Текст книги "Афоризм обмана (СИ)"
Автор книги: Euphonic Lemonade
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
– Я найду вам другую.
– Я же сказал, что ее никто не заменит!
– Вам должно быть все равно на то, как человек трудится. Если от него исходят деньги, для вас этот человек станет незаменимым. Если вам нужен такой человек, я найду вам. Но отдайте мне, черт возьми, мою сестру!
Мясистый человек разразился грубым хохотом, от которого все здания явно покачнулось.
– Да забирайте, пожалуйста! Только я уже деньги ей не выдам!
«Кому они нужны?!» – задал риторический вопрос Джеймс сам себе. По дороге в гостиницу, Джеймс всячески пытался как-то воодушевить сестру, вдохнуть в неё жизнь, но та сидела, откинувшись на спинку и что-то напевала себе ледяным тоном, который поразил Джеймса до глубины души. Его сестра без сердца превратилась в снежную Королёву, чьи чувства ушли под лёд. Так что все его разговоры, искрящие и горящие, не доходили до несуществующей души девушки. Все было бесполезно. Будто ощущая исходящий от неё холод Джеймс, как только они прибыли в обыкновенный номер гостиницы, усадил девушку в тёплое кресло, прямо у горящего камина, накрыл ее двумя одеялами и приготовил ей горячий чай.
– Ты кофе хоть раз пила? – спросил он, будто бы у него не имелось вопроса получше.
– Кофе подбадривает. Чай успокаивает, – даже эти ничем не примечательные ответы наводили ужас на брата той, кто отвечал с прохладным тоном.
– Тебе не холодно?
– Нет, – ответила девушка, смотря на камин, как на какую-то скучную безделушку. – Это огонь?
– Да.
– Он должен греть?
– Да. Ты что-нибудь чувствуешь?
– Нет. Можете взять мои деньги у меня в кармане. Это моя плата.
– Да что плата? Я твой брат! Мне не нужны никакие деньги!
– Всем нужны деньги. Без денег человек не человек, а бездомный.
– Хуже всего, когда человек бездомный внутри.
– Правда? Внутри? – она посмотрела на свой живот, якобы пытаясь понять, какого роста должен быть такой человек, раз он обязан быть внутри.
– Не в том смысле, – поправил ее брат.
Но девушка обратила на него взор такого равнодушия, что он уронил горячую чашку и обжег себе пальцы. Сестра продолжила спокойно сидеть с холодным лицом в кресле. Никакие одеяла так и не согрели ее мертвую усопшую душу.
====== 8 глава ======
Вот и снова солнце по-прежнему светить высоко над землею. Его лучи все также пытаются поднять настроения хмурым одиноким людям, но им не до солнца… А ведь это так печально.
Печально слышать новости, внезапно доходящие до неприспособленных к ним людей. Но жизнь невозможна без сюрпризов. Тот, кто готов всегда к ним именуется опытным человеком. Другие наивно только постигают эти высоты. Грей прекрасно осознавал, что это может произойти, однако он не был готов. Причем, наш герой даже знал, кто это сделал, какое существо нашло документ и обратило самого мистера Кью в прах. Нет сомнений, Фалис Медуз. Купил документ, а значит в праве делать что с ним захочет. Наверняка он потом просто сжег оригинал и убил птицу для получения великолепного повышения в своей работе. Звучит странно, но на деле это все так запутано и непонятно, что Грей даже отказался предстать свидетелем и наотрез утверждал, что больше не детектив. Если вспомнить закон, то птицу можно убивать либо членам полиции, то есть государству, либо никому. Однако первые могли и то совершить это низкое дело с официальным подтверждением их начальника, а также с подтверждением хозяина птицы (Если он есть). Как раз-таки первый документ находился у Фалиса еще очень давно, потому что Флаффи была якобы преступницей. А вот со вторым уже проблемы… По-сути, и сейчас Фалис будто бы вне закона лишил жизни птицу, но почему тогда именно сейчас? Потому что на руках у него был документ. Откуда он у него? Как тот достал бумагу? Никто не знает. А копия уже никакого смысла не имеет, сели подлинника больше нет. Что самое странное, так это то, что никаких похорон не было. Конечно, как могли состояться похороны какого-то непонятного существа, неоткуда появившегося и непонятно умершего… Но ведь в этом существе было сердце живого человека… Аттерми, прочитавшая в газете об публичном убийстве птицы – преступницы, даже не подозревала, что труп-то был наделен сердцем ее подруги. Поэтому она отнеслась очень спокойно к этим строчкам. Больной, за которым она ухаживала, то есть Мартин Детчер совсем сошел с ума, после того, как незнакомец Кью ушел от него. Скомканная бумага, в ярости выброшенная последним до сих пор лежала и пылилась в углу, пока девушка случайно не наткнулась на нее. Аттерми все прочла с таким вниманием и таким спокойствием, что Мартин не раз пугался ее лица и просил выбросить бумагу. Но Аттерми спрятала надежно документ в своем дневнике, а потом каждый вечер сидела у окна и плакала. Пару раз Джеймс Вольтер приходил к ним в особняк, разговаривал с Атти, смотрел как рисуют Стивен. Иногда он даже ходил в комнату больного, однако тот не выдавал своего присутствия из-за плохой перспективы, о чем я уже упомянула. Что ж, теперь Аттерми и Джеймс снова сидели в гостиной на диване одни и молчали. Хлоя, которая снова пришла и снова упрямо просила остаться в доме, сидела в другой комнате. Часы уже пробили три часа дня. После третьего звона Джеймс будто бы очнулся, поглядел на девушку и хотел задать ей вопрос, но она опередила его: – А все-таки, мистер Вольтер, как вы меня нашли? – Абсолютно случайно. Одна молодая вельможа, очень великолепная, подсказала мне, где найти знаменитого профессора Детчера. Мне нужен был его адрес для особых целей. Потом я вас увидел с моим другом, увидел, как вы входите в дом Мартина, потом обо всем расспросил своего друга и тот рассказал мне все о вас. Вы знали отца Мартина Детчера? Так как данного вопроса Атти никак не ожидала услышать, ее ответом на первые десять секунд было молчание. Потом она явно собралась что-то сказать, но остереглась, внимательно взглянув на молодого человека, опустила голову и ответила очень медленно: – Я не видела его отца. Но я знаю, кто он. Мистер Детчер очень доверял мне и все рассказал о своём отце… Я не знаю, могу ли я вес взять и рассказать вот так… Правильно ли это… – Аттерми, если это хоть как-то мне поможет, я обязан это услышать от вас. Более того, я уверен, что это как-то связано с состоянием больным, раз есть какая-то тайна. Возможно, мы даже сумеем помочь Мартину… Если это слишком лично, я уверяю вас, что все, что вы сейчас скажете останется глубоко во мне под железным замком и выйдет на свободу только после того, как я стану трупом. – Тогда я все расскажу, – она задумчиво тронула свои губы, а потом начала вести своё повествование от тихого тона к громкому. Словами музыканта: крещендо: мистер Детчер однажды рассказал мне, что он глубоко несчастен. Он не хотел быть химиком, не хотел изучать биологию. Точнее, не было у человека к этому особого влечения. Его воспитывал отец, который сейчас находится в тюрьме, якобы за убийство. Правда или нет, но он и сейчас там. Мистер Детчер ещё в детстве взял к себе на ум вырастить в нем настоящего профессора. Химия старшего Детчера – страсть. О, вы бы знали, о каких опытах, поведённых его отцом, мне рассказывал Мартин! Этого человека сначала все любили и чтили, но потом его назвали безумцем и потребовали заключения из-за неудачного эксперимента. Ему после этого запретили проводить опыты. Мальчик рос. Ему внушали все эти науки с самого рождения, без его собственного желания и мнения. Неудивительно, что Мартину в итоге пришлось полюбить эти предметы. Как он говорил мне: «Сначала ты относишься к этому, как к чему-то новому, потом вникаешь, ничего не понимаешь. Это начинает тебя отвращать, но ты нечего сделать уже не можешь, и тебе остаётся только привыкать… А дальше ты понимаешь, что в другой сфере такой высоты не достиг и больше уже не достигнешь, что заставляет твое сердце насильно вывернуться и наконец полюбить предметы, как какую-то единственную вещь у падшего бедняка. Как единственный оттенок – чёрный, у слепого человека. И с этим нечего уже не сделаешь» Можно сделать вывод, что мальчик рос без любви, так как все чувства приемного отца ушли на опыты. – Так у него отец в тюрьме?! – Тише! Да. – Какая страшная новость… Поверить не могу, что отец Детчера был таким человеком… – Аттерми! Позовите Аттерми! – вдруг закричал мистер Детчер из комнаты пронзительным криком. Девушка с испуганным лицом посмотрела на Джеймса, потом попросила его пойти с ней, и вошла в комнату. – Это вы, Аттерми? – Я, – она подошла к нему. У Детчера снова начался бред. – Вы видели отца? Видели? – Нет-нет, – испуганно отвечала девушка. – Отец! Найдите его, он есть! Он есть! – Конечно есть, мистер Детчер! – Отец должен помнить! Отец, приди ко мне! – он как младенец поднял руки к потолку, при этом глаза его безнадёжно метались по всей комнате. – Он придёт к вам! Он любит вас! – Нет! Два! Отец! Стивен! Аттерми! Отец! Ш… Ш… – его губы порывисто о чем-то кричали, тот при каждом звуке содрогался и из рта текла пена. – Шкат… Лка… Аттерми взяла себя в руки, стала делать все возможное, чтобы привести больного в чувство. – Шкатулка! – мял руки Джеймс. – Шкатулка! Где у вас шкатулка, Аттерми? – Спросите у Стивена, – у Аттерми лились слезы, но ее лицо ее было так мужественно, и она так серьезно выполняла свои обязанности, что Джеймс даже поразился ее духу и уже возвысил до небес в своём сердце. Много они успели за это время! Стивен был тут как тут. – Где у вас шкатулка? Шкатулка мистера Детчера! – Нет ее у нас! – Должна быть! Стивен, пожалуйста, попытайтесь найти ее! Мальчик храбро кивнул и побежал искать злосчастную шкатулку по особняку. Джеймс тоже созивлоли помочь, но все бестщетно. – Невероятно! У вас есть какие-нибудь тайники в доме? – Не знаю, честно сознаться. Возможно сеть, но это нужгл снова искать. – Мистер Вольтер! – вдруг прозвучал мягкий голос Аттерми. Джеймс сразу очутился около неё и увидел в ее руках отделанную золотой краской шкатулку. – Где? – еле выговорил он местоимение-наречие. – Вы искали везде, мистер Рид, кроме кровати больного. Это лежало у него под кроватью. – Что же там? Стивен, беги сюда, если тебе интересно! Мальчик прибежал и Аттерми открыла шкатулку. Как ни странно, она была без замка. Как только ее открыли, все увидели в ней бумагу. Стивена это разочаровало, так как он ожидал чего-то невиданного, а Атти и Джеймс взглянули растерянно друг на друга, после чего Джеймс взял бумагу и прочёл в ней следующее: «Мартин Рид. Улыбайтесь, и мы ещё встретимся.» Сначала данные предложения не вызвали нечего у троих, кроме чихания от пыли. Но потом Джеймс якобы стал припоминать, что фамилия да имя ему знакомы. А вскоре и вовсе весь просиял и сказал: – Я знаю одного мистера Рида… Но чтобы это могло значить? – Все что угодно. Здесь имя Мартина и фамилия Рид. Вполне возможно, что это его настоящая фамилия, или фамилия дедушки, или брата или кого-го угодно. Но вам следует съездить к тому человеку… Мало ли… – Хорошо, – быстро согласился Джеймс. Хоть он и не хотел возвращаться в Даркфилл, ему пришлось переступить через гордость и позвонить в дверь. Открыла мадам Веир. Она с презрением взглянула на молодого человека, а тот в своё время сказал вежливо и учтиво: – Пропустите, пожалуйста. Я брат Флаффи. Но мне нужен мистер Рид. Мадам не поверила ему. Тогда он попросил прийти мистеру Риду у нему самому. Мадам резко ему отказалась. Это противостояние продолжалось долго, – мадам его не впускала, а джентльмен хотел же зайти в дом. Наконец, мистер Рид сам появился в прихожей и вопросительно уставился на незнакомца. – Мистер Рид, – запыхаясь, начал он тараторить, – Всего одну минуту! Взгляните на этот документ! – он отдал ему бумагу. Старичок поправил очки и, сощурившись, прочёл в нем заветные слова. Потом он отдал бумагу молодому человеку и спросил: «Что это?» – Мы нашли это у больного господина. Он молод, но с каждым днём ему все хуже и хуже. Почти все время он призывает отца, говорит, чтобы тот нашел его. Мистер Рид, там лежит ваш сын. Пожилой джентльмен снял очки, мадам Веир охнула и упала без чувств на диван, а Джеймс только попросил старичка приехать вместе с ним к Мартину. – Ему очень плохо. Но вы сможете ему помочь! Он так зовёт вас! Мистер Рид взглянул на Джеймса с печальной улыбкой и сказал: – Я не знаю кто вы, но ваше доброе лицо мне начинает нравится… Я поеду. Я его не оставлю. А по дороге расскажите, пожалуйста мне все о себе. А потом и о моем сыне… Это была самая быстрая дорога по времени во всем мире для них. Они буквально, по их расчетам, за три минуты достигли дома больного, вошли туда, впустили в комнату Детчера, который снова метался по кровати и хотел будто бы выпорхнуть из неё. Мистер Рид опустился рядом с ним на стул и стал уверять его, что он его отец. Эти слова не доходили до слуха больного. Мистер Рид печально взглянул на его новых знакомых. В этот момент и Хлоя стояла за дверью и слушала. Ей специально выделили комнату, где бы она могла приходить в себя, так что, сейчас девушка вполне держалась на ногах. – Думаю, я смогу с ним поговорить наедине. – Но это же ваш сын? – Если я его успокою, если он признает во мне отца – мой Все вышли из комнаты. Аттерми посмотрела на Хлою, качавшуюся из стороны в сторону. Хотела к ней приблизиться, но последняя остановила ее рукой и самостоятельно села на опять-таки на знакомый всем диван. Но потом она встала и ушла к себе. Как призрак. Внезапно кто-то судорожно постучался в дверь. В этот раз ее кинулся открывать Стивен. Он с кем-то поздоровался, попросил войти, и привёл в гостиную к Атти и Джеймсу. Это был Грей Кью. Он облокотился у порога на стенку и слабо улыбнулся своему другу, скрестив руки. Как сильно выделялась его впадинка на лбу… – Мистер Детчер все ещё жив? – спросил он своим ледяным тоном. – Хотел бы я с ним снова увидеться. – Он болен, это невозможно, – спокойно ответила Атти. – Мне плевать. Я хочу посмотреть в его глаза и кое-что спросить у вашего Детчера. – Мистер Кью, вы действительно ведёте себя неправильно. Подумайте! – Я уже думал, без остановки шесть лет. Думал и думал, думал и думал, и что?! Вот к чему привели мои раздумия! К смерти! – Успокойтесь. Пожалуйста, – попросила его Аттерми, ощущая накаляющуюся атмосферу. – Нет! Хватит с меня! – Да что вы собираетесь с ним сделать?! – испуганно спросил Джеймс. – То, что делают с преступниками: Наказать. Какое-то пятно проскользнуло в комнату и остановилось на пороге, рядом с мистером Кью. Бледная, шатающаяся Хлоя постояла там несколько секунд, а потом кинулась на диван. – Вы в порядке? – сразу бросилась к ней Аттерми. – Отойдите от меня! – закричала она. – Отойдите! Девушка не шелохнулась и лишь с заботой посмотрела Хлою, испортившуюся в лице. Грей не обратил внимания на вошедшую незнакомку и продолжил: – Мне все равно, кто убил Флаффи тогда! Потому что сейчас убийца тот, кто совершил низкий эксперимент! – У вас нет доказательств обвинять его. – Я имею достаточно прав лишить его свободы. – Он и так несчастен, оставьте его! – своим добрым и уверенным тоном просила Аттерми. – Я не позволю, – прошипел молодой человек и решительно направился к двери больного. – Нет! – вдруг у двери очутилась обезумевшая Хлоя и загородившая проход. – Вы не притронетесь к нему!!! Грею хватило сил пройти через этот проход, и вот он уже с мрачным лицом перешёл порог, увидел там фигуру мистера Рида, лежащего Мартина, как вдруг Хлоя, подбежала к окну, прокусив насквозь губу, и прошипела, словно змея: – Это я. Она после этого начала кусать руки, при этом на ее руках оставалась кровь, потом падать и вставать, пытаясь дойти до Грея. Молодой человек с красивой внешность остановился, потом возвратился в гостиную и сел на диван, как ни в чем не бывало. – Простите, что вы сказали? – спросил Джеймс, услышав признание, пронзившее его уши. – Повторите! – Это я сделала! Я! – спокойно повернулась к ним Хлоя. Что-то безумное и страшное отражалось на ее лице. – Я совершила этот эксперимент! Я! – она вдруг разразилась ужасным хохотом. – Он не любил меня, а я его обожала! Если бы он не сделал этот эксперимент, он бы пострадал! Но Мартин не мог… Не решился… Испугался… Тогда я все сделала за него! И фальшивую подпись сделала я! Я не убивала миссис Дорен. Та… не смогла вытерпеть утрату. Тог-да… Я тогда взяла мозги матери и стёрла все с них! Все!!! Стерла!!! Ха-ха! Поверить не могу, что мне хватило ума все это сделать! Однако все так интересно вышло…! Ха-ха-ха! А он до сих пор меня не любит! Хотя я так много сделала для него! Ну что вы все притихли?! Не ожидали?! – она опустилась на пол, смеясь. – А я видела Еву! Она так изменилась! Мисс Колибер ее знает! Ха-ха! Умной девочка стала! – Что за чушь вы сейчас сказали! – подбежала к ней Атти и попыталась ее успокоить. – Вы мне не верите?! – она злобно отталкивала девушку. – Успокойтесь ради бога!!! Джеймс Вольтер и Грей Кью взглянули друг на друга. О, эти два абсолютно разных взгляда – насмешках и насторожённость. Грей вдруг тоже рассмеялся после этого, встал и сказал, наклонившись к Хлое. – Прекрасно! Мы вам очень благодарны. Но где же теперь Флаффи? Ее нет. Убить человека ради любви?! Убить?! Если вы, мадам, были способны на это, то это была не любовь. – Была! – закричала она. – Да она сумасшедшая. Ей нужна психическая больница. – Да, нужна! Нужна! Но я без Мартина никуда! Вы не притронетесь к нему! Не посмеете! Не тропите его пальцем! Я люблю его! А вас ненавижу! Вы никто ему! Если я уеду, уедет и он, если я умру, он тоже умрет! – Какие страшные слова вы говорите, – закрыла руками лицо Аттерми. – Вот и бойтесь меня! А теперь я хочу к нему! Пустите меня к нему! Девушка явно сошла с ума. Аттерми обхватила ее руками, обнимая и не давая Хлое вырваться, однако вскоре на помощь поспешили Грей и Джеймс, которые схватили девушку за руки и усадили на диван. В этот самый момент дверь отварилась и из неё вышел бледный молодой человек. Следом за ним со слезами на глазах, вышел мистер Рид. – Это мой сын! Это он! Мартин посмотрел на всех, как однажды Джеймс смотрел на огонь, потом увидел улыбающуюся страшной улыбкой Хлою и спросил очень равнодушно и пусто: «Что с ней?» Хлоя пыталась вырваться из крепких рук джентльменов, но они надежно удерживали ее и ей оставалось только заглушать разговоры своими криками. Это была самая мучительная картина, когда молодой человек, от которого она обезумела, стоял возле неё и смотрел на нее таким спокойным взглядом. Грей видел это… О, какой холод пробежал по его телу, когда тот увидел свой собственный взгляд в лице этого больного человека. Как он опустился в глубине души, когда осознал, что терпела Флаффи, видя это… Хлою увезли. После всего произошедшего все были без лица. Только мистер Рид каждый раз прижимал к себе голову единственного сына, лил слезы и злился на себя за то, что не искал его. Мартин слабо улыбался, но молчал. Грей, Джеймс и Аттерми тоже. Стивен просто сидел с вытаращенными глазами и даже не понимал, что только что произошло. Успокоение пришло потом. Мартин даже имел возможность заговорит. Ох, как же долго Джеймс пожимал его бледную руку, вытирал слезы, потом подходил к мистеру Риду и тогда тоже пожимал руку. Аттерми просто сидела и плакала на диване. Грей с пустым взором сидел рядом с ней. В такие минув нельзя не разрыдаться. Тем более столько событий свалилось на голову, столько страшных правд открылось… Мартин хотел что-то сказать. Мистер Рид кивнул ему, когда тот посмотрел на отца и начал говорить беззвучно: – Я… Я рос у приметного отца… Он меня не любил. Я его тоже… Ему нужно было создать клона с перемещением души… Я все рассказал отцу. Он вам расскажет… – после этих слов бедный младший Рид опустил голову. Грей встал с места и направился к больному. По-видимому, в душе у этого гордого человека происходила какая-то возня, так как мистер Кью долго не мог начать разговор. Но, преодолев себя, молодой человек подошёл к Мартину, опустился на одно колено и сказал: – Вы меня можете не слышать, пытаться не слушать, но я хочу попросить у вас прощения. Я знаю, как вам плохо, поэтому вы способны понять меня. Все сказанные ранее слова, я сознаюсь, не имел возможности обдумать. Мне все равно, видите ли вы теперь во мне врага или друга, ненавидит и сожалеете мне, мне все равно. Я только хочу, чтобы вы знали, что я за человек и больше не общались с такими людьми как я. Или знали, как с ними нужно себя вести. После этих слов он встал и пошёл к прихожей. Впадинка была готова прорезать белый лоб насквозь. – Все дело в том, – начал мистер Рид, – Что приемный отец Мартина хотел создать клона с помощью перемещения души. Это была его мечта. Но он не мог ее выполнить, так как в то время он уже показал себя с плохой стороны и ему все запретили. Тогда он решил все это переложить на другого человека. У него появилось идея воспитать профессора, а потом, с его помощью, то есть его же руками, совершить то, что он хотел давно сделать. Старший Детчер, когда младший уже достиг подросткового возраста и был очень развит в своей сфере, рассказал о возложенной на него обязанности. Мартин пообещал, но выполнить не смог. Ну, а дальше вы все знаете…
– Мне нужно уже ехать.
– Я останусь с Мартином, – сказал мистер Рид. – Стивен, ты же будешь помогать мне?
– Конечно! – очнулся мальчик.
– Тогда Аттерми, сможете поехать со мной? Я хочу кое-что показать тебе.
Атти грустно кивнула ему. Она и так уже замучилась со всем этим, и даже успела устать, так такого наплыва чувств она ни разу не испытывала. Но Джеймсу девушка не могла отказать. Тем более, интересное впереди, а самое страшное позади. Удивительно ли это или нет, однако прямо у гостиницы Джеймс заметил фигуру, которая заставила молодого человека и его спутницу остановится. Не то, чтобы эта фигура была какой-то слишком странной и очень необычной, за исключением только гордой осанки, так фигура была вполне обыкновенна. Если не считать ее коварной стройностям, но это не так важно. Короче говоря, Джеймс увидел у дверей Грея, который сразу же заметил своего друга.
– Я хочу увидеть ее, – сразу же сказал он, подойдя к мистеру Вольтеру.
– Правда?
– Я знаю, вы нашли ее. Дайте мне взглянуть на неё, прошу вас.
– Вы знаете, что у неё нет больше сердца.
– Меня это не останавливает.
– Тогда идите, если не испугаетесь.
Джеймс повёл Грея к номеру, где находилась Ева. Грей аккуратно открыл дверь и вошел в комнату. Стало очень темно, как будто с вошедшим человеком свечи сразу же потухли. Она сидела к нему спиной на окне, обхватив колени руками. Грей видел отчетливый силуэт анокексической фигуры, видел длинные волосы, спадающие с плеч, которые совсем не походили на завитушки Флаффи. Она как фарфоровая кукла сидела и не двигалась. Ее фигура и мертвая неподвижность сжали молодому человеку сердце. Он не мог выговорить ни слова. Грей, стоял и смотрел на черную фигуру до тех пор, пока она не наклонила голову. Это было очень долго, но зато теперь Кью сделал два шага к ней. Она словно не слышала шагов. А он замер: лунный свет осветил перевязанную бинтами шею, руки и одну правую худую и бледную ногу. Ее лицо не было видно молодому джентльмену. Девушка сидела, отвернувшись от него. Грей прикоснулся к ее плечу. Ева не шевельнулась. Холодное прикосновение не было для нее чудом, она сама была ледяной.
– Ева, – прошептал он, не отрывая глаз от бинтов.
Девушка не отвечала. Грей тяжело вздохнул и сел рядом на окно.
– Грусть… Август, – мелодичный, но мертвый голос Евы ножом прорезал уши Грею, – Множество теней от последних листков прошедшего лета. Дождь за открытым окном насыщает воздух слезами… – девушка ни к кому не обращалась, будто она была уверена в том, что ее никто не слышит, и она никому не нужна.
– Ева! – он взял ее худые руки, которые обожгли молодого человека холодом. Та не дернулась. Девушка нечего не чувствовала.
– Холодно. Сидеть у окна и смотреть на разные оттенки зеленого цвета сквозь форточку и чувствовать прохладу… Холод не лета, а холод осени…
– Ева! Посмотри на меня! – закричал он, сжимая ее руки.
Девушка медленно повернула свое фарфоровое лицо к джентльмену.
– О боже… – замер он и выпустил ее руки из своих, как только увидел испорченное лицо больной девушки. Это была не Флаффи…
Ее серые глаза сливались с белым глазным яблоком из-за своей бледности. Огромные темные мешки под глазами так и плыли вниз к тонкой забинтованной шеи, как и свисающие уголки сухих губ. Грею страшно было смотреть на это зрелище. Девушка же спокойно смотрела сквозь него, как призрак.
– Вы помните меня? – спросил он наконец-топоборов свой страх.
Девушка его не услышала. Греют пришлось снова повторить вопрос.
– Н… е… т… – пропела девушка ледяным голосом.
– Вы знаете, кто я?
– Нет, – все также отвечала девушка в зимнем стиле.
Грей снова взглянул на Еву. Что-то сильно в этот хрупкий момент прорезало его душу, когда он понял ее мертвый взгляд, обращенный в пустоту. Молодой человек сжал руки в кулак.
– Не-ет, не может быть… Вы не можете забыть так просто меня! – он кинулся к ней, схватил девушку за плечи, готовые вот-вот рассыпаться, как пепел, уже давно проживший свою огненную жизнь. Начал трясти. Девушка качалась, но ничто не изменилось.
– Да как?! – отошел от нее Кью, с горящим сердцем. – Зачем вы так со мною поступаете?! Я знаю, я эгоист! Но нельзя вам превращаться в меня! Зачем вы так обходитесь со мною, – он опустил руки и голову, понимая, что девушка все равно нечего не ответит.
– Грусть… Август… – снова начала все тем же монотонным хрустальным голосом твердить девушка, покачиваясь из стороны в сторону. – Множество последних листков прошедшего лета…
– Ева! – он снова кинулся к ней. – Разве вы не любите меня?
– Любить, – шепотом задумчиво повторила она. – Я не знаю такого слова. Любить…
С каким стеклянным взглядом она это произнесла, не обращая внимания на стоны молодого человека…
– Нет-нет! Вы не можете так поступить! Очнитесь! Очнитесь! – с каким жаром он все это говорил! Как пытали его губы! Неужели теперь в его сердце закрылась та смерть, недавно уничтожившую душу Флаффи?! Грей так и кусать до крови губы, сохраняя спокойствие внешне. Но если бы вы знали, какой сильный вулкан сейчас извергается внутри этого человека…
– Мне совестливо извиняться во второй раз. Но я мог иметь на это полное право, если бы я не признал в вас Флаффи. Однако я все равно прошу простить меня! Нет. Это не так… – джентльмен стал шагать по номеру. – Я знаю, что поступил не правильно. До этого, мне было абсолютно все равно, – не унимался молодой человек, – Однако я не женился бы на вас, если и вправду не был в вас влюблен. Вы не слышите меня, потому что не умеете. Но я знаю, каково это быть глухим, и что значит чувствовать, как глухи к тебе. Да я урод, дурак, сволочь, но Флаффи по-прежнему сияет. Но не в этом мире, а здесь, – кажется Грей хотел приложить руку к сердцу, но усомнился, есть ли там оно вообще. – Это бессмысленно. Мне все равно, понимаете ли вы меня или нет, но вы не можете просто взять все и забыть! Я знаю, что сейчас у вас мозг абсолютно другой, нежели у Флаффи, а сердца как такового и восе нет… Однако вы не можете меня не выслушать! Если вы Ева, и у вас было хоть что-то родное с Ивой, вы не можете так просто отнестись…
Грей не понимал, что общается с пустотой. С каждым его пламенным словом молодой человек чуть не сгорал до тла. Нет, он не терял надежды:
– Нет больше ни у кого сил любить. Мозг без любви… Ничтожество… Если… Если бы кого-нибудь любил, твой мозг не мог бы работать. А ты так старался всюду его использовать, забывая о чувствах… А теперь и вы! – он слабо улыбнулся девушке, которая все также, не изменившись, смотрела на него. – А теперь и вы… – опустил Грей глаза и подошел к дивану, так как чувства превратились в настоящую боль в сердце. – Я эгоист, – все медленнее и медленнее говорил он. – Но только не становитесь мною, – он в последний раз бросил свой взгляд, в котором огонь все еще не угасал. Но не-че-го. Девушка что-то напевала и не единый мускул не дрогнул на ее лице.
Грей перестал дышать. Глаза его замерли. Дыхание остановилось. Все.
– А что, если дождь – это слезы неба? Тогда солнце его улыбка, – слеза покатилась по щеке девушки.
Грей безнадежно поднял на нее глаза.
– Флаффи! – он как умалишенный вскочил и бросился к ней. – Это ты! Я знал! Я знал! Ты помнишь! Ты все помнишь! – он плакал и как ребенок прижимался к Еве, надеясь найти утешение. – Я знал.
Ева тоже плакала и обнимала молодого человека. Она вернулась. Флаффи не покинула его. Грей не мог оставить Еву одну ни на секунду. Никогда еще не был он так сильно убит и так счастлив. Как же сложно все в этой жизни происходит… Вскоре в номер ворвалась Аттерми, которая сразу же бросилась обнимать и целовать подругу. Лицо ее тоже было мокро, а глаза красные. Нет, это были не слезы счастья. Это были слезы победы, основанной на огромных потерях. Никто никогда так не плакал как они: так бесшумно и так горько. Джеймс заставил Грея пройти с ним в другой номер. Мистер Кью был готов вот-вот свалиться на пол и больше не вставать, однако Джеймс поддержал его и усадил в мягкое бархатное кресло. Через пару минут Грей пришел в себя. Он был сильно утомлен, но так счастлив, что не мог собраться с мыслями.
– Как? – наконец-то спросил у Джеймса Грей.
Мистер Вольтер облокотился на стену, хмуро посмотрел на собеседника и ответил не без холодности:
– Я знал, что все так произойдет, поэтому поспешил забрать Флаффи к себе. С помощью мистера Колибера я нашел Еву и почти сразу сделал операцию, переместив сердце назад.
– Должно быть, вам неясно почему я позволил вам зайти к ней.
– Поистине нет. Но вы помогли мне. Я полностью благодарен вам.
– Потому что мы оба ужасны. Я виноват в том, что предложил вам эту сделку, а вы виновны в том, что согласились и не выполнили ее. Получается, что вы даже сильнее провинились. Однако вы привели ее в себя.
– Она не вспомнила меня мозгом ее память потеряна, однако ее душа открылась мне. Ее душа все та же.
– Я хочу этим сказать, что мы должны исправиться.
– Вы бы знали, как мне потом было плохо, когда вы раскрыли за меня преступление.
– Как видите, я дал вам славу взамен на любовь.
– Слава меня уничтожила.
– Как и любовь.
– Нет: с ее помощью заново родился.
Джеймс изменил позу и внимательно взглянул на Грея, который в это же время тоже смотрел на брата возлюбленной.
– Мы с вами поступили не правильно. Вы искупили уже одну вину, в отличие от меня, но у вас есть еще и вторая.
