Текст книги "Три – вариант нормы (СИ)"

Автор книги: Foury

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Значит… – тихо начал Торн.

– Да, – ответила Офелия. – В вашем окружении я – ваша жена. И Гектор на той сцене сказал все правильно.

Наконец она это сказала. Признаться честно, об этом следовало сообщить еще в первый день, когда Торн только пришел в себя, все факты были на стороне Офелии. Однако случилось как случилось. Результата не изменить: Торн знает все.

Он молчал, а лицо не выражало эмоций, абсолютно никаких, ведь когда испытываешь все сразу, не проявляется ни одна. Но Офелия помнила, с кем общалась, а потому Торн пришел в себя буквально через полминуты.

– Брак дипломатический, – повторил Торн. – То бишь фикция. Почему вы здесь?

Офелия кивнула.

– В большинстве случаев да, дипломатические браки являются фикцией, но наш случай не из большинства.

Какая прелесть: она снова призналась ему в любви. Реакция Торна вывела ее на самую теплую в мире улыбку: его пустой взгляд наполнился нежностью, хоть и в понимании Торна. Он посмотрел на Офелию с вопросом, не врет ли она. Какова ведь вероятность, что убежденного мизантропа могла полюбить любопытная чтица с радаром на приключения?

Разум Торна не помнил Офелию, но когти помнили. Помнили и подавали сигналы мозгу, что она – не враг и не чужая. Поэтому слова Офелии об искренности чувств задели в нем живое – любовь, что спала вечным сном почти всю его жизнь. Торн нахмурил брови, стараясь совладать с собственными чувствами и не показать обуявшую его бурю, трещинки на маске безразличия, но внутри все переворачивалось.

Да, он ее не помнил. Не помнил, но знал, что все это время странный образ, непонятный персонаж, работавший с ним в центре девиаций и тот, кто помог сбежать из тюрьмы, ради кого он убил барона Мельхиора – им была Офелия. Белое пятно в хронологии событий, которое он не помнил, вот кем была Офелия. И пусть он вспомнить ее не мог, он знал, что никого, кроме нее, на этом месте быть не может.

Да, он ее не помнил, но знал и любил на уровне инстинктов. Поэтому он так рвался ей помогать.

Торн обошел стол и стал возле Офелии, заглядывая в родной карий цвет. Офелия не верила, что это происходит по-настоящему, что он ей поверил! Что теперь она не одна…

Торн рывком прижал к себе Офелию, слыша хриплый вздох. Она уже совсем забыла его манеру резко, без лишних нежностей проявлять внимание, словно затмение средь бела дня. Офелия широко распахнула глаза, растопырила руки в неожиданности столь скорому и порывистому обществу Торна. Пару раз моргнула под кривыми очками: кабинет интендантства погрузился в мыльный туман, и выдохнула в облегчении. Он обнял ее, сам проявил инициативу… Торн никогда бы не стал обнимать незнакомого, отвратительного ему человека.

Заторможенная реакция Офелии вселила в Торна сомнения, а правильно ли он поступил. Быть может, брак не был фикцией лишь с одной стороны? Вдруг она пришла, чтобы аннулировать брак и уйти, но жалость из-за количества свалившейся на него работы заставило ее остаться? Неужели ее держит здесь совесть?

Нахлынувшие сомнения потрясли Торна, и он уже был готов оттолкнуть ее от себя, как вдруг металл пробил спину холодом. Офелия сцепила руки и обняла его в ответ. Он ощутил, как она повернула голову и спрятала лицо, как ее дыхание восстановилось.

Все же не фикция.

Два года… Для Торна они прошли в один миг, сначала он схватил Другого за руку и сбросил вниз, после вспышка – мимолетное видение заледеневших степей, а потом пробуждение в госпитале. И ничего. Никаких странствий, ничего из двух лет своего отсутствия.

Для Торна все прошло в один миг. А для Офелии тянулось вечность. Месяцы бесконечных поисков, одиноких ночей и рассогласованность дальнейших планов, отсутствие координации. Победа над Другим передавала игральные кости от Него к человечеству, а компенсацией Офелии за совершенный в детстве переход были не только пальцы чтицы, ею оказался и штурвал ее дирижабля. Но теперь всё стало на свои места.

– Тогда почему я вас не помню? – спросил Торн, мягко отталкивая от себя Офелию.

– Честно говоря, я об этом думала намного чаще, чем вы можете себе представить, – она обошла Торна и опустилась на диван. – Дело в том, что не помните не только вы: Ренар забыл Гаэль, Гаэль забыла Ренара, а ведь они тоже пропали из мира.

Торн сел рядом, положив локти на колени, и принялся слушать Офелию, не на шутку заинтересованный. Под столь пронзительным взглядом она немного растерялась и заерзала на диване, в том числе и от одубелого холода, но не теряла нить разговора, как бы сейчас ни хотелось забыть о делах, хоть на одну ночь.

Офелия вздохнула, вспоминая, что нужно продолжать излагать мысль о феномене Изнанки.

– Странности произошли еще с одним кадром, – сказала она. – Незадолго до моего полета на Полюс в дом заявился никто иной, как знаменитый Лазарус, – в скепсисе скривила губы Офелия. – Хотя, уже не очень знаменитый.

Торн нахмурил брови.

– Слуга Бога, – дополнил он задумчиво. – Главная пешка Евлалии Дийё, но разве он не пропал…

– Да, он попал в Изнанку вслед за вами, – согласилась Офелия. – И вместе с вами вышел, только… Кроме нас и еще нескольких человек его никто не помнит.

Торн потер подбородок и впился взглядом в кружку на столике, будто бы она была причиной всех проблем. Временами сильнейшая сосредоточенность Торна пугала и Офелию, так что она была не так категорична к тем, кто его боялся. Даже думая над физическими пространствами Торн мог вселять страх.

– Я, Ренар и Гаэль лишились памяти, Лазаруса лишили памяти в головах простолюдинов, – сказал он и повернулся к Офелии. – Полагаете, это может быть связано с Изнанкой?

Офелия коротко закивала.

– Иначе объяснить невозможно, – продолжила она, – но вопросов слишком много. Почему разрыв произошел именно на Полюсе, что стало причиной вашей амнезии и придет ли ей конец? Если нет, то возможно ли вернуть все вручную или…

– Не думаю, что это столь значимый вопрос,– прервал ее Торн. – Мир Verso лишил памяти только о вас и только на уровне разума, не затронув семейные свойства.

– Вы считаете возможным восстановить вашу память и память Ренара и Гаэль? – выпрямилась Офелия, ожидая ответа.

Торн едва заметно кивнул, глядя на нее даже мягко, как показалось. Плечи Офелии тут же расслабились, ощутив уютный и тихий характер обстановки. Эта ночь стала особенной в его отношении к ней, но в то же время и взвалила на него еще и чувство вины, словно он был виновен в своей амнезии. Офелия хотела сказать, внушить Торну, что в этом его вины нет и она никоим образом не мучится, пытаясь заставить его вспомнить, но это бесполезно: Торна переубедить невозможно.

И все равно смотреть на него, скованного новыми кандалами, Офелии было больнее всего. Иногда Торн причинял ей боль, сам того не ведая. Сейчас ее сердце снова сжалось под давлением опечаленного взгляда, как и всегда, появилось желание устранить все и всех, кто мог быть причиной его боли. Даже если ею являлась и она сама.

– Однако этим вопросом стоит заняться после съезда, – сказал Торн. Офелия вздрогнула от резкости смены тона. – Мне и Арчибальду предстоит собрать весьма много документов, нужных непосредственно для съезда, а не его организации, – открыл он крышку часов старым добрым щелчком. – Это займет много времени, поэтому надеюсь, по окончанию съезда проблема вашего брата будет решена.

Офелия подняла голову, услышав о Гекторе. После вчерашней ситуации малейшее упоминание о нем заставляло ее нервно вздрагивать и резко оборачиваться, надеясь на услышать об очередном приключении.

– Гектор… – протянула Офелия. – Кажется, его проблема уже решена.

Разобрав ее невнятную речь, Торн удивленно повернулся.

– Так быстро? – уточнил он.

– Да, – ответила Офелия. – До дня защиты он не будет пользоваться новообретенным свойством, а уже после я и моя семья решим, что делать с ним дальше. До этого момента я постараюсь найти как можно больше информации о специальных центрах на других территориях, быть может, есть подходящий.

– Тогда вам стоит сделать это во время моего отсутствия, – сказал Торн. – По возвращению, если у вас будет время, я желаю найти все ответы.

Офелия кивнула, поняв свою задачу. Однако по-хорошему она бы отложила съезд на несколько месяцев вперед, ибо не желала отпускать Торна одного надолго, и дело даже не в когтях, хотя то была одна из причин. Ей всегда было мало его общества, абсолютно всегда. На Полюсе все закончилось слишком быстро, даже не успев начаться. Вавилон же не был подходящим местом для этого начала, там перед ними стояла задача важнее любых чувств и их проявлений, а когда история Другого закончилась, их собственная снова не началась. И сейчас им опять приходится вертеться, дабы угодить всем, опять приходится откладывать жизнь, чтобы найти ответ.

Замкнутый круг.

– Не знаю, помните вы или нет, – начала Офелия, – но перед решением Фарука повторить судьбу вашей матери, вы представляли его в другом месте.

– Там, где я отрекся от обязанностей и должности интенданта? – уточнил Торн. – Как же это забыть…

Офелия горько улыбнулась, немного пораженная его внезапной иронией. Юмор из уст Торна был как снег среди лета.

– Да. И я хочу попросить вас кое о чем, – продолжала она, начиная теребить край пальто. – Не повторяйте это снова, сделайте все тихо, как на очередном съезде. Опираясь на опыт в поиске Другого, я могу сказать, что нам с вами всегда было выгодно действовать сообща, проблема не ждать три года была в том, что вы посмели определять мою судьбу за меня и сочли меня не готовой к тому, чтобы раскрыть все тайны. Однако решать за меня вы отныне не в силах, и я заявляю, либо мы работаем сообща, либо мы никогда не найдем ответов.

Глаза Торна расширились от ее уверенного и твердого тона, будто бы она не его жена, а строгий учитель. После такого и Торн опасался перечить Офелии, хоть изначально и не собирался.

– Раз вы настаиваете, то я вмешиваться не буду, – согласился он.

Теперь Офелия была спокойна. Торн мог бросать, мог лавировать между интригами, мог переворачивать факты в свою пользу, но он никогда не лгал ей. Если он сказал, что вернется без происшествий, значит, он вернется без происшествий.

Офелия, все это время смотрящая в пол, заметила руку Торна, он неуверенно коснулся ее ладони и остановил нервно мельтешащие пальцы вокруг края пальто. Медленно и бережно повернул ладонь тыльной стороной к себе, пальцем потер кожу, покрывшуюся мурашками от холода. Офелия выпустила борт одежды, расслабила пальцы. Глубокий вздох был полон дрожи в голосе, непонятно почему: казалось бы, сейчас она чувствовала себя лучше чем когда-либо, но голос срывался от малейшей тревоги.

Торн держал ее металлические пальцы как самые настоящие и продолжал растирать и согревать руку, успокаивая Офелию.

– Вам бы вернуться назад, – сказал он, поднимая на нее глаза. – Сколько вы спали?

– Практически не спала, – вздохнула Офелия и покачала головой. – Но я не хочу туда возвращаться: кто знает, а не сидит ли там оно?

Торн поднялся с дивана в направлении окна, но на этот раз не для загадочного вида. Он закрыл его, не оставив и щели для ветра. Щеки Офелии обдало теплом духоты, а кожа на руках наконец разгладилась.

– Вы вели разговор с Другим, были на иной стороне мира, а теперь боитесь вернуться в комнату? – с ироничным подтекстом спросил Торн, поворачиваясь обратно.

Офелия, улыбаясь, кивнула.

– Думаю, некорректно сравнивать эти два аспекта, – сказала она и натянула рукава пальто на ладони. – Тогда я знала, что Другой хочет меня убить, а это существо – одна сплошная загадка, – она пожала плечами.

Торн скептически хмыкнул и пересек комнату к шкафу, где находился тот самый плащ, который он ей отдал давным-давно. Офелия, следя за движениями Торна, с ужасом осознала, как в действительности давно был случай, когда он отдал ей этот плащ. Как они стояли перед тем зеркалом в гардеробной и она впервые услышала из его уст завуалированное, но все же признание.

Я начинаю привыкать к вам.

Она задалась вопросом, говорил ли Торн правду тогда. Быть может, он воспользовался моментом, чтобы убить двух зайцев: и завоевать ее доверие, и скрытно признаться в истинных чувствах. Это было бы вполне в духе Торна, отчего она каждый раз удивлялась.

– Что вы делаете? – спросила она, увидев, как Торн достал что-то с верхней полки.

Он захлопнул дверцу шкафа, разворачивая в руках теплый плед с двумя слоями.

– Раз уж вы уходить не собираетесь, сон вам не помешает, – ответил он смущенно, прочистил горло и подошел к дивану.

Наклонившись, Торн взялся за ее пальто и весьма галантным движением снял его с Офелии, открывая вид на простую ночную рубашку без излишеств и украшений. Она поправила ее на ключицах и расправила волосы по плечам.

– Я вам не помешаю? – спросила она, продолжая следить, как Торн вешает ее пальто в шкаф рядом с собственным. – Я имею ввиду, вдруг кто-то зайдет…

– За это не беспокойтесь, – прервал ее Торн. – Сюда никто не зайдет, кроме ваших знакомых.

Офелия опустила голову на к удивлению мягкую подушку и подняла глаза на Торна, что взмахнул пледом и накрыл ее до подбородка.

– Почему? – не унималась Офелия.

Ее умоляюще жалобный взгляд, словно она – самое большое неудобство в его жизни, отдался электрическим разрядом по его телу.

– Кто станет так рисковать своим здоровьем? – вздохнул он и присел около головы Офелии. И без того высокий рост казался в сидячем положении еще выше для нее. – Вам известно отношение общества к моей персоне, а с распространением коммуникационных технологий все по возможности решают дела со мной в дистанционном режиме, – Торн вдруг стыдливо отвел глаза и незаметно прикусил язык. – Кроме вас.

Его скованность каждый раз, когда речь заходит о ней, уже давно перестала пугать Офелию, не печалила ее и не огорчала, теперь она только улыбалась боязни держать прямой зрительный контакт, нервным глоткам, вдохам и зажатости движений.

– Мне незачем от вас прятаться, – промолвила она мягким голосом. – В отличие от них, я не занимаюсь спекуляциями в налоговой сфере.

– И то правда.

Только разговор зашел о работе, Торн снова посмотрел на Офелию. Ему все еще было сложно вести беседу лишь о чувствах, но когда она возвращала его в реальность напоминанием о неуплате налогов, финансовых отчетах и других аспектах работы, Торн ощущал себя увереннее.

Жадный взгляд гулял по лицу Офелии, рассматривал каждую черту в деталях и изучал мимику. Офелия утратила способность шевелиться и лежала, укрытая теплым пледом по подбородок. Она следила за Торном, за его серыми глазами, что остановились на ее губах. Резко вернулись к глазам и напоролись на встречный взгляд. Офелия не шевелилась.

Торн вобрал в себя все мужество и взял ее очки за серую оправу. Тело отдалось приятной прохладой облегчения, ибо серый цвет означал нейтральное настроение. Офелия не боялась. Торн снял с нее очки и положил на столик без стука.

В окне виднелось серое небо с синими-синими облаками и звездами, двигающимися неспеша. Ленивая ночь была поздней, уже перевалило за три часа, и Офелии стоило бы поспать хоть пару тройку.

Она сунула руки под подушку, устраиваясь поудобнее, как внезапно, за долю секунды поймала губами горячий вздох и утонула в поцелуе Торна. Он впился губами в нее столь же неожиданно, как и в первый раз, пальцы рефлекторно сжались и приготовились нанести удар, но вместо него Офелия расслабила плечи, плавясь от фантастических ощущений. Его разум воспринимал этот поцелуй как самый первый, поэтому она чувствовала ту горечь от стольких годов в полном одиночестве на своем языке, отвечая тем же.

Торн сжал ее лицо объемными ладонями, зарылся длинными пальцами в темные копны кудрей, укладывая голову Офелии на подушку. Ее спину пробила мелкая дрожь от ощущения холодных пальцев на затылке, не менее холодных ладоней на щеках. Будь его воля, он бы прижал ее к себе крепко и сильно, чтобы она не исчезла, словно имела возможность. Торн не верил в то, что перед ним был он – единственный на свете человек, знавший его идеально и даже полюбивший за каждую черту лица и характера, которому было приятно разглядывать каждый из пятидесяти шести шрамов. Он не верил, что такой существует, пока не поцеловал ее, и пока она ему не ответила. Теперь у него не осталось сомнений, что Офелия и вправду его любит.

Она не хотела, чтобы это заканчивалось. Чтобы губы Торна оставили ее, чтобы он встал и продолжил заниматься работой как ни в чем не бывало – чтобы эта сказка имела конец. Офелия получила самый желанный подарок – поцелуй с Торном, и большего ей не нужно.

Офелия облизнула горячие губы и открыла глаза: она совсем не заметила, как рука взъерошила идеальную укладку волос. Отныне волосы Торна были взлохмачены. Она убрала руку назад под подушку, следя, как Торн укрывал ее обратно. Губы налились красным цветом, как и у Офелии, пальцы утратили ту ловкость, которой обладали минуту назад, а сам Торн, казалось, стал иным человеком. Собственный порыв забрал у него всю собранность, строгость и невозмутимость, но неудобств это не доставляло. В мире был лишь один человек, перед кем он не стеснялся быть расслабленнее обычного. Прямо сейчас она лежала здесь и смотрела на него до безумия пленительными близорукими глазами.

Торн вздохнул, огорченный тем, что не мог провести с ней рядом хоть одну ночь, и с нежностью коснулся лба Офелии губами, прежде чем встать на ноги и вернуться к отчетам. Однако работа в ту ночь выдалась продуктивной, ибо не было на земле катализатора лучше, чем спящая любимая девушка рядом. И отныне переставшая быть для него incognito.

Комментарий к Глава 10. Монстр в тени

Могу сказать, что позади уже чуть больше половины повествования, продолжение которого в пятницу)

========== Глава 11. Слабое место ==========

Тонкие веточки с гроздьями алой калины стучали по стеклу, испещренному витиеватыми узорами изо льда. Приоткрытое окно впускало в помещение назойливый свист мороза, дуновение ветра щипало щеки и покрывало капиллярной сеткой тыльные стороны ладоней, а кожу под платьями – мурашками.

В последний раз когда жила в поместье Беренильды, Офелия не видела этой комнаты. За то недолгое время пребывания здесь она обошла каждое помещение в замке, даже найдя маленькую каморку, комнату Торна. Однако этот зал, приспособленный под гардеробную, швейную мастерскую и место для светских чаепитий одновременно, ранее не попадался ей на глаза. В углу вместе с настоящими столиками располагалась и пара игрушечных, видимо, для Виктории. На скромных приемах Беренильды она бывала часто, так как иного варианта времяпровождения не находилось из-за отсутствия Арчибальда. Они с Торном работали по весьма плотному графику последнюю пару дней, им поручили собрать документы в кратчайшие сроки. Офелии не сообщили, что стало поводом.

А сюда они пришли за одним: Гектору нужна была помощь в завершении второго макета – Небограда, и Беренильда согласилась помочь.

– Прошу сюда! Надеюсь, этого места вам хватит, – мягко указала она на столик посередине помещения. Оба локтя ее были по-светски согнуты под девяносто градусов, чтобы летящие рукава не докучали.

Гектор кивнул и подошел к круглому столику с мраморным покрытием без стульев вокруг. В его руках находился незаконченный макет высотой с половину роста Офелии, но на фоне Гектора и до шеи не дотягивал. Сотряслась пара баночек на столешнице под тем, как неряшливо опустил макет на стол Гектор. Он попытался удержать украшение в виде окошка, но то упало следом за баночками.

– Бережнее, у нас не так много материалов,– закатила глаза Офелия. – Говоря об этом, каким образом следует закрепить основу, чтобы создать видимость полета?

Вопрос был адресован тетушке Розелине. Вдвоем, они встали вокруг и положили руки на столик вслед за Беренильдой. Напоминавшие конечности чудовища, пальцы Офелии тускнели рядом с изящным и острым маникюром Беренильды. Угловатые узоры татуировок клана Драконов сужали запястья, и ее рука казалась глазу необычайно тонкой и аккуратной.

Беренильда взялась коготками за конструкцию – уменьшенный в несколько сотен раз Небоград, который закончили Арчибальд и Гектор за время отсутствия Офелии. Миниатюрные окошки окрасили в желтый, кирпичи в стенах очертили черной краской, а форму домикам внутри придали с помощью верного друга в тонких делах – узкого шпателя. Когда каждая деталь была готова занять свое место на макете, всё собрали воедино, прикрепляя здания по ярусам, а тетушка Розелина даже выразила желание сделать макет матовым, для чего требовалась специальная субстанция, которую Арчибальд наносил пульверизатором.

Беренильда покрутила Небоград в разные стороны, взявшись за плоский верх и за напоминающий острый кол низ. Ее бровки встали домиком, пока длился сеанс изучения, но вскоре красавица отпустила макет и вновь прижала к себе руки, кривя губы в задумчивом выражении лица.

– Думаю, стоит представить жюри макет в куполе из стекла или в другого прозрачного материала, который сумеем найти, – предложила она. – Верх купола будет из чего-нибудь прочного, чтобы можно было подвесить. И оно будет стоять за счет нижнего и верхнего укреплений, при этом имея возможность рассмотреть со всех сторон. Также данный тип крепления создаст видимость полета, какая вам необходима для достоверности.

Офелия изумленно моргнула и уставилась на Беренильду. Все в комнате оказались неподдельно поражены простой, но гениальной задумке. Они-то с Гектором думали, Беренильде стало скучновато из-за частого сна Виктории и сегодня она приняла решение коротать время за светскими беседами с ними, не помогая работе. Кто же знал, что она выдаст весьма разумное решение?

Гектор покачал головой в разные стороны, просчитывая удобность варианта, а после удовлетворительно хмыкнул и толкнул Небоград влево. Макет завертелся в правую сторону.

– Нам очень даже подходит, – сказал он. – Только где взять купол такой высоты?

Беренильда довольно улыбнулась и, нарочито ахнув, подбежала к шифоньеру из темного дерева с золотыми изгибами вдоль рамы. Неоднородность и матовость древесины подчеркивали каждый узор серебра, а в стеклянных дверцах посередине виднелось множество декора, от простых подсвечников, используемых для удобства ходьбы по поместью ночью, до изысканных канделябров с пятью и более местами для свечей. Беренильда открыла непрозрачную дверцу, ее руки вытянулись одна вверх, другая вниз, хватая что-то достаточно высокое. Офелия вздернула подбородок под властью любопытства и встала на носочки в надежде разглядеть большой предмет интерьера.

Красавица достала оттуда большой купол, о котором и говорила. Стеклянный корпус и закругленная вершина держались на подложке из коричневого металла. Беренильда отошла на пару шагов от шифоньера и захлопнула дверцу, стукнув по ней каблучком.

– Он у нас всегда был, – ответила она, подходя ближе. – Иначе я бы не предлагала вариант с ним, дитя мое.

Гектор отодвинул макет Небограда чуть дальше, тетушка Розелина убрала все упавшие с него детальки, чтобы Беренильде было, куда поставить купол.

– Но вы говорили о вершине не из стекла, – заметила Офелия и взялась за конструкцию руками, помогая Беренильде поставить ее на столик. Четыре руки держались за стеклянный цилиндр высотой в полметра и медленно опускали его на мраморную столешницу. Глухой и низкий звук пошатнул стены зала, вслед за чем Офелия и Беренильда резковато убрали руки со стекла.

Гектор и тетушка Розелина подошли к столу, с радостной зачарованностью рассматривая стекло, прозрачнее которого не было ничего в мире. Гектор глядел сквозь него на Офелию, как через пустую раму.

– Дитя мое, сделать ему плоскую вершину не так уж и сложно, – скривилась Беренильда, трогая место, где хваталась руками. – Надо бы протереть, в таком виде показывать Небоград на Титане недопустимо.

Офелия заметила, что ее пальцы, в отличие от ладоней Беренильды, не оставили и следа на стекле. Чистота совершенная, как и прежде, что странно для обыкновенного купола под свечи.

– В каких целях он использовался? – повернулась к Беренильде Офелия. – Обычно купола для свечей не такие высокие.

Беренильда улыбнулась наивности Офелии и с гордостью окинула купол взглядом, не переставая тереть друг об друга руки.

– Поверьте, я видела и выше, – сказала она и оглядела его снизу вверх. – Однако того размера используют при дворе, не столь важно. Раз уж вам интересно, то я его доставала лишь несколько раз, обычно на приемах важных гостей.

– Каких например? – пожала плечами Офелия.

– Однажды сюда пожаловал важный мужчина, начальство интендантства, если проще сказать. В тот день мне предстояло убедить его, что Торн подходит на должность помощника тогдашнего интенданта.

– Получилось, как я вижу… – догадалась Офелия. Беренильда кивнула. – А еще?

– Первое время после Соединения, когда Фарук пытался строить из себя хорошего отца, – горько улыбнулась она. – Жаль, надолго его взросления не хватило.

Офелия расслышала долю печали в голосе Беренильды. Ее огорчало положение вещей, когда Фарук отказывался уделять внимание дочери. На хрупкие женские плечи былой светской дамы легла ответственность за ребенка Представителя, а этому самому Представителю оказались абсолютно безразличны дела собственного ребенка, как ни печально.

Тетушка Розелина отмахнулась и скривилась в крайнем недовольстве.

– Ну и катился бы он куда подальше! – сказала она на повышенных тонах. – Даже когда интересовался, пользы от него никакой не было, его отсутствие это буквально одним ребенком меньше.

Офелия не удержалась и прыснула со смеху, прикрывая рот рукой. Скажи она подобное не в таком узком кругу, наверняка бы уже сидела в кутузке у жандармерии.

Беренильда улыбнулась вслед за Офелией и закивала, подавляя порывы смеха.

– В целом, вы правы, – сдавленно согласилась она и хлопнула в ладоши. – В любом случае, этому куполу уже много лет, он устарел и пора бы найти ему новое применение. Я попрошу вас, Офелия, присмотреться к нему получше.

После кивка Беренильды в сторону стекла, Офелия наклонилась поближе. Живот уперся в ребро стола, локти легли на столешницу. Хмуря брови, она разглядела на вершине купола, но с внутренней стороны небольшой крючок. Выполненного из того же стекла, его создавали для некой конструкции внутри, чтобы разнообразить декор. То ли подвесить свечу, то ли дизайнерское решение еще безумнее.

– Зачем тут крюк? – выпрямилась Офелия.– Это чтобы вешать свечу?

– Как вариант, – согласилась Беренильда. – В кладовой лежит спиральная металлическая конструкция с впадинами под цилиндрические свечи. Она держалась за счет этого же крючка, но сейчас он может нам послужить опорой для Небограда.

Тетушка Розелина подвинула купол к себе и покрутила его, изучая.

– Если попросить Гаэль сделать такой же и снизу, то способ представления очень даже неплох, – отпустила купол она и посмотрела на Гектора и Офелию. – Ваш вердикт?

Офелия покачала головой и скрестила руки на груди.

– Я согласна, он и времени займет не так уж и много.

– Да, – ответил Гектор. – Особенно в свете последних событий.

Беренильда вдруг распахнула глаза и повернулась к Офелии. Прикрыла рот руками и удивленно ахнула, будто бы только что вспомнила о важной вещи.

Офелия, испугавшись, сделала шажок назад. Резкие реакции в последнее время ее крайне часто пугали, она то подпрыгивала, то вздрагивала, то, как сейчас, отшатывалась назад. Стоило Офелии понять, что Беренильда всего лишь выразила удивление, как она облегченно выдохнула и с немым вопросом на лице посмотрела на красавицу.

– Ой, забыла, что вы боитесь внезапных порывов, – пренебрежительно пролепетала Беренильда. – Я всего-навсего вспомнила, что не сказала вам о важной новости, которую пару дней назад озвучил Арчибальд.

Офелия озадаченно повела плечами.

– Какую?

– Мы отправляемся на Звезду вместе с ним, Фаруком и Торном, – Беренильда презренно поправила рукава платья, что вскочили на плечи от ее прыжка. – Не знаю, что двигало Фаруком во время принятия сего решения, но оно опять носило порывистый характер.

Офелия раздраженно дернула головой и опустила взгляд на мраморные разводы, пытаясь успокоить себя. Пережив колоссальное количество событий за пять лет, она стала ненавидеть внезапность, ненавидела менять все планы и перестраивать жизнь заново. Однако она совсем забыла, что характер и настроение Фарука меняется каждый день и неизвестно, какое решение он примет завтра.

И она была уверена, что Торн думал точно так же, слушая эту новость.

– Против воли Фарука идти опасно. Деваться некуда, – Офелия посмотрела на Беренильду. – Когда отправляемся?

Та с досадой вскинула руки.

– К сожалению, этот вопрос еще открыт. Если никто не сообщит о переносе даты, вылет через неделю, как и планируется.

Гектор схватил купол обеими руками и, придерживая днище, поставил к стенке около других материалов. В последнее время он стал совершать любое, даже безобидное действие с аккуратностью физика-ядерщика. Он переживал из-за случившегося события, думая, что вина за неправильный переход лежит исключительно на его плечах, хоть это и является глубоким заблуждением. Но Офелия еще не могла признаться, что его свойство проходить сквозь зеркала имеет в себе странности, методы борьбы с которыми неизвестны никому на Аниме.

Гектор подошел обратно к столу и раскрыл перед собой список нужностей для проекта. Большинство из пунктов он уже вычеркнул, оставалась лишь парочка в самом низу, к которому добавился новый. Гектор дополнил список деталями.

– Если сегодня к вечеру найти это, у меня найдется время еще на некоторые материалы, – сказал он, вырвал лист бумаги и страстно скомкал. – Как жаль, что сегодня времени нет…

Под улыбку Офелии, Гектор ленивой походкой вышел из зала и кинул комок бумаги в урну около двери. Тетушка Розелина тихо хохотала, прикрывая рот рукой.

– Вот же бездельник, – вздохнула она. – Ладно уж, попробую уговорить этого оболтуса заняться работой.

Взмахнув платьем, тетушка Розелина скользнула в проем и беззвучно захлопнула дверь. В коридоре послышался размеренный стук каблуков, затихающий вдалеке.

Офелия осталась наедине с Беренильдой, и только она это осознала, как зал начал сквозить неловкостью из каждой щели. Ее шарф сжал шею сильнее, передавая ощущение ее собственной скованности. Последний раз они разговаривали наедине в садах Поллукса по окончанию событий в Мемориале. А по возвращении на территорию ничего: ни контакта, ни связей. Офелия бегала сквозь зеркала, приехала на Аниму, Беренильда занялась воспитанием Виктории на Полюсе.

Она отпрянула от стола и подошла к окну, услышав свист снаружи. Предлог отойти, конечно, неправдоподобен, но Офелия вовсю желала унять мерзкое ощущение, когда к спине липнет платье. Свистели кучеры белоснежных лошадей, запряженных в проезжающие мимо кареты. Золотые каймы у дверей и белый металл – кони везли знать в Небоград, расположившийся сегодня по правую сторону от замка Беренильды.