Текст книги "Джунгли. Том 3 (СИ)"
Автор книги: Focsker
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Глава 8
Сидя в своём немаленьком убежище столичного типа и вспоминая прошлый визит «якобы императрицы», мучился в сомнениях и предположениях. «А не переборщил ли я? А вдруг она и в правду была императрицей? А вдруг они готовятся продемонстрировать силу… а вдруг ещё тысяча „вдруг“?» Вчера пришло донесение о одновременной попытке убийства сразу нескольких старейшин. Сегодня после полудня пришла информация о том, что со связными Добрыни потеряна связь. Миссия деда затягивалась, и самым пугающим в этом было то, что раньше он никогда не уходил так далеко, не подстраховавшись или на худой конец не предупредив. Не назову себя гадалкой или оракулом, да только чуйка прям кричала – не к добру всё это. Такой подход, не оставляющий связи с союзниками, – это не подход деда. Ещё и этот инцидент у могильника, а с ним чувство дежавю, тревоги, сроднённое с тем, когда я потерял связь с Гончьей и Рабнир.
– Тревожно, да? – Сегодня вечером тётя Вера в таверне обслуживала «спецгостей». Меня, старших воительниц племён, а также немногочисленных старейшин, вернувшихся с информацией о склепе.
– Есть немного. – Выпив отвара на успокоительных травах, вглядываюсь в дно кружки, вспоминая пришедшую женщину, назвавшуюся Гертрудой. Она императрица? Смех, да и только. С ней солдат разве что в два раза больше, чем со свиньёй, никакой аристократии, изысканных одежд, и… к чему, зачем, блять, императрице всея Империи приходить к нам, ко мне, ещё и унижаться? Бред бредом, рассчитанный на моё раздутое ЧСВ, и то, что я раскрыл их, почти никак не повлияло на поведение той светловолосой женщины. С таким отношением, поведением, тем, как она держалась в рядах своих же, любая баба из республики могла снять шлем и назваться императрицей, требуя от меня всё что угодно. Пруфы! Мне были необходимы пруфы, которые я не получил, и вот теперь мучаюсь в сомнениях.
– Самогоночки подлить?
– А… чего? – Внезапный вопрос тёти Веры отогнал все прошлые мысли. – А есть?
– Не было б и не спрашивала. – Доставая из-под фартука небольшой кожаный бурдюк, тётушка ставит рядом со мной вторую кружку и наливает грамм сто-сто пятьдесят.
– Я это… не то чтобы питок сильный. Просто попробовать хотел.
– Да-да, пей давай, и лицо попроще сделай. А то, кажется, не видишь, не замечаешь…
– Чего? – спросил я, взяв в руки стакан.
– Того, как твоё волнение на окружающих влияет. – Ответила тётушка и я поднял глаза, оглядев столовую.
Все таращились на меня, не боялись, не стеснялись и не отводили взглядов. Они все что-то от меня хотели, спрашивали, взглядами требовали сделать то, чего я не понимал. Олай где-то проёбывается, перестали проводиться сборы с старшими семьями, практически парализовалась стройка внутри города, ещё и армия встала по линии боестолкновения, не зная, как быть дальше. Ранее моей главной проблемой оставалось не допустить ссор, конфликтов внутри поселения. Сберечь рабынь, интегрировать в общество переметнувшихся на нашу сторону наёмных тигриц, а сейчас… «Взглядами от меня буквально требовали невозможного!»
Алкоголь с сильным запахом опалил горло. Зажмурившись, запиваю его теплым, сладким чаем, и от этого лицо моё кривит ещё сильнее. Спрятав ебло своё побитое рукавом, случайно тронул рубец на щеке. Больно… С чувством тепла в горле и с отступающей от щеки болью, набравшись храбрости, решаю начать собрание.
– Храбрые воительницы Федерации, сейчас мы столкнулись с множеством проблем, решить которые в одиночку никому из нас не под силу. Враги повсюду, необъяснимые явления вносят сумятицу, и, к сожалению, исходя из своих мыслей, могу утверждать о пропаже Главнокомандующего Добрыни. Наши потери, с учётом той армии, ушедшей с Главнокомандующим, крайне велики, и я хотел бы узнать, что вы все об этом думаете.
Едва сдержав дрожь в голосе, сажусь обратно, пробегаюсь по всем глазами и вижу, как тётя Вера вновь подливает мне, но в этот раз гораздо меньше.
В первую очередь тема заходит именно за деда и за девушек, пропавших с ним. В числе солдат были несколько знатных дочерей, которых, если улыбнётся удача, старейшины Федерации хотели бы обменять на наших рабов или, при случае, обсудить их обмен с Республикой. Данную просьбу поддерживаю. Пока ещё рано говорить, погибли ли все или разбежались в джунглях, потому, обратившись к Гончьей, прошу отобрать по несколько самых быстрых женщин и разослать их по всем прибрежным фортам. Там, где могут появиться республиканские послы или же выжившие из отряда Добрыни. В то же время зашлем на вражескую территорию малые разведывательные отряды, будем искать наших. В случае, если в течение десяти дней мы не получим каких-либо известий или информации о том, что же произошло у старого склепа или с Добрыней, я собираюсь отправить делегацию к республике. В том числе и для того, чтобы вернуть наших воительниц и командира, обменяв их на воительниц врага или же какие-то иные уступки. Добрыня слишком дорог, и сердцу, и в качестве командира, друга… Батя столько раз выручал нас, пусть в последнее время мне стало сложнее его понимать, я не собирался его бросать. Как и ранее в мыслях о нём, пока своими глазами не увижу его труп, не поверю в его гибель.
И вновь решение единогласно. Далее следует тема менее значимая, а именно административная. К решению проблем всей Федерации Олай ранее меня не подпускала. Её должность исполняла и делала это очень хреново молодая Кисунь. Споры у молодой двуххвостой и старых, привыкших давить молодых своим авторитетом глав семей, вспыхивали по поводу и без. Это давление требовалось скорейшим образом прекратить. Не в укор малой, но ей скоро рожать, нужно огораживаться от стрессов, ещё и бабушка так нехорошо устроила себе детективный отпуск. Я просил старух войти в положение, принять во внимание молодость Кисунь, а также оказать влияние на Олай, вынудив ту вернуться в столицу.
Когда одна из Беа попыталась уколоть двуххвостую словами «А что, не справляется без мамочки?» с сарказмом спросил:
– А я что-то среди старейшин и их замов будущих мамочек не вижу. Или вы хотите заставить её рожать, править, ещё и с мечом в руке защищать нас всех? Если да, то вы тогда все тут на кой хер⁈
Ох, не любил я, когда задевали моё, и тем более ту, которая не меньше других упахивалась. Не дай бог с ребенком ещё чего случится. В общем, бесили меня эти задиры, знатно бесили, и давать в обиду свою дурочку я был не намерен.
– Хорошо сказано, Лёшка. – Шепнула мне на ухо тётя Вера. – Только кричать было не обязательно.
– А я кричал? – Тихо спросил я у той, опять оценивая собравшихся, их лица. Даже у старух на гримасах морщинистых читается стыд. Ебать, алкоголь по мозгам ударил. В последнее время словно не Кисунь беременна, а именно я в предродовом состоянии. Злой, крикливый, резкий, сам не свой…
Итогом, в административном плане, в ближайшее время мы получаем передышку. Старейшины и их замы обещают самостоятельно уладить некоторые малозначимые вопросы, при этом оставляя несколько просьб о строительстве домов, похожих на этот трактир. Дети больших семей просили свободы, матери хотели их контролировать. Всё это решалось строительством большой общаги с общей столовой и комнатушками, где молодёжь без храпа и пердежа стариков могла вдоволь надрочиться или потрахаться. Землю я сразу пообещал выдать, а вот со стройкой предупредил, придётся ждать. Открытым оставался вопрос дел с Империей, и здесь кто-то из самых смелых, из немногочисленных Пандцу, всё же решился меня упрекнуть:
– А что если они больше не придут⁈ Вы нагрубили их Триперице! Самой-самой!
– Императрице, – поднявшись с места на возглас Пандцу, внезапно сумничала и отозвалась Рабнир. Здоровенная, чернобелая панда тут же заткнулась и села. Ни рост, ни комплекция, ни размер груди или объём мышц не имели какой-либо значимости, когда разговор шёл с медоедом, тем более с Рабнир. – Если Агтулх сказал, что это лжеимператрица, значит так оно и есть. Агтулх видит этих сук на сквозь, чует, чего те хотят и чего хотим мы все. Он знает, и уверен, они придут снова и в этот раз будут извиняться и умолять его их принять!
«Боже, Рабнир… перестань рыть мне могилу и зарывать ещё сильнее, ни хуя я не знаю!» – Сгорая со стыда, вижу, как тётя Вера подливает мне ещё стакан. Теперь почему-то половину. Залпом выпив, не позволяя медоеду и дальше закапывать себя, грозно произношу:
– Империя – не проблема!
Все охнули, и медоед, думая, что я её поддерживаю, радостно подняв кулак, воскликнула:
– Вот так! Поняли⁈ Империя – не проблема!
Блять, а я ведь хотел сказать совершенно не то. Хотел сказать, что решу проблемы с империей позже, что… ладно, нужно сохранять уверенность, казаться сильным лидером… я… а чего я должен делать? Все смотрят, может, добавить чего? Слова не связывались, уже и так слишком много сказано, я…
Тётя Вера хлопнула в ладони. Краем глаза вижу, как она плечом толкнула кого-то из своих, и те также стали повторять за ней, пока овации не прошлись по кругу, стали быстрее и чаще.
– Вот это настрой! – Внезапно взревела Пандцу, вскочив со своего места.
– Именно, если наш Агтулх так уверен, значит и мы должны верить! – Вторила ей Беа.
– Агтулх! Агтулх! Агтулх! – Скандировали десятки женщин за столом. – Агтулх! Агтулх! Агтулх! – Поддерживали их все местные работницы, те, кто были на страже или просто каким-то магическим образом оказались внутри. В момент, когда казалось, меня ждал провал, всё внезапно перевернулось. Люди, окружавшие меня, те, над кем я про себя иногда глумился, не замечал их, оказались самыми полезными, самыми уместными. Теми, от кого не ждал, а они пришли и протянули руку помощи. Слыша, как скандируют титул уже даже за пределами таверны, вспомнил маму, её слова: «Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе». В прошлой жизни, среди настоящих людей, это скорее тянуло меня на дно, позволяя пользоваться моей добротой всем, кому ни поподя. В этой же жизни, когда довелось столкнуться с «полулюдьми», внезапно в них мне встретилось больше «человечного», того, о чём говорила мама.
Закончив в таверне, ощутив радость от пережитого и чувство «что хочу ещё», дожидаюсь, когда все знатные гости разойдутся, а потом, подойдя к тётушке, крепко-крепко её обнимаю.
– Спасибо, тётя Вера! За всё вам огромное спасибо, вы… такой замечательный человек!
– О хо-хо-хо, да вы, как погляжу, Агтул, на веселе.
– Я? Да… скажите, а у вас ещё чуть-чуть осталось? – Тётушка ждала этого вопроса и расплылась в улыбке.
– Ну, может, и осталось, – хитрица на её лице мне уже была до лампочки, за сегодня, за зелье храбрости, за поддержку, я был готов даже руки ей целовать! Или стоп… может, не готов, в башке всё чёт-как-то перемешалось. – Рабнир, забирай Агтулха, я через твоих всё передам, но ты и Кисунь пить не смейте, поняла?
– А? – напряглась Медоед. – Но почему?
– Потому что детям вашим это вредно! – Повысила голос тётушка. – Лучше найдите, кто сегодня поможет Агтулху Кацепту Каутлю хорошо провести время. О, Гончья, вот она подойдёт, ты же доверяешь Гончьей, а Рабнир?
– Она побежала отдавать своим приказы, но я пошлю кого-нибудь за ней. Хорошо, Главный, лучший, самый крутой шеф, повар Вера. Я послушаюсь вас, хоть и не считаю сильной и умной! – Показав фак вместо большого пальца, заставив женщину робко усмехнуться, проговорила Медоед. Хоть повариха и стерпела, я решил за неё вступиться и, обхватив руки Медоеда своими, сложил пальцы в правильной форме.
– Так показывать надо. – Показываю класс, вытянув руку. – А вот так показывать можно, но только врагу. – Изменив жест на фак, поясняю Рабнир за случившееся, и та, с многозначным «По-ня-ла…» показала класс сначала мне, а потом и тётя Вере. Отлично! Хотя, кажется, я её этому уже учил…
Утро следующего дня.
Звон в ушах, сушняк, страшнейший, а после чья-то заботливая рука протянула мне стакан с холодной, вкусной, словно она только с ледника, водой. Пил жадно, ощущал, что не хватит мне этой кружки, и тут же на смену первой пришла вторая. Е-б-а-а-а-ть… Выпив столько, что аж пузо приподнялось, падаю обратно на кровать и ощущаю, как Ми-8 собирается идти на взлёт.
– Милый Агтулх, вы как? – хлопоча рядом, спросила полностью голая Гончья. Что она вообще здесь делает? Где Рабнир или Кисунь? – Агтулх, вам плохо, прикажете позвать Марию?
– А… нет, всё хорошо, – от трёх слов и одного звука вырвавшихся из моего рта, двигатель Ми-8 взревел, в висках кольнуло, и я зажмурился. – Хотя нет, не хорошо.
– Главный повар селения, тётушка Вера предупреждала вас, и после даже отказалась давать вам новый алкоголь… Тогда, вернувшись в ваши покои, вы потребовали вина, и Рабнир с радостью согласилась его принести, и вместе со мной, вами, Кисунь, даже немного выпила.
Ой бля… догонятор включился. Теперь понятно, почему так хреново: вино с самогонкой по новому внутри бродить начало. Ой-ой, дурная голова и самогон этот дурной. Вчера меня спас, а сегодня убить хочет!
– Слушай, я надеюсь, ничего плохого вчера тебе не сказал?
– Ну что вы! – Расплылась в добродушной, честной улыбке Гончья. – Напротив, ваша ночная искренность заставила меня и других самок лить слёзы. То, как искренне вы клялись нам в любви, в любви федерации и тем, кто её населяет… – Гончья охнула. – А ещё ваши слова о готовности пожертвовать собой ради каждой из нас!..
Ой бля…
– Вы были невероятны, Агтулх! Теперь я люблю вас ещё больше! Хотя факт, что ваш цветок завял немногим раньше, чем мы приступили к сношению, слегка расстроил.
Расстроил? Я удивлён, что после того авиационного топлива от тёти Веры, а потом ещё и вина, он вообще встал! Нихуя се, может божественная сила сработала? Кое-как приподнявшись в кровати, руками хватаю Гончью за плечи и заваливаю в постель.
– Агтулх!.. – Пискнула она и тут же, перекинув через меня ногу, застыла.
Я чмокнул её в лоб, и женщина приподняла голову, после чего я поцеловал её в губы. Раз-другой, она уже с ногами была под моей простынёй, а рука её осторожно касалась члена.
– Агтулх… он уставший, может, подождём Агохлу и Оноха?
– Об технике рта Рабнир и покусываниях Кетти чего знаешь? – Спросил я.
– Конечно знаю! – С округлившимися от счастья глазами, женщина подныривает, сползая по кровати, опускается на уровень бёдер, пряча свою голову под покрывалом. Я чувствую, как руки её упираются мне в ноги, как она ложится поудобнее, как её язык, косаясь случайных мест, начинает извиваться. Её пальцы шалят у камушков, иногда причмокивая губками и кончиком, смачивая слюной головку, та удивительно умело пробуждает мужское либидо от сна. С действиями её, на выручку, ускоряя процесс «восстания», приходит внезапное желание сходить в туалет. Блять… Всё снизу стало колом.
– Он и вправду расцвел от меня! – Восторженно запищала под покрывалом Гончья. – И так быстро⁈ Невероятно!
Ага… невероятно стянув покрывало, желаю перейти в более естественное положение. Если буду дергаться, голова моя взорвётся; если ничего не сделаю, то через пятнадцать-двадцать минут может случиться нечто плохое. Плохое случится и если я сейчас внезапно со стояком сбегу от Гончьей, так давно ждавшей моего внимания и ласки.
– Гончья, сможешь доставить себе удовольствие за пятнадцать минут? – спросил я.
– Мне хватит и десяти, а вот на счёт вас не знаю… – Пристраиваясь верхом на члене, глядя на мой пах голодными глазами, утвердительно заявляет Гончья.
– Нет у вас десяти минут! – Внезапно подала голос Мария. – К нам идёт с личным визитом Императрица Алесия, с ней три сотни солдат, наместница свинья, Аукай Путьчитвай и ещё с десяток важных офицеров. Они прибудут через несколько часов, а перед этим тётушка Вера попросила меня привести вас, Агтулх Кацепт Каутль, в подобающий правителю вид.
Мария гневно смотрела на меня и Гончью, а хвостатая, усмехнувшись, словно восприняв вызов, плюхнулась на мой член и, хихикая, заявила:
– Тогда заставлю вас кончить в меня за пять минут!
Глава 9
Стоя на воротах, в компании Кисунь, Рабнира и Гончьей, щурясь, с бодуна вглядывался в ту, кто вместе с внушительным войском ожидала у наших врат. Это пиздец, да она точь-в-точь как та баба, которую я отшил шесть дней назад.
Женщина на белом коне (хрен знает, как она его сюда по джунглям тащила), выходит вперёд своего войска.
– Имя мне Гертруда Алесей, я предводительница этого войска, хозяйка флота и правительница великой империи, что раскинулась на северо-западе от этих земель! – воинственно прокричала озлобленная женщина с золотистыми, хорошо уложенными волосами, карими глазами, светловатой кожей и разодетая во всё блестящее. Блять… если приглядеться и нацепить на неё все те доспехи, грязную одежду… Да ну нах, неужели это и вправду была она? Неужели я послал императрицу⁈ Меня ж за такое кастрировать могут!
После приветствия женщина уставилась на меня, как змея на мышь, повисшую на ветке. Вот-вот и сожрёт! Нужно придумать, как оправдаться, как слиться с той хернёй, грубостью… тем, как мы её послали.
Тем временем пауза затягивалась, лицо императрицы становилось всё более хмурым, и её солдаты, должно быть, тоже начали нервничать.
– Рад видеть вас, Императрица Гертруда Алесей, а также вас, Аукай Путьчитвай. Надеюсь, путь для друзей Федерации выдался несложным! – Ничего не придумав, я чуть приклонил голову, и за спиной моей тотчас послышалось громкое: – «открыть врата»!
Императрица высокомерно одернула поводья, конь под ней дернулся, а ветер, ударивший ей в лицо, растрепал шелковистые длинные волосы. Сногсшибательная блондиночка, но нас такими не удивишь. Та же Аукай с её чарующим загаром на фоне Алесей выглядела более экзотично и привлекательно.
– Привал, – подняв руку, скомандовала императрица, и внутрь поселения, вслед за ней, зашли десять разношерстных, разнорасовых персон. Среди них Стелла из непонятного племени, потом зебрачка, ещё пара женщин с короткими волосами, выступающими к носу полумесяцами с бакенбардами, с ними баба-горилла, Хго из свинорылов, а ещё… матерь божья, кормилица всех голодающих, женщина с большой буквы Ж. Воительница с сиськами, которыми можно махать как молотами, и жопой, которую не в каждом фильме для взрослых увидишь. Если бы она была ростом до метра восемьдесят, то выглядела бы несуразно, ботоксо-резиново-хуёво. Но, сука, она была одной из самых высоких женщин в мире. Не знаю, носила ли она какие-то каблуки (судя по тому, что я видел – нет), но рост её был далеко за два метра сорок. Просто машина, с бронелифчиком как ебучий казан на каждую сиську. Я не знаю, что там у неё между ног, но чтобы с такой спать, нужен член не меньше чем у лошади или быка.
Императрица, пройдя со свитой внутрь, проходится с приветствиями, рассказывая, кто прибыл, какой пост кто занимает и чем занимается. Глядя на эту гиганшу, я нихуя не слушал и лишь опомнился, когда Императрица принялась представлять именно её:
– Герцогиня Мудрогорна, наш лучший генерал, специализирующийся на лесистой местности. Уже сейчас она командующая пехотными подразделениями, ступившими на вашу землю.
Мудрогорна склоняет голову, грудь её прижимается к этому огромному стальному бронелифчику, и тут же я вижу красные, только появившиеся ожоги от нашего палящего солнца.
– Рад знакомству, Мудрогорна, – лишь её я поприветствовал после императрицы и Аукай. – Не сочтите за грубость, но для вашей же безопасности предупрежу. Вам стоит как можно скорее избавиться от темной стали на вашем теле, либо прикрыть от света вырез и голову. Ваша кожа белая и, как я заметил, нежная, а солнце здесь жгучее и опасное.
Мудрогорна удивлённо покосилась на свой вырез, чуть сжав плечи, между молочной долиной, заметила яркое покраснение, сродни лесному пожару, и так же удивлённо поглядела на свою императрицу. Та лишь пожала плечами.
– Это не попытка разоружить великого воина, – поясняю я, – лишь… жест ответный в благодарность за то, что мудрая императрица услышала мою просьбу касательно друга-посланника Аукай Путьчитвай.
– А… конечно, – улыбнулась Алесей, – мы и не думали, что вы можете нам навредить. Кстати, если позволите, в первую очередь я бы хотела обсудить именно здешний климат, морские явления, ураганы, тайфуны, землетрясения… всё, чего нам стоит опасаться!
Забыв обо всём, сразу перешла к делу высокая, стройная, пусть и гораздо более взрослая, чем я, но от того не менее привлекательная Гертруда.
– Конечно, я отвечу на все возможные вопросы, только давайте сначала перейдем в зал собраний, солнце сегодня опасно не только для вашей светлой кожи, но и для моей.
Женщина, старательно пытавшаяся игнорировать все мои шрамы, вновь заострила внимание на лице. Не на глазах, нет, она смотрела не на них, а на шрамы. Едва затягиваясь, сходясь вместе, два огромных шрама, как у брутального красавчика из компьютерной игры, разукрасили моё лицо. Левый глаз, прямо по центру его от лба и до бороды, а рядом проходящий горизонтально, через щеки и нос, второй. Мария говорила, что если бы не её загадочная магия, я мог бы и носа лишиться. Как же мне с ней повезло! Спасибо боже! Хотя и в ней есть одна проблемка – очень уж ревнивой от своей важности стала. На столько, что, скинув кончившую раньше времени Гончью, сама запрыгнула на мой член и доделала всё, начатое. И ни о каких пяти минутах и речи не шло, мы трахались почти два часа, почти до самого прибытия делегации, она стонала и попискивала на мне, пока Гончья с недовольством бубнила что-то о «честности».
В очередной раз, под пристальным взглядом теперь уже не только свиньи с длинным именем, но и императрицы, которую я в прошлый раз послал куда подальше за Аукай, возвращаюсь в шатёр собраний, зал страданий, туда, где моя жопа опять будет вся мыльная и потная.
Всю дорогу гости крутили головами, пытаясь изучить селение, которое, к их сожалению, сейчас в большинстве своём было заставлено и завалено строительными материалами. Вчера вечером, по пьяне, естественно, с дури, я через Гончью неуместно пошутил про Чав-Чав, которым нужны были материалы на строительство дома. «Сколько срубят за ночь, столько и их!» – произнес я, говоря о пальмах и многочисленных старых деревьях, указав рукой в сторону лагеря федерации. Наебашили они за ночь знатно, теперь вот всё утро и день довольные тягали, хвастаясь «честью строиться вторыми после меня» перед другими племенами. Мда, леса тут куда ни плюнь, потом, как разберусь с Империей, стоит немного подрезать, а то, через кусты да пальмы, до самой крепостной стены добраться можно.
– Уважаемый Агтулх, – когда все уселись и подали прохладительные напитки из погреба, отказавшись, императрица поднимается, инициируя начало переговоров, – от лица Империи, ещё раз благодарю вас, Агтулх Кацепт Каутль, за подаренную возможность быть сегодня здесь, на этой прекрасной земле, среди прекрасных женщин… – Императрица умело орудовала языком, оценивая несколько сторон, Кисунь, Рабнира и Гончью, присутствовавших сейчас на переговорах. И чем дольше она говорила, тем четче мне удавалось понять изменения в её настроении. Она сочла себя настолько важной, что могла говорить долго ни о чём, и никто не смел и пискнуть против неё.
– Благодарю. – В одну из искусственных пауз, которыми я тоже периодически пользовался, давая местным нафантазировать всякого и встрять в разговор, я перебиваю императрицу. – Теперь давайте откинем лесть и поговорим о главном.
Императрица скупо улыбнулась, в глазах её я прочёл фразу «наконец-то», вот только помимо неё, тут были и другие.
– Невежливо перебивать тех, кто выказывает вам своё почтение и уважение, – говорит одна из командиров императрицы. Возразить ей собирается Рабнир, но я, выставив руку, вернув ту на место, парирую замечанием:
– Невежливо называть вождя племени Юродивым.
Неместная баба-шишка тотчас скривилась, как скривилась и свинья. Лишь Императрица, сидя на своё месте, всё так же загадочно улыбалась. Алесей не требовалось много говорить, очернять себя высказываниями, криками, для подобного было предостаточно слуг, которых она могла использовать, отчитать, а после, якобы наказать, обелив тем самым своё имя. Хороший ход, да только не новый, я с Рабнир так же обходился (да простят меня наши будущие дети). Окей, Императрица, решила поиграть в добрую хозяйку, давай поиграем!
– Императрица, мне бы хотелось знать, почему наша просьба, касающаяся Аукай Путьчитвай, моей спасительницы, внезапно встретила столь жёсткий отпор и что было с той, кого я назвал Первой Верной, после переговоров? – Императрица хотела заставить говорить Аукай, но я тут же добавил, – если можно, хочу услышать ответ от вас.
Зебру арестовали, подозревая в измене, и, конечно же, после того, как умная императрица во всё вмешалась, отпустили, восстановили в правах.
– Теперь она Баронесса, знать империи. И, раз уж мне позволено говорить за неё, в связи с её заслугами, помощью и спасением вас как правителя, наверняка Аукай хотела бы знать, как вы её отблагодарите.
– Аукай хотела бы знать или вы? – спрашиваю я у императрицы, и та вновь загадочно улыбается, молчит. Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка! Раз уж нам всё равно придётся распрощаться с частью земли, то сделаю это красиво. – Первой Верной, за заслуги, считается равной нам, потому и единственной из всех обладает полномочиями иметь землю на нашем полуострове. Потому те воды, в которых стоят ваши корабли, то поселение, в котором разместились ваши воины, и даже джунгли, где гадят все, от моряков до торговцев и солдат, я вручаю в руки Аукай Путьчитвай, ей и никому более. Она знает границы жизни и смерти.
От слов моих удивилась даже Императрица, не говоря уже о побледневшей, а после и покрасневшей свинье, с трудом сдерживавшей свои эмоциональные порывы. И что бы позлить ту, я добавил:
– Защищай земли, которые я даровал тебе. Пользуйся, как сочтёшь нужным, и береги тех, кто их населяет.
– А… Правитель Агтулх, но… э… А по конкретнее нельзя? – встав с места, растеряно заверещала свинья, когда я с восторгом наблюдал за растерянностью Алесей. – Или есть… другие, кому вы можете доверить земли, к примеру, мне порт, а ей – землю возле вашего поселения?
Ха-ха-ха, в самое яблочко, в ахуе даже императрица, стоит дожимать.
– А что конкретнее вы хотите от меня получить? – глядя на хрюшу и её хозяйку, спрашиваю я. – «Первая» означает черед получения иноземцами наших угодий. «Верная» – значит готовность защищать не только себя, но и нас. Аукай Путьчитвай, и благородная Стелла Марис, приведшая вас сюда, достойнейшие женщины, однако, капитана Стеллу я знаю чуть менее. Личину её ещё мне предстоит распознать.
На мои слова Стелла, состроив печальную гримассу, коснулась волос там, где должна была быть заколка, и отвела взгляд в сторо́нку.
Переговоры внезапно свернули не туда, перешли на личности. И всё исключительно из-за того, кто «де юро» будет являться главным на колониальных землях империи. С одной стороны, молчание императрицы обусловлено тем, что мы, как бы, дали им земли, много земель, разрешили ставить порт и жить здесь, используя ресурсы на этих землях. С другой стороны, та, кто теперь являлась властительницей всего этого, стала аристократкой, хз… сколько точно, но очень не много дней назад. Аукай до этого прибывала в цепях, а значит, подозревалась в связях с нами и вполне возможно, уже обо всём и во всём созналась. Простыми словами, под имперское заселение на полуостров я подложил свинью, которая по одной моей просьбе может начать гнить, заявить о независимости, угнетении, прочей хуйне и при этом, в дальнейшем, если Федерация выживет, будет иметь существенную поддержку на континенте.
– Щекотливая ситуация, – после часа обсуждений, мелких споров и расприй, наконец-то подала голос императрица. – Уважаемый Агтулх Кацепт Каутль, вам не кажется, что риски ложатся исключительно на империю?
– Вы просите Федерацию повернуться к вам спиной, пытаетесь заставить уверовать нас в том, что наш враг исключительно Республика. При этом, намереваясь построить форт на нашем берегу за наши ресурсы, ещё и подарив землю той, кого мы не знаем? – Спрашиваю я. – А есть ли хоть одна гарантия, хоть одна вещь или существо, которое может гарантировать, что вы и империя не ударите нам в спину, как только почувствуете кровь? Именно мы будем лить свою кровь, мы отдадим вам наши земли, сокровища, и, не взывая к вам, не моля о помощи, а покупая её, будем сражаться за нашу свободу. Федерация племен рискует всем, позволяя чужеземцам обосноваться и укрепиться, признавая одну из вас своим другом. Так скажите, найдётся ли у вас что-то, равноценное тому, что готова поставить на чашу весов Федерация?
Недолго думая, императрица заявляет:
– Есть, моя жизнь.
Стражи её охнули, в ахуе были и Аукай со Стеллой, свиньей. Их возгласы, визг, казались настолько реалистичными, что так правдоподобно не сыграл бы ни один актёр драматического театра.
До сих пор меня не покидало чувство, что эта женщина – подсадная утка. Что появление этой императрицы – дичь дичьей, ибо какого хрена ей тут делать⁈ Однако игра её слуг не могла быть ложью. Или мне казалось, что не могла. В любом случае эту проблему, эту Алесей, следовало отгородить от нашего поселения, вернуть тему разговора в русло, по которому мы должны были спуститься к пункту обоюдно выгодной торговли.
– Гертруда Алесей, – прервав переговоры напротив стола, глядя в глаза златовласой львице, заявляю, – ваша жизнь принадлежит исключительно вам и вашему народу. Федерация не станет брать на себя обязательства по вашей защите. Если присмотритесь ко мне, по лицу моему, поймёте почему, вам здесь оставаться не следует.
Женщины напротив смолкли.
– Наш враг очень изобретателен, внезапный удар могут нанести как союзники, так и те, кто стремится ими стать.
– Вы сейчас говорите о Рагозских рабынях, что щеголяют по вашему поселению без кандалов? – спросила императрица.
– Именно, – утверждаю я.
– Тогда вы глупец, что сам для себя роет яму, допуская подобных вольностей для своих врагов! Вы обречены и непременно будете убиты за подобное разгильдяйство, доверчивость и глупость.
Говорила Алесей уверенно, не как подсадная утка, а как кто-то с приличным багажом прожитого опыта и уверенностью. Я опять засомневался, вспоминая, её ли я прогнал не так давно или нет.
– Почему вы улыбаетесь, Агтулх? – уголок её губ недовольно скривился, и я наконец-то увидел на лице её искреннюю раздражённость.
– Потому что вы полностью правы. Меня непременно убьют. – Откинулся в кресле, спокойно принял неизбежное я. – Либо вы с вашими слугами, либо рагозцы, либо Кетти или Чав-Чав, либо боги, но своей смертью я точно не умру.
– Мне незачем вас убивать. – Внезапно, словно сковородкой по ебальнику дали, заявляет императрица. Оу… не, ну с таким уверенным лицом ей только в покер играть. Серьёзно, на что эта идиотка рассчитывала, говоря такие слова? Типа я её приму, завтра назову Второй Верной, женюсь, отдам территории, потом она в постели меня прирежет и… извинится за то, что соврала?
