Текст книги "Непокорная для шейха (СИ)"
Автор книги: Extazyflame
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Глава 17
Глава 17
Гудки и вибрация значка трубки на сером фоне показались мне вечностью. А еще царапнуло по нервам непонятным, нелогичным желанием сбросить звонок.
Висам все так же хранил молчание, глядя вдаль. Окаменевшие плечи и запрокинутая голова вызвали во мне непреодолимое стремление подойти со спины и обнять.
Не простить. Не дать противоречащих гордости обещаний, которые я все равно не захочу выполнить. Зачем тогда? Если бы я еще смогла ответить себе на этот вопрос.
Гудки шли, росло мое беспокойство. И когда загорелся поначалу темный экран, а затем проступило четкое изображение. И у меня пропал дар речи.
Я ожидала увидеть мать в ее кабинете. Но никак не в спальне нашего загородного особняка, в шелковой пижаме и с чашкой латте. Вернее – с пустой чашкой. Потому что латте медленно проливался на пол, пока мама пыталась поверить своим глазам и убедиться, что это не сон.
Я и сама опешила. Протянула руку, отметив, как заиграли на свету бриллианты в моих украшениях. А мама, пережив первичный шок, спокойно отставила чашку, не глядя себе под ноги.
Блестящая и властная бизнес-леди Виктория Полянская вернулась. Ее губы тронула понимающая улыбкой. Или она мне такой показалась.
– Я рада, что ты вышла на связь, Кира. – в этом была она вся. Никаких слез, криков и обвинений. Только что-то дрогнуло в глазах, тем самым продемонстрировав на короткий миг всю гамму не озвученных эмоций.
Возможно, она была не одна. Может, поняла, что я не выходила на связь потому, что мне запрещали, и сейчас контролируют разговор. Так или иначе, я была ей благодарна. Уже за то, что она не усугубила мое чувство ложной вины. Пусть разбор полетов и случится, но значительно позже, а не тогда, когда я и так потерялась сама в себе.
– Мама, – выдохнула я дрожащим голосом. – У меня все хорошо. Я могу все объяснить. И я скоро… сделаю это при встрече.
– Когда? – деловито осведомилась мать. – Мне очень нужна твоя помощь. Мы выиграли тендер и будем возглавлять неделю высокой моды.
– И не только. Мы займемся расширением бизнеса. Международным.
Говорили, как будто мое исчезновение было детской шалостью, но я знала одно. Виктория Полянская поднимет на уши всех, как только разговор завершится и будет точно знать, где я. Успокаивало, что в атаку без согласования со мной мама не пойдет. А что она обо всем догадалась, было понятно по ее лицу. Ей ли не знать, в каком государстве носят абайю и где используют так много золота в интерьерах!
– Когда вернешься, Кира?
Я бросила взгляд на застывшего Висама. Но мой муж даже не повернул голову. Только напряженные плечи едва заметно поникли, и у меня прошёл по коже мороз. Не прошло и суток, как я начала чувствовать и его боль.
Он не ответил. Ни кивнул, одобряя, не мотнул головой, исключая.
Мне надо было ставить точку прямо сейчас. Но я не могла. Сердце стучало совсем другим ритмом. Если бы Висам разрешил мне связаться с матерью вчера! Я бы сдержала данное Амани обещание. А именно – обрушила бы дворец им на головы.
А сейчас я похожа на школьницу. Мятущуюся. Сомневающуюся. Где та бизнес-леди, в присутствии которой замолкали и интуитивно принимали военную выправку? Что со мной сотворила одна-единственная ночь?
– Скоро. В течение недели. С тем, что компенсирует твои переживания. Я действительно не могла выйти на связь, прости.
Скосила глаза – Висам так и не повернул головы. Мое сердце снова, в который раз за последние десять минут, рухнуло вниз.
Мама наклонилась к камере. Убедившись, что никого рядом со мной нет, произнесла одними губами: «Подмигни, если тебе нужна помощь».
Один кивок, и принц Аль-Махаби жестоко заплатит за то, что осмелился меня похитить. Всего лишь кивнуть головой…
– Будь спокойна, мама. Да, я поступила безрассудно, заставив тебя переживать, но у меня были на это свои причины. Я скоро прилечу.
Отбросила с лица прядь волос. Ослепительно блеснул в объектив огромный бриллиант в перстне. Брови мамы потрясенно поползли вверх, наши глаза встретились.
Было сказано так мало, но я убедилась в том, что она все поняла. Не нужны были даже имена. Виктория Полянская не добилась бы высот на бизнес-олимпе, если бы не умела мыслить логически и складывать дважды два.
– Я жду тебя, Кира. Спасибо, что позвонила.
Висам хрипло выдохнул. Я повернула голову, отчего-то испугавшись этому проявлению эмоций. Забыла в тот момент обо всем на свете, отчаянно твердя себе две мантры:
Я могу расстаться с ним позже, не в сию секунду.
Я могу попытаться быть счастливой и не отказывать себе в этом.
Медленно опустила крышку ноута, даже не сбросив звонок.
– Висам, – мой голос был хриплым и дрожащим. Я забыла обо всем, наблюдая, как он поворачивается ко мне. Как медленно идет навстречу. Как горят его глаза уже знакомой тьмой – не пугающей, нет. Манящей и одной на двоих.
Я не отступила. Не отвела взгляда. До тех пор, пока мой муж не приблизился и не обхватил ладонями мое лицо. Нежно погладил, удерживая в клетке своих пальцев.
– Ты сказала, что улетишь не сразу…
– Не сразу, – как завороженная повторила я.
Наши губы слились в поцелуе. Я обняла мужа за плечи, ощутив дрожь напряжения. Каждую секунду моей беседы с матерью он мысленно прощался со мной и с возможным счастьем. Боль отступала. Таяла под теплом и лаской моих губ. Под нежностью касаний моих ладоней. А с плеч как будто снова падал камень, рассыпаясь на атомы, чтобы никогда больше не измучить своей тяжестью…
Из постели мы выбрались не сразу. Я даже потеряла счет тому, сколько негласных и гласных правил дворца Аль-Махаби мы с моим мужем нарушили за неполные сутки нашего брака. Мы бросили вызов всему миру и смеялись ему в лицо, наслаждаясь друг другом.
При всем при этом, я Висама так и не простила. И не было у меня четкого ответа на вопрос, что нас ждет дальше. Я позволила себе захлебнуться счастьем нескольких дней, чтобы потом увезти с собой.
Иногда перебирать, как сокровища в сундуке. Вспоминать, какая цена у истинных чувств. Возможно, жалеть, а может – гордиться силой своего духа. Покажет только время.
К вечеру Висам предложил мне посмотреть на сеть торговых центров. Из тех, что составили мой махр. И при том, что мне не хотелось выбираться из постели, желание оказаться на свободе и увидеть центр эмирата пересилили.
На парандже мой муж не настаивал. Я облачилась в абайю сапфирового цвета, украшенную одноименными камнями. Поколебавшись, стянула волосы в высокий хвост и все-таки положила в сумку шелковый платок. Мы сели в один из роскошных автомобилей семьи эмира, инкрустированный особой резьюой и росписью, и покинули дворец.
Далекие барханы на горизонте сменились высотными зданиями причудливым геометрических форм. Они как мираж материализовались перед моими глазами. И если дворец Аль-Махаби отличался степенным спокойствием, в мегаполисе бурлила жизнь.
Мы остановились у дверей очередной «плаза», и едва ступив на отшлифованный мрамор, я тут же мысленно поблагодарила себя за предосторожность.
Туристов здесь, в отличие от Дубая или Абу-Даби, было немного. В основном – местные жители. Мужчины в белых кандурах, женщины в черных хиджабах и никабах. Все. Только несколько женщин были в деловых костюмах, скорее всего туристки или сотрудницы международных корпораций.
Надо ли говорить, что я сразу оказалась под перекрестным огнем внимания! Спутница молодого шейха с белокурыми волосами, в национальном платье, щедро усыпанном драгоценными камнями! Я поспешно повязала платок. Но ситуацию это не спасло. Я все равно выглядела, как модель с обложги «Вог», а не как покорная жена. Да и походка тоже выдавала во мне отнюдь не тень богатого араба. Я шла, не глядя под ноги, удерживая голову гордо поднятой. Вела себя так, как привыкла, будто толпа совсем не достойна моего внимания. Да так оно и было.
Охрана в количестве шести человек окружила нас в плотное кольцо, и постепенно я перестала отвлекаться на пылающие взгляды местных жителей. Одно я поняла точно, мой выход в свет произвел фурор, которого я совсем не желала.
А Висам делал все, чтобы мен отвлечь. Водил по этажам молла, потрясшего меня своими габаритами и роскошью интерьера, знакомил с моей новой собственностью.
Двадцать пять? Впервые я не знала, что делать с таким количеством. Солить, что ли, как говорят на родине? Все, что мне было нужно, с лихвой уместилось бы на одном из этажей! Но сказать Висаму, что его подарок слишком роскошный для меня, я так и не решилась. Более того, уже в третьем из них вошла во вкус и роль хозяйки, предварительно прикинув, что, как и где будет располагаться.
Ну а что? Я заслужила конденсации за нервы матери, за свои собственные, за вопиющее нарушение моих прав. Даже если вернусь, от расширения бизнеса отказываться не стану. Я еще не приняла никакого решения на этот счет. А может, коварная женская сущность теперь требовала воздать сполна за всю боль, а потом уже решить, остаться или нет.
Через четыре часа я уже валилась с ног. Отвыкла проходить такие расстояния. Но внутри все горело каким-то приятным предвкушением.
Оно и заглушило глас интуиции. Ведь тревога никуда не исчезла. Я практически чувствовала, как сгущаются тучи, но гнала прочь неприятное ощущение, списав его на стресс и напряжение последних дней.
Во дворец мы, тем не менее, вернулись не сразу. Выпили изумительный кофе под деликатесы в ресторане на крыше небоскреба, любуясь огнями города. Полюбовалисьб на танцующие фонтаны с высоты птичьего полета. А затем кортеж с охраной поехал по иной дороге.
Вдали, подсвеченный огнями, виднелся особняк-строение. Рассмотреть поближе не удавалось из-за многочисленной техники. Шло строительство.
– Что это? – спросила я.
– Наш дом, если ты захочешь, – просто ответил Висам. – Я назвал эту виллу «Аблькисс» еще тогда, когда впервые увидел тебя.
Рассмотреть детально было сложно. И Висам поднес к моим глазам телефон.
– Компьютерная реконструкция. Так она будет выглядеть.
Это было строение в стиле хай-тек, как раз по моему вкусу. Я посмотрела в восторженные глаза Висама. И вместо радости ощутила боль.
Я стала заложницей своей силы и гордости. Знала, что не буду счастлива, если улечу и разорву все отношения с Висамом Аль-Махаби, кроме комбинаторских, имущественных. И понимала. Что чьем себя заживо, если быстро прощу и забуду, как принц эмирата со мной проступил.
Кто-то сказал бы, что я взбесилась с жиру. Что меня не насиловали и не били. Что похищение – романтическое приключение. Я никогда не была жертвой. Лидер во мне точно знал: это тоже насилие и преступление против личности, и никакого оправдания ему быть не может. Каждый отвечает за свои ошибки.
– Ты молчишь? – коснулся ладонью моего лица Висам. – Тебе не нравится? Это не проблема. Мы создадим другой проект. Только скажи!
Я молчала, глядя вдаль. Никогда еще мои чувства не были так разрознены и смешаны.
Я просто не знала, как мне быть дальше.
Глава 18
Глава 18
Я буду еще не раз и даже не два задавать себе вопрос, зачем дала слабину. Почему позволила себе вкусить прелести «медового месяца», пребывая при этом в полной уверенности, что смогу поставить точку с легкостью. Чего не настояла на немедленном возвращении в Москву.
Как говорят, перед смертью не надышишься. Я даже представить не могла, какой пророческой окажется эта поговорка.
Тогда, в те несколько дней, я об этом не задумывалась. Как бизнес-леди до мозга костей, я четко ограничила время до неминуемого расставания с Висамом. Ни на миг не позволила закрасться мысли, что мы могли бы счастливо жить в браке, растить детей и не расставаться ни днем, ни ночью. Знала, что не позову и не заплачу, когда вернусь. Пусть даже некоторое время сердце будет гореть, а рассудок атаковать сожаление. Справлюсь. Жить в изначально неравном браке для меня было равносильно социальному самоубийству.
А пока… я просыпалась в его объятиях. Согревалась от пламени в его черных глазах. Уносилась высоко от самых искусных и изощренных ласк. И на неделю – ни днем больше – запретила отравляющие мысли атаковать разум. Я желала взять реванш лаской, теплом и любовью. А вот это мой мужчина предоставил мне в изобилии.
Мы не признавали суровых правил дворца. Убегали в пески пустыни, где любили друг друга под яркими звездами. Пустыня не была смертельной, как при палящем солнце. Она была дружелюбной и ласковой. Я полюбила ее всей душой. Несмотря на роскошь, именно первобытная, дикая сущность Востока стала для меня близкой и почти родной.
Теперь мне не было дела до эмира. Я находилась под защитой Висама, и это было… странно. Неизведанно. И в конце концов, феерично.
Мы практически не расставались. Принц ждал того дня, когда мы сможем въехать в новый дом, а я… Я так и не нашла в себе сил сказать ему, что мы просто не успеем. По иронии судьбы, все должно было быть завершено через неделю. И если раньше мысль о том, как я ударю Висама словами, доставляла мне удовольствие, то сейчас – я гнала ее прочь. И успешно.
Все было хорошо. Но иногда накатывала такая тревога, близкая к панической атаке, что я не находила себе места. И тогда Висам стирал мое беспокойство нежностью. Разобрать его природу не могла, в итоге пришла к выводу, что так проявляется нежелание расставаться с ним. Чувства не спрашивают, появляться им или нет. Они всегда приходят ка незваные гости.
В тот роковой день ничего не предвещало беды.
Мы вернулись во дворец, спалив весь запас топлива в своих крутых спорткарах. До того посетили заброшенный оазис, где в тени пальм предавались любви до заката. И когда нас встретил на крыльце Давуд Аль-Махаби, меня почему-то бросило в холодный пот, земля ушла из-под ног.
Весь облик эмира не оставлял сомнений в том, что случилось что-то непоправимое. И пусть он на меня не смотрел, я так и не смогла взять себя в руки. Вцепилась в ладонь Висама, буквально вонзив ногти, не жалея отпускать. Разожми он ее – просто обращусь в паническое бегство.
Мой муж поцеловал меня в кромку волос. Нахмурился.
– Отец, какое важное событие заставило тебя ожидать нас во дворе сада?
Висам нарушал все правила, не отпуская меня. Но я не представляла, куда пойти. Газаль вышла замуж, а Амани не далее как вчера отправилась проведать молодожен. Зейнаб после нашего никяха растеряла свое дружелюбие. Возможно, переживала за своего сына, который получит меньше прав, если у принца родится наследник. Или поняла, что я слишком своенравна и непокорна, дружбы не получится. Мелекси – да та сама по непонятной причине ждет, когда вонзит в меня нож. Поэтому я сжимала руку супруга и всем своим видом давала понять, что отпускать меня не стоит.
Черные угли – глаза Давуда – устремились на меня. Висам нахмурился.
– У меня нет секретов от Аблькисс, и у тебя не должно быть. Она теперь член нашей семьи, отец. Говори при ней.
Свекор явно был в бешенстве от такого поворота. Но ничего не изменилось в его лице, только опасно сверкнули глаза.
– Висам, ты немедленно отправляешься в Хадиджу. Диверсия на буровой установке. И это кто-то из своих.
– Когда? – холодно переспросил Висам. – Почему этим не могут заняться профессионалы, как было ранее?
Давуд сощурился, вглядываясь в мое побледневшее лицо.
– Потому что у тебя нет уверенности, что это не их рук дело. Я уже отправил людей, которые помогут добраться до сути. И твое присутствие там необходимо по той простой причине, что их могут устранить. Или заставить замолчать иными способами.
Висам повернулся ко мне. Я только чудом не затрясла головой.
– Ты не можешь взять ее с собой. Ты и сам все понимаешь, – наслаждаясь, как мне показалось, моим замешательством, сказал эмир. – Но будь спокоен. Я позабочусь о том, чтобы твоя Аблькисс ни в чем не знала отказа и была счастлива. Здесь ей ничего не угрожает.
«Бежать! Надо было бежать! Почему я этого не предвидела!» – забилась в сознании навязчивая мысль, пока я смотрела в глаза эмира, не найдя в себе сил признаться, что смотрю в лицо своей смерти.
– Висам, – страх был таким сильным, что я не стала молчать. – Висам, я хочу вернуться в Москву. Мы это обсуждали…
– О чем говорит эта женщина, сын?
Висам не ответил. Обнял меня, лаская, заправляя прядь волос за ухо. И если прежде его прикосновения могли меня как воспламенять, так и успокаивать, сейчас им не под силу было пробить нарастающую панику.
– Кира, – как легко он вспоминал мое имя, когда надо было успокоить. – Я сказал, что не стану держать тебя в заточении. Что приму твое решение. Но сейчас я буду просить тебя дождаться меня здесь. Я не могу отказаться от поездки.
– Я хочу с тобой… – не понимая, что мной движет, страх или нечто другое, упрямо повторила я. – Хочешь, надену хиджаб, не буду поднимать глаз, только не оставляй меня здесь!
Давуд демонстративно развернулся и исчез в патио. Я едва заметила эту демонстрацию неуважения. Висам же прижал меня покрепче.
– Я обещаю тебе, мы полетим вместе в Москву, как только я вернусь. Я хочу попросить твоей руки согласно вашим традициям. Сделать подарок твоей матери. Всего два-три дня, ты не успеешь заскучать. Когда-то ты предпочитала избегать меня, и такой порядок событий тебя бы обрадовал.
Я уткнулась в его плечо. Тепло тела Висама согревало, но ему сейчас не под силу было унять мою тревогу.
«Скажи ему! Скажи, что ты услышала из разговора эмира и Юли!» – билась в моем сознании хаотичная мысль. Я почти собралась с духом, но тут меня словно в затылок ударило.
С чего я взяла, что Висам не замешан в теневом семейном бизнесе, и не продолжит дело Давуда? Если я сейчас дам понять, что мне все известно…
Земля ушла из-под ног. Я смотрела в глаза своего мужа – и не знала, что в них увижу в следующий момент, желание защитить или свою погибель. В тот момент я почувствовала себя еще более несчастной. Как достучаться? Как пояснить, что я в опасности? А если сам эмир уже все рассказал Висаму, и они нашли повод от меня избавиться?
Кусая губы, я вошла в дом вслед за Висамом. Попроситься поехать и навестить Газаль было бы лучшим вариантом, но я не являлась родственницей принцессы и понимала, что мне откажут. Уже начала понемногу разбираться в законах этой страны.
Отец настоял, чтобы Висам летел сегодня же. Тучи сгустились над моей головой. Мы прощались, а я впервые была готова простить ему все, только бы он остался.
Прижалась, ощутив, как лед отторжения истончается, тает, испаряется без следа. Прикусила губу, чтобы побороть непрошенные слезы.
– Я скоро вернусь, – прошептал Висам после горячего поцелуя. – И возьму всю твою боль на себя.
Это было признание в любви в арабском исполнении. Впрочем, в том, что принц Аль-Махаби меня любит, я уже не сомневалась.
У двери он обернулся. Затем, охнув, вновь преодолел разделяющее нас расстояние и заключил в объятия. Я всхлипнула – неожиданно для себя. И тут же сказала себе, что всему виной – страх и набат интуиции, а не грядущая разлука.
– У нас говорят, возвращаться – плохая примета… – прошептала я, обнимая его.
– Глупая примета! – мой муж поцеловал мои пальцы. – Я люблю тебя и скоро буду дома.
– Возвращайся, – тихо прошептала я вслед, так и не найдя в себе смелости сказать «и я тебя тоже».
…Дворец опустел без Висама. Как будто зловещая тень накрыла его осязаемым куполом. Ночь прошла без сна, я то и дело вздрагивала от каждого шороха. Телефон мне Висам не оставил, то ли по забывчивости, то ли намеренно.
Утренняя попытка разделить завтрак с Зейнаб и Мелекси оставила неприятное послевкусие. Вторая жена эмира была мила, но в ее улыбке и голосе скользила фальшь. Вопросы были похожи на допрос. Мелекси злобно молчала и опрокинула щербет на мой рукав. Под конец завтрака я не выдержала.
– В чем дело, подруга?
Говорила по-английски, не заботясь о том, что ушедшая успокоить дочь Зейнаб нас услышит.
Мелекси криво ухмыльнулась.
– Я тебе не подруга, белая шармута. Убирайся в свою страну, пока не поздно. Висам никогда тебя не полюбит, через год будешь умирать в забвении! Он достоин лучшей партии!
О том, что младшую жену эмира обуревает нездоровая страсть к своему «пасынку», я подозревала с наше первой встречи. Видимо, это порочное влечение вышло из-под контроля. Лцо Мелекси было обезображено ненавистью, которую иначе пояснить не представлялось возможным.
Я отставила чашку кофе, взмолившись, чтобы Висам поскорее вернулся и вывез меня из этого серпентария. Сначала Амани, потом Зейнаб, не заинтересованная в наследнике Аль-Махаби, и вишенкой на торте – похотливая сучка Мелекси.
– Осторожнее, девочка. Насколько я знаю, за подобное тут забивают камнями? Напомни, какими страшилками ты успела напугать меня в первые дни. Расплавленное золото в рот и во влагалище? Глупая смерть, учитывая, что Висама тебе не видать, как своих ушей.
Вопреки ожиданиям, младшая шейха не испугалась. Лишь мстительно усмехнулась.
– Глупая гибель. Но для тебя – в самый раз. Ты до сих пор этого не поняла?
И не дав опомниться или переспросить, что же она имеет ввиду, Мелекси отвесила мне издевательский поклон и вышла, гордо подняв голову. Ее жуткий смех заставил мое сердце сделать мертвую петлю.
Вроде бы ничего такого. Обычные лишенные основания шпильки влюбленной дуры, не переносящей на дух соперниц. Но я отчего-то отчетливо поняла, что эти слова попали в цель. На поражение.
Зря Зейнаб пыталась выяснить, что произошло, почему я побледнела и не двигаюсь с места, глядя в чашку с кофе. Да и что я могла ей пояснить? Что приняла всерьез абстрактные на первый взгляд слова Мелекси? Настроение испортилось, и в тот день я больше не вышла из своих покоев.
Мне казалось, так будет безопаснее. Но никто и предположить не мог, что главная опасность настигнет меня как раз здесь…
В эту ночь сон тоже долго не шел. Но сказалась предыдущая, почти бессонная. Устав перебирать драгоценности своего махра и восхищаться блеском, а зачастую и размерами бриллиантов, я уснула. Засыпая, подумала, что Висам мог звонить по скайпу, но телефон я так и не включила. Надо будет проверить свои догадки завтра.
Проснулась я, как мне показалось, от яркого света луны. Встать завесить шторы поленилась. Повернулась набок, привычно обняв подушку, и закрыла глаза, но тут поняла, что же неправильного было в лунном свете.
Он двигался.
Напряжение последних дней все же сказалось. Я закричала, шарахнувшись к изголовью, при виде белого призрака, скользнувшего к моей постели. И только чудом вспомнила о торшере у кровати, нащупала кнопку. Ударила по ней кулаком, как отчаявшийся беглец в поисках укрытия.
Лучше бы и правда это был призрак отца Гамлета, чем Давуд Аль-Махаби, неумолимо приближающийся к постели.
– Эмир?!
Тело среагировало быстрее, чем сознание. Я схватила статуэтку тигра, которая стояла как раз возле торшера, подняла над головой. Еще не до конца понимая, что от меня надо этому человеку, но готовясь обороняться с отчаянием загнанной в угол. Вряд ли он пришел совершать намаз в мою спальню в такое время.
– Пора поговорить начистоту, Кира, – с обманчивым спокойствием начал свекр. – Ты, верно, и сама поняла, что тебе в моей семье не рады. Я пошел навстречу собственному сыну, но с каждым часом убеждаюсь, что это была ошибка.
Я натянула одеяло на грудь, готовясь к броску.
– А кто виноват? Я разве не просила вас увезти меня домой? Вы сказали, что это противоречит вашим традициям! А меня и вовсе не спросили!
Глаза эмира прожигали меня насквозь. И в тот момент я поняла, что вовсе не желание поговорить привело его сюда. Испытывающий взгляд прожигал насквозь. И от него по спине пробежал мерзкий холод.
Эмир знал, что я стала свидетельницей разговора. Мне не удалось его обмануть.
– Верно. Твое мнение здесь никому не интересно.
– Мое мнение всегда учитывал ваш сын. Даже если вам кажется, что это не так. И на каком основании вы пришли ночью в мою спальню? Дискредитировать меня?
– Здесь все принадлежит мне. И у тебя нет никакого права называть спальню дворца своей.
Пусть я еще говорила с ним, глядя прямо в глаза, внутри я тряслась от страха. Кошмары ожили. Никто не мог защитить меня в этом дворце. Только я сама.
– Хорошо, пусть будет так. Но я устала и хочу спать. Оставьте меня.
– Ну уж нет, – недобро процедил Давуд. – Мне всегда было интересно, чем ты так спутала рассудок Висама. Что в тебе такого, что превратило его в одержимого безумца. Твои белокурые волосы? Твоя развратная суть? Или без колдовства тут не обошлось?
– Почему бы вам не осознать, что ваш сын уже вырос и сам принимает решения? Это сложнее, чем объявлять охоту на ведьму?
– С твоим появлением все изменилось. Я недооценил тебя. Надо было отослать тебя сразу.
– И что вам мешает?
– А то, что теперь уже поздно. Тебе стали известны некоторые вещи. И я не допущу, чтобы они вышли за стены этого дворца.
– Да о чем вы говорите?!
Продолжить свою возмущенную речь не успела: Давуд поднялся и с прытью, которой я от него не ожидала, приблизился ко мне. Все произошло так неожиданно, что я лишь охнула, когда его ладонь вкрутила запястье. Тяжелая статуэтка упала, ударив меня по бедру.
– О том, что я вижу тебя насквозь, развратная шармута.
И в следующий момент он схватил меня за грудь, одновременно потянувшись к лицу с поцелуем. Я чудом отшатнулась, потому как тело оцепенело. Меньше всего я ожидала подобного. И прекрасно понимала, зачем эмир это делает. С желанием овладеть мною его поведение имело мало общего.
– Ну давай! – перехватив мои запястья, Давуд повалил меня на кровать. – Кричи, никто не придет тебе на помощь! А скажешь Висаму – он лично отдаст тебя палачам, чтобы обелить свою честь!
Страх иногда парализует. Иногда – дает силы. Так произошло и в этот раз. Вырвавшись кое-как, ничего не видя от застившей глаза багровой пелены, я наугад махнула рукой, съездив эмиру Аль-Махаби по лицу.
– Посмотрим, какое искупление чести ему понадобится, когда он узнает о работорговле!
Я не хотела этого говорить. Но сказала. И Давуд как-то резко отпустил меня, потирая пылающую щеку.
– Ни одна женщина не имеет права поднимать руку на эмира, шармута. Ты поплатишься за это ценой своей жизни. И никто не узнает, что ты слышала. Я об этом позабочусь.
Алая пелена резко таяла. Я смотрела, как Давуд, как ни в чем ни бывало, поправляет свою кандуру.
Он не хотел меня насиловать. Он сделал это, чтобы ввести меня в состояние шока и услышать признание в том, что я действительно много знаю. И я попалась на эту удочку. А был ли у меня выбор, или шанс избежать этого? Увы, против такого человека выстоять было невозможно.
– Спи спокойно, – Давуд направился к двери. – Только помни, что я тебе этого не прощу, Аблькисс.
