Текст книги "Три – вариант нормы (СИ)"

Автор книги: Foury

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Офелия кивнула.

– Буду благодарна, – вздохнула она. – Как сам-то?

Октавио тихо засмеялся и опустил руки по швам.

– Паршиво в последнее время, – ответил он.– Надеюсь, после этого съезда и защиты проектов график чуть омельчает, но полностью доволен я останусь, когда разберусь с проклятым Центром. Все же его стоило закрыть сразу после Соединения.

– А Леди Септима? – продолжила Офелия. – Как она?

– Чудесно, – без доли сарказма сказал Октавио. – Часть делегации Вавилона второй год подряд, помогает “Дружной Семье”. Ее жизнь особо не изменилась, за исключением исчезновения оттуда требовательного Лорда и докучающей анимистки.

Офелия улыбнулась, поворачивая голову к Октавио.

– Представляю, как же ей скучно.

Послышался гул в громкоговорителях по углам, Офелия и Октавио мигом остановились и подняли на него взгляд, ожидая диктора.

– Говорит Звезда: просим делегацию территории Вавилон явиться к председателю Территориального собрания в полном составе. С уважением, администрация учреждения Территориального собрания.

Октавио обернулся к повороту, скептически приподнимая брови.

– Я должен идти. Приятно было повидаться, Офелия.

– Благодарю и тебя. К слову, ты не знаешь, где может находиться делегация Анимы?

Октавио уже пошел вперед, но остановился и поднял вверх указательный палец, показывая свою вовлеченность.

– Если мне не изменяет память, я их видел в главном зале около плотной группы людей.

Офелия кивнула, но Октавио, кажись, этого уже не заметил. Вновь нацепив приветливую улыбку, он повернул в другое ответвление от главного коридора в кабинет председателя, а Офелия двинулась назад в зал.

Посмотреть на делегацию Анимы Офелия желала лишь по одной причине: узнать, есть ли среди них чтецы и будут ли они против прочитать книгу о геомагнетизме. Поскольку она у Офелии с собой, было бы полезно узнать о ее прошлом подробнее, а заодно и понять неизвестные тексты через мысли и эмоции авторов.

В главном зале к ее взгляду тут же припала та группа, о которой говорил Октавио. Офелия узнала среди них Надзирательниц, отчего в груди заскрипел гнев. Однако после он сменился небывалой милостью, ведь в урагане старых угрюмых лиц она разглядела еще более угрюмое и старое лицо крестного – единственного человека не в костюме, а в обычном вязаном свитере. Рама очков скрывала насупленные от недовольства брови, пышные усы – сжатые губы. Офелия приоткрыла рот от удивления и готова была уже прыгать от счастья, но вовремя вспомнила о наставлениях Беренильды. Выпрямилась и стерла слишком уж искреннюю улыбку с лица.

– Вы и вправду быстро вернулись, – подметил Арчибальд, подоспев к Офелии.

Она вздрогнула, еще не научившись контролировать нервные реакции.

– Да, разговор выдался короткий, – ответила она судорожно и кивнула на крестного. – Там мой родственник. Я же могу подойти поговорить здесь?

Арчибальд закивал.

– Конечно, почему бы и нет? Я посмотрю отсюда, раз уж вы так боитесь привлечь внимание.

Офелия коротко вздохнула и обогнула круглый стол, направляясь вперед. Крестный явно скучал за разговорами Надзирательниц с другими участниками и был бы рад любому кипишу, а потому суетливо оборачивался в поиске хоть какого-нибудь интересного события. В его руках имелась потрепанная папка с вырванными из тетрадей листами в клеточку, совсем не похожая на папку с важными документами.

Офелия сжала кулаки и тряхнула головой, призывая себя собраться с мыслями. Она уверенно зашагала в направлении делегации Анимы. Надзирательниц не волновал никто, помимо людей с Ситэ, поэтому Офелия оказалась замеченной лишь крестным, глаза которого расширились, стоило ей попасть в поле его зрения. Крестный раскрыл рот и почти прижал к нему руку, оборачиваясь по сторонам.

– Что ты тут делаешь, девочка? – прошептал он, завлекая Офелию к себе. – Неужели ты с этим оборванцем пришла?

Он указал в обратную сторону, откуда она ушла. Офелия сразу поняла, что крестный имел ввиду Арчибальда, а потому тихо захихикала его галантному поклону. Увидев его, крестный махнул рукой с папкой и отвернулся к трибуне, что подвергалась сейчас тщательным протираниям белоснежными тряпками.

– Итак, что ты тут забыла? – повторил крестный. – В жизни не поверю, что ты добровольно согласилась на этот ужас.

Офелия закивала.

– Ваша правда, – сдавленно произнесла она и серьезно заглянула ему в глаза. – Фарук пожелал, чтобы я и еще несколько человек были частью его делегации, отказаться я не могла, ибо ситуация столь же авторитарна, как и с Надзирательницами. Но у меня есть к вам одна просьба как к чтецу.

Услышав последнее слово, крестный удивленно приподнял брови и вытянул губы.

– Чтецу? – повернул он голову к ней. – И что я должен прочитать?

– Книгу, очень старую. Я нашла ее в одной библиотеке Полюса, той, что подверглась инверсии и была невидима много лет. Я хочу узнать, каким был мир до Раскола, – Офелия обняла себя руками. – Сегодня у меня ее с собой нет, но вообще она на Звезде.

Крестный убрал руку с плеча Офелии и сжал папку. Под оправой скрывался крайне напряженный взгляд, морщины на старческом лице лишь подчеркнули преклонный возраст, а перчатки в дырках навеяли Офелии чувство теплой ностальгии по временам, когда она рвала перчатки от нервов, а не во время обучения пользования протезами.

– Я смотрю, кто-то из твоих друзей воплотил мою задумку в реальность? – ехидно подметил крестный, указывая пальцем на руки Офелии в перчатках. – Там то, о чем я думаю?

– Если возьметесь за чтение, то узнаете, – улыбнулась Офелия. – Вы согласны?

Крестный выпрямился и опустил руки, медленно качая головой.

– Когда же я был не согласен? – прыснул он.– Конечно я помогу, даже более того, я за этим сюда и приехал!

Офелия тут же посмотрела на него, улыбки и веселья как не бывало вовсе, ей показалось, сейчас она услышала то, что, возможно, ее спасет.

– Вы – что? – переспросила она. – Боюсь, я немного запуталась. В каком смысле приехали мне помочь?

– В прямом, девочка! – воскликнул он и подозвал Офелию пальцем. Она нахмурилась, но все же подошла ближе, почти вплотную к крестному, и затаила дыхание в ожидании ответа. – Ты забыла одну очень важную вещь, когда сбегала из дома. Записки твои. Когда вы уехали, твоя мать чуть крышей не двинулась и в истерике, когда ругалась со мной в вашей комнате, опрокинула стол с этими записями. Хвала всему на земле, не заметила конкретно те про зеркала, поэтому я их забрал и привез сюда. Думал передать кому-то из твоих друзей, но раз уж ты здесь собственной персоной…

Крестный вложил в руки Офелии ту самую папку, что была в его руках на протяжении всего времени здесь. Теперь стало ясно, почему она выглядит так неподобающе для важной конференции. Офелия прижала папку к груди и медленно провела пальцем по листам сверху, будто пытаясь удостовериться, что это действительно те самые записи.

– Спасибо вам, – улыбнулась она, голос ее было едва слышно. – Правда спасибо. Вы даже не представляете, как меня выручили.

Крестный довольно ухмыльнулся и натянул очки на нос, как вдруг все услышали тот же сигнал громкоговорителей. Вдвоем они подняли головы.

– Дамы и господа, просим всех участников двадцати делегаций подойти к своим местам. Конференция начнется через три минуты. С уважением, администрация учреждения Территориального собрания.

Послышались шаги, сюда намеревалась зайти объемная толпа людей. Офелия быстро спохватилась и побрела в сторону своих мест, где уже сели Беренильда, Фарук, Арчибальд и фаворитка. Фарук вел себя как обычно и ни на что не обращал внимания, кроме карандаша белого цвета, который вертел в разные стороны с лицом скучающего ребенка. Офелия негромко вздохнула: конференция выдастся тяжелой.

Она подошла к своему месту и медленно опустилась, кладя папку на стол. В помещении сохранялся холод улицы, поэтому большинство присутствующих оставили на плечах верхнюю одежду, а некоторые и невзрачные шарфы. Чтецы от Анимы носили перчатки.

Одновременно с двух входов образовался поток людей разных цветов кожи, причесок и одежды, все выглядели занятыми, то и дело поглядывая на наручные часы. Темнокожие мужчины заняли свои места у Тотема, Тартара и Ситэ. Обладатели белой кожи сели в отделы делегаций Селены, Зефира, Корполиса и так далее. Поток стихал весьма быстрыми темпами, так как данная конференция, хоть и вторая, спланирована идеально.

Офелия услышала, как слева от нее схватили стул: Торн отодвинул его подальше, освободив больше места для длиннющих ног. Несмотря на пару суток без сна и кардинального изменения планов, выглядел он точно так же, как и в их последнюю встречу. Он положил на стол черную блестящую папку, откуда не выглядывало ни единого листика. Такой же темный мундир с золотыми эполетами выделял всех делегатов Полюса из толпы других.

Офелия молчала, ибо молчал весь зал. Она старалась особо и не засматриваться на Торна, ведь так или иначе получит возможность с ним поговорить, только чуть позже. Вместо этого она принялась наблюдать за происходящим у трибуны, где люди в серых плащах, подол которых касался пола, встали в шеренгу и сложили руки за спиной. Один из них, высокий мужчина средних лет с седой бородой и лысиной на полголовы, вышел к трибуне. Одной рукой он повернул к себе микрофон, другой перелистнул бумагу на планшете. Офелия затаила дыхание: на столь ответственных мероприятиях она была лишь однажды, благо, уже два года у нее имеется привилегия не следить за каждым своим шагом, она не боялась не так повернуть ручку и привлечь к себе внимание.

– Представители и делегаты от территорий, члены Территориального собрания приветствуют вас на второй конференции, тема которой заключается в раскрытии сути и причин съезда, что пройдет через четыре дня в здании Сената. Однако сегодня не об этом. Поскольку ситуация этого года несколько иная по сравнению с предыдущим, было решено сократить вступление до минимума и сразу перейти к сути, – мужчина вздохнул и перевернул лист. – Сегодня на конференции присутствует двадцать территорий, за что Вавилон выражает благодарность за ответственный подход.

Сопроводив остальной текст задумчивым взглядом, мужчина уступил место своему коллеге. Не сильно младше, у того хоть волосы имели насыщенный темный цвет. Офелия мельком глянула на часы напротив: чуть за полдень. Если конференция заканчивается вечером, то саму суть вопросов изложат в течении следующих трех часов, и то в лучшем случае.

Услышав, как мужчина прочистил горло, Офелия повернулась обратно и принялась слушать.

– Прежде всего хотелось бы назвать незначительные вопросы, а после перейти к волнующим все территории. Первое: документация и юридическая сила особого сотрудничества Зефира и Корполиса. Как всем известно, территория Корполис славится изобретениями химического спектра, а потому еще в июне выдвинул Зефиру предложение наладить торговые отношения специального типа, которые эксплуатируются Гелиополисом и Аль-Андалузией уже на протяжении тринадцати месяцев. Корполис и Зефир, ваш вопрос будет рассмотрен.

Офелия окинула взглядом места этих двух территорий. Одна женщина с Корполиса нажала на колокольчик – его используют, когда хотят задать вопрос.

– Слушаем, – сказал мужчина.

Женщина встала, поправляя приталенный пиджак.

– Прежде всего, я рада присутствовать на этой конференции. Корполис желает узнать, одобрил ли Сенат заявление?

– Разумеется, Сенат разрешил вам подписать данный юридический документ, через четыре дня мы окончательно подготовим необходимые бумаги и запустим механизм создания вашей коалиции.

Женщина кивнула и села на место.

Правило пяти секунд действовало и во время конференции, и во время съезда: если в течении пяти секунд никто больше не нажимал на звонок, конференция озвучивает другой вопрос.

– Что ж, далее, – продолжил мужчина. – Многие обеспокоены положением Ситэ: многие транспортные пути вышеназванной территории оказались расплавлены. Данная проблема также будет решена между Ситэ и Корполисом.

До Офелии дошло в считанные минуты: к сути они будут подбираться медленно. Вопросы шли один за другим, связаны с Полюсом они не были, ибо Полюс – самая нейтральная территория в мире. Кто-то считает, политическая стратегия, кто-то, что территория сама по себе бедна для войн, но на самом деле любой житель Полюса, имеющий хоть каплю ума, понимал причину нейтралитета: оторванность Фарука от политической жизни. Офелии это стало ясно еще до приезда на Полюс, во время первого съезда: в тот день проводился важный референдум между Флорой и Тотемом – территориями-соседками, при этом имеющими серьезные разногласия. Один единственный Представитель тогда не принимал участия в дискуссии и этим Представителем являлся Фарук. Референдум признало большинство, поэтому его участие мало значило для Флоры и Тотема, но сам факт, что в решении важнейшего вопроса мира после Соединения Представитель Полюса не принимал участия, заставлял Офелию сомневаться в компетентности такого лидера. Теперь она понимала, что не ошиблась.

Дикторы сменялись в течении каждых двух вопросов, в основном все были связаны с Корполисом и Серениссимой как с двумя весомыми территориями на арене, а потому Офелия старалась не показывать, как хотела положить голову на стол и уснуть. Арчибальд и Беренильда, судя по скучающим выражениям лица, имели с Офелией схожие желания. Арчибальд уже подпер ладонью голову и крутил ручку на столе. Как ни странно, микрофоны дискутирующих заглушали его звонкие стуки о застекленную столешницу. Торн же был единственным, кто еще не утратил нить разговора. Офелия мысленно улыбнулась его, хоть и скрытому, любопытству, вспомнив свой первый съезд. Поскольку до дня Соединения она была чтицей в восьмом поколении и близка к Артемиде, вернувшись на Аниму получила возможность выступить от территории в делегации на съезде. На конференции Офелия вела себя точно так же, как сейчас вел себя Торн: сидела с ровной спиной и не сводила глаз с говорящих, надеясь узнать как можно больше. Тогда это казалось интересным, а сейчас становилось понятно, что такая система себя изжила и ее пора срочно менять. Вопрос лишь в том, как именно.

– Дамы и господа, далее будут озвучены проблемы лишь одной территории – Вавилона. Однако она может коснуться и остальных, если меры не будут предприняты в ближайшее время.

На этот раз вещал мужчина молодой, но глаза олицетворяли усталость всех в зале и желание поскорее разделаться с формальной конференцией и разойтись по номерам гостиниц. Мужчина вздохнул и оторвался от планшета, в отличие от всех предыдущих дикторов, что читали с бумаг.

– На самом деле съезд был перенесен на более раннюю дату по причинам именно вавилонских проблем, а потому я считаю нужным начать с самой главной: за последний месяц на этой территории было совершено более двадцати покушений на одних и тех же личностей, все либо учились, либо были связаны с “Дружной Семьей” до Соединения. Покушения и вправду являются серьезной проблемой, ведь по подсчетам населения, их совершают не местные жители, да и по виду аналогично. О подробностях данной ситуации мы поговорим на съезде, на сегодня у нас осталась последняя проблема: Наблюдательный центр девиаций Вавилона запускает непроверенную и незарегистрированную программу по обратной инверсии. Как сообщает делегация Вавилона и господин Поллукс, главы территории не знают и не слышали о данной программе, что является нарушением закона со стороны владельцев Центра. Эта ситуация будет решена через четыре дня.

Офелия взбодрилась от новостей Вавилона, и пробежалась взглядом по всем делегациям. Пять секунд миновало, и молодой человек отошел от трибуны, уступив место самому первому мужчине с лысиной на голове.

Он встал на место и захлопнул планшет. Перед тем, как толкнуть формальную речь, оглядел всех присутствующих. Арчибальд, Беренильда и Офелия выпрямили спины.

– Представители и делегаты территорий, вторая конференция по вопросам надтерриториальной важности подходит к концу. От лица всех организаторов выражаем благодарность за внимательность и вовлеченность в дискуссию, а также пунктуальность. В составе чуть большем через четыре дня пройдет съезд Сената, где мы надеемся решить все озвученные ранее проблемы сообща. Я объявляю конференцию оконченной, вы имеете право пребывать здесь до пяти часов вечера, когда здание Территориального собрания будет закрыто.

Послышались вежливые аплодисменты и шум в зале, Офелия последовала примеру остальных присутствующих и встала со стула, хлопая мужчинам со Звезды: они уходили из зала.

На этом все. Сегодняшний день выдался весьма спокойным и на удивление прошел без происшествий. Офелия схватила папку крестного и тесно прижала к себе, отказываясь верить в происходящее: впервые ей удалось не только не встрять в неприятности, так еще и раздобыть полезные данные – ну что может сделать день хуже?

Офелия слегка улыбнулась и развернулась к Торну. Он ее не замечал, как и подобало коллегам: сейчас они должны отыгрывать роль малознакомых людей, находясь в окружении все еще разных культур. Офелия не знала, возникнут ли вопросы у делегатов других территорий, и знать особо не хотела.

– Какое же уныние, – прошептал Арчибальд. – Ужас.

Беренильда скривилась, возмущенно ударила его ладонью и кивнула вперед. Офелия обернулась назад и увидела, как к ним направляются четверо мужчин в разных костюмах и машут рукой в знак приветствия.

– Не нравится мне это, – сказала Беренильда.

– Делегация Полюса в своем репертуаре, я смотрю! – воскликнул один из мужчин, толкнул в плечо своего коллегу и засмеялся.– Рады приветствовать, мы участники делегации Пломбора. Можем задать несколько вопросов, господин… Торн, если мне не изменяет память?

Офелия заметила на лице Арчибальда и Беренильды облегчение. Быстро сообразив, что к чему, они обогнули гостей и направились к выходу из здания. Офелия ругнулась про себя, но без Торна уходить не собиралась.

– Не изменяет, – ответил Торн. – Чем могу помочь?

– Как вы относитесь к возможному сотрудничеству Корполиса со многими территориями? Сегодня на конференции было довольно много заявлений по поводу этого.

– Дипломатия Корполиса с остальными территориями не касается их торговых отношений с Полюсом, поскольку дальше торговли мои полномочия не распространяются, остальное меня не интересует.

Мужчина заинтересованно кивнул, словно Торн вещал о невероятно занимательных событиях. Офелия старалась следить за разговором несмотря на его абсолютное уныние.

– О чем же Корполис должен заявить, чтобы попасть в круг интересов Полюса? – издевательски заметил мужчина.

И Торну, и Офелии было ясно, что эти мужчины пришли не дискутировать, а выудить информацию, которую им, естественно, никто не предоставит.

– Как минимум нарушить один из торговых договоров, – ответил Торн строже обычного, пытаясь показать свое нежелание вести беседу дальше. Офелия сжала кулаки в карманах пальто, нервы начинали свою пляску.

– Неужто импорт ваших цветных металлов? – поинтересовался мужчина. – Я ни за что бы не отказался от такой роскоши…

Без спроса, он шагнул вперед и потер эполет Торна. Дружеским движением, словно так и должно быть. Возможно, на Пломборе фамильярное поведение является обыденностью или даже этикетом, но не на Полюсе и уж точно не в отношении Торна. Офелия сдержала в себе порыв раскрыть рот от удивления, повернулась чуть вбок и заметила то, чего больше всего боялась: стиснутые зубы, одна рука сжата в кулак до белизны костяшек пальцев, а плечи напряжены до пика.

– Я бы не рекомендовал вам делать это снова, – предупредил Торн со стиснутыми зубами, прожигая взглядом дыру в мужчине. На миг он перевел взгляд на Офелию и вернулся к жертве. – А что касается Корполиса, я предельно ясно объяснил поведение Полюса. Хорошего вечера.

– И вам! – воскликнул мужчина и схватил Торна за руку, пожимая ее слишком уж манерно. Офелия увидела в глазах Торна вспышки ярости и замешательства, но он выглядел весьма напуганно, отчего Офелии стало одновременно и понятно, и безумно страшно.

Но не за себя.

Мужчина отпустил ладонь Торна и засунул свою руку в карман брюк. Кивнув на прощание Офелии, он ушел вместе со своими коллегами к другой делегации, но Офелия могла поклясться, что видела нахально довольную улыбку на губах.

– В коридоре с правого крыла есть высокое зеркало, – сказала она, стараясь не смотреть в глаза Торну. – Нужно до него добраться как можно быстрее.

Она вздернула подбородок в сторону выхода – того, куда пошла говорить с Октавио. По пути туда она нашла высокое настенное зеркало и благодарила все сущее сейчас за то, что имела возможность из здания собрания пройти прямо в свой номер гостиницы.

Офелия слышала тяжелые шаги сзади, знала, что это именно Торн. Однако не беспокоилась о его самочувствии, об этом она подумает чуть позже. Главной ее задачей было увести его из общества раздражающих личностей, пока он кого-нибудь не прикончил неподконтрольными когтями. Офелии было столь же страшно, сколько и Торну, ее также щипала изнутри бдительность, как бы никто не задержал их на разговор.

Они повернули за угол и заметили на бежевой стене зеркало высотой с рост Офелии в раме из темного дерева. Идеально протертое, без пятен и царапин, оно словно их дожидалось. Офелия подошла к нему и сделала глубокий вдох. В отражении на нее смотрела она сама, безумно уставшая и до ужаса взволнованная, и Торн, что был близок к конвульсиям, но стоял столбом, лишь сжимая кулаки.

Шаг – и они оказались в темном помещении с зашторенными окнами и светом в виде одной единственной свечи. Тетушка Розелина наверняка зажгла ее по приезду, думая, что конференция продлится до самого вечера. Однако сейчас это было неважно.

Офелия стремительно обернулась назад и ощутила волну облегчения, увидев рядом с собой Торна. Но она сразу же сменилась былым страхом: сосуды на руках вздулись, на шее энергично заиграли желваки, а глаза… И без того серые и пустые, они остекленели в считанные секунды, Торн обессиленно рухнул на колени, сотрясая комнату. Свеча пошатнулась.

– Что это? – сдавленно спросил он со сжатыми зубами. Давление было таким сильным, что приложи он еще больше усилий, эмаль покроется трещинами.

В горле Офелии застрял ком от такого голоса и гнева. Она выпрямилась и, стараясь сохранять спокойствие, тихо ответила:

– Торн, не двигайтесь. Не тратьте силы на дополнительное движение, просто… – набравшись смелости, Офелия подошла к нему ближе и встала напротив.

Торн поднял на нее глаза, заполненные яростью до краев. Громкое дыхание через нос, насупленные от злости брови и застывшее на лице желание убить раньше отпугнуло бы Офелию и она бы убежала, но сейчас все понимала.

Торн не желал ее растерзать. Когти не желали ее растерзать. Не ее, а того мужчину с Пломбора. Когти желали, Торн лишь хотел их угомонить, но не знал способа.

Но его знала Офелия.

Она шагнула вперед, за доли секунды стянула перчатки и подняла руки, обхватив ладонями голову Торна. Папка упала на пол, порванные листы вывалились, но Офелия этого не заметила. Ее пальцы зарылись в тусклые волосы, пока она сама уже оказалась мыслями в его сознании и блуждала по нервным соединениям. Крепкие и непоколебимые, они сменились гигантским бесформенным деревом нервных окончаний когтей, что, как неконтролируемый зверь в клетке, жаждало выбраться на волю. По сравнению с их хаосом послушные когти Офелии казались ничтожными, чтобы обуять острейшие когти Торна с адским желанием растерзать того бестактного делегата. Но Офелия добралась до них и соединилась, наблюдая, как глаза Торна стали еще стекляннее, а выражение лица строже: он пытался отстранить Офелию от себя, чтобы справиться самому. Ни он, ни когти не желали видеть ее, но Офелия упрямо хваталась за каждую ветвь когтей, пытаясь удержать в собственных тисках. Но внезапно ее пробила дрожь, как только она почувствовала руки Торна на своей талии. Он крепко прижал ее к себе и поднял взгляд, в котором читалась мольба о спасении. Офелия почувствовала прилив сил и с новым порывом вцепилась в когти Торна. Нервные импульсы проходили в его организме, судя по судорожным сжатиям Офелии в своих руках. Еще чуть-чуть – и он может разломать ее на две части, а причина скрывалась в одном: Офелия уже почти успокоила когти, те пытались выбраться, но она была сильнее. В один момент они превратились из хаотичного сплетения нервных окончаний в размеренную систему, что успокаивалась подобно тигру, в которого выстрелили снотворным. Торн всего на миг сжал в кулаках ткань ее пальто, а после расслабился и уже не держал Офелию силой, а руки его обессиленно повисли на талии.

Однако она уходить не хотела, сплела руки у Торна на затылке и прижала к себе, глубоко вздохнув.

Сегодня все обошлось.

Поняв, что она не против, Торн смелее обнял ее за талию и уткнулся носом в живот. Его плечи опустились, тело перестало напряженно дрожать. Тишину нарушал лишь ритмичный стук часов, но они его не слышали. Единственным, что чувствовала Офелия, был строгий запах мужского шампуня. Ей доставляло небольшой дискомфорт наличие пальто на плечах и в принципе неудобное местоположение в коридоре перед входом, так еще и бумаги рассыпались в разные стороны. Во время соединения они не заметили, как Торн наступил коленом на одну из записей и смазал чернила, а Офелия толстым каблуком ботинка помяла рисунок.

– Наши семейные свойства не совсем совместимы, – подала голос Офелия. Он еще чуть колебался, но уже приходил в норму. – Мой анимизм передался вам вместе со свойством проходить сквозь зеркала, а анимизм – это способность придавать свойства живого неживому, что случилось с вашими когтями. Они обрели немного своей воли и стали сложны в контроле, ибо у них появились собственные желания.

Она отпрянула от него и заглянула в глаза. Впервые в жизни в них она видела чувства и эмоции, причем самые яркие. Жалость – неужто она была свойственна Торну? Никак нет, но тем не менее Офелия наблюдала, как его брови сочувственно насупились, а губы чуть подрагивали. И не обошлось без упрека самому себе в сером цвете глаз, что уколол Офелию в сердце.

– Подобный случай произошел два года назад, – продолжала она. – В Наблюдательном центре девиаций после одной девочки, она не знала о вашей особенности и была сама по себе импульсивна, поэтому…

– Секундина, – дополнил Торн. Офелия не уследила, как взгляд его вновь стал непреклонен, а выражение лица суровым. К Торну возвращалось былое железо в поведении.

Когда Торн изъявил желание встать, Офелия отошла назад на несколько шагов. Было несколько необычно не слышать уже полюбившегося скрипа ножного аппарата, Торн встал бесшумно и тихо, но взгляда с Офелии не сводил. Она и сама, не отрываясь, смотрела на него и не понимала, к чему он клонит.

– Из-за рисунка кролика, за день до Соединения. Как ни удивительно, но кажется я… – Торн сглотнул. Офелия пребывала в слабом шоке, трепетно ожидая ответа. Его взгляд с пристального сменился томным. – Я помню тебя.

От оцепенения она забыла, как дышать. Случившееся несколько минут назад грозило смертью многим людям, но именно это должно было произойти, чтобы вернуть Офелии то, чего она так долго ждала – Торна. Того самого Торна, что пропал два года назад. Руки пробила дрожь от волнения, в груди засела приятная вибрация, но шевельнуться она не могла, разум еще не полностью принял фразу “Я помню тебя”.

Торн не давил. Смотрел в оторпевшие, но такие любимые глаза из-под белых линз очков и не мог поверить, что еще вчера эти глаза были для него загадкой, недостающим кусочком пазла. Как он мог ее забыть? Как мог забыть, если последние пять лет жизни она была той, ради кого он жил, кого ни на миг не выкидывал из памяти. Та, что принесла в его мир весь спектр эмоций, что заставила его понять, каково это – любить просто за то, что она ходит с ним по одной земле, – Изнанка лишила его самых лучших воспоминаний и самой лучшей жизни, она ударила в самое больное место, но сейчас Торн ощущал, как постепенно в его груди оживало счастье. Роскошные кудряшки его счастья вернулись, очки меняли цвет в зависимости от настроения, а то, как быстро Офелия приноровилась к новым пальцам восхищало. Сколько же недель ему потребовалось на оттачивание ходьбы с ножным аппаратом – и вспоминать не хочется.

– Прямо все? – переспросила Офелия. Ее губы дрожали, на глаза навернулись слезы, она была не в силах поверить в реальность происходящего.

– Да, – шепнул Торн. Им обоим казалось, если скажут погромче, то момент испортится.

Что стоит испытывать в такой ситуации? Благодарность? Радость? Удивление?

Нет. У них украли то, что по праву принадлежало им, а потому единственное чувство, обуявшее Офелию и Торна – чувство гордости друг за друга. Несмотря на все, что с ними случилось, несмотря на разные миры, они нашли путь сюда. И было еще кое-что: ощущение, будто после слов Торна любовь стала сильнее.

Торн обхватил Офелию за талию и привлек к себе непростительно близко, Офелия вздохнула и не уследила, как оказалась в плену его губ. Он опять поцеловал ее внезапно, но в отличие от поцелуя в интендантстве этот оказался нежным и мягким, Торн не ставил себе цель испытать как можно больше. Офелия чувствовала привкус тоски на губах, словно все их потерянные дни вместе напомнили о себе. Тепло от общества Торна разливалось по Офелии стремительно, под тканью пальто становилось жарковато. Ее руки бежали по его мундиру вверх, пока не коснулись теплой шеи. Офелия привстала на носочки и ощутила сильный дискомфорт от затекшей шеи, как вдруг Торн сцепил руки у нее за спиной. Вмиг Офелия оказалась на одном с ним уровне, исследуя пальцами пряди коротких волос.

Поцелуй терял свою робость за жадными касаниями, но прервался раньше. Офелия шумно выдохнула в губы Торну, отодвигаясь. На щеках играл легкий румянец, губы чуть опухли, но в глазах застыло лишь желание, оно не пугало Офелию, ведь она сама ждала слишком долго. Ее губы коснулись шрама, пересекающего глаз. Затем испещрившего бровь. Пальцы все еще перебирали светлые волосы, а жар становился ощутимее. Как бы Торн ни старался скрыть, Офелия чувствовала запястьями, как разгорячилась кожа шеи. Она поцеловала шрам на виске, не сдержав улыбку. Пятьдесят шесть шрамов всегда были прекрасны, они являлись олицетворением силы его духа. Поэтому Офелия была единственной, кто мог смотреть на них с вожделением. Она отпрянула, чтобы заглянуть Торну в глаза, и откинула прядь волос со лба, скрывающую родной взгляд.

Ему никогда не была присуща нежность, скорее наоборот, взгляд Торна походил на взгляд дикого зверя, которого пытались приручить. И уже во второй раз она поражалась трепетности Торна, как он легко касался губами ее губ и носа. Наплевав на папку с разбросанными листами, он прошелся по ним вглубь комнаты с Офелией на руках. Сегодня для него ничего не имело значения, кроме приятного аромата ее кудрявых волос.