Текст книги "Третье правило возврата (СИ)"
Автор книги: Fallenfromgrace
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Я покончил с недостойными! – не останавливается Ангел. По–другому я вряд ли смогу его называть…
– Недостойными? – морщится Кловис. – А дети в чем провинились? – она подходит к мужчине почти вплотную. Я вижу, как от последней фразы убийца застывает, а потому не предпринимает никаких действий, чтобы освободиться, когда Кловис наклоняется и хватает его за волосы на загривке.
– К–к–какие дети? – хрипит Ангел, голова которого теперь в полной власти богини.
Она разворачивает его лицом ко мне и сообщает спокойным тоном:
– Убивая Виолу, ты сначала уничтожил живущую в ней жизнь. Ребенок должен был родиться таким же светлым элементалем, как и его мать. Александра Гард так же была беременна, когда ты напал на нее. Представляешь, что она пережила перед смертью?
Из горла Ангела доносится сдавленный хрип. Я понимаю, что он принимает на веру все слова Кловис – боги просто не умеют лгать. И что творится сейчас в душе убийцы, известно, наверное, только покинувшему нас Даргарону. Я смотрю на происходящее без интереса: это всего лишь еще один шаг на пути к смерти Гриона. А то, что Ангел умрет, мне вскоре становится ясно: Кловис отходит от него, не желая быть вовлеченной в то, что начинает твориться с мужчиной. Она подходит ко мне, опускается на колени и освобождает руки, одновременно аккуратно перекладывая голову к себе на колени:
– Ты сама не раз слышала: он был помешан на детях. Эта новость стала для него собственным приговором. Его тьма начнет поглощать свет. Свет станет бороться с тьмой. Две противоположные силы убьют сознание. Они отправят его в небытие. Прости, что тебе пришлось все это пережить.
Я понимаю, что имеет в виду богиня. Мой свет устроен таким образом, что всегда служит во благо. Я никогда не смогла бы совершить того, что шло вразрез с моими представлениями о справедливости. Пока Ангел был свято уверен в том, что творит благое дело, свет ему подчинялся. Но камнем преткновения обернулась любовь к детям: узнав, что собственными руками убил двоих, он сообщил свету о совершенном злодеянии. И сила вышла из–под контроля, перестав быть дружелюбной. Вместе с тем включился его дар поглощения…Ангелу было суждено умереть от себя самого…
Я наблюдала бесконечные минуты агонии мужчины, лежа на коленях у Кловис. Слезы продолжали катиться – я понимала, что сейчас маньяк по капле забирает и жизнь Гриона тоже. Чем Кловис сможет помочь? Она принесла в мир магию, жизнью–то его награждал другой. Другой, который навеки для нас утрачен…
– Ты все еще можешь изменить, – где–то на границе сознания и беспамятства слышу я. – У тебя будет такая возможность, Виола. Но за нее придется заплатить высокую цену.
– Какую? – безразлично и безжизненно спрашиваю я.
– Осознанием. Принятием. Прощением… – загадочно отвечает Кловис, смотря на меня большими темными глазами. Кажется, я где–то уже об этом слышала.
Чувствуя, что даже моргаю с усилием, я перевожу взгляд на затихшего Ангела. По его телу кое–где все еще проходят разряды, напоминающие электрические: это остаточные следы после борьбы тьмы и света. Мужчина глубоко мертв…
– Он сам себя наказал – сам же привел в исполнение собственный приговор, – подумав, вслух произношу я. – Мне не за что его прощать. Пусть идет с миром…
– Я знала, что не зря не сомневалась в тебе, – почему–то удовлетворенно говорит Кловис. – Потерпи. Сейчас станет легче, – а потом продолжает, обращаясь к кому–то в пустоту. – Помоги ей, пожалуйста. Она слишком много перенесла, Тео…
Ее руки сменяются другими, мужскими, и я сквозь уплывающее сознание вижу, как надо мной склоняется поистине ангельское лицо: прямые брови, большие темные глаза, красивый нос и по–детски пухлые губы. Мужчина приближается, я чувствую на лбу его сухие и теплые губы. А вместе с этим в тело возвращаются силы, и я понимаю, что могу двигать руками и ногами без опасения: поясница и нога перестают ныть. Я отталкиваю мужчину–целителя – да, это точно он – и переворачиваюсь сначала на живот, а потом, поднявшись на четвереньки, начинаю ползти к Гриону. Когда это, наконец, удается, падаю сверху на безжизненное тело и лишь тогда позволяю себе расстаться с ощущением действительности. Сейчас, как никогда, мне хочется присоединиться к мужу…
Глава 14. Перезагрузка
Are you ready for me?
Do you love me in black?
I'll will push you away
Then make you come back
Doro “Love me in black”
(Готов ли ты ко мне?
Сможешь ли полюбить тьму во мне?
Ведь я могу оттолкнуть тебя,
А затем вернуть обратно)
Месяц спустя
– Виола, девочка, ну, будет вам… – доктор Нойс, кажется, искренне впечатлена обилием выливающихся из меня слез. – Это происходит в жизни каждой женщины рано или поздно. Этому стоит только радоваться, поверьте мне…
Она точь–в–точь повторяет слова годичной давности, и именно в этот миг я осознаю свое бесконечное одиночество, вместе с которым высыхает и влага с глаз. Доктор Нойс – всего лишь специалист, один из множества безликих целителей, призванных проводить периодические осмотры пациентов, чтобы потом сообщать в координационный центр о том, что карточка посещения закрыта или, наоборот, к ней придут еще раз. На сегодня встречу можно считать оконченной…
Я говорю несколько общих фраз и обещаю купить все витамины по списку, что она успела упомянуть. Да–да, к целителям–практикам я тоже зайду. Я буду неукоснительно соблюдать все инструкции…
Выхожу из кабинета частной практики и лишь тогда вдыхаю полной грудью. На улице должна ждать Кири… иду к ней, не разбирая дороги, только бы оказаться рядом с действительно сочувствующим человеком.
Она стоит, опираясь на дверцу мобиля, и терпеливо ожидает, когда я подойду ближе.
– Ну что?
– Четыре–пять недель, – я сообщаю диагноз доктора Нойс без единой эмоции в голосе.
– Грион был бы счастлив, – неожиданно тепло улыбается Кири и обнимает меня.
– Наверное…
Она оказалась единственным человеком, не позволившим разводить слезы по поводу смерти Гриона. Когда остальные выражали искренние соболезнования, Кири просто оказалась рядом и сказала, что с этим придется жить дальше. Что Грион бы не одобрил, замкнись я в себе. Что я–то осталась жива, а значит, это зачем–нибудь, да нужно. Именно она помогла мне не замкнуться на собственных страданиях. И именно она после того случая с оставленным в ванной вином отправила меня к доктору. Правда, дойти я смогла только сейчас…
– В магазин детской одежды! – решительный настрой Валькери прерывает неспешное течение моих мыслей.
– Зачем? – я недоуменно смотрю на нее, и ответ следует незамедлительно.
– Как это – зачем? Пинетки покупать! – как на глупенькую, смотрит на меня Кири. – И до восьмого месяца больше туда не сунемся! Мне тоже не мешает ознакомиться с ассортиментом – мало ли, Фред решит обзавестись потомством, – с намеком добавляет она, словно этот вопрос уже является решенным. И что–то подсказывает, что о потомстве явно не глава семейства задумался…
– Ну…давай, – растерянно бросаю я, хотя нет никакого настроения ехать в магазины. Опять…опять я узнаю о беременности тогда, когда Грион не сможет порадоваться вместе со мной.
Месяц потребовался на психическое восстановление. Что произошло после того, как Кловис спасла меня от Ангела, я не помню вообще. Есть какое–то смутное воспоминание, что она была не одна, и только. Когда я очнулась, никакой поляны уже не было: меня перенесли в больницу, где и продержали еще неделю. На известия о Грионе не реагировала никак. Я до сих пор эмоционально закрыта, стоит кому–нибудь упомянуть о нем. Не могу. Пока не могу нормально разговаривать на эту тему…
Мы похоронили его на городском кладбище. Там всегда стоят свежие цветы: посетителей у мужа много. Он успел помочь сотням жителей города, и вереница тех, кто хотел бы выразить свое почтение, не ослабевает. Я часто бываю у него. И практически никогда не остаюсь одна. Могу отгородиться от остальных, лишь зайдя за ограду и любуясь его фотографией на камне. Я часами не отрываюсь от нее, мысленно разговаривая с Гри и делясь новостями. Сегодня, пожалуй, попрошу Кири подбросить до места и расскажу мистеру Трасту о том, что он во второй раз мог бы стать папой.
В магазине мы проводим совсем немного времени. Кири верна обещанию и правда позволяет увидеть только пинетки. Она долго смотрит на меня и, наконец, подбирает вязаные беленькие носочки с пумпончиками на концах завязок, объясняя свой выбор тем, что красные следочки чем–то напоминают цвет моих волос. А ребенок непременно должен родиться именно с ним. И глазами Гриона, конечно. Да…мои волосы снова стали прежними. Она быстро расплачивается с улыбчивой продавщицей, отдает пинетки мне в руки и тащит обратно к мобилю.
– Хочешь в кафешку? Правда, кофе тебе теперь нельзя, но мы ведь всегда можем заказать молочный коктейль, – мне демонстрируют множество вариантов проведения выходного дня, но я отрицательно качаю головой.
– Отвези меня…к Гриону. Пожалуйста.
Кири хмурится:
– Тебе пора привыкать жить без него. И не советоваться с воздухом, воображая себе его присутствие, когда могла бы посвятить время возвращению к нормальной жизни.
– Я это…знаю, – к чему спорить, когда все и так ясно. – Просто…дай мне еще немного времени, хорошо? – я просительно смотрю на девушку, и она сдается. В последнее время ей тяжело переносить мой жалостливый взгляд. Иногда кажется, она испытывает вину за то, что…тогда не успела остановить Ангела, позволив ему забрать Гриона. Не стоит. Мы все равно ничего не смогли бы сделать. Я не раз ей об этом говорила…
Что стало с телом Ангела, мне неизвестно. И неинтересно, честно говоря. Я правда отпустила все, что было связано с ним. Осталась только боль в душе, связанная со смертью Гриона. Ее… тяжело пережить. Но я пытаюсь. А в свете последних событий нужно будет торопиться избавиться от плохого настроения как можно быстрее…интересно, кто у нас родится – мальчик или девочка?
Кири останавливает мобиль у главных ворот. Я захватываю пинетки с собой и медленно выхожу наружу.
– Подождать? – с надеждой в голосе интересуется валькирия. Я знаю, как тяжело ей на самом деле оставлять меня здесь, если случается подвозить.
Я отрицательно качаю головой:
– Я потом…пройдусь. Езжай спокойно.
– Береги себя.
– Обязательно.
Кири кивает каким–то своим мыслям, заводит мобиль и срывается с места. Я снова поворачиваюсь к входу лицом и захожу в высокую кованую ограду. Ну, здравствуй, милый…
Его место находится на территории новых захоронений. Мне нужно пройти по широкой главной улице восемь поперечных тропинок поуже, затем свернуть налево. Там будет небольшой садик, которым заканчивается аллея из невысоких молодых лип. Плиты в этом месте смотрятся особенно живописно. Именно там и похоронили Гриона.
Здесь все время поют птицы, несмотря на скорое приближение зимы. Я кутаюсь в пальто скорее по привычке: холода, почему–то, не чувствуется. Желтеющие листья деревьев настраивают на спокойный лад. Здесь ощущается умиротворение, здесь не хочется плакать. Скоро, скоро я снова тебя увижу.
Скамейка на двух посетителей, на удивление, не пуста. Но худосочный силуэт Дайны я угадываю сразу. Она не надела шапочки, и привычную прическу можно рассмотреть даже с большого расстояния. Когда же я подхожу ближе, а она смотрит на меня…глазами, в которых скрывается сама тьма, в голове щелкает неизвестный механизм, словно открывающий доступ к скрытым воспоминаниям.
– Ну как ты? – привычно спрашивает она, а я долго не могу собраться с ответом. Наконец, решаю сказать слова, вертящиеся на языке.
– Боги ведь не могут лгать? – присаживаюсь рядом, глядя на надгробие, с которого Грион улыбается своей самой теплой улыбкой. Я специально выбрала именно это фото. Его…должны запомнить именно таким.
– Не могут, – утвердительно отвечает Дайна. – Почему ты спрашиваешь? – она все еще сидит вполоборота ко мне и, кажется, всерьез заинтересовалась моими мыслями.
– Тео…красивый, – осторожно замечаю я.
– Хм… – кажется, она догадалась, что ее вычислили. – Как поняла? – уже спокойно отзывается Дайна, в образе которой, кажется, все это время меня оберегала сама Кловис.
– Глаза забыла перекрасить, – осторожно замечаю я.
– Черт, – сплевывает женщина. – Опять на этом прокалываюсь…
– Опять? – видя, что женщина настроена более чем благодушно, я решаю не упускать своего.
– Рен тоже меня на этом как–то подловила, – поясняет Кловис, правда, понятнее не становится.
– Значит…Рен действительно существует?
– А ты сомневалась? – весело хмыкает женщина, видя мой жадный взгляд. – Зачем тогда спрашивала, могут лгать боги или нет? Ты же видела Тео. Он все еще остается мужем Рен. Правда, немалых трудов стоило перетащить его в этот убогий мир…
– Зачем ты пришла? – не просто ведь так она объявилась на кладбище!
– Так сразу и не расскажешь, – Кловис пожимает плечами. Мне все еще тяжело пытаться совместить в голове два известных образа в один. – Могу, например, рассказать тебе о будущем сыне.
– Сыне? – переспрашиваю я, а потом рука непроизвольно ложится на живот. Ну, конечно…она же демиург. Ей подвластны прошлое и будущее. Она все события, вплоть до моей смерти, расписать может.
Кловис, кажется, расценивает молчание в качестве согласия:
– Валькери была неправа, – тонкая кисть забирает у меня пинетки, которые я так и не могу переложить в другое место, продолжая сжимать в ладонях. – Фейрин родится темноволосым и темноглазым – весь в отца. И дар Гриона унаследует. Вообще крайне положительный мальчик вырастет. Жаль, без сильного мужского плеча рядом – вторично замуж ты так и не выйдешь, слишком сильно будешь любить Гриона. До самого конца. Романтическая фигня, в общем – думаю, не стоит заостряться на этом. Не переживай, Фредерик не оставит друга сына – Фей вырастет настоящим мужчиной.
– Ну…хоть что–то положительное в жизни… – задумчиво изрекаю я, и женщина рядом незамедлительно соглашается.
– Только вот света вокруг с каждым разом будет становиться все меньше и меньше. Твой ушел вместе с Ангелом, сама ты наполнена тьмой благодаря моей небольшой помощи – да–да, ты переродилась не просто так. Даргарон действительно ушел из этого мира. Почему – не знаю, не спрашивай, меня не было рядом. Сама понимаешь, это не единственный мир, который мы создали. Боюсь, для поисков придется привлекать кое–кого помогущественнее, и мне это совсем не нравится. Но ты должна понимать, что столь высокочтимые вами демиурги – такие же маги, как и вы, просто с расширенным спектром возможностей. Надеюсь, тебя не сильно шокирует тот факт, что я делюсь особо ценной информацией.
– Скорее, интересует, почему именно вы это делаете.
– Ну, как же… – Кловис откидывается на кованую спинку скамейки. – Помнишь, я сказала тебе, что возможность все изменить непременно представится?
Сердце пропускает удар.
– Помню…
– Я все еще не отказываюсь от своих слов. Но это связано с очень большим риском. Для тебя. Точнее, я в принципе ничего гарантировать не смогу, даже твоей жизни. Сейчас ты хотя бы можешь быть уверена, что останешься среди друзей и близких. Если согласишься на предложение, исход может быть весьма плачевным.
– О чем вы говорите? – не выдерживаю я, чувствуя, как в голосе прорезаются истеричные нотки. Она дает мне надежду и тут же хочет отобрать!
– О том, что пытался осуществить Ангел, – вздыхает Кловис. – Он ведь сказал абсолютную правду: я в состоянии поворачивать время вспять. Не так, как Даргарон, конечно – только до точки невозврата, после которой в жизни случился излом. То есть верну тебя в момент первого нападения Ангела. Что будет дальше – не берусь предположить даже я…
– Так просто? – я не верю своим ушам, о чем и сообщаю богине.
– Ну, почему же просто… – возражает она. – Ты доказала, что способна измениться в новых условиях. Я же говорила, помнишь? Ты сделала шаги в направлении того, чтобы снова стать цельной личностью: осознала, на что способна. Правило номер один. Приняла себя такой, какой стала. Правило номер два. Третье правило озвучить? – она с интересом смотрит на меня, ожидая ответа.
– Простила… – догадываюсь я сама, и Кловис удовлетворенно кивает:
– Верно. Даже в нелегких жизненных условиях ты смогла сохранить свою истинную сущность. А значит, имеешь право на то, чтобы попытаться исправить свои и чужие ошибки.
– Разве точкой отсчета не стало убийство жены Малькольма? – да…имя его я тоже помню.
– Это ничего бы не изменило, – качает головой Кловис. – Он все равно нашел бы причину, чтобы начать рисовать крылья. Не погибла бы жена – приложил руку сам. А вот угасание света…это, поверь мне, гораздо серьезней. Будь здесь Даргарон, порвал бы Ангела на лоскутки. Я не вправе делать это с чужими творениями, я всего лишь принесла магию, Виола…но я могу попытаться исправить возникший с уходом второго демиурга дисбаланс. Поверь: свет, как ничто другое, нужен этому миру. Иначе он погрязнет во тьме и хаосе. Твои дети, возможно, сумеют пережить это, но дальше начнет приходить все больше и больше таких вот поборников ложной справедливости, как Ангел, и с каждым новым поколением они будут лишь прибывать…как один из творцов, я обязана попытаться предотвратить это. К тому же, желание Ангела все еще висит в воздухе, – невесело усмехнулась она. – А он номинально создал все условия вызова. Я должна исполнить просьбу, раз Даргарон не в состоянии.
– Что мне делать? – нет, отступать я не намерена. Если есть шанс, чтобы увидеть Гриона…я не могу его упустить!
– Согласна? – удивление богини искренне. – Но ведь ты ставишь на карту абсолютно все – даже второго ребенка. А здесь – спокойное…
– Безрадостное, – поправляю ее я.
– …будущее, – заключает Кловис.
– Верни меня, – умоляю я женщину. – Правда, я не представляю, что буду делать в этой ситуации…
– Я только одним советом могу помочь, – Кловис смотрит на меня чересчур серьезно. – Используй свет. Для защиты, а не нападения на Ангела. Свет поможет тебе…
Вместе с последними словами реальность расплывается. Я не успеваю даже испугаться, как Кловис и кладбище, на котором похоронен муж, исчезают из вида. Боже…на что же я подписалась?!
– Милый, тебе удобно разговаривать?
– Да, Ви, – раздается на том конце хрипловатый баритон мужа. Он всегда приобретает такую окраску, стоит нам оказаться в пределах досягаемости. – У нас с Фредом как раз начался обед.
Что–то не так во всем этом…что–то, что я должна исправить. Хотя откуда я уверена, что это нужно исправлять? Грион ведь звонит мне. Я с ним разговариваю. Мы любим друг друга. Помотав головой, я отгоняю непрошеные дурные мысли. У меня ведь есть отличное известие для любимого.
– Так значит, вы сейчас в той самой маленькой кафешке, о которой я думаю? – улыбаюсь, понимая, что это всего в пятнадцати минутах ходьбы отсюда, и за отведенный Гриону час я успею и дойти, и даже поделиться новостью.
– Да-да, милая. Что-то случилось? – и вопросительно-тревожные нотки раздаются в любимом голосе.
«Случилось! Все плохо, очень–очень плохо, Грион!»
Боже! Откуда во мне это ощущение неправильности происходящего?
– Нет-нет, все хорошо, – тут же успокаиваю я чересчур переживательного мужчину. – Просто я сейчас иду от Сомали и подумала, что успею заскочить к тебе до конца обеда. Ты не будешь против? Я хотела кое-что рассказать, Гри...
– Конечно, Ви, – я слышу в голосе мужа улыбку: мы относимся к тому типу чокнутых семей, которые при случае даже в рабочее время могут спокойно сосуществовать рядом. Ничье личное пространство не страдает. Мы научились ценить друг друга. Боже, муж, ты не поверишь в то, что я собираюсь тебе сказать... – Я буду ждать тебя, солнышко.
С солнышком он угадывает совершенно верно...
Стоп! Что не так в происходящем?! Почему с каждым произносимым словом у меня крепнет ощущение дежа вю? Словно все это было, но в какой–то другой, совершенно иной реальности? Что? Что не так?! Почему я просто не могу встретиться с мужем и рассказать о том, что у нас будет ребенок?
На переговорный камень снова поступает вызов от Гриона, но я медлю с ответом. На меня обрушивается осознание истины. Все это уже было. Просто я вернулась. И я не смогу сказать мужу о том, что наконец–то забеременела. Я попаду в лапы серийного убийцы, в результате чего окажусь на целый год запертой сначала в тюрьме, а потом в лечебнице для переродившихся сумасшедших магов. А через год…через год Грион, как и Бо, погибнет от рук Ангела…Боже!
Дрожащая рука собирается принять вызов. Нет…нет, нет! Я должна изменить ход событий, должна! Делаю вдох–выдох, пытаюсь унять охватившее меня беспокойство. Я должна…я не могу подвести Кловис. Когда плоское устройство оказывается рядом с ухом, я уже знаю, что скажет Грион… Рассеянно слушаю вопрос о Зеленой улице, рассеянно отвечаю коротким «да» – все мои силы направлены сейчас на то, чтобы изменить ситуацию…переделать под себя!
– Ви, послушай меня! – внезапно четко и так, словно отдает инструкции, строго начинает Грион. – Возвращайся к Сомали, Виола, возвращайся к Сомали! Там, где ты сейчас находишься, небезопасно! Вернись в салон, пожалуйста, милая…
– Я иду к тебе, милый, – дрожащим голосом прерываю я Гриона. – Нет, не перебивай, пожалуйста, – чувствуя, как с каждым словом говорить становится все легче, продолжаю я. – Я знаю, что здесь сегодня состоится облава – ты должен будешь сказать мне об этом через несколько мгновений.
– Ви… – потрясенно выдыхают на том конце, но я не останавливаюсь – слишком мало времени:
– Грион, я люблю тебя. У нас будет малыш – я только что от доктора. И если я сейчас вернусь к Сомали, он погибнет, так и не родившись. Потому что именно там Ангел меня и поджидает. Пожалуйста, поверь и не перебивай – у меня очень мало времени, я потом все объясню. Сейчас я побегу тебе навстречу. Возьми Фреда и скорее отправляйся сюда. Умоляю: не нападайте на него – защищайте меня. Сила Ангела поглощает любое направленное против него воздействие. А мне очень нужна поддержка…
Ему хватает половины секунды, чтобы оценить обстановку.
– Пулей ко мне, – коротко бросает Грион, и в этот самый момент мне кажется позади тяжелая поступь мужских ботинок. Оглядываюсь, понимаю, что разыгралось воображение, и, еще не заканчивая разговора, сначала прибавляю шаг, потом и вовсе срываюсь на бег.
– А еще…милый, я кое в чем боялась тебе признаться…
– Потом, Ви! – уже не скрываясь, рычит в трубку муж, и я слышу, как и с его стороны раздаются звуки улицы: они с Фредом уже на пути ко мне. – Потом все расскажешь! Главное, будь осторожна… и дождись меня, черт возьми!
– Буду, – уверенно отзываюсь и убираю камень в сумку. И будущее меняется…
Зеленая улица – это постепенный переход от частных домов к высотной городской архитектуре. И переход этот осуществляется в течение сорока минут пешим шагом и двадцати, если бегом. Здесь почти всегда мало народа. Три минуты я мчусь, как ненормальная, слыша в ушах противно–вкрадчивое: «Виола…Виола…» А потом появляется он.
Удар в голову на долю секунды оглушает, и я, теряя ориентацию в пространстве, падаю вперед, разбивая колени о мостовую и сдавленно охая. В самый последний момент что–то в сознании щелкает, и я стараюсь смягчить встречу с землей, осознавая себя уже лежащей на боку в окружении высоток, отданных под деловые офисы. Шаги, означающие для меня смерть, приближаются, но я не могу допустить этого во второй раз. Я – свет, во мне нет ни капли тьмы, что была в прошлой жизни. Я поворачиваю голову в ту сторону, откуда доносится звук. Перекошенное от злости лицо Ангела воспринимается, словно привет из недавнего кошмарного сна.
– Целитель… – тяжело выдыхает он, с каждым шагом надвигаясь на меня. Наклоняется, хватает за волосы одной рукой, а вторую ладонь протягивает к моему лицу в явном намерении дотронуться. Он совершенно безумен в этот момент – я вижу налитые кровью глаза и залегшие под ними круги. Этот человек не поддастся даже психокоррекции…и я понимаю, что именно так – через прикосновение – он и лишает других способностей. Этого я не могу допустить.
– Черта с два! – с языка срывается почти шипение, а в следующую минуту меня окутывает знакомое сияние, заставляющее Ангела отшатнуться назад. Свет, которым я вылечила сотни жизней, теперь охраняет и мою. О, нет, он не направлен против Ангела – он призван для того, чтобы отгородить и защитить меня. И пока я слышу сквозь стену белого пламени громкие чертыхания убийцы, я еще могу надеяться, что удастся увеличить расстояние между нами и дождаться появления Гриона.
– Светлячо–о–ок! – наконец восторженно охает Ангел, и я понимаю, что правда об истинной природе моих способностей только раззадоривает его. Поднимаюсь с места и, как могу, пока стена еще действует, ухожу оттуда, где пытался поймать меня маньяк, продолжая движение к мужу. Сзади слышатся чужие вопли – что, дорогой, исцеляющий огонь никогда не пробовал? Я не всесильна, но и у меня есть в рукаве несколько козырей. Мне нужно бежать, бежать отсюда сломя голову.
– Ви… – любимый голос слышится в то же мгновение, как меня обнимают знакомые руки. Поднимаю голову – темные глаза с залегшим на дне беспокойством осматривают меня на предмет повреждений. Живой! Живой и невредимый, мой бывший Главный Инквизитор и настоящий страж правопорядка! Я цепляюсь за его рабочий китель, как за единственное спасение, ощущая разом хлынувшие силы…и исчезнувшую стену позади.
– Светлячок! – гневно выкрикивает ставшее ненавистным прозвище Ангел, начиная стремительно сокращать между нами расстояние. Грион готовится создать щит, но я вовремя ловлю его руку:
– Не сработает…он пройдет сквозь завесу, будто ее и нет. Гри…давай вместе защитим нашу девочку, – с этими словами я поднимаю руку, предлагая мужу положить поверх свою. Я знаю, у нас получится взаимодействовать – еще вчера, в прошлой жизни, навсегда оставшейся за порогом двери, открытой благодаря Кловис, мы сотворили сильнейший из куполов. Сегодня мы сможем сделать намного лучше.
– Девочку? – хрипло отзывается Грион, и сейчас, кажется, для него, несмотря на трагизм ситуации и стремительно утекающие мгновения не существует в мире никого, кроме меня.
– Бо. Мы назовем ее Бо… – поясняю я. – У нее будут мои глаза и твои кудряшки, – перехожу на шепот, потому что по щекам начинают течь слезы: у нас есть реальный шанс остаться вместе, вместе с Бо! Неужели такое возможно на свете?.. – Ты будешь катать ее на шее и водить в парк с аттракционами. Гри…поверь мне, пожалуйста. Я знаю, так и будет…
Ладонь мужа накрывает мою почти сразу же после этих слов, и его сила срывается с пальцев мягким аккуратным полотном, огибая наши тела и создавая сферу вокруг. В последний раз попросив помощи у природы, я прикрываю глаза и начинаю светиться, как и некоторое время назад, ощущая, как вздрагивает Грион.
– Это именно то, что я хотела тебе сказать, – осторожно признаюсь я. – Я немного элементаль света, Гри…
– Ты моя жена, – уверенно заявляет муж. – И я тебя люблю, Виола.
Осознание того, что он воспринимает новость лишь с легким удивлением, наполняет меня бесконечной радостью. Свет впитывается в защиту Гриона, и его купол начинает сиять всеми оттенками радуги, стремительно увеличиваясь во все стороны. Гул в ушах нарастает оттого, какие усилия приходится прикладывать, но и сквозь него я слышу нечеловеческий крик боли еще одного находящегося здесь существа. Это Ангел. Мне кажется, он не перенес нашего стремления защитить светлое будущее…
Сфера видоизменяется, обращаясь столбом света, устремленным в небеса. Ясный день от его появления вспыхивает сверхновой, и мы с Грионом, задрав головы к небу, смотрим на побелевший клочок неба, доступный взору изнутри.
– Моя жена – элементаль, – потрясенно выдает муж, а потом опускает голову и с любовью смотрит на меня. – Ты поэтому говорила, что не сможешь забеременеть?
Я покаянно киваю:
– Мы оба слишком сильные маги, милый…
– И все–таки мы вместе!
Бесконечный миг, проносящийся мимо, пока мы смотрим друг другу в глаза, понимая, что перешли на совершенно новую ступень восприятия друг друга, прерывается возмущенным возгласом Фредерика снаружи:
– Грион, Виола, прекратите устраивать световое шоу! Тут вся группа захвата собралась поглазеть на вас! Вы даже маньяка своими штучками обезвредили – кончайте!
Я глупо хихикаю, когда потихоньку отпускает напряжение, а муж, широко улыбнувшись, схлопывает защиту. Не успев сориентироваться, я восхищенно ахаю: такой странный эффект производит его внезапный порыв. Вокруг нас миллиардами частичек опадают остатки моего сияющего дара. Это словно снег посреди лета, отражающий солнечные лучи. Он слепит глаза, и я жмурюсь от удовольствия, тесно прижавшись к груди мужа, который еще сильнее обхватывает меня. Спустя некоторое время открываю глаза, с удивлением обнаруживая столпившихся вокруг стражей. Они с недоумением рассматривают представшую картину, словно попали не на работу, а в неизвестный приключенческий фильм. У некоторых в руках еще играют магические сгустки, приготовленные, очевидно, для обороны от Ангела: где–то сияют шаровые молнии, где–то носятся порывы ветра, сбивая кудри своего хозяина. Я вижу живого Фреда, поглядывающего на нас с любопытством. Конечно, я же перед всей группой открыла свои способности. Один какой–то оперативник уже докладывает обстановку по переговорному камню. Почему–то на нем взгляд задерживается дольше остальных, и неслучайно: извинившись, мужчина подходит к нам и объясняет, что нас вызывает сам Верховный Судья. А ведь это сейчас далеко не Аврелий Гард…тот, другой, кто в прошлом с легкостью отправил меня в тюрьму. Что ж, возможно, сейчас он не совершит подобной ошибки.
Пока муж беседует с представителем воли начальника Инквизиторов, я вытягиваю шею и смотрю ему за спину. Там лежит Ангел с обращенным в нашу сторону лицом с застывшим на нем выражением ужаса… взгляд остекленел, радужка полностью исчезла, и теперь разрезы глаз кажутся мертвенно–белыми провалами, вызывающими мурашки по всему телу. Кажется, прикосновение к защите Гриона, усиленной светом, навсегда лишило этого человека сознания… я не испытываю чувства удовлетворения, но что–то, похожее на облегчение, просыпается в душе при мысли о том, что он не умер, а находится в глубокой коме. Спи спокойно…
Я застаю конец разговора Гриона с тем мужчиной, что пришел от Верховного Судьи. Кажется, у него везде и всюду есть свои глаза и уши…что ж, с этим тоже придется столкнуться. Но не сейчас – позже, когда улягутся впечатления от случившегося кошмара и неожиданного избавления от него. Позже, когда я буду стопроцентно уверена в том, что живой и невредимый муж мне не почудился. Позже…все потом.
– Ви… – шепчет Грион, и я понимаю, что мы с ним стоим, обнявшись, посреди улицы, начинающей наполняться зеваками и случайными прохожими, вызывая недавно произошедшими действиями нездоровый интерес со стороны. Тело Ангела грузят в карету скорой помощи, и по отрывистым комментариям ее бригады я понимаю, что убийцу отвезут в ту самую лечебницу Святого Защитника, где в прошлой жизни содержали меня. Как это больно, странно и одновременно радостно, что наши с ним роли поменялись. Какое же облегчение – находиться в объятиях мужа и знать, что страх и ужас, с которыми я жила весь прошедший год, наконец–то оказались позади. – Ви…боюсь, я сегодня больше не пойду на работу, и мне придется устроить тебе допрос с пристрастием уже дома.
