Текст книги "Непокорная для шейха (СИ)"
Автор книги: Extazyflame
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Успели выпить по бокалу шампанского, когда вдалеке раздался заливистый смех Кирюши и топот маленьких ножек. Няня едва поспевала за ним. Я быстро положила на язык дольку апельсина и подхватила сыночка на ручки.
Он прижался ко мне, хитро скосил глаза и осыпал лицо неумелыми поцелуями. Мама смахнула слезу. Вадим лишь сильнее сжал ее руку.
Мой сынишка взял от Висама темные волосы, волевые губы и несгибаемый характер. Все остальное передала ему я. Зеленые глаза, светлую кожу, улыбку и способность очаровывать каждого, кто только видел этого маленького ангелочка.
Скрывать его я не стала. Мне было плевать даже на то, что узнает эмир. О законах шариата я знала – детей редко оставляют матери. Собственность династии, мать их так. Что ж, я была готова. Готова встретить эту тварь на своей территории и устроить ему все семь кругов… славянского гостеприимства. Живым он Москву не покинет.
Но тварь Давуд Аль-Махаби либо не знал обо мне (что вполне вероятно, потому как Газаль от него отреклась, как и Амани), либо не горел желанием видеть меня или внука. Как свой самый большой фейл.
Я знала. Он остался неуязвим. Лишь многочисленные взятки пошатнули благосостояние некогда влиятельной семьи. Говорили, что его здоровье тоже дало сбой, эмир практически не покидает свой дворец. Смерть сына и развод с Амани окончательно его подкосили.
Я ждала, когда он прямиком отправится к своему Аллаху. Надеясь, что после произошедшего его ждут вовсе не райские сады. Никогда я так не желала чужой смерти.
– Дай же мне моего внука! Не будь эгоисткой! – мягко пожурила мама, подхватывая Кирюшу на руки.
Мальчик залился радостным смехом, тотчас же зарываясь ручонками в идеальную укладку Виктории Полянской. Отчим с нежностью наблюдал за всем этим.
– Прошу к столу, – распорядилась я. Няня усадила Кирилла в детское кресло, чтобы покормить.
Мы говорили обо всем, не касаясь повода нашего праздника. О бизнесе, который я так и не оставила после рождения сына. Вадим было заикнулся о том, что можно легко вернуть мой свадебный махр, но я категорически осадила его. Пусть все останется в прошлом. Компания процветает. Мне не нужно ничего из того, что напоминает о прошлом.
Был уже вечер, когда телефон Вадима заиграл настойчивой трелью. Ответив, отчим на миг изменился в лице.
– Это точно? Никакой ошибки? – его лицо стало суровым, сосредоточенным. – В аэропорт. Я тоже сейчас там буду. Вы знаете, что делать.
Я потрепала волосы Кирюши, который никак не хотел отпускать мой палец, и вопросительно подняла глаза на отчима. Он не был вовлечен в наш с матерью семейный бизнес. Я никогда не интересовалась, чем же он на самом деле занимается. Но его обеспокоенность передалась и мне.
– Все хорошо?
– Мне необходимо сейчас уехать. Небольшая проблема, но я ее решу. Леди?
– Поезжай, – мне показалось, мама в курсе того, что происходит. Но чужие проблемы были мне малоинтересны. – Я вызову водителя. Не переживай.
Попрощавшись, Вадим уехал. А я тотчас же забыла о его отсутствии. Мама осталась играть с внуком, а после того, как мы уложили его спать, засобиралась домой. Еще раз уточнив, что завтра мы встретимся на совете директоров, я потушила свет и направилась в свою спальню…
Висам
Подо мной пролетали километры. Города. Похожие на рассыпанные самоцветы ночных огней, магистрали, скопление света и участки непроглядной тьмы. Самолет рассекал ночь, уверенно следуя к пункту назначения. Такая же точно уверенность бурлила и в моей крови.
Я увижу ее. Как хотелось верить, что смогу обнять, прижать к себе свое самое драгоценное сокровище, которое считал навсегда утерянным. Конечно же, моя Кира имеет право меня ненавидеть. Я сделаю все, что бы вновь добиться ее благосклонности. Упаду к ее ногам, если понадобится. Если же все это будет напрасно… Я был готов повторить свою прежнюю ошибку. Увезти ее снова, пока не достучусь до пылающего сердца.
Сын. У меня был сын. Как сказала Газаль, у него ее глаза и мой нрав. И имя, так созвучное с ее именем. Сын, которого она растит без отца. Который и не знает обо мне, и никогда бы не узнал, если бы сестра не проговорилась.
Я не понимал, что делаю. Знал одно: я должен ее увидеть. Если я не верну все, как прежде, моя жизнь оборвется снова. И второго падения в бездну я просто не переживу.
Зря рыдала мать, не желая меня отпускать. Я пообещал, что вернусь со своей семьей. Что она тоже сможет обнять своего внука. Газаль чувствовала себя предательницей, из-за того, что выдала Киру, но Далиль, как и прежде, нашел необходимые слова. Отпустили меня в Москву с тяжелым сердцем и верой в успех.
До того я успел посетить отца. Вернее – того, кого уже давно отцом не считал. Не подарив ему прощения, доброго слова, я изъял все документы теневой бухгалтерии. Покинул родной дом, игнорируя его слезы и протянутые руки. Обнял только брата, дав ему наставление быть сильным и никогда не прогибаться.
Далиль знает, что делать с железобетонными доказательствами. Он заверил, что моя часть наследства останется неприкосновенна. Но мне уже было плевать на блага цивилизации. Я бы с легкостью отказался от них за призрачный шанс соединиться с моей Кирой и моим сыном…
Сын. Возлюбленная. Сердце плавила давно забытая нежность. Любовь наполняла меня светом. Стирала жестокое прошлое ластиком несокрушимой надежды. Я запретил себе думать о плохом исходе.
Посадка, таможенный контроль, цепкие взгляды служащих. В своей прежней беспечной жизни я был избавлен от подобного. Но сейчас стерпел все манипуляции с улыбкой. Москва встретила осенней прохладой. Ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья. В моей душе, наоборот, цвела пышным цветом весна.
Толпа встречающих расступилась, пропуская меня. Я шел к стоянке автомобилей. Необходимо вызвать такси. Они сдерут запредельный тариф, но мне все равно. Я закину вещи в отель и поеду навстречу своей судьбе. Своему вновь обретенному счастью.
– Аль-Махаби!
Холодный, спокойный тон заставил меня резко обернуться, неосознанно заняв стойку борца. Сказалась военная подготовка. Меня давно никто так не называл. Я все же взял себя в руки, повернувшись к высокому, статному мужчине с ледяными глазами.
Он был похож на хищника. Или охотника. Все чувства среагировали моментально.
– С прилетом. Я Вадим. Муж Виктории Полянской и отчим твоей жены.
Я отпустил ручку чемодана. Пальцы побелели от напряжения.
– Приветствую. ФСБ? Интерпол? Кто еще может быть так осведомлен обо всем?
Ситуация вышла из-под контроля. Я рассчитывал сохранить свой визит в Москву инкогнито. Что ж, придется ориентироваться на местности.
Вадим протянул мне руку. Я сухо пожал ее, настороженно глядя в колючие глаза встречающего.
– Для нас нет ничего невозможного. Ты собираешься ехать к Кире?
– Да, – дерзко ответил я.
– Я понимаю твое стремление. Но сейчас ночь. Твой визит может подождать до утра. Поехали, я отвезу тебя в отель.
– Я сам доберусь.
– Не стоит. Ты попадешь туда глубоко за полночь. Наши прощелыги-таксисты намотают три счетчика по кругу. Ну?
Подхожу к нему, не отвожу глаз. Я читаю этого мужчину между строк.
– Я сам разберусь. Мне не нужны посредники. И если ты решил мне помешать…
Слишком поздно замечаю движение за своей спиной.
Никто другой бы его и не заметил: действовали профессионалы. Вскидываю руку, бью нападающего справа наотмашь по гортани, лишая возможности дышать. При этом не поворачиваю головы. Атакующий слева вопит, прижимая руку к глазам, куда с размаху вошли мои пальцы.
– Будут еще желающие показать мне дорогу? – делаю шаг к Вадиму, намереваясь вырубить и его. Но не успеваю.
Под лопаткой – адская боль, мышцы сковывает ударом высокочастотного тока. Колени подгибаются.
– Тише, Аль-Махаби, – почти ласково говорит отчим Киры с глазами отбитого киборга, поднося к моему горлу электрошокер и посылая разряд куда сильнее того, что ударил меня в спину. – Я же говорил, что сам ты не найдешь дорогу…
Тело не слушается. Меня запихивают в машину – черный «гелендваген» с правительственными номерами. Я стараюсь удержать ускользающее сознание, но кто-то в салоне бьет меня по голове. И свет меркнет окончательно.
Я прихожу в себя в холодном помещении. Лампа в проволочном каркасе мигает под бетонным потолком. Сырость и запах затхлости бьют в ноздри. Голова как будто чугунная, на затылке пульсирует боль от удара.
Поднимаю глаза. Вадим в своем дорогом костюме, отглаженном с иголочки и таком неуместном в этом грязном подвале, задумчиво курит «айкос» и искоса смотрит на меня. Пытаюсь вскочить, запястья прошивает боль. Я прикручен к колченогому стулу тяжелой ржавой цепью, а в запястья впились браслеты наручников.
– Парни, – мягко зовет Вадим, и из полумрака материализуются двое громил. У одного в руках бита. У другого – цепь с металлической гирей на конце.
Я бессилен что-либо сделать. Сжимаю зубы, когда бита с размаху бьет прямо в солнечное сплетение. Боль давно привычна, но не сейчас, когда я лишен возможности сопротивляться.
– Интересная традиция – убийство чести, – почти ласково говорит отчим Киры. – Скоро заполыхаешь, как елочка. Как едва не уничтожил мою приемную дочь.
Второй удар приходится по коленям. Только чудом успеваю напрячь мышцы, иначе бы мне раздробили сустав.
– Пока хватит, – изрекает хозяин этого пира во время чумы. – Не будем пугать леди. Она хочет сказать ему пару слов. Потом отделаете его. Только чтобы был в сознании, когда устроим аутодафе.
Леди? Меня все же успели ударить в челюсть. Сплевываю кровь. Надежда, что это Кира, гасит все остальное. Даже не понимаю, что ничего хорошего в том, что любимая пришла смотреть на мое истязание, нет. Я хочу ее увидеть больше жизни.
Тихие шаги. Стук каблуков по бетонному полу. С надеждой поднимаю глаза.
– Безумец, – губы Виктории Полянской слегка дрожат. – Ты думал, я отдам тебе свою дочь после всего, что произошло? Нет, Висам. Мне жаль. Но ты не воспользовался своим шансом начать жизнь заново.
Кто-то из громил приносит ей пластиковый табурет. Вадим нежно сжимает ее ладонь и помогает сесть.
– Поговорим, – кусая губы, изрекает мать Киры. – Но не надейся, что я откажусь от намерения уничтожить тебя. Не надейся.
Глава 25
Глава 25
Висам
Время неумолимо летит. Я стараюсь не думать о словах отморозка, который отошел в тень, якобы чтобы не мешать разговору. Но он слышит каждое слово. Только хладнокровной Полянской нет до этого никакого дела.
– Ты вернулся снова уничтожить ее? Свести с ума? – эта женщина потрясающе держит себя. Только губы дрожат, а в глазах застыла жестокая решимость. – Я тебе не позволю. Тебе стоило остаться мертвым. Никогда не воскресать и не появляться здесь!
Смотрю в ее глаза. Достучаться? Возможно, у меня бы вышло, если бы мы остались наедине. Но я знаю: даже если удастся растопить лед, Вадим на страже ее покоя. Он попросту не позволит.
Челюсть ноет от нанесенного удара. Стараясь одновременно просчитать свои шансы на спасение, задаю ей вопрос, который прямо сейчас должен выбить из колеи.
– У меня есть сын. На кого он похож, Виктория?
– Ничего твоего, – с глубочайшим презрением отвечает мать Киры. – Ничего общего с твоим проклятым семейством.
– Я могу хотя бы увидеть его?
– Ни к чему, – она непреклонна. – Тебе следовало ценить свою вторую жизнь, а не возвращаться туда, где тебе не рады. Моя дочь воспитает его без тебя. С достойным мужчиной рядом. Я позабочусь, чтобы он появился в ее жизни.
Киваю в сторону колонны, жестко усмехаясь.
– Примерно вот таким? Убийцей, соучастницей которого ты хочешь стать?
Мой выпад не наносит ей ощутимого вреда. Она как будто ждала этих слов.
– Странно слышать такое от главного организатора преступления. От человека, который отдал мою дочь на растерзание своему одержимому отцу. Кто не смог ее защитить. Ты слабак, Висам. Только лузер мог увезти ее силой и опустить руки, отдав своей конченой семье!
Ей известно обо всем. И я действительно совершил роковую ошибку. Но пускаться в оправдания – не самый разумный ход. Молчу, позволяя ей выговориться.
– Впрочем, я покажу тебе твоего сына. Будем считать, что это твое последнее желание. Только вот что. Знай, что Кирилл крещен в православной церкви.
Это должно ударить уже меня. Но я многое переосмыслил. У Полянской ничего не вышло. Лишь усмехаюсь, смотрю, как в ее глазах мелькает удивление. Видимо, я должен был забиться в истерике и припомнить Аллаха.
– Это выбор Киры. Просто я никогда не понимал этой традиции. Не проще ли было подождать, пока мой сын вырастет и сам выберет религию?
– Может, и проще. Только ты уже этого не увидишь.
Оглянувшись на Вадима, словно колеблясь, виктория достает смартфон. Листает галерею. Я даже неосознанно подаюсь вперед, словно опасаясь, что эта женщина передумает.
– Вот здесь ему всего три дня. Говорят, так рано фотографировать нельзя. Кира сказала – предрассудки…
Я вижу на экране женщину, имя которой стирает прошлое. Рушит города. Наполняет мое сердце любовью. Кира. Моя желанная и горячо любимая Кира. На ее лице усталость и безграничное счастье. Она прижимает к груди сыночка.
Словно крылья вырастают за спиной. Мощные, широкие. Они могут разорвать цепи и наполнить меня силой разметать вселенную.
Зря Виктория поддалась на мои уговоры. Зря показала мне фотографии. Теперь я перегрызу глотки, чтобы выжить.
– А вот недавние. Это был прием у мэра.
Кира в вечернем платье сидит на корточках посреди огромной залы и протягивает руки к Кириллу, который делает неуверенные шаги ей навстречу. У них одинаковое выражение лиц: абсолютное счастье.
– Вот здесь я их случайно сфотографировала. Кира собиралась на совет директоров, но Кирюша раскапризничался…
Виктория забыла обо мне и своей жажде возмездия. Ее голос дрожит, в глазах бесконтрольная нежность. Я жадно вбираю взглядом каждую черточку лица своего сына. Счастливую улыбку Киры. И тут же фотография стремительно сменяется – заполняет собой весь экран. Постановочная фотография, в парке, посреди осенней листвы – моя Кира ведет сына за руку среди опавшей листвы… Музыка становится все громче. А мне хочется зарычать, потому что руки скованы. Всего лишь шаг, жест – и я бы мог ответить на звонок. Телефон Виктории звонит. На экране надпись «Дочь».
Полянская как будто выныривает из прострации. Смотрит на меня с изумлением – как будто это я усилием воли заставил ее позвонить. Похоже на то, что именно так и было. Время глубоко за полночь, по моим подсчетам, в это время и Кира, и Кирилл должны сладко спать.
Она вскакивает с места. Быстро уходит прочь. Как будто боится, что я услышу голос Киры и разорву свои путы, чтобы сокрушить все на своем пути. Слышу за колонной, как Полянская переговаривается с Вадимом. А потом все затихает.
Я не знаю, куда ушла Виктория. Видимо, насытила свою жажду крови и мести и уехала домой. Или просто не захотела видеть, как меня убьют.
Видим подходит ко мне. На его лице торжество.
– Солнышко встало, пора умирать, – самодовольно заявляет он. – Сигарету? Вискаря? Или хочешь помолиться Аллаху?
Сплевываю кровь на пол.
– Совершить намаз, – поправляю его. – Только ты трусливый шакал. Без этих цепей и своих громил ты как жалкая шармута. Ты даже боишься меня освободить.
– Неплохо, Аль-Махаби. Почти сработало. Только вся твоя хваленая военная подготовка тебе не поможет. Никто не знает, где ты. Мои бойцы тоже не лыком шиты. Давай, пять минут.
Тяжелая цепь падает на пол. Наручники размыкаются. Вадим указывает двумя пальцами в пол, перед этим перезаряжая пистолет.
А двое головорезов берут нас в кольцо. В их руках – тяжёлые канистры с бензином…
Кира Полянская
Меня трясет в рыданиях. Лицо Газаль на экране сливается в серое пятно.
– Да как ты могла! – сжимаю кулаки и ощущаю, как земля трещит под ногами. Еще миг, и меня поглотит раскаленная лава. – Ты… которую я считала другом… Как ты могла об этом молчать?
– Кира, послушай меня! – я едва слышу ее, кусаю кулаки, чтобы не разбудить своими стенаниями мирно спящего Кирилла. – Я просто не знала, как тебе об этом сказать. Ты ведь давно его похоронила… Говорила, что прежних чувств нет…
– Да соврала я тебе, ясно? Математичка хренова! – меня трясет. – Мало ли что я тебе говорила! Да каждый день я молилась о том, чтобы он выжил, ведь вы не нашли его тела! Ты не верила, верила я! И все, что ты можешь мне сказать, что он пропал без вести снова, едва приземлился самолет?! Что ты натворила? Где он?
– Кира, я не знаю! Я хотела, чтобы все произошло своим чередом. Чтобы вы встретились и поговорили… Я не думала, что он исчезнет! Твой отчим работает в органах! Позвони ему, пусть его отыщет! Не обо мне, об Амани подумай, у нее сердце разорвется! Только обрела и потеряла снова…
– А на меня вам всем плевать! Впрочем, чему я удивляюсь! Важны твои чувства и чувства твоей матери, а мои – так, пыль?
– Кира. Давай об этом потом. Просто найди его! Пока мы прилетим, кто знает, что может случиться!
– Да пошли вы все! – меня кроет, и я просто опускаю крышку ноутбука, чтобы больше не слышать слова Газаль.
Сжимаюсь в комочек на диване. Меня трясет от рыданий. Потрясение можно сравнить лишь с той ночью, когда я готовилась к ужасной смерти… а потом увидела огни. Шум вертолета. Лицо Далиля. И услышала слова о том, что все позади.
Мне казалось, что моя трагедия перечеркнула собой мысли о Висаме. Но как только я пришла в себя, запоздалая любовь, которую мы так и не успели подарить друг другу, накрыла и лишила права на чувства к кому-то другому.
А как иначе? Я видела его в лице Кирилла. Я даже верила, что в нем – душа моего Висама. Я чувствовала присутствие того, кого полюбила всем сердцем, ежедневно. Сколько раз прокручивала в голове вероятную встречу! Почему-то никогда не допускала мысли о том, что Висам погиб. Чувствовала. Или обманывала себя. А в итоге выяснилось – была права. Любящее сердце не обмануть.
Свет погас – я сидела без движения, и датчик не реагировал. Смотрела в пустоту, не понимая, что со мной происходит. Только сердце, которое недавно казалось пустым, оглушено билось, наполняя светом и каким-то смыслом жизни. Счастье пока что не могло войти в мое сознание. Натыкалось на блокады потрясения и моих внутренних границ, как оказалось, никому не нужных. Даже мне.
Полосы света ксеноновых фар врываются в окно, бегут по комнате. На часах застыла полночь. Я не понимаю, что происходит, и кто мог пожаловать в загородный дом в такое время. Поднимаю голову, слышу суету внизу. Затем – стук каблуков. Узнаю шаги матери. Что происходит? Точно. Перед тем, как Газаль прислала мне сообщение с текстом «Висам жив», я потерла голову. Звонила ей и что-то несла, она вряд ли поняла. Подумала, что я сошла с ума. А потом раздался ее звонок – и я сбросила вызов.
Зажигается свет. Я смотрю на мать. Никогда прежде не видела ее такой, она как будто потеряла свое умение держать лицо по-королевски. Садится рядом.
Тишина падет между нами. Проглатываю очередное рыдание.
– Он в Москве. Мне звонила Газаль. Он уже в Москве.
– Не бойся, – Виктория сжимает мою ладонь. – Ничего не бойся. Мы с Вадимом защитим тебя и Кирилла.
– От кого? – глухо повторяю я. – От его отца? От моего любимого человека, которого я так долго считала мертвым? От него вы будете меня защищать?
– Кира, – мать отводит глаза, – Ты не в себе. Он уже раз похитил тебя. Увез в свою страну, закрыл в своем доме. Отдал на растерзание своему отцу. Ты чудом спаслась. Второго раза не будет, я не допущу. Они варвары. Он приехал забрать твоего сына, потому что сыновья всегда принадлежат отцам согласно этой дикой культуре…
– Он приехал, потому что любит меня! Я не знаю, что ты себе надумала… – сознание медленно возвращается. – Погоди. Причем здесь Вадим? Какое право он имеет лезть в мои отношения с Висамом? Я что, подросток?
– Ты не в себе. Это стресс. Давай завтра позвоним твоему доктору…
– Если бы доктора умели излечивать от любви, – перебиваю ее, – цены бы им не было. Но они не умеют!
Мать смотрит на меня, как на сумасшедшую. Почему ей так трудно в это поверить?
– Я люблю его! Да, он поступил, как чудовище… Только поздно! Я успела узнать его другим! Я успела его полюбить!
– Кира…
– Полюбить, мама! – смотрю в ее глаза и меня тотчас же бьет наотмашь осознание. – Бог мой, так это ты… Ты все знала… Вот почему он пропал без следа, едва сошел с самолета… Мама, что вы сделали?
Виктория судорожно вздыхает и отводит глаза. С чувством надвигающейся беды поворачиваю голову. Рыдания гаснут. Сердце леденеет.
– Мама?
– Как бы тебе не пожалеть… – запинаясь, произносит Виктория. – Ты действительно любишь его?
– Если я потеряю его снова, второй раз… После того как узнала, что он выжил… – мои слова кажутся мне чужими, – И что вы приложили к этому руку… Ты… вы ничем не лучше семьи эмира… И знай, я прокляну вас всех. Внука больше не увидите. Так что, твою мать, ты и твой муж натворили?
Виктория сдавленно охает, хватает телефон. Пальцы дрожат, пока она набирает номер.
– Вадим? – я слышу гудки отбоя. – Вадим. Ответь…
Телефон молчит. Мама поднимает на меня обезумевшие от осознания чего-то страшного глаза.
– Поезжай, Кира. Возьми мою машину. Маршрут в навигаторе. Это промзона за Кольцом. Я побуду с Кирюшей. Едь…
Повторять дважды не надо. На негнущихся ногах, как была, в домашнем костюме, я срываюсь с места и бегу вниз, умоляя время лишь об одном – остановиться…
