Текст книги "Непокорная для шейха (СИ)"

Автор книги: Extazyflame

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9

Глава 9

Висам

После сырой прохлады Москвы горячий воздух пустыни показался мне родным и ласковым. Солнце не жгло, а привычно гладило кожу сквозь тончайший хлопок кандуры, ветер как будто приветствовал мое возвращение в родные места.

Тот факт, что отец буквально настоял на том, чтобы мы тотчас отправились в пустыню на соколиную охоту, удивления не вызвал. Подобное мероприятие всегда знаменовало собой какое-то яркое событие, и эмир приурочил ее к заключению договора. Он всегда особо отмечал мои успехи на поприще бизнеса. Но все же я не мог не догадаться, что поспешный отъезд из дворца был напрямую связан с появлением Киры и моим ультиматумом.

Белый кречет Султан беспокойно вращал глазами, вглядываясь вдаль, за черту высоких барханов. Эта роскошная птица была подарком отца на мой тридцатый день рождения, и стоила огромных денег. Кроме нее я получил в подарок также сапсана Али, чистокровного хищника черного окраса. Подобных птиц не было больше ни у кого в эмирате.

Я снял колпак с холки сокола, и белоснежный красавец взмыл ввысь, в белесое от зноя небо над пустыней. Словил ветер и закружил над песками, высматривая добычу.

Отец погладил своего сокола, но отпустить его не торопился. На его суровом лице лежала печать глубокой задумчивости.

– Висам, ты и сам понимаешь, что никях с этой девушкой невозможен. Само ее пребывание здесь – неприемлемо. И то, что я позволил твоей матери самой заняться ее подготовкой и воспитанием не отнимает того, что ты поступил, как избалованный ребенок, а не будущий эмир.

– Отец, это не обсуждается. Я люблю свою Аблькисс и не желаю видеть подле никого другого. Разве не обещал ты мне, что я найду свое счастье с той, кого полюбит мое сердце?

– Ты все еще путаешь высокое чувство со страстью, Висам. И заключать брачные союзы, руководствуясь лишь зовом плоти – для правящей семьи недопустимая роскошь. Даже если твоя гостья примет ислам, на это понадобится много времени. К тому же, ты просто похитил ее, и намереваешься держать взаперти. Как я понял со слов Амани, она не особо этому рада и рвется улететь домой. Я эмир, и не собираюсь потворствовать преступлению против свободы и части. Ты понимаешь, чем это в итоге обернется?

– Я понимаю одно, отец. Я люблю ее так, как не любил никого прежде. Думаешь, я сам этого хотел? Ты винишь меня в том, что я осквернил наш дом развратом, но в тот момент я действительно думал, что близость с моей Аблькисс прогонит этот морок. Что она манит меня как запретный плод, как смоковница дальних берегов, которую я никогда еще не вкушал прежде. Но после той ночи я не могу не думать о ней. Мое тело и рассудок горят огнем, сердце рвется быть подле нее каждый миг. Даже сейчас я не могу всласть насладиться излюбленной охотой, потому что жажду вернуться и обнять ее. Я даже не знаю, чего я хочу больше. Обладать, порабощая, или ловить ее каждый вздох, предугадывая все желания моей Аблькисс. Помнишь, как всегда с нежностью и любовью ты говоришь о матери? Даже годы оказались не властны над вашими чувствами. Их благословил Аллах, и я чувствую, то же самое произошло и со мной.

– Любовь иногда не дар Аллаха, Висам, а проклятие шайтана. Ты не можешь равнять чужеземку со своей матерью. И пусть я еще не видел твою гостью, я уже понимаю, какие беды ее присутствие нам сулит. И международный скандал – не самая большая из них. Ты увез свободную женщину, к тому же занимающую особое положение в обществе. Бизнес-партнера нашей семьи! Дае если бы ты заручился ее согласием и готовностью, все было бы не так просто. Но ты заставляешь нас с матерью закрыть глаза и участвовать в твоем преступлении!

– Отец, она полюбит меня. Полюбит так сильно, что не пожелает возвращаться туда, где ей день изо дня приходится быть сильной и заниматься тем, чем должны заниматься мужчины. Дай мне совсем немного времени, и увидишь, она примет ислам, полюбит также тебя и мать, и наш союз будет счастливым и долгим. Мы подарим тебе внуков. Все, чего я прошу – это помочь мне сейчас, пока Аблькисс отрицает все произошедшее и не желает слышать зов собственного сердца. Она уже успела полюбить меня. Ей осталось только признаться в этом себе и забыть свою прошлую жизнь.

Султан разглядел среди песков добычу. Сложил белоснежные крылья и камнем пошел вниз. Так же точно сделало сладкий, почти болезненный рывок мое сердце, а имя Киры, вернее, Аблькисс, как я уже давно звал ее, осело сладостью на губах. Сердце давно билось ритмом ее дыхания и глубиной ее глаз, наполняя меня никогда прежде не познанным счастьем. Как мне хотелось тотчас же сорваться к ней, заключить в объятия, стереть поцелуями протест и тоску, чтобы никогда более не захотела она мне прекословить и возвращаться домой!

– Висам, оставим моральную сторону твоего вопиющего проступка. Ты едва ли понимаешь, чем обернется твое существование с подобной женой. Русские девушки ревнивы и своенравны. Эмиру такая спутница не под стать. Тебе придется взять как минимум еще одну жену, и о мире в гареме можешь забыть. Твоя мать была воспитана в нашей культуре, поэтому я счастлив с нею и с другими женами.

Я смотрел, как сокол исчез среди барханов, где явно терзал сою добычу вдали от наших глаз. Возмущение закипело в крови, и я все же не сдержался.

– Тебе виднее, конечно. Но почему Юлия так и не вернулась домой, ты никогда не думал? Почему она предпочитает сносить неприязнь матери и твое равнодушие, но всегда с чистыми намерениями входит гостьей в наш дом и поныне? Даже утратив твою любовь, она не пожелала возвращаться.

– Висам, – в голосе отца появились металлические нотки. – Это разные вещи.

– Ты практически купил ее на закрытом аукционе. Твоя страсть не прожила и года. Мать всегда говорила, что Юлия не вернулась только потому, что ты подарил ей дом и назначил довольствие, но я вижу совсем иное в ее глазах. Пусть она и осталась дерзка и иногда переходит границы, в ее сердце живет преданность и уважение. Поэтому не говори мне, что с Аблькисс будет иначе. – Я сказал свое мнение. Висам. Я против того, чтобы эта девушка в вошла в нашу семью. Я готов дать тебе месяц, но лишь для того, чтобы ты и сам увидел, что это не любовь. Ты захотел обладать экзотическим цветком с белой кожей и волосами цвета солнца. Но чего тебе не хватало? Шармуты со всех точек планеты слетались к тебе на хельвет по щелчку пальцев. Возьми этот месяц, но не более. И если эта девушка не оправдает твоих чаяний, я лично вышлю ее из страны. И поскольку может разразиться ненужная нашей семье гроза…

Я догадался, о чем хочет сказать отец. Но нет, играть по правилам я не желал. Моя кровь кипела так сильно, что я бы просто сошел с ума, не овладей своей Аблькисс в тот же вечер. И никто не имел права мне в этом препятствовать.

– Ты верно заметил, отец. Страсть идет рука об руку с любовью. И я не собираюсь отказывать себе в наслаждении. Она все равно скоро станет моей женой перед Аллахом. Считай, я просто возвышу наложницу до супруги и матери моих сыновей.

– О, Аллах, – отец погладил сапсана и снял с его головы колпак, отправляя в полет. – Не иначе, как она околдовала тебя. Но чтобы ты не совершал еще одно преступление под моей крышей, завтра же заключишь с ней союз Орфи[i]. И не смотри на меня так. Я не знаю, как ты заставишь ее это подписать, но без своей подписи на контракте она под крышей моего дома не останется.

– Я и сам собирался это сделать. Вызови юриста.

Отец скользнул взглядом по моему лицу и, раздражённо выдохнув, отвернулся. Приложил ладонь к глазам, наблюдая за полетом своего сапсана. Тем временем Султан расправился с невидимой мне добычей, взмыл в небо и закружился над головой.

Зеленые, словно глубокие изумруды глаза Киры вновь заполнили собой мое сознание. Даже раскаленный воздух принес аромат ее волос и кожи, заставив меня широко улыбнуться. Мысль о ней превращала меня в кого-то другого, одержимого, влюблённого, готового перешагнуть через любые преграды и положить весь мир к нашим ногам.

Может, именно поэтому не насторожил меня недобрый взгляд отца, вскользь брошенный перед тем, как его зоркий Амин разглядел в песках движение пустынной мыши. В крови бурлил сладкий яд, и я не мог даже предположить, что близкий человек не разделит со мной такой радости и не пойдет навстречу. Да и никогда прежде не думал, что отец способен причинить зло.

Но в тот момент до этого всего еще было рано. Я не рассмотрел в его холодности даже не желание, а твердо данный Аллаху обет избавиться от Киры любой ценой. Я был уверен, что достучусь до его сердца и он полюбит будущую невестку, как родную дочь.

– Пока вы были в Москве, я принял решение относительно Газаль, Висам.

Султан опустился на мою руку, я осторожно погладил его белоснежные перья. Чистые, гладкие, как волосы Аблькисс.

– Если ты считаешь, что время пришло, я разделяю твое решение. Кто этот человек?

– Шейх Дальль Заид бин Зареми. Этот союз будет благоприятен обеим семьям.

– Я считаю, он станет хорошим мужем для моей сестры. У него репутация профессора точных наук, а моя сестра также проявила талант к математике. Общие интересы наверняка станут хорошим началом. Газаль знает?

– Еще нет. Я собирался объявить утром, но ты со своей славянкой перевернул мои планы.

– Отец, я очень люблю Киру. Если ты против, я прошу просто мне не мешать. Я готов даже увезти ее в свой дворец в Шардже, если ты не желаешь нас видеть. Но от своего слова не отступлюсь!

– Это лишнее, Висам. Она останется. Амани научит ее нашим порядкам, но не смей вмешиваться. Твоя невеста должна и сама понимать, что ей придется отказаться от прошлого. Надеюсь, из-за ее слез по поводу неприятия традиций ты не станешь выговаривать мне и матери?

– Для начала я хочу ее увидеть, и не обязательно, что она будет плакать. Прими ее ради меня.

– Так и быть. Я приму ее ради тебя. Я даже готов пригласить во дворец Юлию, она быстрее поняла свое положение и то, как следует себя вести. Урок будет не лишним.

Внутри поднималась волна ликования. И я уже начинал считать минуты до той поры, как обниму свой самый ценный трофей. Накрою своими губами алые губы Киры, запущу ладонь в ее волосы и вознесу нас двоих к вратам рая.

Пусть плачет, отбивается и проклинает. Пусть умоляет увезти ее обратно. Однажды она будет вспоминать этот день со счастливым смехом и благодарить за то, что я принял решение сделать ее своей женой…

Кира Полянская

Почему я не возразила этой напыщенной суке, по совместительству матери Висама, я и сама не знала. Новая реальность и ужасающие слова этой женщины хоть и проникли в мое сознание, но не желали в нем оставаться. Я перебывала в полнейшей прострации. Отметила злобное торжество Амани Аль-Махаби в больших темных глазах, подобие сочувствие и неприятия в глазах Зейнаб, предвкушение Милекси, которой нравилось наблюдать, как загоняют в угол другого человека. Успела даже понять, что каждая из них в определенном роде побывала в аналогичной ситуации. Газаль попыталась возразить матери, заговорила на повышенных тонах, но ее быстро осадили. Я же отставила чашку с недопитым кофе и не заметила, как меня подхватили под руки два крепких стражника. Смотрела в глаза матери Висама без страха и упрека, но уже с явной ненавистью.

Хотелось закричать, что принц этого так не оставит. Но я уже начала понимать, что ничего здесь не делается без одобрения Висама. И не просто так меня бросили на растерзание этой тигрице. Если бы она меня так ненавидела, велела бы собирать вещи и лететь в Москву. Но у семьи эмира на меня были иные планы.

Я повернула голову, не разрывая зрительный контакт с Амани ни на миг. Так я хотела дать понять, что им меня не сломить, я не одна из восторженных дурочек, которая мечтает выйти замуж за принца. Страха действительно не было. Только ярость и возмущение.

Оно настолько сильно кипело в моей крови, что я не чувствовала чужих рук и не замечала, как меня ведут по длинным коридорам дворца. Глаза застила красная пелена, и я не отказала себе в паре отборных матов. Но вряд ли кто-то из конвоиров понял, что именно я сказала. Воображение сразу нарисовало сырую камеру с решетками, и я несказанно удивилась, когда меня закрыли в обычной комнате, пусть и не такой роскошной, как гостевые покои, но вполне себе благоустроенной. Стражники отвесили легкий поклон перед тем, как удалиться и закрыть дверь на ключ.

Другая бы на моем месте расплакалась. Или начала молотить в тяжелые двери с инкрустацией с требованием выпустить. Я же была не глупой девочкой и никаких иллюзий не строила. Рассчитывать, что сейчас сюда ворвется Висам и рухнет на колени с извинениями, публично наорет на мать и начнет класться пророком, что ничего не знал – было не просто глупо, а и смешно. Осталось прикрутить ярость, грозящую выйти из берегов, и признать: все это – тщательно отработанный план, призванный превратить меня в послушную игрушку. В чужой стране, без средств связи и документов, полностью во власти избалованного принца и его влиятельной семьи. Такое потрясение могло сломить кого угодно, но не Киру Полянскую. Я выживала там, где не было никаких шансов. Здесь тоже не буду сидеть, сложив руки!

Опустилась на софу, сжав кулаки и стараясь выровнять дыхание. От женщин гарема помощи не дождалась. Значит, надо действовать иным путем. Если мать Висама решила подарить сыну послушную игрушку, которую самолично собиралась перепрограммировать на послушание, эмир явно поведет себя по-другому. Если вспомнить все, что я знаю о традициях востока, глава семейства Аль-Махаби должен чтить традиции, и в роли жены своего наследника пожелает видеть девушку, подобную Газаль. Покорную, уважающую традиции, и самое главное – мусульманку. Если Амани проигнорировала факт, что я занимаю не последнее положение в своей стране, меня будут искать и когда найдут, дело о похищении получит резонанс, эмир должен принять это к сведению. Скорее всего, нам придется заключить негласный договор. Я пойду на это с легкостью. Скандал мне и самой не нужен – у нас общество всегда находит повод ополчиться против жертвы, особенно если девушка молода, красива, богата и успешна. Ни к чему им знать, что я сама шагнула в западню, руководствуясь сексуальным инстинктом.

Ярость отступала. Я даже ощутила некое торжество: не было сомнений, что эмир с радостью примет мое предложение и тотчас же отправит в Москву, по традиции озолотив на дорогу и сделав все, чтобы досадный проступок сына не сказался на дальнейшем сотрудничестве. Правда, укололи в самое сердце мысли о Висаме. Как ни крути, меня влекло к этому мужчине. Даже сейчас злость на него отбивалась в сердце сладким ядом предвкушения, кровь приливала к щекам при одной только мысли, как горячий араб завладел мною на теплом песке под звездным небом.

«Ни одна страсть не стоит потери свободы и чести. Как бы ни было – я должна забыть его и никогда больше не терять голову при встрече. Так и будет. А сейчас главное – вернуться домой!»

Шли минуты. Дворец погрузился в сон. Настроившись на позитивную волну, я и сама задремала, обняв подушку. Вскочила, когда по комнате поплыли блики автомобильных фар, прислушалась, но ничего не услышала.

Утро показалось неласковым и сулящим проблемы, несмотря на то, что солнечные лучи заливали сад за окном, пели птицы и журчала вода в фонтане. От неудобной позы у меня затекло тело. К тому же, пока я спала, успели принести завтрак. Кофе, рис со специями и мясом, и снова набившие оскомину восточные сладости. Воду и кофе я выпила залпом, к еде не притронулась.

Солнце поднималось выше, но никто так и не пришел. Рискуя пропустить визитеров, я прияла душ в примыкающем к комнате санузле. Стало немного легче. И насчет гостей я все-таки не ошиблась.

Вторая жена эмира стояла у окна, ожидая моего возвращения. Мне захотелось сказать ей что-то ядовитое, но я прикусила язык – Зейнаб вчера отнеслась ко мне с пониманием. Даже не побоялась возразить Амани. Возможно, она пришла мне помочь?

– Салам алейкум, – я улыбнулась, хоть и было острое желание сорвать всю злость на ней.

– Здравствуй, Кира, – мягко улыбнулась женщина. Она говорила на английском практически без акцента. – Я подумала, тебе будет необходимо.

Я скосила глаза на корзину с косметикой. Сразу отметила – не моя. Бутылочки, баночки и коробочки, как и известных брендов, так и местных, с арабскими надписями. На какой-то миг мне стало смешно. Зейнаб решила меня этим задобрить?

– Спасибо, – я закатила рукава абайи и, отыскав баночку знакомого мне крема, нанесла на лицо. – Когда я могу поговорить с эмиром? Ты пришла выпустить меня отсюда?

– Нет, – с сожалением покачала головой Зейнаб. – Принц Висам распорядился не выпускать тебя и даже не вступать в диалоги. Я пошла на риск.

– Висам? – я едва не уронила крем. – Не Амани, которая велела меня здесь запереть, а Висам, который так и не соизволил явиться? Ты уверена?

Она кивнула. Я ощутила, как внутри обрывается натянутая струна, наполняя сознание чувством бессильной злости и отчаяния. А ведь я была к такому готова! Значит, все же лелеяла надежду, что шейха Амани играла без правил за спиной сына и ее за это не поблагодарят. А может, все не так? Подруга первой жены пришла добить меня и лишить воли к сопротивлению?

– Зейнаб, как бы там ни было, вокруг да около ходить я не буду. Тебе известно, кто я?

Гостья покачала головой. Приободренная, я выложила ей все, как есть, подчеркнув свой статус и не забыв расписать в деталях последствия.

– Ты теперь понимаешь, к чему все это приведет? Я сразу поняла, ты умна и рассудительна. И прекрасно понимаешь, что никакие желания принца не стоят проблем, которые обрушатся на вашу семью. Дай мне позвонить моим родным. Уверяю, еще не поздно, я смогу убедить свою мать в том, что улетела по собственному желанию и вернусь. Кстати, мою встречу с шейхом сможешь устроить? Скажи, что я ваш деловой партнер, компания «Легрессо». Вы совсем скоро будете носить наши платья…

Зейнаб грустно усмехнулась и покачала головой.

– Увы, Кира. Никакие разговоры с моим мужем уже не изменят сложившегося положения. Висам выбрал тебя, и ты останешься здесь. Я не дам тебе телефон и не пойду вопреки воли племянника. Я пришла поддержать тебя и дать несколько ценных советов, чтобы тебе было легче принять действительность, и ты не навлекла на себя беду. Присядь. Сейчас принесут кофе и щербет, и мы сможем поговорить.

– Да не о чем говорить, если ты не собираешься мне помогать! – не выдержала я. – Я не буду вести беседы с кем-то из вас. Я хочу видеть Висама и эмира. Может, до ваших мужчин быстрее дойдет!

– Отрицание – это не гордыня, Кира. Так всегда, когда человек попадает в такие обстоятельства. Но Аллах поможет прийти к смирению. Мой первый совет тебе, не живи больше прошлым. Прямо сейчас отпусти его и прими свою новую жизнь. Стать избранницей будущего эмира и войти в его дом на правах будущей жены – огромная честь. Ты не представляешь, сколь много женщин желали бы оказаться на твоем месте!

В ее глазах и самой появился метательный блеск. Я же не стала делать скидку на то, что саму Зейнаб вряд ли похищали и принуждали. Отшвырнула крем в корзину.

– Ты слышишь себя? Если бы твою дочь кто-то из наших олигархов схватил прямо на пляже и затолкал в самолет? Ты бы не знала ничего, кроме того, что она просто пропала среди бела дня! Да у тебя бы сердце разорвалось. Кто-то из вас о моей матери подумал? Или хотелки Висама не стоят и рядом с чужими жизнями?

– Ты сможешь известить родных со временем. Висам готов мир к твоим ногам положить. Подумай, он отнял у тебя необходимость самой принимать тяжелое решение. Он подарит тебе жизнь, в которой у тебя не будет необходимости каждый день бороться за свое существование. Он подарит тебя счастье быть любимой, быть женщиной! Разве твое сердце не бьется сильнее при мысли о нем?

Определенно мы были с разных планет. Я смотрела на Зейнаб, как на полоумную. А она решительно не могла понять, как это я не радуюсь такому счастью.

– Мое сердце бьется тогда, когда я занимаюсь любимым делом! Когда веду свой бизнес так же, как и твой муж! Когда сама выбираю, с кем мне спать и у кого гостить! И да, заметь, все это до свадьбы!

Я хотела уязвить истинную арабскую жену как можно сильнее. Уверена, Амани бы моя речь впечатлила куда сильнее. Та стремилась к свободе и контролю во всем. Зейнаб же оказалась непробиваемой.

Кто знает, что бы я еще успела ей наговорить, если бы дверь не распахнулась. Мы обе подскочили от неожиданности. Жена эмира – с тревогой в глазах, я – готовая дать отпор и вцепиться в глотку любому, кто б ни явился вбивать в мою голову, что я должна и обязана.

Статная фигура Висама в кандуре с голубым отливом, с белоснежным платком на голове замерла в дверях. Я настолько сильно привыкла видеть его в европейских костюмах, что непроизвольно открыла рот. Так и осталась стоять, пытаясь привыкнуть к увиденному и унять участившееся сердцебиение. Коктейль самых разных, противоречивых мыслей был подобен урагану внутри.

Зейнаб склонила голову и попыталась было пояснить свое нахождение здесь, но Висам лишь тепло улыбнулся и поцеловал ее руку, что-то сказав по-арабски. Женщина выдохнула с явным облегчением и поспешила покинуть комнату.

– Доброе утро, Аблькисс, – растягивая слова, произнес Висам с уже не скрываемым триумфом победителя… И безжалостного хозяина положения.