Текст книги "Джунгли. Том 3 (СИ)"
Автор книги: Focsker
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Прося негорячую, но тёплую воду, я учитывал, что Мудрагорна могла получить ожоги от солнца, поэтому горячих ванн стоило избежать, использовать прохладную воду. Однако это лишь для кожи, а чтобы сделать бритьё более приятным и лёгким, нам с ней предстояло распарить области подмышек и лобка, после напенить и аккуратненько пройтись острой бритвой. Хоть провоз бритв и запрещён в ручной клади, но слава богу, что в багаже, что в в сумочках, у наших дам хватало станков для бритья, да и у Добрыни, с его-то ковром по всему телу, хватало острейших Спутников.
Управляя женщиной как марионеткой, заставляя её то поднять руку, то опустить, я то и дело прихватывал её за талию, пристраиваясь сзади, животом, иногда локтем, утыкался в её мягенькую попку, сильную спинку. Хоть гостья и старалась сохранять каменное лицо и спокойствие, но каждый раз, когда я её просил нагнуться, дабы смыть с головы, плеч, подмышек мыльный раствор, она краснела всё сильнее и сильнее.
– Они такие мягкие, прямо так и хочется… – Когда мы перешли ко второй руке, я облизнул её сосок, и женщина вновь ахнула, обхватив меня рукой, вжала голову мою в свои груди. Член мой от этого тотчас встал, да только упирался он в неё где-то в области чуть выше колена.
– Агтулх, а мытьё, может, немного подождать? – спросила женщина, и сука… таким голоском, что хотелось прямо сейчас забить на свой план и утонуть в её грудях. Но нет! У нас пари, и я должен убедиться в том, что если каким-то образом мой член не достигнет её сердца, то мне удастся заставить её кончить иными путями: языком или руками, плевать, я выиграю, но для этого нужно подготовить почву. И тогда уж я смогу разгуляться вдоволь!
– М-м… м-мм… – бубню я ей в грудь, чутка отталкиваюсь руками от сильного пресса. Хоть женщина и ослабляет хватку, рот мой вынырнул из мягкой сисечки не сразу… – Кхм-кхм, я сказал, гигиена превыше всего. Милая Мудрагорна, будьте любезны, в дальнейшем воздержитесь от столь резких действий, вы же обещали слушаться. – Воздержитесь, блядь, пожалуйста, или я сам не сдержусь! Кричу в себя!
– П-простите, Агтулх… – Склонила голову женщина и подняла руку.
Мышцы её были сильными и крепкими, а вот кожа – приятная на ощупь и нежная. Ароматный шампунь с прохладненькой водичкой давно смыл весь подсохший пот. Распарив ей руки, лезвием острейшим аккуратно сбрил последние беспокоившие меня элементы сверху. И когда девушка, ожидая, держала руку поднятой, аккуратно, подразнивая, поцеловал её в спину. Подпривыкнув к моим касаниям, кокетству, тому, как упорно не позволял ей получить то, чего мы оба страстно желали, женщина стала покорней, а я перехожу к самому главному – дремучему лесу между её ног. И зайти намереваюсь так же издали, с чёрного входа. Орудовать меж её больших сексуальных булочек – один большой соблазн, и сдерживаться я не стану.
– Расставьте ноги пошире, можете выйти из тазика, после раздвиньте руками ягодицы.
Коровка следует точно моим словам, и в конце, зачем-то наклонившись вперёд, оттопыривает огромную попу.
– Вот так? – Неуверенно спрашивает она, свесив вперёд груди. Матерь божья, эти холмы, да ими теперь можно было укрыться в холодную ночь! Член мой успевший за время мытья опуститься, вновь встал, и коровка это заметила. – Он у вас то опускается, то вновь поднимается. Странно, впервые такое вижу.
– Особая способность. – Откинув дурные желания, проливаю всё водой, мылом, затем опять водой. Осторожно орудуя лезвием, удаляю всё раздражающее мой глаз, постепенно перехожу к смежной области. Попка её очищена от лишнего, и, как бы невзначай, для своего удобства, я слегка проникаю в неё пальцем.
– Оу…
– Не дёргайтесь. – Один палец в её отверстии чуть углубляется, и другой по мере бритья медленно сползает к женской щелочке. Поначалу мне казалось, что в вагине этой женщины даже голова моя могла бы поместиться. Однако всё оказалось совсем не так. Персик – мягчайший и нежный. Судя по увиденному, эта женщина сильно приукрашивала свои сексуальные походы и победы. Поначалу она казалась даже не тронутой, однако, когда я перестал играться с её черной дырочкой и перешёл к главному, киска её спокойно поглотила мой указательный палец, а Мудрагорна лишь издала сладостный вздох. Любая другая из наших, после того как в Агохло и Оноха я бы её столько обхаживал, уже давно кончила, а может и не раз. Но эта стоит и держится уверенно! Вот блядь, нужно постараться, а то не дай бог и вправду проиграю, потом ещё ту жирную блядь Хго заставят обслуживать! Не-не-не, сука, ты умея сейчас обкончаешься.
Закончив с задней частью, обмываю её попку, перехожу к лобку, и тут действительно работаю, а не играюсь. Устроив ебучий лесоповал, добрался до заветных губок. Отлично, оглядывая свою работу, прохожусь по кругу, захожу к ней сзади, вроде всё… Теперь к удовольствиям!
– Сейчас вы выглядите неотразимой, Мудрагорна.
Одной рукой касаюсь её лобка, второй тянусь к груди, великолепным сосочкам, которые так хочется попробовать вновь на вкус.
Пальцы проникают в неё, прижимают, ласкают, щипают, редкие вздохи становятся более частыми. В моменте, осмелев, она блокирует мою руку. Прихватив за запястье, когда уже второй мой палец собирался вторгнуться в её пещерку, женщина спрашивает:
– Может, переместимся на кровать, уважаемый Агтулх?
Я слегка добавляю усилий, хоть она и придерживает кисть, но противиться моим действиям не смеет. Её попка буквально наваливается на мой торс, и когда я, ускорив темп, таки вошёл в неё вторым пальцем… пухлый зад грубым движением назад буквально вытолкнул меня из ванночки. Если я ни за что не схвачусь, то упаду!
Пальцы мои сильно сжимают женскую грудь, сдавливают сосочек, с которым сейчас игрались! Держу баланс… фух, чуть не ебнулся.
– М-м-м-м-му… – прерывисто вырвалось из рта гостьи, а по руке моей потекло нечто тёплое. А, «му»?
Попка Мудрагорны едва заметно подрагивала. Сама воительница стояла в полный рост, рукой своей почему-то прикрывая рот.
Отпустив её сосок, замечаю на руке нечто… стоп, белое, это что, молоко?
Оу, так она кормящая, или может это особенность? По персику точно не скажешь, что рожала.
– Ладно, это уже опасно, давайте и вправду перейдём к кровати.
Едва мы добираемся до постели, она чуть проявив силы, толкает меня на кровать, убирает волосы за голову, вновь падает на колени, принявшись жестко, буквально через хер, душу мою высасывать. Её большой язык оказался лучшим стимулятором, а неглубокая глотка при движении моих бёдер встречала приятными толчками. Она умела сосать, знала, как это делать, а ещё эти рога на её голове оказались идеально подходящими для контроля её работы. Сначала казалось, что именно она вела, но после, когда я по-настоящему разошёлся, именно я заставлял её мычать, пытаться отдышаться и даже пускать слюни, слёзы. Дергая её как за поводья, проталкивая всё глубже, словно хер мой рос и подстраивался под её глубины, кончаю той в глотку, заставляю глотать, а после, отпускаю.
Это было охуенно. Мудрагорна, распластавшись у кровати, на стертых от сегодняшних забав коленях, пытается отдышаться.
– Ну… ну вот и всё. Я победила… – Головой прильнув к моим коленям, лыбится коровка.
– Да? Ты как думаешь? Ну раз уверена, не могла бы ты его облизать… а то так грязно. – переводя дыхание, глядя в эти очаровательные, уверенные в своей победе глаза, прошу я. Ни одна женщина ещё не посмела мне в этой просьбе отказать. Даже те, что из моего мира со временем соглашались.
– Не скажу, что это было просто… – облизав головку, чмокнула ту грудастая, – даже подумывала, что могу проиграть, – коснувшись яиц, вновь всасывает член и… Глаза её округляются. Пару минут назад показывавший все признаки «уведания», цветок вновь начал затвердевать, расцветать. – Какого чёрта⁈
Высвободив член из плена своего рта, глядя на меня с одной стороны неприятно удивлённой, а с другой стороны кривой улыбкой, спрашивает Мудрагорна.
– А это второй раунд. Залазь на кровать и поднимай свою задницу. Твоя попка очень хороша, но гладенькая киска ещё лучше. Сейчас будем пробовать её по-новому, по-взрослому!
Глава 14
На следующий день, в комнате командующей стражи Мудрагорны.
Зарывшись лицом в перьевую подушку, рогатая женщина, что едва помещалась в двухспальной кровати, с нотками позора, расстроенно мычала. Жалование за три месяца, огромные деньжищи, на которые можно было купить на родине три сотни коров, теперь придётся отдать. Но не это печалило крупную, сильную, как ей казалось, опытную «наездницу».
– И что, если бы эта Гончья не помогла, ты бы правда не дошла?
– М-м-му, правда… – отозвалась женщина, – он ещё потом сказал: «ведите следующую…»
Императрица, пришедшая проведать внезапно запившего, не явившегося на планёрку командира, от удивления упала на стул. Вчера она смеясь с дурачка Агтулха, ушла спать, а сегодня, впервые с разгромного поражения в Рогатом лесу, утешала ту, кого называли Высасывающей душу.
«Стоит отблагодарить Гончью, поступила очень даже по аристократически» – пить с утра Гертруда не любила, ведь после такого весь день мог пойти кобыле под хвост. Однако и бросить старую подругу ту, кто не раз вытаскивал её и из под завалов, и из под града стрел и арбалетных болтов, тоже не могла. Звание императрицы не позволяло ей вести себя слишком фамильярно. Это могло привести подчинённых к ненужным мыслям и лишним надеждам на Гертруду, потому с большинством она старалась держаться холодно.
– Это была не любовь, не скачки, – продолжала мычать в подушку женщина, – это… как он и сказал, меня просто выебали и бросили…
– О, боги, ты же воительница! – не сдержавшись, ощущая, что в таком состоянии командир всю их страну опозорит, припала к её плечу Гертруда. – Соберись, встань, давай выпьем, как раньше. Устроим выходной, нажремся вдоволь! Мы и так с тобой уже многое прошли: через Зубы земли, потом Непроходимый туман. Мы на земле, которая считалась необитаемой, так чего слезы лить из-за какого-то… тьфу ты, самца! – ударила командира в плечо Императрица, и та, наконец-то, оторвала голову от подушки. Глаза её были красные, почти как вареная свёкла. Под глазами мешки, и лицо, уставшее, сразу видно, как прошлую, так и эту ночь командир не спала.
«Мда… такой тебя видеть не должны».
– Я закажу к нам еду и выпивку. За мой счёт… – говорит императрица и тут же вспоминает, как немногим раньше ей такое же предложение сделал Агтулх, после чего её гордость как аристократки была попрана. – Пока плачу я, а после вычту из твоего жалования.
– Спасибо, госпожа. – Губа Мудрагоны обидно дернулась, – Я всё верну потом… – И она вновь упала лицом в подушку.
Настоящая душевная травма постигла великого воина. Наблюдая за своей подопечной, императрица пыталась вспомнить, был ли хоть один мужчина при всём её дворце, от которого бы уползали? Знал ли кто-либо из имперских работников борделей те же тайны, что знал Агтулх? Смогли бы они повторить это? Найдётся ли на всей земле второй такой, как он? Сколько бы Гертруда ни искала, подобных тому, кто погиб, так и не смогла отыскать и, наверное, постельному чемпиону, изюминке этих джунглей, она тоже не сможет найти альтернативную замену.
Еда, поданная лично шеф-поваром, которую все звали тётушкой Верой, оказалась такой же вкусной и питательной, как и вчера. Самой императрице приходилось по нраву лёгкость, с которой её уставший от изысков желудок принимал простую пищу.
В то же время Мудрагорна в порции своей с приятным послевкусием обрела некий внутренний покой, или же успокоение, а также тепло, легкость и прибыток сил. Одно лишь удручало женщин:
– Рагозское пойло, что здесь, что на материке… – первой упомянула о проблеме Гертруда.
– Ваша правда… – наконец-то позволила себе улыбнуться Мудрагорна, – хоть нос затыкай и… – В тот же момент она вспомнила, как Агтулх заткнул ей пальцами нос, а после его меч, доставая до самой глотки…
– Ты чего? – глядя, как подругу колотнуло, спросила императрица.
– Ничего. – Лицо воительницы покрылось красками, Гертруда всё поняла. Усмехнулась и отвела взгляд в окно:
– Хорошо у них тут, правда? Умиротворенно. Когда мы шли по улицам, я нигде не видела попрошаек. Не было и пьяных, вонючих выпивох, каких-то серьёзных ссор, скоплений лентяев и бездельников. Все при деле, что-то у кого-то меняют, выторговывают, а ещё улицы… у них ведь они даже не мощёные, а земля местами твердая, вытоптанная и чисто то как. Эти общественные туалеты – хорошая идея, да?
– Да… и мыло, этот запах… – протянула Мудрагорна.
– Да-а-а… – также протянула императрица. – Их чистоплотности остаётся только завидовать. Хотя, кажется мне, приняли они все эти законы исключительно из-за особенностей своих тел. Та же Гончья похожа на наших Ловчих: нюх и сильные ноги её главное оружие. Кетти тоже из охотников, но других. Их хвосты верткие и сильные, глаза зоркие, легко ведут несколько целей, к тому же, хоть у них и есть аркебузы, они носят лук и стрелы. Охотники, владеющие острым взором, наверняка так же чувствительны к слишком резким запахам. Да и на охоте они должны пахнуть нейтрально, землёй и травой, чтобы, когда ветер дул в сторону дичи, не напугать цель резким ароматом или зловонием.
– Пожалуй. – говорит Мудрагорна, что большую часть всей жизни провела на войне. – Хотя, я бы отметила другое.
– Надеюсь, ты не о членах? – попыталась подколоть ту Гертруда.
– О детях. – пропустив шутку мимо ушей, очень стараясь забыть свой позор, отвечает Мудрагорна. – У них идёт война, наверняка многие погибли, а сирот нет. Лишь эти странные ясли. И дети-то видно с жирком, хорошо кормленные, сильные, а Мамаш вокруг с десяток едва наберётся. Наверняка сирот много, и вот растут они не как наше мелкое ворьё, а вот в таких вот больших семьях.
– Да, это объяснило бы их проблемы с провиантом. – наливая вино, говорит императрица, – очень многие задействованы в собирательстве, охоте, рыбалке. Они вроде как и мамы, должны за чадом следить, но и следить как бы не надо, ведь есть эти женщины в яслях. Иными словами, охотница, воительница, собирательница или строительница может полностью отдаться своему делу – делу племени, будучи уверенной, что её детей вырастят и о них позаботятся.
Женщины выпивают, прикусывают остатки блюда из таверны.
– Кажется, Агтулх не врал, говоря о своей заботе и том, как ценит своих воительниц, – вспоминает внешний вид детей Мудрагорна. Их весёлый смех, очень интересные даже для взрослой воительницы игрушки, а также какие-то символы (скорее всего, письменность) на них. Развитие, образование, дружба, коллективное мышление – всё это прививалось им из этих ясель. В то время как в столице дети сирот, бедняков и калек, слонялись по улицам, убивая и крадя лишь с одной целью – прокормить себя и близких. – Жаль только воинов у них так мало. Их идеалы хрупки, а ведёт всё племя мужчина. Каким бы необыкновенным в постели он ни был, армия коалиции пройдётся по ним, как тяжёлый конь по полю, усеянному недобитыми ранеными.
– А вот тут ты ошибаешься, Мудрагорна, – поднявшись и поглядывая в окно на бойцов, императрица поясняет, – У них нет дорог, по которым можно доставлять провиант вглубь их территорий, нет полей, на которых армия смогла бы развернуться, стать боевым порядком, у них нет привычного понимания армии, разбив которую можно выиграть войну. И при этом всем, уже сейчас, не имея нормальной одежды, крыши, драгоценностей и золота, на котором так помешаны у нас все и каждая, они старательно скупают новейшее оружие. Они готовы голодать, не имеют запаса еды, при этом покупают сталь, осознавая, что еду можно найти, а вот оружие в джунглях на пальмах не растёт. Все эти изыски, золото, подносы, украшения… они им не нужны, это видно по их вождю. А если вождю не нужно золото, значит и его свите, подопечным, оно тоже ни к чему. Хотя Агтулх знает цену золоту и украшениям, он другой, не такой как большинство… он… – императрица замялась.
– Бог? – спросила на серьёзных щах Мудрагорна, чем заставила свою госпожу улыбнуться.
– Захватчик. И очень хитрый, умный, хоть и пытается строить из себя дурака. Как давно они прибыли на эту землю, как давно они сражаются с коалицией, сколько Агтулх правит этим поселением? Мы не знаем о нём ничего, а он, благодаря пленницам, благодаря связям с Аукай и Стеллай, уже знает о нас, если не всё, то почти всё. Это надо исправлять.
Долго не думая, Мудрагорна, испугавшись заявляет:
– Не смейте спать с ним, моя госпожа!
Императрица удивлённо перевела взгляд на подопечную. Она прибыла сюда исключительно в поиске сына, и изначально в планы её это не входило. Лишь в связи с последними событиями возник женский интерес к молодому парню, и…
– Ну… спорить с ним на страну я точно не стану, а вот постель, глядя на тебя, немного завидно. Почему бы и не переспать с ним, за корабль или пару пушек?
– Сложно объяснить, госпожа. С тех пор, как он проник в меня, как его пальцы прошлись по всему моему телу и он заставил меня кричать…
– Мудрагорна, твои слова противоречат просьбе. Ты точно пытаешься меня отговорить?
– Именно так!.. – повысив голос, командующая, чуть стихла, подозвала госпожу и шепнула, – не знаю, почему, но теперь я только и думаю, что о нём…
Императрица, закатив глаза, откинулась в кресле.
– Тебя трахнули так, что ты буквально ходить разучилась. Уж извини, Мудрагорна, подобного я не переживала, но, думаю, тоже быстро бы не забыла.
– Я о другом, моя госпожа! – чувствуя внутреннюю тревогу, говорит воительница.
– Опустим пока эту тему и вернемся к ней через недельку-другую, когда к берегу причалит корабль с нашими мужчинами. У местных очень много интересных товаров, которые дорого оценит наша аристократия. Я не хочу, чтобы золото оседало в руках, которые его не ценят. Построим у нас бордель, назначим высокую цену. Пусть наше же золото с их товарами возвращается в империю.
Женщины вновь опустошают сосуды, рука императрицы тянется к опустевшей тарелке.
– Вот чёрт. Уже закончилось, нужно ещё мяса заказать. – Поднявшись с места, двинулась к двери императрица, после чего, всучив пару монет синим плащам, отправила их за добавкой.
– Госпожа, если так сильно продолжите налегать на жареное, потолстеете. Император…
– Император будет в восторге. – Игнорируя предупреждение, вновь идёт к окну Гертруда, – это толстяк, уже как третий год хочет заставить меня разжиреть. Видите ли, ему не нравится, как на меня смотрят молодые парни. А мне плевать на них, я сама хочу оставаться такой же, вечно сильной, стройной…
– И желаемой? – с уколом спросила Гертруда, – мне то можете не врать, знаю я, как по вечерам вы «плюете» на чужие желания.
Императрица в голос хохочет.
– Вот за это я тебя и уважаю, Гертруда. Ты лучше других знаешь, когда о чём-то можно говорить, а когда лучше промолчать.
Внезапно в окне императрица видит какое-то движение, массовое. Кто-то куда-то бежит, о чём-то кричит. Показываются воительницы Кетти и много. Сначала императрица подумала, что это за ними, но отряд шёл наискось, охраняя кого-то в центре.
– Что там происходит? – Поднявшись с кровати, вгляделась в окно Мудрагорна, но, видя лишь спины аборигенов, разглядеть ничего не смогла.
– Понятия не имею, но местные напуганы. – Императрица пальцем указала на стражу, – Вон, погляди, как хвосты дыбом стали, как взъерошились, что-то плохое случилось. Пойдём разбираться?
– Идёмте, госпожа!
Мудрагорна быстро умыла лицо, утерла собственным рукавом, вместе с хозяйкой в спешке двинулась к лестнице, и у входа, вместе с другими плащами, встретила преграду. Десяток медоедов при оружии, в броне, которую раньше на них не замечали. Рядом у стенки, о чём-то беседуя с незнакомыми имперцам женщинами, стоял Агтулх. Он выглядел отдохнувшим, свежим, как и другие, слегка взволнованным. О чём-то говорил с главным поваром и высокой представительницей своего вида, к которой обращался по странному имени Катя.
– Агтулх, я требую объяснить, что за войско у ваших врат? – Императрица переживала, в первую очередь, за собственную жизнь. «Не мятеж ли это? Не смена власти? Угрожает ли нам что-то?» – думала она.
– Часть приграничного гарнизона, но не это сейчас важно! – Его мелодичный, ангельский голосок превратился в жесткий, стальной, слегка напуганный. – Скажите, Императрица Гертруда Алесей, известно ли вам что-то об абсолютном оружии Коалиции? Воительнице, которую нельзя ранить или убить, которой можно оторвать голову, и она вернёт её обратно. Вы знаете, кто такая Бессмертная⁈
Слова мужчины противоречили возможной реальности. Регенерацией в империи обладали многие, но кому бы ты не снес голову, все умирали. Гертруда лично опробовала это на всех шарлатанах, называвших себя «Бессмертными» и продававшими свои эликсиры.
– Исключено. – Говорит императрица. – Есть племена, способные отрастить потерянный орган, есть темные искусства, благодаря которым умирающий может заставить вырванное из груди сердце, находящееся в его руке, биться. Но все тут же умирают, как только голова и мозги отделяются от тела. Что случилось, Агтулх Кацепт Каутль? Что или кто напугало твоё послание, назвавшись Бессмертным?
Агтулх нервничал, взгляд его был недовольным. Испуг – тут же почувствовала Мудрагорна, инстинктивно желая тому помочь подалась вперёд.
– Говорите, Агтулх, в делах с республикой, лучше нас вам союзников не найти.
В отличие от императрицы, на слова командующей Алексей отреагировал незамедлительно. Гертруда заметила, как странно тот поглядел на её защитницу, и увидела, с какими глазами подопечная смотрела на мальчишку. «Ещё недавно она убивалась из-за своей попранной гордости, не знала, как пережить это, а теперь, хряпнув, уже чуть ли не клянётся ему в верности…» Императрица вспомнила слова Мудрагорны, её предостережение об опасности связей с Агтулхом, и тотчас сделала шаг назад. Парень слишком красив, умен, хитёр, «не к повару ведь за советом ты пришёл?» – ещё раз поглядев на Мудрагорну, Гертруда предполагала, что происходящее является каким-то планом вождя местных. «Сначала околдовал, а теперь втягивает в свои дела? А не торопится ли?»
– Бессмертная убила пятьдесят наших воинов, отправленных к гробнице. Затем, при помощи загадочного отряда, Ведьмы, Гиганта и ещё какой-то шлюхи, из засады напала на отряд Добрыни. – Игнорируя Мудрагорну, говорит, глядя в глаза императрице, Агтулх.
– Кто такой Добрыня? – Спрашивает Гертруда.
– Мой наставник и отец по духу, главный воин племени, наш мозг, меч, когти. Тот, чей ум позволил Федерации удержать контроль над побережьем, а решительность и смелость помогли украсть у беспечных рагозцев несколько кораблей.
– Это мужчина? – Удивилась Гертруда. В её понимании таких мужчин не могло существовать.
– Именно! Его нашли раненым, истекающим кровью, вместе с несколькими воительницами Кетти. – Говорит Агтулх. – Все были тяжело ранены, говорили, что за ними гонятся. Пока их несли к пограничному форту, в живых осталось только трое. Добрыню с его ранами несли к нашему городу, и вот, сейчас он у нашего главного целителя. Его раны обрабатывают, сам он в бреду рассказывает о какой-то Бессмертной – главном оружии и как она сама сказала «козыре» Республики в каждом конфликте с Империей.
– Что? – Императрица удивилась, ведь ни о каком козыре она даже не догадывалась. А будь такой, в последней войне его бы непременно задействовали. – Это ложь, такого оружия или существа точно не существует, иначе я бы знала.
Агтулх глянул на Гертруду глазами, коими мог глядеть только враг на врага. Он не поверил ей, и это не удивительно. Ученик слышал и слушал учителя, что загадочно умудрился выжить в аду и сумел из него вернуться.
– Агтулх, – Алексей промолчал на ответ императрицы, ему казалось, его обманывают. И при этом сама Гертруда не хотела, чтобы её считали обманщицей. – Клянусь своим именем, я ничего не знаю о Бессмертной на вашей земле. И ещё, не как императрица, а как старшая, более взрослая и опытная правительница прошу, не принимай поспешных решений, подожди утра.
Алексей вновь окинул её взглядом, но теперь чуть более спокойным, хотя гнев ещё читался в его глазах. Многие погибли, и друзья в том числе. Внутри него всё кипело, и было сложно принять решение. Добрыня, истекая кровью, просил, умолял Лешу отправиться в джунгли, спасти пленённых, попавших в западню Федерации женщин, когда Императрица, наоборот, отговаривала, просила остаться, или хотя бы дождаться рассвета нового дня.
