Текст книги "Ловушка для ходящей (СИ)"

Автор книги: Fallenfromgrace

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Глава 11. Возвращение

 – Шшш...успокойся, Рен, – доносится откуда-то сверху тихий голос, и я понимаю, что все закончилось.

 Пробую пошевелиться и осознаю, что лежу на чем-то мягком, с чего сползать совсем не хочется. А грудной смех совсем рядом говорит о том, что это что-то догадывается о моих подсознательных желаниях... Тео. Точно Тео. Значит, все-таки нашел и успел вовремя. Как же это хорошо...

 – Если ты и дальше будешь так же эротично выгибаться, сеанс излечения придется заменить сеансом энергообмена, – насмешливо замечает некромант, выдыхая мне в волосы.

 – Дай-ка подумать, – шевелюсь я, понимая, что почти полностью лежу на мужчине и опять получаю от него спасительную энергию своей души. Неужели, помощь Кельвина пропала даром?..

 – Нет, Рен, менталист постарался на славу, – гладит меня по голове Тео. – Но то, что творилось с тобой внутри, одному Творцу известно...ты что, собиралась взорваться? – как бы между прочим, интересуется блондин, пытаясь скрыть за спокойным тоном озабоченность ситуацией.

 Черт, ничего от него не утаишь...хотя стоп! А откуда он так много знает о состоянии моего здоровья? Подобные консультации мне могла давать только Сури, но ведь она совсем не некромант! И тут меня озаряет пониманием одной простой истины, которой я тут же делюсь с Теодором:

 – А ты что, не только даром Проводника обладаешь? – прищурившись, поднимаю голову и смотрю прямо в честные темные, почти черные глаза.

 – Я немножко целитель, – улыбаясь, словно Чеширский кот, признается блондин.

 – Так значит, все эти твои ухищрения с душой – не от Проводника, – сердито заявляю ему, начиная продвигаться выше, чтобы оказаться на уровне его лица, но по участившемуся дыханию понимаю, что допустила стратегическую ошибку, и сейчас Тео станет думать совсем не о том, что нужно мне.

 – Можно и так сказать, – кивает он, когда я прекращаю поползновения. – Просто я Проводник, а этот дар в силу основного развит не так хорошо, как хотелось бы, но кое-что и я могу, – подмигивает под конец.

 – Но как же так? – недоумеваю я. – Двух более не совместимых между собой даров просто представить невозможно!

 – Почему ты считаешь, что они не совместимы? – удивляется Тео. – Жизнь и смерть всегда идут рука об руку, наш мир построен на их взаимодействии, – со знанием дела добавляет он и неожиданно ухмыляется. – Да и потом, представь себе бесконечную пытку: сначала кого-то отправляешь к духам, потом воскрешаешь, потом еще и исцеляешь до вменяемого состояния, а потом – по новой, и так до бесконечности...

 Но меня его слова заставляют вновь пережить недавнее происшествие в морге, и я невольно морщусь, что не укрывается от Тео:

 – Я просто пошутил, Рен, – примирительно заявляет он. – Я бы никогда на такое не согласился.

 Забота в голосе и искреннее раскаяние во взгляде помогают мне вернуться в настоящий момент. И я не выдерживаю и тянусь к некроманту, даря губам легкий поцелуй, который, благодаря стараниям Тео, быстро перерастает в глубокий и страстный. Знаю, что он улыбается, держа меня в объятиях, и мне безумно хорошо от его близости, но один вопрос все-таки не дает покоя, и пока я не задам его, не смогу успокоиться. Поэтому, как бы ни было хорошо, отрываюсь от него и смотрю открыто:

 – Тео... – запинаюсь и, наверное, краснею, во всяком случае, щеки точно опаляет жаром, и понимающая улыбка обнимающего меня мужчины только подтверждает это. – Я хотела спросить одну вещь...

 – Какую? – он всем своим видом показывает готовность выслушать.

 – То, что было, пока я...была в отключке несколько дней, – блондин наклоняет голову вбок, призывая не бояться продолжать. – Это реально или просто сон? – последний вопрос срывается с губ прежде, чем я успеваю подумать о том, стоит ли вообще его задавать.

 – А ты как думаешь? – улыбается Тео, но в глазах появляется хитринка.

 Я молчу, не зная, как выразить то, что начинаю чувствовать к некроманту, и он сдается на милость случая:

 – Все твои ощущения и воспоминания реальны, Рен, – он осторожно касается губами моего виска, и я облегченно выдыхаю: именно это я и хотела услышать. – Но технически, конечно, это был просто твой сон, в который я, используя некоторые свойства уздечки, смог проникнуть. Вот и все, – осторожно сжимая меня в объятиях, он продолжает ласково гладить мои волосы, принося своими движениями умиротворение и покой.

 – Мне бы хотелось, чтобы это произошло наяву, – потихоньку уплывая в сон, признаюсь ему, чем вызываю искренний лучистый смех в ответ:

 – Все-таки не оставляешь надежды, упрямая девочка Рен?

 – Не оставляю... – шепчу, уже вовсю начиная зевать, а Тео тем временем аккуратно перемещает меня к себе под бок, оказываясь сзади и прижимаясь всем телом так, чтобы в меня продолжала стекать его целительная энергия. – Просто хочу быть с тобой. Представляешь, впервые в жизни...

 – Все будет, милая, – успокаивающе отзывается он. – Все будет, но всему свое время. И я обязательно вернусь с изнанки, чтобы быть с тобой. Обещаю, Рен.

 На этих словах я окончательно теряю связь с миром за Гранью, чувствуя, как ладонь Тео опускается на мой лоб и возвращает к людям. Открыв глаза, понимаю, что лежу на больничной койке, а рядом в кресле для посетителей дремлет Сури. На дворе ночь, и, чтобы не будить ее, тихо переворачиваюсь со спины на бок, в темноте пытаясь разглядеть выражение ее смуглого лица. Но Сури тотчас открывает глаза и подскакивает ко мне:

 – Жива? Цела? Невредима?..

 – Как огурчик, – улыбка выходит жалкой, потому что здесь, в отличие от возможностей астральной проекции, я еще не отошла от последствия выматывающего возвращения, и даже мышцы лица плохо слушаются команд мозга. – Все-таки к менталисту ходила. И Тео...помог.

 – Хорошо, – облегченно вздыхает Сури, и я решаю пока не говорить, что на той стороне тоже есть заинтересованный во мне целитель. – Спи, а то тут тебя никак не дождется спасенная малышка.

 – Агнес? – удивленно вскидываю брови, и Сури кивает:

 – Да. Обещала зайти утром и проведать тебя. Классная девчонка.

 И я поневоле улыбаюсь, снова проваливаясь в сон, на этот раз без сновидений.

 Утро начинается с необыкновенного запаха лилий в моей палате. Еще толком не проснувшись и уловив аромат цветов, долго не решаюсь открыть глаза и проверить, не очутилась ли снова за Гранью и не шалит ли Тео с иллюзиями. Но потом вспоминаю, что говорила ему, как не люблю, когда меня называют этим вариантом имени, и прихожу к выводу, что цветы мог доставить посыльный, пока я спала. И действительно, обнаруживаю большой букет белого цвета на прикроватной больничной тумбочке, рядом с которым лежит конверт, который я, дотянувшись, сразу же хватаю.

 Записка внутри авторства Констанса Бенуа. Перечитывая строчки, написанные ровным, почти каллиграфическим почерком, я невольно хмурюсь.

 "Рен, простите, что не могу выразить Вам этого лично, но я крайне признателен за то, что Вы вернули мою девочку из-за Грани. Я ведь хорошо понимаю, что, независимо от решения Вашего начальства, Вы могли воспользоваться своим правом и отказаться от процедуры пересечения Грани, однако не сделали этого даже тогда, когда поняли, что возвращаемая Вами душа на порядок сильнее тех, с которыми уже доводилось иметь дело. Прошу прощения, что помощь нам с Агнес оказала на Ваше здоровье столь пагубное влияние, и надеюсь, что вознаграждение, предусмотренное по этому поводу, вполне будет соответствовать затраченным силам. Лично от себя хотелось бы добавить, что если у Вас будет желание и возможность, то я хотел бы просветить Вас насчет того, что творится с Вами после возвращения нефилимов, и готов поделиться всей имеющейся у меня информацией, однако дела складываются таким образом, что придется покинуть город на две недели, поэтому праздник Воскрешения, увы, пропущу. Однако после, если Вы, конечно же, согласитесь, мы можем встретиться. Ответ передайте через Агнес, если Вас это не затруднит. Она очень хотела с Вами повидаться. Надеюсь, Вы не будете против. С большим уважением, Констанс Бенуа".

 Что ему может быть известно о моем состоянии? Почему он с такой уверенностью утверждает, что может открыть мне глаза? И стоит ли вообще встречаться с настолько подозрительным магом?

 Мысли прерывает осторожный стук в дверь и просунувшаяся в открывшееся небольшое пространство детская головка. Смотрю на нее вживую и опять убеждаюсь, что вижу перед собой настоящего ангела во плоти. Большие голубые глаза на овальном личике, обрамленном облаком пышных белокурых кудряшек, и я невольно улыбаюсь, приглашая Агнес зайти внутрь.

 – Как ты, милая? – спрашиваю у нее, стоит девочке приблизиться.

 – Вообще-то, этим стоит интересоваться у тебя, – улыбается нефилим, глядя на меня совсем недетскими глазами.

 Удивленно вздрагиваю, но ребенок, как ни в чем ни бывало, присаживается на кровать, берет за руку и искренне произносит:

 – Большое спасибо за то, что вернула меня к жизни, Рен.

 – А ты уверена в том, что ты малышка? – не могу удержаться от вопроса, не в силах поверить, что этот маленький взрослый действительно Агнес Бенуа.

 Девочка смотрит на меня с задумчивой полуулыбкой, и я чувствую, как от места сплетения наших рук по телу начинает разливаться тепло.

 – Рен, – ее голос почему-то напоминает мне звон колокольчика. – Пусть ты и порождение смерти, но создана для добра...и ангелы очень благодарны тебе за то, что ты вызволяешь их детей с изнанки. Это может делать только доброе и чистое сердце. Мы будем рады помочь тебе, когда это потребуется, – и во время того, как успокаивающие слова льются бальзамом на уставшую душу, я ощущаю, что из тела уходит ощущение немощности и бессилия, и снова хочется дышать полной грудью.

 Но я не теряю головы, а потому раздается закономерный вопрос:

 – Ты не боишься делиться такой секретной информацией? – и хотя произношу все это серьезным тоном, Агнес откидывает голову назад и заразительно хохочет:

 – Тебе все расскажет дедушка. Когда вернется, – успокоившись, отвечает девочка. – Отдыхай, милая Рен. Я рада, что ты повстречалась на моем пути. Пусть с тобой всегда пребывает благодать, – с этими словами она, подобно Тео, прикасается пальцами к моему лбу, а я чувствую, как туман в мыслях рассеивается, и лишь на мгновение отвлекаюсь от созерцания девочки. А очнувшись, понимаю, что в палате осталась совершенно одна...

 И потому возвращаюсь к записке Бенуа-старшего, показавшейся мне донельзя странной. Что же так напрягает? Почему никак не удается однозначно ответить на вопрос, хочу ли я встречаться с этим непонятным Костансом?

 Ответ становится известен ближе к полудню, когда меня навещают Сури и Хани. И, хотя в палату они заходят с радостными выражениями на лицах, я понимаю, успев за время совместной работы неплохо их изучить, что в глубине глаз таится сильное переживание.

 – Что? – спрашиваю, едва потом наставлений и нареканий иссякает.

 – В общем, тут такое дело... – неуверенно начинает Сури.

 – Я вся внимание! – в подтверждение уверенно киваю, навострив уши.

 Наш целитель на удивление смущается, и дело в свои руки берет Хани:

 – Тебя выбрали в качестве исполняющего волю народа на празднике Воскрешения.

 Говорят, дома и стены лечат. Сейчас я готова согласиться с этим суждением как никогда раньше. Выписавшись из больницы на следующий день после того, как попала туда, сразу направилась домой. Нужно было привести мысли в порядок.

 Девочки, помимо того, что принесли последние вести, рассказали еще и о том, что Боно в этот раз дал мне освобождение на две недели, тем более, что заказов пока не предвиделось. Тогда даты мелькали в голове калейдоскопом, сейчас я только горько хмыкнула: как удачно все сложилось, и до праздника Воскрешения оставалось как раз столько времени, сколько мне выделили на отдых. Великая честь и великая ответственность, которая для меня могла обернуться самыми непредсказуемыми последствиями.

 Эта старая легенда была известна каждому мало-мальски образованному школьнику. С нее начиналась история древнего мира. Будто Творец, создав наше измерение и ненадолго оставив его в покое, ужаснулся спустя некоторое время тому, как много смертей стало происходить. Люди не успевали рождаться, талантливые маги потихоньку стирались с лица земли. И решил Творец создать отдельную ветвь наделенных волшебством людей, которая обязана была помогать справляться с демографическими потерями, если их можно было доказать и опровергнуть. Так появились ходящие. Большинство магов нашего звена вышли из некромантов как наиболее близких к магии смерти существ. Только, в отличие от последних, мы находились в непосредственном контакте с изнанкой. Собственно, после нашего появления и начались хождения как таковые.

 Но людям показалось этого мало, и вскоре Творец обнаружил колебания магического фона, связанные с лишенными дара созданиями, которые происходили благодаря простому качеству человеческой души – вере. Одни верили в то, что сможет воскреснуть успешный глава города, вторые молились тому, чтобы вернулся маг-целитель, спасший на своем веку множество жизней, третьи...третьи просто верили, несмотря ни на что и вопреки всему. И, заметив, что людские побуждения заставляют колебаться Грань, что может плохо сказаться на состоянии равновесия между двумя нашими сторонами, создатель решил единожды в год удовлетворять самые сильные людские побуждения. Так был введен праздник Воскрешения.

 Проводился он за месяц до нового года и был самым, пожалуй, почитаемым и уважаемым в мире. За сутки до предстоящего ритуала маги-менталисты проводили массовое сканирование разумов населения в каждом городе, выделяя в бессвязном сознательном потоке эмоции, наиболее сильно влияющие на подсознание людей. Обычно это были страхи и надежды. Сопоставляя данные, менталисты строили матрицу ауры человека, которого необходимо было найти. Именно с его сущностью были связаны мысли и чувства избирающих его жителей города. Именно он, по мнению большинства, смог бы решить существующие на данный момент проблемы. По аналогичному принципу выискивалась и кандидатура ходящего, который потом смог бы воспользоваться кристаллом, приняв его из рук главы Совета Магов каждого города, чтобы потом отправиться прямиком за Грань в поисках нужной души. Время пребывания на изнанке не ограничено. И вот этот поиск считается отмеченным Творцом и самым важным событием года. А потом найденную душу помещают в специальное вместилище, чтобы узнать о ней как можно больше информации и вернуть к жизни тело.

 О, тут бы очень пригодился Тео, с циничной улыбкой подумала я, потому что именно такие маги, как он, смогли бы синтезировать на мертвых костях настоящие мышцы и кожу. Хотя, если подумать, что делать трупу у нас, когда, например, он уже давно умер и просто не сможет вписаться в реалии современного мира? С другой стороны, маги – существа, особенно хорошо приспосабливающиеся, так что и трудностей может не возникнуть. А мое дело – этого мага, как раз, вернуть...если, конечно, хватит сил. Маги – не нефилимы, но, черт возьми, и хороший менталист способен высосать резерв ходящего подчистую.

 Значит, в этот раз менталисты уже подсуетились и выбрали претендента на роль победителя, несущего знамя воскрешенной души. Меня еще никогда не привлекали к участию в этом празднике, как-то всегда проходило мимо, в нашем городе и некромантов подряжали, но в основном народ, заслушивавшийся новостями из соседних округов, оттуда же и ходящих требовал. Но, видимо, и правда в последнее время слухи обо мне начали распространяться с неимоверной скоростью.

 Возможно, Бенуа был прав, говоря об этом перед возвращением Агнес. С другой стороны, его упоминание Воскрешения в записке не могло не навести на мысль, что он причастен к выбору меня как кандидата на хождение за Грань. Как именно причастен? Хороший вопрос, конечно, особенно в свете того, как я решительно записала его в ряды эмпатов. Хотя после Тео удивляться наличию у бывшего члена Совета Магов какого-либо дополнительного дара я бы не стала. И все же, все же, все же... Что, если Бенуа – такой же менталист, как, например, Кельвин Джонс, и просто подтасовал результаты голосования? Могу ли я как-нибудь исправить результат всеобщего голосования? И что мне делать, если не смогу?

 Я смотрю в окно на верхушки деревьев и с тоской вспоминаю то время, когда не нужно было ни о чем думать, потому что все проблемы в жизни решались Гансом и Мартой. Светлые мои родители, единственное хорошее, что подарила мне жизнь. Двое людей, ставших для меня целым миром и в одночасье угасших на глазах. Помню тот, самый последний вечер, когда мы ужинали вместе, и Марта приготовила вкуснейший пирог с черникой, который я обожала больше всего на свете. Смотря, как я давлюсь четвертым куском подряд, но все равно продолжаю есть, оставляя на щеках темно-синие разводы, моя приемная мама хохотала от души, а Ганс наблюдал все это с улыбкой умиления на губах. Именно тогда родители и сказали мне слова, ставшие в дальнейшем моим кредо по жизни:

 – Рен, ты уникальный человек. Твой дар силен и непредсказуем, но, несмотря на это, ты оживляешь даже бедных бродячих кошек, если вдруг получается увидеть момент их смерти. Запомни раз и навсегда, дорогая. Смерть тоже может приносить миру творения. Твоя работа и твоя сила – вернейшее тому подтверждение. Если ты колеблешься между тем, стоит ли возвращать кого-то из-за Грани, подумай, хотела бы сама вернуться, если бы вдруг представилась возможность. Любой, попавший на ту сторону, имеет право на еще один шанс. Жизнь за Гранью не так просто и безмятежна, как может показаться на первый взгляд. Но возвращение – величайшее из благ, которым одарил наш мир Творец. И твоя работа всегда будет прославлять его решение.

 Именно тогда я поняла, что право на отказ от воскрешения души с той стороны – это то, чем я никогда не воспользуюсь. В ущерб здоровью, жизни, резерву магических сил. Если кто-то имеет право на то, чтобы увидеть солнечный свет, я никогда и ни за что этим правом пренебрегать не стану. Правда, на следующее утро, обнаружив почти спящих родителей, я об этом думать уже не могла. Целители только развели руками, и я поняла, что мое солнце навсегда закатилось, а в темноте ходить за Грань не так страшно. Различий почти нет, так чего пугаться? Семьей стали адвокаты, и я крайне благодарна им за то, что вытащили меня из ямы скорби и воспоминаний. Кто знает, что случилось бы со мной, не будь у меня такой душевной работы. Кто знает, встретились бы мы с Тео снова, не стань я ходящей у Боно...

 Тео. Имя вспыхивает в сознании подобно свету маяка в непроглядной тьме морских пучин. Вот кого я хочу сейчас видеть. Непременно, до дрожи в коленях. Потому что только он сможет объяснить, во что я могу вляпаться на этот раз. Или успокоить, что все будет хорошо и мне нечего бояться. А еще мне просто хочется его обнять перед тем, как встретиться с многотысячным желанием горожан...

 Но перед этим стоит предупредить кого-нибудь о том, что, возможно, я пропаду на все оставшееся до ритуала время. Поэтому, наверное, я и решаю позвонить Хани.

 – Жива? – спрашивают на том конце, стоит только раздаться первому гудку в трубке.

 – Живее всех живых, – улыбаюсь я, пытаясь придать голосу бодрые нотки и не испугать подругу. – Хотела тебя предупредить, чтоб не искали меня до праздника Воскрешения.

 – А что такое? – настороженно интересуется блондинка, и я в который раз улыбаюсь на ее подозрительность. Все-таки, воин в спайке – это замечательно...

 – Ну, понимаешь... – протяжно говорю я таким тоном, что Хани сразу же перебивает меня:

 – Только не говори, что решила забуриться к некроманту и заниматься эти две недели жестоким виртом! – я прямо чувствую, как ее брови разлетаются в разные стороны от представления подобных перспектив.

 Кстати, неплохая идея...надо будет обсудить ее с Тео!

 – Ты читаешь мои мысли, – облегченно выдыхаю я, понимая, что теперь Хани точно поведется на мою уловку. – Ну и заодно резерв с его помощью восстановлю, ты же знаешь, он у меня как батарейка.

 – Чтоб всем по такой батарейке, – немножко завистливо отвечает Хани, но я знаю, что ей вполне хватает того мужчины, который сейчас рядом. Кстати...

 – Передавай Осу привет, – говорю напоследок, после чего мы тепло прощаемся с ней, и я приступаю к уже известному обряду.

 Свечи...пентаграмма...капли крови по пяти лучам, в центре пересечения которых я нахожусь. И зелье, помогающее душе оторваться от тела. Прореха в граничной ткани милостиво приоткрывается, и...

 – Все-таки сеанс энергообмена? – лениво улыбается Тео, когда я открываю глаза в привычном месте для встреч.

 Я улыбаюсь краешками губ и притягиваю его к себе. Все-таки это большая странность – ощущать тепло и тяжесть любимого тела, находясь при этом в состоянии астральной проекции...

 – Ну, ты даешь, – удивляется некромант. – Где моя скромная девочка, которая боялась сделать шаг в направлении меня? – он притворно округляет глаза, и я хитро прищуриваюсь в ответ:

 – Надо было думать об этом, когда приходил в сон к скромной девочке и соблазнял самым наглым образом, – показываю ему язык, за что тут же получаю еще один поцелуй, во время которого Тео этот несчастный язык держит зубами и тихо трясется от смеха, наблюдая за моими тщетными попытками освободиться.

 – Ну что, признаешь свое полное поражение на поприще любовных игр? – делает страшное лицо блондин, угрожающе нависая надо мной.

 – Дяденька, а вы не переигрываете? – ухмыляюсь и резко лишаю его опоры, притягивая желанные губы и вообще все, что находится в зоне досягаемости в данный момент.

 – А потом про меня будут складывать легенды, – чуть позже, освободившись от моего захвата, мечтательно закатив глаза к каменному потолку, выдает Тео, – он умер смертью храбрых на изнанке, защищая честь от одной не в меру любопытной девицы...

 А я смотрю на него и улыбаюсь, и впервые мысль перейти черту Грани окончательно не кажется мне пугающей. Я ведь всю жизнь только и делала, что стремилась к изнанке, чем сегодняшнее положение лучше? А главное, рядом всегда будет Тео... И сейчас я по-настоящему рада, что смогла найти его, несмотря ни на что.

 – Рен? – веселье улетучивается мигом, и вот уже озабоченное лицо Теодора рассматривает что-то в районе моих глаз. – Что случилось? Почему ты плачешь?

 И тут меня прорывает второй раз в жизни. Силы сдерживаться заканчиваются, и я, прикрыв лицо руками, начинаю рыдать прямо на глазах у Тео. Ничего не могу с собой поделать, но это возвращение через две недели не внушает мне ничего, кроме страха. И да – я хочу жить! Безумно, до одури, до последней капли воздуха в легких хочу жить... Не хочу бродить в виде астрального тела по пещерам изнанки. Хочу любить Тео, видеть его рядом, ощущать теплоту ладони в своих руках. Дурачиться днем, кормить его вечером и плавиться под жаром рук каждую ночь. И чтобы все это было вживую. Не так, как сейчас. Наяву. Назло всему миру, который словно ополчился против меня и через воплощения нефилимов хочет приблизить к Грани и оставить за ее чертой навсегда. Когда я думаю об этом, мне хочется взреветь диким зверем, потому что я ничего не могу с этим поделать, и жизнь все также потихоньку утекает из меня...

 Тео не остается в стороне: одним плавным движением хватает меня в охапку и немедленно поднимается в положение сидя, тихонько убаюкивая и дожидаясь, когда прекратится истерика. Его мягкие поглаживания по волосам делают свое дело, и вскоре я уже тихо всхлипываю у него на плече, пытаясь успокоиться и виня себя за то, что позволила дать слабину. Но здравый смысл подсказывает, что с этим человеком можно вести себя как угодно, он в любом случае останется рядом и поможет преодолеть любое горе.

 – Рен, – его голос доносится сквозь пелену тумана. – Что произошло, милая?

 Я всхлипываю последний раз и сломленным после истерики голосом хрипло выговариваю:

 – Я воскрешаю душу города в этом году...

 Объятие на миг становится болезненным, и я начинаю бояться, что сейчас Тео скажет что-нибудь злое и непримиримое и мне придется уйти, чего делать не хочется, да и я совсем не в том состоянии, но некромант внезапно расслабляется, прижимая меня еще сильнее. Даря успокаивающий поцелуй в макушку. А потом разворачивает лицом к себе и уверенным голосом произносит:

 – Мы справимся. Вот увидишь.