Текст книги "Три – вариант нормы (СИ)"

Офелия слабо открыла глаза, чувствуя себя получше, чем перед обмороком. Слух постепенно возвращался, а помещение, где она лежала, приобретало адекватные очертания вместо причудливых пятен.

Нет. Не приобретало.

Пятна так и остались, лишь цвета в них добавилось. Офелия нахмурилась и в непонимании замотала головой, приподнимаясь на локтях.

– Не делайте резких движений, – сказал строгий голос. – Ваши очки справа от вас.

Офелия попыталась их взять, как подоспел шарф, нацепив их на нее за пару секунд. Контраст в видении мира произошел весьма быстро, Офелия вздернула брови от неожиданности, но вскоре обнаружила себя не в плену близорукости, а слабости. Заметив интерьер интендантства и разобрав голос Торна, она вновь опустилась на подушки дивана. Постепенно события восстанавливались в памяти.

Офелия переоценила себя и свои способности проходящей сквозь зеркала, за что и расплатилась потерей сознания прямо в гардеробной. Это чревато оправданием перед Торном, которое предстояло придумать.

Торн занимался методической деятельностью: собирал документы к съезду Сената. Странно, но Арчибальд говорил, что первыми нужно собрать именно бумаги к конкурсу проектов…

– Вы так быстро справились с документами к конкурсу… – пролепетала она. – Как?

Торн оторвался от бумаг и кинул на нее смягченный взгляд. Офелия чувствовала в его взгляде испуг и некое беспокойство, инцидент, произошедший сегодня, был не просто не в его планах, еще и половина его деталей не была ему понятна. Тем не менее, Торн не показывал этого полностью, что заставляло сердце Офелии сжиматься сильнее. После всех их стараний он снова загнал себя в стальную клетку.

– Я не справился. Пока что, – ответил Торн.– Во время вашего сна Арчибальд сообщил мне, что съезд Сената и День защиты перенесли на месяц раньше, а потому съезд произойдет не в конце января, как планировался, а в конце декабря. День защиты соответственно. Необходимость сдать все документы в сроки никуда не пропала, поэтому нужно начать все делать сейчас, ведь времени не два месяца, а месяц.

Какой бы слабой она сейчас ни была, все поняла без проблем и дополнительных разъяснений: времени критически мало, сроки сжались почти в два раза. Офелия села на диван и уставилась в пол: Торну теперь стала необходима ее помощь, это радовало до невозможности, но в то же время задача спасти его от нрава Фарука стала лишь сложнее. Уставшая, она уже хотела встать и взяться за работу, но Торн опередил ее: он поднялся с кресла и парой шагов пересек кабинет, усаживаясь на край дивана. Ему было здесь тесновато, но Офелия не посмела сказать что-то против: у него к ней было много вопросов, ответами на которые она ему обязана. Офелия отсела подальше, чтобы дать ему больше пространства, и выпрямилась в спине, откинув докучающие волосы.

Торн и без объяснений уже чувствовал за Офелию некую ответственность, и, непонятно почему, сейчас совсем потерялся в собственных вопросах. Однако сидел он ровно, не шевелясь, и глядел на мирно спящий на столике шарф. Помимо особенностей очков, он знал, что шарф всегда чувствовал себя неуютно в окружении чужих людей, а еще тех, которые совершали гнусности по отношению к Офелии или ее знакомым. Рядом с Торном шарф был поразительно спокоен, и он сомневался, от помощи ли Офелии с обработкой царапин доверие появилось.

– Каким образом я прошел за вами сквозь зеркало? – спросил Торн.

Офелия знала, что то будет его первый вопрос, и даже знала, что ответит. За время жизни на Полюсе следующие суждения казались ей абсурдом, но с Торном такое срабатывало на ура: лучше сделать что-то, чем не сделать ничего. Полуправда лучше полнейшей лжи, но она чувствовала себя мерзко даже от недомолвки перед Торном, хоть и не могла рассказать ему о его свойстве, он сам должен о нем догадаться…

И Офелия переступила через себя.

– Я могу переправлять через зеркала во время физического контакта с телом, – солгала она. – Мне было достаточно взять вас за руку, и я могу пройти через зеркало с вами. Сегодня это мне пригодилось.

Ей были отвратны собственные слова, а они как назло засели поперек горла, так и умоляя выпустить наружу правду. Подстрекала Офелию еще и совесть, ведь, чтобы заслужить доверие Торна, необходимо самой перестать врать.

Торн же молчал, не отводя внимательного взгляда от шарфа. Порой его глаза и впрямь внушали страх своей холодностью и безжалостностью как к окружающим, так и к самому себе, но она пыталась себя убедить в том, что перед ней лишь оболочка Торна, которую разбить – и на сцену наконец выйдет тот самый Торн, с кем они вместе докапывались до правды в Центре девиаций.

Офелия слушала гнетущий стук часов на стене и еле различимые звуки жизни за окном. Вечерело, что дало ей понять о времени, проведенном без сознания. Отсутствовала она около пары часов и совсем не запомнила момента, как попала с лестничной клетки в интендантство, но уверенность в том, что это произошло через зеркало была непробиваемая. Офелия, ожидая ответа Торна, опять ощутила укол вины за ложь, ей безумно хотелось рассказать правду, но это не давалось возможным сейчас, пока Торн ей не доверяет. Она знала его хорошо, а потому понимала, что он будет отвергать правду до тех пор, пока не произойдет событие, что пошатнет его уверенность в собственной отменной памяти.

– В чем причина вашего плохого самочувствия? – продолжил Торн, на сей раз менее уверенно. Ему нечасто доводилось сталкиваться с потерей сознания у человека.

Офелия сочувственно и в то же время удивленно насупила брови, пораженная странной заботе Торна о незнакомом ему человеке, и также она была польщена его несоизмеримой(если речь шла о Торне) доброте.

– Дальние прямые переходы даются мне трудно, поэтому есть риск переоценить себя и попасть в ситуацию наподобие этой, к тому же, два таких перехода менее чем за час… Плохо сказываются на состоянии, но оно стабилизируется быстро.

Брови Торна оказались у переносицы весьма быстро, а на лоб вновь вернулась знакомая Офелии поперечная морщина.

– В таком случае, зачем вы совершили второй?

Она прикусила губу, вспомнив о Тени над Торном. Сущность была готова поглотить сначала его, а потом и ее разом прямо на тесной лестничной клетке, но Офелия понятия не имела, зачем ей вдруг понадобилось дежурить в коридоре интендантства, а после вести Офелию к Торну через зеркало.

– Позади вас образовалась облачная сущность, – честно призналась она, серьезно глядя на Торна. – Черная, похожая видом на плотный дым. Она как бы занесла руку и хотела нанести вред, из-за чего я запаниковала и пренебрегла своим состоянием.

Офелия пристально следила за реакцией Торна, пока у него лезли глаза на лоб от услышанного. Быть может, из-за новости о Тени, может, из-за поступка Офелии… Она не знала.

А вот Торн знал. Потрясение настигло его со скоростью света, ибо он не мог припомнить, когда любой другой человек поступал опрометчиво ради его безопасности. Офелия могла и сама сбежать, знакомы они всего неделю, но не сделала этого и вопреки собственному здоровью пошла на риск пройти сквозь зеркало…

Офелия почувствовала на себе его пронзающий словно жало взгляд, от которого стало чуть дискомфортно, ведь слов не последовало. Торн не знал, что происходит: неужто она и впрямь не врала, говоря о союзниках пару дней назад? Поначалу ему казалось это до ужаса смешным, но спокойствия ради он позволил ей помогать ему, а теперь и не знал, как реагировать… Офелия действительно хотела ему помочь, но с какой целью? Кто в здравом уме будет желать его общества?

– Где ваши пальцы? – продолжил допрос Торн, кинув беглый взгляд на ее запястья, обмотанные бинтом.

Офелия и не заметила ран на руках: за головной болью и тошнотой расцарапанные о старые перила руки казались сущим пустяком, но теперь она ясно видела последствия природной анестезии в виде пары длинных противных царапин, что были идеально обработаны. В момент ее сердце совершило аритмичный стук: только Торн мог забинтовать ее порезы, и не побрезговал этим заниматься.

– Мои пальцы, – повторила Офелия тихо в попытке унять подпрыгнувший голос. Сейчас она проходила на наивную влюбленную девочку, что воспринимает любое действие в свой адрес как проявление заботы. – Один из переходов сквозь зеркало закончился весьма печально, как видите, пальцы мне отрезало. Благо, все заросло.

Втихаря она восхищалась собственной гениальностью: она не только не выдала Торну правду о правиле компенсации, скрыв свою причастность к событиям Соединения, так еще и не сказала ни слова неправды!

Торн оказался весьма удивлен лжеподробностям о способностях проходящих сквозь зеркала и чем чреваты слишком дальние путешествия. Наверно, если бы он узнал о том, что сам является проходящим сквозь зеркала, сошел бы с ума от количества рисков, которым он подвергнется в силу неосмотрительности, пусть Офелия и была уверена в двух вещах: Торну понадобится достаточно много времени для того, чтобы достичь ее мастерства, а также то, что Торн обладает чересчур надежной памятью, чтобы позволить себе опрометчивость.

– Вы уверены, что это действительно была тень, а не плод вашего воображения ввиду плохого самочувствия? – спросил Торн.

Офелию уязвил его строгий тон, но она тут же вспомнила об обстоятельствах: незнакомцы друг другу. Торн не доверял никому, кроме себя и своей памяти, был верен самому себе полностью и никогда не подпускал к себе близко людей. Всех, кроме Офелии, но сейчас была не та ситуация, их не свели вместе обстоятельства, и единственное, на чем держалось общение, была ее инициатива… Офелия вернула себе прежнее выражение лица с непреклонной уверенностью самой себе: не только Торну было позволено беспрекословно верить своим глазам.

– Абсолютно, – ответила она. – Я ее видела еще в интендантстве, а после во время перемещения, это не может быть совпадением или галлюцинацией.

Торн пристально вгляделся в дверь, выходящую в коридор, словно убеждаясь в словах Офелии. К их удаче, никого там не было, но она ощущала ее присутствие так же реально, как и перед обмороком: Тень существует, и она идет за ними по пятам.

– Не внушает доверия, – отчеканил он враждебно. – Вам стоит придумать, как искусней мне врать.

А вот это Офелию обидело не на шутку. Она спасла ему жизнь, здорово помогла с налогами и согласилась взять на себя половину нудной работы, не требующей концентрации и внимания, Офелии доверял каждый, за исключением клана Миражей и сестер Арчибальда из Паутины, а Торн посмел мало того, что назвать ее лгуньей, так еще и язвить!

– Тогда почему же ваша тетка мне доверяет? – спросила Офелия не менее едко. – Почему в больнице она показывала на меня? – Офелия приникла боком к спинке дивана, чувствуя усталость и сонливость. – Это прозвучит дико, но я осведомлена о вашем отрешенном и беспощадном характере, знаю, что вы доверяете только себе и за все года не подпускали к себе никого и близко, так какой смысл мне с вами общаться, если я многое знаю о вашем весьма чопорном образе жизни?

Монолог Офелии задел Торна. Задел до глубины души, какая у него только была, она поняла это по хладнокровному взгляду из-под выпавших из зачеса волос. Взгляду, адресованному ей с предупреждением, что было бы лучше промолчать. Офелия не преследовала цель уязвить Торна, но понимала, что пока ему прямо не изложить факты, дела не будет, однако на такой результат не рассчитывала. Она бесшумно сглотнула, чутка испугавшись реакции. Она не хотела оскорбить его, но еще больше недоумевала, почему ее слова так сильно на него повлияли, если для него она – чужая?

– Простите… – пристыженно сказала она едва ли слышно, опуская глаза на бинты. – Я не хотела вас…

– Не стоит, – произнес он, открыв крышку часов: его больше не интересовал разговор.

Торн ушел с дивана и сел в кресло перед столом, прячась от мира в тысячах цифр и бумаг. За отчетами, протоколами и разрешениями он не замечал, как проходили дни и ночи, как недели и месяцы сменяли друг друга – перед его глазами и в его голове были лишь числа, много чисел, фамилии и имена. Офелия проследила за его строгой походкой и только сейчас поняла, что нога-то у Торна целая, словно ее не уродовали в тюрьме.

Внешне Торн стал полностью таким, каким был до их встречи. Может, она действительно утратила понимание реальности за жалкой надеждой вернуть все как было?

Ощущение себя лишней взяло над Офелией вверх. Она прошла сквозь зеркало в поместье Беренильды без затруднений и головной боли, чувствуя лишь безмерную тоску: Торн не отреагировал на ее уход.

Комментарий к Глава 6. Полуправда

Я позволила себе небольшое отклонение от канона и представила, будто бы Торн передал Офелии игральные кости еще и физически в момент, как отпустил ее руку и упал в Нечто

========== Глава 7. Интендант, чтица и проходящий сквозь зеркала ==========

Макет театра Небограда был почти закончен, ему оставалось лишь сделать косметический ремонт да украшений побольше поставить. Офелия диву давалась, как они втроем: она, Гектор и Арчибальд сумели воссоздать театр буквально из картона и дощечек в кладовке поместья.

Макет полностью соответствовал первообразу: черный занавес, красные кресла партера и амфитеатра, менее освещенный бельэтаж и изысканные балконы. Ловкими пальцами Арчибальд сделал на стенах те самые узоры оттенком бежевого чуть потемнее цвета стены, ковровое покрытие они сотворили из красного вельвета старого платья Беренильды, покромсанного Офелией и тетушкой Розелиной на кусочки. Декорации они оставили напоследок, так как хотели сделать именно ту театральную постановку с Другим, а Офелия видела слишком мало, чтобы по памяти все воспроизвести.

Офелия, Гектор, Арчибальд и тетушка Розелина сидели на полу в гостиной и работали над украшениями театра под рассказ Беренильды для Виктории. Беренильда читала сказку ангельским голосом, клонящим в сон даже самых стойких из всех, пока Виктория лежала на удобной подушке и молча слушала. Время близилось к обеду и ее дневному сну, это означало, что Фарук и сегодня не придет. За все время пребывания Офелии на Полюсе монсеньор так ни разу и не наведался к дочери, но ту, казалось, это и не расстраивало. Порой Офелии чудилось, будто бы Виктория и не скучала по нему, не зная о его любви к ней. Хотя Офелия и сама начинала думать, что Фаруку до дочери нет никакого дела.

– Дай-ка ножницы, – попросила Офелия Гектора, не отрываясь от занятия повесить занавес на пазы.

Гектор, занимающийся подготовкой маленьких кукол – импровизированных актеров, – передал ей ножницы. Шарф Офелии отрезал докучающую нитку и наконец расправил черный занавес во всю сцену. Пазы нужны были для будущего механизма открывания, которым сейчас занималась Гаэль за должок Арчибальда.

– Идеально, – прокомментировал Гектор и завязал трехцветный шарф вокруг шеи куклы. – Именно так будет выглядеть актриса в роли Незнакомки, как тебя любят называть.

Офелия взяла куклу себя из рук Гектора и с интересом стала ее рассматривать. Короткие пружинистые волосы и бордового цвета очки были ей очень знакомы, а вот ее беспалыми руками пришлось пожертвовать во имя куклы, ведь рубить руки человечку из дорогого фарфора не хотелось даже Гектору с полным отсутствием вещизма в крови. Старое платье, которое Офелия носила постоянно несколько лет подряд, тетушка Розелина передала в мельчайших деталях с поразительной точностью.

Кукла была точной копией Офелии, но ни капли не походила на нее сейчас. Отросшие волосы и обрубки вместо рук говорили сами за себя, а очки уже не меняли цвет так часто, как в то время. Самое странное, Офелия и сама не могла понять, нравятся ей изменения в себе или они ей противны.

– Кукла потрясающая, – прокомментировала она, передавая ее Гектору. – Думаю, с этим ты точно будешь лучшим.

Арчибальд улыбнулся, словно она сказала нечто само собой разумеющееся, и прижал к стенке конструкции новый узор.

– Он и без этого будет лучшим, – ответил Арчибальд. – По подсчетам, если начнешь заниматься теорией сейчас, время у тебя останется и на макет Небограда. Времени мало, у нас осталось всего-навсего полтора месяца благодаря Вавилону.

Услышав ядовитый тон при назывании территории, Офелия нахмурилась и посмотрела на Арчибальда в непонимании.

– О чем вы? – спросила она, пока шарф следовал ее невербальной инструкции в складывании ненужных лоскутков ткани кучкой сбоку.

Арчибальд кинул цилиндр на один из диванов с досадой, а после достал из внутреннего кармана жилета сверток бумаги. По виду он напоминал важный документ от не менее важного человека. Офелия не отрывала взгляда от действий Арчибальда, пока тот длинными пальцами раскрывал письмо. Глаза его забегали по всему листу в поисках нужного предложения, он пытался найти то ли доказательство своих слов, то ли причины переноса – понятно не было. В последнее время она заметила, что обязанностей у Арчибальда в качестве посла Полюса стало не просто больше, а в разы больше. Тетушка Розелина упоминала, что с возвращением на должность он по нескольку раз бывал на многих территориях, постоянно ходил на встречи и подписывал документы, когда как до Соединения никто не знал точно, что у него были за обязанности, ибо посол как таковой не был нужен ни одному из ковчегов.

Да и вообще, тот факт, что Фарук вернул на столь значимую должность Арчибальда – наверное, самого непредсказуемого человека из всех, – заставил Офелию еще больше усомниться в адекватности Фарука как Представителя, пусть Арчибальд и оказался весьма надежным послом. Однако это он доказал лишь спустя время, поначалу ему не верила даже тетушка Розелина.

– Нашел, – сообщил Арчибальд, вернув Офелию в реальность.

Она дернула головой в его сторону и, нахмурившись, принялась читать строки письма.

Дату дня защиты требуют перенести на месяц раньше(24 января) в связи со смещением даты старта программы “Обратной инверсии!”

Дата съезда Сената будет также перенесена на месяц(28 декабря) в связи с систематическими преступлениями в районах Вавилона, норовящие стать не только проблемой вышеуказанной территории.

Офелия подняла полные озадаченности глаза на Арчибальда и с подозрением прищурилась, словно не веря протянутым бумагам.

– Неужели остальные Представители ради Вавилона так просто согласились поменять свои планы? – задалась вопросом она. – Смещение на срок в целый месяц несет за собой череду корректировок других запланированных мероприятий.

Арчибальд кивнул и убрал документ обратно в карман. Сам перенос двух важных событий был крайне непонятен не то что простому люду, но и приближенному к власти обществу. Что будет обговариваться на съезде, известно лишь Представителям и паре их подчиненных, посему Офелия и хотела узнать, кого Фарук назначил своими собственными. Втайне она рассчитывала на свою удачу знать этого человека.

– Думаю, это мы узнаем исходя из результатов съезда, – ответил Арчибальд. – Если я узнаю, кто отправиться на Звезду с Фаруком, непременно сообщу.

Офелия слегка кивнула в благодарность, глянула разок на прекрасный театр, почти законченный, и поднялась с пола. Сегодня ей предстояло увидеться с Гаэль, что наконец дала о себе знать на одном из предприятий по ремонту старых механизмов. Поскольку матушка Хильдегард исчезла в Изнанке, Гаэль не осталось ничего, кроме как найти себе новое пристанище. А Офелия, помимо долгожданной встречи со старой знакомой, хотела увидеть ее еще и по другой причине: она начинала подозревать, что и у Гаэль мог быть недуг, схожий с недугами Торна и Ренара.

Закончив уборку гостиной от продуктов производства, Офелия скрылась в коридорах поместья и нашла высокое зеркало, куда быстренько прыгнула. Иногда она чувствовала вину за то, что начинает по новой отдаляться от семьи и друзей, но цель, с которой она это делала, вынуждала ее продолжать идти и стараться дальше.

Однако сейчас она была в тупике. С той размолвки с Торном прошло около недели, полной игнорирования и молчания с обеих сторон, отчего Офелия становилось все более поникшей и опечаленной. Без общества Торна жизнь на Полюсе была ей в тягость. Она почти физически ощущала в себе комок вины и потребность вновь попросить прощения, но знала, что ей не за что его просить: Офелия сказала грубую, но правду. Да и Торну извинения всегда были как пятое колесо, не нужны и излишни.

Офелия шла по зеркальному коридору, как в одном из проемов заметила ржавчину и коррозию. Она шагнула туда и вмиг оказалась среди старых металлических листов неприятного оранжевого цвета, в окружении мерзкого запаха машинного масла, слыша шум дрели и молотка, бьющего по железу. Офелия обернулась, изучая помещение: то был тесный домик на задворках Небограда, куда мало кто приходил. Весьма гнилые доски под потолком, выросшие по углам грибы и слой трихит на стекле говорили о возрасте домика и вызывали у Офелии чувство дискомфорта, ибо в заброшенных местах она себя чувствовала интервенткой. Старые здания для нее жили собственной жизнью по типу отдельной экосистемы, куда вторгаться является преступлением против морали, если цель не была великой и значимой.

– Гаэль? – позвала Офелия и робко зашла за угол. Само помещение было распланировано нестандартным образом: в центре его располагался вход в кладовку и лестница, отчего первый этаж напоминал кольцо.

– Кто там? – послышался нахальный голос знакомой.

Добравшись до ее рабочего пространства, Офелия увидела и саму Гаэль: та сидела, скорчившись на шатком табурете, и с усердием занималась проводкой интересной технологии, механизма работы которой Офелия не понимала и не хотела.

Она подошла к столу почти вплотную и заглянула Гаэль в разные глаза.

– Офелия, – коротко ответила она, ругая себя за излишнюю прямолинейность.

Пальцы Гаэль остановились, не закончив работу, а сама она выпрямилась на стуле. Офелия заметила удивление в ее взгляде, но оно скрылось за переполненной радостью пеленой. Офелия не удержалась от счастливой улыбки, уголки ее губ стремительно поползли вверх, а уже в следующую секунду Гаэль стиснула ее в огрубелых объятиях, на какие только была способна. Офелия положила руки ей на спину, чувствуя, что рубашка Гаэль пропиталась запахом масла и сажи, отчего незаметно для нее сморщила нос, но в душе сжимала ее с такой же силой: это бесспорно была Гаэль, и ее отражение в зеркале это подтверждало.

– Как давно я тебя не видела! – воскликнула она, рассматривая Офелию со всех сторон и сжимая ее плечи. В какой-то момент глаза Гаэль остановились на руках Офелии, бегая от левой к правой и наоборот, но не с непониманием, как это было у крестного в первый раз, а с сосредоточением. Гаэль рассматривала то левую руку Офелии, поднося к себе ближе, то правую, крутя ее в разные стороны. Она оценивала размеры, и перчатки ей никоим образом не мешали. – Материалов хватит… – улыбнулась она.

Офелия растерянно нахмурилась, прижимая оба запястья к груди.

– Вы о чем? – спросила она, нервно засунув руки в карманы пальто. – Материалов на что?

Гаэль с похабной уверенностью обернулась к столу и раскрыла перед собой чертеж. Офелия также повернулась и заодно поняла, что то была вовсе не незнакомая технология, а маленький механизм и довольно вытянутый. Она наклонила голову и осознала, что видела этот чертеж раньше, в архиве крестного.

– Вы связались с Архивариусом? – поинтересовалась она.

Гаэль схватила один из пальцев и стала вертеть маленькую шестеренку, не заботясь о ее сохранности. Офелия улыбнулась ее безмолвному ответу, что дал ей понять о многочисленных связях крестного: старый дед способен достать ее и из-под земли, если потребуется.

Она прижалась бедром к столешнице и приготовилась начать серьезный разговор, что имел вероятность пролить свет на искомую правду.

– Гаэль, я пришла к вам поговорить насчет того, что волнует всех приближенных к истории с Другим, – начала Офелия, глубоко вздыхая. – Феномен Изнанки.

Гаэль с долей уныния ухмыльнулась и швырнула металлический палец на стол. Только сейчас Офелия заметила на ее лице пару синяков, свидетельствующих о травме во время работы, да потертости на коже рук, как в самую первую их встречу.