Текст книги "Джунгли. Том 3 (СИ)"
Автор книги: Focsker
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Коснувшись затылка рукой и заметив на пальцах кровь, старейшина фыркнула, подошла к оврагу и осторожно выглянув, спросила:
– Ты готова сдаться, Плутовка? Мы пощадим вас обоих и… – Тут же раздался выстрел, не точный; пуля угодила в землю. – Да послушай ты, дура! Как только ты выстрелишь ещё три раза, мы разорвем тебя на части вместе с Джорджем. Сдавайся, клянусь именем Гончьей, главы рода, старейшины быстрейших из охотников, я защищу тебя, дам возможность жить достойно, как некогда дали возможность жить мне.
– Ты всё лжёшь, дикарка! Ты предательница, та, кто бросил племя, кто… – Пока Плутовка отвечала, одна из племени попыталась зайти справа, и тут же раздался ещё один выстрел. Опять в молоко. Высовываясь и подходя с разных сторон, охотницы умело провоцировали напуганного врага на необдуманные действия, лишая его сил и боеприпасов.
– Осталось два выстрела… – говорит Гончья из укрытия. – Можешь сдаться, а можешь пристрелить своего друга и себя, если так боишься жить вместе со своими упавшими с небес сестрами. Уверен, что бы ты им не сделала, Агтулх принял бы тебя, простил, пожалел, дал землю, работу и право жить! Ты в ловушке; умирать сегодня незачем.
Впервые Гончья уговаривала кого-то, кто бы не был с её племени или же из старой общины Чав-Чав, столь долго сдаться. Быстрее было бы порвать их на части и броситься на помощь к медоедам. Но чувство единства, ощущение, что враг снизу, хитрый и умный враг может быть полезен Агтулху и всей федерации, требовало продолжать разговор.
– Джордж… иди, ползи к ним, – требует женщина, держa в руках пистоли. – Ты самец, тебя и вправду могут пощадить. А я…
– Ну ты и дура… – Подняв лапы, выходит из-за укрытия Гончья. Тут же на неё наводится пистолет. – И что, не стреляешь? Вот я, стою перед тобой, и этим… недосамцом. Что вылупилась? У меня нет времени играть в гляделки! У нас там бой с этим демоном!
– С Бессмертной? Кто-то из ваших может с ней сражаться? – Всё так же держа в прицеле Гончью, спрашивает Наташа.
– С нами величайший воин всех племен и стран, непобедимая Рабнир в облике чудовища! А с ней мы, и воля нашего небесного проводника Агтулха Кацепт Каутль. Нет той стены, которая сможет остановить нас, как нет и врага, который нас одолеет. Вместе мы преодолеем всё! – Протянув руку, предлогая подняться, заявляет Гончья.
– Вместе… – Бросив пистоли на землю, сердцем дрогнув от той человечности, по которой так скучала, протянула к ней руку Наташа.
Болас* – Охотничье метательное оружие, состоящее из ремня или связки ремней, к концам которых привязаны обёрнутые кожей круглые камни, костяные грузы, каменные шары и т.п.
Глава 19
Рабнир, испытывая животный интерес, продолжала беспрепятственно рвать и терзать Бессмертную, в то время как демон пыталась волосами выколоть Рабнир глаза, повредить мозг через уши и добраться до органов через другие отверстия на теле гиганта. Коих, к слову, практически не было. В трансформации гениталии были запечатаны будто в железный кокон. Уязвимыми оставались уши, глаза, ноздри, которые медоед легко могла закрыть одной рукой, схватить Бессмертную за волосы и вновь оторвать той голову.
Поле боя, в котором они сошлись, превратилось в сплошные воронки и кровавую жижу, остававшуюся после ударов медоеда и очередного разрыва на мелкие частички Бессмертной. Рабнир не могла убить мелкую блоху, той, в свою очередь, никак не удавалось навредить медоеду, чья регенерация лишь немногим слабее Бессмертной.
– Проклятый страж, ты ведь не из мира живых⁈ Какому богу ты служишь⁈ – кричит раздражённо голубоглазая, глядя на то, как руки её, пытавшиеся заблокировать удар кулаком, выгибаются в обратном направлении. Физически она не могла противостоять медоеду, грубая сила слишком велика. Потому та использовала прыть, пытаясь отвлечь сильнейшего врага, с которым ей доводилось драться. Удар за ударом, принимая побои, она приплеталась к рукам, ногам и телу гиганши, пытаясь по ним добраться до уязвимого лица. И каждый раз, когда ей оставалось примерно полпути, Рабнир скидывала её с себя как блоху, уничтожая голову, заставляя вновь регенерировать, собираясь по кускам.
Любой, кто осмеливался подойти, тут же мог погибнуть. Быть атакованным Бессмертной или задавленным Рабнир. Потому оставшиеся Гончьи и медоеды держались позади, прочёсывали местность в поиске той, к которой взывала демоница. Где-то рядом пряталась Ведьма, и темное существо нуждалось в ней, но почему-то помощи не было. Вскоре с отрядами медоедов воссоединяется и сама Гончья, а с ней двое пленников и информация. Ведьма имела ментальную связь с Бессмертной, пряталась где-то, но где выяснить при помощи звериного нюха не получалось, так как Наташа и Джордж, готовясь к бою, специально повсюду разбросали вещи с её запахами. Обратившись к Гончьей, Плутовка просит её о пощаде для подруги, обещает сказать, где она, если её пощадят. Именно Ведьму в поселении считали главным врагом, и как рассказали Медоеды, именно из-за магии ведьмы погиб Добрыня. Старейшине хотелось соврать, а после лично разорвать суку, посмевшую украсть у Агтулха отца, но, поступи она так, возможно, единственный ключ к победе над Бессмертной будет утрачен. Ведь не просто так сама Бессмертная держалась от поселения и Агтулха подальше, и не просто так использовала других, Добрыню для нападения. Джордж и Наташа ничего не знали о слабостях демона, ведь она с ними почти и не разговаривала, лишь подкармливала подарками. Другое дело – Ведьма по имени Светлана. Она уверовала в это существо и, не без помощи запудрившей ей голову Наташи, основала целую секту в поддержку Мертвого бога.
– То есть, ты… обманула свою подругу, продала душу её и сердце демону в обмен на кучу бесполезного золотого металла? Даже не на самца? – устроив допрос пленницы, требовали ответа медоеды.
– Да, за этот металл можно было купить десятки самцов, еду, всё, что угодно… и я бы купила их на нас двоих! Как только бы мы попали в республику. Бессмертная говорила, что едва мы ступим на тот берег, станем королевами!
– Да, только вот Бессмертная убила почти всех подданных вашего королевства на этом берегу, – говорит Гончья, – потом намеревалась отправиться к нам за тем, что может её остановить. А после непременно отправиться в вашу Республику, и там всех порубать. Ты же это тоже поняла, да? Иначе бы не сдалась; до глубокой могилы боролась бы за эту свою золотую корону, я права?
– Права, она безумна, – не стала спорить Наташа. – Да и, как оказалось, Крысиния, надеявшаяся занять высокий пост на полуострове, теперь тоже более ничего не значила. Её армия потерпела сокрушительное поражение, адмирал Глатческо разыскивала крысу, явно не для похвалы. Ещё и прибывшее с материка дворянство, их семьи, стража… Республики, в которой нам обещали положение, слуг, золото, загибалась. А цели, с которыми на материк хотела попасть Бессмертная, скорее всего, привели бы к кровавым бойням, множеству смертей, а не построению государства, в котором мне бы позволили надеть корону. Я обманула Свету, меня обманула Бессмертная… ну а Джордж, он вообще так, бесхребетный, безвольный мудак, подходящий разве что на роль игрушки Светы.
Мужчина обиженно опустил перевязанную голову.
Вдали снова загрохотало, сместившись в сторону, Рабнир с Бессмертной опять устроили лесоповал, разнося и уничтожая всё на своём пути.
– Говори, где Ведьма. Хоть мне и противно, я сохраню ей жизнь, – говорит Гончья.
– А они? – парирует Наташа. – Я благодарна за дарованную мне жизнь, но хочу, чтобы ты от имени всей своей стаи и Федерации пообещала, что никто, ни одна из ваших самок не тронет Свету.
Гончья зарычала; именно так она хотела провести суку наперекор ей, заставив медоедов убить ведьму. Её план прочли, и, грохот позади, рев Бессмертной и Рабнир подстегнули ту к принятию решения.
– Обещаю.
Девушку нашли в непосредственной близости к месту сражения. Под огромным камнем, поросшим корнями, логове лесного существа, вход в которое был завален деревом. Сильный животный запах перебивал нюх Гончьей; без проводника Ведьму точно не нашли бы.
– Наташа! – крикнула при виде подруги Света, убрав пистолет, – Ты не поверишь⁈ У этого чудища устойчивость к моей силе. Я никак не могу повлиять на неё и… – Услышав, что подругу пытаются взять под контроль, толкнув Наташу, в пещеру врывается Гончья. Испуганная Света тут же поднимает пистолет, щелчок, затем выстрел. Пуля пробила охотнице ухо, и та, лишь с трудом сдержав силу, мощным ударом кулака прямо в челюсть вырубила ведьму.
– Света! – поднявшись на ноги, воскликнула Наташа. Увидев сквозь облако дыма, как Гончья волочит ту к выходу за ногу, женщина хотела кинуться на старейшину с кулаками. – Ты обещала не убивать!
– Съеби, – мощной пощечиной уложила Наташу на землю Гончья. Рухнув в старую листву, Наташа видит, как Света, хлопая глазами, растерянно и молчаливо вертит головой. Что-то шепчет и ещё точно дышит! Она не так поняла произошедшее.
– Света, Светочка, ты как… живая, не сильно тебя? – приползла к той Наташа и, видя, как подруга поднимает руку, собираясь использовать свою медленную магию, тотчас навалилась на подругу с криком: – Нет! Не используй, или нас убьют.
– Мы должны помочь богине, Наташа, мы должны… понимаешь? Если мы не поможем, твоя мечта, моё служение… мы предаем богов! – ворочаясь, пытаясь встать, кричит Света. – Пусти, я должна помочь богине!
– Она чёртов демон, а не бог! – в ответ кричит Наташа.
– Ложь! Ты лжёшь, тебя соблазнил Агтулх! Ты сама говорила, вспомни, сестра! – Кусая за плечо, за руки Наташу, кричит и бьётся в истерику Света.
– Это правда, я обманула тебя! Иначе мы бы все погибли; Бессмертная убила бы нас!
– Она никогда бы этого не сделала! Она бы не убила… – Света внезапно замерла; до неё наконец-то начали доходить слова подруги, и всё содеянное при помощи её силы, то, что она видела в местах, через которые проходила Бессмертная, начало сползаться в единую картину.
– Ты меня обманула? – в трёх словах монахини собралась вся её душевная боль. Та, кому она служила, к каким зверствам теперь она причастна, – как ты могла… я ведь любила тебя. Верила, я думала, мы боремся с величайшим злом… – слёзы потекли по щекам Светы. – Я… я… я п… п… приказывала у… у… убивать невинных?
Рот Светы не мог закрыться после произнесения этих слов, ужас; в глазах её, полных слёз, широких, дрожали зрачки, сердце бешено стучало, будучи готовым вырваться из груди.
– Не-е-е-е-е-т! За что ты так со мной, что я тебе сделала, Наташа, почему ты не сказала раньше… – Пуще прежнего забилась в истерику Света, скинула с себя подругу и ладонями, кулачками своими, слабыми, стала бить ту… не по лицу, а по груди. Она стучала по ней, полная злости била, и в то же время контролировала силу, боясь причинить подруге непоправимые увечья. Её доверие, наивность; она всегда чувствовала и знала, с местными, которым они служат, что-то не так. Не могут добрые существа так жестоко обращаться с Джорджем, но Наташа говорила: «всё хорошо, так и должно быть». И она верила, она шла за ней и дошла до самых глубин ада, продав душу свою чудовищу, что убивало всех: стариков, детей, мужчин и женщин. Она присягнула самому Дьяволу, по просьбе подруги, и теперь не будет ей покоя, не в этой жизни, не в следующей…
– Убейте меня, – переведя взгляд на стоявшую рядом Гончью, просит Света. – Убейте, убиенных щадят, отпевают и балуют раем. Убейте, пожалуйста, может, я ещё не попаду в ад.
– Ты осознала, кому служишь? – удивившись реакции тёмной Ведьмы, спросила Гончья. Охотница поверила эмоциям монахини. Особенно тем, которые та проявила, когда узнала, как жестоко её обманывали.
– Дьяволу с ликом ребенка, – склонила голову Света.
– Хорошо. Тогда у тебя есть шанс искупить свои грехи, исправить содеянное тобой. Скажи, как победить Бессмертную, где её слабое место, и тогда Федерация простит твои злодеяния, позволит собственным трудом искупить содеянное, заботясь о тех, чьих матерей погубила твоя проклятая сила. – После слов о детях Света подняла взгляд на Гончью; слёзы её большим потоком, вместе с соплями, потекли по лицу. Дети были её самым слабым местом. – Или что, рыдая, собираешься отказаться от ответственности? Ты убила их родителей, теперь другие вынуждены их кормить, хочешь, чтобы я тебя убила? Легко. Но если ты хоть немного похожа на Агтулха, на тех, кто пришёл с небес, и действительно желаешь служить хорошему богу, то сохранишь себе жизнь и исправишь содеянное! Говори! В чём слабость Бессмертной?
– В посохе! – Утерев и размазав об рукав до самого локтя сопли, тут же, без лишних мыслей, воскликнула Света. – Посох Стража – это оружие, которым прошлый Страж, избранник Богини плодородия, мужчина, контролировал силу Бессмертной. Бессмертная не может существовать вдали от посоха, но из-за Стража и проклятия, лежащего на посохе, она также не могла покинуть здешние места.
– Не поняла, – выдала Гончья.
– Это сложно, но попытаюсь объяснить. – говорит Света. – Силой посоха, способной убить Бессмертную, может обладать только мужчина. Умирая, последний Страж гробницы наложил на посох жуткое проклятие, превращающее любую женщину в омерзительное, свирепое, безумное чудовище, лишая возможности плодиться и размножаться. Но это проклятие было против живых, обычных грабителей, безбожников, что из-за духовной слабости умирали от одного лишь прикосновения. Против Бессмертной, пытаясь запечатать её в этих местах, последний Страж наложил другое заклинание. В этом посохе заключалась сила жизни и контроля над смертью. Бессмертная не может жить вдали от посоха и взять его в руки тоже не может. Прикосновение к нему её не убьёт сразу, но сильно ослабит. Ей всегда нужен рядом мужчина, самец, Страж, который будет нести посох туда, куда захочет сама Бессмертная. Именно моя сила, а также Джордж, отлично подходили ей для планов, потому она всегда требовала, чтобы мы находились рядом, чтобы успеть заполучить желаемый посох. Контролировать несущего и быть уверенной, что всё будет по её замыслу. Она владеет силой превращать волосы в смертельные лезвия, но не может контролировать всё и сразу, как если бы пользовалась отдельными прядями. Также у неё есть некие гипнотические способности, пусть и не такие сильные, как мои; она может влиять на других, рисовать галлюцинации в умах, отвлекать звуками и странным голосом. Но самая главная её сила – это Бессмертие! Она всегда регенерирует, всегда выживает, и думаю, даже последний Страж, властитель силы, сдерживавшей Бессмертную, не знал, как её убить. Потому и попытался запечатать её.
– Это она всё тебе рассказала? – спросила Гончья.
– Частично да, другую часть я получила случайно. У них с стариком Добрыней была договорённость о чём-то; они с Бессмертной очень долго разговаривали лично. Потом он присягнул Мертвому богу в обмен на возможность прожить подольше. Ну а я его некоторое время контролировала и могла взять под контроль в любое время; ну… вот как-то мне эти воспоминания, его мысли и передались. После разговора с Бессмертной он сам пошёл в вашу деревню, а вот женщины с ним… – Света уткнулась головой в песок и, вновь разрыдавшись, пропищала, – мне очень жаль, я не знала!
– Сам говоришь… – повторила слава той Гончья и оглянулась на медоедов. Те не умели хранить секреты и, потупив взгляды, отвернулись от Гончьей. Женщина поняла, что Рабнир что-то узнала и пыталась утаить от неё, защищая убитого Добрыню и его имя. – Всё, что сказала о старике, забудь. И вы тоже! – рявкнула на своих Гончья, и те послушно закивали. – Теперь подумаем, как нам поступить с Бессмертной.
– А что там думать⁈ – крикнула одна из медоедов. – Палку в жопу, как свинье на вертеле, потом связать покрепче, дождаться, когда она ослабнет и нести в деревню к Агтулху. Он точно ведь знает, как быть со всей этой потусторонней хернёй. И про посох он тоже знал!
Гончья вспомнила слова Агтулха: «Да насрать мне на посох!».
– Хм… враг оказался коварен. Агтулх и вправду уже знал, что демон не сможет использовать посох, однако даже Агтулх не всесилен. Ведь не смог понять, что у врага есть другие, служащие демонам самцы и самки, которых можно использовать! Да… точно. Агтулх гениален, силен, красив, но не всемогущ, как и эта бессмертная дрянь. Хорошо, так и поступим! Насадим её на вертель, свяжем, закуем в цепи и кинем к его ногам. Он точно придумает, как с ней поступить!
Самки с боевым ревом, скандируя имя Агтулха, подняли оружие и, с земли оторвав Наташу, Свету и Джордана, принялись их связывать. Джордана поставили первым, рядом для безопасности, вооружённые тесаками стали два медоеда, готовых в любой момент острейшим оружием обезглавить огромную проблему. Потом, с руками связанными, на всякий случай раздев, вели Наташу. Последней Ведьму, в рот той сунули кляп, закрыли глаза тряпкой, за спиной связали руки, к ним подвязали ноги. Одна из медоедов закинула ту себе на плечо. Позади никто не шёл, опасаясь магии, а вот по бокам внимательно следили за пальцами и руками Гончьи.
– Наташа, так тебя зовут? – обратилась к Плутовке Гончья, прежде чем они разделятся.
– Да, это я. – ответила женщина.
– Я обещала тебе защиту, Наташа, именем Агтулха клянусь, ты её получишь. Это дорогого стоит; не обесценивай мои слова, не предавай нас. Или клянусь именем Его, я буду гнаться за тобой до конца жизни в этом мире, и, после смерти – в следующем!
– П… поняла Света? – переадресовала подруге вопрос Наташа, и та, вроде как, кивнув головой одобрительно, промычала. – Всё будет х-хорошо, не беспокойся ты так, спасибо за заботу и пощаду! Эй, вы… давайте сваливать отсюда поскорее, пока эта тварь на нас не накинулась.
«Вот же ссыкуха!» – усмехнулась Гончья, видя панику на лице Плутовки. Как и большинство иномирских женщин, эти двое лишены воинской чести, чересчур эмоциональны, слабы физически. Но, зато у них у каждой был некий свой шарм. Ровные, красивые брови, губки без следов и шрамов от ударов, ровные носики, а ещё руки… ухоженные, без мозолей, нежные, как у ребенка. Глядя на них, Гончья задавалась вопросом, какой нежный мир там, в облаках, мог воспитать столь слабых самок. И, самое главное, следующим вопросом было, сможет ли она хоть разок, находясь при смерти или после, увидеть этот дивный мир.
– Старейшина, наши самки закончили окружение, ждут команды! – говорит хвостатая помощница с карими длинными волосами.
– Хорошо. Я пойду на встречу с Рабнир, скажу ей про посох, а вы, увидев, как куски плоти Бессмертной разлетаются, стойте и ждите. Когда одна часть начнёт превращаться в нечто живое, тут же кричите и отступайте. Только вместе с Рабнир, её силой, вашей ловкостью и отвагой, мы сможем схватить, и победить Бессмертную!
Глава 20
Оставаясь в гигантской форме, Рабнир в руках своих, как в клетке, несла привязанную к посоху Бессмертную. План Гончьей пробить её через задницу не удался, так как после последнего удара медоеда удалось найти только торс и ноги ниже колена. Собрав большие куски бессмертной воедино, её голову пробили посохом, а потом на него, как на шпажку, начали насаживать другие части тела. Всем очень хотелось, чтобы бессмертная погибла. Но вместо этого, через минуту-другую, она изрыгнула посох, регенерировала и попыталась выбраться из огромных рук Рабнир. Медоед вновь оторвала той голову, в ладонях сдерживая рвущиеся во все стороны смертельные пряди, дала соплеменницам время связать и привязать к посоху тело Бессмертной. Демоница кричала, билась в истерике, пыталась волосами дотянуться до глаз медоеда, в то время как Гончья требовала от Рабнир терпеть. Сдерживать демона и ждать, пока та ослабнет. Вскоре случилось то, что никто не мог предсказать… Когда голову вернули к привязанному посоху, сталь внезапно начала плавиться, обтекая тело Бессмертной, золотыми цепями, словно татуировки, оставаться на запястьях, шее, торсе, ногах, пальцах и руках. Бессмертная кричала, проклинала Рабнир, в то время как Рабнир ругалась с Гончьей, в ужасе осознавая, что только что проебала посох Агтулх и сделала его частью Бессмертную.
Гончья и Медоед были в панике. В конвульсиях, злости, с криками и проклятиями билась в истерике Бессмертная, и от того, что все вокруг были в панике, ужас охватил других выживших. Быстро разбежавшись, воительницы вновь оставили Рабнир одну, попрятавшись за пнями и поваленными деревьями, принялись ждать, что же будет дальше.
– Если что, бей в голову! – кричит Гончья, как и другие, отбежав подальше, туда, где смертоносные волосы не достанут.
– Хорошо!… – Будучи в форме гиганта, раздвинув руки и выпустив из них тело Бессмертной, Рабнир роняет ее на землю с высоты трёх метров. Демоница с писком шмякнулась об траву, головой ударившись о какой-то камень. Послышался хруст, её длинные волосы растрёпано раскинулись во все стороны. – Сука атакует! – воскликнула Рабнир, ей показалось, что пряди волос потянулись к ней, потому тут же вдарила по той здоровенным кулаком. Небольшое тельце впрессовалось в землю на полметра. Бессмертная что-то прохрипела, приподняла руку…
– Её даже не расплющило, она стала сильней! – кричит Рабнир и начинает нещадно колотить в землю своими огромными кулаками. – Это тело стало крепче, я не могу его разорвать! – схватив бессмертную за ноги и за руки, под скулеж демона, из всех сил в разные стороны тянула медоед.
Удары о скалы, камни, землю, деревья, попытки утопить и даже разгрысть, ничего не помогало, и когда казалось, надежды ослабить Бессмертную нет, демон тихо прохрипел: «Пощады… сдаюсь!»
Вскоре к медоедам на помощь прибывает войско из столицы. Целая армия, вооруженная всем, чем только можно. Пока Рабнир наблюдала за Бессмертной, пока её заковывали в цепи и связывали, Гончья направила знахарей на помощь раненым, предупредила командиров отрядов о навыках и силах Бессмертной, узнала, что пленных встретили, усилили конвой, ну а потом сама рассказала о славной смерти героя Добрыни.
– Ослепленный проклятием, он сумел втереться в доверие демону, зная, что мы через его подопечных либо силу Агтулха разузнаем о слабых местах врага. Так и одолели, – под рыдания самок, глядя за тем, как гигантская форма Рабнир, окружена толпами удивленных бойцов Федерации, рассказала Гончья.
С транспортировкой Бессмертной проблем не возникло. Рабнир просто заключила её в своих гигантских лапах, и под воссторженные охи понесла к тому, который, по её мнению, обязан всё знать. Около часа, восстанавливаясь, Бессмертная молчала, затем, восстановив челюсть и голосовые связки, произнесла:
– Чудовище… скоро звериный голод этой гигантской формы сведёт тебя с ума. Ты начнёшь жрать своих сестер, матерей, сожрёшь даже отца и ребёнка, если они есть, а после здохнешь, как и все, кто был до тебя! Ты пожалеешь, что не позволила мне тебя убить.
Рабнир ничего не ответила, лишь поглядела на свой плоский, покрытый пластинами живот. Кушать ей и вправду хотелось, да только она не понимала, зачем ей есть сестёр, когда она уже скоро вернётся к Агтулх и…
– Вот оно что… – проговорила Рабнир.
– Ха, тупая сука, до тебя дошло⁈
– Сама ты тупая, – пробубнела Рабнир, осознав, что не могла использовать силу и трансформацию, лишь находясь рядом с Агтулх Кацепт Каутль. В какой-то степени выпустить когти, немного защитного меха, она была способна. Но так как силу свою она контролировать не могла, то это, вместо неё, делал Агтулх – самец, владеющий навыком Уравнитель и Истребитель Ереси. Он просто лишил её этой демонической силы, сделал равной со всеми. Благодаря этому есть много не требовалось! – Хе-хе-хе, слушай, а что, все до меня умирали с голоду и от безумия? – скалясь, понимая, сколько еды ей нужно в этой форме, спросила Рабнир.
– Именно, и ты кончишь так же!
– Хе-хе-хе, вот они лохушки, хе-хе-хе, – смеялась Рабнир, чем ещё сильно нервировала разгневанную, обессиленную Бессмертную. Посох последнего стража, высшая форма проклятия, сотворенная его создателем, подействовал. Посох жизни обратился в оковы физические и духовные. Тогда, много веков назад, последний страж храма обманул её, заключив контракт, попытался убить, чтобы даже после его смерти Бессмертная не смогла покинуть здешних мест. Сил самца, мужчины, не хватило для победы над демоницей. Она убила его, лично из камня создала гроб, в который сложила тело, кинула посох, и сама устроилась рядом, принялась ждать обещанной благодати от Мёртвого бога. Проклятье, которое нанесено на Бессмертную, это замок, а посох, который стал частью её, был никаким не оружием, он создавался как ключ к запечатыванию её физической и духовной силы. Бессмертная более не чувствовала связи с Мёртвым богом, не ощущала ментального давления, силы, позволявшей ей глядеть на других как на дерьмо. Сама Смерть, та, которую она сеяла повсеместно, отвернулась от неё, как отворачивается толпа от разочаровавшего её ничтожества. Впервые со смерти стража, Бессмертная ощутила холод, вспомнила об одиночестве, а когда осознала, что в этом теле слабее большинства живых, испытала лёгкие нотки страха и обиды. Отрезанная от своего покровителя, окружённая, схваченная, беспомощная, никому не нужная – такой был моральный лик дьяволицы.
Спустя несколько часов странствия по джунглям, приближаясь к деревне, идущая впереди и прокладывающая всем дорогу Рабнир отдаёт Бессмертную Гончьей, и той тут же надевают колодки на шею и руки, тело помещают в специальную бамбуковую клетку, а голову оставляют за её пределами. Так в любой момент одна из конвоирш могла обезглавить демона, а если не успеет, рядом были ещё шестеро следивших за пленницей медоедов. Да и сама Рабнир с Гончьей никуда не делись, шли рядом.
– Чудовище, думаешь, эти деревяшки смо… – на глазах Бессмертной Рабнир внезапно сотворила то, чего ещё ранее дитя Мёртвого бога не видела. Кости медоеда стали уменьшаться, исчезали мышцы, менялся цвет кожи, волос и даже глаз. Всего тридцать секунд прошло и от вечно голодного, безумного, смертельного существа, задачей которого было бороться с Бессмертной и пожирать части её тела, пока не здохнет, не осталось и следа. – Да что ты, блять, такое? – вытаращив глаза, вновь спросила Бессмертная.
– Я Бэтмен… – зная, что Агтулх уже близко, облизнувшись, ответила Рабнир. – И знаешь, я и вправду проголодалась, да вот только у меня особенный рацион, не такой как у других, и блюдо я люблю особенное.
«Эта еда, она что, позволяет ей бороться с силой проклятия последователя Мёртвого бога? Немыслимо!»
– И что же ты ешь? – взгляд Бессмертной стал серьёзным. Она видела надменность в глазах медоеда, чувствовала, что та гордится, готова раскрыть этот секрет.
– Ну как ем… Скорее высасываю, могу выпить, хотя обожаю получать её по-другому. Но зараза Агтулх, он сказал, что мне нужно было готовиться, несколько сезонов запрещал и отказывал, говорил, что можно только в рот. О, небо, как же долго я мучилась в ожидании этого момента!
«Вот как, значит, этот Агтулх гораздо опаснее и коварнее, чем я думала. Он несколько месяцев опаивал эту безумную воительницу волшебными снадобьями, подсадив её на дурман, отправил на бой с той, с кем могут тягаться разве что боги – со мной! Да… теперь понятно, почему она сражалась так яростно и дико, у неё просто не было выбора. Она под наркотиком! Потому даже безумие не могло охватить её разум, ведь она уже и так безумна! Этот самец, мужчина Агтулх такой же, как и Последний страж гробницы.»
– Печальная история, – сравнив деву пленительницу, идущую рядом с собой, заявила Бессмертная, – и конец тебя, воительница, ждёт печальный. Он попользуется твоей силой, ублажит всех богов, кроме того, которому ты служишь, а после бросит.
Рабнир, принявшая старую, обычную форму, отталкивает назад одну из своих, занимает место по правую сторону от пленницы и с задумчивым видом произносит:
– Когда-нибудь я стану старой, дряхлой, страшно ворчливой и некрасивой старухой, неспособной плодиться. А рядом с ним будут бегать молодки, красивые, с подтянутой грудью, с упругими жопами и белым, а не пепельно-седым мехом. Я буду ревновать, завидовать, злиться, что он с ними, и в то же время не предам его, поддержу, позволю нести жизнь в наш мир и просто буду радоваться, что мне посчастливилось оказаться с ним рядом. Число наших сезонов в этом мире ограничено, и сейчас, пока я молода и могу радоваться, я буду радоваться. Потом, когда придёт сезон слёз, буду ворчать, злиться, готовиться к вечному сну. Но это потом, а сейчас нужно просто жить.
Бессмертная замолкла. Ей нечего было ответить смертной, той, которая улыбалась, лишь вспоминая чувство дурманящего зелья, того, кто обманывал и использовал её верность и влюблённость. На мгновение, понимая, что теперь ничем не лучше, ей захотелось также этого убийственного снадобья. Захотелось ощутить радость не от убийства неприятных, мешающих вечно спящему богу существ, а ту, земную, которую испытывают смертные сущности.
– Как называется дурман, который ты пьёшь? – спросила демоница в момент, когда Рабнир поднесла к рту заимствованный бурдюк.
– Вода… но тебе я не дам. Ещё наплюёшь. – отозвалась медоед и сделала несколько глотков.
– Дура, я про то, чем тебя поит Агтул?
– Сама дура! – Рабнир покраснела, а самки, слышавшие вопрос Бессмертной, внезапно заржали. – Ты настоящая дура, если такие вопросы задаёшь, с тебя и с меня смеются!
– И почему же? – Бессмертная не знала всех тонкостей нынешнего века, да и вести беседы, будучи пленной, хоть как-то себя развлекать и выуживать информацию без пыток не умела.
– Да потому, – ухохатываясь, воскликнула одна из медоедов, – потому что у самки не так много дырок на теле, а наш командир и тут умудрилась подставить неправильное!
– Ха-ха-ха! – разлетелось по нестройным рядам, и даже Гончая заржала.
– Я тебе сейчас пасть порву и клыки выдерну! – рычит озлобленно Рабнир и машет когтями в сторону самой говорливой. Вновь послышался всеобщий хохот.
Медоедов не смущало нахождение рядом врага, что армию мог в одиночку уничтожить. С ними была та, кто её в одиночку одолела и в очередной раз доказала, кто главный, сильнейший и безумнейший зверь на полуострове. Безумство, как часть их храбрости, другими племенами осуждалось, а медоедами поощрялось. Ведь следуя их логике, только безумец, глядя смерти в глаза, мог улыбаться, только сумасшедший мог пойти в одиночку против толпы, и лишь полностью спятивший, забывший все правила и приличия боя воин, мог выйти из этой телесной мясорубки победителем. Такой, безумной и уверенной в себе, была Рабнир, возвращавшая лучших воинов племени домой.
– Отверстия, жидкости, и что здесь смешного? – не понимая, почему, зная, что их командир под властью Агтулх, смеются живые, спросила Бессмертная. Тут же прозвучал ещё более громкий хохот, посыпались сотни издёвок. Ухохатываясь, едва удерживая клетку над землёй, все, от Гончих до медоедов, обсуждали, как кто-то настолько сильный может быть столь глупым, по настоящему тупым.
