Текст книги "Ловушка для ходящей (СИ)"

Автор книги: Fallenfromgrace

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Глава 9. Стабилизатор

 Я подхожу к зданию городского морга следующим утром. В голове пойманной птицей бьется мысль о том, что обязательно, просто необходимо проверить одну очень важную гипотезу о том, какие именно умения появились во мне с накинутой Теодором уздечкой. На улице постепенно холодает, приближается осень и конец этого года, который принято справлять в узком семейном кругу, а у меня вот уже пять лет, как никого нет. Странно иногда складывается жизнь: Марта и Ганс ушли спустя неделю после того, как я устроилась к «адвокатам». Тихо ушли во сне, так и не решившись выйти из дремы. Тогда я глушила тоску работой. Как будто зная о моем психическом состоянии, Боно подкидывал одно возвращение за другим, и иногда мне начинало казаться, что в одном из полученных от босса кристаллов я увижу спокойную ауру приемной матери или отца. Но чуда не случилось. Расследование по делу, которое всегда устраивается в случае кончины человека, не выявило никаких странностей, а учитывая еще и то, что Грань перешли люди с абсолютно немагической аурой, дело закрыли быстро и бесповоротно.

 Иногда мне кажется, что угасание моей жизни началось вместе с их уходом. Иногда я думаю, что именно их смерть позволила мне расслабиться и начинать оставлять частицы своей души на той стороне. Может быть, это просто подсознательное желание быть к родителям ближе. Ощутить хоть каплю того тепла, что они дарили мне все двадцать лет, прожитых вместе с ними. Двадцать лет, в течение которых неустанно развивали мой потенциал, хотя я видела, знала, подсознательно чувствовала: они боялись дара, медленно расцветающего внутри меня. Чтобы быть с рождения некромантом, нужно иметь по-настоящему темную частицу души внутри. Они знали об этом и все равно, несмотря ни на что, дарили любовь и ласку. Беззаветная преданность вопреки всему и неимоверная теплота родителей навсегда останутся рядом со мной. Или я устремлюсь вслед за ними, не знаю. Возможно, темная часть моей души, связанная с тайной рождения, которую я никогда не смогу раскрыть, просто попытается вытолкнуть все чужеродные ей элементы, которыми как раз и являются капельки, собранные Тео за Гранью. А вместо них останется зияющая пустота и неконтролируемое тело...

 Выбросив из головы очередную порцию негативных дум, поднимаю глаза на здание морга. Была, ни была, и сегодня я смогу хоть немного узнать о том, что может ожидать меня в будущем. Внутри все знакомо, потому что я часто приезжаю сюда вместе с кристаллами души. Иногда сверяю ауру оттуда с отпечатками, остающимися на теле. Создание копии, которая затем помещается в кристалл и отдается некромантам (или кто там обитает у адвокатов еще – зависит от агентства), – процесс сложный и иногда требует подтверждения данных. Мало ли – ошибка эксперта, а ты в итоге возвратишь в тело малолетнего ребенка закоренелого уголовника. Такое случалось, и не раз. Слава Богу, не у нас, а в соседних округах, но некромантов, проводивших такие вылазки, потом жестоко карали, запрещая пользоваться даром несколько месяцев, что сродни медленной смерти. Кому будет приятно наблюдать за агонией тела, которое пожирает не использованный вовремя дар, следствием чего является переполнение энергии в обычной смертной оболочке. Если некромант силен, ему ничего не стоит в обход закона совершить пару-тройку безопасных охранных ритуалов, тем самым ограждая себя от мучений, а если нет? Слава Богу, летальных исходов не наблюдалось, но такая наука служила примером всем. Абсолютно всем.

 На стойке администратора никого нет, и я привычно щелкаю золотой колокольчик, оглашая приемную приятным мелодичным звуком. Нонсенс – спокойное сидение мистера Беббиджа за столом в ожидании посетителей. Нет, у патологоанатома с огромным стажем работы всегда найдется дело в лаборатории, оборудованной по последнему слову маготехники. Целитель по призванию, однажды он решил посвятить жизнь именно этой ветви медицины. И вот теперь я имела счастье периодически заглядывать к невысокому лысоватому старичку.

 Мужчина появляется спустя пять минут после моего уведомления, тщательно вытирая руки о полотенце, из чего я делаю вывод, что попала в самый разгар вскрытия или трудоемкой восстановительной работы с покойником. Однако приветливая улыбка и еле заметный кивок оповещают о том, что нисколько не помешала.

 – Рен, дорогая, какими судьбами? – у Дрейка Беббиджа очень выразительное лицо, и когда он разговаривает, по нему можно до последней эмоции отследить все, что творится в голове медика. Вот и сейчас я с удовольствием отмечаю зарождающийся в глазах интерес, ведь, как ни крути, работа с ходящей довольно увлекательна, потому что нам доступны некоторые грани жизни, которые никогда не смогут постигнуть целители.

 – Добрый день, мистер Дрейк, – улыбаюсь в ответ, мне и правда нравится этот старичок с непосредственным выражением лица. Он всегда охотно идет навстречу и помогает всем, что в его силах. – Нельзя ли как-нибудь потренироваться на отверженных?

 Отверженные – это преступники, вина которых доказана, а также вынесена высшая мера наказания – смертная казнь – которую Совет Магов в свое время заменил бесконечным числом попыток возрождения. Таким образом, отверженных широко использовали студенты-некроманты, приходящие на практику к целителям вроде Дрейка. Кощунство, подумали бы некоторые, но иногда краткий миг осознания себя в теле давал больше пищи для размышлений за Гранью, чем весь пройденный до этого жизненный путь...

 – Дай-ка подумать, – Беббидж на некоторое время зависает, а потом возвращается ко мне, о чем свидетельствует взгляд, вновь ставший осмысленным. – В третьей смотровой есть капсула с телом. Если хочешь и есть все необходимое, можешь заняться прямо сейчас. Погоди-ка, – его удивленный возглас останавливает меня у двери в коридор, ведущий в нужном направлении, – ты что, как некромант поднимать собираешься?

 – Ну да, – киваю согласно.

 – У тебя же не тот уровень дара, девочка, – его глаза округляются в приступе беспокойства. – Ты не сможешь вытянуть душу этого убийцы полностью...

 – Меня немного проапгрейдили, – раскрываю медику страшный секрет, – хочу попробовать, что из этого вышло.

 Мужчина лишь молча кивает:

 – Будь осторожна, Рен. И...удачи!

 Я просто киваю в ответ и продолжаю свой путь. Третья смотровая находится по левую сторону длинного коридора, открывающегося за приемной. Я бывала там пару раз и знаю, что Дрейк держит в ней особо опасных преступников. Черт, хорошо бы сюда сейчас Хани – так, на всякий случай – но не хочется прерывать ее идиллию с Осирисом, поэтому попробую разобраться своими силами. Хватит и того, что воин при каждой нашей вылазке на задание плетет плотный кокон безопасности. Она тоже тратится по максимуму, не хочу использовать ее силы вне работы, тем более что эта самая работа уже маячит на горизонте – неделя отдыха скоро подойдет к концу...

 Привычно толкаю дверь смотровой и оказываюсь в царстве белого света. Иллюминация настроена таким образом, что множество мелких лампочек, установленных на разной высоте и крепящихся к потолку, сосредотачивают свое излучение в нужной точке пространства. Мне не понадобится много – я не стану заниматься косметикой лица или еще какой бы то ни было работой, требующей серьезного и кропотливого подхода. Как раз, полумрак для ритуала поднятия подойдет как нельзя лучше. Поэтому оставляю включенными две лампочки в противоположных углах комнаты и обращаю внимание на лежащее в капсуле стазиса тело.

 ...В первое мгновение шок от узнавания этого человека давит на подсознание, требуя немедленно выйти из помещения и попросить для эксперимента какое-нибудь другое тело. Но потом рассудок берет над чувствами верх, и я снимаю с плеча рюкзак, доставая оттуда все необходимое для ритуала. Это просто очередной преступник, вот и все. И громкое расследование по его делу не имеет никакого отношения к тому, что я сейчас собираюсь провернуть.

 Но картинки, увиденные в сети и связанные с именем этого человека, волей-неволей предстают перед глазами. Он был серийным убийцей. Специализировался на молоденьких девочках. И почерк у него был такой узнаваемый, каждой жертве он оставлял свой фирменный знак – перерезанное от уха до уха горло и крест на груди...потом, когда его все-таки вычислили (а скромного служащего магазина никто бы в жизни не заподозрил в серии убийств) и спросили, за то он так измывался над почти детьми, он ответил, что в их жизни не хватало света, улыбок и веры. Шок общественности тогда был непередаваем. А я до сих пор задумываюсь, подозревал ли наш творец о том, что такие вот поборники морали сделают свой выбор в пользу того, чтобы прекратить чью-то жизнь, причем не единожды.

 Потрясение потихоньку отступает, и я берусь за работу с холодной рассудочностью профессионала. Почему вдруг Дрейк решил именно этого мужчину отправить в смотровую?

 Страх остается где-то на задворках сознания, пока я расставляю повсюду свечи, кроме основных пяти используя еще дополнительную защиту. Он не должен, очнувшись, выйти за пределы пентаграммы. Хотя, конечно, не думаю, что физически он смог бы одолеть меня, но все-таки лишняя предосторожность не помешает. Цинично хмыкаю, думая о том, что амбалы, которых стереотипно считают замешанными в темных делишках, являются ангелами по сравнению с этим убийцей с почти ангельской внешностью. Но сейчас уже не до сантиментов. Пришло время поднять тело.

 Все-таки я не любила некромантию как таковую, несмотря на хорошее преподавание Наставника. Вид крови не пугает, но я не люблю связывать свою жизнь с кем бы то ни было еще. Ходить за Грань намного приятнее, хоть и проносишь душу обратно в своем теле. Тем не менее, от последствий этого симбиоза избавляешься с помощью Сури, а вот связь по крови – это что-то гораздо более глубокое и сильное. Что бы ни говорили высшие некроманты о том, что после упокоения тела любые ниточки, ведущие от посланника смерти к жертве, рвутся, все равно не оставляет это сознание брезгливости оттого, что ты позволяешь своей крови пролиться на чье-то недостойное тело. И, тем не менее, это работа. Которую надо выполнять.

 В голову приходит мысль о Тео. А для него это тоже работа? С другой стороны, я, кажется, не совершала в жизни ничего такого, за что ему было бы противно со мной связываться, ведь это ощущение приходит подсознательно, инстинктивно, независимо от тебя самого. Или все-таки совершала? Может, я этого просто не помню?..

 Отбрасываю очередную проблему философского толка, пообещав заняться этим на досуге, и параллельно достаю из костюма свой нож. Аккуратный порез на запястье – так, чтобы кровь не стекала большим потоком – и очередная порция оказывается на каждой из свеч пентаграммы, заставляя их вспыхнуть, образуя защитный контур. Меня он пропускает без проблем, и в следующее мгновение я оказываюсь рядом с трупом, медленно открывая его рот и вливая туда несколько капель крови. Теперь руку можно бинтовать, больше не понадобится. Теперь только ритуал...

 Все-таки совсем по-некромантски не могу вызвать душу. Глупо стоять над трупом и читать заклинание призыва, когда можно просто подсмотреть за полотно Грани и позвать. Даже не погружаясь в эфир. Тело благодаря моей крови при необходимой последовательности команд придет в движение, а вот поймать и соединить с ним светящийся клубок энергии – это сейчас основная работа. Приоткрываю границу между мирами и выдыхаю в образовавшуюся щель. Это и будет призывом души преступника. Моя кровь в его теле уже породнилась с существом мужчины, поэтому душа отреагирует обязательно. Я – часть тебя, которая призывает. Я та, что способна заставить тебя жить. И мне нужно, чтобы ты появилась. Душа не заставляет себя ждать...

 Она появляется еле заметным сиянием над лежащим под заклинанием телом. Сейчас, по-хорошему, мне бы по правилам некромантов начать читать заклинание, соединяющее ее с телом, чтобы не появилось возможности вернуться обратно за Грань. Но вместо этого я прохожу сквозь охранное заклинание и хватаю светящийся клубок, с силой швырнув его в грудь неподвижного убийцы. Не знаю, почему поступаю именно так, надавливая на грудину, но это решение кажется единственно верным. Некромант бы повесился тут же – они не используют столь варварских методов, будь человек в сознании – испытал бы сильнейшую боль, словно от отрезания части тела. Но меня не заботит эмоциональное состояние убийцы, ведь он при жизни не сильно интересовался тем, что испытывали его еще живые жертвы...

 Сквозь охватившее меня омерзение слышу стон возвращающегося к жизни психопата. Ярчайший пример организованного несоциального типа серийника. Если подождать чуть дольше, наверняка можно нарваться на пространные рассуждения о том, как он избавлял мир от гадости и грязи. Но мне этого не нужно: я вернула его к жизни полностью и, еще не оторвав руку от груди мужчины, чувствую первые четкие удары сердца и непроизвольные сокращения мышц. Надо дождаться момента, когда откроются глаза, убрать руку и возвратиться за пределы охранного круга.

 То ли я слишком сильно задумываюсь, то ли отчего-то медлю, но когда поднимаю глаза на лицо убийцы, натыкаюсь на вполне осознанный взгляд. И в следующее мгновение мою руку берут в цепкий захват. Я пытаюсь отстраниться, но попытка не удается, и приходится стоять рядом, чуть наклонившись к недавнему трупу. Он еще слаб, чтобы полностью подняться из капсулы, но реакции конечностей вполне достаточно, чтобы привести меня в состояние тихой паники. Я вздрагиваю, охнув, и вновь возвращаюсь к глазам серийного маньяка прошлого.

 Он смотрит с тихой грустью уставшего от мучений человека. Силится что-то сказать, но тело еще не пришло в состояние нормального функционирования, и от этого получаются только слабые движения губ, которые даже я не могу идентифицировать. Красивое утонченное лицо интеллектуального человека, не могу не признать этого, но любые положительные моменты меркнут в сравнении с тем, что при жизни успел совершить этот мерзавец. Застыв рядом с ним и судорожно соображая, что можно сделать, я внезапно слышу прорывающийся из глубин его груди хриплый шепот:

 – Отпусти...

 Страх взрывается во мне волной, на память приходят сразу все способы упокоения, и вторая свободная ладонь оказывается над центром вновь зарождающейся жизни. Я посылаю импульс оцепенения, как меня раньше учил Агазон. Это некромантия в чистом виде, она успокаивает тело, лишая его связи с душой. А дальше инстинктивно отскакиваю, потому что удерживающая меня рука внезапно слабнет и безвольно откидывается обратно в капсулу. Я больше не могу пренебрегать силой некроманта. Спешно покинув защитный круг, начинаю читать заклинание возвращения души за Грань. Не выходит...слишком много сил ушло на импульс упокоения. И я понимаю, что остается только одно – войти в круг снова и забрать душу тем же способом, каким я окунула ее в тело...

 Вздрогнув всем телом, возвращаюсь к капсуле и смотрю на безжизненную оболочку. Искра сознания еще осталась в глазах мужчины. Нельзя мешкать, иначе не смогу довести до конца то, что сделать нужно обязательно. Рука застывает над грудной клеткой, и я начинаю призывать душу... Ты часть меня. Ты исполнила свое предназначение. А теперь возвращайся. Я подарю тебе покой. Допускаю главную ошибку, в последний раз осматривая тело. В глазах мужчины – невыразимая мука. Будь он в состоянии произносить слова, сейчас смотровую огласил бы крик боли, потому что душу забирали наживую. И я, возможно, приношу ему страдания всех его жертв, вместе взятых. Беспощадный и немилосердный суд...на который я просто не имею права. Еще одно возвращение может стоить решившемуся на него некроманту очень дорого: озлобленная душа просто откажется подчиняться, вытянув из резерва мага все подчистую. Поэтому я принимаю опасное решение вернуть ее изнанке навсегда. Ставя клеймо не возвращаемой. Упокоенной. Окончательно умершей. Тело становится просто пустым вместилищем, лежащим в капсуле стазиса. Теперь никто и никогда не сможет достать этого человека. А я гашу свечи, собираю вещи и покидаю смотровую, погружая ее во мрак. Такой же, какой сейчас царствует в моей душе...

 Возвращаюсь домой и, не раздеваясь, иду в душ. Там сбрасываю одежду, в голове только одно желание: сжечь ее, никогда больше не притрагиваться. Что я натворила? Какое право имела так поступать с пусть и виновным, но все-таки человеком? Хотела почувствовать себя Творцом? И как ощущения? Почему так гадко на душе? Почему настолько мерзко, что хочется смыть всю грязь изнутри? Хотела всесильности? Так получи же за нее мощный откат, дурочка.

 Вода горячая, она обжигает, но я не чувствую боли и дискомфорта от медленно краснеющей кожи. Я подставляю струям лицо, волосы, плечи, желая сделаться чистой, будто не мучила сегодня человека из простого спортивного интереса. Смотрю на порезанное запястье, но там, как и днем ранее, на ладони, только алеет след от старого пореза – опять постарался Тео. Мне кажется, что его сила не приживется во мне, и активировать защитные реакции организма все равно придется непосредственно некроманту...

 Когда, наконец, чувствительность возвращается, я вскрикиваю, ощущая, что начинаю зажариваться под огненными потоками воды, и мгновенно поворачиваю краны в значение минимума. Стою в кабинке, не в силах открыть дверь, и постепенно понимаю, что лицо мокрое уже не от мытья, а от непроизвольно скатывающихся слез. И тут меня накрывает жутчайшей истерикой. Не в силах справиться с ней, медленно сползаю по стенке душа, продолжая рыдать и тихонечко выть, потому что ни на что другое сил точно не останется. Ощущаю себя до ужаса жалкой, но в этом есть своя прелесть, потому что стыд с существа снимает не душ, а именно очищающие слезы. В какой-то степени я даже этому рада...

 Сколько времени провожу на полу душевой кабинки в позе эмбриона – не знаю. Прихожу в себя от холода и сквозняка, сочащегося сквозь неплотно прикрытую дверь. Осторожно вылезаю из душа и на негнущихся ногах делаю несколько шагов до зеркала на стене. Взмах рукой – и сквозь капельки пара, образующие на отражающей поверхности конденсат, на меня смотрит зареванное лицо убийцы. Никак иначе я себя сейчас не ощущаю. Творец никогда не допустил бы такого, так что же это было? Мой личный, тот самый пресловутый выбор? Зачем нужен такой мир, в котором возможно подобное?

 В глазах, отражающихся в зеркале, медленно проступает осознанность. Теперь хотя бы можно попытаться жить с этим. Ноги ощущают тепло, и я понимаю, что босая стою на своей одежде, которую собиралась в порыве чувств сжечь. Не могу. Слишком многое связано с этим костюмом. И там такой удобный кармашек для моего ножа есть... Закинув белье в стиральную машину, совершенно нагая выхожу в квартиру, уже не ощущая свежего воздуха. Холодно стало в душе, и никакие внешние температуры даже близко не смогут оказаться с отметкой абсолютного нуля внутри. Что-то случилось со мной во время этого ритуала. Что-то, из-за чего я теперь не ощущаю душу такой, как раньше. Теперь на ней стоит клеймо. Почти такое же, каким я наградила уходящую за Грань сущность несколькими часами ранее...

 Не надевая ночной комплект, бреду к кровати, на автомате разбирая ее и закутываясь в одеяло, словно в кокон. Мне жутко холодно. Ничего не могу с этим поделать... Проваливаясь в сон, понимаю, что теперь жить с осознанием того, что совершила, до самого конца. А во сне приходит успокоение...

 Оно начинается с теплых рук, обнимающих меня за плечи, и успокаивающего бормотания у самого уха. Тео? Мне кажется, или я оказалась снова по ту сторону Грани? Не может быть, и краешком сознания понимаю, что никуда из кровати не переносилась, даже в состоянии астрального тела. Но прикосновения некроманта настолько реальны, что единственное, о чем я сейчас способна думать, – это чтобы они никогда больше не заканчивались. Потому что вместе с ними приходит прощение самой себя, когда он легкими движениями снимает с тела усталость и давящую на сознание вину. И пусть на сегодня это всего лишь сон, он становится для меня целебным и возвращающим к реальности, как ничто иное. И я не в силах противостоять нежности обнимающего меня мужчины. Я поворачиваюсь к нему лицом, прижимаюсь всем телом и позволяю новой волне истерики вылиться изнутри, а сама прячу лицо где-то у него на груди. Судорожное объятие в ответ и никаких действий, и это для меня сильнее любого успокоительного, потому что сейчас, когда он рядом, я чувствую себя в силах справиться с любой бедой, выгрызающей сердце и душу. А когда поток слез истекает и я снова смотрю в непроницаемые глаза Тео, напоминающие саму тьму, он легкими поцелуями начинает осушать оставшиеся на лице слезы. И эта ласка окончательно прогоняет холод изнутри, сменяясь страстью и желанием обладания находящегося рядом человека. Блондин словно улавливает изменения в моем настроении, и дорожка поцелуев медленно спускается от лица на шею, а я выгибаюсь, одновременно с этим позволяя вырваться мучительному стону из груди. Сегодня только моя ночь – я чувствую это в каждом движении Теодора, в каждой его ласке и прикосновении – но я не могу оставить без внимания бескорыстное желание помочь мне. Мимолетно отмечая, что сам он в привычной для меня майке и широких штанах, несколькими точными движениями освобождаю его от одежды, и теперь приходит черед его судорожного дыхания и стонов, потому что я обвиваюсь вокруг него, словно вторая кожа, вспоминая нашу последнюю встречу за Гранью. И снова приходит уверенность в том, что мужчина, считающий меня работой и ведущий свою собственную игру, в которой я всего лишь пешка, никогда бы не стал вести себя столь раскрепощенно, отдаваясь со всей страстью и необузданностью, передающейся потихоньку мне и сметающей на своем пути все запреты, наложенные на сознание. Я уже почти не ощущаю себя, потому что мы с ним – одно целое, единый организм, существующий вне времени и пространства. А когда Тео, наконец, соединяет наши тела, а я судорожно выдыхаю, он на мгновение замирает, смотря в мои глаза, и этот взгляд пробирает до глубины души. Это тот миг, когда я не смогу солгать ему, а он скажет истинную правду, если я того захочу. Но правда заключается в том, что сейчас исполняется моя самая заветная мечта: он рядом. И все прекрасно. И глаза закрываются от наполняющего сердце счастья. И поцелуи Тео, которые он дарит моим, наверняка еще соленым, щекам, для меня сейчас желаннее всего на свете. И стон, рвущийся из самой глубины души, сливается с его последним стоном, а потом мы тихо замираем в том же положении: я обвиваю его, не позволяя покинуть мое тело, и дарю еле заметные поцелуи плечу, он улыбается, наблюдая за этим процессом, и осторожно гладит волосы. Вскоре меня смаривает сон (как бы ни было это удивительно, потому что я уже давно сплю), но Тео остается рядом на протяжении всего времени моего отдыха. Я чувствую его исцеляющие поглаживания, а еле ощутимые поцелуи еще больше расслабляют тело, погружая в состояние сладкой неги.

 Просыпаюсь оттого, что чувствую: что-то не так. И вроде бы все как всегда, и за окном утро, но что-то в этом мире изменилось. А потом мимолетный взгляд на часы проясняет ситуацию: я спала несколько суток! Это что же выходит, некромант постарался? Ну, погоди, мстительно думается мне, дай только вернуть тебя на этот свет...ох, я реализую все свои извращенные мечты и фантазии, в которых ты будешь главным действующим лицом! В ответ ощущаю волну мурашек, охватывающих тело, которая может означать только одно: кто-то всерьез воспринял мой вызов и постарается не ударить в грязь лицом. Если согласится вернуться, конечно, добавляю уже от себя, понимая, что в руках у мистера Кейна самый главный козырь, мешающий мне, наконец, ощутить его в реальном мире, – его добровольный выбор.

 А ведь мне сегодня на работу, приходит в голову запоздалая мысль, и я пулей вылетаю из кровати, между чашкой кофе и утренним душем выбирая последнее. Тело как-то странно реагирует на внезапное пробуждение: оно словно помнит все, что в эти несколько суток, проведенных в постели, с ним вытворяли руки Тео – но мне сейчас совершенно некогда об этом думать, и я успеваю только молниеносно одеться в запасной костюм, наскоро сунув в него свой ножик-талисман, подхватить рюкзак и рвануть в контору.

 Четвертый этаж, отданный адвокатам, встречает меня удивительной тишиной. Странно, думаю я, направляясь прямиком к кабинету Боно и обнаруживая там томно вздыхающую Хани. Вот уж кто точно провел эти несколько дней с пользой, приходит в голову мысль, и я, не в силах бороться с искушением, закрываю дверь с характерным хлопком, который выводит блондинку из состояния сладкой задумчивости.

 – Завидуй молча, – увидев мою довольную пакостью физиономию, показывает язык воин и тянется рукой к стоящей на столе начальника чашке кофе.

 Желудок отвечает вдохновенной тирадой, и Хани понимающе улыбается, продолжая осматривать меня:

 – За это сама и вари себе кофе, – и я, ничуть не оскорбленная ленью, звучащей в голосе, сворачиваю в сторону кофе-машины. Через несколько минут мы с Хани уже вдвоем сидим на креслах для посетителей и блаженно потягиваем напиток из своих кружек.

 – Где Боно? – ненадолго просыпается во мне любопытство.

 – Пошел за господином Бенуа, – отзывается Хани, и я выныриваю из состояния эйфории, виноваты в которой явно утренняя порция бодрящего напитка и один чересчур бескорыстный некромант. – Уже должен привести его сюда.

 – Впервые чувствую, что совсем не хочется работать, – искренне признаю, прикрывая глаза и стараясь отрешиться от окружающего мира.

 Я все еще нахожусь там, во сне, где теплые руки некроманта позволяют себе все, что заблагорассудится...

 – Неужели кого-то вернули к жизни? – насмешливо доносится до меня вопрос Хани.

 – Неужели кто-то, наконец, поборол стеснительность и выступил в роли отвязной блонди? – парирую я, и подруга довольно смеется.

 – Да, кое-что новое я, пожалуй, о себе за это время узнала, – не вижу ее лица, но чувствую в интонациях голоса довольные нотки. Ну, слава Богу, наконец-то они с Осирисом нашли точки соприкосновения. И взаимопонимания, добавляю поспешно к уже имеющимся мыслям и улыбаюсь краешками губ.

 – А что там с нашим мистером некромантом? – мурлыкает Хани, явно настроенная на подробности.

 – Ну-у-у, – тяну я, не зная, как начать таким образом, чтобы в итоге получилось закончить вовремя.

 – Понятно, – разочарованно стонет блонди, – опять снами ограничился.

 – Причем такими, – мечтательно закатываю глаза и удовлетворенно жмурюсь, – что никакой реальности не надо...

 – Слушай, подруга, я, конечно, все понимаю, но ты и на этом свете еще пригодишься, – ощущаю шутливый пинок в плечо, и мы вместе с Хани весело смеемся.

 Именно за этим занятием нас и застает Сури:

 – И по какому поводу праздник? – интересуется с улыбкой она, когда мы синхронно поворачиваем головы на звук открывающейся двери.

 – А может, отпразднуем конец моей свободы? – предлагает вдруг Хани.

 Не иначе, соскучилась по Джо!

 – Только после того, как выполните задание, – раздается за спиной нашего целителя голос босса, и я вижу, как он уже маячит на входе, ведя рядом с собой нашего нового заказчика, разглядеть которого пока не представляется возможным. – Знакомьтесь, девушки – Констанс Бенуа.