Текст книги "Ловушка для ходящей (СИ)"

Автор книги: Fallenfromgrace

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Глава 12. Одержимость

 Тео телепортирует меня в квартиру. Мыслей не остается никаких, кроме той, предыдущей, свалившейся, словно снег на голову, рождающей в душе чудовищное потрясение. От нее волнами расходится по организму осознание того, что за сущность все время жизни следила за моим развитием и взрослением.

 Как? Как мог Тео оказаться архангелом? Почему с оторванными, да еще так небрежно, крыльями? За что провинился перед Творцом? Почему стал настолько сильным магом? Почему, в конце концов, выбрал в качестве объекта защиты меня?

 Единственное, что я знала о природе крылатых помощников Творца – их безусловную любовь к таким же созданиям, что и они сами. Архангелы очень ценили человеческую жизнь. Так было заложено изначально. И все заветы Творца выполняли неукоснительно и так, чтобы не навредить людям... Почему же Тео от своей миссии отказался и решил остаться только со мной?

 Он бережно усаживает меня на кровать и осторожно заключает в объятия, чтобы начать передавать свое тепло и успокоение. По телу медленно разливается усталость, замещая полученную недавно боль и горечь потрясений. Но, едва придя в сознание и более-менее наладив координацию движений, я мягко отстраняю некроманта от себя:

 – Нет...

 Тео удивленно взирает на меня, затаив в глазах невысказанный вопрос. Я просто откидываюсь на подушки, подтягивая колени к груди и виновато глядя на него:

 – Тебе и так досталось. Сейчас мне уже хорошо. А тебе сила нужнее...

 Он как-то обреченно вздыхает и, оттолкнувшись руками от края, поднимается с кровати, чтобы направиться к окну и взглянуть на картину спокойного мира. Кто бы мог подумать, что всего в нескольких сотнях метров от нас совсем недавно удалось почти предотвратить катастрофу...

 – Кельвин и Кловис устранят следы аварии, – словно читая мои мысли, тихо отзывается Тео. – Скоро все забудут о крушении на мосту...

 – Кого из твоих потомков я вытащила с того света? – нет, милый, совсем не катастрофа на площади меня сейчас занимает...

 Подарив мне удивленный взгляд, некромант снова оборачивается к окну:

 – Догадалась все-таки?

 Я принимаю позу эмбриона окончательно, свернувшись клубком:

 – Сначала я думала, что у тебя просто необычная аура. Стоило просто присмотреться – и сорванные крылья можно было бы увидеть гораздо раньше... Так кто именно? – задаю волнующий меня вопрос, потому что на роль родственницы Тео подходит только Агнес, а если он и Салвиил – одно и то же лицо, то выходит, что Констанс Бенуа смог заточить на изнанке сильнейшего архангела, а значит, он не такой уж слабый маг, каким пытается казаться...

 – У меня не было детей, Рен, – в его словах слышится плохо скрываемая улыбка, и меня это немного удивляет:

 – Что смешного?

 – Ревнуешь? – когда он оборачивается и снова приближается, чтобы сесть рядом с постелью и дать возможность понаблюдать за его лукавой улыбкой, я не выдерживаю: фыркаю и отпихиваю его от себя.

 – Просто пытаюсь вычислить, как тебя зовут по-настоящему, – сойдет за объяснение, да, хотя вопрос о ревности – штука тоже серьезная.

 – Меня зовут Теодор, – некромант сияет, словно начищенный чайник: ему нравятся мои попытки оправдаться, хотя я, в действительности, ни минуты не думала ревновать.

 Да и какая может быть ревность там, где существует безграничное доверие? Я, кажется, окончательно решила для себя этот вопрос.

 – А фамилия твоя – Кейн, – в тон ему отвечаю я.

 – Приятно познакомиться, барышня, – он берет мою руку в свои и ласково целует тыльную сторону ладони.

 По телу невольно пробегает дрожь, несмотря на слабость и сонливость, и Тео это чувствует, а потому довольно щурится, все еще удерживая руку.

 – Не паясничай, – бросаю я и внезапно понимаю, что сейчас рядом со мной находится именно тот человек, которого я узнала на изнанке: чуть насмешливый, немного переходящий границу личного пространства, и чудовищно добрый.

 И веселый. И готовый помочь в трудную минуту. Словно его ненадолго отпустило, а мне представилась возможность поностальгировать. И на лице появляется робкая улыбка, которую разделяет некромант:

 – У тебя слишком быстрая смена эмоций – я не успеваю отслеживать! – жалуется он, а я подкладываю его ладонь под голову и закрываю глаза:

 – Расскажи, почему тебя лишили крыльев, – прошу, словно сказку на ночь, и в самом деле собираясь отдохнуть.

 Тео возится где-то рядом, но мне совсем не хочется открывать глаза, поэтому я терпеливо жду начала истории. Наконец, шуршание одежды утихает, и тишину разбавляет его спокойный голос:

 – Как ты думаешь, что нужно совершить, чтобы лишиться возможности летать?

 Я всерьез задумываюсь, но в голову, почему-то, не идет ничего, кроме глупой легенды о том, как некромант пытался возродить Творца.

 – Если не хочешь – не буду настаивать, – приходит на ум совершенно противоположное недавней просьбе предложение.

 – Это было давно, Рен, – снова улыбается, и я понимаю, что разговор ему не в тягость. – Да и теперь я вполне доволен окончательным результатом.

 Я понимаю, что он имеет в виду свои магические способности, и не удерживаюсь от любопытства:

 – Почему ты стал таким одаренным магом?

 – Это...особенности предназначения, – задумавшись, отвечает Тео. – Я быстро обучаюсь.

 – Некромант, телепорт, целитель, менталист – есть что-то еще? – пока он готов отвечать, я буду задавать вопросы.

 Тем более его ладонь лучше всякой перины и так расслабляет, что не остается ни сил, ни желания на провокации.

 – Нет, – я чувствую, как меня опять берут на руки, на этот раз только для того, чтобы устроиться рядом.

 Да, его грудь определенно больше подходит в качестве подушки, успевает подметить подсознание.

 – Но, если бы попробовал, можно было бы изучить что-то еще, – добавляет он спустя некоторое время.

 – Не успел? – я даже приоткрываю глаза.

 – Оказался за Гранью, – кивает Тео. – А там со мной только дар некроманта остался, ну, и ментальная магия немножко – иначе бы не смог путешествовать в твои сны, – улыбается он лукаво, и я, вспоминая подробности того самого сна, краснею.

 – Зато теперь можно попробовать освоить еще что-нибудь, – зевая, предполагаю я. – Может быть, даже ходящим станешь...

 – Нет, Рен, – погладив свободной рукой мои волосы, отвечает мужчина. – Магия смерти архангелам недоступна. Вы вне нашей компетенции.

 – Мы – это кто? – заинтересованно спрашиваю я, но рука некроманта продолжает выписывать на голове круги, расслабляя и рассредоточивая внимание.

 – Ходящие, аннигиляторы, – отвечает Тео.

 – А некроманты? – поднимаю бровь, потому что один из них, да еще с сильным даром, сейчас находится рядом.

 – В общем, и они тоже... – соглашается Тео. – Но я ведь не зря перешел на уровень Проводника, где ритуалы можно и без крови совершать...

 – Что ты хочешь этим сказать?

 – К некромантии я шел целенаправленно, если хочешь, интуитивно чувствовал, что это умение пригодится. Но, как ты понимаешь, архангел не может причинить зла человеку. Поэтому все ритуалы, даже с малой кровью, стоили очень больших энергозатрат и сопутствующей усталостью отдачи. Так что мне выгодно было повышать уровень.

 – Ты знал, что окажешься за Гранью? – с удивлением делаю вывод из его речи.

 – Это был один из возможных вариантов исхода дела, – вздыхает Тео.

 – Какого дела? – чувствую, что стою на пороге главной тайны некроманта, хотя в сон клонит все больше и больше.

 – Расшатывания мирового равновесия, – произносит страшную, но совершенно непонятную фразу Тео.

 Я только выжидающе смотрю на него, требуя продолжения, но сегодня он, похоже, больше не готов делиться информацией:

 – Спи, Рен. Поговорим, когда отдохнешь... – и ласковое прикосновение теплой ладони ко лбу напрочь лишает меня связи с реальностью.

 Просыпаясь, чувствую: Тео в квартире нет. Расстройства это не приносит, я почти уверена, что скоро он вернется. Что-то изменилось в наших отношениях после того, как мы с Хани позвали его на ужин, что-то неизбежно сблизило. Теплый плед, которым меня накрыли во сне – лишнее тому доказательство, и он позволил не замерзнуть, как это обычно бывает после забирающих особенно много сил возвращений. Поэтому я бодро поднимаюсь с постели и шагаю на кухню в поисках кофе, попутно обнаруживая, что Тео где-то сумел откопать легкое домашнее платье и не преминул переодеть меня. Потом устрою по этому поводу взбучку: тоже мне, нашелся любитель женственности...

 Информация на телефоне показывает, что проспала я около восемнадцати часов. До нового года осталось чуть более суток. Вот соня... Пока на плите закипает в турке вода, я тихо напеваю под нос одну из детских песенок, в такт ей пританцовывая. Настроение потихоньку поднимается после того ужаса, свидетелем которого я вчера была. И звонок в дверь отзывается в сердце радостным предчувствием.

 Почему я решила, что это Тео? Он же телепорт – может просто оказаться в квартире, не привлекая лишнего внимания... Почему понеслась открывать сломя голову, толком ни о чем не подумав? Почему не остановилась на пороге, а быстро повернула бабочку замка и распахнула последнюю преграду на пути к заветной цели нежданного гостя?

 Когда я открываю дверь, на меня словно выливают ушат ледяной воды. Реальность настолько противоречит ожиданиям, что я нервно сглатываю, пытаясь инстинктивно защититься от вошедшего и прикрыть дверь. Он не дает: выставляет вперед руку, препятствуя моим действиям, и он сильнее, мне с ним не справиться. А решительность на лице только добавляет уверенности в том, что сегодня он получит то, зачем пришел.

 А зачем он, собственно, явился? Что ему понадобилось? Откуда этот лихорадочный блеск в ледяных глазах? И почему я от встречи с ними хочу сбежать без оглядки?

 – Здравствуй, Рен, – и интонации в голосе совершенно другие.

 Теперь я боюсь его еще больше.

 – Не ждала?.. – склоняет голову ирис и выжидающе смотрит на меня.

 – Зачем ты пришел? – пытаясь унять дрожь в ладонях и потому складывая их на груди, спрашиваю я, однако от него не укрывается мое состояние.

 – Боишься? – искренне удивляется он, заходя в квартиру, что заставляет меня инстинктивно отскочить назад. – Почему?

 – А как прикажешь относиться к магу Жизни, который, только-только вернувшись из-за Грани и даже не придя в чувство, уже хозяйничает в чужих снах?

 Ирис на минуту смущается, потом поднимает на меня ясный взгляд:

 – Менталист в родственниках – кое-что отложилось в генах...извини.

 Он говорит настолько искренне, что я поневоле начинаю проникаться к нему доверием. Но вот его манера поведения – пришел, не дал себя прогнать – вводит меня в нервозность.

 – Зачем ты пришел? – повторяю вопрос, отходя еще на шаг.

 Ирис не делает попытки приблизиться.

 – Поговорить, – спокойно отвечает он.

 – Говори, – напряжение в голосе даже не пытаюсь скрыть, просто тяну время в поисках путей для отступления.

 Грань...мне нужно за Грань. Срочно! Но до полотна еще необходимо дотянуться, а ирис это сразу заметит. Отступать...незаметно отступать. Стена...

 – Ты выросла, лилия, – в его голосе сквозит гордость, и я невольно отвлекаюсь от мыслей о побеге:

 – Песочница была достаточно давно, чтобы до сих пор вспоминать о девочке в ней, ты не находишь?

 – А что еще помимо этого тебе удалось вспомнить? – испытующе глядит Доминик, хотя сейчас я уже не уверена, что это его настоящее имя.

 – Ничего не хочу вспоминать, – я поднимаю руку, требуя его остановиться, и ирис выжидающе склоняет голову:

 – Значит, они тебе еще не рассказали, как все было на самом деле?..

 – О чем ты? Кто – они? И о чем не рассказали?

 – Наши родители. Точнее – мой отец и твоя мама. О том, как нас с тобой собирались навечно поместить в стазис, чтобы этот мир мог существовать.

 Пара, лиц которых я не могу вспомнить...те двое на скамейке у песочницы. Родители?

 -Что?..

 – Я случайно услышал об этом, – признается ирис. – Мы тогда играли с тобой в детской зоне в кафе, пока родители разговаривали и решали, каким именно способом усыпить нас. Я испугался и предложил тебе убежать. Ты отказалась, и тогда я удрал самостоятельно.

 – И ты смог? – не смогла скрыть скепсиса.

 – Смог, – кивает ирис. – Правда, не знаю, почему они двадцать лет не пытались искать толком, почему подарили свободу. Возможно, чтобы отдышаться перед тем, как завершить начатое.

 – О чем ты? – хмурюсь я, не понимаю, к чему клонит ирис.

 – Мы были очень дружны, лилия...Рен, – поправляется он, видимо, решив называть именем, данным Мартой и Гансом. – Поэтому, сколько бы ты ни ломала моих игрушек и ни рушила замков из песка, я всегда старался следить за тобой. И когда нас разлучили – а я понял, что тебя заточили, почти сразу же по исчезнувшей нити связи – я решил, во что бы то ни стало, вернуть тебя к жизни. Когда предпринял попытку, собравшись с силами – меня поймали. И определили на изнанку уже в магическом захвате – на всякий случай...

 Он говорит правду – я не могу не верить ему, потому что чувствую эту странную связь, что нас объединяет. Но я не понимаю абсолютно ничего из того, что говорит ирис.

 – Зачем ты пытался освободить меня?

 – Потому что это была моя воля, – впервые за время своего визита приподнимает уголки губ ирис, и я невольно думаю о том, как идет ему эта грустная улыбка. – Нам с тобой выбора не дали, мы были единственными людьми, за которых все решили заранее. А мне совсем не подходил мир, кричащий о свободе воли и вместе с тем оставляющий некоторых своих созданий без оной. Я хотел, чтобы у тебя была та же возможность.

 – Если за нас все решили, – ухватившись за фразу в его ответе, решила продолжить свою, – значит, мы были для чего-то нужны? Для чего? Ты знаешь?

 – Ты слышала когда-нибудь о двух запонках? – прямой взгляд ириса выдержать непросто.

 И в голове всплывает эпизод из библиотеки, когда Кларис рассказывала мне об этих самых запонках. Я киваю:

 – Они якобы были созданы для того, чтобы поддерживать равновесие нашего мира...

 – Именно, – ирис прикрывает глаза, словно вспоминая давно забытую легенду. – Одна – порождение жизни – чтобы вечно находиться на изнанке, натягивая собой ткань мироздания, вторая – единственное творение смерти – чтобы ходить среди живых и поддерживать мир за Гранью...

 В голове словно вспыхивает лампочка, но я упорно не желаю верить в то, какие выводы напрашиваются после краткой речи ириса:

 – Не понимаю...

 – Да неужели? – ирис насмешливо выгибает бровь и дарит снисходительную улыбку. – Мы с тобой и есть те самые запонки, Рен.

 Внутри что-то обрывается. И я, несмотря на то, что пытаюсь держать лицо, начинаю медленно сползать по стенке, закрываясь от ириса руками. Мысли о побеге отступают на второй план по сравнению с тем, что сейчас озвучил мужчина.

 – Не человек...

 – Человек, – уверенно возражает ирис, и я понимаю, что он постепенно приближается ко мне, но сил на отступление не остается, а потому продолжаю сидеть на полу, сжавшись в комочек и пытаясь избавиться от раздрая, царящий в мыслях. – Даже больше, чем некоторые из ныне живущих, Рен. Просто человек, которому не стоило пересекать Грань... Как и мне – возвращаться оттуда... – грустно звучит его голос где-то рядом со мной.

 Чувство опасности пронзает неожиданно. Я понимаю, что нам нельзя находиться настолько близко друг от друга. Убираю руки от лица и обнаруживаю его сидящим напротив на расстоянии вытянутой руки с печальной улыбкой на лице. Сейчас оно не кажется опасным, поведение – угрожающим. Сейчас это просто уставший от выпавшей на его долю судьбы человек, пришедший ко мне в поисках и ради утешения. Наверное. Потому что единственное чувство, которое начинает вызывать ирис – это желание защитить его от всего мира. Как тогда, в самую первую нашу с ним встречу, когда он уткнулся в мой живот, ища защиты и поддержки. Словно ребенок.

 Но ведь сейчас так повториться не может. Ирис вернул память, он знает, кто мы такие, в отличие от меня, потому что я до сих пор не могу поверить в то, на что меня обрекли...кто? Я даже не знаю, кто меня создал...

 – Почему меня называли маленькой лилией Смерти? – задаю я внезапный вопрос.

 – Ты уже не маленькая, – замечает ирис. – Сейчас ты практически цветущая...

 – Что это значит? – несмотря на начинающий застилать разум туман, требую окончательного ответа.

 – Это значит, что, породив тебя, Смерть завещала оставаться на стороне живых и не переходить Грань. Ты единственный цветок, на который она оказалась способна, потому что ее задача – убивать, убирать все живущее, когда подходит его срок, и готовить к перерождению. И пока ты цветешь, я должен буду...

 – Увядать, – словно во сне, заканчиваю я за него.

 – Именно, – усмехается коротко ирис. – Вот почему наше с тобой взаимодействие рождает такие катаклизмы. И крушение поезда – не самая страшная вещь, поверь мне, Рен. Знала бы ты, как я хотел избавить тебя от этой участи... – тихо признается он, глядя на меня. – Как желал, чтобы ты провела спокойную тихую жизнь без магии. Потому что, раз оказавшись за Гранью и обнаружив свои способности ходящей, ты запустила механизм разрушения.

 – Каким образом? – недоумеваю я.

 – Обязательным условием стабильности мира являлось то, что ты обитаешь только на стороне живых, я – только на стороне мертвых. Попадая на изнанку, ты раз за разом самолично расшатывала равновесие. Это заметили обитатели живой стороны мира. И призвали меня. А ты вытащила... И теперь реальность рушится, потому что мы с тобой на одной стороне, Рен...

 Каждое его слово плывет в сознании подобно горячей лаве, уничтожающей все на своем пути. Я ощущаю себя на островке посреди бескрайнего океана смерти. И спасение видится только в его сочувствующих глазах, сейчас с такой теплотой взирающих на меня... И рука сама тянется к лицу напротив, бережно лаская скулы, заставляя его жмуриться от удовольствия и подползти еще ближе. А затем и его рука оказывается у основания моей шеи...

 Не знаю, отчего это происходит. Не знаю, чем объяснить то странное притяжение, возникающее каждый раз, когда мы с ирисом сближаемся. Но даже мимолетные касания вызывают бурю эмоций, которая не проходит бесследно...

 Поцелуй выходит жестким, удовольствие от него – граничащим с болью. Ирис молниеносно хватает меня и поднимается на ноги, увлекая из коридора в комнату. В затуманенном мозгу мелькает последняя здравая мысль – только не кровать! Не осквернять место, где мы с Тео любили друг друга и провели столько времени вместе. Тео... Его имя словно спасительный маяк в том океане безумства, который приносит с собой ничего не замечающий ирис. Но и оно начинает постепенно вымываться солеными дорожками слез, бегущими по щекам, а я странно цепенею, потихоньку отдаваясь во власть сжимающего в объятиях мага Жизни. Он не понимает моего нежелания идти дальше, но будучи во власти того же наваждения, что и я, спешно опускает на пушистый ковер, накрывая собой сверху. Длина платья открывает ему доступ практически ко всему телу, и горячие и настойчивые руки уже подтягивают одну мою ногу, сгибая в колене и отводя в сторону. Юбка задирается до пояса...

 Кожа горит от его поцелуев и покусываний. Он словно хочет насытиться мной, не встречая сопротивления. А я? Чего хочу я? Не знаю. Не понимаю, что происходит, потому что тело откликается на малейшую его ласку, а разум пребывает в тумане. Та часть меня, что способна хоть как-то воспринимать действительность, сжалась в комок и лишь следит за все увеличивающимся потоком слез. Она в оцепенении смотрит на ириса, но тот не в состоянии ответить. Он сейчас словно одержимый...

 Очередной укус в области шеи кажется особенно болезненным, и я испускаю полный муки стон, который мужчина воспринимает как приглашение к продолжению. А я открываю глаза, смотрю на него, и искра сознания вспыхивает в мозгу яростно и негасимо.

 Там, где его ладони с силой обнимали или ласкали мое тело, сейчас появились длинные воспаляющиеся царапины, словно он прошелся по коже когтями. Места укусов саднит, из некоторых медленно проступают капли темной жидкости, которую и опознавать не надо – это та же самая кровь, что обагряет его губы. Доминик не может остановиться, а я цепенею от ужаса и осознания того, что прямо сейчас, не отдавая себе отчета в том, что делает, он медленно убивает меня. Тяжесть тела теперь действует сродни прессу – она не дает сделать ни одного лишнего вздоха, и я пытаюсь отстраниться, но после действий ириса сил не хватает ни на что, меня словно выпили без остатка.

 Почему это происходит с нами? Мысль приходит уже тогда, когда ужас сменяется безразличием и я молча наблюдаю за тем, как ирис постепенно освобождается от одежды, а его рука движется вдоль тела к пупку и ниже. Я содрогаюсь от страха перед тем, что сейчас должно произойти. Дитя жизни...дитя смерти...что же с нами происходит, Творец? На что ты обрек нас?

 И только одна светлая мысль не дает окончательно кануть в бездну отчаяния. Я лелею ее на самом дальнем островке сознания, не позволяя укутывать туманом и безысходностью. Мысль, сохраняющая мою связь с настоящим и поддерживающая равновесие.

 Тео! Тео, где же ты?..