Текст книги "Третье правило возврата (СИ)"

Автор книги: Fallenfromgrace

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

 Я выхожу из комнаты и снова сталкиваюсь с Грионом. Все же коридоры в спальной зоне этажа узкие. Ладони привычно оказываются на его груди, и муж улыбается, поддерживая меня. Почти идиллия.

 – Готова? – спрашивает он, и я сдержанно киваю. У комнаты отдыха из двери напротив выходит Кири, и в закрывающейся щели я вижу склонившегося над столом Маки в окружении разных приборов, часть из которых мне, несмотря на обучение идентичной специальности, остается неизвестной. Похоже, собственные разработки уникума. Он мне нравится. Хороший мальчик. И Валькери, после выходки Исповедника, очевидно, вернувшая себе былое равновесие, смотрит не так агрессивно. В любом случае, сейчас не самое подходящее время для пикировок.

 – Я еду спереди, – не терпящим возражений тоном произносит валькирия, и у меня даже не возникает мысли с ней спорить. Очевидно, они с Грионом уже успели стать напарниками, и жена Фреда успешно заменила его на этом поприще. Правда, с ее способностями я плохо представляю, как именно можно работать. Но сейчас у меня как раз появится возможность понаблюдать за действом.

 Судя по материалам дела, которые я мельком успела просмотреть у Аврелия, Александру нашли в Северном парке около двух недель назад. Город устроен так, что на направлениях, отвечающих за каждую из частей света, в момент его закладки оказались участки деревьев благородных пород, поэтому градоначальство приняло решение не вырубать их, а организовать четыре зоны отдыха. Как жаль, что сейчас мы едем туда не по прямому назначению.

 – Что я могла упустить? – задумчиво спрашивает Валькери с переднего сидения, когда мы оказываемся в мобиле. – Кажется, просмотрела все или почти все.

 – Я бы на твоем месте беспокоился о том, что вообще могло остаться после двух прошедших недель. Там же дети наверняка все следы уничтожили.

 – Ты забываешь, красавчик, что я не ищейка, роющая землю в поисках добычи, – морщится Кири, и я не чувствую в ее фамильярном обращении к Гриону романтической или собственнической подоплеки. Странно, но на миг у меня возникает ощущение, что она ревнует не по личным мотивам, а в профессиональном плане. Бывшая жена, да еще определенная по настоянию Инквизитора к нему в группу – чем не повод оттянуть внимание на себя? И рассуждения устремляются в направлении того, насколько Валькери, должно быть, сейчас одинока. Но жалости я не испытываю. Мне кажется, узнай она, что я даже мысль такую допустила, сразу бы приперла к стенке с угрозами расправы. Она всегда была такой – боевой и не лезшей за словом в карман. Быть может, поэтому Фред и обратил на нее внимание. Единство противоположностей. Как мы с Грионом.

 – Да-да, точно, – усмехается Инквизитор, – потоки силы еще никто не отменял.

 Кажется, он не верит всерьез в то, чем обычно занимается Кири, во всяком случае, его снисходительный тон заставляет думать именно так. И вот тут я считаю необходимым вмешаться.

 – Не уверена, что понимаю, о чем именно говорила Валькери, но в лечебнице, например, идущее от людей безумие ощущалось практически на физическом уровне, – медленно и с расстановкой произношу я. – Это как удушливая волна, которая мешает дышать, стоит только оказаться рядом с ненормальным.

 – Ты поэтому на первом же свидании так в Гриона вцепилась? – не упускает случая вставить шпильку Кири. Грубо. Очень грубо. Тем более что совершенная ложь, а про меня, кажется, уже успели составить мнение. И еще я понимаю, почему она так агрессивно отозвалась: не понравилась моя слабая попытка защиты. – Свежего воздуха захотелось?

 – Валькери, я бы попросил не переиначивать факты, – спокойно отзывается с водительского места Грион. Я вижу его сосредоточенное лицо в зеркале заднего вида: дорога не мешает отвлекаться на разговоры. – Идея дополнить группу Виолой принадлежала нам с Верховным Судьей, так что в твоем понимании именно мы вцепились в нее мертвой хваткой.

 – Думаешь, она скажет что-то новое? – недоверчиво смотрит на него брюнетка.

 – Посмотрим, – улыбается муж. Создается впечатление, что он о новом даре знает гораздо больше меня. Хотя если учесть то, что он был в курсе происходящих со мной изменений...со стороны проанализировать поведение гораздо легче. Интересно, чем же все-таки смогла запугать его Дайна, что он не решился на свидание раньше? Уж не доктором ли одуванчиком с короткой фамилией Кин? Если окажусь еще у нее – спрошу обязательно.

 Мы выходим у ворот парка, оставив мобиль снаружи. Грион показывает смотрителю удостоверение Инквизитора и минует его небольшую будочку, поскольку появляемся мы не через предназначенный для посетителей вход. Он ведет нас к месту преступления. За две недели здесь уже успели снять оцепление, так что разных эмоций намешано выше крыши. Я пытаюсь составить картину по тому, что ощущается на данный момент. Безусловно, детское веселье. Радость взрослых. Они впитываются мозгом, словно губка. Хорошие воспоминания – то, что чувствуется в первую очередь. Я ощущаю их, как легкое поглаживание ветерка на коже. Помню, был одно время в лечебнице мистер Ригби – мужчина среднего возраста, подкошенный внезапной смертью жены. Родные обеспокоились его состоянием и решили показать целителям, те отправили сразу к нам, заподозрив безумие. А он тихо сидел каждую прогулку на скамеечке и улыбался. Он видел свою Оливию, стоящую перед ним и зовущую за собой. Я где-то слышала, что по-настоящему любящие друг друга люди не могут долго жить друг без друга. Вот и мистера Ригби спустя месяц после кончины жены тоже не стало. Грустная история... Но я никогда не забуду светлую радость человека, что наполняла его сердце от одной только мысли о любимой женщине.

 Когда Грион останавливается и я понимаю, что мы достигли места назначения, чувствую легкое покалывание на кончиках пальцев. Это застоявшаяся после тюрьмы сила рвется наружу. Поначалу ее трудно было контролировать. Со временем пришло понимание, что не она владеет мною, а наоборот. И я начала держать новую стихию в узде. Мне не терпится отпустить на волю темноту, чтобы та показала следы, ведущие к настоящему месту преступления, но сначала нужно дать Валькери высказаться.

 – Ничего нового, – пожимает плечами девушка. – Боль, кровь, отголоски борьбы. Их так просто не стереть временем. Там, откуда приволокли Александру, она бешено и долго сопротивлялась. Дух прилетал сюда вслед за умершим телом.

 – Ты его уносила? – интересуюсь я. Возможно, это послужит хоть каким-нибудь подспорьем для поисков.

 – Я, – кивает Валькери. – Магов моего направления в городе больше нет. А забирать души никто, кроме валькирий, пока не научился.

 – Ви? – обращается ко мне муж, и я понимаю его с полуслова. Пришло мое время...

 Сила срывается с кончиков пальцев полупрозрачной темной массой и летит к Кири.

 – Не бойся, – предостерегаю я, когда девушка дергается в явном намерении отстраниться и не вставать у нее на пути. – Она не причинит вреда.

 Мягкое облако ощупывает фигуру магини, после чего срывается вниз и впитывается в почву. Правильно: земля – один из проводников бывших здесь ранее эмоций. И в данный момент мне хочется, чтобы она рассказала обо всем, что связано с оставшимися на Кири следами и происходило здесь две недели назад. Чужая стихия мне не подчиняется. Но разрешает с собой взаимодействовать: на вытоптанной парковой дорожке появляются темные следы чьих-то ботинок, смазанные, очевидно, утаскиваемым убийцей телом. Это моя сила показывает их на почве, воплощая то, чего не смогли увидеть маги-следователи из подразделения стражей. Недолго думая, я ныряю в кусты, направляясь по следу, и Грион с Кири повторяют мои действия.

 Направляясь к месту, откуда все начиналось, невольно провожу параллель с тем, что осталось в памяти после собственного нападения. Тоже случайно оказавшееся безлюдным место, хотя что парк, что Зеленая улица почти не отличаются пустынностью, тот же перенос тела, только вот труп уже положили так, чтобы его заметили. Я сама облегчила Ангелу задачу: призвав силу, обеспечила огромную аудиторию для зрелища. А уж тому, что оно достигло адресата, а не расплющило всех оказавшихся поблизости, поспособствовал Грион. Ну и что, что ценой четырех месяцев комы, Ангел-то все равно своего добился...

 За парком начинается более плотная лесополоса, и следы уверенно ведут в нее. Не знаю, прочесывали ли окрестности – спрашиваю Гриона, и мне кивают в ответ. Значит, идти еще долго, раз здесь ничего не нашли. Около получаса мы направляемся за проступающими следами, изредка переговариваясь между собой. Кири все больше мрачнеет, но скорее от осознания ситуации, а не страха оказаться заплутавшей в часто растущих деревьях. Мне же больше непонятны мотивы Ангела: так долго тащить тело по лесу – и ради чего? Чтобы результатами его работы озаботились люди?

 Кажется, Ангел знал, где убивать: чаща становится непроглядной, и Грион предупреждает, что дальше маги поиски не вели. И правда, какой смысл? Только вряд ли логика маньяка когда-нибудь станет доступной для понимания простого человека...

 Я вижу конечную цель путешествия еще спустя полчаса: охотничий домик на окраине города. Возможно, о нем не знал никто, кроме самого Ангела. Возможно, он сюда еще вернется. Сейчас меня волнует не это. Меня с непреодолимой силой тянет внутрь какое-то знакомое ощущение. Переживание, тревога...не за себя, за кого-то другого. Маленькое крыльцо впускает всех сразу. Дверь в дом поддается без проблем. Краем сознания делаю вывод: временное пристанище никогда больше не увидит хозяина. А внутри мне становится плохо...

 Я не знаю, что Ангел сделал с женой Гарда. Здесь повсюду капли засохшей крови и ее застоявшийся запах, не исчезнувший даже несмотря на то, что сквозняк от двери обеспечивает постоянную циркуляцию воздуха. На полу валяется белая простыня, и бурые следы на ней создают ощущение, что туда впиталась целая река источника человеческой жизни. Стол – почти такой же, как в ангаре, где Ангел держал меня, оставленные на нем инструменты. Я словно смотрю на оживший собственный кошмар, но сейчас уже не страшно, потому что делаю это со стороны. И я впитываю силу обратно в себя – она выполнила свою задачу – а потом задыхаюсь от боли и горя, которые приходят вместе с ней. Вскрикнув, падаю на колени, смутно осознавая, как бросается ко мне Грион. Но рвущиеся из горла рыдания не остановить никому, а пришедшее за ними отчуждение надолго отрезает от реальности. Я понимаю, почему ощущения при приближении к дому казались мне знакомыми. Страх не за саму себя. За живое существо, которому ты должна помочь появиться на свет. Которое у тебя беспощадно отняли...

 Александра тоже была беременна.

Глава 7. Представление

Heartache's knocking on her door

Shadows dance outside her window

Tears keep falling on the floor

As the world around her crumbles

If you wanna save her then first you'll have to save yourself

If you wanna free her from the hurt don't do it with your pain

If you wanna see her smile again don't show her you're afraid

'Cause your circle of fear is the same

HIM «Circle of fear»

(Страдание стучится в ее дверь,

Тени танцуют снаружи,

Слезы бесконечно капают на пол,

А мир вокруг нее постепенно рушится.

Если ты хочешь спасти ее, сначала ты должен спасти самого себя,

Если хочешь освободить ее от страдания – не используй для этого собственную боль.

Если хочешь снова увидеть ее улыбку – не показывай ей, насколько боишься сам,

Потому что твой круг страха такой же, как и у нее.)

 Я сижу на кровати у себя в комнате, окруженная разбросанными бумагами по делу. Прошедшую неделю не могу заниматься ничем другим. Мне нужно найти закономерность, из-за которой Ангел выбирает жертвы. Мне нужно понять, почему в число оказавшихся в его руках женщин попали двое беременных. Если я этого не сделаю, то точно сойду с ума, и в этот раз вряд ли что-нибудь поможет мне вернуться. Совпадение это или намеренное причинение вреда? Знал ли маньяк, какие страдания причинил будущим матерям?

 Странно, но в этот раз мироздание, похоже, решило смилостивиться надо мной, потому что потерю, пусть и чужого, но все же ребенка я переживала не одна. Грион все время находился рядом – ни единой минуты не прошло, чтобы я не ощущала его близкое присутствие. Он не задавал вопросов, на которые бы я не смогла дать ответа. И все же сказать о том, что Александра носила под сердцем новую жизнь, я не решилась. Это тайна исповеди, пусть я и не являлась магом, обеспечивающим ее сохранение. Такая же тайна, как и та, что унесет с собой в могилу Руди. А о том, что Грион не в курсе состояния погибшей, я знала наверняка – в деле госпожи Гард имелось медицинское заключение. И ни слова о плоде там не было.

 – Как Аврелию удалось взять себя в руки спустя такой короткий промежуток времени? – лежа на руках Гриона и впитывая его неизменное тепло, поинтересовалась я на следующие сутки после возвращения из охотничьего домика, в котором убили Александру Гард.

 – Ему и не удалось, – тихо отозвался Грион. Он сидел на кровати, и моя голова покоилась у него на коленях, сама же я свернулась калачиком и редко дышала, приходя в себя после ночи кошмаров и слез. Остальные сюда не заглядывали – муж сказал, что мы сами выйдем, когда все утрясется.

 – Тогда... – начала я.

 – Сильное успокоительное, – подтвердил догадки Инквизитор. – И помощь мага-менталиста, помогшего пока заблокировать воспоминания. Если бы на Алекс не обнаружили ангельские крылья, у нас не осталось бы других версий, кроме как месть за выдвижение на пост Верховного Судьи. Старый устраивал некоторые высокие слои общества. Как ты понимаешь, борец за добро и справедливость, решивший открыть остальным глаза на то, что в действительности происходит с подобными тебе переродившимися магами, пришелся по душе не всем.

 – Убивать жену? По политическим мотивам? – я даже голову подняла, оторвавшись от тела мужа и с ужасом посмотрев ему в глаза.

 Он еле ощутимо провел пальцем по моей щеке:

 – Поверь мне, в этом мире все возможно. Но Ангел, конечно, свел к минимуму попытки развить эту версию. Фотографии с крыльями, что ты видела – далеко не та правда, с которой сталкивались те, кто обнаруживал трупы, поверь мне. И лучше тебе этого никогда не видеть. Это счастье, что ты тогда осталась жива... – глухо закончил фразу он, и я успела заметить мелькнувшую в его глазах боль. Я не нашла ничего лучше, кроме как вернуться на колени, используя в качестве подушки ладонь мужа. Сейчас совсем не хотелось отделяться от Гриона.

 С того памятного разговора прошла неделя. И теперь я днем и ночью просматриваю дела погибших, чтобы уследить хоть какую-то зацепку. Я даже карту у Маки стащила, чтобы отметить места, в которых находили тела жертв. Ничего. Никакой закономерности... Разный возраст, пол, вес, магическая принадлежность. Впору уповать на демиургов и идти ставить свечку святой Кловис...

 Стук в дверь отвлекает меня от невеселых мыслей, и зашедший Грион заставляет еле заметно улыбнуться в качестве приветствия. Однако отсутствие реакции в ответ меня, надо сказать, сильно удивляет:

 – Что-то случилось?

 – Переходим ко второй части твоих обязанностей, – с ходу посвящает меня в курс дела бывший муж. – Со мной связался Аврелий. Завтра в городской администрации планируется прием по случаю открытия новой лечебницы для тяжелобольных детей. Ты приглашена.

 – Почему хмурый вид? – не особенно обращая внимания на содержимое принесенной конфеты с информацией, смотрю я на Гриона.

 – Аврелий настоял, что обеспечит тебе охрану самостоятельно. То есть инквизиторов на приеме не будет, – сердито отвечает Грион. И я его понимаю.

 Догадку о том, что Ангел является кем-то из целительской братии, мы прорабатываем всем отделом. Поскольку не обратить внимания на владение скальпелем и наличие специфических инструментов не смог бы только слепой. А сейчас получается, что Аврелий, зная это, затеял довольно смелое предприятие – и затеял в одиночку, исключив Гриона. Причем, как мне кажется, делает это сознательно и уже после того, как ему обрисовали перспективы, объяснив реальную угрозу и моей, и его, в некотором роде, жизни. Не слишком ли увлекся Верховный Судья поисками истины, особенно учитывая тот факт, что с его головой после смерти жены хорошо поработали?

 – Не волнуйся, – я поднимаюсь с кровати и подхожу к Гриону, инстинктивно беря его руку в ладони и прижимая к своей груди. Мне почему-то кажется, что именно этот жест должен его успокоить. Или, по крайней мере, снизить степень тревоги. – Один раз я уже проткнула его его же оружием. Заменить скальпель обычным ножом для нарезки, думаю, особого труда не составит. Тем более что на моем вооружении окажутся еще и очень острые вилки.

 Шутка, конечно, не очень удачная, и выражение лица Гриона нисколько не меняется, но она словно расслабляет напрягшуюся после прихода мужа атмосферу. А потом он высвобождает руку и притягивает меня к себе, обхватывая за талию. Его поцелуй не похож на те, которыми меня награждали неделю назад. Теперь Гри не боится, что совратит сонную женщину. Но я ощущаю привкус горечи на наших встретившихся губах. Который, вопреки всем законам логики, рождает в душе странную безумную надежду.

 – Просто дождись меня, – хрипло шепчу я Гри, когда он, наконец, отрывается от увлекательного занятия. И плевать, были мы с ним разведены или нет. Всегда есть возможность начать все сначала, когда к этому стремятся оба.

 – Звучит как обещание, – с улыбкой замечает муж, не переставая, тем не менее, обнимать меня.

 – Понимай, как хочешь, – я делаю невинное лицо и внезапно чувствую, что должна выглядеть хорошо. Не ради приема и Аврелия, который меня туда потащит. Ради Гриона, который обязательно встретит после.

 – Что ты задумала? – с интересом смотрит на смену моего настроения Главный Инквизитор.

 – Гри... – я снова вижу, как остро реагирует муж на свое особенное прозвище. – Отвезешь меня к Сомали?

 Он кивает, проследив ход моих мыслей, и снисходительно улыбается, словно хочет сказать, что все женщины одинаковы. Нет, пока не окажусь у Сомали, точно не буду похожа на остальных...

 Грион находится в комнате все время, что я совершаю приготовления к отбытию из штаба: перебираю одежду в шкафу, останавливаясь в итоге на повседневном платье, надевая которое, обнаруживаю, что оно стало немного велико, и муж неодобрительно качает головой. Похоже, у него появится еще один пункт в отношении меня, а именно накормить до такого состояния, чтобы прежняя одежда была впору. Лишь бы не исчезал снова, а так я готова мириться с чем угодно. Туфли находятся в нижнем отделении гардероба – Гри притащил сюда почти все, что осталось в доме, поэтому летние варианты обуви несколько выпирают с полок. Но ничего, будет время – я проведу ревизию. Надеюсь, это случится скоро.

 Когда начинаю заниматься волосами, присев на стул рядом с комодом и рассматривая себя в висящее над ним зеркало, ко мне присоединяется Грион. Перехватывает из рук гребень и начинает медленно расчесывать волнистые пряди, аккуратно разбираясь со спутанными участками. Я не выдерживаю наплыва ощущений и принимаюсь почти натурально мурлыкать, до того приятными оказываются прикосновения мужа. В награду за хорошее поведение мне, похоже, решают сделать еще и массаж. И я непроизвольно откидываюсь назад, зная, что всегда могу опереться на стоящего за спиной мужчину. Меня ласково обхватывают за подбородок, вынуждая запрокинуть голову сильнее, а затем дарят глубокий поцелуй, от которого все внутри переворачивается, и я даже на стуле начинаю терять способность адекватно ориентироваться в пространстве. Глаза сами собой прикрываются, и, чтобы не упасть, приходится ухватиться за Гриона, насколько позволяет положение. Ответная благодарность ощущается в ласковом поглаживании кожи шеи, от которого по коже бегут мурашки, и мурлыканье сменяется тихим постаныванием. А вторая рука Гриона тем временем оказывается на моих ребрах, перед этим специально задевая грудь и вызывая в душе еще большее волнение. Когда он, наконец, прекращает свою медленную пытку, я прерывисто дышу, смотря на него сверху вниз. Кажется, муж доволен результатом. Он лукаво улыбается, глядя на раскрасневшуюся меня, и удовлетворительно произносит:

 – Волосы оставь распущенными. Теперь ты готова к поездке.

 Я сглатываю, с сожалением наблюдая, как он неохотно отрывается от меня, и несколько минут пытаюсь восстановить дыхание, снова прикрыв глаза. Ох уж этот Инквизитор... Когда выходим из комнаты, навстречу нам попадается Руди, который, посмотрев на меня как-то странно, переводит взгляд на Гриона и довольно улыбается.

 – Что? – недоумеваю я, когда мы с мужем оказываемся в лифте.

 – Ничего, – невозмутимо отвечают мне. – Просто Исповедник разделяет мои взгляды на то, что женщинам не нужна помада, когда рядом есть подходящий мужчина.

 "Подходящий мужчина" сажает меня в мобиль, и к Сомали мы летим почти на пределе допустимой скорости, а я думаю лишь о том, чтобы скорее пролетело завтрашнее мероприятие. Но при приближении к Зеленой улице меня охватывает почти животный страх: что, если она откажет мне в просьбе? Что, если тогда, год назад, от моих действий пострадал кто-то из ее знакомых или друзей? Поэтому в дверь салона смуглянки, когда ее передо мной открывает Грион, захожу с опаской, внутренне приготовившись сразу же уходить обратно.

 Сегодня здесь достаточно многолюдно. Я вижу, что штат парикмахеров расширен, и вместо обычных трех мастеров с клиентами работают пять девушек. Но Сомали среди них нет: два ряда кресел, расположенных у противоположных стен, заняты другими людьми. Мы подходим к администратору Сэнди, которой требуется минута на узнавание, после чего она с расширившимися зрачками, заикаясь, произносит:

 – Позвать хозяйку, да?..

 Я киваю с вежливой улыбкой, ощущая на пояснице поглаживание ладони Гриона, которое вкупе с распространяющимся приятным трепетом дарит мне еще и успокоение. Ничего. Выдержу любую реакцию. Со стороны кабинета Сомали раздается резкий звук хлопающей двери, и спустя минуту на пороге показывается она сама: темные глаза лихорадочно блестят, непроизвольно открывшийся рот говорит о сильном потрясении, и она тут же поднимает к нему ладонь.

 – Виола... – тихо произносит она, и я вижу, как в уголках миндалевидных глаз начинают блестеть слезы. Делаю нерешительный шаг по направлению к подруге, которая успевает перевести взгляд с меня на Гриона, и оказываюсь в крепких объятиях.

 – Девочка моя... – только и может произнести Сомали, и я чувствую, как на спине смыкаются ее руки. – Как же я рада, что в новостях сказали правду...

 Мы стоим, не разговаривая, несколько мгновений, после чего Сомали отстраняется и посылает мне несколько говорящих взглядов: первый – вниз, на область живота, и я горестно качаю головой; второй – назад, на Гриона, будто спрашивая, знал ли муж о том, что в итоге со мной произошло. И снова получает отрицательный ответ.

 – Ох, милая, – выдыхает она и снова притягивает к себе. – Сколько же тебе пришлось пережить...

 – Я намерена разобраться с этим, – тихо, чтобы не услышал стоящий неподалеку Грион, сообщаю ей я. – Поможешь?

 Когда я снова вижу лицо Сомали, на нем застывает уже профессиональное выражение:

 – В кого ты хочешь превратиться?

 – Сделай меня собой. Только цвет волос не трогай, ладно?

 – Сэнди, меня ни для кого нет, – тут же распоряжается Сомали. – А вас, молодой человек, – строго смотрит на Гриона она, – я попрошу остаться. За кадром, конечно.

 Я оборачиваюсь на мужа, посылая ему извиняющуюся улыбку, и мы с Сомали идем в ту самую дверь, откуда она выскочила встречать неожиданных гостей.

 – Ты изменилась, – замечает подруга. – Взгляд жестче и держишь себя напряженно.

 – Я преступница, милая, – грустно улыбаюсь я. – Которую выпустили на свободу, чтобы поймать еще более отъявленного негодяя...

 Пока Сомали колдует над моей внешностью, я рассказываю ей все, что произошло за минувший год. Она плачет после рассказа о зверствах Ангела и причитает, говоря, что думала, будто Дайна окажется более мягкосердечной. Оказывается, моя сиделка периодически посещает салон подруги и всегда хвалит здешних мастеров. "Дом двадцать четыре..." – наморщив лоб, размышляет смуглянка, а потом указывает примерное направление движения на случай, если я захочу сходить в гости. Я прослеживаю его и тут же каменею: этот дом стоит как раз в начале того переулка, в который я сворачивала, чтобы пойти к Гриону на обед. Дайна могла видеть, как на меня нападали...просто, наверное, была ее смена в тот день, вот и вышло так, как вышло. Не знаю, опрашивали ли остальных соседей...

 – Это возьмешь у Долли, раз уж у тебя сегодня такое роскошное сопровождение и есть возможность проехаться по магазинам, – Сомали протягивает мне список из косметических мелочей и в ответ на непонимающий взгляд поясняет. – Ты бледная. С твоим нынешним цветом это, конечно, выигрышно, но давай уже доведем образ до совершенства. Я сделала, что могла. Пошли смотреть, что из тебя получилось, солнышко.

 В зеркале отражаюсь вроде бы и я, но, кажется, это та самая Виола, что пыталась нанести вред мужу во время первого свидания в лечебнице. Ее выделенные карандашом серые глаза почему-то отдают сейчас голубизной, губы с малиновой помадой привлекают больше внимания, чем обычно, хотя в целом образ достаточно холодный. Сомали меня все-таки обманула, и в том составе, что она наносила на волосы якобы для их восстановления, все равно содержалось красящее вещество. Во всяком случае, сейчас они не грязного земляного оттенка, какими были до прихода сюда, а немного отливают красным деревом. Мне сделали челку, а волны волос оставили чуть ниже плеч. Смотрится довольно мило. Во всяком случае, мне нравится.

 – Если наденешь темный наряд к такому макияжу, будешь производить впечатление отталкивающей особы. Белый тоже несильно положение улучшит, учти, Ви. Я бы посоветовала что-нибудь нейтральное и легкое с небольшим рисунком, как та кофточка, которая мне у тебя особенно нравилась, с растительным принтом, – напоследок говорит Сомали. – Если, конечно, твоему судье будет дело до того, во что ты одета.

 – Он тебе не нравится, – делаю закономерный вывод я после ее пренебрежительного заключения.

 – Он заставит тебя появиться перед всеми лишенной поддержки самого близкого человека, – без обиняков говорит подруга. – Да-да, я переживаю, как и тот парень, который дожидается тебя за дверью. И не говори, что ему наплевать на твою судьбу, ни за что не поверю.

 – Он избрал не самый лучший способ, чтобы доказать мне это, – намекая на часть с Исповедником, возражаю я.

 – Вам бы ребеночка, – внезапно меняет тему разговора подруга. – И все бы наладилось. Это горе нельзя переживать в одиночку, милая. Ты же помнишь, как мы с Майло помогали друг другу, да?

 – Да, – соглашаюсь я. – Зиран появился из-за вашей поддержки друг друга.

 – Нет, моя светлая радость, – подруга обнимает меня сзади, смотря на наше общее отражение. – Он появился благодаря чуду по имени Виола. Но его никогда бы не было, если бы не присутствие моего терпеливого мужа.

 Я продолжаю думать над ее словами, когда мы выходим из кабинета и Грион поднимается навстречу, чтобы сопроводить меня обратно к мобилю. На мгновение, кажущееся мне вечностью, он застывает, глядя на меня, и я не шевелюсь, позволяя ему впитать новый образ до конца.

 – Прекрасно выглядишь.

 – Спасибо, ты тоже.

 Я не могу удержаться от колкости, хоть и продолжаю сохранять невозмутимое выражение лица. Насколько разные ситуации – в первую встречу в больнице и сейчас – а Грион, как и тогда, не может подобрать нормальных слов. Все-таки от большого волнения его контактные способности заметно страдают. Но это хорошо. Это значит, что мы оба до сих пор живы и способны удивляться тому, что происходит вокруг. То холодное ощущение смерти, что я до сих пор храню где-то глубоко в сердце – совсем не то, что нужно в данный момент. И я снова возвращаюсь к совету Сомали. Ребенок...еще ребенок? Как страшно для меня звучит теперь это слово...

 – Едем?

 – Не так быстро, молодой человек, – останавливает его Сомали. – Вы же не думаете, что красота женщины возникает из ниоткуда? – она выразительно приподнимает бровь, и я с удивлением обнаруживаю, как Грион тушуется под ее серьезным взглядом.

 – Да...конечно, – муж выглядит виновато, но я подхожу к нему и беру за руку:

 – Пятнадцать, нет – двадцать минут, Грион. Спасибо, милая, – возвращаясь к Сомали и обнимая подругу, шепчу на ухо я.

 – Будь счастлива, Ви. Ты, как никто, этого достойна. Не дай одиночеству поглотить тебя целиком. В этом мире тебе есть за кого держаться, – она снова указывает на Инквизитора, и я позволяю себе мимолетную улыбку.

 – Чему ты так радуешься? – не первый раз спрашивает муж, пока мы едем обратно. На заднем сиденье лежит яркий желтый пакет из магазина Долли, в котором наложено все, что позволит мне быть в форме. А еще хозяйка, растрогавшись моему появлению, прилагает от себя лично ту самую туалетную воду, от которой у меня всегда кружилась голова. Делая сознание немного пьяным. Кажется, само провидение за то, чтобы дать нам с Грионом тот самый шанс, о котором говорила Сомали. Но это...позже. Не сейчас.

 – Мне нравится, когда ты смущаешься.

 – Правда? – муж бросает в мою сторону ироничный взгляд. – Вот уж не думал, что твоя подруга такая суровая. Когда она давала показания по твоему делу, совсем была непохожа на ту воспитательницу, какой предстала сейчас.

 – Ты и ее допрашивал? – я шире раскрываю глаза. Ведь Сомали могла сказать...

 – Не допрашивал, Ви. Приходил как гражданское лицо. Как гражданские мы и поговорили. Но потом она согласилась дать показания и поставить подпись под петицией о твоем освобождении.

 Вот как...сердце преисполнилось светлой благодарности по отношению к Сомали. Еще один человек, за которого мне следует держаться. Еще один...

 – Спасибо. Что сказал. Я ценю это.

 – Не за что.

 Мы возвращаемся в штаб под вечер. Из команды, как и должно быть, остается только Руди, но он предпочитает побродить на верхних этажах и познакомиться с новой кухней. Только говорит, что в мое отсутствие принесли коробку от Гарда, которую оставили в комнате отдыха. Переглянувшись с Грионом, к лифту я иду с нехорошим предчувствием. А на круглом столе, оказавшись на месте, и правда замечаю темную коробку. В ней оказывается записка: "Это в целях вашей же безопасности. Прошу завтра надеть", – которую я сразу же передаю Гриону. Тканевое содержимое представляет собой длинное бордовое платье, очень напоминающее наряд Исповедника. Во всяком случае, его корсет украшен двумя рядами пуговиц, грудь закрыта, а рукава три четверти окончательно создают впечатление тонкой брони. Конфуз заключается в том, что свободная юбка с запахом спереди, начинающаяся от корсета, не предусматривает никаких застежек вообще. Это, безусловно, не должно послужить причиной не надевать вещь на официальное мероприятие, но...слишком широкий шаг будет открывать ноги. Мне это не нравится. Завтра поговорю на эту тему с Аврелием.