышленный завод, безымянный – неизвестно, мизинец – новые территории, большой палец – то, куда Гектор и хотел попасть.

Офелия следила за тем, как он поднял безымянный палец и мизинец. Она нахмурилась: неизвестное место, но Гектор считал, это где-то на присоединенных после подписания Акта территориях.

Внезапно Гектор содрогнулся всем телом. Офелия, Арчибальд и тетушка Розелина быстро посмотрели друг другу в глаза и без слов подскочили к Гектору, нетерпеливо ожидая, пока тот достал голову из пункта назначения… без шапки. Он потерял во время перехода свою вязаную шапку.

Все трое наклонились в облегченном выдохе, увидев случившийся пустяк. Арчибальд снял цилиндр и взъерошил светлые волосы, пока тетушка растирала платье на месте сердца, словно пережив самый большой стресс в своей жизни. Еще бы, им никогда раньше не приходилось обучать кого-то прохождению сквозь зеркала, да и Офелии, если честно, тоже. Она приложила руки к лицу, понимая, как сильно испугалась за Гектора. Кожа тут же почувствовала исходящий от блестящего металла холод.

– Всего лишь шапка, – выдохнула Офелия и повернулась обратно к и без того шокированному Гектору, кивая на зеркальце.– Для первого осознанного раза ты более чем молодец.

Офелия повернулась и подошла к тетушке Розелине, уже спокойной.

– Как я и говорила, нужды звонить матери и отцу нет смысла, – начала она. – Думаю, мы и сами в силах справиться со способностями Гектора, – она кинула взгляд за плечо. – И даже без меня. Вернемся, и вы можете следить за ним самостоятельно, а если возникнут проблемы, Ренар сообщит.

Тетушка Розелина смотрела за тем, как Гектор в красках и с энтузиазмом описывал Арчибальду свое путешествие, что вывело ее на тихий смех, и закивала.

– Ладно уж, – сказала она в перерывах. – Раз уехал на Полюс, то вернется, когда захочет, а не когда обстоятельства потребуют.

Офелия кивнула в благодарность и обернулась к Гектору, махая рукой в сторону зеркала в полный рост.

– Пошли, покажу как за шапкой в следующий раз самому ходить.

Гектор и Арчибальд замолчали, синхронно повернув головы к Офелии. На лице Гектора появилось небольшое смущение, и он, невнятно проговорив пару слов прощания, побрел к Офелии. Манера чувствовать вину за неудачи при первых попытках передавалась в их семье по крови.

Вдвоем, Гектор и Офелия пошли по коридору и встали перед зеркалом между двух дверей. Коричневая рама с рельефными узорами удерживала уникальное покрытие, сквозь которое проходят уникальные личности. Офелия взяла Гектора за руку и, мельком глянув на него со всей имеющейся серьезностью, сделала шаг в недоступный большинству людей вход. Новая дверь открывала им прямой путь в место их назначения.

– И куда нам? – спросила Офелия наблюдая за изумленным Гектором, озирающимся по сторонам в зеркальном лабиринте. На его лицо падали зайчики как под водой, а глаза бегали в разные стороны, норовя ухватить каждую деталь коридора.

Он посмотрел на нее, а затем увереннее вперед.

– Библиотека, о которой говорила тетушка, – ответил Гектор.

Офелия представила себе местность, где она была лишь однажды во время прогулки с тетушкой, и направилась прямо вперед. С Гектором рядом проход сквозь зеркало казался куда страннее и запутаннее чем обычно, ибо Офелии приходилось думать не только над пунктом назначения и собственными чувствами, а еще и о безопасности Гектора. Прежняя ответственность за него на Полюсе возросла в тысячу крат, ранее она никогда не чувствовала, чтобы сохранность кого-то еще могла вводить ее в страх, больший чем этот.

– Как ты знаешь, какая… дверь нужна? – спросил Гектор, озадаченно хмуря брови.

Офелия с сомнением оглядела все проходы, размыленные подобно невысохшей краске на холсте, в поисках того, о чем он говорил. Происходящее во всех арках оставалось нечетким, но оставляло возможность кое-что да разглядеть.

– Как ты видишь? – спросила она.

Гектор скривил губы, обиженно разглядывая зеркальные входы.

– Круглые пятна, – ответил он. – Как будто зрение отца, серьезно.

Офелия молчаливо согласилась, вспоминая свои первые переходы на дальние расстояния и царапающий страх сделать что-то не так. Попасть в соседский дом или того хуже к Артемиде в резиденцию по чистой случайности и неопытности.

Она сжала руку Гектора сильнее предвкушении внезапного исчезновения и взглянула на него в попытке приободрить.

– В первые месяцы так бывает всегда, – сказала она. – Но, чтобы ускорить процесс, лучше сосредоточиться на чувствах и желаниях: куда ты хочешь, как выглядит место, как ты себя ощущаешь там и боишься ли туда попасть. Круглые пятна останутся пятнами, но так ты хоть сможешь разглядеть все получше.

Гектор ответил Офелии веселой улыбкой, полной рвения научиться всему о прохождении сквозь зеркала и достигнуть уровня ее мастерства. Офелия решила не говорить ничего, зная, что сейчас он даже более чем сосредоточен на эмоциях, и заметила перед собой очертания высоких полок со старыми книгами и рваными свитками в окружении окон, идущих по периметру здания невероятных размеров. Они без раздумий шагнули внутрь и оказались в окружении древнего и всеми забытого помещения, что до Раскола занимало не последнее место в образовании тогдашних жителей Полюса. Офелия, приоткрыв рот, созерцала все великолепие огромной библиотеки, словно видела ее впервые. Хотя что там, в первый раз все было точно так же.

Сама комната была этажей в пять высотой, шириной сравнима с полем для Титанарии – игры, придуманной жителями Титана в соответствии с их свойством менять массу тела. Словом, и в ширину помещение имело размеры колоссальные, для библиотеки несвойственные, но именно этим оно так цепляло Офелию. Возможность узнать о быте, литературе и истории людей до Раскола разжигала в ней былой интерес к жизни и миру.