Текст книги "To Stop (СИ)"

Автор книги: Элиза-чан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

За окном уже темнело, Иккинг всё не возвращался со своего загадочного дела (вот что он может делать, если, как поняла девушка, на него совершенно не возлагают хоть какие-либо обязанности вождя?), поэтому уже под полным покровом темноты, надев плащ, Хофферсон отправилась на разведку.

Ну кто же знал, что темнота для полулюдей – повод ещё больших гулянок и веселья?

– Сегодня налетаем на остров Бой-баб! Помним, не бить на полное поражение! Не злите Большегрудую Берту! – Плевака орал в основном на молодых. – Кто принесёт больше трофеев, тот и выиграл!

В этой шумихе было очень просто пробраться к самому высокому дому, от которого пахло целебными травами. Если бы викинг не стояла посреди площади, чуть ли не открыв рот от изумления.

Потому что то, что было вокруг неё – неописуемый водоворот красок, чешуи, силы, огня и ветра. Это было красиво, это было величественно, это она не могла описать никаким образом. Только могла поглубже спрятать лицо в меховой капюшон-накидку, что нашла среди предложенных вещей, и всё же отправиться к загадочному дому. Теперь ей было стыдно, что тот получеловек пропустит из-за неё всё веселье.

***

Иккинг внимательно наблюдал за поведением внестайного Тайфумеранга, записывая все движения и зарисовывая в книжку. Беззубик рядом уже всхрапывал, хотя пытался разлепить веки. Записи получались нечёткие, потому что поточить уголёк в темноте даже с драконьим зрением являлось делом нелёгким. Так что юноша решил перестать маяться бездельем и захлопнул ежедневник, окончательно разбудив друга.

“Что, наконец займёмся делом?” – Ночная фурия почесал лапой за ухом и широко зевнул беззубой мордой.

“Лети тихо, это пока лишь разведка. Никаких залпов, понял, братец? Только подслушать”, – Хэддок давал наставления, когда они уже взмыли в небо. В такие моменты всаднику иногда кажется, что он летит сам. Настолько сильно его братец сливался с чернотой неба. И если бы не руки, которые ощущали тепло бегущей по чужим венам крови, то он бы терялся в пространстве. Ах, да, ещё постоянные реплики в голове.

“А как мы вообще узнаем дом вождя?” – Беззубик повернул голову к своему всаднику, который хитро на него смотрел. Где-то подвох.

“Ну ты там же уже был. И, судя по всему, это единственный дом на их острове с решётками на верхнем этаже. Мне её даже жаль, – Иккинг вздохнул и одновременно поправил педаль-рычаг на снижение. – Мне кажется, пора менять механизм. Он слишком сильно слышим”.

“Успокойся, ты менял его прошлой зимой. Просто ты слишком сосредоточен”, – Беззубик фыркнул одновременно и на озабоченность лучшего друга, и на резкие неприятные запахи на новом острове. Всего лишь триста сорок шесть ударов сердца до этого острова по небу. Неудивительно, что все драконы острова любили веселиться именно здесь.

“И правда, не удивительно. Удивителен сам факт такого договора. Поэтому надо прислушаться. Помнишь голоса взрослых, когда бывал возле дома Астрид?” – полудракон тихо пробирался сквозь пограничную черту леса вокруг поселения, внимательно высматривая самый богатый дом. Он бы и не сказал, что это чужеродная земля или культура. Даже про себя похвалился, что, похоже, его племя более развито в плане технологий – да кого смогут вырубить обычные катапульты в его время? – и даже целительства – их старейшина хранит в пучках несовместимые травы, поэтому те источали запах болотной жижи.

“Я не помню их голоса, потому что их тогда там не было. Но вон в том доме с решётками орут так, что услышит, кажется, даже обычный человек за пару вёрст”, – дракон тихо вышел из засады и приготовился идти прямо сквозь деревню. Деревню, полную викингов, которые его когда-то сбили.

“Эй, может, конечно, странное предположение, но ты хотя бы попытайся замаскироваться под человека?” – Иккинг вышел следом, высматривая лучшую тропу для такой громадины. Упрямый як.

“Действительно странное”, – Ночная фурия наклонил голову точно так же, как и его наездник, и пытался не смеяться слишком громко.

– Но нам придётся уходить из самого центра поселения пешком, мы не сможем взлететь, – сын вождя уже шипел вслух от немалого волнения. Пусть он и не сказал, что в строении зданий есть большие различия, однако расположены они друг к другу очень близко, а по самым большим дорогам до сих пор ходили люди с факелами в руках, постоянно глядя в небо. Один, они что, ждут нападения Лохматых Хулиганов каждую ночь? Это же смешно.

– И что? Куда, по-твоему, я дену седло с протезом? Буду волочить за собой, шумя и гремя сталью? – Беззубик тоже начал ворчать вслух, мотая туда-сюда мордой и недовольно щурясь. – “К тому же, если я отлично настроюсь, то смогу и так передать тебе всё, что увижу и услышу. Не отвлекай меня”, – дракон с важным видом перебрал лапами на земле для более удобной позы и начал всматриваться в одну-единственную точку. Иккинг вздохнул, пожал плечами и смиренно уселся на пятую точку ждать прямой передачи в своей голове.

В этот раз получилось всё гораздо лучше, чем когда они пробовали в прошлом. Картинка была ясная, а звуки громкие. Наверное, потому что они умудрились подобраться поближе к дому, оставаясь в пределах растений, а двое взрослых кричали друг на друга, как драконы во время ссоры.

Женщина в длинном платье, полностью скрывающем её тело, но отнюдь не тёплом, кричала со слезами на глазах на толстого мужчину с косматой бородой. Кричала о дочери, о племени, о прощенье, о празднике, о замужестве. И лучина неприятно трещала.

Юноша не выдержал информации в голове и упал на спину, зажмурив глаза от боли. Такое очень сложно воспринимать.

Беззубик толкнулся мордой ему в руку и понял, что не дождётся ответа ближайшие минут пять, поэтому присел рядом и как мог прикрыл крылом своего всадника.

“Теперь нам придётся наведаться сюда ещё раз уже под прикрытием”.

“Ты удивительно умный для вожака драконьей части деревни, – Иккинг попытался пошутить, но даже ментальные слова давались ему со странной тяжестью. А мыслить человеческим языком никак не мог. – Навестим их под прикрытием на этом странном празднике. Заедем с Йоханом. И в этот раз тебе придётся принять полностью человеческий облик, ха, – с гримасой на лице полудракон забрался на спину дракону. Последний, кажется, ничего не имел против своего человеческого облика. Разве что то, что в этом самом облике у него не было половины ступни. Весьма неприятно, на самом деле. – Я давно не видел твою детскую мордашку. Полетели домой”, – парень похлопал ладонью по голове своего друга и полностью навалился на него телом, переключая нужное положение автоматически и практически засыпая.

“Будем брать её с собой?” – ударом слухового отростка дракон вежливо напомнил, что засыпать именно в его седле весьма опасно. Последний раз они оказались посреди моря, когда этот непутёвый всадник заснул. Душ был весьма неприятным, зато перекусили на ходу.

“Не знаю. Посмотрим по обстоятельствам. Но это может выдать самого Йохана”, – парень похлопал себя по щекам. Они уже приближались к Олуху. – “Надо бы слетать на остров Целителей за травами для обмена. Понадобится очень много трав. Похоже, они снова улетели без своего главного на соревнование”.

“Я не самоубийца, чтобы жертвовать единственным механическим протезом и лететь к Бой-бабам только ради овец. Это не весело. Эй, в последний раз я участвовал в разбоях года два назад”, – с честной мордочкой Беззубик покивал и запрыгнул в дом, вытерев предварительно каждую лапу.

“Ага, я тебе верю. Прямо всей душой”, – Иккинг смешно изобразил морду своего друга, пытаясь встать в его поле зрения. – Её нет. Астрид в доме нет.

– А что ты хотел, оставляя чужестранку одну в незнакомом ей месте? – Ночная фурия который раз за сегодня насмешливо фыркнул. – Теперь ещё искать по всему острову…

Комментарий к Введение в жизнь

Все шутки про запахи смотрите в примечаниях автора в шапке.

========== Четыре неба ==========

– Опасный. Знаешь, ты кажешься опаснее всех них вместе взятых. У тебя жуткие глаза, особенно, ночью, – Астрид усмехнулась, снимая капюшон с головы и поправляя волосы. – Мозги, наверное, просвечивают.

– Ты мне только что попыталась сделать комплимент? – Иккинг поморщился и остановился на пару секунд, начиная шипеть. Солнце начинало вставать. – Слушай, я понимаю. Ты не хочешь сидеть на месте и всякое такое. Но спать-то ты должна. Все должны спать. Не отрицай этого.

Беззубик согласно гоготнул, с шуршанием продолжая переставлять ноги.

“Эта безрассудная девчонка поплатится за свою выходку. Сделай с ней что-нибудь, а то она нам на шею сядет!” – дракон мельтешил хвостом, с каждым разом одна из полостей царапалась о гравий, ветки и сухую траву с противным скрипом, что заставляло юношу морщиться ещё сильнее.

– Не отрицаю, – девушка пригладила полоски из кожи, которые составляли её юбку, и зевнула.

– Агр, я также понимаю, что ты, откровенно говоря, хочешь отсюда сбежать, – Хофферсон старалась не подавать виду, что её это сильно напугало, такая фраза обычным и простым голосом. Кровь отхлынула от лица, губы сжались в тонкую линию, а брови свелись к переносице, – Но твоя жизнь пока что висит на мне. Эй, чего такое выражение лица? Сама сказала же, что я, вроде как, умный, – его голос был усталым. – Возвращаясь к теме, прошу, не воспринимай меня как врага. Тебе тут, кроме нас с Беззубом, никто не поможет.

Астрид чувствовала, словно её то ли шантажируют в безвыходной ситуации, то ли ставят в положения выбора с единственным правильным ответом, который ей не по душе. Внутри скребли драконы своими когтями и шипами, но она в который раз обращает на голос жениха. Уставший, надломленный, со странным хрипом и нотками неуместного баса.

Им определённо надо поговорить до того, как что-то делать по отношению к друг другу. Руки девушки пытались дотянуться до лезвия за спиной, которое успокаивает своей прохладой и своим лёгким металлическим запахом, вбивающимся в ноздри, а затем в подкорку головы. Но пальцы не дотянулись, как только в голове всплыл образ вымотанных жёлто-зелёных глаз гад… дракона. И глаза напротив неё были такие же.

– Наверное, вчера мы действительно мало поговорили.

– Предлагаешь преодолеть неловкость и порассуждать над нашей ситуацией?

– Ну да, женишок, – девушка ухмыльнулась и пошла по тропинке к самому большому дому.

“Тебя сделали, женишок”, – Ночная фурия выдохнул клуб дыма и подтолкнул своего наездника мордой вперёд, как бы направляя по нужному курсу. Но на такой обычный и дружеский жест обычное нереагирующий Иккинг зашипел по-драконьи и чуть ли не скривился от боли.

“Я проявил обычную дружелюбность и солидарность, не отвечая что-то в ответ. И… Хель… Я подойду к вам попозже, вернусь к Готти всё же, зайду за каким-нибудь зельем от боли. Предупреди её”, – Хэддок медленно поплёлся в обратную сторону по тропинке.

Только его брат подозревал, что не к Готти, да и вернётся он не скоро. Это было обоюдное молчание со стороны обоих, балансирующее на хрупком равновесии подсознательного понимания ситуации. Они не будут говорить об этом вслух. Поэтому всё будет продолжаться в нормальном темпе. Так надеялся Беззубик.

Он, конечно, предупредит необратившуюся девчонку – пусть та и не понимает языка драконов, но в такие моменты выручат жесты и мимика, – однако сначала…

Раздался злобный рёв на весь остров, который сотрясёт даже скалы.

…разошлёт клич о неприкосновении Иккинга и надобности держаться подальше от оврага в запретном лесу. А драконы уж сами сдержат своих всадников.

Он вожак драконьей части деревни, насколько бы молодым не был. Ночные фурии всегда считались самыми опасными, самыми быстрыми, самыми убойными и поэтому уважаемым видом ещё до времён дара Локи. Может быть, поэтому их всё меньше и меньше. Ночная фурия и не мог подумать тогда в детстве, когда встретился своим умирающим взглядом с таким же одиноким и потерянным, как и он сам. Беззубику (не смотря на свой статус, ему всегда нравилось своё имя, каким бы смешным оно не было, потому что его дал ему он, его всадник, Иккинг) всегда были по душе его уши, его вытянутая морда, его втягивающиеся клыки, его обтекаемое ветром тело, его огромные крылья, которые ловили волны воздуха, его мощные лапы, его длинный хвост. Ему нравился протез, который смастерил специально для него его всадник, он находил в неумении летать самому и дарить это чувство свободы неким подтверждением братства на всю жизнь – мы с тобой зависимы друг от друга до гроба. Ещё в детстве получеловек захотел помочь абсолютно всем, чем сможет, своему единственному другу. И когда тот не смог обратиться вовремя, то убедился в своём решении полностью.

Быть тем, кто открывает небо другому – просто невероятно.

Беззубик шаркал хвостом, не пытаясь догнать блондинку, и размышлял дальше. Она одна из будущих граней свободы его всадника. А раз так, Беззубик сделает всё, чтобы свобода Иккинга превратилась в прекрасный и полностью огранённый сапфир. Он посмотрел вперёд и недовольно фыркнул. Придётся сильно постараться для этого всего.

Один раз ему снился кошмар. О том, как его всадник обратился полностью в Ночную фурию и разорвал их пару, решив летать самостоятельно на собственных крыльях рядом со своим братом. Беззубик чувствовал лёгкость на спине, невыносимую боль в сердце, когда видел образ Ночной фурии с зелёными глазами Иккинга, которые светились изумрудами от испытываемого счастья. А потом протез заменился на ручной, боль в сердце стала ещё сильнее, и Беззубик начал падать. Он падал, падал и падал в никуда. И затем проснулся.

Тогда получеловек поджёг кровать и переполз к своему наезднику. Эй, ему было тринадцать лет от роду, а этот кошмар до сих пор является самым главным страхом жизни.

Дракон прибежал в дом и закрыл за собой дверь хвостом, вынюхивая одновременно запах Астрид. Хорошая девчонка, странная только немного. Обнаружилась она на втором этаже, спящая в его кровати. Похоже, с этим действительно ничего нельзя сделать – человеку нельзя спать на каменной плите. Зато ему можно. Дракон подогрел пламенем вокруг себя свою кровать и улёгся, принимая самую удобную позу для лап и прижимая к себе хвост ради тепла. Холодает.

– Какого яка, Беззубик! – в голове раздавался крайне рассерженный рык Кривоклыка, на что сам вождь лишь приподнял одно веко. Всё равно Ужасное чудовище снаружи и не сможет войти в дом без приглашения и, тем более, шуметь вокруг. – Опять надо не пускать своих всадников в лес? Да они там же каждый день тренируются! Как мне объяснять своему наезднику всё снова?

– Лес на то и запретный, Кривоклык, что в него запрещено ходить, – Беззуб не находил забавным то, что в их именах есть так или иначе название отростков кальция в полости рта, поэтому относился к своему всё же другу с лёгким раздражением в таких ситуациях, что было заметно по выражению морды: он явно передразнивал морду Ужасного чудовища и закатывал глаза. – И если наше более человеческое поколение этого не понимает, то это надо разъяснять.

– Вот почему вожаком не должен становиться ездовой дракон. Вот почему вожаком не должен становится молодняк. Всё ради своего всадника, плевать на своих подданных.

Кривоклык был старше Беззубика на пять лет, что, впрочем, по мнению многих, только ухудшало его характер взрослением. Ужасное чудовище любило поиздеваться над своим всадником, побить его, покусать, но такие методы воспитания никак не действовали и применялись только на публику. Поэтому Сморкала застыл в развитии мозгов на уровне десяти лет. Почему-то Ночная фурия винил про себя в этом именно красного дракона.

– Ты хочешь оспорить моё право? – рычащая Фурия сама по себе очень страшно, а когда она рычит только в твоей голове на ментальной связи с целью порвать твои слуховые перепонки и раскрошить твои клыки, то это просто доводит до всхлипов ужаса. – Так или иначе, сейчас время перемен. Многое меняется, – чёрно-синий дракон приоткрыл глаза только ради того, чтобы взглянуть на спящую девушку.

– Я просто беспокоюсь о том, что тебя оспорит какой-то юнец получеловек, который решит остаться во второй форме, – Кривоклык ухмыльнулся и начал высматривать своего хозяина. – В конце концов, мы не можем пропустить тренировки только ради того, чтобы Иккинг поймал вдохновение и смастерил что-то новое.

– Мож-ж-жете, потому что это мой пр-р-риказ. Я тебе напомню, что вождь всей деревни стоит выше над вождём драконьей части, Кр-р-ривоклык, – Ночной фурии хотелось шипеть от досады. Почему они не понимают, что Иккинг будет командовать всей деревней в будущем? Почему не понимают, что нельзя ему угрожать или делать что-то такое, что расположит его в плохую сторону к ним?

– Ладно, я просто пошутил. Спи. Скоро тренировка, в конце концов. Там и потренируемся. Выспись, вожак, – последнее слово было проговорено с лёгкой дружеской насмешкой, поэтому Беззубик поворчал вслух. Но через пару минут уже мирно спал.

Кривоклык с малым недовольством смотрел на главный дом деревни долгое время, но потом сдался и пошёл к своему всаднику. Надо попозже разбудить Сморкалу – тот, конечно, будет орать, однако игнорировать это просто, – только перед этим слетать поесть. По пути к ближайшей кормушке дракон заметил сына вождя, с недовольным лицом идущего явно по направлению к Готти. Что ж, не его это дело. Сказали не приближаться, значит, приближаться не следует именно к оврагу, не к лесу. Хотя все будут не пускать именно в лес и на фоне будет казаться, что он ослушался приказа… Да легче просто не пускать его.

Сморкала не был особенно тупой, как у всех складывалось впечатление о нём. В бою соображал довольно быстро, мог рассчитать скорость и нужный угол удара, не молясь при этом богам. О усы Тора, в конце концов, наедине с ним он вообще не прочь поиграть и пообниматься, как и сам Кривоклык. И Йоргерсон любит по-своему даже своего отца. Который давит на него и хочет, чтобы его сын стал следующим вождём. Однажды он даже предложил убить Кривоклыка, когда тот заболел, так как оружие пришло в негодность. Пф, застывшим во второй форме по собственному желанию никогда не понять уз всадника-дракона! И за это Ужасное чудовище крайне не любило старшего Йогерсона. Иногда ему даже казалось, что сам он гораздо лучше бы воспитал своего всадника, нежели этот мужик (мысль сжечь получеловека никогда не покидала его).

Кривоклыку бы хотелось, чтобы Сморкала и Иккинг подружились хоть как-то. Однако, пожирая рыбу, многого не сделаешь, если даже их вожак относится к Сморкале с таким пренебрежением.

Иккинг наблюдал, как дракон Йоргенсона пожирает переливающуюся на утреннем свету рыбу, и особо остро чуял запах сырых морепродуктов, от которых поступила кислота к горлу. Похоже, этот дракон не участвовал в забеге на Бой-баб, хотя Хэддока особо это не волновало. Доползти бы до оврага. Боль была такая, что ломала пальцы наизнанку и ранила сухожилия с мышцами осколками костей. В глазах мутнело, что юноша всё равно видел чёрные чешуйки между пальцев. Чёрные, отливающие ночным небом с звёздами.

Иккинг сжал зубы, переставляя ноги в полном изнеможении. Если такая боль просто при появлении чешуи, то какая будет, когда у него начнут отрастать новые кости для крыльев и хвоста? Об этом не хотелось думать, но мысли сами закрадываются в голову. Беззуб так же ломался или Иккинг такой особенный?

Юноша запнулся три раза о корни дубов, четыре раза о собственные ноги и два раза врезался в одно и то же дерево. В глазах одновременно темнело и пестрило так, что зелёные листья и трава казались ядовито-жёлтыми пятнами среди темноты. Каждая сломанная ветка, каждый задетый сучок, каждый шорох листвы отдавались волной боли по всему телу, словно перекручивая внутренние органы.

И впервые в жизни ему было настолько страшно. Само превращение внушало ужас, страх, трепет. Он думал, что никогда не поднимется в небо сам и смирился с этим – так лучше, так проще, когда ничего не изменится. Сейчас Иккинг мог бы осчастливить отца, поставить на место своего зазнавшегося троюродного брата, да вообще решить проблему всего племени. Но… скорее всего…

Он превращается в Ночную фурию.

Главное условие превращения – незнание кого-либо о твоём превращении. И это было настолько плохо, что парень готов был отправиться прямо в Хельхейм и переждать всю ломку там, нежели тут. Он не может сбежать, как Беззубик в своё время. Он же сын вождя, у него чёртовы тренировки, у него появился груз в виде буйной девчонки, которую постоянно надо держать рядом с собой, иначе ему и ей придётся худо. И, как бы неприятно не было, если он пропадёт, его будет искать вся деревня. А идущим по запаху драконам нет равных.

Хэддок остановился в попытке вытереть пот со лба и шеи, но даже собственная рука не слушалась и не могла опуститься на нужное место. На самом деле, он был уже без понятия, где у него голова, где шея, а где руки.

Было жарко. Муспелльхейм настоящий.

И превращение было неправильным. Юноша ощущал дым в лёгких, ожоги внутри горла – магия начинала перестраивать органы под огненное дыхание. Что должно случаться только после года начала оборота. Конечно, подзадержался он знатно, слух с зрением и обонянием появились ещё в детстве. Но как-то гордости от такой особенности шатен особо не испытывал. Вот уже действительно, позор рода. Весь из себя умный, не накаченный, с самым большим периодом обращения.

В принципе, он ещё мог превращаться в Скрилла или что-то же настолько тёмного окраса. Но это было на уровне глубже, чем подсознание подсознания – он просто знал, кем являлся. Поэтому не обратился к Готти за болеутоляющими, как делали сейчас все его обыкновенные ровесники (а говорят, первые полулюди во время своих превращений умирали от боли довольно часто).

Когда Иккинг падает с обрыва в тайное место, то ушибает голову, плечи, спину, однако всё равно вздыхает с большим спокойствием. У этого места была аура безопасности, таинства детства, загадочности. Здесь было хорошо. Здесь были лучшие воспоминания: знакомство и игры с Беззубиком, черчение протеза, рисование, первый старт полёта, веселье-веселье-веселье. Небо изумрудно-зелёное, земля красно-коричневая, цветы сладкие и озеро белое.

Хэддок думал, как они теперь будут летать, раз у него появятся собственные крылья – на самом деле всегда мечтал о паре кожаных, тугих символов свободы за спиной, – ведь хотел, предавался грёзам о том, что в своё время выберет вторую форму получеловека для того, чтобы почувствовать свободу в любой миг, когда захочешь. Но они зависимы друг от друга. Беззубик никогда не захочет летать один. Это – его самый глубокий страх, прочно засевший в большом сердце. И отец потребует сместить брата и встать во главе всего племени сразу. Именно полулюди, выбравшие вторую форму воплощения и не имевшие особой привязанности к наезднику или дракону, становились некими посредниками между волшебной и более человеческой частями племени, некими предводителями драконов, как более разумные и беспристрастные. Поэтому – да, точно, отец потребует этого. И, как всегда, не будет слушать ответ. Всё-таки в человеческой форме лучше…

Иккинг потерял сознание от боли тогда, когда пошёл дождь с градом в полную силу. Однако влага, только касаясь кожи юноши, испарялась в тот же момент – магия сделала его кровь кипятком, не давая начинать испаряться внутри сосудов и вен.

Полулюди возвращались с соревновательного набега на Бой-баб, неся в руках всё самое блестящее, самое ценное на вид, что удавалось утащить у самых воинственных женщин архипелага. Особо безрассудные и довольные жизнью несли в руках золотые нагрудники или украшения. Астрид, на удивление самой себе, находила блестящую чешую в каплях дождя очень красивой, похожей на перелив качественной стали, только гораздо лучше.

Большой и сопящий гад преградил выход из половины комнаты, так что девушка была зажата в маленьком уголке помещения. Зато было рядом окно. Так бы Астрид давно убежала туда, откуда её недавно увели. Она видела, как этот неполноценный гад пошёл туда, что находила крайне нечестным.

Беззубик твёрдо пытался сдерживать своё выражение морды, чтобы не высказать, насколько его смущала нынешняя ситуация – так уж получилось, что в итоге он лишь притворяется спящим. Сейчас был идеальный момент для воспитательного разговора, который надо провести обязательно, вот только превращаться в человека совершенно не хотелось, а разговаривать рыками с ней бесполезно. Вот врываться в мысли… Для этого и повод нужен. Беззубик жалостливо уркнул и накрыл морду лапами.

– Где этот чертёжник?! Никто не видел моего сына? – Астрид услышала сильный рёв с улицы, от которого дрожали стёкла и который был явно знаком. Нынешний ярл. Отлично. Может быть, если она сделает первую услугу этому бородатому мужчине, то тот начнёт относится к ней хоть как-нибудь. Глядишь, и поможет чем.

Как только Хофферсон встала и сделала полшага, ей молниеносно преградила путь чёрная тень, зарычав очень тихо, но угрожающе. Волна звука прошлась от ступней до самой макушки девушки, отдаваясь пульсацией в глазах и эхом в ушах. Немного, совсем немного викинг затряслась от ужаса.

– Не смей. Не смей говорить вождю, где Иккинг, – в голове раздалось шипение и складывалось в знакомый язык. И даже яркие зелёные глаза рептилии с вытянутыми зрачками, даже дым на лице не заставили её замолчать:

– Почему? Почему нельзя говорить его отцу, где он? – Ночная фурия молчал, но рычать так же сильно не стал, поэтому викинг продолжила: – Я видела чертежи каких-то балок на столе, они не закончены. Это Иккинг их не закончил? – воин не пыталась потянуться к такой нужной и успокаивающей секире, так как знала, что это вызовет только ярость.

– Нельзя. Слышишь, никогда не говори его отцу, где Иккинг, особенно, если тот сам ушёл по направлению к Готти. Мы же смиренно молчим, что ты установила связь с Громгильдой. Поэтому сделай для нас такую услугу, – дракон окончательно успокоился и даже позволил себе почесать так сильно зудевший слуховой отросток лапой, совершенно не обратив внимание на ошалелое лицо девушки. – Ты многого не знаешь. Ты не понимаешь многое о здешнем окружении. И в своей ситуации только ты сама будешь виновата в своих проблемах, только сама себе навредишь. Мы были с братом в разведке. Ты умная, ты наверняка уже догадалась, что участвуешь в большом плане. Только это план по уничтожению нас, понимаешь?

Астрид, на самом деле, не понимала. Ей нужно было думать над всем этим, чтобы информацию осознать и принять, разложить всё в каждый ящичек. Но Ночная фурия не останавливался. Он говорил, говорил, продолжал говорить одной и той же интонацией с иногда проскальзывающими рычащими нотками.

– По уничтожению всего племени. Это всё, что мы выяснили. Потом мы снова отправимся на разведку во время вашего какого-то побоища, брат хочет взять тебя с собой. Но перед этим придётся лететь на остров целителей, чтобы выменять травы у Йохана на поездку и кое-какие материалы. Туда, ты точно с нами полетишь. Лучше думай, поедешь ли ты обратно к Остолопам, как скроешь сначала своё лицо и захочешь ли остаться со своими родителями, когда узнаешь истину.

Астрид села на скрипучую и жёсткую кровать, шаркнув ногами. Попыталась встать, но упала. Снова попыталась, и снова упала.

Викинг пришла тогда к получеловеку ночью, ожидая увидеть грозного и злого Змеевика. Но увидела красивую, молодую девушку лет двадцати пяти. Она была уставшая, с осунувшимся лицом и уставшими, но горевшими глазами. Особенно в глаза бросались волосы – голубые, синие, с редкими золотыми прядями, достающие до самых лопаток. Напоминающие то ли острые и красивые шипы, то ли раскаты грома с молниями среди ясного неба.

– Громгильда, – ясным, доверчивым, волнующимся, но предвкушающим и уверенным голосом. Громгильда с улыбкой подняла жёлтые глаза на Астрид, слушая звучание своего собственного грома.

Старая старушка учтиво спряталась в другой комнате, не мешая становлению пары дракон-всадник. О Тор, какие же перемены их ждут!..

– Похоже, наш первый р-р-разговор-р-р пр-р-рошёл не луч-ч-чшим обр-р-разом, поэтому, – девушка перекатывала мячик из листьев и зелёных веток травы, – Сейчас я в форме человека, – она похлопала ладонью с длинными когтями по кровати, тем самым приглашая присаживаться рядом с ней.

Теперь Астрид было стыдно настолько, что щёки горели пламенем. Вот так взяла, ворвалась к больному, который таковым стал по её вине, просто так называет безымянного человека. Но она не могла терпеть, и имя, слово, ощущение росло в ней с каждой секундой того, как викинг думала об этом драконе. Тугой узел внутри, когда хочешь что-то отчаянно вспомнить, но оно ускользает, сейчас развязался, а всё то восхищение, испытываемое по отношению к Змеевику, превратилось в одно слово, настолько много значащее имя. Ощущение неправильности или чего-то плохого не было, но вдруг означало для самой Астрид нечто плохое? В конце концов, она тут только вторую ночь, а уже умудрилась дать “ездовому” дракону имя. Как там Иккинг говорил? Дракон получает имя лишь от своего всадника…

– А точно можно? – Хофферсон немного робела подсаживаться к Громгильде. У той увеличились глаза в размерах, а дым стал идти из носа.

– О Тор, какая ты миленькая! – получеловек резко подскочила и обняла блондинку, тормоша её туда-сюда, задев по пути когтями щёку и оцарапав до крови, на свой манер “тиская”. Вот уж не знала викинг, что в её потном лице и взмокших волосах, тем более, в мешках под глазами можно найти милого, но, видимо, у полулюдей свои вкусы?

Пара присела на кровать, а Громгильда никак не хотела выпускать из рук свою новую игрушку, теребя мокрые локоны волос и веселилась. Астрид чувствовала, что не стоит у дракона отнимать его игрушку, поэтому молча терпела, иногда посматривая в сторону длинных голубых когтей. Может, это правда весело.

Громгильда хихикнула. Так по-девчачьи, без ноток рыка или шипенья, что напоминало глупых девиц из родной деревни Хофферсон, которые постоянно высмеивали её и даже пытались издеваться в глубоком детстве.

– Эх, ладно. Икки рассказал тебе лишь общие черты, я буду стараться ввести тебя гораздо глубже в курс этой темы. У пары всадник-дракон есть ментальная связь. И тогда, на арене во время тренировки, я услышала твои мысли, поэтому так и испугалась. Я думала, что у меня никогда не будет всадника, ведь все определившиеся в качестве наездников полулюди уже были заняты… И тут Иккинг приводит тебя, человека, от которого пахнет небесами. Никогда такого раньше не было, чтобы всадником был человек, потому что для этого нужна магия. Может быть, ты получеловек? – Громгильда шутливо подёргала бровями, продолжая гладить по голове свою собеседницу.