Текст книги "Шанс на ошибку (СИ)"

Автор книги: feral brunette

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Она подошла к зеркалу и посмотрела на себя, её лицо выглядело куда здоровее, на щеках играл румянец, глаза налились карамельным оттенком, а волосы снова вернули свой объем. Платье аккуратно обтягивало былые изгибы тела, выделяя фигуру гриффиндорки. Она выглядела так, как раньше, и дело теперь было не в чарах.

– Моргана Ле Фэй.

Зеркало перед Гермионой потемнело, и в нем появился образ ведьмы.

– Здравствуй, Гермиона. Рада тебя видеть, ты прекрасно выглядишь, – ведьма приветливо ей улыбнулась.

– Благодарю, Моргана. Я хотела узнать у тебя, как так получилось, что я пролежала без сознания неделю, но наш разговор с тобой продлился от силы полчаса?

– Наш разговор случился еще в тот день, когда ты потеряла сознание. И он действительно не был долгим, – теплая улыбка не сходила с лица ведьмы. – Но все остально время ушло на то, чтобы ожерелье восстановило твои силы. Как видишь, к тебе вернулась былая красота. Ожерелье прекрасно справляется со своей функцией.

– Я думала, что ожерелье предназначено для того, что меня охранять.

– Да, оно и охраняет. Оно тебя исцеляет, дорогая. Оно убережет тебя от многих бед и, может, даже сохранит твою жизнь. Не буду скрывать, это ожерелье – темный артефакт с огромной силой. Думаю, что тебе стоит его преобразить в менее вызывающе украшение, чтобы не привлекать внимание. Оно принадлежит тебе, поэтому можешь распоряжаться им, как душе угодно.

– Спасибо. Когда мы сможем приступить к занятиям? Ты говорила, что поможешь мне справляться с моей магией.

– Я не отказываюсь от своих слов. Как только ты решишь, так сразу. Я и моя магия к твоим услугам, – с этими словами образ ведьмы исчез из зеркала.

Гермиона ещё несколько минут всматривалась в зеркало, а потом достала из кармана волшебную палочку. Она выглядела так, как её запомнила гриффиндорка с первой встречи с Морганой – тоненькая и изящная, в основание палочки были инкрустированы точно такие же зеленые изумруды, как и на ожерелье. Девушка сняла с шеи ожерелье и осмотрела его. Оно выглядело дорого, очень дорого. Гермиона даже не смогла прикинуть, сколько могло стоить такое украшение.

Но Моргана была права, когда говорила о том, что оно могло привлечь ненужное внимание. Такая россыпь изумрудов на шее обычной школьницы посеяла бы слишком много много вопросов в умах окружающих. Гриффиндорка удивилась, что его не заметили в больничном крыле, наверное, Моргана это предусмотрела. Все-таки, она его передала, когда Гермиона была без сознания.

Аккуратный взмах палочкой, и изящное ожерелье превратилось в небольшое серебряное кольцо, которое украшало маленький зеленый изумруд. Такое украшение точно не бросится никому в глаза. Надев его на безымянный палец правой руки, девушка покинула туалет.

========== 6 ==========

С каждым новым днем Гермиона выглядела все лучше и лучше, возвращая свой прежний вид. Она начала нормально спать, есть и жить. Ночные кошмары отступили, уступая место обычным красочным снам. Исцеленная магия быстро разносилась по телу, а палочка уже уверенно лежала в руке волшебницы.

Прошло несколько дней с момента выписки гриффиндорки из больничного крыла, которая разделила ее жизнь на «до» и «после». Как когда-то это сделала Война. Отсутствие ноющей боли буквально опьяняло Гермиону, даря ей невидимые крылья за спиной. Она чувствовала, что готова на все сто к выполнению своего плана и вечером собиралась призвать Моргану. Больше не было времени тянуть, слишком долго Гермиона пыталась отыскать решение этой задачи.

Родители.

– Вижу, ты в полном порядке, Гермиона. Выглядишь потрясающе, не смотря на цвет твоего наряда, – Рон заговорил с Гермионой, жуя тост. – Есть

повод?

На Гермионе было темно-зеленая атласная рубашка и черные штаны, а на ногах аккуратные черные ботиночки.

– Не вижу ничего плохого в цвете своей рубашки, Рон. Ты сначала прожуй, а потом говори, – отрезала Гермиона.

В груди до сих пор сидела обида на друзей. Забини рассказал ей о том, что ни разу не застал никого из них в больничном крыле, пока Гермиона была без сознания. Да и по возвращению друзья не особо интересовались её делами, только с Джинни она перебросилась парой фраз. Гермиона была не из тех людей, которые нуждаются в жалости других, но и такое холодное поведение близких ей людей было непонятным.

Какая-то часть сознания девушки ругала саму себя, потому что последние несколько месяцев она сама всячески избегала их, пыталась держаться в стороне. Но это было только ради них, Гермиона боялась впутать их в свои проблемы, не хотела разрушать по новой их хрупкое счастье.

– Гарри, я хотела извиниться перед тобой, – произнесла гриффиндорка, поворачиваясь к своему другу. – Последние месяцы были тяжелыми для меня. Я отдалилась от тебя, от Джинни и Рона. Я хочу, чтобы ты знал, что я – все еще твоя подруга, все та же Гермиона.

К глазам девушки предательски подступили слезы, но они не причиняли боль. Они не обжигали и не заставляли леденеть кожу, это были самые обычные слезы. Гарри растерянно посмотрел на подругу и молча обнял. Никакого ответа не последовало, он просто молчал, что вгоняло Гермиону в легкий ступор. Никогда Гарри так не реагировал, не принимал её слова, как должное, оставляя их без ответа. Так мог отреагировать Рон, и даже Джинни, но не Гарри.

До конца ужина Гарри с ней так и не заговорил, игнорируя практически все попытки Гермионы заговорить с ним. Джинни тоже не особо охотно выходила на контакт, а Рон бросал язвительные реплики в адрес Гермионы. Допив тыквенный сок, гриффиндорка встала и ушла из Большого зала, не дожидаясь друзей. Возможно, что в любой другой ситуации она попыталась бы выяснить, что происходит и чем вызван такой холод со стороны друзей, но сейчас приоритеты были расставлены иначе.

Девушка быстро пробегала школьные коридоры, прикидывая в голове, куда она может направиться, чтобы призвать Моргану и ей никто не помешал. Очередной поворот и девушка почувствовала, как в кого-то врезалась и отшатнулась.

– Ой.

– Гермиона? Ты куда так спешишь? – это был Блейз.

В последние дни они очень сблизились, гриффиндорка до сих пор испытывала чувство благодарности к слизеринцу, который всю неделю просидел у её постели. После выписки они несколько раз встречались после старостата и просто болтали. Гермиона даже не могла предположить, что у неё найдется так много общих интересов с Забини. Они обсуждали все, начиная от Нумерологии и заканчивая тем, что Гермиона рассказывала Блейзу, что такое мобильный телефон.

– Та я уже к себе в гостиную, – солгала Гермиона. – А ты только на ужин?

– Да, – кивнул мулат. – У тебя свободный вечер? Не хочешь посидеть, поболтать?

Хочу.

– Прости, Блейз. Не сегодня. Я чувствую себя не очень, хочу отдохнуть. Пока.

Гриффиндорка улыбнулась и сорвалась с места, чтобы остановить этот разговор. Ей было стыдно врать Забини, она начинала краснеть.

А врать своим лучшим друзьям было не стыдно, Гермиона?

Нет. Это была ложь во благо.

Еще несколько минут ускоренного шага, и Гермиона снова вспомнила о старом кабинете Чар. Это было идеальное место, туда точно никто случайно не заглянет. Малфой. Запирающие чары никто не отменял. Гриффиндорка направилась на второй этаж к нужному кабинету.

В кабинете было темно и пугающе тихо. Иронично, что еще несколько недель назад Гермиона пыталась отыскать место во всей школе, где было столь тихо, а теперь это пугало. Тишина была кричащей и оглушала девушку.

– Коллопортус.

Гермиона присела за крайнюю парту, и попытался успокоиться, восстановить дыхание. Последний раз она была в этом кабинете, когда из её руки лилась кровь, а глаза сверкали ненавистью к Малфою.

– Моргана Ле Фэй.

Образ ведьмы тут же возник перед Гермионой.

– Здравствуй, Гермиона, – голос Морганы звучал, как всегда, тепло.

– Здравствуй, Моргана. Я готова к обучению, – Гермиона решила не затягивать эту встречу ненужными разговорами.

– Прекрасно, милая, – ведьма улыбнулась, подходя к Гермионе. – Твоя истинная магия уже во всю гуляет по твоим венам, самое время. Думаю, нам стоит начать с тобой с окклюменции. Ты – природный окклюмент, тебе просто нужно развить этот дар. Представь своё сознание в виде огромной библиотеки с сотнями книг, постарайся все эти воспоминания рассортировать. И возведи ментальные стены вокруг этой библиотеки. Щиты.

Гермиона прикрыла глаза, погружаясь в собственное сознание. Спустя минуту девушка оказалась в огромной мрачной библиотеке с сотнями фолиантов и разбросанных книг. Под ногами валялся исписанный пергамент и чернильницы. Гермиона потянулась к книге, которая лежала рядом. Это была тоненькая книжечка в темно-зеленом переплете, на которой аккуратным маленьким почерком виднелось одно слово: «Забини». Стоило гриффиндорке приоткрыть книгу, как перед глазами пронеслись все встречи с Блейзом, их посиделки и разговоры. Гермиона захлопнула книгу и вернула её на место, взяв в руки книгу, которая лежала по соседству.

Эта книга была раза в три толще предыдущей, никакой надписи на ней не было, только несколько серебристых змеек на обложке. Покрутив книгу в руках, она открыла её, и картинки перед глазами начали быстро сменяться. Это была книга, которая хранила воспоминания о Малфое, начиная с первого курса. Тут тебе и перепалки в коридоре, и мерзкие ядовитые комментарии слизеринца в её адрес, и то, как она увидела его в Малфой-Мэноре.

Она со злостью захлопнула книгу и отшвырнула в сторону, не позволяя эмоциям овладеть собой.

– Твои природные способности окклюмента в некотором роде уже давно функционировали, – заговорила Моргана, появившись перед Гермионой. – Это позволило тебе собирать все воспоминания в книжки, но из-за того, что этот дар не развивался, – ведьма запнулась, осматриваясь вокруг. – Тут такой беспорядок. Сейчас мы быстро здесь приберемся.

Ведьма легко взмахнула рукой, и в библиотеке появилось несколько огромных стеллажей и один небольшой, а в углу – крошечный сундук.

– На полках больших стеллажей тебе стоит разместить те воспоминания, к которым ты редко возвращаешься, это что-то незначительное или ненужное. А вот маленький стеллаж станет форпостом твоего сознания, – ведьма подвела Гермиону к небольшому стеллажу из темного дерева. – Тут должны храниться воспоминания, которые ты готова кому-то показать, если в твоё сознание попытаются проникнуть. Ты должна быть умнее своего противника, который вздумает копаться в твоей голове. Понимаешь, Гермиона?

– Да.

– Если ты попросту будешь сдерживать напор, не пуская его в голову, он увеличит свой напор. Легилименция очень быстро измотает тебя. Поэтому, ты должна поддаться натиску, пропустить его в сознание и подсунуть те воспоминания, которые не навредят тебе, – на лице Морганы сверкнула ухмылка. – Или же можешь ему показать ложные воспоминания. Ты можешь создать копию любого своего воспоминания, изменив там детали, которые посчитаешь нужными. Это понятно?

– Да.

– А вот в этом сундуке, – ведьма указательным пальцем ткнула на сундук в углу библиотеки. – Тут будут храниться твои самые сокровенные воспоминания. То, что ты оберегаешь даже от собственного взора. А теперь начнем! Так как ты в собственном сознании, палочка тебе не нужна, ты можешь просто силой мысли расставлять книги. Чтобы создать ложную копию воспоминаний ты должна представить перед собой те событий, которые переживала, но походу изменяя нужные детали. В этом нет ничего сложного. Вперед!

Гермиона глубоко вздохнула и почувствовала, как магия будоражит её тело. Книги начали вертеться перед ней, кружась в потоке магии. Каждый фолиант был таким знакомым, будто Гермиона перечитывала их все по несколько раз. Книга за книгой летели на полки стеллажей, занимая своё законное место. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем гриффиндорка расставила все воспоминания по местам, оставляя под ногами несколько книжек.

На глазах Гермионы проступили слезы, а рот изогнулся в нежной улыбке. Пока она расставляла все книги – она пережила каждое событие из жизни заново, ощутила каждую эмоцию, почувствовала, как мурашки гоняют по коже с огромной скоростью. Перед глазами кружили картинки с её распределения на первом курсе, походы в Хогсмид, Святочный Бал, собрания Ордена Феникса, смерть Сириуса и долгие месяцы поисков крестражей с Гарри и Роном.

– Милая, это просто воспоминания. Ты уже все это пережила, это твое прошлое, – Гермиона почувствовала теплые руки Морганы на своих плечах. – Ты закончила?

– Да, – кивнула Гермиона.

– Могу я узнать, какие воспоминания ты поместила на полки этого стеллажа? – Моргана кивнула в сторону небольшого стеллажа.

– Да, конечно, – гриффиндорка подошла к стеллажу и провела тонкими пальцами по книгам. – Тут несколько воспоминаний с первого курса, которые не играют особой роли, с малозначимых встреч Ордена и некоторые воспоминания, связанные с поисками крестражей. Некоторые из них поддельные.

– Почему ты выбрала именно эти воспоминания?

– Если кто-то проникнет ко мне в голову, то он должен поверить в реальность того, что пробил мои щиты. Он увидит то, что имеет для меня значение. Вроде как. Мои воспоминания должны кружиться вокруг чего-то значимого, – пальцы бегло прошлись по каждой из книг. – А что может быть важнее для Гермионы Грейнджер, чем школа, Орден и уничтожения Волан-де-Морта?

– Ты схватываешь на лету, Гермиона, – ведьма снова одарила гриффиндорку теплой улыбкой. – Стены возведены, библиотека в порядке, можем возвращаться.

С этими словами Моргана направилась к дверям, а Гермиона – за ней. И только на выходе, девушка приоткрыла сундук в углу библиотеки и закинула туда книжку с серебристыми змейками на обложке.

Гермиона очнулась за той же партой в старом кабинете Чар, Моргана стояла перед ней. Резкая головная боль появилась, как гром среди ясного неба. От такой боли хотелось снова закрыть веки и провалиться в сон. Гриффиндорка почувствовала, как кто-то пытается пробить её стены, как в её библиотеку ломится непрошеный гость. Ментальные стены в секунду были возведены, прогоняя чужие любопытные глаза.

Атака не прекращалась, а натиск становился сильнее. Чьи-то кулаки барабанили вдоль защитного щита, пытаясь найти слабое место. Гермиона начала приоткрывать дверь в библиотеку, ведя гостя к небольшому стеллажу из темного дерева. Воспоминания с полок начали лететь одно за другим прямо в руки противника, и тот резко исчез.

– Хорошо. Очень хорошо, Гермиона, – Моргана говорила с восторгом. – С первого раза и такой блестящий результат. Я вторглась в твоё сознание без предупреждения и на полную силу. Ты, и правда, ярчайшая ведьма этой школы. Думаю, что окклюменция полностью подчинилась тебе. Проводи больше времени в своей ментальной библиотеке, практикуйся и станешь непревзойденным окклюментом. А на сегодня всё.

– Все? Я думала, что мы изучим что-то еще.

– Нет, Гермиона. Для первого занятия этого более, чем достаточно. Тебе не стоит истощать себя. К тому же, уже давно время отбоя.

– Отбой? Который час?

– Около двух часов ночи, милая. Ментальная практика отнимает очень много времени и сил. Тебе стоит отдохнуть.

С этими словами ведьма исчезла, оставляя Гермиону одну. Гриффиндорка не стала задерживаться долго в кабинете и спустя несколько минут покинула его. Голова ещё немного побаливала, напоминая о недавнем вторжении Морганы в сознание, но, в целом, она чувствовала себя хорошо. Гермиона продолжала радоваться таким мелочам, как полноценный сон и хороший аппетит.

Ты медленно и болезненно умираешь.

Эти слова ведьмы слишком укоренились в голове Гермионы, возвращая в те дни, когда даже дышать было больно. Она неспешно направлялась в сторону башни Гриффиндора, прокручивая в голове свое первое занятие с Морганой. Окклюменция ей давалась легко, что не могло не радовать. Она знала, что справится со всем. Шанса на ошибку у нее нет.

***

Ноябрьские дни стремительно сменяли друг друга, окутывая Гермиону водоворотом событий. Каждый вечер она встречалась с Морганой в старом кабинете Чар и возвращалась в свою спальню за несколько часов до рассвета.

Ведьма не позволяла Гермионе расслабиться и с каждым новым занятием нагрузка становилась сильнее. Гриффиндорка чувствовала себя опустошённой после каждого нового урока, казалось, что ведьма выжимает из неё всю магию. Моргана в идеале обучила её легилименции, преподала несколько уроков по невербальной магии и вплотную занялась устойчивостью Гермионы к Непростительным.

Гермиона прекрасно помнила тот вечер, когда призвала ведьму, и вместо приветствия получила Круцио. Это вернуло её в гостиную Малфой-Мэнора, рисуя в голове образ Беллатрисы. Моргана пытала Гермиону весь вечер, делая лишь небольшие перерывы, чтобы привести её в чувство и дать несколько ценных советов. Так продолжалось несколько вечеров, и видит Мерлин, Гермионе казалось, что еще одно Круцио и она сойдет с ума окончательно.

Моргана не обращала внимания на душераздирающие крики гриффиндорки, не смотрела на её слезы и пропускала мимо ушей просьбы остановиться. И только на четвертый вечер Гермиона не упала от очередного Круцио, свернувшись от боли. Но устояла на ногах и ждала, пока ведьма остановится. Раз за разом боль приглушалась и превращалась в легкий разряд электричества. Это было оно – она научилась противостоять Непростительному, которое преследовало её в кошмарах, магия сдерживала хлесткие удары проклятья. Ле Фэй научила её противостоять Империо и усовершенствовала навыки дуэлянта. Так же мимо девушки не прошли изучения темных заклинаний и проклятий.

По телу девушки разгуливала темная магия, делая каждый день сильнее. Только кольцо на пальце гриффиндорки помогало сдерживать мощь такой силы. Гермиона научилась свободно читать древние руны, которыми была написана книги Морганы Ле Фэй. Теперь ей не требовалось переводить каждую страницу, тратя на это уйму времени.

– Вызови патронус, Гермиона, – обратилась к ней Моргана во время одного из занятий.

Гермиона напряглась и сжала сильнее палочку в руке. Девушка попыталась сконцентрироваться на всех счастливых моментах своей жизни, вспомнить все будоражащие сердце эмоции.

– Экспекто патронум!

Ничего не произошло, кончик волшебной палочки даже не заискрился. Гермиона попыталась ещё несколько раз, но безуспешно.

– Достаточно, – прервала её попытки ведьма. – Ты не сможешь вызвать патронус, я тебе об этом говорила раньше. Для патронуса нужна светлая магия, которой в тебе давно нет.

– И что мне делать?

– В темной магии есть заклинание, схожее с патронусом, – начала Моргана. – Оно тоже служит защитой от дементоров и смеркутов. Но только в отличие от светлого патронуса, оно не прогоняет этих сущностей, а порабощает, заставляет их тебе прислуживать. И если для того, чтобы вызвать патронус, тебе нужна концентрация положительных эмоций и счастливых воспоминаний, то это заклятие просто требует сильного всплеска магии.

– Порабощает дементоров? – удивление читалось в лице Гермионы. – То есть, с помощью заклинания я смогу натравить на кого-то дементоров?

– Если тебе удастся сосредоточить в своей палочке достаточно сил, то ты сможешь даже призвать к себе этих тварей и подчинить, – ведьма засмеялась. – Как домашних питомцев. А теперь попытайся призвать к палочке магию со всех закоулков своей души и произнеси «Экспекто дементум».

Гермиона зажмурила глаза и представила, как магия стекает по её венам в направлении волшебной палочки. Она попыталась отпустить все мысли из головы и сосредоточиться на новом заклятье.

– Экспекто дементум!

Древко в её руке задрожало и раскалилось, а из кончика палочки вырвался кроваво-красный луч. Перед Гермионой появился образ шакала. Огромный темный шакал с угольно-черными глазами и кровожадным оскалом, вокруг которого рассеялась непроглядная мгла.

Животное издало животный пугающий рев пронеслось мимо Гермионы, оставляя за собой плотную стену черного дыма. Казалось, что гриффиндорка попала в какой-то вакуум и потеряла связь с внешним миром. Над её головой начали сползаться тучи, затмевая яркий лунный свет. Девушке понадобилось несколько минут, чтобы понять, что это были вовсе не тучи.

Непроглядная тьма дементоров скопилась над ее головой, приводя в ужас. Но еще больше повергло в шок, что ни один из них не попытался даже приблизиться к ней и хоть как-то навредить, они просто висели в воздухе.

– Невероятно! – голос Морганы послышался за спиной девушки. – Это просто невероятно, девочка! Сколько же магии заточено внутри тебя? Я не видела еще, чтобы у столь юной волшебницы получилось это заклятие с первого раза. Да и призвать такое количество дементоров! Если бы я только знала, то увела бы тебя еще дальше от Хогвартса.

Неподдельный восторг исказил лицо ведьмы, она наблюдала за действиями Гермионы так, будто бы шестилетней девочке показали живого слона.

– Последняя ведьма, которая использовала это заклятие, умерла много веков назад, Гермиона, – вновь заговорила Моргана. – И никто больше не мог сотворить столь могущественную магию. Это просто невероятно! – продолжала восхищаться ведьма. – Сейчас твои мысли напрямую связаны с этими существами, тебе просто стоит мысленно отдать им команду. Они в твоем подчинении.

Убирайтесь.

Конечно же, Моргана знала, о чем говорит. Стоило Гермионе мысленно прогнать дементоров, как лунный свет снова залил опушку Запретного леса. Вся нечисть сгинула в тот же момент, а черные стены вокруг гриффиндорки растворились. Рука дрогнула, и девушка повалилась с ног. Тонкая струйка крови побежала из носа, оставляя металлический привкус на губах.

– На сегодня с тебя хватит, ты отлично потрудилась.

Гермиона ощущала влияние темной магии на себе, это было сложно не заметить. Какой бы величественной не была эта сила, она действовала губительно на душу волшебницы. С приобретенной силой её душа начинала черстветь. Гермиона стала жестче и требовательней к окружающим. Стала хитрее, зная, кому и что ей следует говорить. Она перестала плакать и жалеть себя, искореняя в себе те эмоции, которые считала неприемлемыми для сильных людей.

Теперь Гермиона видела в зеркале сильную, уверенную в себе ведьму.

Первое декабрьское утро принесло с собой снег. Гермиона смотрела в окно, наблюдая за пушистым белым снегом.

Первый снег. Уже зима. Мне стоит поторопиться.

Большой зал был битком набит школьниками. Гермиона проскользнула сквозь толпу и заметила приветствующего Забини.

– Привет, Грейнджер! – Забини нежно обнял гриффиндорку.

Для нее это уже стало обычным утренним ритуалом – получать порцию объятий от Блейза. Она привыкла к осуждающим взглядам со стороны столов Слизерина и Гриффиндора и давно перестала обращать на это внимание.

– Привет, Блейз! – она улыбнулась мулату. – Когда-то эти осуждающие взгляды перестанут нас прожигать, правда?

– Брось, ты еще не привыкла? Не ты ли мне говорила, что тебе все равно?

– Я. Но сложно привыкнуть к тому, что каждое утро сотня глаз наблюдают за тем, как обнимаются друзья.

– Они завидуют, Гермиона. Посмотри на меня! Ты сама себе не завидуешь, что у тебя такой друг-красавчик?

– Скромный друг-красавчик.

Девушка легко приземлилась на своё место за столом под тяжелый взгляд друзей. Их отношения сошли на нет окончательно. Если сначала Гермиона пыталась предпринять какие-то меры, чтобы пропасть между ними не увеличивалась, то сейчас ей просто не хватало на это времени.

Все свободное время гриффиндорка тратила на занятия с Морганой, заполняя пробелы в своих знаниях. Чем скорее она в совершенстве овладеет силами, тем скорее она сможет приняться за восстановление памяти своим родителям. Она давно сделала выбор между теми, среди которых выбирать нельзя. На одной чаше весов оказались её родители, а на второй самые близкие друзья – ее вторая семья.

Простите. Когда-то вы меня поймете.

– Может, ты уже пересядешь за стол Слизерина? – заговорил с ней Рон.

– Прости? – Гермиона начала сверлить друга взглядом. – С какой стати я должна пересаживаться за их стол?

– Ты неплохо сдружилась со змеями, обнимаешься с Забини каждое утро, – продолжал Рон. – А вчера в Хогсмиде? Ты сидела возле Малфоя, возле этого хорька и тебя это никак даже не смущало. Сияла, как Рождественская елка. Серьезно, Гермиона?

– В следующий раз мне присоединиться к тебе и Браун? – парировала гриффиндорка.

– Не надо, Гермиона. Не надо. Не переводи тему!

– В чем твоя проблема, Рон? – Гермиона подскочила из-за стола и почувствовала, как магия начинает бурлить в венах, а кольцо на пальце стало горячим. – Тебя так сильно задевает то, что пошла с ними или то, что не пошла с тобой?

– Меня задевает то, что ты дружишь с Пожирателями Смерти, Гермиона! – Рон сорвался на крик, подпрыгивая со своего места. – С Пожирателя смерти, Мерлин! Разве мы воевали ради этого?

– Бывшими Пожирателями Смерти, Рональд. Это раз, – голос Гермионы был полон ярости. – И да, мы воевали ради этого! Чтобы в обществе не было этих гребанных предрассудков, не было гребанного социального расслоения! Если я дружу с Пожирателями, то ты дружишь с грязнокровкой!

– Дружбой тут давно уже и не пахнет, Грейнджер, – не унимался Рон. – О какой дружбе мы можем говорить, если ты сейчас на весь Большой зал защищаешь тех, кто впервые тебя и назвал грязнокровкой, унижал тебя все эти года.

– А ты на весь Большой зал отказался от нашей дружбы, Рональд Уизли.

Гермиона ощущала, как концентрация силы в ней достигла пика, застилая тусклым светом её глаза, голова отключилась, а магия начала волнам исходить от нее.

Посуда за столом Гриффиндора начала с треском разбиваться, разлетаясь осколками по всему Большому залу. Все свечи в зале потухли, а рамы окон задрожали. Гермиона кинула взгляд на Рона, и тот с силой отлетел в сторону преподавательского стола. Сотни глаз уставились в сторону гриффиндорки, которую окутала темная дымка. Палец горел из-за расплавленного кольца, но она не обращала внимания на возникшую боль.

– Эй, Гермиона! – тихий голос Забини раздался у ее уха, а холодные руки держали её за запястье. – Успокойся, слышишь?

Его голос окатил холодной водой, возвращая в реальность. Темная дымка тут же рассеялась и Гермиона увидела гору разбитой посуды за гриффиндорским столом и перепуганные взгляды сотни школьников.

– Пойдем, – потянул её Забини. – Нам лучше уйти до того, как тут появится кто-то из профессоров.

========== 7 ==========

Малфою стало легче после того, как он рассказал обо всем Забини. Он понял, что ему было важно услышать мнение со стороны, услышать хоть какой-то совет. Люциус слишком долго заставлял Драко быть сильным и самостоятельным. Он был так загнан воспитанием своего отца, что пропустил момент своей жизни, когда настроение стало напрямую зависеть от неё.

Он продолжал наблюдать за ней со стороны, не сокращая дистанцию между ними. Он был не готов, не знал, как она воспримет его. Малфой был тем человеком, который отравлял ей жизнь на протяжении долгих лет, измывался над ней и всячески унижал. Пока она была в больничном крыле, он ежедневно передавал ей цветы через Забини – это были белые розы.

Эти цветы ассоциировались у него только с Грейнджер. Белые, утонченные и невинные, как она. Сам он не решился зайти к ней, не мог видеть её в таком состоянии. Малфою было проще, когда она ненавидела его, пыталась ответить на едкие комментарии, чем сейчас, когда её неподвижное тело лежало под тонким больничным покрывалом. У него создавалось впечатление, что его снова пытают, но это было в разы больнее, чем Круциатус.

– Я хочу, чтобы ты был все время рядом возле нее, – обратился Малфой к Забини, когда тот вернулся со старостата. – Какого-то хрена её дружков она не заботит, а я не хочу… чтобы с ней что-то произошло.

– Ну, ты охуенно придумал, Малфой, – ответил Блейз. – Не хочешь сам приглядывать за своей подружкой?

– Хочу. Но сейчас не время.

– А когда наступит время, Драко? Ты сам заметил, что её дружки забили на неё, так почему бы тебе не стать для неё новым принцем?

Малфой достал из кармана пачку сигарет и покрутил в руках, вытряхивая оттуда последнюю сигарету.

– Я уже говорит тебе. Я слишком долго портил ей жизнь, мне нужно постепенно вливаться в ее круг общения, очень аккуратно.

– А я, блять, был её лучшим другом на протяжении всей школы, – отбивался Забини. – Как ты себе это представляешь?

– Ты несколько дней ходишь к ней в больничное крыло. Грейнджер любит такое, ну знаешь, благородных людей, – Малфой ухмыльнулся и закурил. – Очнется, а ты рядом, весь такой добрый и переживающий.

– Ты хочешь с ней наладить отношения или сосватать меня к ней?

– Сосватаешь ты меня с ней, Блейзи.

Драко слишком хорошо знал гриффиндорский нрав Грейнджер. Ей нужно чувствовать себя виноватой или же испытывать чувство благодарности, или всепоглощающее сострадание, чтобы наладить контакт с человеком. Забини идеально подходил на эту роль. Не обделенный харизмой, внешностью и интеллектом слизеринец легко сможет расположить к себе гриффиндорку.

Дни шли, а Грейнджер не приходила в себя. Забини возвращался в гостиную и только отрицательно мотал головой. Больше ничего Блейз о её самочувствии не говорил, а Малфой и не просил, он не хотел услышать о то, что ей могло стать хуже, он просто ждал, когда она очнется. На совместных занятиях с Гриффиндором мысли Малфоя были заняты ею. В кабинетах было слишком тихо и неуютно без Грейнджер. Каштановая копна волос не маячила перед глазами, а воздух не был пропитан сладким карамельным запахом.

Драко не мог понять, что могло случиться внутри Золотого трио, почему Поттер и Уизли отказались от неё. Он всегда знал о том, что эти двое ничего не стоили без Грейнджер. Все, что было у этих двоих – это сказочное везение, без которого они подохли бы ещё на первом курсе. Любые успехи и победы во время их приключений были заслугой этой гениальной ведьмы.

– Мистер Поттер, мне кажется, что вы немного напутали с пропорциями. Ваше зелье… – Слизнорт замялся, вглядываясь в котелок Поттера. – …оно не совсем соответствует…

– Что, Поттер, без Грейнджер совсем тяжко? – Забини засмеялся возле Малфоя.

– Заткнись, Забини, – прошипел Уизли.

– Ой, Уизли, не напрягайся так, – Забини не прекращал смеяться. – Или ты личная собачонка Поттера? Хотя, тут ответ очевиден.

Уизли пытался ляпнуть что-то ещё, но Слизнорт начал успокаивать студентов, призывая вернуться к их работе.

– Поттер! А тебя совесть не мучает? – Забини догнал избранного в коридоре после Зелий.

– А вам на Слизерине рассказывали, что такое совесть? – усмехнулся Поттер.

– О, нам на Слизерине еще рассказывали о том, что такое дружба и преданность, – Малфой включился в разговор. – А вот на Гриффиндоре, похоже, эту лекцию пропустили. Поттер, а где Грейнджер?