Текст книги "Холод, согрей (СИ)"
Автор книги: Egord
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
– Разделась бы, искупалась, – предложил демон.
Велира усмехнулась.
– Я бы с радостью, но водичка вместе с грязью смоет все мясо, выплыву скелетом. Впрочем, нет, и костей не останется.
– Зато, когда сдохнешь, попадешь в царство демонов. А там станешь демонессой. Сможешь плавать хоть в лаве, хоть в кислоте.
– Мило. Но мне пока и это тело нравится.
Велира проводит подушечками пальцев от бедра до талии.
Воздух наполняется мелодичным потрескиванием, Велира повернула голову на звук, за спину, а затем перевернулась на живот, подползает к огненной рощице, восхищенный ах.
Центральный куст рощи зацвел: языки пламени превратились в огнецветы, те, распустившись, выбросили искры, кружащие вокруг куста в слаженном хороводе. Огнецветы разбухают и сдуваются, словно дышат, и пламя становится пурпурным, шелковым, так и хочется погладить.
Хафал косится на Велиру, порыкивает. Вновь подставил лицо потоку лавы, умывает. А затем нырнул вниз головой в реку, жало исчезло под лавой... Голова и плечи демона вынырнули недалеко от берега, зеленые глаза смотрят на Велиру.
– Зачем пришла?
Велира любуется цветами.
– Гуляю где хочу.
– Хоти в другом месте, тут моя территория.
– С каких пор?
– С тех самых, когда сюда пришел. Вот уйду, и топчись тут до кровавых пяток.
Велира повернула голову к демону.
– Разонравилось на меня смотреть? По глазам не скажешь... И еще по одному месту.
Взгляд вернулся к цветам, танцу искр, подбородок опустился в чашу ладоней, та опирается на локти, ноги подогнулись, покачиваются в воздухе как метроном.
– Все равно дальше глазенья не зайдет, – говорит Хафал. – Лучше на булыжники поглазею, так спокойнее.
В реке опять взорвался газовый пузырь, больше обычного, брызги размером с индюков, одно такое ядро падает на Велиру, та увлечена созерцанием цветка, чутье сообщило ей о приближении лавовой кометы, но та уже совсем близко, девушка успела лишь развернуться на спину.
Хафал прыгнул из реки, перевернулся через голову, приземлился между Велирой и снарядом лавы, тот разбился о широкую спину, мелкие брызги расстреляли землю вокруг Велиры, но ее не задела ни одна капля.
Демон выпрямился.
Остатки лавы стекают по нему, оранжевая пленка вспыхнула пламенем, его языки облизывают демона с головы до ног, человек-скорпион пылает как факел, ветер расчесывает пламя на длинные рваные ленты. Сквозь огненный кокон сияют хитиновые пластины.
Велира опирается ладонями назад, смотрит в глаза демона...
Встала.
– Ты меня спас, что ли?
Объятый пламенем хвост подплыл к ее талии, быстро оплел, подтянул к Хафалу, доспехи сберегли девушку от ожогов.
Хвост талию отпустил, но ее перехватила рука демона, тоже в огне. Лицо Велиры близко от языков пламени, на лбу поблескивает пот, смуглянка выгибается назад, подальше от огня.
Воткнутая в землю сабля взлетела, вернулась в ладонь хозяйки. Острие уперлось в шею демона, Велира готова дать отпор, если Хафал обнаглеет еще больше... Но и вырываться из его объятий не спешит.
Демон прижимает ее живот к своему. Смотрят друг другу в глаза.
– Ты что, за меня испугался? – спросила Велира.
Глаза Хафала вспыхнули от гнева.
– Испугался?!
Оттолкнул Велиру.
– Думай, что говоришь, насекомое! Я демон, я ничего не боюсь!
– А зачем меня закрыл?
– Да с чего ты взяла, дура? Я искупался и выскочил на берег, а тут лава в спину.
– Какая лава?
– Которая летела в тебя, дура! На цветочки меньше пялься!
– А, так ты знал, что в меня что-то летело...
– Гр-р-р-р!
Демон сбил Велиру с ног хвостом, но не сильно, она успела собраться перед падением.
Хафал развернулся, прыгнул к реке почти до потолка, скрутился в шар, ядро хитина рухнуло в течение лавы, взбив фонтан даже больше, чем от недавнего взрыва. На берег упали огромные капли, но ни одна Велиру не тронула.
Сидя на земле, смуглянка провожает взглядом демона, тот уплывает по течению стремительно, как дельфин, хвост извивается змеей. Велира покосилась на огненные цветы, затем вновь глядит вслед Хафалу, на губах мечтательная улыбка.
– Эгорд...
За плечо трясут, воин-маг оборвал связь со стрекозой, оглянулся через плечо…
Улыбка и глаза Леарит.
====== ЧАСТЬ 3. Глава 17 ======
Тиморис тоже начал просыпаться, зевнул как бегемот, протер глаза.
Эгорд поцеловал Леарит.
– Позавтракаем, приведем себя в порядок и в путь, – сказал он.
– А где Хафал с Велирой?
– Ушли без нас. Догоним.
Следующие несколько часов подъем по отвесной стене, затем нырнули в низкую пещеру, а та развернулась в целую сеть туннелей. Обычный человек, попав в этот лабиринт, не нашел бы дороги на поверхность до конца жизни. Чтобы тут ориентироваться, надо быть как минимум хорошим магом.
Хафал и Велира сами присоединились к отряду, хотя на глаза стараются не попадаться, их забавляет игра в прятки, но от стрекоз Эгорда ничего утаишь. Хафал опять попытался столкнуть Эгорда в пропасть, но воин-маг переиграл так, что демон чуть не попал в свою же ловушку.
Эгорд ведет группу там, где разведали стрекозы. Поисковые фантомы Леарит изучают путь на десятки пещер вперед, предугадывают тупики и опасности. Эгорд делает вид, что это новость, благодарит любимую, хотя на самом деле уже и без того знает, по каким пещерам нужно пройти. Армия стрекоз почти вытеснила воздух, при этом остается невидимой...
На привале Эгорд уединился в тесной пещере, захваченной флорой. От изобилия люминесцирующих растений светло.
На камне размером с собачью конуру – походная алхимическая лаборатория, шеренга колб в стальном каркасе бурлит цветными жидкостями, донышко одной лижет пламя, красное внутри пузырится, хлопает, другую пронизывают лучи от кристалла, который под колбой, зеленоватый реактив в ней закручивается вихрем, третья колба окутана инеем, оттуда валит густой туман. И все это сплетено жилами трубочек в единое сердце. У подножия установки много пустых колб.
Эгорд на земле в позе лотоса, голова опущена, веки тоже, предплечья скрещены на груди, пальцы в разные стороны, как когти, вокруг них плавает сеть магии, вокруг Эгорда тоже клубок энергетических нитей...
Сейчас воин-маг связан со всеми стрекозами, в подземельях и на острове. Проверяет их работу, смотрит общим взглядом на всю систему пещер, следит, как матки рождают личинок.
Стрекозы показывают, что в пещеру пробирается Хафал. Путается в растениях, сыплет ругательствами...
Зеленые сети наконец выплюнули демона на открытое пространство.
– Мать бесова, опять ты!
Хафал сплюнул.
– И чего ты забыл в этой дыре?
Молчание. Злое сопение демона.
– А ты чего? – тихо произнес Эгорд сквозь кокон сосредоточения.
– Ищу пожрать. Думал, тут нора какой-нибудь твари.
Демон пошел к Эгорду.
– И я не ошибся! Только тварь пока не по зубам. Зубы об лед ломаются, р-р-р... А ты опять химичишь? Извращенец! Нет бы с бабой уединиться, а он стекляшки лапает...
Демон споткнулся о корень куста, ветки и листья которого торчат из стены, туша в хитиновых доспехах упала с грохотом. Вскочив, Хафал с рычанием вырвал куст, помолотил им стену, как булавой на цепи, затем порвал в клочья, те разлетелись по пещере, некоторые отскочили от пленки светового купола, которым Эгорд накрыл себя и лабораторию.
Остатки корня Хафал швырнул под ноги.
– Гребаные растения! Как грязи, а толку с них... Были б из мяса, можно было б хоть пожрать...
Эгорд слушает краем сознания, как занятой отец маленького ребенка. Распределяет потоки стрекоз по ветвям пещерной системы, как сердце распределяет кровь по сосудам. Зондирует самые глубокие, только что разведанные области подземного мира.
– Ну, это ты зря, не такие уж бесполезные, – говорит размеренно. – Куст равновесника, который ты так несправедливо уничтожил, нужен в алхимии. Например, из него выходит изумительное по вкусу и эффективности снотворное.
Хафал брезгливо стряхивает с себя сок разорванного растения.
– Тоже мне, польза! И так дрыхну по-царски, без всяких усыплялок, а если кого другого усыпить, так это просто – клешней в рыло, и крепкий сон до утра!
Стрекозы показывают Эгорду постепенные перемены на лице демона, у того глаза прищурились, лапа чешет подбородок, хвост извивается медленнее, а потом глаза округлились, будто вспыхнули жирные зеленые светлячки.
– Снотворное, говоришь... И как приготовить?
– Ну...
Эгорд замялся, удивленный, что демон заинтересовался такими вещами.
– Берешь листья равновесника, режешь на мелкие кусочки, затем толчешь в ступке, чтобы дали сок. Сок переливаешь в колбу, разводишь водой, доля воды три к одному, затем на медленном огне доводишь до кипения, а пока кипятишь – накладываешь на колбу нехитрое заклинание из библиотеки Светлого Ордена.
– Вот Ямор, нигде эту гребаную магию не обойти!
– Ты не похож на того, кто ищет обходные пути. Обычно прешь напролом.
– Р-р-р...
Проверяя пещеры с помощью стрекоз, Эгорд заметил в одной из самых глубоких извилин нечто знакомое и недоброе. Хочется думать, что показалось, но проверить надо, мало ли...
Эгорд едва успел увидеть через стрекозу, как за поворот темной, узкой, уходящей круто вглубь пещеры залетает лента густого черного дыма. В такие обычно превращаются адепты Темного Ордена.
Стрекозы догоняют дымный хвост, но тот просачивается через трещины в стену.
Воин-маг едва успел приказать летуньям остановиться, иначе разбились бы о гранит.
Темный Орден все-таки здесь. Что ж, Эгорд подозревал с самого начала, нет причин удивляться. И потом, когда было без проблем?
Воин-маг вспомнил, что он в пещере не один.
– А зачем тебе снотворное?
В ответ – тишина...
Хафал исчез.
А у подножия алхимической установки пропало несколько колб.
Проснувшись утром у костра, рядом с Леарит, Эгорд увидел, что недалеко от лагеря дрыхнет Хафал, вместо подушки труп какого-то зверя, убитого на охоте, демон во сне скалится, дергает жвалами. А вот Велиры и Тимориса в лагере нет.
Эгорд поцеловал любимую, отправился к ручью сполоснуть лицо и попить, вместе с тем начал искать через стрекоз непутевого папашу и его столь же непутевую дочь.
Фигурку Велиры удалось заметить в пещере сталактитов и сталагмитов, каменные джунгли, каждый из кольев толщиной с крепостную башню, Велира в сердцевине этой клетки, у подножия вогнутой колонны, это сталактит и сталагмит срослись концами.
Под потолком, на колонне, у которой сидит девушка, висит гнездо гигантских ос – шар из колец, в нем черная щель, вокруг гнезда танцуют осы размером с крыс. Слоняются по всей пещере, но разреженно, без суеты и агрессии.
Мхи, вьюны, папоротники, бутончики цветов, ягоды, насекомые, – все наполняет пещеру светом. Но больше всего света от разочаров.
Эгорд насчитал тринадцать этих цветков, в нишах на каменных столбах. В краях ниш прячутся зубы рукоедов, но Велира, похоже, понятия не имеет. На вогнутой колонне три дупла с разочарами, одно рядом с гнездом ос, другое на середине ствола, а третье у подножия, в эту дыру смотрят завороженные глаза Велиры, в них отражаются переливы прекрасного цветка.
– Красота! – ахнула девушка.
Воительницу не узнать, наивная крестьянская девочка, какой была в детстве. Сидит на коленках, прижав друг к дружке. Туловище выгнуто, опирается на руку, другая рука отводит от лица локоны, носик тянется к цветку.
Сабли на земле. Обычно она вонзает их в землю, но чтобы просто бросить... Похоже, бдительности у нее сейчас ноль, подходи и бери голыми руками...
Велира, закрыв глаза, вдыхает сияющую пыльцу, что летает в воздухе, та исчезает в сузившемся носике, смуглянка блаженно стонет. Блики в открывшихся глазах дрожат.
– Вот бы поселиться на краю мира, выращивать эти цветы...
Рука тянется к цветку.
Эгорд видит Велиру с восьми сторон одновременно, его стрекозы уже подались к ней, отбить руку от края ниши.
Но в этот момент за спиной Велиры возник Тиморис, его руки ухватили дочь за шиворот, пиратка вскрикнула со смесью испуга и гнева, оба, перекувыркнувшись через головы, откатились к соседнему сталагмиту.
Волосы Велиры как клубок черный змей, она оттолкнула Тимориса в грудь ногами, того отбросило, а сабли Велиры вспыхнули красной аурой, полетели к хозяйке, рукоятки шлепнулись в ладони, пиратка вскочила на ноги в боевой готовности.
– Ты что творишь, гад?! Жить надоело?! Щас устрою!..
– Да это тебе жить надоело, дочуня!
Тиморис неловко пытается подняться.
– Совсем с ума сошла, соваться в пасть рукоеда?!
Замер, потому что Велира оказалась рядом и золотая сабля уперлась ему в горло.
– Какого, к бесам, рукоеда, ты, мешок с дерь...
Она оборвала фразу – увидела, что оса залетела в дыру с цветком, но едва лапки коснулись лепестка, из десен ниши с лязгом выскочили страшные зубы, захлопнулись глухой стеной со щелчком, похожим на грохот. Велира вздрогнула, кончик сабли дернулся, поцарапал Тиморису подбородок, зато отец смог убраться из-под лезвия, вскочил на ноги.
Рукоед пережевывает, хотя и жевать-то нечего, но чавкает так, словно в пасть запрыгнул кабан, челюсти стучат, костяные колья влажные от слюны, та брызжет сквозь зубы, за ними поблескивает в густом сумраке страшная мясная молотилка, подобие языка.
От ярости Велиры следа не осталось, сабли опустились, висят как тряпки, глаза огромные, в них дрожат отражения клацающей пасти.
– Эт-то... как?
На лице растет отвращение.
– Что за... мерзость?!
– Рукоед, – сказал Тиморис спокойно.
Смотрит на пасть, большой палец скользнул по шмыгнувшему носу, руки в боки.
Велира повернула голову к нему, волосы подпрыгнули, глаза как у совы.
– Рукоед?
– Рукоед, головоед, людоед... По-разному называют, смотря как и где эти твари себя прославили. Называют и «пожирателями принцесс» – там, где водятся дурочки, падкие на цветочки.
Велира опять перевела взгляд на пасть, та уже отчавкала, разводит челюсти медленно, словно задумалась.
– А здесь-то что делают? – недоумевает Велира. – Тут же людей нет!
– Ну, им хватает гигантских насекомых, которых приманивает разочар.
– Разо... кто?
– Разочар. Цветок.
Пасть раскрылась, язык исчез куда-то, мелькнули его мокрые шершавые бока. Земля в нише влажная от слюны. В глубине – стебель разочара, невредимый, цветок будто спит ночью: лепестки сложены в початок, похожий на пламя свечи.
Зубы втягиваются в десны, а цветок начал распускаться, земляной рот наливается сиянием, разочар опять во всей красе, от него разлетаются пылинки-фонарики, словно и не было ничего, лишь влага на стенках ниши напоминает о пиршестве, а еще обрывки осиных крыльев у подножия колонны.
– Но как? – не понимает Велира. – Цветок должен был погибнуть!
– Рукоед не враг себе, чтобы губить приманку. И защитника.
– Защитника?
– Разочар подавляет магию около себя, его сок даже в алхимии используют для зелий снятия чар, защиты от заклинаний и прочего. Цветок оберегает рукоеда от магов.
Велира изучает отца внимательно, во взгляде проблеск чего-то, чего раньше не было.
– Ты явно путешествовал больше моего, – протянула хмуро, словно признала сей факт с неохотой. Глаза отвела, но затем опять покосилась на папашу.
– Не только девкам под юбки лазил, и то хлеб...
Тиморис чешет в затылке, глаза бегают, он перетаптывается на месте, откашливается в кулак, рука нырнула за поясницу, стрекоза-шпионка показывает Эгорду, что Тиморис скрестил за спиной два пальца.
– Ну... э-э-э... как бы да...
Велира сунула саблю за спину, уже хочет спрятать вторую, но ее снова загипнотизировал цветок, такой мирный с виду. Взгляд все же сбежал на предплечье, что едва не стало добычей рукоеда, и смуглянку передернуло.
Она вновь смотрит на Тимориса.
– У тебя кровь на подбородке.
Тиморис провел ладонью по нижней челюсти. Глядит, как пальцы растирают бордовые сгустки.
Велира с угрюмым лицом, не глядя на отца, швырнула в его сторону черный комочек, он тут же расправился в квадрат ткани. Воздушный танец оседающего платка закончился на пальцах Тимориса.
– Спасибо, дочка.
– Ррр!
Велира подкинула носком сапога камень с земли, разрубила саблей, две половинки упали, срезы ровные, как на яблоке, от них дымок. Сабля за спину, к близняшке.
Тиморис, вытирая подбородок, усмехнулся.
– Нахваталась от этого таракана с хвостом хороших манер...
– Это он от меня нахватался!
Эгорд заметил неладное. А вот Тиморис и Велира – еще нет... Воин-маг отдал приказ стрекозе, та боднула Тимориса в скулу, тут же отпрянула. Тиморис шлепнул себя по щеке, отшатнулся, лицо повернулось, глаза тоже скосились, а затем стали больше, он развернулся к колонне, задрал голову вверх.
– Осы.
Лишь сейчас услышал, что гул стал сильнее, теперь осы не пассивно плывут кто куда, а стекаются вокруг Тимориса и Велиры воронкой. Из щели в гнезде под потолком цепью вылетают новые осы, разлетаются по контурам воронки.
Велира тоже оглядывает верх пещеры.
– Вот Ямор, не одно, так другое... А этим чего надо?
Тиморис задержал взгляд под ногами. Там капли крови с подбородка. У одной из капель сидит оса, огромная как крыса, брюшко задрано вверх, крылья трепещут, мордочка уткнулась в пятно крови, жвалы копошатся в бордовой вязи...
– То же, что и всем, – ответил Тиморис.
Желтые полоски на брюшке осы быстро наливаются красным, от них пошло сияние, вскоре все желтые линии и пятна на теле осы стали ярко-красными, в глазах насекомого вспыхнул кровожадный огонь, головка повернулась к Тиморису.
Гудение вдруг стало громким до жути, воронка ос тоже покраснела, они загорелись как фонари, кружить перестали – развернулись на Тимориса и Велиру, словно наконечники стрел, крылья трепещут бешено, в них напряжение как в тетивах.
– Бежим!
Насекомые быстрее Тимориса и Велиры. То и дело какая-нибудь тварь долбанет жалом в доспех, зацепится лапами за волосы, отцу и дочери приходится увиливать, петлять, нырять в лазейки, темные и тесные, рискуя угодить в тупик.
Тиморис несется широченными шагами, сшибает все на пути, рука придерживает шлем. Велира грациозно огибает и перепрыгивает препятствия. Оба то и дело оглядываются.
Твари преследуют. Вроде только исчезнут за поворотом, но тут же опять вылетают целой стаей, а за ними стаи таких же стай, крылья дребезжат страшно, в синем мраке яркое красное сияние жирных, как у поросят, тел, шары глаз мерцают бордовыми сетками.
Тиморис и Велира не успели затормозить перед пропастью!
Фигурки людей кувыркаются в полете, быстро уменьшаются, крики все тише и тише, но Эгордовы стрекозы догоняют...
Осы цепью повернули следом, вниз, но отстают, пикирование – не их конек.
Велира и Тиморис падают, но уже не кричат, не кувыркаются – летят вниз головами. Мелькают ребра стен, торчащие из камня деревья, кристаллы, облака растений, черные проломы, Эгорд вспомнил, как с Тиморисом падал через цитадель Зараха...
Велира вытащила из-за спины сабли, переворот, ноги теперь смотрят вниз, сабли соединились в золотую летучую мышь, вспыхнули красным, скорость Велиры быстро замедляется, Тиморис успел ухватиться за сапоги дочери, обнимает крепко, словно просит прощения, его ноги дрыгаются, Тиморис с ужасом косится в бездну, похожую на беззубый гнилой рот старого червя.
Сабли понесли Велиру вверх, ловкачка маневрирует между выступами и корягами, навстречу, как метеорит, мчится орда красных огней, нарастает гул...
Сквозь трепещущее черное пламя волос Велира косится вниз.
– Отцепись!
– Разобьюсь же!
– Вот и славно!
– Ты же хочешь отомстить, а мстят в поединках, а если расшибусь, это не месть!
Влетели в тучу ос, проносятся через осиный туннель. Твари исчезают внизу, некоторые попадаются на пути сабель-крыльев, их разрубает как масло, другие цепляются за людей, но поток воздуха срывает почти сразу.
Велира и Тиморис отрываются от роя, пролетели через место, с которого упали, – уносятся дальше, вверх по колодцу. Далеко внизу осы уже перестроились, летят за ними, но вертикальный полет для этих существ очень труден.
Тиморис смеется.
– Что, крылья коротки, вы, мухи толстожо... Ай!!!
Обоих остановило так внезапно, что Тиморис выпустил ноги дочери. Словно во что-то врезались.
Зависли в раскоряченных позах, упруго качаются вверх-вниз...
Паутина!
– Кажись, влипли, – говорит Тиморис. – В буквальном смысле.
====== ЧАСТЬ 3. Глава 18 ======
Колебание паутины затухает, прозрачные нити, к которым прилипли жертвы, начинают белеть, и белизна расползается по жидким веревкам во все стороны, очерчивается белыми линиями вся сеть.
Велира пробует дотянуться до сабель, те увязли совсем рядом, но тщетно. Чем сильнее оба дергаются, тем плотнее обволакивает липкий кокон.
Одна из стрекоз тоже запуталась в паутине, дергается, и скоро Эгорд увидел глазом этой стрекозы лишь белесое марево. Похоже, шпионка утонула в паутине совсем.
Эгорд приказывает стрекозам держаться осторожнее. Связывается через «окольцо» с Леарит.
– Милая, Хафал с тобой?
– Да. Собираю кристаллы, а он развлекает похабными комплиментами. А что?
– Бросайте все, направляйтесь дальше по пещере, в которой вы сейчас, первый поворот направо, затем третий налево, там вас перехвачу.
Хорошо, что по всем пещерам в округе рассеяны стрекозы, текут как кровь по жилам, Эгорд знает, где каждый из его спутников, знает кратчайшие пути.
Тем временем, осы приближаются к Тиморису и Велире, жужжание все громче, видно, как трепещут крылья, мерцают сеточки в глазах.
– Ребята, я не вкусный! – орет Тиморис, крутит башкой, пытаясь вырваться. – Фу! Брысь! Кыш!
– Чтоб вы потравились моей кровью! – прокляла Велира.
Первые твари врезались в сеть, некоторые протаранили пленников в доспехи, паутина натянулась, отпружинила их обратно, те сбили следом летевших, но тем, кто попал не в людей, а в паутину, повезло еще меньше – прилипли, пытаются высвободиться, но толку нет.
Остальная масса ос затормозила, зависла в воздухе, колодец забивается красным гудящим тромбом.
Наконец, словно посоветовавшись, от клубка ос отделилась группа, подлетела к людям, осторожно нарезают вокруг замысловатые восьмерки, будто решают, с какой стороны удобней подступиться, чтобы не вляпаться в ловушку.
– Что, обжоры крылатые, страшно? – кричит Велира. – Ну давайте, вот оно, мое нежное горло, впивайтесь! Уж одного загрызть успею...
– Мать бесова! – взвыл Тиморис.
Из черной трещины, куда уходят корни самых толстых нитей, выползает вверх ногами паук размером с быка. Лапы в черных иглах, на каждой лапе клешня, паук движется, стискивая белые канаты этими ножницами, от тяжести ткача нити провисают.
– Ямор меня! – ругнулся Эгорд.
Ему известен этот вид пауков. Арахнид карабкается к центру паутины, блестит пирамидка глаз, копошатся две пары влажных хелицер, одни огромные, ими паук умерщвляет и впрыскивает растворитель, вторые поменьше, высасывают раствор из жертвы. Из жирного брюха торчит лес шипов.
– Оски, милые, лучше съешьте вы! – трындит Тиморис в панике. – Я вкусный, лапки оближете!
Паук приближается к людям, Тиморис пытается вырваться еще отчаяннее.
Велира испепеляет будущего палача взглядом.
– Съешьте лучше этого уродца!
Чудо, но осы, словно вняв совет, повернулись к пауку, а затем кинулись на него, окружили, начали жалить, будто в самом деле увидели более вкусную пищу, хотя, что более вероятно, просто не хотят делиться добычей.
Паук остановился, чуть сжался, глаза вращаются бешено, прицеливаются каждый в свою цель. Паук то и дело выбрасывает в разные стороны две, а то и три лапы, сбивает ос, паутина раскачивается. Осы кидаются на брюхо, жалят, но застревают между шипами, а самые невезучие на них напарываются, но все же осы жалят настойчиво, паука почти не видно в клубке полосатых брюшков и дребезжащих крыльев.
Насекомые гибнут в битве с пауком каждую секунду, но горстка, самые умные, остались кружить вокруг Тимориса и Велиры, уселись на них, две на Велиру, три на Тимориса, скребут по доспехам лапками, жвалы и жала ищут незащищенные места, давно бы нашли, но от качения паутины осы то и дело срываются.
Одна тварь все-таки запустила ротовые клещи Тиморису в зону мужской гордости, воин задергался как ошпаренный.
– А-а-а, только не туда, скотина крылатая, больно же!
Велира смотрит с яростной улыбкой.
– Так тебе и надо, бабник!
Но тут ее лицо обхватила оса, крючки на лапках вонзились до крови, Велира мотнула головой, но тварь удержалась, девушка с вызовом смотрит в осиные глаза.
– Подавись, гадина!
Отхаркнула, смачный плевок в морду насекомого.
Оно замотало головой, но не выпустило, лапы лишь сильнее вонзились в кожу Велиры, она стиснула зубы.
Ледяные крылья уже толкают Эгорда в тот самый колодец, где кипит борьба, крылья воина-мага сложились, он пикирует, за ним тянется след мороза и розовые хлопья энергии от чар телекинеза, взгляд заточен заклинанием дальнозоркости, уже видит сияние красного клубка далеко внизу.
«Теперь ныряйте в разлом слева от тебя, Леарит! – шлет мысленные указания. – Он спустит на площадку, там три пещеры, прыгайте в самую маленькую, она выведет в широкий каменный колодец...»
Уже видна каждая оса красным пучком света, заметен каждый белый канат паутины...
Эгорд распахнул крылья, ледяные полотна выпучились вверх, подошвы сапог вмялись в толстую нить в центре, тут же приклеились. Сеть круто прогнулась вниз, терзающих Велиру и Тимориса ос стряхнуло, паук сорвался, удержались две передние лапы, осы осыпались с него разом, разлетелись, закувыркались. Но когда сеть пошла в обратную сторону, все паучьи лапы вернулись на нее.
Эгорд присел, ладонь коснулась нити, прилипла, крылья и свободная рука держат баланс. От приклеившейся ладони с треском пошло оледенение, белесая нить стала совсем белой, с оттенком синего, от нее заклубился мороз, оледенение ползет во все стороны, очень быстро все липкие веревки стали льдом, паутина замерла.
– Эгорд, Ямор тебя, ты здесь! – воскликнул Тиморис, не веря счастью.
Сеть лопнула миллионом осколков, таких мелких, что похоже на взрыв морской волны об утес.
Эгорд махнул крыльями, они подбросили вверх, сквозь перезвон льда слышны крики Тимориса и Велиры, мерзкое визжание паука, в граде осколков все трое пролетели через тучу ос, падают в бездну.
Осы вновь устремились в погоню.
Эгорд перевернулся, полетел вниз головой, руки бросились по направлению полета, пальцы согнулись в когти, между ними закрутились синие волокна энергии.
Далеко внизу, под падающими, вспыхнул белый обруч – из стен колодца начал намораживаться лед, очень быстро это кольцо растолстело, внутренние стенки кольца сомкнулись в центре.
Трое упали в облако сугробов. Крики оборвались, на снегу три темных силуэта – бреши, повторившие форму тел. Особенно нелепый, из-за большого числа ног, у паука.
Осы затормозили над снежной подушкой, кружат вдоль периметра колодца.
Первым из снега вынырнул Тиморис, от него фонтан снежков, выплевывает, суетно озирается, пыхтит. Снег выпустил и Велиру, ее вытащила золотая летучая мышь, тут же распалась на сабли, с боевым кличем Велира спрыгнула в центр ледяной площадки, свободный от снега, туда же кубарем выкатился папаша.
Осы кинулись на обоих, разреженная туча сжалась в плотный жалящий шар, Велира завертелась, хлещут туда-сюда волосы, свистят сабли, с них брызжет кровь и талый снег, на лед сыплются половинки ос.
Насекомые забодали Тимориса, когда он еще был на четвереньках. Под ударами вскочил, нелепо и вразнобой отбивается кулаками, даже сбил одну, но когда оса на полном лету долбанула в голову, Тимориса отбросило, перекатился, поправил перекошенный шлем, вскочил, выхватил сабли.
Велира и Тиморис бьются в центре площадки, в окружении роя, почти спина к спине.
– Да сколько же этих тварей?! – взвыл Тиморис.
– А ты вспомни всех своих баб, – кричит Велира, – примерно столько же!
Эгорд снижается, видит, что из пещеры в стене колодца выпрыгнул знакомый могучий силуэт.
Между Тиморисом и Велирой на льду растет круглая тень, накрывает обоих, они задрали головы, затем прыгнули в разные стороны, на их место грохнулась туша человека-скорпиона, под ступнями треснул лед, превратилась в лепешку невезучая оса.
Хвост завертелся в дикой пляске, рубит насекомых будто шинкует капусту, в каждой лапе по осе, демон откусил обеим головы, обрушил на лед...
Тиморису и Велире пришлось отступить, а то еще попадут под раздачу, наблюдают, как рой после знакомства с Хафалом быстро редеет.
Демон уничтожил почти всех, остальные разлетелись по краю площадки, сын Зараха прыгнул в центр, победный рев, долбанул себя кулаком в грудь.
Тиморис обогнул свежее осиное кладбище на пути к Велире, та лежит, сбитая осой, локти упираются в лед, смуглянка держит рукоятки сабель, зло пыхтит, мысленно еще в бою, но глаза смотрят на Хафала восхищенно.
– Дочка, ты как?
Тиморис наклонился к ней.
Велира откатилась от него вбок, вскочила.
– Руки убери! Тебе бы только баб лапать!
– Да что ты все о бабах-то?!
Велира крутанула саблями.
– Наследственность!
Снежный холм сбоку от них взорвался хлопьями снега, оттуда показывается веер шипастых лап и хелицеры, из окопа на склон холма выгребает паук, одна кучка глаз смотрит на Велиру, другая на Тимориса.
Пронзительный визг, паук побежал в атаку.
С клинками наготове отец и дочь сделали пару шагов назад, лица искажены отвращением.
Через людей перелетел хитиновый шар, с грохотом рухнул на лед перед пауком в виде Хафала, арахнид резко отпрянул, попятился, замер.
Низким голосом Хафал что-то говорит пауку на незнакомом Эгорду языке – клокочет, щелкает, хрюкает, порыкивает, отрыгивает, но в этой какофонии вполне различимы слоги.
Паук прижался ко льду как провинившийся пес, глядит на демона снизу вверх, лапы подрагивают. Отвечает, шевеля хелицерами, голос визгливый, с жалобными нотками.
Хафал гордо распрямился, глаза вспыхнули, шаг вперед, говорит резко, сердито, паук отступил на три шага, а демон увенчал речь громовым возгласом и отмашкой, будто царь гонит надоедливого раба.
Паук отшатнулся. Задние лапы приподняли брюхо высоко над снегом, а передние согнулись до упора, головогрудь коснулась льда, глаза скосились вниз, паук словно поклонился.
Затем попятился, а на вершине снежного холма развернулся, побежал, исчез за снежной грядой, его уменьшенный силуэт можно различить на стене, паук спешно карабкается вверх...
– Что ты ему сказал? – спросила Велира.
– Паучьи дела людишек не касаются, – огрызнулся демон.
Тиморис устало вытирает лоб тыльной стороной ладони.
– И хвала богам.
Над их головами, тем временем, то и дело вспыхивают лучи ослепительной белизны. Леарит зависла над площадкой в облаке телекинеза, выпускает лучи один за другим в разные стороны, сжигает оставшихся ос, те пробуют увиливать, но взрываются тучками пепла.
Крылья поднесли Эгорда к Леарит, он завис рядом, любуется, а она, кружась и рассыпая свет, смотрит на него.
Оса смогла увернуться от луча, но на нее спикировала Жея. Завертелась в клубке, чуть не протаранила лед внизу, но все же рванула вверх с победным клекотом и добычей в когтях.
