Текст книги "Непокорная для шейха (СИ)"
Автор книги: Extazyflame
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Глава 16
Глава 16
Время не знает пощады.
Я с остервенением стираю с рук арабскую вязь росписи. Роскошь покоев наследного принца, сына эмира Аль-Махаби давит на плечи. Кажется, потолок неумолимо опускается, а вместе с тем двигаются и стены. Совсем немного, и они раздавят, поглотят, как песчинку, ту, кто ещё совсем недавно была Кирой Полянской.
Была. Здесь мне не оставили даже прежнего имени.
«Не живи прошлым, – сказала вторая жена эмира, Зейнаб, – так будет легче принять неизбежное».
Неизбежность в моем представлении выглядела иначе. Апокалипсис. Война. Смерть.
И уж никак не Висам Аль-Махаби, осмелившийся похитить меня и лишить всего, чем я жила прежде.
В просторных покоях полумрак. Я не стала зажигать свет, мне не хотелось видеть роскошь своей золотой клетки. И плевать, что большая часть интерьера была исполнена из чистого золота. Я не птица. Я свободный человек!
Расшитая золотой нитью и настоящими изумрудами абайя напоминает похоронный саван. Только мысли о том, что я окажусь голая в руках этого шайтана, не даёт мне сорвать традиционную одежду эмирата. Завитки и символы, которыми насильно расписали мои руки, прожигают кожу, будто хну развели кислотой.
Сердце колотится, как ненормальное. Так будет ещё очень долго. Я не смирилась. Меня бомбит от всего происходящего!
Вскакиваю на ноги, уже в который раз оглядывая свою золотую темницу в поисках выхода, или хотя бы варианта побега. Ничего не меняется.
На окнах витые, ажурные решетки. Под потолком подмигивают датчики движения. Дальше дверей не выпустят – имение, вернее, дворец напичкан охраной, как улей шершнями. Я уже пыталась выйти незамеченной…
Но сдаваться не буду. Взгляд выхватывает из полумрака золотой торшер в виде развесистого гранатового дерева. Если я попробую сломать покрытые золотом «ветви» и сделать из них оружие…
По телу проходит холод. Страх. Не потому, что я боюсь ранить или даже убить своего похитителя: я слышала, как здесь наказывают за непослушание, и в первую же ночь во дворце увидела это в кошмарном сне. Дебютном сне, ведь ранее мне кошмары не снились. Что же будет за попытку нападения на будущего эмира, думать не хотелось.
Что ж. Пригодится для иной цели. Когда Висам явится потребовать своё право первой ночи, я просто приставлю острый обломок к шее.
Захочет – подойдёт. Получит море крови и мои предсмертные хрипы вместо струйного оргазма и стонов экстаза. Торшер сделан на совесть. Шиплю, поранив ладонь о золотой лист в темноте. Сил не хватает. Но я всегда была упрямой. Расшатываю "ветвь" с остервенением, словно это мой ключ к свободе. И когда она почти поддается, а я произношу вслух пожелания смерти шайтану отнюдь не в цензурных эпитетах, раздаются несколько хлопков.
Я подпрыгиваю на месте. Торшер падает, звон бьющегося стекла поглощает персидский ковёр.
– Браво, Аблькисс. Ты наверняка представляла на его месте меня?
Вам знакомо это ощущение, когда кровь как будто леденеет в один момент, а ноги врастают в пол? Ты понимаешь, что надо бежать, но не можешь сдвинуться с места? Именно это произошло со мной.
Я оцепенела, обхватив плечи руками. Ограненные изумруды впились в раскрытые ладони, уже израненные листками торшера. Но я этого как будто не заметила.
Покои залил приглушённый, интимный свет. Видимо, Висам держал пульт в руке и сидел в кресле у камина, наблюдая из темноты за моей душевной агонией.
Белая кандура[i] свободно струилась по его совершенному телу с бугрящимися мышцами. Я так и не смогла привыкнуть к подобному облачению местных мужчин. В рассеянном свете сверкали, словно два черных бриллианта, его глаза. На лепном лице истинного сына арабских песков не было сейчас иных эмоций, кроме предвкушения и триумфа.
Он сделал шаг ко мне. Я сглотнула, осознав, что ткань традиционного одеяния почти не скрывает обнаженного под нею тела.
– Так что ты собиралась сделать, Аблькисс? – имя, которое он мне выбрал в первый же день, в его вкрадчивой манере говорить звучало странно. Как будто он призывал к себе кошку.
Как меня не накрыла паническая атака, известно лишь его Аллаху. Я задержала дыхание и осторожно выдохнула, опасаясь, что могу лишиться чувств.
– Перестань называть меня так! Это не мое имя!
– Я могу выбрать тебе другое, – Висам медленно приближался по мне. – Отродие гяура. Или «шармута». Так тебе понравится больше?
– Да пошел ты!
Пять дней, которые я провела здесь уже в качестве пленницы, а не гостьи и делового партнёра, так и не сумели сломить мой бунтарский дух. Или мне хотелось самой в это верить? Сознание отказывалось принять все реалии этого варварского общества. С убийствами чести, многожёнством, угрозами и страшилками обитательниц гарема. Я убедила себя в том, что все эти ужасы они рассказали мне от ревности, бессилия и неприятия. Ведь я была чужая в их мире, от слова "совсем".
– Отвечу тебе в твоей же манере, Аблькисс. Пошла к постели и приняла позу покорной наложницы. Ну?
От ярости и возмещения я забыла про свой страх. Покачала головой, стараясь не отступить назад под натиском своего похитителя.
– Я не лягу с тобой. Забудь об этом раз и навсегда!
– Ещё не скрыла свет луны песчаная буря, когда ты отдавалась мне, словно распутная женщина, прямо на песке под рокот волн. О чем ты тогда просила меня, Аблькисс? Не останавливаться? Не щадить тебя? Сделать своей? Любить, как в последний раз, и не бросать?
Я вскинула голову. Как хорошо, что в призрачном свете нельзя было рассмотреть румянец стыда, заливший мои щеки. А Висам остановился, дав мне короткую передышку от своего натиска.
– Я выполнил твои желания, Аблькисс. Ты теперь моя. Щадить и останавливаться я не стану. И никогда, слышишь, никогда я тебя не отпущу.
– Висам, – я не хотела сдаваться. Я не умела этого делать. – Пойми же, то, что ты делаешь, ужасно. Ты хочешь разрушить мою жизнь, лишить всего, чего я так долго добивалась. У меня бизнес, который прогорит без моего участия. Моя мать не находит себе места. Я не принадлежу твоей вере, твоей культуре, твоим традициям. Зачем все это? Ты можешь иметь любую женщину, и она будет счастлива ублажать тебя, на мечтая о большем.
– Любая женщина мне не нужна, Аблькисс. Мое сердце горит только при виде тебя. Ты сама не знаешь, какое неистовое пламя в нем разожгла. Но я покажу тебе его мощь уже совсем скоро.
Ещё совсем недавно я бы улетела в нирвану, услышав подобные слова. И даже позволила сотворить с собой все, о чем ранее не могла и помыслить. Но не теперь, когда меня увезли в эмират под предлогом даже не погостить в семье эмира, а просто провести вечер… А потом отобрали все, включая документы и даже имя. Заперли во дворце и поставили перед фактом: либо покориться, либо – нет, не умереть. Покориться через страдания, всю боль, которую на меня обрушит величественная и не знающая запретов семья Аль-Махаби.
Наследный принц захотел игрушку. По воле обстоятельств ею стала я. Висам с детства не знал ни в чем отказа и всегда получал все, что пожелает.
Я примерно знала, как живут арабские мажоры. Легионы дорогих эскортниц, моделей и даже звёзд эстрады и кино летали в ОАЭ чартерами, с целью подороже себя продать. В дни показов новой коллекции я часто не досчитывалась заранее отобранных моделей, соблазнившихся восточной сказкой за деньги. Но уж я-то ни в коей мере не подходила под категорию богемных шлюх! К своим двадцати пяти годам я добилась таких высот в бизнесе, что самой иногда становилось не по себе. И все это я выстраивала вместе с матерью буквально по кирпичику, не соблазнившись помощью богатых дядей. В деловом мире многие шептали за моей спиной "насосала", но я уже давно не обижалась на убогих умом людей. Я то знала, что всего мы с мамой добились сами, и главным для меня была честность прежде всего с самой собой.
Ради чего все это – бессонные ночи, встречи, бизнес-планы, авралы, поиск инвесторов, обход происков конкурентов? Чтобы арабский шейх, прилетевший на переговоры в нашу страну, решил, что бизнес-леди в его коллекции ещё не было, и просто присвоил меня себе, как его одержимые предки много веков назад – белых девушек? Это до сих пор не укладывалось в моей голове!
– Я твой хозяин и повелитель, Аблькисс. В эту ночь и все последующие. При свете дня и сиянии луны. Я не буду жесток, если ты сама не будешь жестока по отношению к себе, – пока я вспоминала свою прошлую жизнь и старалась не расплакаться от бессилия, Висам подошёл почти вплотную.
Я так и не смогла заставить себя отступить назад.
Здесь умели ломать непокорных наложниц. Пусть ко мне ещё не применили все эти методы воспитания, услышанного хватило с лихвой. Но ведь гордость тоже не исчезнет по взмаху волшебной палочки. И я посмотрела прямо в глаза мужчине, который намеревался разрушить мою жизнь.
В них было пламя ада и обещание наслаждения.
– Жестока к себе? О чем ты говоришь?
– Если ты не покоришься мне, я буду вынужден примерить к тебе все те наказания, которым мы испокон века подвергаем строптивых наложниц. И пусть больно будет обоим, знай, у меня не дрогнет рука. Ты поняла меня?
Мне хотелось закивать головой. Я боялась, что сейчас Висам Аль-Махаби, мужчина, который заставил мое сердце биться иным ритмом ещё в нашу первую встречу, начнет перечислять все эти варварские пытки, от которых, вполне вероятно, рабыни сходили с ума или погибали.
– Висам, я… – наверное, мне стоило собраться, прислушаться к себе и составить план, как выжить в этом месте. Бороться с ним сейчас, не имея запасных вариантов, смысла не было. – Я могу быть с тобой покладистой и ласковой. Глупо отрицать, что нам было хорошо вместе. Но пойми, тогда я была свободна. Поэтому нам было так сладко. А сейчас я хочу лишь одного – вернуться домой!
– Аблькисс, – в голосе мужчины появились предупреждающие ноты.
– Я это к тому, что вряд ли смогу испытать все это снова, с тобой. Даже цветы не растут в неволе. Ты же не захочешь, чтобы я бездумно подчинялась тебе и ничего не чувствовала?
– Моя своенравная Аблькисс, – Висам приблизился по мне и накрыл ладонью затылок. Я опешила. Наши глаза оказались так близко! – Ты заблуждаешься. Ты всегда будешь стонать от удовольствия в моих руках. И прямо сейчас я намереваюсь тебе это доказать…
Это было безумие. А он говорил об этом, как о свершившемся факте.
– Я не умею имитировать оргазм. И стокгольмский синдром меня не накроет, можешь не надеяться. Побереги свою гордость.
– Тебе и не придется. Это самое обидное, что может сделать дорогая моему сердцу женщина! – в голосе Висама послышалась горячность. – Ты будешь задыхаться от счастья в моих объятиях и не мечтать о свободе. И знаешь, почему?
– Насыплешь мне в щербет афродизиак?
– Нет, – его губы невесомо и нежно коснулись моей переносицы, оставив пылающий след. – Просто ты полюбишь меня и не захочешь бежать больше никогда…
Между нами искрила страсть. И я не понимала, что со мной происходит. Висам говорил ужасные слова. Всем своим видом показывал, что никогда меня не отпустит. И как бы мне ни хотелось хоть на мог сбросить с себя напряжение прежних дней, я не могла забыть, с чего все началось.
Другая бы на моем месте нашла себе тысячи оправданий. Никях – можно все. Или секс полезен для здоровья. Я же была не абстрактная другая.
– Так вот, знай… – ласка Висама не могла пройти незамеченной. Я истосковалась по близости. Да и этот мужчина волновал меня, как никто другой. Слова показались мне чужими, не моими. – Каждый день… и особенно ночь… ты будешь жалеть о том моменте, когда решил меня похитить. Натыкаться на непробиваемую стену… и знать, что все могло быть с точностью до наоборот.
Я произнесла все это, глядя в глаза принцу. Теперь уже – моему мужу. Мне казалось, голос прозвучал решительно, но я и сама не замечала, что сбилась на паузы и почти перешла на шепот.
Взгляд Висама потяжелел. Тьма на какой-то момент заволокла черным дымом пламя горячего желания. Это было жутко, страшно. Я не знала, на что этот мужчина способен в гневе.
– Ну так скажи это, – кривая ухмылка на правую сторону лица заставила меня отступить. – «Развожусь». «Развожусь». «Развожусь». Это же так просто, да, Аблькисс?
– В этом случае ты исчезнешь из спальни… и моей жизни?
– Нет, – голос Висама перешел в хриплый шепот. – Я никогда не исчезну из твоей жизни. И ты не захочешь этого сама.
Мы танцевали на лезвии. С каждой секундой все яростнее и самозабвеннее, не замечая, что истекаем кровью. Близость сводила с ума. Ярость усиливала безумие до критической отметки. Страсть возглавляла эту вакханалию.
Как я не отшатнулась, не закричала, когда Висам слегка расставил пальцы и сжал мое лицо пятерней, удерживая за подбородок. Наверное, потому, что хотела именно такого. Увидеть в нем чудовище, достойное только ненависти. Убить все те чувства, что возникли независимо от моей воли. Дьявол, да я хотела этого едва ли не больше, чем вернуться домой!
Мое сознание отмечало малейшие детали. Едва заметный переход кофейной радужки и черного зрачка. Каждый волосок в его аккуратно подстриженной бороде. Едва уловимую дрожь ярости и страсти в чувственных губах.
Чем ближе до края бездны – тем ярче огни. Ты летишь на них, как мотылек-суицидник, не замечая, что под ногами горит земля, и возврата уже нет и не будет. Даже если ты поймешь, что полет на пламя губителен.
Пальцы все сильнее впивались в мою кожу, а я этого не замечала, смотрела в глаза Висама. Словно это была единственная цель. Якорь, удерживающий меня на пылающей земле. Словно сверхновая на пороге своего взрыва начала яростное вращение окружающих звезд и планет. Смотрела, не понимая, что рок не обмануть. Что уже сама неосознанно расслабляю мышцы, безропотно позволяя притянуть мою голову к его лицу… и едва ли не помогаю в этом сама.
Когда наши губы встретились, она взорвалась. Подхватывая на гребне взрывной волны, стирая память и рассудок, оставляя лишь звенящую невесомость… и поцелуй апокалипсиса. Именно так. Если конец света существует, он просто не может быть иным по своей масштабности.
Огненная волна сжигала обрывки мыслей. Губы пылали от грубой атаки, языки одержимо сплетались в непонятном, но таком восхитительном желании одержать верх. Фраза «гори оно огнем» наконец-то обрела свой истинный смысл. Забыв обо всем, я отвечала на поцелуй и уже не помнила, что же ему предшествовало. Почему я отталкивала мужчину, который может так восхитительно целовать. И хотела большего в сию же секунду.
Волна арктического холода пронеслась по нашей необъятной вселенной, стоило лишь Висаму прервать поцелуй.
– Не противься мне, – хрипло, сливая воедино угрозу и отчаянную мольбу, произнес мой супруг. – Только не в этом. В чем хочешь, хабиби, только не в этом…
Рассудок окончательно взорвался. Не в силах вынести пустоты, чувства потери его ладони на своем лице, я протянула руку… и сделала то же самое. Перехватила инициативу. Нашла подсознательный способ сгладить свою капитуляцию. Все равно, что и как. И в этот раз поцелуй окончательно убил мою жажду мести, сменив ее жаждой обладания.
Я не знала, что будет потом, когда я очнусь от этого угара. Да и все это уже не имело никакого значения. Мы целовались, как одержимые. И я сама, не отдавая себе отчета в своих действиях, едва не потеряла сознание. Ноги дрожали. Тело парило в невесомости. И когда спина коснулась мягкой поверхности постели, – даже тогда ничего не дрогнуло внутри. Протест заткнулся, не успев открыть рот.
Висам с неохотой оторвался от моих губ. Здесь царила темнота, но я как будто обрела суперспособность видеть в темноте, подобно кошке. Смотрела в его лицо. В горящие страстью глаза. Мир медленно осыпался тлеющими обломками вокруг нас. Только одержимо стучало сердце и дрожала каждая мышца охваченного страстью тела.
– Аблькисс, – прохрипел Висам, запуская пальцы в мои волосы, лаская, с трудом сдерживая сумасшедшую страсть. – Моя жена…
Я судорожно вдохнула воздух, ощутив вес его тела, сильную эрекцию, жар кожи даже сквозь кандуру. Бедра помимо моей воли приподнялись навстречу, сердце сбилось с ритма.
У меня не было шансу противостоять этому безумию изначально. Страсть вообще не признает барьеров. Она даже может из делать своим оружием, усиливая мощь и глубину. Вот и я сейчас просто упивалась своей капитуляцией, не думая о завтрашнем дне.
Завтра я снова надену свой бронежилет и заряжу оружие. Возможно, забуду первую брачную ночь как роковую ошибку. Но сейчас мне меньше всего хотелось, чтобы здравый рассудок взял верх над желанием.
Я слушала свое сердце. А в нем уже прочно поселилась страсть. Именно она моими руками сжимала белый хлопок кандуры, тянула в стороны, желая избавиться от препятствия и ощутить жар возбуждённого мужского тела. Она моими губами одержимо атаковала его губы, стонала моими же голосовыми связками, задыхаясь от нежности…
– Висам!..
Это был отчаянный немой призыв двигаться дальше. Я лишь опустила ресницы, когда Висам вновь сжал мое лицо, вглядываясь в него. Он был готов остановиться, если я захочу – но видит Аллах, мне меньше всего хотелось именно этого!
Мужчина выпрямился. Провел пальцами по моей щеке, затем по губам, заставив меня буквально забиться в судорогах сладкой волны. То ли хотел убедиться, что я не притворяюсь, то ли наслаждался моей капитуляцией. А я закусила губу с пульсирующей отметиной его пальцев, понимая одно: еще немного, и окончательно потеряю себя, начну умолять.
Когда его ладонь сгребла шелк абайи и потянула кверху, обнажа кожу, я застонала – от одного прикосновения прохладного воздуха. Настолько сильно кипела между нами эта река, уносящая за пределы реальности. Не в силах сдержаться, обхватила бедра Висама ногами, едва не рассыпавшись на осколки от ощущения его каменного члена на лепестках своей киски. Ткань кандуры все еще стояла преградой между нами. Но теперь мой супруг не спешил. Медленно освободил от абайи, стянув через голову, вновь обхватил лицо руками и накрыл губы поцелуем.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться его властному, но одновременно чувственному и нежному натиску. Отвечать на поцелуй, лаская спину, шею, затылок – все, до чего могла дотянуться. Прохладный воздух спальни превратил мои соски в твердые бусины, при соприкосновении с теплой кожей меня словно пронзало стрелами, отравленными сладким ядом. Я истекала страстью и желанием и больше не боялась проявления подобных чувств.
Висам переплел свои пальцы с моими, усиливая волнующее чувство сладкой беспомощности. Опустился ниже, не прекращая ласк языка и губ ни на секунду. Слегка прикусил мой подбородок, вызвав приступ неконтролируемой дрожи во всем теле, и спустился ниже.
Ни один сантиметр кожи моей шеи не остался без оттиска его горячих уст. Висам целовал меня долго, сводя с ума, доводя до предела. Его губы сомкнулись вокруг моего соска, втягивая по самую ореолу, и я закричала, не в силах выносить эту умопомрачительную сладость. Руки мужчины гладили меня, как бы успокаивая, но на самом деле только разжигая огонь страсти. Я извивалась в его объятиях и стонала, не в силах вынести ласки в таком количестве.
Мой мир сделал кувырок, когда Висам оторвался от меня на один миг. Не отводя глаз, я смотрела, как он снимает кандуру через голову. Блики садовых фонарей играли на его смуглой коже, высвечивая изумительный мышечный рельеф. Я едва соображала. Когда опиралась на локти, поднимаясь с постели, движимая одним-единственным желанием – ощутить губами и языком каждый изгиб выступающей мышцы, попробовать на вкус соль его кожи.
Страсть стерла память. Подменила собой сознание. И впервые в жизни мне больше не хотелось возвращаться в реальность. Наши тела пылали в обоюдно чувственном костре, и в данный момент казалось, что будет неплохо, если он сожжет прошлое.
Возможно, я и пыталась бороться. Напомнить себе о своем истинном положении. Но то ли тело отвергало крики рассудка, то ли я убедила себя, что близость – не капитуляция, а оттого жадно пила каждое касание и поцелуй, взлетая все выше и выше. Не было сил сопротивляться своим ощущением и мощной энергетике Висама, совершенно обнаженного, накрывшего меня своим совершенным телом.
Я была готова начать умолять. Кусала губы, чувствуя, что предательские стоны вот-вот сорвутся с них. Висам же не спешил. Прижался лицом к моей щеке, задев щетиной, нашептывая горячие слова по-арабски. Он решил полностью уничтожить мой рассудок. Меня вынесло за пределы вселенной уже в который раз. Когда Висам, любуясь моим лицом в темноте, провел пальцами по губам, я забилась в приступе неконтролируемой дрожи.
Вновь арабская молитва непонятных мне слов, пронизанная зашкаливающей чувственностью. Никакая сила сейчас не могла оторвать меня от засасывающих порталов его черных глаз и лишить права чувствовать то, чего я никогда еще не ощущала до этого. И когда наконец Висам раздвинул мои ноги своим бедром, пристраиваясь у моей пульсирующей, бесстыдно влажной киски, я все-таки застонала. Это было похоже на крик. Меня сотрясло неведанными прежде разрядами чувственных толчков.
И когда он вошел в меня – медленно, словно не испытывал такого же безумия, как и я, меня выгнуло дугой на шелковых простынях. С замиранием сердца я вбирала его неспешное скольжение, пульсирующую головку члена, прижимая к себе еще сильнее, буквально вонзая ногти в смуглую широкую спину Висама. А он все двигался, проникая в меня сводящими с ума медленными движениями, вглядывался в мое лицо, не разрывая зрительный контакт ни на миг. Умело, неспеша, растирая изнутри пылающие стенки, заполняя собой. Сворим членом. Своей властью. Своим безумием, которое стало одним на двоих. Меняя угол проникновения, задевая такие чувствительные точки, о которых я даже не подозревала прежде.
Все мои эмоции читались на моем лице. И мой супруг продолжал проникать в меня чувственными толчками, одновременно овладевая моей волей посредством ментального вторжения.
– Хабиби! – прохрипел Висам, погружаясь в меня на всю длину, замер, позволяя мне справиться с шоком глубокого проникновения… И не кончить на его члене в ту самую минуту. Я и так держалась из последних сил.
Слова забылись. И судорожно втянув воздух, я толкнула бедра навстречу, подстраиваясь под чувственный темп. Висам не стал меня мучить дольше, чем я смогла бы выдержать. Ускорил толчки, растирая ноющие стенки киски, постепенно усиливая темп до глубоких толчков.
Эйфория стала невыносимой. Сконцентрировалась внизу живота, отмеряя время до взрыва мерцанием сладостной аритмии. Я чувствовала, как первые языки пламени уже разгораются, рвутся наружу, круша границы нечеловеческой мощью подступающего оргазма.
Меня затрясло в чувственной лихорадке с наплывами безумного экстаза. Время ускорило бег, чтобы сразу, не дав опомниться, накрыть лавиной мощного, неконтролируемого оргазма.
Под аккомпанемент взбесившегося сердца – собственного и чужого, ощущаемого кожей. Под засасывающий водоворот тьмы его взгляда. Висам продолжал удерживать мое выгибающее в сладострастных судорогах тело, и лишь на пике моей эйфории позволил себе усилить проникновение. Его глаза потемнели, из груди исторгнулся хриплый рык освобождения.
– Я люблю тебя, – ворвался в мое перевернутое в хаосе сознание его голос.
– И я тебя, – выдохнула в губы Висама, едва соображая, что вообще происходит и что я в этот момент говорю.
Что я просто физически и ментально не могла соврать, я пойму позже…
А дальше время вновь перенесло нас в иное измерение. Там не существовало прошлого. Не существовало будущего в наших мыслях. Только настоящее.
Там мы занимались любовью до первых лучей рассвета, пробившихся в окна покоев. Там я впервые за все время была абсолютно счастлива и не хотела, чтобы эта ночь кончалась.
Утро неминуемо несло с собой разочарование. Отрезвление. Я знала, что на меня гарантировано обрушится чувство вины. Что я не имею права позволить себе быть счастливой после всего, что произошло между нами. Что несмотря на то, что я хочу быть с Висамом Аль-Махаби, мне придется похоронить право на счастье и наказать его за похищение. И заодно наказать себя. Никто не знал, как скоро я об этом пожалею.
Но утром я все еще перебывала в сладком дурмане, отравленная токсином мощной радости. Мне казалось, что за спиной выросли крылья. Я не отталкивала Висама, грелась в его объятиях, и ничто не могло погасить счастливую улыбку на моих губах.
Мы выбрались из постели довольно поздно. И практически сразу к нам явился эмир вместе с Амани. Оставалось надеяться, что никто из них не потребует простыню со следами крови. И слава Аллаху, обошлось.
Я уже облачилась в роскошную абайю. Висам настоял, чтобы я надела украшения из махра. Моя шея едва не согнулась под тяжестью платинового ожерелья с бриллиантами, которые были приобретены на «Сотбис» специально для свадебного подарка. Даже в мягких сандалиях сверкали изумруды. Я вряд ли когда-то привыкну к такой роскоши.
Давуд с каменным лицом обнял сына, скупо поцеловал в лоб. А когда повернулся ко мне, я непроизвольно вздрогнула.
Его жесткий взгляд, направленный прямо в душу, начал меняться с поразительной скоростью. Скользнул по моей шее, загорелся огнем, и я лишь крепче сжала руку своего мужа. Сердце забилось от невысказанной угрозы. К ненависти и презрению эмира я привыкла. Но к тому, что сейчас буквально искрило в его черных глазах, привыкнуть было невозможно. И понять – тоже. А может, я не хотела признаться себе, что теперь его ненависть граничила с похотью.
«Все хорошо. Ты теперь под защитой своего мужа. Он не посмеет», – убедила себя, вцепившись в пальцы Висама, как в спасительный трос.
И все равно, когда Давуд подошел ко мне и обнял – механически, без проявления каких-либо чувств, тело как будто окаменело. Тревога упала на плечи тяжелым камнем, и я с трудом восстановила сбившееся дыхание. Успокоилась немного, когда ко мне шагнула улыбающаяся Амани и обняла, как родную дочь.
– Я говорила, что все будет хорошо, Кира, – шепнула она по-русски. – Ты светишься счастьем, как истинная жена будущего эмира.
Эта женщина видела на меня насквозь. Перевела взгляд на сына, и в ее глазах мелькнули слезы счастья.
– Спасибо! – горячо шепнула она, целуя меня в лоб. Я поняла ее без дополнительных слов.
Если кто и желал Висаму счастья, это была Амани. А сам эмир так и не принял меня.
А затем мы с Амани и другими женами позавтракали в покоях. Счастье шейхи было двойным. По ее словам, Газаль была вне себя от радости, хоть и говорили пока только по скайпу. Собиралась навестить молодых согласно традиции и провести там несколько дней. А я даже поймала себя на мысли, что мне будет не хватать Амани. Мелекси просто полыхала презрением, а Зейнаб молчала. Какое счастье, что я скоро уеду из этого змеюшника под предводительством главного удава в лице эмира.
А затем Висам настоял на том, чтобы я опробовала его подарок. И как ни странно, ничего не всколыхнулось в груди: ни презрения, ни жажды мести. Золотая «Феррари» рассекала раскаленный воздух, и я упивалась чувством абсолютной свободы. Никто не мог нам помешать в этот момент.
А вечером Висам протянул мне ноутбук. Я перевела на него ошеломленный взгляд.
– Скажи обо всем своей матери. Сейчас, когда ты так счастлива.
Это был эпик фейл. Я получила то, чего так желала, именно тогда, когда закопала тамагавк и находилась на распутье. Мои глаза застила эйфория. Я не могла себе представить эту картину – что буду кричать маме через экран, что меня похитили и увезли и просить вызволить.
А Висам… Я наблюдала, как пламя в его глазах потухло. Губы сложились в тонкую линию. Он отвел взгляд, скрестил руки на груди. Смотрел куда-то вдаль и выглядел невозмутимый. Но я ощутила кожей его напряжение, отрешенность… и боль.
В этот момент он прощался со мной. На пороге своего самого большого счастья. Мой супруг принял решение. Решение. Которое учитывало исключительно мои интересы. Такой вот реванш, только наоборот. Я не знала и надеялась, что никогда не узнаю, чего ему стоило отпустить меня именно тогда, когда мы стали едины.
Я смотрела на монитор. Всего ничего. Ввести пароль. Нажать кнопку звонка. И сделать то, в чем я поклялась Висаму в первый день. Разрушить репутацию его семьи, устроить международный скандал. И теперь не это было самым страшным.
– Я наберу, – голос показался мне чужим, далеким. – Что ты хочешь, чтобы я ей сказала?
– Правду, – твёрдо отозвался Висам. – Ты сама этого хотела.
– А если я промолчу?
– Я буду расценивать это как твоё желание остаться со мной. Остаться моей женой.
Я вздохнула, теребя большой перстень с бриллиантом.
– Ты так спокоен. А ведь я могу уничтожить тебя.
– Я справлюсь, – сухо ответил принц, глядя вдаль. – Я принял решение. Менять свои слова и отказываться от обещаний недостойно мужчины. Если ты хочешь, чтобы я ответил за свои проступки, просто сделай это.
Время замерло. Я ждала, что Висам сейчас отберет у меня ноутбук, обнимет, поцелует, начнет упрашивать не ломать идиллию. Но он не сдвинулся с места. Просто ждал.
Не дождавшись ответа, я покачала головой и начала вводить символы логина и пароля. Медленно. Неохотно. Ожидая в любой момент, что меня сейчас остановят от этого фатального решения…
Что улететь в ту же ночь из эмирата было бы самым верным решением, я не могла знать. Как и то, что скоро моя жизнь повиснет на тонком волоске…
