Текст книги "Холод, согрей (СИ)"
Автор книги: Egord
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
– А чего вы говорили про странности?
– Это не пещерные василиски, а болотные, – говорит Эгорд, потирая в руках косточку из гребня. – Как, по-твоему, болотные оказались в пещерах?
– И кости чистые, – добавляет Леарит. – Как и статуи.
– И что? – не понял Тиморис.
– Если мясо разложилось, значит, битва была давно, – отвечает Эгорд. – На костях и статуях должен расти мох и лишайник.
Леарит озирает пещеру.
– А они чистые, будто все случилось... только что.
Тиморис меняется в лице, Жея с его плеча перелетела на плечо хозяйки. Теперь воин оглядывается с подозрением, пальцы на рукоятках сабель.
Эгорд трет косточку василиска...
Крак!
Сломал.
На изломе вспыхнули фиолетовые огоньки.
Воин-маг вскочил, пятится, утягивает за руку Леарит.
– Все прочь от костей. От статуй тоже!
Тиморис последовал примеру Эгорда, взгляд забегал, лязгнули сабли.
– В чем дело?
– Вот в чем! – рыкнул Хафал.
Демон оплел хвостом статую, та оторвалась от земли, зависла высоко. Хитиновая туша согнулась, и хвост обрушил изваяние на пластины спины, каменный демон разломился, каждая ручища Хафала схватила по половине, и человек-скорпион распрямился, поднял над собой.
Из разломов льется кровь, вываливаются потроха, каменная у статуи лишь кожа, а под коркой блестит мясо.
Хафал обрушил половины на травяной ковер.
– Сгруппироваться! – отдал команду Эгорд.
Тиморис покачал головой устало.
– Ну вот, опять западня.
====== ЧАСТЬ 2. Глава 10 ======
Захрустело с эхом, статуи покрываются трещинами, уже черные. Кусочки откалываются, свистят как из пращей. Вылупляются красные лапы с когтями, кожаные крылья, челюсти, мускулы...
Скелеты наливаются лиловым сиянием, его живые шипучие подушки приводят кости в движение, детали плавно взлетают, складываются в костяных василисков, опускаются на четыре лапы, вьются кнуты хвостовых позвонков, челюсти изрыгают с хлопьями энергии замогильное шипение.
Эгорд выхватил меч, вторая рука готовит ледяное заклинание. Жея превращается в двуручник, падает в ладони хозяйки, Леарит покрыла себя световым щитом. Тиморис крутит сабли.
– Вот же Ямор, опять влипли!
Хафал идет к камню, на котором три статуи наполовину вылупились. Пещеру распирает демонический смех, панцири сына Зараха растут, руки превращаются в клешни.
– Наконец-то развлечение!
Демон дернул головой набок, вправляя шейные позвонки, – хрустнуло. Мощный прыжок, и хитиновая гора приземлилась между тремя статуями, смерч хвоста раскидал успевших вылупиться демонов.
Щелкнули клешни.
– Ну, черви, кто первый?!
Эгорд, Леарит и Тиморис встали треугольником в гуще демонов и василисков-умертвий. Толпа ползет вокруг троицы воронкой.
Хафал зарычал протяжно, гипнотически, глаза пылают, демоны повернули к нему морды.
А когда он закончил, повернулись целиком, побежали, стекаются к Хафалу, а умертвия, не замечая демонов, обступают Эгорда и его друзей.
Армия поляризовалась.
Демоны пробуют Хафала запугать – хлещут хвостами, шипят, бросаются, но трусливо сдают назад, пихают и кусают друг друга. Умертвия, наоборот, спокойны, как единый механизм, подчиненный одной воле.
Один из демонов подскочил к Хафалу слишком близко, голову срубило жало, на хитиновую спину прыгнул другой, человек-скорпион перекинул через себя, клешня расплющила как кувалда.
На Пожирателя Душ хлынула вся толпа, он исчез в клубке хвостов и лап.
На Эгорда кинулись два умертвия, первое в прыжке очертило фиолетовую дугу, второе вспахало брюхом мох, скользнув к сапогам, хвост скрутил Эгорду ногу, на рывке обломился уже льдом, но воин-маг все же упал на лопатки, и ледяной снаряд пролетел мимо первого василиска, а тот рухнул Эгорду на грудь.
Меч из ладони выпал, но Эгорд успел схватить обе челюсти, прежде чем те сомкнулись бы на его шее.
В руках воина-мага челюсти василиска превращаются в лед...
Оледеневший череп разлетелся на куски, но Эгорд чувствует, в бедро вгрызся второй, который лишился хвоста.
Эгорд выставил перед собой ладони, обезглавленный скелет загорается розовым облаком, такое же облако переплывает на василиска, который уже прогрыз доспехи, Эгорд морщится...
Развел руки в стороны, и василиски улетели кто куда, один протаранил умертвие, атаковавшее Леарит, второй сшиб противника Тимориса.
Воин-маг вскочил, меч в ладонь, исцеляющие чары в доспехах ожили.
Под ногами Леарит уже кладбище костей, двуручник парой ударов крест-накрест разрубил скелет, тот рассыпался. Прыгнули еще двое, богиня рубанула перед ними, с клинка сорвалась солнечная волна, прыгнувших разрезало, и на землю упали их части. Сбоку подкрался еще один, но его распяли шипы светового щита.
С помощью телекинеза Леарит обрушила сталактиты, каменные колья дождем пролились на ждущих в резерве умертвий.
Кости поверженных светятся лиловым, сломанные собираются по кусочкам, части разных скелетов скрепляются в один, а если деталей не хватает, ползут в бой без хвостов, без черепов, без ребер, на двух лапах...
Эгорд выпил зелье силы, пустой флакончик разбился рядом о начавшую восставать тварь.
От сапог расползается белый ковер льда и снега, его волокна, как корни, прорастают в земле, кости застывают, их скручивают ледяные щупальца, фиолетовую энергию закупоривают корки льда.
Тиморис скачет по камням, по умертвиям, сабли свистят, подошвы пинают, острый язык пыряет крепкими словцами. Эгорд создал ему щит света, воина хранят артефакты Халлига.
Хребет василиска, на котором Тиморис отбивается от пары других костяных рептилий, ожил, морда постамента извернулась, в ногу Тимориса впились зубы, тот пошатнулся, в падении сделал колесо, и сабля встретила другого василиска, но клинок сломался у основания.
Тиморис выругался, но добил вторым.
Василиск, стряхнувший с себя Тимориса, встал, но до него добрался ледяной ковер Эгорда, приморозил лапы, тварь задергалась, и туловище от лап отломилось, с головой и хвостом упало на лед, тот сковал остальное, и фиолетовая аура сменилась туманом мороза.
Эгорд, Тиморис и Леарит не сразу поняли, что кругом только ледяное поле и скульптуры замерзших костей. Другие умертвия поспешили убраться из зоны холода, пружинят вокруг как разъяренные кошки, осталось восемь, но сделать ничего не могут.
За ними – красное болото, где в центре человек-скорпион с головы до ног в кровищи, но кровь не его, хвост стряхивает капли размером с черешни, те хлюпают, разбиваясь о камни, об оторванные головы, об еще клокочущие сердца, черные пирамиды печенок, лозы кишок...
Полудохлое туловище без ног рядом с Хафалом пытается отползти, хрипит.
Хафал наступил ему на голову, и та раскололась как арбуз.
Потолок задрожал от рычания, в нем яростный экстаз, хвост тянется вверх, а жало трясется как погремушка гремучей змеи.
Сын Зараха упал на колени, нижняя челюсть опустилась на грудь, хвост оседает. Тело уменьшается, клешни превращаются в руки...
Восьмерка умертвий замерла.
Морды повернулись в конец пещеры – к тьме. Фиолетовая сила костей клубится, шипит, но сами скелеты будто прислушиваются...
Вдруг сорвались туда, куда смотрели глазницы, бесшумно и гибко, как пантеры, оббегают ледяной ковер, некоторые по верхушкам сталактитов, обрушенных Леарит, другие по стене, как пауки, а один вообще по потолку.
Стая пробежала свалку трупов, мимо Хафала, хлюпая по кровавой гуще.
Но перед тем как исчезнуть во тьме, скелеты резко, но грациозно развернулись, встали в конце пещеры полукольцом, стена умертвий пылает фиолетом, хвосты приподняты, шеренга как парапет балкона.
И на этот «балкон» из тьмы медленно выплывает фигура человека. Складки плаща, капюшон, пламя фиолетовых глаз.
Эгорд оледенел.
Кажется, слышит по ту сторону мыслей гул. Лиловый огонь взгляда оставляет на мозге холодные ожоги.
Это обращение.
Метка врага. Знакомого врага! Негласный вызов: я здесь, и мы еще встретимся, Эгорд...
– А это что за чучело? – выдал Тиморис.
Затылок прогрело тепло от пальцев Леарит.
– Эгорд, кто это?
Волевым рывком воин-маг переборол подавляющую волну.
– Старый знакомый...
Некромант.
Тот самый, что атаковал остров вместе с Милитой. И спас ее от Леарит. Унес с острова верхом на костяной виверне.
Если он здесь, значит, и Милита...
– Неужели тот самый... – начала Леарит.
Эгорд кивнул.
– Вы о ком? – не понял Тиморис.
Пришлось в двух словах напомнить.
– Ого! – воскликнул Тиморис. – И как ты узнал?
Эгорд ткнул подбородком в некроманта.
– Он сказал.
– Когда успел?!
– Сейчас.
Воин хмыкнул недоверчиво.
– Какие все крутые и таинственные, жуть! Хорошо, что я простой рубака.
Плащ, капюшон, а затем и фиолетовые глаза некроманта отплыли назад, темнота растворила бесследно.
Восемь умертвий начали шагать к Эгорду и его спутникам.
С каждым шагом пламя смерти вокруг костей все ярче, в едином порыве твари делают разбег, на окровавленной земле, где буйствовал Хафал, взвился костяной смерч с осью лилового огня, уперся в потолок, пещеру затопили рев и свет.
Кости складываются в жуткую химеру в три человечьих роста.
Голова – череп василиска, весь в костяных кинжалах, будто в волосах. На ступнях тоже по черепу. Руку венчают аж пять черепов, сложенных в страшный цветок пасти, как у подземного червя. Другую руку продолжает собранный из восьми хвостов кнут.
Скелет пылает сиренью, рука с пастью-червем вперед, «цветок» изрыгает чудовищный рев, воздух вибрирует, люди на шаг отступили.
Вой оборвался.
Рукопасть опустилась, над иглами черепа заплясал хлыст, нарезает под потолком круги.
Тиморис запрокинул голову.
– Да что ж мертвякам не спится-то?
Эгорд, хмуря брови, смотрит уродцу в глаза.
– Выспался.
– Мертвые хотят жить, – сказала Леарит тихо.
Тиморис глянул на дрожащий кулак, в нем обломок сабли.
– Я, знаешь ли, тоже!
На троицу падает хлыст. Тиморис и Леарит отпрыгнули кто куда, Эгорд оброс с головы до ног ледяной скорлупой.
Гигантская костяная плеть отпечатала на земле шрам, лед на Эгорде звонко лопнул, блеснул рой осколков, но воин-маг в той же холодной позе, конец кнута свалился ему на плечо, сполз на мерзлоту под сапогами.
Зарычало.
Над Эгордом пролетела тень, позвонки хлыста треснули в объятиях Хафала. Демон взбежал по хлысту как по трамплину, прыжок – и клешни вонзились в глазницы, а жало – в череп.
Монстр отшатнулся, плеть разнесла пару сталактитов, но равновесие тварь удержала.
Хафал схвачен за ногу лапой-капканом.
Гигант швырнул демона за спину, хрустнул протаранивший стену хитин.
Но заминки хватило Тиморису и Леарит, они прыгнули с двух сторон, воин оседлал запястье, которое венчает корона челюстей, а богиня вцепилась в корень хлыста.
Эгорд все так же холодно смотрит, не двигаясь. От подошв расползается белый трескучий лед...
Монстр тряхнул кнутом, и Леарит выронила меч, ладони ухватились за кость, девушка повисла, а меч, не долетев до земли, превратился в Жею, птица с криком описала золотую дугу, взмыла под потолок, а потом метнулась, как луч, к хозяйке.
– Гребаные кости! – проорал Тиморис.
Вонзил огрызок сабли между костями, держит рукоять, вторая сабля долбит черепа на лапе, каждый удар – трещина, вмятина, осколки...
– Нет бы в клумбу превратиться или домик – обязательно в какую-нибудь гадость!
Громадина попыталась зацепить Тимориса острием хлыста, но Леарит испепелила конечные его позвонки лучом. Глазницы игольчатого черепа повернулись к ней, Леарит карабкается по ребрам, как по лестнице, к шее.
На голову скелета накинулся Хафал. Вцепился как клещ, жало дырявит черепную коробку со всех сторон.
Жея хлопает крыльями вокруг да около, суетится, кричит, но причинить чудищу серьезный вред не может. Подлетает то к Тиморису, то к Леарит, осыпая целебными искрами.
Исполин взревел, будто вышел из себя, рука-пасть ударила Тиморисом о скалу, щит света на воине лопнул, тот с воплем полетел вниз.
Укороченный хлыст свернулся вокруг щита Леарит, позвонки почернели, но костяная праща метнула пузырь в стену, он разбился, девушка упала с высоты, Жея метнулась от Тимориса к хозяйке, а гигант захватил «червем» хвост демона, и тот пролетел, как снаряд из катапульты, над Эгордом.
А воин-маг пристыл к исчадию смерти взглядом.
– Все вы такие. Огромные, грозные с виду, а на деле – как куклы на веревочках.
Телекинез подбросил Эгорда высоко, воин-маг перевернулся через голову назад, и розовый взрыв снова метнул его, но уже к земле, в лед вдарили не только подошвы, но и ладони, пришлось согнуться. От сапог к монстру из ледяного ковра вылез гребень ледяных кольев, каждый следующий крупнее предыдущего, последний, шириной с телегу, вспорол монстра через пах – череп вдребезги, – вонзился в потолок.
Кости вспыхнули, но затем фиолетовый свет померк, куски черепа прочертили в воздухе фиолетовый зонт, упали, а скелет развалился, кости с грохотом усыпали все вокруг ледяной колонны.
А когда вновь начали гореть, чтобы собраться в новую тварь, белый остров, сковавший землю, пустил ледяные вьюны, и те оплели каждую кость, лиловое сияние погасло, кости превратились в лед, треск оборвался.
В тишине струятся вверх языки мороза.
Эгорд подбежал к Леарит, та поднимается, Эгорд обнял, заглянул в глаза.
Леарит с улыбкой покачала головой.
– Любишь ты ледовые эффекты, родной!
Воин-маг усмехнулся, пальцы щупают ее золотой локон, отбившийся от других.
– Не без этого.
– Была бы я изо льда, носил бы на руках.
– А разве не ношу?
Леарит засмеялась.
– Носил бы чаще.
Над ними Жея хлопает крыльями, с них сыпется солнечный снег, залечивает мелкие ранки.
Где-то ругается Тиморис...
Воин прихрамывает, саблю в ножны, рядом волочит свою носорожью тушу демон, зелень глаз очерчена в полумраке сердитыми линиями. Хвост смахнул с дороги оледеневший череп василиска, тот вдребезги, по воздуху расплылись, как с одуванчика, фиолетовые пушинки – остатки энергии.
– Ненавижу некр-р-романтов! У них самые противные рожи...
Покосился на Тимориса.
– После твоей, конечно.
– Зато нет языков!
Воин отмахнулся от жука, звеневшего крыльями у лба, тот отскочил со щелчком, будто грецкий орех.
Демон осклабился.
– Помочь отрезать твой?
– Себе отрежь. У тебя он как хвост, и судя по речам, расти ему надо из задницы.
– Щас в твою задницу кое-что...
– Хафал, – оборвала Леарит. – У тебя на клешне какая-то букашка.
Демон зыркнул на клешню, вертит перед носом. Злой взгляд обратился к девушке.
Леарит пожала плечами.
– Улетела... Мелочь здесь такая хитрая, подкрадется, высосет кровь – и в кусты, даже не заметишь, что похудел на литр.
– Р-р-р...
Про Тимориса демон, тем не менее, забыл. Но воин посматривает на Хафала в ожидании гадости.
...На поверхности – ночь.
И хотя в пещерах время суток всегда одно, Эгорд предпочитает не нарушать режим без острой нужды, поэтому они шли от места битвы вглубь подземелья еще час.
Ночлег настиг на берегу реки, вода ползет по пещере как по трубе, другой берег далеко, а до растений, грибов, насекомых и кристаллов на потолке и стенах еще дальше, все эти источники света кажутся звездами.
Леарит накрыла стоянку световой палаткой, где Хафал, разумеется, быть не пожелал, а если бы пожелал, ничего бы не вышло – лучи превратили бы его в обугленную головешку.
Демон нырнул в реку.
Эгорд следил за ним через стрекоз, затем наблюдал, как магия Леарит сращивает обломки Тиморисовой сабли, и наконец уснул.
====== ЧАСТЬ 2. Глава 11 ======
Утром реку покинули, вновь каменные кишки пещер, спускаться порой приходится круто.
Их остановил каньон – пересекает пещеру поперек, шириной метров пятьдесят, противоположных берегов два, за каждым – пещера.
Развилка.
Но куда свернуть, проблема не самая острая.
Дно провала черно как ночь, но можно разглядеть, как внизу распустил сеть корней огромный плотоядный цветок с тремя лепестками словно из мяса, похожи на языки, по краям усеяны зубами, в центре цветка пульсирует зубастый колодец.
– Милый цветочек, – сказал Тиморис. – Сколько ж его водичкой поливали, если так выбухал?
– Поливает себя сам, – ответил Эгорд. – Кровью.
– Спасибо, дружище, успокаивать ты мастер...
Хафал швырнул хвостом валун, что лежал рядом, над пропастью, и когда камень долетел до ее центра, цветок бросился вверх на стебле, сплетенном из корней, три лепестка схлопнулись на камне, тот разлетелся на куски, а клинок из лепестков медленно оседает, лепестки раскрываются...
Демон доволен.
– Хорошая тварь! Об нее можно почесать клешни! А тебе, ссыкун, – повернул голову к Тиморису, – надо не сабли носить, а спицы! Шарфики вязать. Проваливай обратно в крепость да запрись в подвале!
Тиморис вынул из ножен сабли.
– Неплохие спицы выйдут из твоих жвал!
– А из твоей шкуры – шарф!
Между демоном и Тиморисом вспыхнуло желтым, демон отшатнулся, рыкнул, Тиморис отвернулся, ладонь прикрыла лицо, сабля так и повисла в замахе, а на пластинах демона уже черные следы – прикосновение светлой магии.
– Камалия! – воскликнула Леарит.
Эгорд и Леарит подбежали к золотому силуэту, его сияние, слабея, обнажает черты девушки в облегающей белой одежде, с синими волосами, посохом, знаком солнца на груди.
– Получилось! – сказала Камалия.
Она вертится, осматривает всех.
– Теперь могу мгновенно перемещаться на большие расстояния.
– Как? – спросила Леарит.
– Клесса. Он прекрасный маг и богатый источник энергии. Мы долго работали, и вот получилось!
Эгорд улыбается.
– Будешь путешествовать с нами?
– Иногда. Заклинание требует перезарядки, буду исчезать. Пока не умею отдаляться слишком, могу сопровождать только в верхних пещерах. Но мы с Клессой обязательно найдем решение, смогу не только глубоко под землю, но и на другой край мира.
– Ух ты! – воскликнул Тиморис. – У нас вторая Жея. Летает, светится, глаз радует.
Камалия сделала в воздухе реверанс.
К ней подлетела Жея, счастливый клекот, Камалия следит за кружением птицы, смеется, тоже начинает кружить. Фантом не уступает Жее в проворности.
– Только бабы-призрака не хватало, – ворчит демон. – Будет вилять задом, а я даже пощупать не смогу.
Жея и Камалия пролетели по обе стороны от демона, по пластинам скользнули лучи, демон сдержанно вздрогнул, закрыв глаза. Обзавелся еще несколькими черными полосками. Порыкивая, встряхнул головой.
Камалия нависла над обрывом, заглядывает в пропасть.
– Препятствие...
Поплыла к другому берегу, Жея за ней, но ближе к середине остановилась, предупреждает криком.
Тиморис на край обрыва с вытянутой рукой, чуть не улетел вниз.
– Осторожно!
На призраке сомкнулись мясные лепестки, зубы с трех сторон пронзили девушку, тихий крик, взрыв солнечных пушинок, будто сдуло гигантский одуванчик.
Над цветком вспыхнуло, призрак Камалии появился вновь, невредимый.
Разделился на трех одинаковых призраков.
Три Камалии воткнули набалдашники посохов в концы лепестков. Потащили к берегам. Лепестки невольно раскрываются, пульсируют в протесте, одна из Камалий подтянула посох с лепестком к берегу, откуда следит Эгорд. Другие Камалии тоже дотянули, каждая до своего берега.
В метре от сапог Эгорда Камалия воткнула посох в землю, словесную цепь заклинания увенчал жест, и посох превратился в конус солнечного стекла с множеством граней. Глыба намертво приклеила конец лепестка к тверди.
На других берегах тоже два солнечных обелиска, левая Камалия весело кружит вокруг своего творения, правая машет Эгорду и остальным рукой.
Живой трехлучевой мост с зубами вместо перил.
Камалия отплыла, уступая. Рука вытянулась к мосту в приглашении.
– Прошу!
Все, кроме демона, заулыбались, Леарит хихикнула.
– Сжигать мосты ума много не надо, – говорит Тиморис восхищенно, – а вот строить...
Группа цепочкой проходит по лепестку, тот пульсирует, Эгорда покачивает как на море, с лепестка взлетают испарения. А вот и цветочная глотка, та еще жуть. Тиморис чуть не сорвался, но удержала Леарит.
Эгорд ткнул подбородком в правую пещеру.
– Туда.
Дошли до берега, и призраки Камалии слились в одного.
– А почему не идет он?
Люди обернулись.
Хафал остался на том берегу, смотрит презрительно, руки крестом на груди, плевок в сторону...
Рванул к обрыву, лапы загрохотали, оттолкнулись от края, демон уже превратился в гиганта с клешнями, пролетая над горлом цветка, свернулся в хитиновый шар, вращается, пластины сверкают.
Казалось, не долетит, сгинет в пропасти, но ядро грохнуло о лезвие берега, отскочило вперед, Эгорд и Тиморис отпрыгнули в стороны, последний с руганью упал на задницу. А шар вкатился на стену, очертил полумесяц, в воздухе развернулся, и удар о землю приняли уже не клешни, а ладони, от демона отпрянула волна пыли.
Хафал пошел в пещеру.
Камалия посмотрела на Эгорда, пожала плечами, воин-маг улыбнулся, Жея приземлилась на плечо хозяйки, воркует озадаченно.
Тиморис стряхивает пыль.
– Позер сраный...
Остальные пошли за демоном, замыкает Камалия, ей пришлось задержаться – освободить цветок от кристаллических оков.
После Камалия присоединилась к Леарит, на ходу щебечут о своем о женском, Эгорд слов не разбирает, но хочется улыбаться, как пению пташек в саду. Камалия шепчет на ухо Леарит, глядя на кого-нибудь, и они сдержанно хихикают.
– Ну все, не умолкнут! – проворчал демон.
Идет далеко от Эгорда, болтовня девушек о красотах пещеры и делах острова его бесят, а вот Тиморис, топающий теперь позади всех, наоборот, парочкой дам любуется.
Стрекозы показывают Эгорду пещеры далеко вокруг, словно он нерв с кучей щупалец, чувствует каждое, и они сообщают, куда именно ведут следы темных магов. И все крепче мысль, что следы оставлены намеренно...
Скоротать поход Эгорд решил беседой с Халлигом. Связался через Око Асимиры, лицо жреца соткано лучами.
– Только что вернулся из нашей загадочной комнаты, – известил Халлиг.
– Сколько там пробыл?
– Четверо суток. Но главное, я решился там поспать.
– Вот как! И как ощущения?
– Любопытные. Снился сон.
– Я весь внимание.
– Видишь ли, первые трое суток в этой комнате я посвятил книгам – заучивал и оттачивал новые заклинания, ну, в пределах возможного в столь тесном помещении. Также прочел исторический фолиант о воинственных племенах архипелага Раяна, о тамошней флоре и фауне, о магии их шаманов. А четвертые сутки – спал. И снилось прочитанное!
Эгорд усмехнулся.
– Бывает. Мозг объелся впечатлениями, как тролль на ферме, до заворота кишок, в нашем случае – извилин, а во время сна все раскладывается по полочкам, мы лишь наблюдаем за тенью процесса, как за дымом, что валит из-за горизонта, хотя пламени не видно.
– Так-то оно так, но снилась не абсурдная мешанина. А грамотно построенный сценарий, будто продуманный заранее.
– Вот как...
– Местность по типу лабиринта. Но стены лабиринта были из элементов, которые я вычитал в том фолианте. Местные виды трав, кустов, деревьев. Такая же земля, такие же минеральные породы, насекомые, рыбы, птицы... Жилища и заборы тех же культур. Выглядело как настоящее, но построено было так, что куда угодно не свернешь – это был именно лабиринт, и перемещаться можно было лишь по коридорам.
– Надо же, сколько деталей. Обычно после пробуждения подробности забываются.
– А я помню все до мелочей, даже ярче, чем в жизни. Лабиринт не пустовал, он был заполнен существами, о которых я прочел все в той же книге. Хищные змеи, крупные звери, крестьяне с инструментами, охотники с пращами и луками, воины различных племен, от новичков до военачальников, шаманы, гигантские монстры, которым племена поклоняются и приносят жертвы...
– В общем, вся книга.
– Да. И все пытались меня убить, а я, само собой, оборонялся. Причем встречались в порядке возрастающей сложности. Сначала самые легкие, например, местные виды крыс и змей, а как только я научился побеждать их более-менее уверенно, им на смену пришли крупные звери и дикари-карлики...
– Кажется, понимаю, в чем соль...
– И я понял. Особенно когда заметил, что битвы подстроены так, что победить я мог лишь с помощью заклинаний, которые учил до этого трое суток. В общем, отточил их так хорошо, что до сих пор поражен. В жизни бы вряд ли так скоро побывал в ситуациях, да еще много раз, когда пригодились бы эти заклинания, а тут все сразу! Невероятно полезный опыт! Теперь, если эти заклинания пригодятся в реальности, применю их, будто изучал всю жизнь.
– Невероятно!
– Причем после каждой победы была какая-нибудь награда в моем вкусе. Например, в сумке убитого врага мог оказаться мой любимый фрукт.
– Мотивация побеждать.
– А в финале я сражался с Изаром Рукокрылым, это вождь ватиллов, самого сильного племени на архипелаге, мастер ближнего боя, искусный боевой маг и великий герой, в книге описаны его подвиги, хотя с нашей точки зрения некоторые вряд ли можно назвать подвигами, но воинственных качеств у него было предостаточно. Пришлось попотеть, чтобы с ним справиться. Интересно, что было бы, если бы меня убили? Проснулся бы или умер в самом деле?
– Думаю, первое. Вряд ли настоящая смерть входит в концепцию обучения, а эту комнату строили исключительно ради обучения.
– В следующий раз подставлюсь под удар, проверю. Так вот, когда я победил, угадай, какой мне достался трофей?
– Судя по-твоему лицу, весьма не детский.
– В логове Изара я нашел клетку, в ней сидела пленница, и представь себе, знакомая. Вспоминал ее, когда сидел в комнате и в перерывах между чтением предавался ностальгии. Видел ее в молодости, очень понравилась, но я не имел возможность к ней приблизиться, а уж завести отношения – тем более, и ночами о ней мечтал. А тут – вот она, в клетке! Лучше, чем в жизни, с деталями, которые додумал по молодости. Разумеется, я ее выпустил, она тут же начала благодарить, мол, я спаситель, герой из героев, я аж надулся от собственной важности, да простят меня боги, а рядом с клеткой стояла кровать Изара, двуспальная, ну и, в общем...
Эгорд смеется в ладонь беззвучно, но от души, Халлиг почесал в затылке, тоже посмеивается, улыбается своим мыслям.
– Да уж, представляю, – говорит Эгорд, – что будет в голове Тимориса, если он заснет в той комнате. Думаю, его даже Ямор не добудится.
– В общем, после я проснулся, увидел стены комнаты. И охватила тревога. Она и раньше посещала в этом месте, но из-за того, что я был там слишком долго и опасался заснуть. А теперь, наоборот, боялся поддаться соблазну остаться навсегда. Лишь осознание, что сила комнаты не изучена до конца, заставило выйти. Как и ожидалось, в реальности не прошло и мгновения. Песочные часы, что я поставил перед входом, не успели просыпать почти ничего.
– Теперь и мне не терпится заночевать в той комнате. Думаю, каждому из нас следует там побывать. Даже Велире. А вот Хафалу туда нельзя. Только второго Зараха нам не хватает...
– Значит, появилась еще одна причина найти Велиру и вернуться. Тем лучше. Без ледяного мага остров, хоть и полный чудес, все же какой-то сиротливый.
– Постараемся.
Когда над островом навис полдень, пришлось устроить привал – Тиморис с Хафалом опять умудрились поссориться, Тиморис со злости метнул огненный шар, но тот, как обычно, взорвался в руках. Спас артефакт, но воина ранило, Леарит и Камалия занялись лечением.
– Тиморис, огонь не причинил бы демону вреда, – напомнила Камалия.
– Да помню... Уй!
Тиморис дернулся, Леарит коснулась ожога. Тут же обезболила, и воин расслабился, а Леарит продолжает плести чары.
– Ты помнишь об этом после битвы, а не во время оной.
Эгорд от греха подальше увел Хафала в соседнюю пещеру, предложив еще раз схлестнуться в дуэли. Пусть лучше вымещает злость на том, кому вреда причинить не сможет.
– Этот петух достал обвинять меня в том, что я причастен к исчезновению Велиры, – говорит демон, сражаясь с Эгордом.
Тот отражает удары спокойно.
– Ну а что ему думать? Я и сам не исключаю. Назвался демоном – терпи. На демонов все катят бочку.
– То-то у меня шкура такая толстая.
– Перетерпишь, вы твари живучие.
Эгорд начал уставать, и пришлось пустить в ход магию, воин-маг снова победил. Хафал, само собой, рассердился, исчез куда-то, наверное, вымещать злобу на монстрах. Эгорд проведал остальных, Тиморис уже как огурец.
Воин-маг решил воспользоваться передышкой – заняться алхимией.
Выбрал пещерку, расположил лабораторию на ледяной плите по пояс – на ней вырос дворец колб, в каждой бурлит жидкость, вещества по трубочкам сбегаются в стеклянный пузырь, вокруг него нити солнечной энергии собираются в сложные символы.
Перчатки лежат на уголке плиты, сейчас нужна ювелирная работа пальцев.
Рецепт сложный, процесс требует жесткого контроля, Эгорд отслеживает каждую колбу, в одну что-то подсыпает, в другой усиливает пламя, в третьей корректирует чары.
Но все же успевает перекусывать – то и дело запускает пальцы в мисочку с сухим походным кормом, темную соломинку в рот, жует с хрустом, глаза бегают от колбы к колбе...
– Опять хомячишь! В смысле, химичишь.
Рядом возник Тиморис, веселый, кулаки деловито уперты в пояс, любопытный нос к колбе, вдыхает, блаженный ах, затем к другой колбе, опять вдох, но тут же прочь, как от гадюки.
– Фу! Дрянь какая... А чего бодяжишь?
– Целебное зелье. Новый рецепт, втрое эффективнее нынешнего.
– Ого! С нашей-то нескучной жизнью более чем актуально!
Не отрывая взгляд от лаборатории, Тиморис запустил пальцы в мисочку, кинул кусочек сухого корма в рот.
– Ммм, пальчики оближешь!
Взял горсть темных веточек, отправил в рот все, хруст как от молодого костра.
– Фто это? – спросил с набитым ртом.
Эгорд следит, как медленно пополняется главная колба, меняя цвет.
– Сушеные лапки паука-гнилоеда.
Рвотный звук, Тиморис согнулся пополам, выплевывает, кашляет.
Эгорд отвернулся от лаборатории, смотрит на Тимориса с недоумением.
– А что?
Воин развернулся, широкие сердитые шаги ведут из пещеры, ладонь оттирает губы.
– Тьфу ты, Ямор тебя!.. С тобой свяжешься...
Эгорд провожает озадаченным взглядом.
– Что не так-то?
Пожал плечами, взял из мисочки лапку.
– Очень питательно, между прочим.
Положил в рот, внимание вновь к лаборатории, главная колба почти полная.
Хм...
Ее содержимое приобрело зеленоватый оттенок.
Жидкости текут в колбу, конечный продукт то и дело меняет цвет, но всегда есть примесь зеленого.
Эгорд сцапал с плиты веер листков, мелькают расчеты, такого эффекта быть не должно.
– Странно... Чего-то не учел.
Колба наполнилась до края, и Эгорд остановил работу установки, колба перекочевала в пальцы. Да, что-то не так, но радикальных отклонений быть не должно, он ведь перепроверил записи, не первый же день алхимией занимается.
Указательный палец оброс ледяным когтем. Эгорд прочертил на руке с колбой глубокую царапину, вспухла бордовая гусеница, с нее потекли капельки.
– Что ж, посмотрим, как быстро заживет.
Эгорд приставил горлышко колбы к губам, голова запрокинулась, и сосуд быстро опустел, а глаза расширились, потому что увидел на потолке...
– Опять ты!
Колба упала, Эгорд отступил на шаг, ладонь на рукояти меча.
