Текст книги "Ребис (СИ)"

Солнце едва взошло, ромбовидный кусок неба в окне просветлел. В коридоре раздались шаги, и Барти распахнул глаза.

Дементоры всегда парили над полом, дышали громко и тяжело, а шаги – это хорошо. Шаги – это жизнь.

Холодом всё-таки повеяло, но совсем слабо.

Барти едва заставил себя повернуться к решётке и сощурился. Огонёк Люмоса мерцал скудно, но здесь казался ярчайшей звездой. Тени расступились, и Барти, сперва шарахнувшийся в сторону, увидел своих родителей. Прутья куда-то исчезли, и он смутно ощутил на впалых щеках тёплые пальцы своей матери. Она прижала его к себе, целуя спутанные грязные волосы и чуть слышно нашёптывая что-то.

А дальше всё как в видении, наверное, это сон и был с самого начала. Чьи-то руки и чьи-то голоса. В горло полилось что-то гадкое. Барти попытался противиться, но отец схватил его за подбородок и держал, не переставая говорить, что сын этого не заслужил.

Чего именно он не заслужил, Барти не понимал. Наверное, всего. Что ещё мог сказать ему отец…

Он потерял связь с реальностью, а когда очнулся, то увидел самого себя – грязного и бледного как призрак.

– Я и так умираю, – извиняющимся тоном прошелестело видение. – А ты иди, милый. Я так люблю тебя, мой мальчик. Живи! Только живи…

Ноги отказывались слушаться. Барти не понимал, куда потащил его отец, но вот решётки встали на место, а он каким-то образом оказался по другую сторону. На его месте в камере очутился призрак его самого и улыбался, вытирая слёзы.

– А где же мама? – спросил Барти, оглянувшись назад. Только что она стояла рядом.

– Она умерла, – полным горечи голосом ответил Крауч-старший. – Молчи и иди за мной.

«Как? Как это возможно?! – обомлел Барти. – Мать – единственный человек, который меня любит, который поддерживает во всём. Она не могла умереть!»

Дементоры были совсем рядом. Они громко тревожно дышали, и сердце Барти болезненно бухало в груди. Свет Люмоса моргал. Стены плыли перед глазами.

– Постой, – пробормотал Крауч, начиная что-то смутно понимать. Да его мать же осталась позади… в камере!

Море за стенами гремело волнами.

– Я не виновен!

Барти резко повернул голову к камере, мимо которой тащил его отец, и все мысли разом выскочили у него из головы.

– Я не виновен! – закричал узник, вцепившись в решётку до побелевших пальцев. – Слышите, Крауч?! Я не убивал их!

– Идём скорее, – не обратив на него внимания, шепнул Крауч-старший.

– Чёрт тебя подери! Я не предавал Джеймса и Лили!

За спиной Барти раздался страшный безумный смех Беллы, и это было последним его воспоминанием об Азкабане.

– Здесь никого нет, Сириу-ус! – кричала Лестрейндж, давясь хохотом. – О, моё бе-едное чё-ерное сердце, где ты?! Где-е-е?

========== Глава первая – Обещание ==========

Солнце стояло высоко, обещая очередной жаркий день в Уилтшире. Воздух был сухим и тяжёлым, но Драко Малфой мог поклясться, что дождь уже к ночи прибьёт всю пыль к земле.

В доме было тихо, и это несказанно радовало всех его обитателей.

«Всё ещё можно исправить».

Мать любила повторять это прежде, чем удалиться в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

Да, можно. Парк зазеленеет, нужно только пройтись по старым аллеям и дорожкам возле пруда и взмахнуть несколько раз волшебной палочкой. Претенциозный паркет заблестит, стоит лишь позвать домовых эльфов, сжавшихся в своих каморках у кухни. Можно открыть окна, и портьеры освободятся от скопившейся пыли.

Но мрачные тени, засевшие в углах, не исчезнут.

Через несколько дней должно состояться долгожданное судебное заседание по делу Люциуса Малфоя, некогда богатого и влиятельного волшебника Британии, а ныне – сломленного и измученного мужчины с трясущимися руками и серым лицом под стать его убогой рубахе в Азкабане.

«Надо что-то делать! Надо делать!» – повторял Драко как заведённый, но не предпринимал ничего. Он просто не знал, за что взяться. Ему никогда не доводилось отдавать прямые указания, касающиеся ведения хозяйства.

Кухня, сад, погреба, дом – заботы отца и матери.

Теперь Люциус обзавёлся новыми делами, а Нарцисса с беспомощностью во взгляде зачастую даже отказывалась спускаться на первый этаж. Её можно было понять. В доме завелись красные галстучки, вывести которых оказалось невероятно трудно. Домовики говорили, что где-то возле кухни поселилось привидение. Драко ни разу его не видел, хотя слышал странное потустороннее поскуливание, когда спускался в винный погреб. Неудивительно, что всякая нечисть притягивалась к мэнору. Не так давно здесь творились ужасные вещи.

Драко поправил манжеты. Ему было необходимо вырваться наружу.

Комната младшего Малфоя сильно изменилась за последнее время. Теперь Драко окружали лишь голые серые стены и пустующие полки шкафа. Книги изъяли министерские крысы, набросившиеся на бесценную библиотеку Малфой-мэнора как на кусок сыра. Они давно мечтали прибрать коллекцию книг к своим рукам.

Все завидовали Малфоям, мечтали втоптать их имя в грязь, и отец щедро предоставил такую возможность. Драко оставалось лишь открывать двери перед новыми и новыми инспекциями из Аврората, Министерства Магии, Комиссии по делам чистокровных и ещё десятка мест, о существовании которых он до того не подозревал.

Драко покинул спальню и двинулся по мрачному коридору, стараясь не смотреть на предков, изображённых на портретах. Чистокровные маги глядели на него, точно ожидая чего-то.

«Наверное, они переворачиваются в гробах на старом кладбище Уилтшира, когда видят нас, – некстати подумал Драко. – Ну и пусть. Они мертвы. Если их что-то не устраивает, пусть явятся сюда с того света и попытаются что-нибудь сделать»!

Драко передёрнул плечами, желая стряхнуть с себя цепкие взгляды, и выругался. Потрясённая Цикламена Малфой прикрыла рот рукой и осуждающе покачала головой в такт раскачивающимся кисточкам настенной лампы. Пухлощёкий Лайонелл Малфой разразился противным смехом.

Драко смерил портрет сердитым взглядом, что возымело ровно противоположный эффект: нарисованный родственник расхохотался ещё громче.

Малфой ответил новой замысловатой бранью, протопал к лестничной площадке и перегнулся через перила, заглядывая на второй этаж. Дверь, ведущая в спальню матери, была приоткрыта судя по тонкой полоске света, протянувшейся по полу.

В последние дни Нарцисса редко покидала свою комнату. Обычно запертая заклинанием дверь наводила Драко на неприятные мысли. Луч света на изумрудной плитке дарил надежду, что леди Малфой находилась в добром расположении духа.

Комната матери олицетворяла для сына истинное спасение. Нарцисса всегда позволяла маленькому Драко играть в своей спальне, в этом затенённом уголке спокойствия и такой приятной в жаркий летний день прохлады. Оливковые шторы, кровать с нарядным балдахином, защищающим от сквозняков, пушистый ковёр цвета свежей весенней листвы, стены из камня, расписанные водяными красками и камин с большим иссиня-чёрным колпаком, доходившим до потолка – каждая деталь была знакома и любима. Раньше. Когда в доме не разило разочарованием.

Разочарование.

Это чувство, когда понимаешь, что поставил не на ту лошадь.

Ещё хуже, если ставил не ты, но расплачиваться надо всем вместе.

Нарцисса замерла в кресле, медленно прокручивая обручальное кольцо на пальце. Её мысли устремились к мужу в холодную камеру волшебной тюрьмы.

Мать молчала, и Драко чувствовал себя неловко. Так неловко, что у него сводило зубы. Они проигравшие. От них ничего не осталось. На душе противно.

– Мама, что ты делаешь?

– А что я делаю? – удивлённо спросила миссис Малфой.

– В том то и дело: ничего, – сконфуженно сказал Драко, закрыв за собой дверь. – Надо что-то предпринимать! Нельзя просто сидеть и… – «чувствовать себя неудачниками», – Я отправляюсь к Гринграссам!

– Гринграссам? – Нарцисса оживилась. – Это хорошая идея! Аурелиус был хорошим знакомым Люциуса. Ты вовремя вспомнил о нём, милый. И всё же… Драко, – она покачала головой, – я не уверена. Поможет ли он нам? Тебе не кажется, что мы слишком много надежд возлагаем на этого человека?

– Если он нам не поможет, то больше никто. Ну ничего. Я смогу достучаться до него. Если понадобится, напомню обо всём, что отец для них сделал.

Нарцисса шумно вздохнула.

– Безусловно, твои напоминания расположат его к нашей семье куда больше, чем вежливые просьбы.

– Я не стану унижаться, – прошипел Драко. – Не стану просить, мама. Достаточно того, что буду вежлив и обходителен, – он опустился на колени перед креслом. – Малфои не просят. Они получают то, что хотят!

– Люциус слишком часто говорил так, – прошептала мать и отвела взгляд. – Я давно разучилась на это полагаться.

Драко нашёл в себе силы рассмеяться.

– Значит, я заставлю тебя снова в это поверить, – громко сказал он. – Хочешь, я подарю что-нибудь Айрис? Тебе же она нравилась. Мы говорим о Гринграссах, а не о Флинтах, в конце-то концов. Они наши друзья.

– Когда же ты поймёшь. У нас нет друзей. Особенно сейчас. Все отрекутся от нас при первой же возможности. Взгляни вокруг. Что ты видишь? Много ли однокурсников написали тебе за последние дни?

– Мне не нужны их письма, – буркнул Малфой. – Только не качай головой. Они мне не нужны!

– Если бы только письма. У нас не хватит сил в одиночку противостоять нападкам со стороны новой власти. Чистокровные семьи покидают страну, пока это возможно. Просто попытайся понять, на чьей стороне сейчас находится Гринграсс, прежде чем заговорить о деле.

Драко хмыкнул.

– Это я обещаю, – он встал и шагнул к двери. – А после загляну в лавку Кидделла и проверю, как идёт работа.

Волшебная палочка матери канула в небытие в недрах Выручай-комнаты. На изготовление новой потребовалось разрешение Шеклболта, временно взявшего на себя полномочия министра магии. Олливандер ещё не восстановил свои запасы после пожара в магазине, и Малфоям пришлось доверить работу другому изготовителю – Джимми Кидделлу, дела которого в его «Чудесных волшебных палочках» пошли в гору.

Палочка Драко оставалась у Поттера, и тот, похоже, не торопился её возвращать.

«Малфои не просят».

«Палочку всё равно бы отобрали на первом же разбирательстве, – утешал себя Драко, – а вот матери вовсе необязательно претерпевать неудобства».

Малфой поспешил по лестнице на первый этаж.

На стойках перил возвышались вазы из дорогого стекла, и миссис Малфой любила украшать их махровыми розами, выращенными в оранжереях мэнора. Но сейчас тонкие деревянные шпалеры возле тисовой ограды, отведённые под розарий, впервые на памяти Драко пустовали. Как и нарядные вазы.

– Как я выгляжу, Челли? – холодно спросил Малфой у выглянувшего из-за дверного косяка эльфа.

– Хозяин Драко очень нарядный сегодня, – пролепетал домовик, вытирая руки о наволочку, и осторожно добавил: – Господин идёт в гости?

Драко удивлённо взглянул на эльфа. Впервые коротышка-домовик посмел спросить его о чём-то.

– Неотложные дела в Лондоне.

Челли с облегчением выдохнул.

– Хорошо, что хозяин вернётся, – пролепетал он под изумлённым взглядом Малфоя. – Ему нужно взять зонт. Лондон – очень мокрый город. Дождь может намочить наряд господина Малфоя. Челли – хороший эльф, он бережёт здоровье хозяев.

Драко лелеял мысль, что никому не по силам, даже арестовав все счета в Гринготтсе, лишить его семью достоинства. Ему хотелось верить – это так, что даже отец, сидя в сырой камере в ожидании приговора, не сдался, не превратился окончательно и бесповоротно в тупое бездумное существо.

Драко и сам чуть не угодил в волшебную тюрьму, но юного Пожирателя смерти снова не восприняли всерьёз, и на этот раз это его спасло. Большой штраф каким-то чудом был уплачен практически сразу после майских событий.

– Ты не спрашиваешь меня о том, откуда взялись деньги, – как-то произнесла Нарцисса.

«Не спрашиваю, потому что боюсь».

Малфой аппарировал в тёмный закуток, отделяющий Лютный переулок от Косого, открыл зонт, так кстати спрятавший его от любопытных и неприветливых взглядов подозрительных личностей, и зашагал по крытой цветными плитками мостовой. Шёл дождь.

«Лондон – очень мокрый город».

Теперь в магической части столицы всё иначе.

Зябко. Вокруг прохладный воздух, отдающий чистым серебром. Солнечный Уилтшир казался томным разомлевшим гостем среди суровых северных графств Туманного Альбиона. Здесь, в Косом переулке, Драко больше не чувствовал себя уютно.

Даже в солнечный день гоблины, спешащие по своим делам, неодобрительно косились на него, а чопорные мамаши отводили своих детей в сторону от Пожирателя смерти. Малфой испытывал ко всем окружающим только бессильную враждебность и ожидал лишь её же в ответ.

Капли бесперебойно стучали по чёрному зонту. Драко ускорил шаг и, свернув направо от здания банка Гринготтс, увидел нужный дом с оградой, поросшей листьями плюща цвета старой бронзы. Из окон, расположенных на втором этаже, приветливо лился свет.

Драко оглянулся.

У фонарного столба под струями дождевой воды стоял закутанный в грязный плащ нищий, явно последовавший за ним сюда из Лютного переулка.

Толкнув калитку, Драко вышел на небольшую площадку, которую составляли посыпанная гравием дорожка и аккуратный газон по её сторонам. Малфой взошёл по ступенькам крыльца и, отогнав все сомнения, ударил дверным молотком в дубовую дверь, от которой пахнуло свежей краской. Козырёк над крыльцом отлично укрывал от дождя. Драко закрыл зонт и принялся ждать.

Дверь открылась, и на пороге дома появился круглолицый мужчина с цепкими внимательными глазами. Он быстро осмотрел гостя с головы до ног и расплылся в благожелательной улыбке.

– Драко!

– Здравствуйте, мистер Гринграсс, – ответил Малфой.

По всем правилам хорошего тона Аурелиус Гринграсс уже должен был предложить ему войти, но почему-то медлил, продолжая бестолково улыбаться.

– Чудесная погода, не находите? – процедил Драко.

Гринграсс оглядел пространство перед домом: скопившиеся на газоне лужи, мерцающий под порывами ветра фонарь, раскачивающийся возле калитки на столбе, нищего, явно прислушивающегося к разговору, и зонт Малфоя, с которого на ступени крыльца капала вода.

– Да, настоящая английская погода, – после небольшой паузы, за время которой лицо Малфоя приобрело раздражённое выражение, мистер Гринграсс прокашлялся и сказал: – Простите, что не приглашаю. Вы же знаете, какой я занятой человек. Дела, дела… даже в вечернее время. Я как раз собирался уходить. Спешу в Визенгамот. Мерлин видит, сколько там сейчас работы!

– Как раз об этом я и хотел с вами поговорить.

– Я так спешу…

– Да? Это ничего. Я подожду вашего возвращения. Здесь. У ограды вашего чудесного дома, – елейным голосом протянул Драко, понимая, что Гринграссу вряд ли придётся по нраву наличие Пожирателя смерти под своими окнами.

По лицу Аурелиуса прошла едва заметная судорога. Тошнотворное благодушие вмиг слетело с его физиономии, и посерьёзневший Гринграсс отошёл в сторону, пропуская Малфоя внутрь дома.

– Я не задержу вас, – проговорил Драко, оказавшись в коридоре. Гринграсс хмуро указал рукой наверх, и Малфой направился на второй этаж, чувствуя, что ладони вспотели, в ногах не осталось сил.

– Драко! – радостно воскликнула Айрис Гринграсс, едва не врезавшись в него. Девочка с воодушевлением протянула свою тонкую ладонь.

– Айрис! – воскликнул Драко, немного растерявшись, и добавил первое, что пришло ему в голову: – Ты стала ещё красивее.

– Правда? – воскликнула младшая из трёх сестёр Гринграсс и закружилась на месте.

– Конечно, правда. Драко не стал бы тебе лгать.

Малфой легко кивнул поднявшейся с софы Астории.

– А где же Дафна? – спросил он из вежливости.

– Они с Эстер уехали, – ответил Аурелиус.

– Мама пытается пристрастить нашу Дафну к маггловской опере. Это нынче модно, – добавила Астория. – Везде всё маггловское. Даже эти говорящие коробки в домах… Они гипнотизируют почище шарлатана из Лютного.

Айрис как будто не обиделась, когда Драко пробормотал что-то нечленораздельное в ответ на её бойкую речь о скором поступлении в Хогвартс.

Как-то раз Люциус обронил, что одна из дочерей Аурелиуса Гринграсса могла бы стать замечательной невестой для Драко…

Стремясь снискать расположение хозяев дома, Малфой попросил сестёр рассказать последние новости.

В их восприятии ничего не изменилось. Девочки будто бы и не знали, что последние недели Драко чаще посещал залы Визенгамота, чем их отец. Айрис смотрела на него своими по-детски добрыми внимательными глазами и улыбалась. Астория благодушно предложила Малфою чашку чая, отказаться от которой было бы верхом неблагодарности. Мистер Гринграсс размышлял о чём-то, заняв выжидательную позицию у окна.

Драко даже показалось, что дождь застучал немного тише.

Малфой честно пытался вслушиваться в рассказы девушек о посещении оперы, приведшей их мать в полный восторг, кивал, поджав губы, поддерживал разговор вопросами, но гнетущая тревога не оставляла его. Он не знал, что будет говорить Гринграссу через несколько минут, и понятия не имел, что ответит Аурелиус ему.

Когда темы для сентиментальных разговоров иссякли, и Драко получил первый неудобный вопрос о состоянии здоровья Нарциссы, мистер Гринграсс впервые проявил интерес, вполоборота повернувшись к дивану, на который его дочери усадили между собой Малфоя.

– К сожалению, мама в последние дни редко выходит, – нашёлся с ответом Драко, обворожительно улыбаясь. – Ничего страшного. Она занята восстановлением сада после… после…

Драко открыл рот и закрыл, не представляя, что сказать. Мгновенная внутренняя пустота застигла его врасплох. В отчаянии он посмотрел на свои руки, несколько дней не державшие волшебную палочку. Её не хватало. Впервые оказавшись в обществе волшебников спустя столько дней, Малфой отчётливо осознавал это. Ему нужна его палочка. Гибкая, лёгкая и послушная любому желанию владельца. А владел ей теперь Поттер.

– …очень холодной весны. Там всё погибло.

Недоговорённость словно повисла в воздухе, и вся непринуждённость разговора сошла на нет. Астория бросила на Айрис, задавшую вопрос, возмущённый взгляд и осторожно продела руку под локоть Малфоя.

– Надеюсь, скоро всё наладится, – как ни в чем не бывало произнесла Астория, и Драко был ей благодарен. – Мы могли бы отправить к вам парочку наших эльфов на несколько дней, чтобы они помогли в саду. Что скажешь, папа? Мы с девочками легко обойдёмся без Орри и Дилли.

– Да, да! – громко воскликнула одиннадцатилетняя Айрис, захлопав в ладони. – Это будет исключительно приятно!

– Замечательная идея, Тори, – откликнулся Гринграсс. – Сегодня же отдам указания.

– Нет, не нужно! – попытался было возмутиться Драко.

– Можно, я сама распоряжусь? – с надеждой в голосе спросила Айрис.

– Так даже лучше. Иди, скажи им, котёнок, что они отправляются в Малфой-мэнор сегодня же, – сказал Аурелиус и налил в блестящий стакан порцию светло-оранжевого напитка из пузатой бутылки.

– Драко, только ты никуда не уходи. Я покажу тебе письмо из Хогвартса! Его принесла сипуха. Белая-белая…

– В этом году письма рассылают раньше, – проговорила Астория. – Чтобы родители имели время написать ответ, если решили перевести своих детей в другие школы…

Айрис вскочила с софы и бросилась к дверям. Вскоре её каблуки звонко застучали по ступенькам. Драко вдруг стало смешно. Смешно и одновременно стыдно. Получалось так, будто он пришёл сюда за чужими домовиками. Теперь в мэноре по углам будут жаться не трое, а пятеро домовиков. Какая несусветная глупость!

– Не было никакой необходимости. Правда. Я даже не знаю, сколько времени это может занять…

Астория тронула Малфоя за рукав и улыбнулась, когда он растерянно взглянул на неё.

– Это не имеет никакого значения. Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, Драко. Не стоит… Пойду-ка я прослежу лично. Того и гляди, сестрица наговорит ерунды, и эльфы решат, что мы от них отказываемся. Тогда мы не успокоим их до ночи.

Драко проводил взглядом её фигуру, в который раз отметив, что некоторых людей ему постичь просто не дано.

Мистер Гринграсс протянул стакан огневиски, и ноздри Драко наполнились сладким кружащим голову ароматом.

– Мой отец сейчас в Азкабане, впрочем, думаю, об этом вы уже знаете, – Драко сделал жадный глоток и красноречиво покосился в сторону «Ежедневного пророка», оставленного кем-то на крышке пианино. – Все знают.

– Да, да, – потерев подбородок, откликнулся Гринграсс. – Очень прискорбно. Люциус был замечательным другом, – Аурелиус нервно раскурил сигару.

«Горгона тебя разорви! – пришёл в ярость Малфой. – Прискорбно! И это всё, что ты, толстяк, можешь мне сказать?!»

– Был и, надеюсь, есть, – отозвался Драко. Он сказал себе, что мать его не слышит и с апломбом заявил: – Мой отец сделал многое! Очень многое. Благодаря его поддержке и связям вы заняли пост судьи в Визенгамоте. Вы не забыли это? – Малфой укорил себя за надменность в тоне, но не мог ничего с собой поделать. Ему не хотелось просить о помощи. Он слаб, иначе ни за что на свете не пришёл бы сюда.

Глаза Гринграсса были полны доброжелательности и чего-то ещё, но Драко не допускал даже мысли о том, что его жалеют. Он чувствовал себя слабым, жалким. И щедрость сестёр, предложивших своих домовиков, сдавливала гордыню Малфоя железными тисками ещё сильнее.

– Вы меня обижаете. Конечно, я помню, – оскорбленно ответил Аурелиус и тяжко перевёл дыхание. – Вы напрасно тревожитесь, Драко. Я сделаю всё, что потребуется для вашего отца. С точки зрения презумпции невиновности для Люциуса ещё не всё потеряно. Сомневаюсь, что удастся избежать заключения, но срок не должен быть большим.

Драко вздохнул с облегчением.

– Значит, отец будет жив? Обещаете?

– Ох! Разумеется! Поцелуй дементора ему уж точно не грозит! Обещаю вам.

– Спасибо, – сказал Малфой осевшим голосом. – Спасибо. Иногда мне кажется, что у нас не осталось друзей…

– Ну что вы, мой мальчик, – Аурелиус похлопал его по плечу.

Драко окружило облако сигаретного дыма.

– Строго между нами, Люциус – везучий человек, вот увидите. Нет никаких веских доказательств участия вашего благородного родителя в убийствах, совершённых при кровавом режиме Сами-Знаете-Кого. Уверен, многие помнят всё то, что сделал мистер Малфой для Министерства Магии…

«Мерлин, надеюсь, что нет», – в ужасе подумал Драко.

Гринграсс говорил что-то ещё, обещал как можно тщательнее во всём разобраться и посодействовать. Драко почти не слушал его, ощущая только головокружение от огненного напитка. Он понял одно – этот человек им поможет.

Мать ошибалась.

Малфою совсем не хотелось ставить под сомнение искренность единственного волшебника, который хоть что-то мог сделать. Он хотел поверить, но боялся.

Дождь, казалось, прекратился совсем.

У самой двери Аурелиус крепко пожал Малфою руку.

– Дичайшая история. Наш камин, к сожалению, не работает. Мне очень неудобно вас просить, но, Драко… Ох! Вы не могли бы как-то менее заметно покинуть мой двор. Вы же не хотите, чтобы нас заподозрили в сговоре? Его, разумеется, и нет, но порой люди так плохо думают о других… Мы договорились?

– Ну что вы, мистер Гринграсс, – искренне сказал Малфой. – Я постараюсь привлечь как можно меньше внимания.

*