Текст книги "Ребис (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Это то, что я думаю? Дом Фламеля? – заинтересованно спросила Грейнджер.
– Он самый, – ответил Даррен, убирая волшебную палочку за пазуху.
– Что это за место?
– Маленький городок в Девоншире. Гарри не зря страдал. Ты там передай ему на выходе.
– Спасибо. Передам, – откликнулась Грейнджер, доставая палочку. Она собиралась сделать копию карты, но МакКиннон остановил её, разгадав дальнейшие планы.
– Прости, но это запрещено! Карты не должны покидать Архив Министерства Магии. Их волшебные копии – тоже.
Гермиона поджала губы, стараясь скрыть своё разочарование.
– Но ведь никто не запрещает тебе воспользоваться бумагой и карандашом, – шёпотом сказал Даррен.
Они с Гермионой переглянулись. Наступила короткая пауза, а потом Грейнджер рассмеялась.
– Влияние волшебников плохо на мне сказалось, – проговорила она, широко улыбаясь, и запустила руку в свою бисерную сумочку, чтобы достать карандаш и пергамент.
– Преимущество магглорождённых – использование достижений маггловского прогресса. Так ты собираешься отправиться в это место? – спросил Даррен. – Красиво. Понятно, почему старика Фламеля потянуло туда.
Гермиона уверенно кивнула, её глаза вспыхнули решимостью.
– Да, и отправлюсь я не одна.
*
Перед Гермионой в лучах солнца простиралось мерцающее море, казалось, сияющее изнутри золотом. За рядами аккуратных жёлтых домиков, утопающих в садах, торчали мачты, чуть дальше белели паруса многочисленных рыбацких лодок, над которыми кружили чайки.
Дом Фламеля находился на самой окраине городка, и узкая ступенчатая дорожка к нему оплетала большую скалу. Добраться до жилища волшебника во время шторма было, наверняка, невозможно.
Но и в ясный день путь не казался лёгким.
Ступени, вырезанные прямо в скале, оказались кривыми и дьявольски скользкими. Ступать приходилось осторожно и медленно. Ветер дул со всех сторон и швырял волосы в лицо.
– Живее, Грейнджер! Ты плетёшься как соплохвост, – донеслось из-за спины. – Лонгботтом, аккуратнее! У тебя что – пять ног, как у квинтолапа, и ты не можешь уследить за всеми?
– Невилл, постарайся не упасть, – крикнула Гермиона, оглянувшись. – Здесь впереди очень маленькие ступеньки.
– Я стараюсь! – откликнулся Лонгботтом.
– Да, дорога не для лапищ, – прокомментировал Драко.
– Знаешь, Малфой, – резко остановившись, завелась Гермиона. – Тебе противопоказано идти с нами. Мы с Невиллом спокойно бы поговорили с Фламелем.
– Если он ещё жив, – меланхолично произнёс Драко.
Гермиона тяжело вздохнула, решив ничего не отвечать, зная, чего Малфой добивался – вывести её из себя. В последние минуты он только это и делал, словно ссоры доставляли ему какое-то нездоровое удовольствие.
Грейнджер не была уверена в том, сколько времени спускалась, осторожно ведя рукой по камням, прежде чем услышала приближающиеся шаги.
– Дай-ка, я пройду вперёд, – проворчал Малфой. Он положил руку на запястье Гермионы, чтобы остановить её. Она выразительно посмотрела на его пальцы, но Драко не отпустил.
– Да что вы говорите? Зачем это? – подозрительно спросила Грейнджер.
– Я спущусь первым, посмотрю, что да как, – с неохотой ответил Драко, освобождая её руку.
Гермиона недоверчиво фыркнула.
– И подстрахую вас, – выдавил Малфой.
Лицо Гермионы немного смягчилось, она решила, что это неплохая идея, и кивнула. Ведь, если Невилл оступится, то рухнет вместе с ней вниз. Времени достать палочку у неё не будет.
– Не смотри на меня так. Я просто не люблю видеть расплющенные человеческие останки, – с этими словами Малфой осторожно протиснулся мимо Гермионы. – И вообще ты плетёшься как…
– Соплохвост?
– Именно так.
Грейнджер последовала за Малфоем, внимательно разглядывая выемки для стоп. Ей не терпелось пообщаться с легендарным алхимиком.
Наконец ноги достигли прочной опоры.
Больше всего Гермиона боялась, что на дом Фламеля нанесены какие-нибудь диковинные чары, и она пройдёт мимо, спустившись в никуда. Но вот возникла аккуратная дорожка из гладкого серого камня и калитка с подвесным колокольчиком, а за ней окружённый садом дом с алой крышей, на которой вертелись флюгеры самой разной формы и развевались разноцветные флажки. Между отверстиями в черепице виднелись стёкла телескопов, а из трубы валил дым. Хозяин был дома.
Малфой стоял у калитки. Он спустился раньше и всем своим видом излучал недовольство и нетерпение, ожидая, когда Гермиона и Невилл подойдут.
– Ты уверена, что именно здесь проживает этот старик?
Гермиона приблизилась и увидела вывеску, на которую указывал Драко. На ней, непонятно как державшейся на единственном гвозде, было написано: «Экстрасенс Нелепий Элдест».
– Похоже, здесь живёт какой-то другой маг, – проговорил Невилл, вытирая вспотевшие ладони. – Что такое «экстрасенс?»
– Волшебник для магглов.
– В смысле?
– Что непонятного, Лонгботтом? – фыркнул Драко. – Колдун нашёл способ обойти «Статут о секретности» и нажиться на простецах.
– Фламель очень скрытный чародей, – нравоучительным тоном сказала Гермиона. – Возможно, он хочет, чтобы о его местонахождении не знали остальные надоедливые колдуны.
– Например, такие как мы, – констатировал Невилл, позвонив.
Колокольчик издал дивный мелодичный звон, но слишком тихий, как показалось Гермионе, для того, чтобы быть услышанным из дома, стоявшего у моря. Однако не прошло и десяти секунд, как на пороге появилась женщина в свободной мантии причудливого кроя, поверх которой был повязан фартук.
– Чем могу помочь? – прохладно спросила она, отворяя калитку. – Если вы явились за заговорёнными семенами, они ещё не готовы. Имейте терпение!
Гермиона поправила волосы, совершенно растрёпанные ветром.
– Нет, мы не за семенами. Меня зовут Гермиона Грейнджер, а это мои… – она обернулась и посмотрела на сузившего глаза Малфоя, – спутники. Ищем Николаса Фламеля. Мы думали, что это его дом.
Женщина нахмурилась.
– Зачем вам понадобился мой муж? – строго спросила она, напомнив Грейнджер Молли Уизли в самом плохом расположении духа.
– А вы, наверное, Пернелла? – робко вставил Невилл.
– Да, это моё имя, – миссис Фламель вытерла руки о фартук. – Мне некогда болтать с вами по пустякам.
– Послушайте! – перебил Малфой. – Мы проделали утомительный путь и чертовски устали. Неужели вы думаете, что будь наше дело не столь важно, мы бы заявились в эту дыру?
Гермиона наступила ему на ногу.
– Извините за беспокойство, мы хотели поговорить с Николасом Фламелем, – мягко добавил Невилл, испугавшись, что после слов Малфоя Пернелла захлопнет калитку.
– Николас работает и не будет с вами говорить.
– Думаю, он сам в состоянии решить, стоит ли ему принимать нас, – упорствовал Драко.
– Ну хорошо, – напряжённо сказала Пернелла и всё-таки пригласила их внутрь.
– Ты наступила мне на ногу, – прошипел Драко, оказавшись рядом с Гермионой.
– Нечего было вопить, как мандрагора при пересадке, – парировала та.
– Но учтите, Николасу нельзя утомляться, – Пернелла взмахнула палочкой, и табличка с фальшивым именем встала за их спинами на место.
Внутри дом алхимика походил на большую лабораторию или кабинет зельеварения. Под потолком на балках висели перевязанные лентами коренья и гирлянды сушёной травы. На полках шкафов рядами стояли колбы и бутыли с разноцветной жидкостью. За стеклом в некоторых из них что-то булькало и шевелилось. Диковинные приборы жужжали на стенах, а в двух клетках, пристроенных в углу, сидели неизвестные рогатые животные.
Невилл с опаской озирался по сторонам, стараясь ненароком ничего не задеть, тем более миссис Фламель перед тем как скрылась на лестнице, ясно дала понять, что дотрагиваться до экспериментальных образцов и изобретений её мужа категорически не рекомендуется.
Едва Пернелла пропала из вида, как Малфой бесцеремонно взял с полки странную штуковину и завертел её в руках.
– Малфой, не трогай тут ничего, пожалуйста, – попросил Невилл, заметив это.
– Положи на место, – шикнула Гермиона. – Твоё любопытство до добра не доведёт.
– Ты редкостная зануда, Грейнджер. Можно подумать, тебе не интересно. Вот это, например, похоже на определитель рун, – задумчиво проговорил Драко.
– Неужели? – оживилась Гермиона, всю жизнь тайно мечтая, чтобы Гарри или Рон догадались подарить ей такой на день рождения.
– Что я и имел в виду, – победно хмыкнул Малфой. – Бесполезное барахло, – он, особо не церемонясь, положил прибор на место.
– Что ты такое говоришь?! – возмутилась Гермиона. – Это невероятно полезная вещь.
– Да, такая же полезная, как застёжка на чехле для палочки, – скривился Драко. – А вот это уже что-то.
Гермиона, нахмурившись, перевела взгляд на объект интереса Драко.
Мерлин! Столько редких ингредиентов в одном месте она не видела ни разу в жизни. Десятки колбочек, пузырьков и баночек с разноцветными пробками и бирками поблёскивали натёртыми боками. Гермиона буквально прильнула к ним, жадно вчитываясь в названия веществ. На минуту она представила на своём месте профессора Слизнорта. Да того удар бы хватил при виде такой коллекции всяких колдовских разностей. Но Драко быстро охладел и к этому чуду. Гермионе оставалось только позавидовать тому, насколько для Малфоя окружающие предметы казались обыденными.
Даже Невилл заинтересовался и, привстав с дивана, поглядел поверх плеча Гермионы.
– Что там? – с подозрением спросил Лонгботтом. – Какие-то непонятные названия. «Зелёный лев», «Чёрный дракон», «Красное солнце»?
– Сразу видно, что твои знания по зельеварению стоит подтянуть, – покачав головой, сказала Гермиона. – Это алхимические названия различных элементов, Невилл, чаще всего металлов. Великолепная коллекция!
– Мерзость, – произнёс Малфой, завертев уже что-то другое в руках. – Для каких-нибудь алхимических фокусов держат. Категория «C» в списке запрещённых к продаже ингредиентов. Хвост келпи.
– Возмутительно! – заявила Гермиона. – Подобные вещи нельзя хранить в домах! – она с недовольством взглянула на зеленоватый хвост с тремя плавниками. Неожиданно его чешуя стала бледнеть, подстраиваясь под цвет кожи Малфоя. Грейнджер понимала, что это лишь обман зрения.
– Категория «С»? – переспросил Лонгботтом.
– Да, – авторитетно заговорила Гермиона. – Келпи, Невилл, принимает различные формы, хотя предпочитает облик морской лошади или змеи, а иногда даже человека. Его ещё называют водяным демоном. Ты слышал о Лох-несском чудовище? Очень необычное животное.
Лонгботтом быстро кивнул.
– Грейнджер хотела сказать: «очень кровожадное животное». Оно заманивает своих жертв на дно и там невероятно медленно пожирает, – оскалился Малфой, с серьёзным видом буравя Невилла взглядом, – а потом выпускает все внутренности, которые не смогло переварить, на поверхность воды.
– В общем-то, да, – признала Гермиона, заметив, как Невилл побледнел. – Но его хвост обладает поразительными свойствами. Смотри, как он меняет форму и цвет, точно кожа хамелеона. Его использовали чародеи, изобретшие Маскирующие чары. Прекрасно!
Невилл ничего поразительного и прекрасного не видел.
Кто-то вошёл в гостиную, и Гермиона, занятая загадочным предметом, на миг подумала, что вернулась Пернелла, но ошиблась.
Это оказался седовласый сгорбленный волшебник, опирающийся на посох – самый старый человек, которого Грейнджер только приходилось видеть.
– Кажется, вы искали меня? – довольно бодро для своего возраста проговорил он. – Я и есть Николас Фламель.
*
Драко начал подозревать, что у него аллергия на зелье, пар от которого пурпурным облаком кружил под потолком.
Приборы непонятного назначения безудержно тарахтели.
Лонгботтом сидел на диване, боясь лишний раз пошевелиться, и всё таращился на хвост келпи. Грейнджер ёрзала в кресле и безуспешно пыталась скрыть своё любопытство, бросая косые взгляды на заваленные разнообразным хламом полки.
Драко был уверен, что у Гермионы всё получится.
Она так быстро узнала местоположение дома старого алхимика!
Но многое успело измениться даже за это короткое время.
Люциусу стало хуже, и после разговора с целителем Драко уверился, что промедление смерти подобно. Он сунул колдомедику мешочек с галлеонами, и тем же вечером отец получил первую крохотную порцию молока единорога. Мерлин знает, как трудно достать это вещество сейчас, когда Лютный переулок прочёсывают по пять раз за неделю. И это даже не кровь, только молоко… Но уже утром Драко отметил лёгкий румянец на щеках Люциуса и вздохнул с облегчением. Удивительно, но подействовало. Он выиграл время.
Драко удивляло и другое.
Он абсолютно не понимал, почему ему помогают.
Когда Малфой услышал от Грейнджер: «Будем искать Фламеля вместе», у него словно крылья выросли, хотя вида он не подал, только сказал снисходительным тоном: «Как хотите».
Кажется, подаренная монетка и впрямь побывала в руках у жадного и удачливого лепрекона…
Фламель улыбался, напоминая старого директора.
Пернелла левитировала с кухни сервиз, и теперь на глазах у Драко приплясывали наполненные горячим чаем чашки, молочник и блюдца со сладостями.
– Вы ожидали увидеть кого-то другого? Более крепкого и более молодого? – усмехнулся в бороду алхимик, и изящная фарфоровая чашка плавно скользнула в руки Гермионы. – Но я стар. Стар, как дубовые корни. И кости мои болят, когда дует ветер, а здесь у моря он дует всегда. Хожу с трудом. Что делать, возраст. Столько лет живу, а действенного зелья от ревматизма до сих пор никто так и не придумал.
– Вы не так уж и старо выглядите, – из вежливости вставил Лонгботтом, потянувшись за имбирным тритоном, и тут же всё испортил: – для своего возраста.
Алхимик негромко рассмеялся.
Грейнджер решила не тратить время и перешла к цели визита, к облегчению Драко, не упомянув подробности. Мало ли как этот старикан относился к Пожирателям смерти. С другой стороны, Фламель прожил столько, что, наверняка, видел людей и похуже.
–… и нашим близким может помочь только ваш камень, – закончила Гермиона.
– Многие волшебники надеялись получить от меня рецепт. Нам с Пернеллой даже пришлось инсценировать нашу смерть. Мы тогда жили во Франции на чудесной улочке Рю Монморанси, – ударился в воспоминания алхимик. – Ты помнишь, моя дорогая?
– Конечно, помню, – сварливо отозвалась с кухни Пернелла. – Тысяча четыреста семнадцатый год. Это были трогательные похороны.
– Как вам это удалось? – спросил Невилл.
– Оборотное и упыри, молодой человек, – хихикнув, похвастался Фламель. – Угощайтесь, помадки очень вкусные.
– Естественно, Лонгботтом спрашивал о Философском камне, – безуспешно пытаясь скрыть раздражение, сказал Драко, проигнорировав порхавшую перед носом сливочную конфету. – Это самая дорогая субстанция на всём свете. Как вам удалось её произвести?
Обстановку разрядила Гермиона.
– Мы ознакомились с вашими выдающимися работами по алхимии и зельеварению.
– Если вы читали мою книгу, то вам всё уже известно.
– Вы смеётесь над нами? – вспыхнул Малфой, отмахнувшись от опостылевшей помадки. – В вашей книге нет ни единого слова, только гравюры стадий!
– «Mutus Liber», – сразу же ответил Фламель, удовлетворённо кивнув. – Так вы считаете себя достойными знать секрет?
– Пожалуйста, – взмолилась Гермиона. – Нам нужна ваша помощь. Если у вас что-то осталось, если вы поделитесь секретом, то сможете спасти несколько жизней.
Фламель устало вздохнул и протёр носовым платком очки.
– Клянусь, мы не воспользуемся камнем ради иной выгоды! – воскликнула Грейнджер, и волшебник, сощурившись, посмотрел прямо на неё.
– Вижу, вы честный хороший человек, Гермиона, я не стану обманывать вас. К сожалению, помочь я не в силах… потому что не знаю рецепт Философского камня.
Невилл поднял голову от чашки и часто заморгал.
– Простите? – переспросил Драко. – Что значит, не знаете?
– Увы, – покачав головой, произнёс Фламель.
– Но вы же написали книгу, – неуверенно пробормотал Невилл.
– Во всяком случае, – попытался улыбнуться алхимик, – я неплохо рисую, это правда. Но описать рецепт было мне не по силам, потому что я не знал его и сам. Это было так давно. Я был ещё молод, немногим старше вас, юноша. Это произошло в Понтуазе, – Фламель прикрыл глаза и заговорил так уверенно, точно описываемое им произошло всего пару дней назад, но в его голосе зазвучали одновременно досада и гордость. – Я был подмастерьем у одного алхимика. Это был хороший человек. Честный волшебник, он варил для магглов всякие зелья от падёжа скота или закупоривал в сосуды дожди для урожая. Он научил меня многому, но никогда не подпускал к своей главной работе. Как тогда говорили: «Плох тот волшебник, что не мечтает создать Ребис». Мой учитель всю жизнь пытался создать его. Магистерий, Ребис, Алая тинктура, – столько названий для такой малости. Я наблюдал за работой мастера со стороны, не имея ни малейшего понятия, какие ингредиенты он добавляет в стеклянный сосуд, какую жидкость он приобщает, сколько корений кладёт в котелок, поэтому моя книга так и осталась «немой». Содержимое «Философского яйца» переходило из жидкости в твёрдое тело, из твёрдого вещества – в пар, из холодного состояния – в горячее, оно меняло цвет: чернело, белело и желтело… но не становилось алым, что бы не делали. Чего-то всегда не хватало. Отчаяние сменялось надеждой, но после слабых успехов, снова наступал крах. Однажды, когда я вытирал бутылки с отварами, то случайно опрокинул в стеклянный сосуд мастера флакон с окисью свинца. В тот же миг всё забурлило, поднялся густой пар. Я тут же спохватился и попытался всё исправить, но когда дымка рассеялась, передо мной предстал камень, лучащийся алым сиянием… И я взял его себе, покинув мастера той же ночью. Этот груз лежит у меня на душе.
– Вы создали Философский камень и сами не знаете как, – потрясённо проговорила Грейнджер.
Драко не желал этому верить. У него упало сердце. Этого он и боялся.
– Спустя десятилетия мне удалось создать Эликсир жизни, превзошедший все мои ожидания. Это было чудо, которым я поделился лишь с одним человеком – моей любимой женой. Я вижу, мой рассказ принёс вам грусть. Жестоко было говорить вам это.
– Вы так и не разгадали секрет? Неужели вы не пытались понять, как устроен Камень? – упрекнул старика Малфой.
– Разумеется, я пытался, – поспешно произнёс алхимик, заметив разочарованное выражение лиц гостей.
– Но ведь Дамблдор работал вместе с вами! – воскликнула Гермиона.
– Альбус? – спросил Фламель. – Это долгая история. Много лет тому назад ко мне обратились два юных волшебника. Они говорили об Общем благе и мечтали сделать мир лучше. Прежде я не брал себе учеников, но для них сделал исключение. Они стали моими подмастерьями.
– Альбус Дамблдор был вашим учеником?! – изумился Невилл.
Фламель медленно кивнул.
– Альбуса интересовали тонкости светлой магии, а второго моего ученика увлекало волшебство иного свойства, уже тогда его отчислили из волшебной школы за сомнительные эксперименты в области чёрной магии. Я видел, как он изучал Ребис, вертел в руках, смотрел на него и постоянно проводил какие-то опыты, а потом делал записи в своём дневнике. Ему хотелось разгадать тайну Философского камня, создать свой и предъявить миру. Его открытие было бы ценнее моего, потому что он смог бы доказать своё «авторство». Альбус считал, что его друг был очень-очень близок к разгадке. Ему уже тогда поддались три стадии Великого Делания: Нигредо, Альбедо и Цитринас.
– Чёрное, белое и жёлтое, – быстро перевела Гермиона для сидящего рядом Невилла. Тот ответил слабым благодарным кивком.
– Оставалась только одна – Рубедо.
– Красное, – задумчиво сказал Малфой.
– Верно, юноша. Пройти все этапы Великого Делания непросто. Это по силам только человеку, прошедшему весь путь от темноты к свету, вынесшему все неудачи, чтобы в конце прийти к успеху. Это и есть истинный процесс получения Ребиса. Да… – уставший Фламель прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. – Пожалуй, он бы смог. Смог. Великий был чародей…
– Как его имя? – спросила Грейнджер, догадываясь, что ответ ей совершенно не понравится.
– Мне кажется, вы уже поняли, – собрав пальцы домиком, произнёс Фламель. – Его звали Геллерт… Великое имя. Геллерт Гриндевальд.
*
Примечания: «Зелёный лев», «Чёрный дракон», «Красное солнце» – названия алхимических элементов в Средние века.
Категория «С» по классификации волшебных предметов, запрещённых к продаже ММ – «умелый волшебник может справиться»
Келпи (или кельпи) – категория опасности «B» по классификации опасных животных ММ. Может принимать разные обличья, от чудовища в озере до человека.
«Mutus Liber» – «Немая книга» авторства Н. Фламеля.
Магистерий, Ребис, Алая тинктура – иные названия Философского камня.
Окись свинца – элемент «Зелёный дракон» в Средние века. Некоторые алхимики считали, что создание камня невозможно без четвёртой стадии – «зелёное».
«Философское яйцо» – стеклянный сосуд для получения камня.
«Великое делание» – процесс создания Ребиса.
========== Стадия вторая – АЛЬБЕДО ==========
«Альбедо символизирует собой очищение,
при котором появляются зачатки сознания».
«Белый свет – только туман в начале пути».
В доме царили идеальный порядок и всепоглощающая скука.
Где-то в глубине души Барти это понимал, но руки сами расставляли книги в алфавитном порядке, ведь так нравилось отцу. Каждому тому отведено своё место на полке. Нарушать порядок нельзя ни в коем случае. Но даже если очень захотеть – не получится.
В зале тихо. В доме не бывало гостей, но сердобольная Винки пекла душистые ванильные бисквиты в таком количестве, словно каждый день в особняке устраивались светские рауты.
– Отведайте, хозяин. Всё в порядке, мистер Барти? – пищала осточертевшим голоском домовиха.
– Всё в порядке, – изо дня в день откликался Крауч-младший.
Он открывал газету и садился в любимое кресло своей покойной матери, пододвигал поднос с чаем ближе и медленно водил пальцем над горячей поверхностью напитка, помешивая его магией. На большее волшебство Барти не был способен. Ему запрещено брать в руки палочку. Он практически сквиб. Его тело постоянно напряжено, как струна. Он кукла, подвязанная к ниткам, отплясывающая один и тот же танец день за днём. А Винки – опытный статист, она услужливый работник сцены Театра семьи Крауч. Она вовремя ухаживает за куклой, чтобы та не сломалась совсем. Жизни Барти больше не существовало, потому что каждый вдох контролировал другой человек.
В «Ежедневном пророке» печатали колдографии отдалённо знакомых Барти людей, но он не мог вспомнить их имена, только бестолково вглядывался в чинные лица, пытливо вчитывался в строки, но вместо букв видел размытые символы.
Ему нельзя читать газету. Только одну её страничку – «Спортивные обзоры».
Любимое занятие Барти – просмотр альбома с колдографиями, и пусть вместо лиц однокурсников он видел полустёртые пятна, Крауч знал, что у каждого пятна есть имя. Где-то в глубине сознания имена ещё звучали.
Камин был всё время закрыт. Совы не прилетали.
И только в самом экстренном случае, когда к отцу приходили из Министерства, решётки камина отползали в стороны, а Барти надевал одноразовую мантию-невидимку и прятался.
Отец приходил поздно, подводил стрелки часов и совершенно безэмоционально спрашивал сына: «Как прошёл день?», «Что сегодня читал?»
Даже отвечать ему что-то Барти не имел никакого желания, но язык против воли ворочался в пересохшем рту, из горла вырывались какие-то звуки, а тело привычно немело. Внутри всё словно горело и протестовало.
Отец садился за стол напротив и неспешно поглощал ужин. А Барти мечтал всадить нож ему в грудь, но вместо этого его губы сами расползались в вежливой улыбке.
– Всё в порядке, сын?
– Всё в порядке.
Иногда Барти стискивал кулаки и долго смотрел на свою руку. Кожа на ней была белая-белая, но под этой фальшивой белизной таилось нечто захватывающее. Время от времени, когда маскирующая магия иссякала, на предплечье появлялись череп и змея.
Но этого недостаточно! Барти с упоением ждал, когда змея пошевелится, сам не понимая зачем. Она непременно должна двигаться, она обязана быть живой!
Но рисунок прятался снова под новым слоем маскирующих чар, и Крауч чувствовал себя жестоко обманутым. Винки лупила себя старой медной вазой почём зря за то, что снова недосмотрела и не наложила чары вовремя – до появления «нехорошего знака».
Барти не видел в этом знаке ничего нехорошего. Только голова после созерцания этой своеобразной метки всегда болела, лезли странные образы, возникали пугающие мысли, как та – про отца, истекающего кровью с ножом в грудной клетке.
И в эти моменты становилось страшно, потому что Барти начинало казаться, что он в Азкабане. Ему мерещились стены, решётки, зазубрины на холодном полу, нитки, торчащие из грязного одеяла, и мать, оставшаяся в темноте.
Он не покидал дом уже несколько лет, не выходил даже в сад, только глядел в никуда из высоких окон.
Последний раз Барти удалось скрывать отметину дольше обычного. Ему нравилось закатывать рукав рубашки и смотреть на чёткие контуры на своей бледной, как снег, коже. Этот ритуал словно делал его сильнее, заставляя видеть волшебство даже в обыденных вещах.
На следующий день Барти открыл газету и сел в любимое кресло своей покойной матери. «Ежедневный пророк» напечатал огромную колдографию волшебника в звёздной мантии. Где-то на границе сознания Барти мелькнула мысль: «Снова Дамблдор», и только минут двадцать спустя Крауч-младший снова бросился к газете и жадно вгляделся в лицо своего бывшего учителя. Он побежал в свою комнату и дрожащими пальцами достал альбом.
Вместо стёртых образов перед Барти предстали его друзья. Всего два чётких лица, но раньше не было даже их. Всё, что ему нужно – замереть в этом моменте. Постараться не забыть то, что стало вдруг предельно ясным.
Чернота стиралась, и память наполнялась совсем слабыми белыми вспышками воспоминаний.
Отец в тот день пришёл поздно, а Винки никогда не подавала ужин до прихода хозяина.
Барти сидел за столом и улыбался. На этот раз его улыбка была искренней, она вызвана странным чувством лёгкости в обычно таком напряжённом теле.
Когда трапеза закончилась, мистер Крауч привычным жестом отложил столовые приборы и уткнулся в министерские документы.
Винки бросилась убираться. Сегодня домовиха была особенно встревожена. Чёрная метка полностью проступила на коже молодого хозяина. Винки не уследила.
На её лбу здоровенный синяк, а на предплечье Барти уже белоснежная кожа.
– Всё в порядке, сын? – будничным тоном осведомился Крауч-старший, собираясь заняться работой.
– Всё в порядке, – ответил Барти, ведь сегодня он впервые расставил книги на полке не по алфавиту.
Казалось бы, такая мелочь, но Барти научился видеть магию в обыденных вещах.
Мрак для него рассеивался.
========== Глава десятая – Большие планы ==========
Они приближались к белокаменному двухэтажному дому, окружённому зелёной оградой.
– Старый дурак и обманщик! – шипел Драко. – Присвоил себе камень и живёт припеваючи уже… Сколько, кстати, ему лет?
– Думаю, более пятисот, – ответил Невилл.
– Прекрасно! Значит, очень старый обманщик! И почему мы не могли аппарировать прямо к твоему дому, Грейнджер? Этот вонючий тупик ещё долго будет стоять у меня перед глазами. Вы только посмотрите! Вся моя одежда пропахла какой-то гадостью!
Невилл хмыкнул. Можно было подумать, ему трансгрессия в тупичок за мусорными баками понравилась больше. Начало сотрудничества впечатляет.
– Кажется, я уже извинилась, – резко сказала Гермиона, уверенно шагающая впереди. – Я была слишком взволнована и немного не рассчитала с местом.
Драко фыркнул.
Невиллу были хорошо знакомы некоторые маггловские улочки, но в этом месте Лондона он находился впервые.
Гермиона толкнула калитку и пропустила спутников за ограду.
Дорожка перед домом была выложена из разноцветной плитки, складывающейся в замысловатый узор. Газон на площадке давно не знал ухода, и трава возле старых качелей доросла до сидения. На клумбах разрослись самые разные цветы: лилейник, садовая ромашка, люпины, но больше всего было сорняков. Уж в чём-чём, а в этом Невилл разбирался.
Грейнджер первая вошла в дом, осветив прихожую Люмосом, Малфой и Лонгботтом двинулись за ней.
– Располагайтесь, – устало проговорила Гермиона и бережно провела рукой по спинке одинокого кресла перед камином.
Невилл оглядел пространство вокруг.
Справа виднелась дверь на кухню. Слева была расположена гостиная дома Грейнджеров.
Малфой осторожно прошёл вперёд, тщательно осматривая помещение. Он впервые очутился в жилище магглов и смотрел под ноги так, словно в любой момент из-под ковра могла выскочить ядовитая змеюка.
– Они должны быть здесь, – сказала Гермиона, присев перед секретером на корточки. Она открыла дверцу и прошептала: – Апперио.
С лёгким щелчком в левой стенке открылось углубление.
– Как я и говорила, – Грейнджер легко взмахнула палочкой. – Акцио, письма Виктора!
Из образовавшегося отверстия стали выпрыгивать письма – конверт за конвертом.
– Ради этого ты нас сюда притащила? – хмуро поинтересовался Малфой, с удивительной скоростью вскинув руку и схватив выскочивший конверт. – Что за Виктор? – он уставился на бумагу.
– Тот, который Крам, – отчеканила Гермиона и выхватила из его рук письмо.
– Вы переписываетесь?! – опешил Малфой.
– Мне понадобится какое-то время, чтобы найти нужное, – проигнорировав вопрос Драко, Грейнджер разложила на столе конверты. В её голосе ясно слышалось торжество. – Виктор замечательно разбирается в истории своей школы. Он много говорил о Дурмстранге и, когда я попросила его рассказать о книгах и свитках, связанных с историей школы…
– О чём же ещё…
Грейнджер бросила на Малфоя предостерегающий взгляд. Похоже, она ненавидела его в этот день.
– …он написал мне о дневниках Гриндевальда! – довольная собой Гермиона победно улыбнулась. – Геллерт Гриндевальд был исключён из школы якобы после неприятного инцидента, произошедшего с одним из учеников, судя по всему, приходящемуся сыном какому-то важному чиновнику, – затараторила Грейнджер, точно находилась на уроке профессора Бинса, – но на самом деле Гриндевальда исключили, потому что не могли больше закрывать глаза на его сомнительные эксперименты с магией.
Малфой взглянул на Невилла и изобразил зевоту. Гермиона сразу заметила этот жест.
– Гриндевальд сделал множество открытий и придумал уйму заклинаний, он был превосходным дуэлянтом и легилементом! – повысив голос, сказала Грейнджер. – Жаль, что стал тёмным волшебником.
Поскольку Невилл и Драко не откликнулись, она сварливо добавила:
– Ну, если вам это неинтересно… я поищу какую-нибудь другую полезную информацию.
– Слава Мерлину! – с демонстративным облегчением сказал Малфой, пожав плечами, и вышел из гостиной.
Гермиона скептично покосилась ему вслед.
