Текст книги "Третье правило возврата (СИ)"
Автор книги: Fallenfromgrace
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Коробка меньшего размера лежит под столом и на проверку оказывается вместилищем туфель в тон платью. Похоже, мне все же предстоит воплотить в жизнь образ Темной королевы. Не привыкать. С дремлющей в душе психокинетической силой...не привыкать. Грион хмурится. Я снова беру его руку, слыша свистящий звук вырывающегося из легких воздуха..
– Я не дам Аврелию отвозить тебя обратно домой, Ви. Буду ждать снаружи, сколько бы ни потребовалось. Ребята тоже.
– Спасибо, – искренне благодарю я. – А сегодня?
– Что – сегодня? – недоуменно склоняет голову он.
– Сегодня – останешься со мной?
И в ответ доносится обреченный, но все же согласный выдох.
Я чувствую, что он нервничает перед завтрашним днем. Мне не хочется заставлять его переживать еще больше. Поэтому, стоит нам только оказаться в одной постели, я тут же прижимаюсь к нему спиной, позволяя обнять себя и вдохнуть запах своих волос.
– Ви... – тихо шепчет Грион, и я понимаю, о чем он хочет сказать.
– Все будет хорошо. Я вернусь, и мы поговорим обо всем, что нас с тобой беспокоит, договорились? – сжимая его кисть в своих ладонях, я ласково ее целую. В таком положении мы и засыпаем.
На следующее утро я встречаюсь с Куинном, который предупреждает, что в случае крайней опасности стоит повернуть кольцо рисунком внутрь – и оно перенесет меня в то место, в котором я желаю быть в данный момент. Я киваю, принимая информацию к сведению, и О'Саливан отдельно отмечает, что это свойство не будет известно Верховному Судье. У меня создается ощущение, что наш артефактор хочет уберечь меня от цепких лап Гарда, и я улыбаюсь в ответ на столь интересное проявление заботы, обещая при первой же опасности воспользоваться транспортировщиком.
Захожу к Маки, интересуясь тем, как продвигается у него увеличение границ общения с помощью переговорного камня. Он дико смущается в моем присутствии, но все же произносит:
– Камни-то я перенастроил...только не нашел еще источник энергии, который бы смог сферу поддерживать, – с этими словами он демонстрирует на раскрытой ладони переливающийся маленький мячик, долженствующий в будущем выполнять роль усилителя сигнала. – Кстати, всем, кроме вас, Виола, я их аппараты раздал. Вот и ваш, – мне протягивают камень чуть более насыщенного серого цвета, чем остался в комнате, и я принимаю его из трясущихся рук парня.
– По какому принципу будет работать связь? – интересуюсь я технической стороной вопроса.
– Пока модель разрабатывается, мне придется следить за сферой, – качает головой Маки. – Здесь, внутри, – он кивает на шарик, – есть точки доступа ко всем камням, находящимся в использовании. Это вы, Грион, Валькери, Исповедник и мы с Куинном. Если кто-то требует общего сеанса связи, я направляю идущий от него сигнал в усилитель, активируя точки, и усиливаю волну, чтобы информацию получили все.
– В реальном времени? – уточняю я, серьезно глядя на сферу.
– Естественно, – немного обидевшись, поджимает губы Маки, и я осторожно кладу руку на его плечо.
– Направленность энергии ведь неважна, правильно? – предполагаю я и, видя согласный кивок Дока, подношу к сфере обе руки. – Только не волнуйся.
– Я и не собирался, – бурчит мальчик в ответ, и я хвалю его:
– Вот и молодец.
– Здесь важен размер резерва мага. И то, сколько он сможет подпитывать сферу, то есть время ее зарядки, – поясняют мне, в то время как я ощущаю, что из глубин существа в руки уходит львиная доля моего запаса. Сфера на мгновение вспыхивает, а потом начинает увеличиваться в размерах, становясь похожей уже не на яблоко, а крупный арбуз или дыню. – Достаточно, – говорит мне Маки. – Вы сильный маг, Виола. Хотите проверить действие?
– Хочу посмотреть твое волшебство, – честно говорю я, ощущая, как нравится парню эта фраза.
– Значит, представляйте в голове образ того, с кем первым хотели бы пообщаться, – дает мне знак Маки, погружая руки в вязкий энергетический кисель сферы. – Начнем испытания.
Я киваю, на мгновение прикрывая глаза, и подношу камень к уху.
– Да? – раздается на том конце голос Гриона. Кому еще я могу звонить в первую очередь?
– Нормально добрался? – интересуюсь я, и на том конце звучит улыбка ответных слов:
– Вполне. Прости, что оставил с утра одну.
Дело в том, что Грион проверяет все входы и выходы в администрации. Сегодня мы встретимся только вечером.
– Гри? – я улыбаюсь в ответ, старательно пытаясь не засмеяться. – Давай об этом позже поговорим. Ладно?
– А что случилось? – недоумевает Грион.
– Ничего, просто Маки, кажется, испытывает свою конференц-связь, – врывается в наш диалог веселый голос Куинна, заседающего в соседней комнате. Маки все-таки своего добился: направил поток информации от моего камня в сферу, а оттуда – на точки доступа. Получилось!
– И нам с О'Саливаном крайне неинтересно знать, чем таким вы занимались ночью, что с утра ты от своей горячей женушки сбежал! – раздраженно вклинивается уже Валькери, а я слышу задорный смех Руди, местонахождение которого мне после завтрака, увы, неизвестно.
– Валькирия, нам с вами пора бы познакомиться поближе, – весело добавляет от себя Исповедник. – Вы чересчур напряжены, это мешает нормальной работе.
– Только попробуй сунуть ко мне свои загребущие ручки! – угрожающе шипит Кири, и Руди смеется еще громче, а шум на заднем плане позволяет мне думать, что он где-то снаружи усадьбы.
Маки улыбается: его радует первый удачный опыт. Он знаками показывает мне, что разговор можно завершать, и я даю остальным отбой:
– Все, испытание прошло успешно. Всем отличного дня! Грион... – голос все же становится немного хриплым, – будь осторожен...
– Буду, – муж с улыбкой произносит это, после чего все разом отключаются: это Маки разрывает связи в сфере.
– В идеале, конечно, все это свести к автоматике... – виновато говорит он, но тут же удостаивается моего поощряющего взгляда:
– Это чудесно, Маки! Я поражена, насколько быстро ты схватываешь и развиваешь идею.
С этими словами я с ним прощаюсь, понимая, что совместный разговор подтолкнул меня к одной мысли. Я интуитивно иду в комнату отдыха, находя там Валькери с неизменным стаканом в руке. Останавливаюсь рядом с общим столом, опираясь на него, как на поддержку.
– Мало было по камню свои секреты рассказать, решила повторить лично? – кривится девушка, глядя на меня, но я пропускаю колкость мимо ушей.
– Мне нужна твоя помощь в одном деле.
– Сорвалась и побежала, – Кири делает глоток из стакана. Это не спиртное. Это все-таки усталость. – Чем обязана?
– Отвези меня в лечебницу святого Икандрия. Я должна увидеть Фреда.
– Спешу со всех ног, – язвит девушка, не пытаясь скрывать неприязни. – Решила помочь бедной Валькери больше не мучиться кошмарами и добить несчастного Фредди?
– Ты сама-то в это веришь? – не ведусь я на неприкрытую провокацию.
– Только учти, Виола, – будто не слушая меня, продолжает Валькери. – Фред – единственное, что удерживает меня от того, чтобы заняться Грионом.
– По-моему, Фред – единственное, что заставляет тебя оставаться на плаву, – ощущая тяжесть на сердце от ее слов, но, тем не менее, стараясь не поддаваться, отвечаю я. Если она целый год не могла воспользоваться шансом и заполучить моего мужа, то сейчас...сейчас тем более не удастся. Да и с чего бы мне верить ей? Она просто озлоблена на весь мир из-за того, что приходится терпеть мучения, от которых ее никто не освобождает. И ради нее тоже стоит попробовать. Хуже Фреду уже не будет все равно.
– Замолчи, – шипит Валькери, спрыгивая со стула и намереваясь покинуть комнату отдыха. – Ты ни черта обо мне не знаешь!
– Мне хватило и того, что в ожидании, когда мой муж обратит на тебя внимание, ты не замечала у себя под носом действительно влюбленного в тебя мужчину, – холодно отвечаю я. – К тому же Фред мог видеть Ангела. А возможность узнать об убийце сверх ожидаемого я ни за что не упущу.
Она пропускает мои слова мимо ушей, на эмоциях несясь к выходу, но внезапно натыкается на невидимую стену. Не грионов щит, конечно, но некоторые фокусы с барьерами и мне доступны.
– Выпусти! – не стесняясь, рычит Валькери, но я, наблюдая ее стенания, не испытываю жалости.
– Не отвезешь сама – заставлю силой, учти, – предупреждаю я непослушную магиню, после чего стена исчезает, и Кири пулей вылетает из комнаты.
– Так ты вряд ли обзаведешься подругой в ее лице, – ничуть не удивляясь увиденной сцене, в дверях появляется Руди. Кажется, кто-то после удачной попытки связи решил вернуться на рабочее место.
– Хочешь устроить сеанс анализа моих действий? – поддеваю я малыша, намекая на то, что яйцо курицу не учит.
Исповедник – хотя без своей формы он выглядит самым обыкновенным подростком – вздыхает и спускается по ступеням ко мне.
– Ты озлоблена не меньше Валькери. Вы с ней, в сущности, наиболее пострадавшие от действий Ангела люди. Ты несешь свою потерю в душе, никому о ней не рассказывая, и тебя это медленно убивает. Она мучается от незримого присутствия собственного мужа.
– Почему ты так говоришь? – напряженно смотрю на Руди я.
– Потому что мертвым уже все равно, Виола. Они свое выстрадали. Живым в тысячу раз сложнее. А вы с Валькери очень хотите перестать мучиться. Хотите стать такими же, как и остальные жертвы Ангела. Не стоит. Вам обеим есть ради кого жить.
Он кладет руку на мое плечо, словно хочет поддержать, но я не реагирую на подобное проявление участия. И хотела бы сказать, что он и понятия не имеет о том, что мне пришлось пережить, но ведь это неправда. Сила Исповедника ведь и заключается в том, чтобы прочувствовать все, что происходило с собеседником, в мельчайших деталях действия и оттенках чувств. Я думаю об этом, направляясь к себе в комнату. Неужели возможен еще один вариант будущего?..
Оставшееся время до приема я провожу в относительном спокойствии, безэмоционально рассматривая фотографии жертв. Кажется, стоит все же поговорить с Аврелием об обстоятельствах дела. Возможно, он, как наиболее близкое к жене лицо, сможет пролить свет на некоторые события того дня, когда Алекс не стало.
Настенные часы показывают, что до приезда Верховного судьи остается два часа. Я забираюсь в ванную и добрую четверть отведенного времени провожу там, отогреваясь среди пены и пузырьков. Почему-то после каждого углубления в дело Ангела мне становится жутко холодно. Высушиваю волосы, укладывая их так же, как вчера мне показала Сомали. Нахожу в вещах подходящее кружевное белье и чулки, медленно надеваю, уже зная, что оно пригодится. Нет, не на приеме – после. Если, конечно, все пойдет так, как я надеюсь. Чтобы поговорить по душам, сначала стоит разрушить все препятствия между телами. Я очень надеюсь, что сегодня у нас с Грионом получится это сделать.
Платье держится только на пуговицах корсета. Что ж, надеюсь, Аврелий действительно придумает этому стоящее объяснение, поскольку пока единственная мысль, приходящая мне в голову – это слетевший с катушек из-за смерти жены Верховный Судья, подбивающий клинья к чудом оставшейся в живых женщине, а потому отождествляющий ее с покойницей. Хотя ничего близкого во внешности у нас с Александрой не было: она – кареглазая блондинка, а у меня волосы скорее можно было назвать медно-каштановыми. И серые глаза. То, что стало с внешностью сейчас, это просто насмешка судьбы.
Капля "Утренней росы" – духов, на радостях подаренных Долли. Сегодня мне нужно расслабиться. До приезда Гарда остается десять минут. Я не дам ему возможности спуститься в свое убежище. В последнее мгновение захватываю сумочку и выхожу из комнаты.
Маки ободряюще мне подмигивает, Руди стоит рядом. Куинн, Грион и Кири, я уверена, уже где-то у здания администрации. Я сдержанно улыбаюсь мальчикам и захожу в лифт. А на первом этаже почти нос к носу сталкиваюсь с Гардом, одетым в черный костюм-тройку. Он без галстука – видимо, раз уж спутницей выбрал недавно освобожденную, то и правил хорошего тона решил не придерживаться. Но это мне на удивление нравится.
– Готовы? – он подает мне руку, когда я выхожу из лифта.
– Вполне, – мягко соглашаюсь я.
– И да начнется представление, – улыбается Гард, и мы направляемся к его мобилю.
Глава 8. Перелом
You've seen it all
You don't mind to going blind
You've seen it all
All the wonders of life
Run to your boy, don't conceal your scars
Run to your boy, let him feel your love
Before it's too late...
The Rasmus «Dancer in the dark»
(Ты уже видела все это, поэтому не против продолжать вслепую,
Ты все это видела – все чудеса света.
Беги к своему парню, не прячь свои шрамы,
Беги к своему парню – дай почувствовать твою любовь,
Пока не стало слишком поздно)
Я еду в администрацию в первый раз. Не доводилось бывать там даже на экскурсиях. Да и общественные собрания – совсем не тот вид деятельности, которым промышляют чиновники, занимающиеся нашим законодательством. Но, видимо, успешный поиск подходящих по силе целителей с целью помощи тяжело больным детям – достаточный повод, чтобы один из вечером освободить от правилотворчества и посвятить обсуждению будущих перспектив развития в этой области. Я ведь тоже могла бы попасть в число тех счастливчиков...
Аврелий открывает передо мной дверь мобиля, и, оказываясь на переднем сидении, я обнаруживаю, что в салоне нахожусь не одна. Девушка, одетая в то же обмундирование, что и я (назвать это как-то по-другому теперь не повернется язык), с тем же цветом волос и глаз приветливо смотрит в зеркало заднего вида:
– Добрый вечер, Виола. Меня зовут Виктория.
– Очень приятно, – киваю я, глядя на ее отражение и не решаясь повернуться.
– Вижу, вы уже имели честь быть представленными друг другу, – к нам присоединяется Аврелий, захлопывая дверцу и заводя мобиль. – Я готов ответить на все ваши вопросы по поводу мероприятия после того, как вы узнаете роль Виктории в нем, Виола.
– Внимательно слушаю.
– Как вы успели заметить, Виктория носит ту же форму одежды, что и вы. Думаю, я не сильно удивлю вас, если скажу, что она станет вашим двойником на мероприятии.
– Я должна буду остаться в мобиле? – как бы между прочим замечаю я, втайне надеясь именно на такой исход дела.
– Нет, что вы, – качает головой Верховный Судья. – На вечере вы будете присутствовать обе, – жаль, а счастье было так возможно. – С одним лишь исключением. Меня попросили произнести торжественную речь во имя нового центра, и на нее я возьму Викторию с собой. Насчет непохожей внешности не переживайте: моя способность к убеждению к тому времени будет работать в полную силу. Поскольку она не несет отрицательной направленности по отношению к Ангелу, он тоже поддастся влиянию и будет считать, что рядом со мной стояли именно вы.
– Ангел...будет на приеме? – севшим голосом произношу я.
– Я больше чем уверен в этом, – с неохотой признает Аврелий. – Дело в том, что мы давали своего рода пресс-конференцию для откликнувшихся на предложение работать на благо детей магов. А мои способности, знаете ли, немного шире того, что известно общественным массам. Так вот, реакцию аудитории я тоже способен улавливать. Среди тех, кого взяли на работу в центр, остро чувствовалась неприкрытая злость ко мне. А еще...я увидел картинку мертвой Александры. Не думаю, что в таком положении кто-то, помимо Ангела, мог застать ее в охотничьем домике.
– И вы так спокойно говорите об этом? – в немом изумлении смотрю я на него. – Доверяете маньяку судьбу нашего будущего?
– Детей он не трогает, – уверенно заявляет Аврелий. – Ответная волна после моего желания помогать им была светлой и искренней.
Я проглатываю готовые сорваться с языка слова о том, что, по крайней мере, дважды Ангел допустил просчет в своих действиях. Нет. При посторонних говорить о том, что я собиралась сказать, нельзя. Тем более что теперь я уверена, как никогда: Аврелий не знает о том, что мог стать отцом. В этом они с Грионом как никогда похожи...
– Зачем вам сосредотачивать удар на Виктории? – перевожу я тему в более безопасное русло.
– Мне нужно знать, придерживается ли он до сих пор своего плана по вашему убийству, – я невольно сглатываю, бросая взгляд через плечо на свою будущую замену. – О, не беспокойтесь: Виктория – страж с большим опытом работы под прикрытием. А еще она знает, как вести себя в нестандартной ситуации.
– От Ангела не застрахуешься даже нестандартными решениями, – не сумев сдержать зарождающийся внутри протест, возражаю я.
– Тоже верно. Поэтому среди гостей стражей будет несколько больше, чем одна Виктория, – соглашается Гард.
– Стражей? – недоумеваю я. – Почему Инквизиторов изолировали?
– Чтобы это не выглядело слишком уж демонстрационной версией поимки Ангела. Нам его пока не вычислить. Резюме всех целителей центра безупречно.
– Плохо роете.
– Вы по-своему правы. Но все-таки роем. И не остановимся, Виола. О том, что ваш муж перешел на сторону Инквизиции, теперь не знает только ленивый. О том, что на вечере он будет ради вашей защиты в первую очередь, догадаться будет несложно.
– И поэтому вы нарядили нас с Викторией в платья, любое лишнее движение в которых может вызвать предубеждение?
– Виола, я призываю вас понять логику Ангела. Не удивляйтесь, она у него присутствует. Как и любой другой маньяк, он полагает, что очищает мир от скверны. Узнать, какой именно – первоочередная задача для вашего аналитического отдела. Поэтому, одев вас соответствующе, мы взмахнем у него перед носом красной тряпкой, превращая в действующего на инстинктах быка. Вы же знаете, что они не на цвет реагируют, а на движение, не так ли? Вот и вы должны будете пронестись перед его глазами, словно вихрь. Как напоминание о том, что он мог сделать, но не сумел.
Все-таки не зря Гард из политики подался в Судьи. Дар убеждения работает на полную мощность, пусть я и ощущаю, что его безрассудность ненормальна. Я киваю, соглашаясь, а затем оборачиваюсь к Виктории:
– И вам нисколько не страшно?
– Страшно всегда, – к моему удивлению, отвечает девушка. – Но моя работа состоит в том, чтобы научиться преодолевать страх во имя более высоких целей.
Нет, ты просто фанатик, заключаю я для себя и чувствую мягкое торможение мобиля. Кажется, приехали. Ну что ж...Грион, надеюсь, ты этого не увидишь.
Из мобиля выходит Виктория. Это черный ход, догадываюсь я по неприметной двери, у которой останавливается наше средство передвижения. Мы с Гардом объезжаем трехэтажное здание администрации в форме правильного четырехугольника, и по достаточной ширине каждой грани, несмотря на усыпающие ее окна, я делаю вывод, что внутри должны находиться помещения, лишенные доступа естественного источника света. Кажется, предположение я озвучиваю вслух, поскольку Гард понимающе улыбается:
– Вы совершенно правы, Виола. Но дискомфорта это не приносит – в таких залах обычно ведутся общие заседания представителей власти.
Многозначительно промолчав, я отмечаю, что мобиль останавливается на парковочном месте перед фасадом здания, отделенного от нас значительной по площади зеленой зоной. Она испещрена каменистыми тропками в окружении ухоженного газона, а кое-где установлены скамейки с ветвящимися стальными спинками и деревянными сиденьями, на которых, очевидно, в погожие дни останавливаются отдохнуть престарелые маги. Гард помогает мне выйти на улицу, и я замечаю многочисленные магические шарики, висящие вдоль главной аллеи, ведущей к входу в администрацию. Чудо магов огненной стихии освещает весь путь к зданию. Мы неспешно идем по широкой каменной тропе, и я отмечаю, как редкие попадающиеся нам навстречу люди – такие же приглашенные, как и мы, судя по праздничным нарядам – с опаской и плохо скрываемым страхом косятся в мою сторону.
– Не волнуйтесь, – пытается подбодрить меня Аврелий. – Просто общественность несколько взволнована вашим скорым освобождением и признанием невиновности. К концу вечера все будут обожать вас.
– Это вряд ли, – нисколько не сомневаясь в своих словах, отзываюсь я, ощущая внутри странную удовлетворенность оттого, какой произвожу эффект на случайных прохожих. Возможно, Сомали зря говорила о том, чтобы я не надевала темного – такая реакция людей может послужить своего рода защитой: ни один человек в здравом уме не рискнет иметь дело с недавней заключенной. – К остальному я привычна.
– Вы просто незаменимы на таких встречах, – шутит Гард, но я не разделяю его веселого настроя.
Допустить. В центр. Где будут. Лечить малышей. Маньяка-психопата?
Нет, это даже для меня слишком.
– А когда планируется начать обследования детей? – как бы невзначай интересуюсь я. Гард точно слетел с катушек с этим спокойствием. Он видит только цель и не замечает препятствий. В том числе – неизвестного объема человеческих жертв, могущих возникнуть, если Ангела внезапно переклинит.
– Они уже начались, – невозмутимо отвечает Гард, а меня прошибает холодным потом. И он еще уверен, что Ангел будет присутствовать здесь?
Да он может в это время рубить малышей направо и налево, а мы узнаем только в том случае, если кто-нибудь из персонала останется в живых. С моими способностями он вполне в состоянии весь центр обагрить реками крови. Я испытываю жгучее желание послать все к черту и, узнав адрес центра, рвануть туда, чтобы предоставить себя в личное пользование маньяка, однако Гард внезапно шумно вздыхает, после чего смотрит на меня и произносит:
– Здесь. Я же говорил, он будет здесь.
– На вашем месте я бы отослала к детям дополнительный отряд защитников. И лучше не один, – все-таки не сдержавшись, советую я.
– Не беспокойтесь. Необходимые меры безопасности предприняты.
Я не выдерживаю неестественного спокойствия Гарда: покидаю его, вырываясь на несколько шагов вперед. И почти тут же жалею об этом: меня окружает несколько возникших, словно из ниоткуда, журналистов, и с жадным вниманием все они держат ручки над своими блокнотами наготове.
– Виола Траст! Ваше появление стало вторым по грандиозности событием этого вечера. Ваша доказанная с помощью Исповедника невиновность внесла раскол в стройные обвиняющие национальные массы! Что вы можете сказать по этому поводу?
– А я что-то должна говорить? – вопросом на вопрос отвечаю я, с удивлением слыша от них свою фамилию по мужу.
– Но ведь зачем-то вы сюда пришли! – восклицает одна из журналисток, одетая в темный строгий костюм, состоящий из юбки-карандаша, пиджака и странно-вызывающей блузки ядовито-зеленого цвета. Не иначе, какая-то желтая пресса. Слишком уж вызывающи шпильки на туфлях.
– Виола пришла, чтобы показать, что нам с вами не стоит отчаиваться даже в самой сложной ситуации, – вместе со звучащим голосом Гарда я чувствую прикосновение его руки к пояснице. Вроде бы жест вполне обыкновенный для кавалера, пришедшего на прием с дамой, но я сейчас так ненавижу Судью, что любое его внимание встречает жесткое сопротивление.
Я отклоняюсь, обеспечивая себе, таким образом, более тесное взаимодействие с журналистами, и произношу четко и с расстановкой:
– А еще – напомнить о том, что Ангел ошибся один раз. Ошибется и снова. И вот тогда его настигнет его же возмездие.
Не прощаясь, я покидаю кучку корреспондентов, оставляя Гарда разбираться с ними самостоятельно. Черт, зря я на это согласилась. Первый же вечер, проведенный в напряженной обстановке, выведет меня из себя. Не хватает Гриона. Чудовищно не хватает Гриона. Повинуясь внезапному порыву, я у самого входа в администрацию разворачиваюсь и смотрю на аллею, в конце которой стоит ряд непримечательных на первый взгляд мобилей, отчаянно надеясь увидеть среди них один, в котором сидит муж. Мне так нужна сейчас его поддержка...
Иногда мне кажется, мы дышим с ним одним воздухом, через который передаем друг другу мысли. В одной из машин на короткое мгновение внезапно вспыхивает огонек. Отсюда его видно плохо, но я все равно обращаю внимание, потому что кажется, будто он ненадолго освещает любимое лицо и глаза глубокого карего оттенка, смотрящие на меня с напряженностью и лаской одновременно. Это, конечно, выдумка больного воображения, но то, что Грион подает знак, внезапно наполняет меня уверенностью. Я переживу этот вечер. Переживу – и воплощу в реальность то, что задумала с самого утра.
У самого входа, когда я уже намереваюсь переступить порог, меня догоняет Гард. Он укоризненно качает головой и поясняет:
– Нехорошо бросать кавалера в самом начале вечера.
– Мне не нравится такое начало вечера, Аврелий, – честно отвечаю я на упрек. – И не нравится ваше чрезмерное спокойствие. Оно может плохо кончиться.
– Воздействовать на толпу лучше именно в таком состоянии, – не соглашается со мной Верховный Судья. – Впрочем, давайте не будем добавлять к неудачно начавшемуся вечеру еще и обсуждение моего состояния. Поверьте, я знаю, что делаю.
Ну да, а мне нужно быть вдвойне осторожной...
Внутри царит оживление. Не думаю, что просторные коридоры администрации в обычное время суток наполнены расположенными вдоль стен коктейльными столиками с напитками и закуской на них, но в целом внешняя организация банкета приводит меня в приподнятое расположение духа. Сияющие на потолках хрустальные люстры приятно радуют глаз, создавая ощущение сказки, словно все это сделано, и правда, для детей. Гард галантен, он хвалит меня за терпение и выдержку, едва мы пересекаемся с кем-то из посетителей мероприятия, и я действительно начинаю верить в то, что у него получится повысить градус общественного мнения по отношению ко мне. Тем более его эмпатические – а он не просто внушает свою волю, он заведует чувствами – способности по отношению к другим и на меня действуют расслабляюще. Начало официальной церемонии близится, и толпа приглашенных постепенно поднимается на второй этаж. Гард объясняет, что зал для банкета оборудован именно там. По крайней мере, свое приветственное слово он скажет в той самой лишенной окон и натурального освещения зале, расположение которой я отметила еще при приближении. Мне также сообщают секрет, что там будет произведена демонстрация в виде макета проектного решения центра, введенного в эксплуатацию. Аврелий обещает, что зрелище будет непередаваемое. Я сдержанно киваю, не удивляясь его энтузиазму: я здесь не ради развлечения, а в состоянии наживки как-то сложно отвлекаться на сторонние задачи.
Мы медленно поднимаемся на второй этаж и вскоре подходим к круглому помещению, расположенному в центре. Его широкие двери распахнуты для всех желающих. Внутри все то же царство серебряных бликов, бежевого текстиля и красивой резной мебели. Интересно, что в обычное время устраивает здесь администрация. Но Гард мои сомнения развеивает: на самом деле все это было арендовано на вечер, и уже завтра утром обстановка перестанет быть уютной и располагающей к общению. Жаль, но что поделать? Разве что узнать адрес предоставившей инвентарь конторы и купить там несколько образцов, утащив их к себе...хотя куда это – "к себе"? Для меня это всегда означало наш с Грионом дом со стеклянной крышей. Я бы очень хотела оказаться там снова.
Внимание привлекает огороженное в форме окружности пространство в центре зала. Загадочно улыбнувшись, Гард отводит меня туда, где оно обозревается с наилучшего ракурса, а затем, извинившись, поясняет, что пришла пора выхода на сцену Виктории. Я даже не думаю спорить, потому что его положительно-настроенное отношение мне, в конце концов, приедается, так что время личной свободы я с удовольствием трачу на то, чтобы со своего небольшого возвышения обозреть толпу находящихся здесь людей. Кстати, мастерство Верховного Судьи становится заметным сразу же, как я вижу фигуру в бордовом платье рядом с ним: я смотрю на девушку, зная, что это Виктория, но вижу себя и свое поведение. На несколько минут зависнув с пораженным лицом, наконец, отмираю, начиная жадно вслушиваться в произносимую Гардом речь. Он не только торжественную речь произносит, но и открывает ею вечер. А по обе руки от него находятся глава города в светлом костюме, который не скрывает его небольшого брюшка, и подтянутый начальник стражей правопорядка, прибывший в парадном мундире. Очень символичное трио единства законодательной, исполнительной и судебной власти. Гард красиво говорит, и я ощущаю на себе его влияние: он сообщает всем присутствующим искреннюю веру в торжество светлого будущего, которое и олицетворяют наши дети. Но я быстро отгораживаюсь от речи Верховного: мне не нужно доносить истины, которые в моем отношении не сработали. Сейчас мне нужна трезвая голова. И в глубине звучащих слов Аврелия мне удается распознать истинный смысл доносимой информации. Его можно охарактеризовать достаточно короткой фразой: "Не бойтесь. Мы найдем Ангела и сделаем так, чтобы вам и вашим близким было спокойно ходить по улицам". Ай да промывание мозгов. Ай да мастер...
Аврелий делает какой-то лирический переход на тему моего пребывания здесь, затем выступает с короткой речью Виктория. У нее хорошо получается копировать мои манеры – те, что были до момента, когда Ангел почти убил меня. Я только сомневаюсь, что та самая "желтая" журналистка с ядовитой блузкой обнаружит подмену, поскольку с ней я общалась совершенно в другой манере. Впрочем, какая мне от этого разница?
А потом, кажется, троица, завладевшая всеобщим вниманием, переходит к основному блюду – по совместительству гвоздю вечера. Мэр делает жест одному из стоящих близко к огороженному пространству людей, и тот взмахивает рукой, после чего пол внутри окружности исчезает, а снизу, очевидно, откуда-то с первого этажа, в зал начинает подниматься макет отстроенного центра. Место-то у меня хорошее, и людей здесь немного, но в мельчайших деталях рассмотреть здания и прилежащую к нему территорию все равно не получится. Правда, в следующее мгновение я понимаю, что этого и не потребуется.
С ближайшего к ограде ряда людей доносится испуганный женский вскрик. Меня передергивает и толкает вперед какая-то неведомая сила, требующая узнать, что же случилось в центре зала. Туда, вопреки здравому смыслу и еще нескольким болезненным стонам, начинает стягиваться толпа зевак, которых, видимо, не особенно смущает явно трагическое наполнение предстающей действительности. Они затрудняют мне передвижение, но я, продолжая расталкивать мужчин и женщин, упрямо продвигаюсь к цели. Увиденное зрелище заставляет испытать приступ тошноты. А еще я уверяюсь в том, что Гард по-настоящему болен своим спокойствием...
Поднявшийся с первого этажа большой круглый стол действительно демонстрирует макет детского центра. Только вот комплекс зданий почти не видно из-за того, что сверху на них в позе эмбиона уложено тело той самой журналистки, которая особенно эмоционально приветствовала меня перед входом в администрацию. Той, с яркой зеленой блузкой и высоченными шпильками. Туфли, кстати, лежат рядышком, точнее, одна вещь из пары стоит вертикально, а другая аккуратно уложена чуть впереди, словно какой-то злой художник собирался зарисовать обувь именно в таком положении. Острый каблук лежащей туфли испачкан кровью. Откуда она, я понимаю почти сразу, увидев пробитый висок девушки. Правда, судя по всему, с брюшиной тоже что-то неладное, поскольку на макет именно с той части, скрытой согнутыми коленями, вытекает кровь. Юбка вместе с колготками разодрана по бедру, на котором, благодаря отнятому у меня свету, выжжена картинка. Чтобы увидеть ее, приходится протиснуться в первый ряд зрителей.
