Текст книги "Три – вариант нормы (СИ)"

Хворост и старые доски трещали в изолированном костре в охотничьем домике, где сквозь зеркало прошли они с другой территории. Офелия, не отрываясь, смотрела на костер и успокаивалась тому, что многое осталось позади. По крайней мере, теперь никто в иной мир не уйдет и Торн будет доступен. Всякое лучше газообразного состояния.

Охотничий домик был заброшен, топоры и пилы оказались тупы, что ими даже ткань не порубишь. Как только они вернулись, ветер усилился, раскачивая домишку, а потому сквозь дощатые пол, стены и потолок сочился морозный ветер и заставлял подвесное ружье на стене стучать по стенке. Свист стоял громкий и неприятный.

Торн бережно вытирал со лба Офелии кровь, оставшуюся после одного из ударов головой. Не удержавшись, Офелия подсела ближе и прильнула к нему с закрытыми глазами. Из-за внезапности Торн раскрыл руки и ошарашенно посмотрел на Офелию, понятия не имея, как ему работать дальше. Лоб все еще был грязный, из ран забинтована лишь рука, ей бы следовало чуток повременить с нежностями, но Офелия не просила его ни о чем. Ухом она прижалась к его груди и принялась слушать сердцебиение, ровное и непоколебимое.

– Твое сердце не бьется как сердце человека, убившего двух людей, – нахмурилась Офелия.

Торн слабо пожал плечами.

– Мне уже доводилось убивать, – тихо промолвил он, голос надорвался на последнем слове. – Только сейчас я несу бремя ответственности за одно из них, а вины – за попытку убийства.

Офелия слабо подвигала подобием рук, силясь вступить в спор, но слишком устав от произошедшего сегодня. И она бы с удовольствием заснула, если бы не гложущая уверенность в том, что когда проснется, Торна может уже не быть рядом. Как физически, так и фигурально.

– Но это не твоя вина и никогда не будет, – запротестовала она. – По крайней мере, пока живы те, кто знает причины.

Торн не ответил, продолжая оторванной частью своей рубашки вытирать кровь. Кудри Офелии мешали своей способностью пружинить и не слушаться, густотой и толщиной волос, но он все равно проводил по ним свободной рукой, запоминая каждый тактильный контакт. Еще очень долго он его не сможет себе позволить. Примерно вечность.

– Я видела, как ты посмотрел на то ружье, – догадалась она. – Ты снова поступаешь неправильно.

– Неужели? – едко подметил Торн. – Тогда скажи мне на милость, а что в такой ситуации правильно? Как гражданин Полюса, я обязан подчиняться своему Представителю, приказавшему меня убить. Как ни посмотри, все правильно.

Офелия отсела на прежнее расстояния и отдернула голову, когда Торн попытался с расстояния ей помочь. Она не могла поверить, что тот разговор повторяется, но если тогда существовал смысл убивать себя, ибо уготованая жизнь была хуже смерти, то сейчас Торн… Торн не хотел решать проблему.

– Ты сбегаешь, – заявила Офелия и зло улыбнулась. – Ты сбегаешь!

Торн нахмурился, в застывшем вопросе глядя на Офелию.

– От чего и куда?

Она поднялась на ноги и, несмотря на бешеную усталость и ноющую боль мышц, принялась ходить из стороны в сторону.

– Тебя ищет Фарук с жандармами, поэтому ты сбегаешь от него на тот свет, очевидно же, – сказала она. – И от страха сбегаешь, ведь боишься после выздоровления тетки прийти к ней в больницу и рассказать о своей слабости. Тебе проще застрелиться, оставить ее, свою кузину, расследование, проблему со свойством, да все в этом мире, но никак не признать факт проблемы, которую ты сам не в состоянии решить, и не начать бороться с ней. Работать в одиночку легче, это я знаю по себе, но есть ситуации, когда такой подход не работает, и чем раньше ты это признаешь, тем легче нам всем станет жить, – фыркнула она. – А хотя, может, и не все будут жить.

Офелия уставилась на Торна строгим, осуждающим взглядом, впервые в жизни указав на его недостатки прямым текстом. Как бы она ни хотела обнять его, утешить после случившегося и сказать, что все будет хорошо, в данный момент она спасала его куда эффективнее. Торн молча смотрел на костер и думал над ее словами, над всем, что она сказала.

Ведь она была как никогда права.

Более того, еще раньше она сказала, что главное для Торна – быть нужным людям. Только завершив миссию, длинною в пять лет, он утратил эту нужду, больше не хотел быть нужным именно людям, но загубил на корню судьбы всех, кто ему дорог.

– Тебя тоже убьют, ступи ты на Полюс, – сказал Торн. – И куда ты денешься?

Признаться, Офелия надеялась, что он будет молчаливо думать куда больше времени, но раз так, она вернулась к костру. Тело обдало приятной теплотой огня, Офелия села возле Торна и посмотрела на него глазами без очков, что треснули во время падения. Лишь сейчас до нее наконец дошло, о чем говорил он в разговоре с Лазарусом.

Она вздохнула, обнимая колени.

– Не знаю, – призналась она. – Если ты застрелишь себя, то не знаю.

– Ты так говоришь, будто бы от моего существования зависит и твоя жизнь, – буркнул Торн и отвел глаза.

Офелия отпустила ноги и огорошенно на него уставилась. Неужели ответ не был очевиден?

– Разумеется, – ответила она. – Пять лет как она имеет смысл и пять лет как она связана с тобой. И если раньше у меня была надежда, ведь я знала, что ты жив, то если услышу выстрел, за себя не отвечаю, – Офелия отчаянно посмотрела по сторонам, будто бы там спрятались нужные слова. – Торн, неужели после всего, что мы пережили, ты отказываешься принимать тот факт, что ты очень нужен мне?

– Я могу тебя убить, – не унимался Торн.

– И на этот случай у меня есть решение, – сказала Офелия.

С быстротой молнии он повернул голову к ней и нахмуренно покачал головой, спрашивая, что же то за решение. Вдруг Офелия пожалела, что оставила брошюру в такси.

– Гелиополис, – продолжила она. – Уже как полгода действует специальный центр, помогающий людям с проблемами семейных свойств устранять эти же проблемы. По данным самой территории за семь месяцев было выпущено здоровыми около сотни людей и около семидесяти восьми они остались довольны, остальные же – нет. Туда уже едет Гектор сразу после защиты проекта работать над прохождением сквозь зеркала, поэтому я взяла на себя смелость найти Полюс и угадай что? Программа для когтей существует, но не задействована ввиду смерти практически всех носителей свойства.

С огнем в глазах Офелия заострила внимание на Торне. Ее полная мнимой надежды на согласие улыбка пленила Торна и он жалостливо тряхнул головой.

– Ты уверена? – сомневался он.

– Абсолютно, к тому же, Гелиополис принимает беженцев с других территорий и дает им свое личное дело, в которое не заносятся преступления на других, как и со всеми остальными территориями, кроме Полюса и Пломбора, что приплетают все, – Офелия поджала губы и по-новому посмотрела на Торна. – Так ты согласен?

Торн снова отвернулся к костру, но в его глазах теперь было куда больше сомнения, чем до рассказа Офелии. Она жаждала от него согласия, жаждала, что после терапии они наконец заживут счастливо, что не будут радоваться дням вместе, имея в распоряжении все дни до смерти. Она мечтала быть с ним рядом.

И Торн мечтал быть рядом с ней.

– Да, согласен, – ответил он и посмотрел на Офелию, счастливую до невозможности.

– Спасибо, – сдавленно пробормотала Офелия и вернулась к Торну в объятия, на сей раз чувствуя себя в них самой счастливой. – И я думаю, Беренильда также предпочла бы любой вариант, кроме твоей смерти.

Вместо ответа Торн обхватил Офелию за плечи и прижал к себе. Зарылся носом в объемные волосы и щекотно вдохнул их самый родной запах. Рука Офелии в повязке переплелась с его свободной ладонью и ощутила крепкое сжатие. Со стороны поза казалась крайне неудобной, но ощущалась она теплее и роднее любой другой. Торн больше не обнимал ее с осознанием, что делает это в последний раз, теперь он наслаждался каждой минутой, проведенной с Офелией, ибо до их новой встречи времени довольно много, но новая встреча отныне была.

Офелия повернула голову в сторону и раскрыла глаза, сквозь мутную пелену плохого зрения разглядывая хижину, куда они забрели. Она надеялась провести последнюю ночь немного не так, не беженцами посреди ледяной пустыни, но все как всегда пошло не по плану. И тем не менее, сидя на старых досках в окружении противного свиста, Офелии казалось, словно мир за пределами хижины исчез. Она не думала о жандармах, что будут ее искать на Звезде, Полюсе и Пломборе, не думала об участи Арчибальда и тетушки Розелины, которым Фарук мог бы и выписать тюремный срок за содействие. Она не думала ни о чем, кроме маленького счастья внутри от согласия Торна.

– Один – феномен, два – аномалия, три – вариант нормы, – отпрянула Офелия и подняла на Торна близорукие глаза. – Расставания из-за мирских проблем теперь входят в порядок вещей.

Торн слабо покачал головой, неловко согнул ногу в колене и нежно положил ладонь на щеку Офелии. Синяк на скуле, шишка на лбу и рана с кровью на голове не вызывали чувства отвращения, как то было с другими людьми, лишь вину и восхищение. Торн пошел на поводу у уже знакомого ему рвения и прижался ко лбу Офелии губами. Температура ее тела пребывала в границах нормы.

– Три – вариант нормы, – подтвердил Торн, вернувшись обратно. – Возможно, это станет закономерностью.

Офелия горестно поджала губы, обняла себя руками и отвернула глаза от него, чувствуя подступающие слезы. Торн заметил ее поблескивающие глаза и погладил щеку большим пальцем, привлекая внимание. Обычно неспособный на проявление чувств и утешающие слова, сегодня он переступал через себя и свой характер.

Она повернулась к нему, вытирая живой частью своих рук струйки слез.

– Ты считаешь это проблемой? – спросил Торн. – Лично я – нет.

Офелия оторвалась от вытирания слез и с заплаканными глазами посмотрела в глаза Торну, не видя ничего, кроме высокого светлого пятна.

– Почему? – повела плечами она.

Торн отвел взгляд на ружье, уже не глядя на него как на средство решения всех проблем. Если Офелия так печалилась от разлуки, он и представить не мог последствий самоубийства. Она никогда не должна была страдать из-за него и его решений, но даже если ей предоставлялся выбор оставить его и двигаться дальше, она все равно выбирала его. Поэтому он должен поступить точно так же. Он должен выбрать ее.

Торн повернулся обратно и положил вторую ладонь на щеку, сжимая лицо Офелии в своих огромных лапищах. Большими пальцами он стер со щек слезы.

– Если проанализировать, то каждый мой путь всегда приводил к тебе, а каждый твой – ко мне. Если это вариант нормы, то и мой следующий приведет к тебе, – Торн едва заметно, мимолетно улыбнулся. – А если мой путь так или иначе приведет к тебе, этот путь стоит того, чтобы его пройти.

Комментарий к Глава 15. Путь

Четвертую часть читала около полугода назад и не совсем помню, но кажется после попадания в Изнанку нога Торна магическим образом исцелилась, а его аппарат пропал. Сделаем вид, что протезы Офелии тоже исчезли в Изнанке)

========== Глава 16. За кадром ==========

Снова звук щелчка, и в руках Гаэль оказалась новая банка дешевого пива, а спустя пару секунд возле Офелии на деревянные ступеньки приземлилась и она сама.

– Вкусное пиво – это дешевое пиво, – ухмыльнулась она и отпила немного. – Ну вы и навели шуму там. Серьезно, как так удалось?

Офелия ностальгически усмехнулась и повернула голову к Гаэль. Никто уже не боялся открыто говорить о втором съезде, все вопросы были улажены около месяца назад.

– Спланированная случайность, так сказать,– ответила она, перебирая беспалые руки. Протезы подверглись аннигиляции разрывом. – Я и не надеялась снова ступить на землю Полюса, если честно. Что вы сделали Фаруку за наше помилование?

Гаэль снова отпила немного из банки и отвела взгляд к конструкции Небограда, парящей поблизости. Она вновь двигалась как раньше: хаотично и бессистемно, но Офелии так даже больше нравилось. Просыпаешься и оглядываешься в поисках столицы территории, на которую наконец можешь ступить.

– Благодарить надо не нас, а Беренильду и ту девчушку с Вавилона, – промолвила Гаэль. – Если верить Арчибальду, в больнице сразу после возвращения Беренильды в сознание эта девочка вбежала вместе со старшим братом и мигом разъяснила ситуацию, после чего Беренильда убедила Фарука помиловать тебя и интенданта, только вот на должность его не вернут. Тебя и экс-интенданта, получается.

Офелия кивнула.

– Секундина.

– Кто?

– Девочка. Ее зовут Секундина, а старшего брата – Октавио. Я с ними знакома еще со времен Вавилона.

Без интереса, Гаэль лишь что-то буркнула, допила пиво и швырнула бутылку прямо в урну, захлопнув и крышку следом.

– Слушай, а поможешь кое с чем? – спросила она, вставая с лестницы. – Опять эти приборы вавилонские, их слишком много, я не совсем успеваю.

Гаэль подошла к входным дверям и повернулась к Офелии, ожидая ответа. Офелия суетливо поднялась и подбежала следом.

– Конечно, – пролепетала она и забежала внутрь мастерской.

То было уже совсем другое здание, не то, куда она попала в первый раз. Гаэль наконец открыла настоящую мастерскую и принимает уже к удивлению много клиентов, таковых стало много после съезда: каждый житель Полюса отныне ставит себе не просто стальные замки на двери, а еще и приборы по обнаружению искусственной материи приобретают, и на сборку всех приблуд у одной Гаэль не всегда хватает времени. Ситуацию спасал Ренар, но после приезда Арчибальда и завершения всей суматохи насчет съезда у него накопилось много работы, потому что месяц назад прошла защита проектов. Теперь Гаэль приходилось работать одной.

Они с Офелией вошли в рабочее помещение с пятнами машинного масла на полу и столах, с ящиками металлолома под стульями и огромной подвешенной машиной, починкой которой Гаэль занималась уже около двух месяцев. Помещение нуждалось в ремонте, стены проржавели и покрылись коррозией, краска лоскутами падала на пол, а штукатурка с потолка слезала тонкими полосками.

– Иди за мной, – приказала Гаэль и повернула налево к единственному столу с рабочей лампой. – Сама видишь, времени на то, чтобы собрать все инструменты, у меня уходит слишком много. Именно поэтому тут есть ты, которая будет ходить и приносить все, что я попрошу. Понятно?

Гаэль встала по стойке смирно и испытательно уставилась на Офелию, что та аж дернулась от резкости, словно в армии.

– П-понятно, – заикаясь, проговорила она.

Ее взгляд приковали те самые приборы, которыми занималась Гаэль. Одинаковых деталей на столе было слишком много, она насчитала около двадцати таких. Значит, за день ей надо сделать около двадцати приборов? Офелия ужаснулась количеству заказчиков, посчитав, сколько экземпляров сделала Гаэль за все два месяца со дня съезда. Если бы не чересчур эмоциональные и импульсивные реакции граждан Полюса, возможно, приборов защиты заказывали бы не так много, но всем ведь известно, что все ненавидят суперинтенданта, а суперинтендант ненавидит всех. Неписанный закон и стал причиной, почему люди желали обезопасить себя не просто от устрашающего типа, так еще и до ужаса опасного. И как Торн мог вернуться в общество ненавидящих его людей, помня об их ненависти к нему?

Не отрывая глаз от тонкой ювелирной деятельности Гаэль, принявшейся за работу, Офелия подошла ближе и поправила пальто и шарф. С того самого дня, как она прошла сквозь зеркало в ледяной пустыне Полюса и положила начало своему пути на Аниму, они с шарфом не расставались ни на миг. Закаленная, Офелия выдержала это путешествие с легкостью, так как каждодневные проходы сквозь зеркала были ее рутиной более года, но вместо унылых коридоров она наконец повидала что-то за пределами тех четырех территорий, где удалось побывать. Офелия два дня шла по Флоре, а после неделю по Зефиру: территория его наибольшая среди всех остальных. В общей сложности на Аниму она прибыла спустя пару недель и застала там Гектора. Оказалось, его отправили домой сразу со Звезды вместе с тетушкой, беспокоясь и об их неприкосновенности. Вместе им все же удалось подготовить Гектора и выступил он великолепно, заняв одно из первых мест. Когда же новость о помиловании добрела и до Анимы, тетушка Розелина и Офелия без раздумий отправились на Полюс, предварительно посадив Гектора на дирижабль до Гелиополиса.

Офелия не жалела ни о дне за эти два месяца. Даже будучи далеко от Торна, осознание, что она в любой момент могла сесть на поезд и увидеть его на Гелиополисе, убавляло тоску.

– Черт! – возмутилась Гаэль и повернулась к вздрогнувшей Офелии. – Мне нужны защитные очки.

Офелия хмыкнула и отошла к небольшому настенному шкафчику с дверцей, за которой скрывались нужные в работе пояса с карманами под гвозди и шурупы, тканевые перчатки и даже защитная маска.

– А где еще могут быть очки? – крикнула она не глядя.

До ее ушей донесся протяжный досадный вздох, после которого Гаэль откинулась на спинку стула.

– Я оставила их в Небограде… – медленно протянула она и указала в угол комнаты. – Там есть еще одни, но они треснули давно, я даже не знаю как.

Офелия убрала несколько банок с краской и жестянок с сияющими гвоздями в сторону и нашла старенькие очки с трещиной. Взяв в руки, она поняла одну важную вещь: они уже попадались ей на глаза.

Значит, после игры Ренара в механика он все-таки их сломал. А Гаэль их сохранила.

– Вот же растяпа, – прошептала Офелия с теплой улыбкой и отошла дальше, направляясь к Гаэль. – Эти?

Гаэль развернулась, положив левую руку на спинку, и взглянула на очки.

– Да, они. Давай сюда.

Офелия протянула их вперед, но как только Гаэль их коснулась, произошло нечто странное. Она распахнула глаза и в шоке раскрыла рот, хватая очки. В кожаных перчатках с отверстиями под пальцы она рассматривала их в руках, вертела несчастную оправу с очень прискорбным выражением лица, будто не в силах поверить, что эта оправа у нее имелась вообще. Ни капли злости Офелия в ее глазах не увидела, будто бы Гаэль утратила способность злиться.

Офелия уперлась рукой в стол и подвинулась вперед, сочувственно глядя на опечаленную Гаэль. Она догадалась, что произошло, ведь такой же взгляд был у Торна в гостинице: горечь по чему-то дорогому и одновременно утраченному.

– Эти очки пять лет назад приняли участие в очень важном событии, – объяснила Офелия, мягко касаясь ее плеча. – Важном для вас, но я тоже присутствовала. Думаю, теперь вы понимаете, о чем я.

– Ренар, – догадалась Гаэль. Она повернулась к Офелии и поднесла к ней очки. – Пять лет назад я дала их ему, чтобы он одурачил жандармов, прикинувшись механиком. И как я могла забыть?

Офелия поджала губы, с трудом смотря на крайне недоумевающую Гаэль. Последнюю фразу она произнесла словно с упреком самой себе. В ее ярком синем глазу застыл лишь один вопрос: почему? Почему она его забыла?

– Не вы одна, кто с таким недугом, – успокоила Офелия. – Цена выхода из Изнанки в наш мир была памятью о самом дорогом в жизни. Все, кто нашел выход, забыл кого-то или что-то. Именно поэтому вы сейчас оставляете всю работу и идете за мной.

Офелия оторвалась от стола и заставила доски скрипеть под своими стопами. Гаэль поднялась следом и сжала оправу сильнее, вопросительно насупив брови.

– Что? Куда? Зачем?

Поняв, что Офелия не остановится, она уронила очки, сорвалась с места и быстрым шагом пошла за ней. Они вышли в небольшой коридор, Офелии был необходим сарай со старым зеркалом, с помощью чего она и пришла к Гаэль в мастерскую.

– В Лунный Свет к Ренару, кажется, у нас есть новая зацепка, – пояснила Офелия, отворяя шаткую дверь сарая, еле держащуюся на петлях. – Гаэль, вы своим прояснением натолкнули меня на одну мысль, которую нужно изложить. Как ни крути, а я также как вы угодила в ловушку из-за амнезии Торна, но для него этот… акт прошел куда сложнее простого касания важного предмета.

Офелия повернулась к зеркалу и раздраженно закрыла глаза, выдыхая через нос.

– Вспомнила? – язвительно заметила Гаэль и вышла из сарая.

– Да, – сквозь зубы процедила Офелия и вышла следом. – Далеко тут до ближайшего такси?

Гаэль ухмыльнулась.

– Нет, поэтому теперь ты иди за мной.

*