Текст книги "Обмен властью (СИ)"

Автор книги: Эш Локи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Понял.

– Однако, должен предупредить – я делаю это долго. Придётся потерпеть.

– Хорошо, – я допил кофе одним глотком.

– Тебя интересует только СМ или необходимо и ДС для получения удовольствия?

– Я… пожалуй, да. Мне давно хотелось попробовать, но не было возможности.

– Тогда запоминай. Я не терплю, когда саб издаёт много шума до момента удара. Оставь тревогу и суету в коридоре. Во время сессии ты должен называть меня Мастером и никак иначе, всегда отвечать на поставленные вопросы чётко и ясно, особенно о самочувствии. Голову опускать нельзя, смотреть в глаза можно и необходимо. Находиться рядом можно только обнажённым. Любое нарушение этих правил будет наказываться. Давай обсудим и наказания.

Я сглотнул, пару раз прокрутив в голове всё сказанное. Сердце испуганно и предвкушающе забилось в груди. Всё это влияло на меня с такой силой, что я бы приступил к исполнению условий прямо сейчас, если бы не снисходительная ухмылка Хозяина, как напоминание – у нас переговоры.

– Если я нарушу любое из ваших условий, тогда можете делать всё, что есть в анкете сабов.

– Всё?

– Всё… в рамках времени.

– И всё-таки тебе лучше её заполнить, – он кивнул на распечатку.

Это заняло около пяти минут. Пожалуй, Артемий Олегович как всегда оказался прав – от некоторых пунктов я отказался-таки.

– Ты предпочитаешь использовать общепринятые сейв-слова?

– М… «жёлтый» пусть останется… а стоп-слово – «лимит». Быстрее приходит в голову.

– Хорошо. Тогда, пожалуй, мы закончили, – сказал Хозяин, забрав у меня анкету. – Жду тебя завтра после смены.

Я приостановился у выхода.

– Почему вы согласились? Я ведь неопытный. Разве это не противоречит вашим привычкам?

– Ты интересный, – честно ответил Артемий Олегович. – И в таких случаях я всё-таки поступаюсь ими.

– Спасибо. До завтра, – улыбнувшись, я юркнул за дверь и медленно выдохнул.

Больше у меня не было пути назад.

Среда прошла в полубреду. Кидало от одного полюса к другому почти каждую минуту – то хотелось, чтобы день поскорее завершился, то мечталось, чтобы время тянулось медленнее. Совушка, Тимур и Путёнов отсутствовали, так что разрядить или зарядить обстановку своим внезапным появлением было некому – остальные, с нижних уровней, как правило, коротко здоровались и пробегали мимо. С ними у меня было душевно и ровно, несмотря на тот злосчастный корпоратив.

К концу дня начали душить сомнения. В основном потому, что слова Тимура аукались в голове, заставляя всё больше и больше ненавидеть себя за слабость. С другой стороны – кто он вообще такой, чтобы управлять моими чувствами, как заблагорассудится? Пусть идёт лесом, вместе со своими заморочками.

В шесть часов я стоял у порога кабинета Хозяина, терзаемый волнением, смущением и другими разнообразными «ениями». До тех пор, пока спокойный голос не предложил мне успокоиться и войти.

– Иди в душ. Я оставил там всё необходимое, – сказал Артемий Олегович. – На столе бланк о претензиях. Как будешь готов, подпиши и приходи в Мою комнату. Как только переступишь порог, начнётся сессия. Учитывай это и не нарушай правил.

Чувствуя себя куском мяса, как-то неправильно приделанным к костям, я принял душ, надел халат для клиента и уставился в зеркало. Что я делаю?

То, что даст мне избавление. Хотя бы на время – полный покой. И возможность вырваться из лап всех Доминантов «Алого пути».

Всё будет хорошо.

– Всё будет хорошо, – повторил я своему отражению.

Тихонько преодолев тёмный коридор, соединяющий кабинет, туалет, ванную комнату и игровую, я какое-то время постоял возле двери, восстанавливая дыхание. И, стряхнув с глаз влажные пряди, распахнул её одним плавным движением.

– Закрой дверь, – совсем другим, непривычно-холодным тоном приказал Мастер. Я закрыл её, не забывая про запрет опускать голову и производить шум.

В игровой Мастера преобладал точечный фиолетовый свет. Лучи мягко ниспадали на его фигуру, расположившуюся на кожаном диване. За спиной громоздился шкаф с девайсами, по центру комнаты была металлическая конструкция для подвешиваний. У дальней стены – андреевский крест.

Несколько томных мгновений мы провели в тишине. Дыхание Мастера было глубоким и затяжным, моё – поверхностным и нервным, но я не двигался и не дрожал, каким-то чудом умудрившись возобладать над своим телом.

– Сними халат.

Я стянул с себя одежду, сбросил к ногам и остался полностью обнажённым.

Хищно поднявшись, Мастер подозвал меня раскрытой ладонью.

– Подойди.

Стараясь идти ровно и спокойно, я ступил на мягкий тёплый ковёр.

Окинув изучающим взглядом моё тело, Мастер пошёл по кругу. Медленные монотонные шаги, шуршащие, тяжёлые, почему-то успокаивали. Прикосновение к пояснице сбило дыхание, и по спине побежал колючий холодок.

Самым важным в этот момент было то, что я чувствовал его власть. В ней хотелось раствориться. Ей хотелось поддаться. Мне хотелось ублажить и порадовать его, и это, только это имело значение.

– Дыши медленно и глубоко. Я хочу увидеть.

О чём шла речь, мне было неизвестно.

Затем произошло странное. Сильные руки уверенно легли на плечи и потянули назад, вынуждая выпрямиться, изогнуться до ломоты. Пальцы впились в какие-то точки, очень ловко выжав из мышц острую боль. Я даже не знал о существовании подобной – внутренней, разрушительной. От удивления и испуга я не закричал, а только издал полустон, который сам же услышал будто сквозь бархатное полотно.

Пальцы Мастера тем временем выскользнули из соединений мышц, опустились вниз, поддели что-то под лопатками и вновь впились в моё тело. На этот раз я уже не сдерживался.

– Тебе нужен кляп, чтобы вести себя тихо? – прижавшись к моему уху, прошептал Мастер.

Я прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Боль текла по спине, вниз, разъедая мышцы. Сердце билось, словно обезумевшее.

Мы простояли так ещё несколько минут, пока я не восстановил дыхание. Затем давление на болевые точки ослабло, и Мастер позволил мне расслабиться.

Боль убаюкивала. Я сразу понял, что влюбляюсь в это ощущение – не похожее ни на что. Я буду от него зависим. И буду его желать.

Дождавшись, когда боль отступит, Мастер подбил одну мою ногу обнажённой ступнёй, вынудив встать свободнее.

– Вот так. Не шевелись.

На секунду оставив меня, он вернулся с верёвкой. Чёрным, пронзительно-аспидным джутом. Он был депилированный и разрезанный на части, будто заготовка, но выглядел совсем новым, жёстким. Специально для меня?..

Мастер остановился напротив. Описав ладонью мою фигуру и поправив положение рук, будто какой-то художник – тело натурщика, заставил встать на колени. И началось то, чего я ждал с почти мучительным предвкушением.

На самом деле, не предполагал, что это будет так – медитативно и медленно. Даже мне, человеку с низкой чувствительностью, удалось почувствовать почти каждый миллиметр верёвки, каждый вдумчивый узел, каждую эстетически-кристальную петлю. Тело поглотили точные, чёткие, профессиональные рывки, вынуждающие меня покачиваться в такт вязке. Почти транс.

Но здесь не нужна была ни музыка, ни концентрация. Моё тело изломали во что-то идеальное, и я кожей чувствовал, какое удовольствие приношу своим покорным принятием новой формы. Этого было более чем достаточно.

Мастер не оставил мне возможности двигаться свободно. Лодыжки притянул к бёдрам, усадив так, что мышцы заныли от напряжения. Голову задрал вверх, руки закрепил на конструкции и навязал по всей их длине, от запястий до плеч причудливую сеть.

Лишь когда между моими закреплёнными запястьями на несколько секунд оказался танто, я понял, что изображаю самурая. Заносящего над собой оружие, чтобы совершить сэппуку. Видение пленило, и я расслабился, погрузившись в пустоту вынужденного покоя. Это было прекрасно.

Прошло так много времени, что я успел полностью успокоиться. Так что тянущее касание кожаного чёрного кнута немного отрезвило, но лишь немного.

На неуловимую секунду во мне проснулось любопытство, и я вспомнил, как называется такой девайс, плетёный, с длинным хвостом – кнут палача. Сложный в управлении. В сообществе такой вообще используется крайне редко…

– Я нанесу тебе двадцать ударов.

– Да, Мастер.

Первый удар был почти несущественный. Просто игривый удар-захват. Я даже задышал спокойнее, подумав, что выдержу всё без лишнего шума. Но уже с четвёртого жгучая боль вспыхнула и заставила дёрнуться вперёд.

– Сиди ровно, – угрожающе сказал Мастер. Я выпрямился, вовремя вспомнив о положении тела.

Удары были точными. К седьмому я знал, где начинается и заканчивается моя особо болевая зона – до миллиметра. А ещё я, наконец, понял, зачем нужно прислушиваться к себе.

После десятого последовала остановка. Мне дали отдышаться и растянуть мышцы, уже «разогретые», налившиеся кровью под кожей.

– Тебе хорошо?

– Да… Мастер.

С болью в тот миг мы познакомились заново.

Она окружила меня и оказалась ещё красивее, чем я видел когда-либо. Пленила обещанием бесконечности и вытащила из слабого, хрупкого тела, изгибающегося дугой в рефлекторной попытке избежать страданий. Беззащитность. В ней я находил себя. В ней я себя знал – такого, какой я был на самом деле.

Я не был рабом боли. Я был её самым близким другом. Только друг может подарить спокойствие и свободу. И никто другой.

Это магия тела. Моя единственная верная защита, мой кокон.

Двадцатый удар я провожал хриплым стоном. Кричать уже не хотелось, и слёзы я ощутил только к концу. Где-то в плотной эйфории был Мастер, и я пытался уловить его желания, хотя уже не видел и не слышал. Уже не умел.

Чтобы вернуться, потребовалось время.

– Молодец, – наконец, сказал Мастер, оказавшись рядом. – Но ты шумел.

– Накажите меня, Мастер, – я сглотнул, вновь выпрямляясь в струну.

Всё моё тело было влажным, поэтому его ладонь скользила с трудом, растягивая кожу. Лишь у низа спины она пошла легче.

Дальше для меня существовали только фрагменты. Я поплыл, едва ухватывая суть: маленький тонкий металлический прут, огонь, жжение на лопатке, кажущееся одновременно невыносимым и желанным.

Поедающий голодный взгляд Мастера.

А потом – расслабление всего. Я полностью пропустил момент между перемещением своего тела из игровой в личную спальню, возникновение на моем теле повязок и одеяла. Пришёл в себя, только когда Артемий Олегович позвал по имени и присел напротив.

– Ты удивительный, – с восхищением сказал он. – Как самочувствие?

– Космос, – выдавил я. Это была чистейшая правда.

– Что и где болит?

– Пока не разобрался, – я нервно захихикал и так же резко заткнулся. – Слева…

– Я тебя клеймил, – Хозяин прикусил губу, вглядываясь мне в глаза. – Редко удавалось.

Я хотел было потрогать самое больное место, но Хозяин меня остановил, прихватив за покрасневшее запястье.

– Не лезь пока. Я обработал их, не стоит пока что трогать. Слушай… у тебя вообще есть какой-то лимит? Ты проверял?

– Может, только в сексе…

Артемий Олегович взлохматил волосы и вздохнул.

– Тебе следует быть очень осторожным, если продолжишь. Сможешь выйти завтра на работу или мне подготовить замену?

Я пошевелился. Спина тут же отозвалась гаммой ощущений, едва не уронив меня обратно в болевую наркоманию.

– Смогу, – прошептал я.

И внезапно даже для себя… взял и отключился.

========== 6 – Просьба или приказ ==========

Среди ванильных считается, что БДСМ – это синоним насилия.

Так случилось и с Катериной, когда я устал отбиваться от её вопросов насчёт работы и рассказал правду. Пока я вёл оборону, она успела напридумывать чёрт знает что, начиная с того, что я элитная шлюха, заканчивая тем, что секретный агент. И когда я рассказал, что администрирую БДСМ клуб, реакция была ожидаемо острой.

Она долго не могла меня понять. Очень долго.

Говорила, что я ввязался в небезопасное общество. Что злые «некто» обязательно втянут в неприятности или вообще в преступный мир. Что я обязательно пострадаю и никогда не смогу уйти, если не сделаю этого прямо сейчас. В этой аббревиатуре она видела нечто жуткое, необъяснимое, таинственную бездну, из которой не выбраться и которую «нормальным» людям не постичь.

Переубеждать её было бессмысленно. Для этого требовалось расписывать всё до мельчайших деталей – постулаты, правила, значение и необходимость жёстких рамок, в которых сообщество обитает. Не хотелось. Я не считал, что должен стараться для человека, который не готов меня выслушать.

Спустя пару месяцев, ведомая интересом и подстёгиваемая моим равнодушием, она разобралась сама. Разобралась – и начала задавать вопросы. Что и как, почему, зачем. Куда и где. Многое показалось ей интересным и вытащило сокровенные фантазии из глубин подсознания. Так моё увлечение заново познакомило Катюху с самой собой.

Наблюдая эту ситуацию, я понял, что понимание – это великое оружие. Когда понимаешь – ты непобедим. Никто не сможет тебя переубедить, если вопрос изучен досконально и выводы давно сделаны.

Я взял этот постулат за свой личный, жизненный, и честно старался применять его всегда. Всегда, как бы сильно мне ни хотелось поддаться эмоциям и послать всё к чёрту.

Например, как в ситуации с Тимуром.

Что было известно наверняка – его агрессия ко мне имела корни и изнанку. Я не делал ничего, чтобы заслужить её. Всегда был предельно отстранён, дружелюбен, мягок. Мы даже не разговаривали толком до чёртовой зажигалки.

Что-то здесь было не так. И я хотел одного – обрести понимание.

В четверг я действительно пришёл на работу. Точнее приполз и лежал на столе пластом, будто змея на тёплом камне. Даже необходимость заняться складом не могла сдвинуть с места моё измученное болью и недосыпом тело – я лежал так усердно, будто сверху была бетонная плита, а на ней стоял весь клуб вместе с его обитателями. Организм замедлил все возможные процессы и предпочёл существовать между болезненной явью и блаженным ничем.

«Алый путь» тем временем продолжал жить своей жизнью. Из манч-зала доносилась музыка, из курилки – голоса. Ему, вместилищу одиноких душ, всё было нипочём. Как всегда.

– Вова… – проанализировав моё состояние, Валера решил не вынуждать двигаться и обошёл стойку. – Ты живой?

– А? – приподнявшись, я неловко поправил очки. – Ага…

– Вот, – он положил на глянцевый стол листок с тремя именами. – Клиенты на следующую неделю. У Ирины надо проверить справки, если период закончился, она сдаст анализы.

Пришлось шевелиться.

Боль выматывала. Очень скоро организм перестал воспринимать её как нечто пикантное и обратил против меня. Следом опомнилась психика – был стресс, была беда, алярм-алярм. Неудивительно, учитывая, что Артемий Олегович разошёлся не на шутку, особенно когда давил на болевые точки. Утром на лопатках, помимо ровных гладких пятен и рассечений от кнута, я обнаружил пронзительно-фиолетовые синяки.

Всё-таки у него был удивительный контроль ударов. Даже следы составляли узор, чем-то напоминающий тесты Роршаха – симметричную красно-фиолетовую бабочку. Правда, не цельную, в обход позвоночника и суставов.

– Знатно отделали, да? – с каким-то сожалением спросил Совушка. – На тебе лица нет. Может, стоило взять отгул?

– Обойдётся.

Мы повернулись.

Тимур стоял, расслабленно положив руку на стойку. В пальто, буквально с улицы, холодный, мрачный.

– Обойдусь, – согласился я, устало улыбнувшись. Препираться с ним не было никакого желания, да и сил.

Заполняя таблицу, я невольно прислушивался к разговору.

– Кажется, это тебя надо благодарить, – ёрничал Совушка, мгновенно переключившись с серьёзности на злое веселье. – Если бы не твоя зажигалка, был бы наш администратор целёхонький.

– Чушь.

– Нет, а вдруг увлечётся человек? Пропадёт совсем, и не будет ему больше дела до нас? – внезапно Валера положил руку мне на плечо, и я взвыл, едва сдержав крик. От неожиданной боли мышцы сжались, доставляя ещё больше страданий.

– Извини… извини, прости, – потеряв лицо, забормотал Валера. – Я не…

– Всё нормально… – я вернул ему лист. – Идите. У вас обоих скоро клиенты…

Совушка ушёл, бормоча под нос что-то извинительное. Тимур остался. Полагаю, он опять собирался мне что-то доказывать.

Какое-то время мы провели в тишине. Я отдыхал, устроившись в единственно безболезненном положении, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Ожог горел так, что хотелось скулить, но я не мог расклеиться перед ним и с нетерпением ждал, когда останусь один.

– У тебя кровь, – тихо сказал Ларионов.

Неуклюже дёрнувшись, я скинул со стола копии медицинских справок. Тимур вдруг каким-то фигом оказался рядом и аккуратно подхватил за руку.

– Вова, твою мать…

– Всё… нормально.

– Замолчи.

Я притих. Свободной рукой Тимур осторожно оттянул ворот моего пуловера.

– Повязка отклеилась. Пойдём, – говорил он всё так же глухо, и я почему-то послушался.

Ларионов привёл меня в свои «апартаменты». Все они по структуре были аналогичны комнатам Артемия Олеговича, только попроще и, конечно, поменьше – коридор с диваном и вешалкой, игровая и душевая.

– Сможешь снять сам?

Я сглотнул и присел на край диванчика, изображая вселенскую печаль. Тимур вздохнул и в пару ловких движений стащил с моего тела злосчастный тёмно-зелёный пуловер с небольшим алым пятном. Жаль, я не додумался надеть что-нибудь чёрное.

Затем он принёс аптечку. Положил ладонь мне на шею и властно, уверенно наклонил вперёд. От такого простого на первый взгляд действия горячий ком вспыхнул под ложечкой и упал в низ живота.

Какое-то время я просто терпел – сказывалось угнетённое состояние. А затем резко, словно проснулся, осознал: это был Тимур.

Тимур, который считал меня и подобных мне чуть ли не грязью, сейчас возился с моими ранами. Его руки – бережные, его дыхание – поверхностное…

Жаль, я не мог увидеть его лица.

– Почему и ты… – на грани слышимости выдохнул Ларионов, проходясь смоченной в перекиси ватой по ранке.

Наверное, больше всего его поразило клеймо. Оно было небольшим, в форме креста – полоса на полосе, но ужасало знатно, я сам ошалел, когда увидел. Шрам останется.

– Что? – осторожно переспросил я, смутившись.

– Зачем тебе это? – спросил Тимур, уперевшись коленом в диван и нежно прикрывая раны свежей повязкой. – Зачем так перебарщивать?

– Только так… я… могу себя понять, – скомкано объяснил я. – У меня к тебе встречный вопрос. Почему ты помогаешь?

– Я не настолько урод, чтобы отказать в первой помощи.

– Даже мне?

Тимур огорчённо вздохнул и пропустил вопрос мимо ушей.

– Я дам тебе что-нибудь из одежды.

Соскользнув с дивана, он подошёл к шкафу, где хранил личные вещи. Такое преимущество, как и своя комната, было только у Доминантов высших уровней. Оно и понятно, никто не выматывался так, как они. Пытать людей часами тоже нелегко…

У Тимура были сильные руки. Прошитые яркой сетью вен под белой прохладной кожей, ухоженные, крепкие. Даже сейчас он двигался с животной ленцой, полностью осознавая своё превосходство. Но не сказать, что Ларионов был человеком потрясающей красоты – скорее уж обладал редкой холодной харизмой. Нос прямой, будто по лекалу. И глаза необычные, узкие, лисьи, что делало его с виду напряжённым и небезопасным.

– Она будет тебе великовата, но всяко лучше, чем без, – он протянул мне чёрную рубашку.

– Спасибо, – я улыбнулся и попытался засунуть руку в рукав, но потерпел провал. Плечи после спазма функционировать просто-напросто отказывались.

– Как ты собираешься работать, идиот? – раздражённо спросил Тимур, присев, чтобы помочь.

Добравшись до пуговиц, он вдруг поднял глаза. И в самом деле – мозаика… крапинки. Капли цвета под тяжестью теней ресниц. Я засмотрелся и не сразу понял, что Тимур тронул мои губы пальцем. Он заметил тонкую трещинку, которую я нагрыз ночью, мучительно ворочаясь с боку на бок.

Наше дыхание одновременно упало. Ровное, затяжное вдруг скомкалось и исчезло.

– Тут тоже… кровит… – заторможено заметил Ларионов.

Мы замолчали, глядя друг на друга, будто кто-то нажал на «стоп» и решил покинуть место действия, пока не случилось худшее. И теперь для нас эта маленькая пауза превращалась в бесконечность.

Я не понимал Тимура. И он меня тоже. Мы были с разных планет. Ещё хуже – из разных вселенных.

Но… мы были заворожены. Я – изъяном полу-садиста, он – изъяном мазохиста. И чем-то, что не поддаётся системам и правилам.

Тимур первым пришёл в себя. Медленно потянулся навстречу, не отводя глаз, завёл руку под ткань рубашки. Просто положил ладонь ниже моей ключицы, на покрывшуюся мурашками, взмокшую кожу. Без давления. Без нажима.

Очень осторожно.

Я сглотнул, осознавая, что сейчас он почувствует, как мой организм сходит с ума, и захотел было отстраниться, но натолкнулся на физическое бессилие. А оно уже ассоциировалось лишь с одним процессом – с сессией. С экшеном.

Я хотел его. В роли Верхнего. Хотел, а потому голова перестала работать и сознание поплыло, раздавленное желанием подчиниться. Тем более Тимур влиял на меня совсем не так, как Артемий Олегович. Не обезличивал, погружая в беспомощность ещё глубже и пользуясь моей психической зависимостью, а скорее… вытаскивал?

– Не ходи к нему больше, – прошептал Ларионов.

И, похоже, не собирался давать никаких объяснений этой… просьбе. Или приказу?

– Почему?..

Так же аккуратно убрав ладонь, Тимур встал. Он и сам, пожалуй, не знал, что ответить. И пока наружу не показались шипы, я решил уйти – всё это было для нас уже чересчур.

Я вышел из его комнаты почти бегом, трясущимися руками вталкивая пуговицы в прорези. Но даже боли не почувствовал – меня контузило. Сердце грохотало, голова кружилась и хотелось поскорее разорвать ниточку не пойми откуда взявшегося взаимопонимания.

Если я правильно понял… он тоже в беде. Я не один. Худший выбор из выборов для меня – Тимур, который в принципе, что бы ни случилось, не увидит во мне равного. Худший выбор из выборов для него – я, ничего из себя не представляющее пустое место.

В приёмной оказался Артемий Олегович с бухгалтером Татьяной.

– Вова, нужны распечатки за октябрь, – сказал Хозяин, озабоченно впившись взглядом в моё серое от пережитого лицо.

Я торопливо окунулся в работу с документами и через три минуты подготовил всё необходимое. Бухгалтер кивнула, забрала бумаги и поскакала на своих высоченных каблуках к выходу. Они работали в другом офисе неподалёку. Просто в «Алом пути» им вряд ли удалось бы сосредоточиться…

– Ты точно справишься? – поинтересовался Хозяин. Без лишней озабоченности, но со знанием дела.

– А… да. Я уже чувствую себя лучше.

– Тогда пойдём со мной. Хочу кое о чём с тобой поговорить.

Мы поднялись наверх. В кабинете играла музыка, стоял приятный обволакивающий запах кофе.

– Что-то случилось? – осторожно спросил я.

– Ничего серьёзного, Вова. Я успокоился и всё обдумал. Ты должен знать кое-что о себе, чтобы в будущем не попасть в опасную для жизни и здоровья ситуацию. В конце концов, ты мой ценный сотрудник.

Он пригласил меня на диван рядом с собой.

– Для начала пара слов о нашей сессии. Пожалуй, она была одна из самых качественных из всех, что я проводил. Ты меня… удивил.

Я невольно заулыбался.

– Теперь немного анализа и предупреждений. Что касается твоего тела. Если нет лимитов и чувствительность низкая, то любой Доминант может перегнуть палку, особенно если это человек, который к тебе равнодушен. Будь аккуратен и всегда оговаривай все риски. Далее – ты быстро входишь в состояние сабспейса. И тебя оттуда вытащить не может даже острая боль. К тому моменту, как мы перешли к наказанию, ты уже «улетел». Это тоже всегда надо держать в уме.

– Я всё-таки наркоман, – неуместно пошутил я.

Но Хозяин поддержал:

– Вроде того. Скорее всего, это связано с патологией рецепторов. Твой организм как бы… теряется, при появлении болевых сигналов. Видишь ли, у разных людей выделяется разное количество эндорфинов в моменты стресса. Кому-то вообще не удаётся расслабиться. А тебе – удалось ещё до бондажа. Потому что я причинил тебе сильную боль, и организм дал такой же сильный ответ. Для многих такая боль – мышечная, не является чем-то необычным. Особенно для женщин и профессиональных спортсменов.

– Это было здорово, – прошептал я. – Такое странное чувство.

Артемий Олегович заулыбался.

– «Здорово», хах… ладно, теперь о внутреннем состоянии. В сочетании всё, что я перечислил, накладывается на то, что ты чистый сабмиссив.

– А?

– О чём ты думал, когда я тебя связывал?

– О том… ну… как быть… лучше?

– Как сделать приятно? Как ублажить?

– Ну да. В этом ведь весь смысл?

Артемий Олегович поднялся.

– Далеко не все так считают. Чаще всего, особенно здесь, в клубе, всё наоборот. Доминант ублажает клиента-саба. Даже в игре.

– Но какой смысл быть сабом, если…

Я завис, обдумывая полученную информацию. А ведь точно. Никогда не замечал такой особенности.

– В моём клубе рабы – это Доминанты, несмотря на то, что они Верхние. Они подчиняются правилам. Они совершают только те действия, которые необходимы нижнему. Ничего не поделаешь. Но это неправильный расклад. Только я могу позволить себе правильный – быть не связанным с сабом денежным вознаграждением и играть в своё удовольствие.

– Кажется, я понял.

– Ты психологически настроен на полное подчинение. И хорошо, что пока что об этом знаю только я.

– Почему?

Артемий Олегович смахнул волосы назад. Он выглядел необычно живым, суетливым – мне нравилось за ним наблюдать. На душе было как-то легко.

– Можешь считать эту черту золотым билетом Доминанта. И мой тебе совет – осторожничай. Не все такие, как я. Не все будут аккуратны.

– Спасибо вам… за всё.

– Что ж… мне было приятно. Есть ещё кое-что, о чём я хотел поговорить.

– Да? – я уже встал, но сесть обратно не решился.

– В субботу я собираюсь провести вечер с гангстерской тематикой в ВИП-зале. Подготовь всё.

– Как скажете.

Я двинулся к двери и взялся было за ручку, но внезапный вопрос заставил меня остановиться:

– Вова, а ты не хочешь составить мне компанию?

– Что? – я обернулся через плечо.

– Пойти в качестве моего сабмиссива, – пояснил Хозяин.

– Почему… я?

– Экзотично, – размыто пояснил Артемий Олегович. – Мне понравилось, как ты выглядел в бондаже. Полагаю, ошейник тоже будет смотреться неплохо.

Когда он рассмеялся, я вздохнул с облегчением.

– Раз уж я втянул тебя в это, то могу познакомить с кем-нибудь. На такие встречи приходят не только пары, но и одинокие Доминанты, ищущие постоянного партнёра. Только мои друзья, которым можно доверять, и сотрудники клуба. Если ты не против новых знакомств, при учёте всего, что я сказал.

Это было почти смешно. Хозяин решил помочь устроить мне личную жизнь, что за милости. В голове вдруг возникло лицо Тимура и его просьба. Но ведь я не собирался на сессию – просто тематический вечер. Почему бы и нет?

– Я не против, – наконец, сказал я. – Это означает, что я могу попасть в чужие руки?

Хозяин хмыкнул.

– В анкете ты проигнорировал пункт передачи другому Доминанту.

– Да… не подумал, что это важно.

– Против?

– Нет, я… я могу. Если вы доверяете этим людям, то, полагаю, мне нечего бояться. Всё так?

– Именно.

– Тогда договорились. У вас есть особые пожелания?

– Выбери что-то соответствующее образу. Желательно классическое и не вычурное. Рубашка, брюки, подтяжки. Галстук не нужен, я подберу тебе ошейник.

– Хорошо.

Спускаясь по лестнице, я окончательно выпал из реальности. Забавно, но, похоже, мне следовало поддаться искушению намного раньше.

Теперь всё стало проще.

Лугашин явился к середине рабочего дня.

Пряный, загоревший и неизменно навеселе. Но веселье это было не похоже на шутливое настроение Совушки – пустозвонское и гаденькое, оно иной раз даже меня доводило до крайностей. Мы с Елизаром и до истории с зажигалкой общались из рук вон хреново. И как только история про корпоратив дошла до его ушей, Елизар поспешил доебаться.

– То-то ты такой тихий, – сказал он первым делом.

Стоит признать, Елизар обладал очень приятной внешностью. Он был смазливый. Длиннющие ресницы, чёрные, густые, словно искусственные, мгновенно притягивали взгляд к карим глубоким глазам. Неизменная лёгкая щетина, развязное поведение, сигарета за ухом, прикид а-ля ловелас. Колоритный тип – ещё и настоящий профи. Единственный, кому удалось подобраться к профессионализму Артемия Олеговича. Насколько я знал, Елизар любил душить во время сессий, притом так, что «почти-почти». До последнего.

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой, – прохладно ответил я, уже порядком измученный болью и размышлениями. Только с ним мне удавалось на полную включать «администратора», потому что бесил по-страшному.

– Да ладно тебе, солнышко наше ясное, – свесившись со стойки, прохрипел Елизар. – Что пробовал-то? Связывали тебя? Трахали? Лупили?

– Ещё раз повторюсь, – процедил я. – Не твоё дело. Если не понимаешь по-хорошему, разберёмся через Артемия Олеговича.

– Какой ты скучный, – рассмеялся Лугашин. – Но знаешь, я бы с радостью тебя придушил. Давно уже мечтаю.

– Елизар, оставь его в покое, – внезапно вмешался пробегавший мимо Совушка.

Я впервые был настолько рад его видеть.

– Да ладно вам, это же вообще сказка – мазохист на месте администратора. Противоречие мира, как оно есть. А вообще я давно знал, что с тобой нечисто.

– Елизар, свали отсюда, а, – огрызнулся Валера.

Лугашин, смеясь во весь голос, поплёлся наверх. С Совушкой он предпочитал не связываться, как и многие другие, – этот кого хочешь заебёт, если разозлится.

– Забей на него, – сказал Валера. – Или, может, к Хозяину сходишь?

– Надоест – обязательно.

Когда он ушёл и я остался наедине с собой, боль очухалась и снова занялась ковырянием моего организма.

Проще всего было не шевелиться, но я чувствовал себя откровенно неуютно в рубашке Тимура и никак не мог найти свободную позу. Потому что ощущал её каждым участком кожи. Чуть свободную в плечах, с едва уловимым запахом его тела и парфюма.

Боже… лучше бы он и дальше не обращал на меня внимания. Потому что так недолго и привязаться. Или ещё хуже…

Влюбиться.

========== 7 – ВИП ==========

С того разговора мы с Тимуром старались не пересекаться.

Случилось лишь пару раз – после смены он вернул мне пуловер, а в пятницу коротко поздоровался и забрал выстиранную рубашку. Никаких издёвок и едкой злобы в мой адрес. А точнее – вообще ничего.

Это было больно. Оказывается, краткие перепалки, по сравнению с равнодушием, цепляли несущественно. Я ловил себя на том, что провожаю Тимура взглядом и нервничаю, стоит только услышать шаги на лестнице.

Идиот же. Идиот…

Совушка тоже притих, правда, приглядывал. Появлялся в приёмной чаще обычного, вертелся рядом в свободное время, пытался занять меня разговорами. И я окончательно перестал на него злиться.

Сегодня у Валеры была сессия в красном, так что к семи я был на своём месте – наблюдал, забившись в тёмный и дальний угол.

Девушку, с которой разыгрывался экшен, звали Олеся, и она всегда изображала томных восточных пленниц. Внешность располагала – жгучая, броская, запоминающаяся, темноглазая брюнетка с пышным бюстом.