Текст книги "Роман с Пожирателем (СИ)"

Автор книги: FotinaF

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Отец прихрамывая направился в сторону сына.

Эти спутанные волосы, грязная борода, ветхая роба разбивали сердце.

– Что это за девица? – сурово хрипел Бенедикт. – Что за дрянь пытается влезть в мою семью?

– Не говори так отец, – приподнял подбородок Майлз. – Она – достойная женщина.

– Грязнокровка не может быть достойна тебя! – воскликнул он, приближаясь. – Я пожертвовал своей жизнью…

– Тебе нужно было вовремя остановиться…

– Это всё твоя мать! – бросил Треверс-старший. – Её дурное воспитание. Ты должен понять. Чистокровных всё меньше. Если ты не возьмёшься за ум…

– Я уже всё решил, отец.

Бенедикт остановился в двух шагах от сына.

– Решил? – подозрительно выдохнул отец.

– Да. Я буду с ней, если она захочет.

Резкий взмах руками, и цепь, скрепляющая кандалы, ударила Майлза в лицо. Он пошатнулся. Жуткая боль пронзила челюсть, оставив кровавый след на щеке. Майлз восстановил равновесие, оставшись на своём месте.

– Мразь, – прошипел отец. – Я взял на себя всё, дал тебе полную свободу, и так ты мне платишь?

– Я не просил тебя…

– Если бы не я, весь магический мир давно знал бы твой секрет! Ты был бы изгоем! Ничего бы не добился. Тебя бы сторонились…

– Это худшая услуга, что ты мне оказал.

Лицо Бенедикта вытянулось от возмущения.

– Я всё время живу в сомнениях. Снейп решил, что я должен молчать о своём даре. Но я всё больше убеждаюсь, что это была ошибка.

– Не глупи! – прорычал отец. – Ты должен избрать другой путь!

– Чего бы ты хотел от меня? – безнадёжно вздохнул Майлз. – Чтобы я до конца дней оставался отшельником, чтобы наш род остановился навсегда?

– Лучше так! – бросил Пожиратель смерти. – Лучше забвение, чем порок, чем грязная кровь.

– Нам не о чем говорить отец, – шепнул Майлз. – Тебе никогда не понять. Мама…

– Не говори об этой…

– Мама любила тебя до последнего вздоха! Не смотря ни на что! – воскликнул Майлз. – Она надеялась тебя спасти! Остановить!

– Она знала, что это невозможно! – вдруг тихо ответил отец. – Мои взгляды непоколебимы. Даже теперь!

– Я буду ждать, что ты изменишься, – уверенно ответил Майлз. – Я буду верить. Не могу иначе и не изменю решения. У тебя ещё есть, что сказать?

Бенедикт Трэверс с ненавистью смотрел на сына. Сердце Майлза обливалось кровью, разрывалось на части от жалости и боли. Но молчание повисло между ними, и сын понял, что говорить больше не о чем.

– Я пришлю для тебя снадобья, – тихо проговорил он. – Прощай, отец.

Он развернулся к нему спиной и постучал в дверь. Ужасный звенящий удар в спину впечатал Майлза в железо. Но он почти не ощутил боли. Его душил ком застрявший в горле.

Дверь распахнулась и двое охранников подхватили Майлза под руки. Он тут же вырвался, крепко встав на ноги.

– Я лишу тебя наследства, щенок! – прокричал отец. – Я лишу тебя всего!

– Твоё право, – смиренно произнёс Майлз, и дверь за ним захлопнулась.

Бредвик мрачно взирал на бывшего Пожирателя.

– Я так понимаю, вам не удастся его успокоить. Странно, что он ещё не выламывает дверь. Посмотрите, что с Трэверсом.

Один из надзирателей заглянул в окошко.

– Ничего. Сидит. Смотрит в пол. Эй, Трэверс!

– Пошёл вон! – прокричал старик.

– Похоже, он в порядке, – немного удивлённо произнёс молодой надзиратель.

– Отвратительно выглядите, – констатировал Бредвик. – Эпискей.

Майлз почувствовал, как челюсть заныла, что-то хруснуло.

– Вот это удар, почему не позвали?

– Это мой отец, – с достоинством произнёс Майлз.

– Тем не менее, несмотря на семейные драмы, это дело не только личное. Беспорядки в Азкабане недопустимы и жёстко пресекаются. Пройдёмте в мой кабинет, вы должны прояснить ситуацию, потому как мы обязаны расследовать происшествие, не зависимо от наличия улик. Нужно найти сову и пославшего её. Это практически невозможно без письма, но записи в журнале могут помочь. Очень важно знать истинное содержание послания, надеюсь, вы это понимаете.

– Понимаю, сэр, – холодно ответил Майлз. – Но мне бы не хотелось. Вы правы, это семейное дело.

– Поздно, сэр. Отчёт о беспорядках отправлен в министерство, ваш отказ от содействия следствию…

– Да. Я понял, хорошо. Что от меня требуется?

***

Гермиона, огромными от ужаса глазами, смотрела на отчёт из Азкабана. Наверное, это было бы обычным, рутинным делом, если бы не зачинщик беспорядков – Бенедикт Трэверс. У неё дрожали руки. «Причины неясны…», «Ненависть к маглорождённым…», «Потребовал вызвать сына…», «Майлз Бенедикт Трэверс приглашён…» Перед глазами всё расплывалось. Она отчаянно кусала губы, не представляя, что с ним сейчас происходит, что он чувствует, он уже там? Может ли она что-нибудь сделать? Её задача обработать отчёт, зарегистрировать, сообщить в штаб мракоборцев и направить документы выше. Но она колебалась. Вцепилась в эти бумажки, боясь выпускать из рук. Хотелось их сунуть поглубже в ящик стола, чтобы их никто никогда не увидел, чтобы не пронюхала пресса, чтобы Майлза никто не трогал! Сердце бешено билось. Стук в дверь, как удар по голове.

– Да! – несвоим голосом выкрикнула она, и удивлённая секретарша нерешительно приоткрыла дверь.

– Мисс Грейнджер, – тихо пролепетала она, видя взволнованный взгляд начальницы. – К вам мистер Малфой.

Гермиона внутренне взвыла. Только его сейчас не хватало! Она быстро сунула документы в ящик стола.

Малфой появился на пороге сияющий и беззаботный, но от него не укрылся её напряжённый взгляд.

– Что за беда? – выпалил он. – Неужели сова самого Бруствера стала заложником тёмного мага?

– Тебе бы только шутить, – скривилась она. – Дверь закрой.

Малфой лениво повернулся.

– Мэнди!

– Да! Простите! – секретарша мгновенно закрыла за ним дверь.

– Так что? Чья сова…

– Заткнись, Малфой! – грубо оборвала она.

– Ого, – с трудом скрывая недовольство, произнёс Драко. – Ладно. Что стряслось?

– Не твоё дело. Ты из другого отдела, – отрезала Гермиона, поднимаясь из-за стола. – Могу лишь сказать, что кто-то пытается нарушить хрупкий мир, который мы так кропотливо выстраивали столько лет. Знаю, это только видимость. Неприязнь чистокровных и маглорождённых никуда не делась, лишь сгладилась немного. Но беспорядки в Азкабане, это серьёзно!

– Беспорядки? – хмыкнул Драко. – Не более чем мелкая потасовка, наверняка.

– Выкрикивались лозунги, Малфой! И не абы кем, а Пожирателями смерти. Хуже всего… – она осеклась, поняв, что заходит уже слишком далеко. – Ладно, иди Малфой, мне надо разобраться и сообщить наверх.

– А чего ты так переживаешь? – недоумевал он. – Тебя лично как это касается? Только тем, что ты маглорождённая?

– Это отец Майлза! – выпалила она, пряча лицо в ладонях. – Они прицепятся к нему. Опять всё начнётся…

– А как ты хотела? – тут же возмутился Драко. – Я говорил тебе, связь с ним может тебе навредить. Началось уже! Посмотри на себя! Где твоё хладнокровие? Где принципиальность? Раскисла, как девчонка первокурсница!

Гермиона гордо приподняла подбородок.

– Я не раскисла! Это неправда! Я просто…

– Соберись! – Драко положил ладони ей на плечи и встряхнул немного. – Майлз сам должен расхлёбывать то, что происходит с его отцом. Твоё дело – работать! И даже не думай пытаться на это повлиять. Твоя карьера сейчас важнее. Делай своё дело и не тупи!

Гермиона резко выдохнула и с благодарностью взглянула ему в глаза.

– Спасибо, – шепнула она. – Ты прав. Конечно, ты прав. Тебе пора. Иди!

Она вдруг стала выталкивать его из кабинета. Драко растерянно улыбался.

– Грейнджер, ты иногда меня просто добиваешь!

– Иди-иди! Всё, шагай! Спасибо, но мне надо работать, – она вытолкала его за дверь и бросилась к ящику.

Достав документы всё тщательно перечитала, сделала для себя копию, записи в журнале и отправилась в Штаб мракоборцев.

***

Гарри немного озадаченно просматривал документы, медленно перелистывая страницы.

Гермиона нетерпеливо стучала носком туфли, скрестив руки на груди.

– Ну? Что скажешь? – не выдержав выпалила она. – Это очень серьёзно?

Гарри поднял на неё полный сочувствия взгляд.

– Расследования не избежать, – заключил он, и Гермиона с досадой всплеснула руками, поднимая глаза к потолку. – Уже завтра всё это будет в газетах. Прости, но твой Майлз не спрячется от огласки. Это не его вина, но всё зависит от подачи, ты же понимаешь…

– Да понимаю, – вздохнула она, потирая лоб ладонью. – Как ему помочь, может, нужен адвокат?

– Ты издеваешься? – усмехнулся Гарри. – Зачем? Он же ничего не сделал. Будет разбирательство, но виновный тут кто-то третий, тот, кто написал письмо провоцирующего содержания. Если твой Трэверс будет следовать всем правилам, будет содействовать следствию, то всё обойдётся, успокойся.

– Чем я могу помочь? – с надеждой спросила Гермиона.

– Нам? Ничем. А вот ему нужна поддержка – это точно.

– Спасибо, Гарри! – порывисто обняла его Гермиона. – Знаешь, я поняла, что когда дело касается Майлза у меня совершенно пропадает логическое мышление. Я как будто… не могу увидеть всю картину целиком, всё распадается и остаётся… только он.

Гарри умилённо смотрел на подругу.

– Ты мне нравишься такая, – улыбнулся он. – Ты становишься похожа на настоящую девушку. Такую милую, влюблённую…

– Скажешь тоже! – раскраснелась Гермиона, дружески толкая его в плечо. – Ладно. Не буду паниковать. Ты прав. Надо успокоиться. Пойду работать. Успеха вам, надеюсь злоумышленник найдётся.

– Маловероятно, без письма это будет практически невозможно, но мы постараемся.

Друзья обнялись, и Гермиона помчалась на своё рабочее место. Она с нетерпением ждала вечера. Ужасно хотела его увидеть, во всём разобраться. Переживала, всё ли с ним в порядке. Была почти уверена, что могло произойти что-то очень плохое.

Она ждала его в холле министерства, как они и договорились. Ждала долго. Уже через полчаса было ясно, что он не придёт, но Гермиона не могла уйти. Когда около семи рядом оказался Драко, она вздрогнула от неожиданности.

– Какого Салазара ты ещё здесь? – выпалила она.

– Я-то работал, а ты чего тут? – усмехнулся он. – А! Ждёшь своего суженого? Он не придёт. Думаешь из Азкабана так просто уйти?

– Думаешь, он там? – вздохнула она.

– Уверен. Если ты хоть немного его знаешь, должна понимать, что он выполняет свой долг. Для чистокровных семья – это нечто большее…

– Ну, знаешь! – возмутилась Гермиона. Гнев вспыхнул в её глазах. – Чистокровность тут ни при чём, ясно?! Маглорождённые не менее почтительны к своим родителям! Может даже более, чем вы!

– Ладно-ладно, не кипятись! – виновато ухмылялся Драко. – Я не так выразился. Иди-ка ты домой, он сюда уже не придёт. Думаю, после всего что произошло, он вообще забудет дорогу в министерство, разве что как свидетель…

– Малфой! – прорычала она.

– Согласен, это не смешно. Я отчаливаю, пока ты меня не прокляла, – бессовестно широко улыбнувшись, Драко вошёл в огромный камин и исчез.

Гермиона безнадёжно вздохнула. Ждать, действительно, не было смысла.

Даже ласково встретивший её Живоглот казался грустным. Они сидели на диване обнявшись. Ничего не хотелось, даже ужин готовить. Гермиона была почти уверена, что сегодня не увидит Майлза. Неужели после встречи с отцом, который ненавидит таких как она, Майлз решится прийти. А если решится? Что если она нужна ему, сейчас нужна как никогда?! Гермиона вдруг вскочила, резко переложив разомлевшего кота на диван. Тот недовольно выпучил удивлённые глаза и затряс измятой мордой.

Гермиона бросилась готовить ужин. Он не ест мяса, и хорошо, замороженные овощи есть и есть свежие. Поставив рагу на огонь, взялась за салат. Всё было готово очень быстро. Конечно, она понимала, что Майлз может вовсе не прийти, но надежда не покидала. Гермиона слонялась по квартире от одного окна к другому, хотя вероятности, что он войдёт через дверь не было. Нет. Он не станет врываться через камин. Майлз не так воспитан. Время шло так медленно, просто невыносимо.

Тихий стук в дверь заставил её вылететь из гостиной, на всём ходу ворваться в прихожую и распахнуть дверь не спрашивая, кто там. Радость мгновенно исчезла с её лица.

– Здравствуй, – тихо произнёс Майлз.

– О, Мерлин! Что с тобой такое? – она зажала рот рукой, увидев огромный фиолетовый синяк на пол щеки. – Входи скорее!

Она хотела схватить его за руку, но он резко отстранился.

– Мне нужно идти, Гермиона. Я просто должен был извиниться, что не пришёл вовремя.

– Да ты что?! Не за что…

Она снова протянула к нему руку, желая втянуть его в квартиру.

– Я был в Азкабане, – выпалил он. – Ты не представляешь, какая там грязь, инфекции. Я не войду в твой дом. Мне нужно вернуться в замок.

– Я знаю, где ты был, – тут же строго заговорила она. – Я знаю достаточно, чтобы… Так. Входи немедленно, примешь душ, я дам тебе одежду, поужинаем и поговорим об этом, – взглянула она на его разбитую челюсть.

Её всю трясло от волнения, больше всего она боялась, что Майлз просто уйдёт. Уйдёт, всё обдумает и больше не вернётся. Это было что-то интуитивное, не основанное ни на какой логике. Гермиона просто не могла его отпустить. Она отступила в сторону, шире открывая дверь.

– Пожалуйста, – шепнула она.

Майлз глубоко вдохнул, устало прикрывая глаза. Ведь он уже принял решение. Самое жуткое решение в своей жизни, самое болезненное, но этот чудесный заботливый взгляд что-то надломил внутри.

Он сделал нерешительный шаг, и Гермиона почувствовала, что дыхание возвращается к ней. Майлз вошёл в квартиру, и девушка с облегчением заперла за ним дверь.

========== Глава 14. За гранью ==========

– Итак, – деловито произнесла она. – Ванная здесь. Она, конечно, маленькая… для тебя, но помыться можно. Мыло… – она развернула новый кусок и положила в мыльницу. – Сейчас.

Гермиона ушла. Майлз устало запрокинул голову, снова и снова прокручивая этот тяжёлый день в голове. Ему ужасно хотелось лечь и уснуть, но было очевидно, что всё не закончится так просто. Девушка вернулась, неся в руках полотенце, джинсы и футболку, явно не её размера.

– Это вещи моего папы, – с виноватой улыбкой произнесла она. – Всё чистое, не волнуйся.

Она включила воду и вышла. Какое это было блаженство – смыть с себя эту, казалось прилипшую к нему, атмосферу Азкабана. Вода – это чистота. Майлз никогда не задумывался над тем, насколько это важно. Почему-то в её доме он чувствовал себя так спокойно. Волновало другое. Как? Как теперь это всё прекратить? Как он скажет ей об этом?

Спустя пятнадцать минут он вышел из ванной в непривычно коротких для него джинсах и нелепо обтянувшей плечи футболке. На синяк он даже смотреть не стал, с ним теперь всё равно ничего не поделаешь. Неспеша прошёл в кухню, тихонько шлёпая босыми ступнями. Гермиона обернулась, она стояла у окна, всматриваясь в темноту. Её взгляд быстро пробежал по нему, на мгновение задержавшись на левом предплечье.

– Немного не твой размер, ну да ничего, на один раз можно потерпеть, – приветливо улыбнулась она, и направилась в ванную, где лежали его вещи. Майлз присел на стул, пока девушка закидывала его одежду в стиральную машину и громко говорила: – Через час положу их в сушилку, и всё будет в порядке. Ты ведь не торопишься?

– Мне некуда, – тихо ответил он, но она уже стояла рядом.

– Дай посмотрю.

Она осторожно взяла в ладони его лицо, повернула к свету. Сердце сжалось, словно её саму ударили. Ближе к подбородку был явный синий след двух колец цепи.

– Это отец? – тихо спросила она.

Майлз молча кивнул.

– У меня есть бальзам. Готовила давно. Очень давно, но у него неограниченный срок годности. Если смазать, будет меньше болеть и быстрее заживёт.

– Да, я знаю такой, готовил однажды. На пчелином воске.

– Да, – улыбнулась она. – Именно.

Открыв шкафчик у окна, достала круглую широкую банку. Она зачерпнула тремя пальцами желтоватое содержимое и стала бережно втирать в его челюсть.

Майлз не сводил глаз с её внимательного лица. Её руки волновали, взгляд грел душу. В нём было всё: сострадание, нежность и даже нечто большее.

– Что было в том письме? – наконец спросила она. Майлз закрыл глаза. Стало холодно, когда её рука остановилась и пропала. Он взглянул ей в глаза. Не мог понять их выражения. Мог бы послушать, что она думает, но давно решил, что с этим нужно бороться всерьёз. – Я знаю, что произошло. Это моя работа, Майлз. Ответь, пожалуйста.

– Кто-то сообщил моему отцу о тебе. Теперь каждый сотрудник министерства, каждый служащий в Азкабане знает, что я… встречаюсь с маглорождённой волшебницей. Но никто не знает, что это ты. Они не осмелились спросить. Но если до этого дойдёт, я не смогу солгать. Я должен уйти. Не хочу впутывать тебя в этот скандал. Это может отразиться на твоей карьере, на репутации…

– Что ты такое говоришь? – возмущённо воскликнула она. – Ты что хочешь сказать? Что… наша жизнь только-только началась и ты, вот так просто…

– Это непросто, Гермиона, – с неожиданной дрожью в голосе произнёс он. – Это. Не. Просто. Я не хочу этого больше всего на свете. Но навредить тебе, всё равно что…

– Считай, что я этого не слышала, – резко заявила она. – Отец требовал, чтобы ты со мной порвал?

– Да.

– И ты ему пообещал? – с трепетом спросила Гермиона.

– Нет.

– Нет? – удивилась она.

– Я прямо сказал, что это невозможно. Его протесты ничего не значат. Но общество… оно жестоко. Тебя могут осудить за связь со мной, бывшим Пожирателем, сыном убийцы…

– Майлз… – вздохнула она, садясь напротив. – Что за домерлиновы рассуждения?

– Гермиона, это не шутки. Если Скитер в тебя вцепится, может погубить все твои начинания. Я не хочу быть причиной…

– А я не боюсь! – горячо заговорила она. – Я пойду против стереотипов. Защищая маглорождённых, я вовсе не стремлюсь унизить чистокровных. Меня не может опорочить общение с тобой. Тебя оправдали! Ты – не убийца, не палач…

– Но мой отец…

– Ты не в ответе за отца! Люди должны научиться это понимать! Неужели, всё, что ты говорил… ничего не значит? Ты обещал…

– Я помню. Помню, что я обещал.

Майлз облокотился на колени, закрыл лицо руками.

– Я больше всего в этой жизни хочу быть с тобой, но не такой ценой. Я не готов создавать тебе трудности.

– А я готова! – Гермиона вскочила на ноги. Майлз устремил на неё поражённый взгляд. – Вот так просто отказываешься? Ты… так просто…

Она с вызовом смотрела ему в глаза. Прямо, несгибаемо. Ему стало так совестно, за каждое слово, за каждый шаг. Он был готов на что угодно, чтобы быть с ней.

– Ты должна подумать…

– Я подумала, когда приняла твоё приглашение на обед. Тогда, когда ты встретил меня у кабинета. Всё было решено в ту же минуту! Мы встречались в холле министерства, в «Серебряной маске» у всех на виду! Если… дело только во мне… Если ты не боишься этих трудностей…

– Пойми, за себя мне нечего бояться. Я уже отбоялся. Давно.

– Я смогу за себя постоять, поверь. Ты… важен для меня. Может даже важнее, чем…

Она отвернулась к окну. Гермиону била мелкая дрожь. Неужели только что она призналась Майлзу в своих чувствах? Она почувствовала себя слабой, уязвимой и ненавидела себя за это. В оконном отражении видела, как он поднялся подошёл и робко положил ладони на её плечи, сжал осторожно, трепетно, словно боялся повредить тонкую фарфоровую статуэтку.

Гермиона ощутила его дыхание на своей макушке. Это было так приятно, что-то родное и близкое.

– Ты – самое дорогое, что есть в моей жизни, – прошептал он. – И я… никогда не потерял бы тебя из вида. Оберегал бы на расстоянии, чтобы ты была счастлива. Но если ты готова жить с Пожирателем смерти, нести на себе это клеймо…

Гермиона медленно повернулась, запрокинув голову смотрела в его волшебные искренние глаза, а Майлз нежно перебирал её кудри, лежащие на плечах.

– Ты смелая гриффиндорка, – улыбнулся он. – Очень смелая. Я… должен сказать тебе ещё кое-что очень важное. Может быть, это даже важнее, чем клеймо Пожирателя.

Майлз бережно обнял её плечи, прижимая девушку к своей груди, как будто в последний раз. Как она это выдержит? Жизнь с легилиментом – это совершенно другая жизнь. Гермиона вдруг порывисто обняла его в ответ, и Майлз вздрогнул от боли, издав глубокий тяжёлый стон.

Она отскочила, врезаясь спиной в подоконник.

– Что с тобой? – воскликнула она. – Тебе больно? Повернись!

Майлз послушно повернулся, и Гермиона осторожно приподняла его футболку. Жуткий, чёрный кровоподтёк оставленный цепью, заставил её тихо заскулить.

– Как же… Как… он мог? Ты же… его сын, – простонала она. – Что же ты молчал?

– Всё не так плохо, – прошептал он. – Я его почти не чувствую, только когда ты дотронулась.

– Снимай немедленно! – потребовала она. – Садись. Я буду очень осторожна, но если будет больно говори сразу же, хорошо? Ох, какой ужас. За что он так с тобой? Ты хоть защищался? Дурацкий вопрос, видно же, что нет. За что можно так бить своего собственного сына?

– За то, что не отказался от тебя, – тихо ответил Майлз и ощутил мягкое прикосновение к спине. Её липкая скользкая рука бережно погладила кровоподтёк от плеча до самой поясницы. Он почувствовал, как на него наваливается потрясающая, умиротворяющая слабость. Каждое движение, как ласковые волны, омывающие пустынный каменистый берег. Тепло разливается внутри, заставляя веки устало сомкнуться. Ничего прекраснее он не испытывал в своей жизни.

Она видела, как расслабились его широкие плечи, как он ссутулился, дыхание стало тихим, размеренным. Ей казалось, что это какой-то несбыточный сон. Мужчина, которого она так ждала – здесь, в её доме, и она лёгкими, нежными движениями словно привязывает его к своему сердцу, пропитывается им.

Майлз внезапно чувствует, как её движения становятся всё невесомей, снадобье впиталось полностью, он это знает, но она нежно ласкает его рану легко, как будто эти движения сами по себе целебное зелье. Он расправил плечи, поднял голову, боль, как тяжесть проскользнула между лопатками и тут же утихла. Но она это заметила, осторожно положила ладонь именно туда, откуда был выстрел. Майлз блаженно выдохнул.

Ей так хотелось, пройтись ладонями по его плечам, обвить шею, окунуться носом в тёмные растрёпанные пряди. Нет. Так нельзя. Она и так позволила себе быть слишком смелой. Сердце бешено забилось, когда он медленно, осторожно повернулся к ней. Майлз обвил мускулистыми жилистыми руками её тоненькую талию. Мурашки прошли по рукам девушки, и она невольно приблизилась, нежно проскальзывая пальцами по его плечам.

– Ты позволишь мне остаться с тобой? – прошептал он, с нежностью глядя ей в глаза. – Мне больше некуда идти.

Гермиона ласково улыбнулась, с наслаждением погружая пальцы в его чёлку.

– Оставайся, – шепнула она. – Тебе не нужно никуда идти.

– Я должен сказать тебе что-то очень важное, Гермиона, – выдохнул он. – Я давно хочу признаться.

Она вдруг яростно замотала головой.

– Это важно! – шепнул он и медленно поднялся.

Её почти испуганные глаза, как будто кричали: «Не надо!» Это было хуже, чем «Обезъяз». Эти нежные приоткрытые губы горели алым пламенем, щёки зарумянились, она ждала чего-то, ей было страшно. И Майлз не решался всё испортить, только не сейчас. Он почти уверен, Гермиона всё поймёт однажды. Но ему так важно сейчас знать, о чём она думает. Шум прибоя исчез, уступая место её тихому дыханию. «…как мне сказать то, что я знаю? Ты думаешь, я не поняла? Ты ведь слышишь меня? Скажи, ты меня слышишь?»

Его глаза расширились, ресницы дрогнули.

«Что же ты молчишь? Ответь, ты меня слышишь?» Он не верил тому что происходит. Неужели? «Майлз, просто сделай шаг. Ответь мне?» – это был стон. Стон её души. Мольба в глазах.

– Я… слышу тебя… – почти беззвучно прошептал он. – Я слышу.

Восторженная улыбка озарила её лицо. Гермиона всё поняла. Это было ни с чем не сравнимое счастье. «Тогда почему ты… так далеко?»

Мороз прошёл по его спине. «Я хочу быть твоей… только твоей!» Он страстно припал к её губам, и восторженный стон вырвался из её груди. Умопомрачительный, уничтожающий все преграды. Майлз прижал её к себе нежно, безудержно. Её объятия пьянили, движения губ, её хрупкое, дрожащее в нетерпении тело, вздохи дурманили. Он подхватил её за бёдра инстинктивно, словно уже делал это когда-то, и она осторожно обвила его бёдра ногами, крепко обнимая за шею.

– Держись, – выдохнула она прямо в поцелуе. Раздался хлопок, и всё вокруг потемнело. Он столкнулся с чем-то и потерял равновесие, покачнулся и сел на что-то мягкое. Гермиона оказалась у него на коленях. «Это спальня, Майлз. Просто… моя кровать», не отпуская его губы улыбалась она. Его руки скользнули по её обнажённой спине, смело сдёргивая тонкую футболку. Её стройный силуэт в свете луны был прекрасен. Его и без того тяжёлое дыхание стало прерывистым, он почти задыхался от этой жажды, которой никогда прежде не испытывал с такой силой. «Смелее… Я так хочу этого!» И его губы плавно, осторожно касаются её груди. Резкий, шумный выдох, она запрокидывает голову, прогибается ему навстречу.

– Ещё! – нежно стонет она, и её голос лишает рассудка окончательно. Майлз больше не чувствует боли, всё напряжение сосредоточено внизу, там где он не привык его чувствовать. Он резко выдыхает, внезапно переворачивая её на спину, роняя на кровать. Она улыбается, ласково оглаживая ладонями его грудь, живот, расстёгивает пуговицу на джинсах, молнию. Майлз впивается в её грудь внезапно, резко, Гермиона вскрикивает, крик перерастает в стон, мучительно сладкий, он ласкает её голодно, упивается ею. Она стонет громко, безудержно, словно они одни во вселенной.

Ему страшно, но страх затмевает жажда, она разожгла её так, что погасить невозможно. Он быстро стаскивает с неё шорты вместе с бельём. Видит, как она вдруг вздрагивает, игривая улыбка становится мягче, это ожидание мучает. Ей страшно, он это видит, даже не читая мысли. «Иди ко мне, просто… иди поближе», это похоже на шёпот. Майлз нависает над ней, прикасается ладонью к её щеке, его взгляд нежен, движения неторопливы. Гермиона осторожно обхватывает ногой его бёдра, прижимается своим животом к его. Это тепло дурманит, он не выдерживает напряжения, чуть подаваясь вперёд, и она вздрагивает, приподнимает бёдра ему навстречу. И он скользит, видя, как её ресницы смыкаются, спина прогибается, а пальцы впиваются в покрывало. Этот стон… Нет, он ничего подобного не слышал в своей жизни. Чувствует, как внутри всё пульсирует, напрягается, заставляя сделать резкий рывок. Его окутывает нежность, смешанная с дикой страстью, он впивается в её губы, движется резко, беспощадно, наслаждаясь этими сладкими звуками: её стонами, вздохами. Его собственные стоны вперемешку с хриплым тихим рычанием, как будто ему не принадлежат.

Гермиона растворилась, она больше не думает, она слушает, чувствует, отдаётся всем своим существом ему. Безоговорочно. Уязвимо. Свободно. Она решила. Поставила на карту всё. Это полёт. Его руки, губы, его движения, резкие, мощные, безусловные. Гермиона с трудом понимает, что он не сводит с неё взгляда, улыбается так ласково. На секунду возникает мимолётная мысль, которую потом невозможно изгнать из сознания «Я люблю тебя. Люблю. Люблю…» Мысль крутится, повторяется, темп ускоряется, в животе что-то скручивается, всё сильнее и сильнее. «Майлз, я… я…» Глаза распахиваются и внутри всё горит, растекается, и он вздрагивает, сдавливая в руках её запястья. Входит так глубоко, что она сжимается, нежно касается его плеча губами. Он опускается рядом, бессознательно притягивая её к себе, вдыхая её аромат. Эта постель словно облако, нежное, мягкое, а рядом она, его свет, его единственная.

– Гермиона… – тихо шепчет он.

Она обнимает его плечи осторожно, протискивая свою стройную ножку между его ног. Ей хочется слиться с ним воедино. Навсегда. И он целует её утомлённое лицо, её губы. Они осторожно ласкают друг друга, тихо, слушая звуки дыхания, не имея ни единого шанса отвести взгляд.

– Как ты узнала? – устало прошептал Майлз.

Она нежно улыбнулась, ласково проводя пальчиком по его плечу.

– Никто никогда не понимал меня так, как ты. Ты слишком хорошо меня знаешь. Буквально всё. Все мои сомнения, страхи, желания. Так не бывает. Я давно подозревала, просто… решила проверить. Но ты не сразу ответил. Ты не всегда слышишь мои мысли?

– Я старался их вообще не слушать. Но это сложно, когда защита не выдерживает. Сильные эмоции, неожиданности, и стена рушится, мысли снова наполняют сознание…

– Значит, ты легилимент. Причём это не требует палочковой магии.

– Не требует. Я просто слышу, как дышу.

Гермиона с улыбкой прикусила губу.

– Это потрясающе, – прошептала она. – Мне придётся в совершенстве овладеть окклюменцией, чтобы скрывать свои мысли?

– Тебе есть что скрывать? – усмехнулся он.

– Кто знает, кто знает, – загадочно улыбаясь, перекатилась на спину Гермиона. – Думаешь, у тебя одного есть секреты?

Он с нежностью любовался ею. Её прошлое – это что-то запретное. Сейчас он с какой-то невероятной силой чувствовал, что хочет знать всё, но это может быть больно для неё. Он не решался спросить. Да и признаваться в том, что он случайно проникал в самые запретные уголки её памяти, совсем не хотелось. Он задумчиво всматривался в её нежные черты, не замечая, как внимательно всматривается в него она.

– Что ты ищешь? – тихо спросила Гермиона, ласково скользя рукой по его волосам. – Я небезупречна, как ты понимаешь.

Нотка грусти прозвучала в её голосе. Майлз ощутил её так явно.

– Я и подавно, – улыбнулся он, притягивая её за талию к своей груди. Майлз нежно коснулся её аккуратного носика своим.

– Тебя… что-то тревожит? – прошептала она.

– Твоё будущее. Я хотел бы быть лучшим для тебя. Но моё прошлое…

– Майлз, – нежно прошептала она, с блаженством касаясь его губ. Он глубоко вздохнул ощущая лёгкое головокружение от её прикосновения. – Если бы ты знал, насколько это неважно.

Гермиона целует его, она делает это так, словно ждала всю жизнь, словно нуждалась в этом больше всего.

– Если бы ты могла видеть, как ты прекрасна, – выдыхал он в её шею, касаясь нежной кожи губами. – Это невыносимо…

Его объятия – мечта. Гермиона не могла предположить, что это будет так. Так открыто, совершенно естественно, без тени смущения, словно он именно тот, кого она так ждала. Больше ничего не нужно. Её вдруг начинают одолевать вопросы. Их просто море, безграничное, волнующееся. Она понимает, что он, вероятно, знает о ней всё. А она? Что знает она? Первый вопрос сам срывается с губ, неизвестно почему, просто потому что так хочется.

– Сколько у тебя было женщин? – она тут же вспыхнула, чувствуя, как замерло его дыхание. Он смотрел ей в глаза, словно ушам своим не верил. Гермиона растерялась и на автомате выпалила: – Прости. Это просто… не знаю. Просто… всё так быстро, я даже не успела тебя узнать получше. Что ты смеёшься? – простонала она.

Майлз уткнулся лицом в подушку и тихо смеялся. Это тот вопрос, который он безумно хотел задать ей, но был уверен, что это будет слишком сейчас. Она, однозначно, гораздо смелее, чем он думал.